"Час охотника (Исповедальня)" - читать интересную книгу автора (Хиггинс Джек)

Глава 2

ДИ-5 – отдел британской тайной службы, который ведает контрразведкой, деятельностью агентов и подрывных организаций на территории Соединенного Королевства, официально не существует. Тем не менее его Управление располагается в красно-белом кирпичном здании неподалеку от лондонского отеля «Хилтон». Впрочем, ДИ-5 имеет право лишь на проведение расследования, но не на арест подозреваемых. Этим занимаются служащие полиции безопасности из Специального отдела Скотланд-Ярда.

Однако рост международного терроризма и его вспышки в Великобритании, особенно в связи с ирландской проблемой, привели в конце концов к необходимости подкрепить Скотланд-Ярд. Поэтому в 1975 году генеральный директор ДИ-5 создал отдел под названием «Группа четыре», который подчинялся непосредственно главе правительства и координировал мероприятия, направленные против всех форм терроризма и подрывной деятельности.

И десятью годами позже во главе ДИ-5 все еще находился бригадный генерал Чарльз Фергюсон. Это был крупный, обманчиво дружелюбно выглядевший мужчина, из всей одежды которого лишь гвардейский галстук указывал на некоторую принадлежность к военному сословию. Помятые серые костюмы, очки для чтения с полукруглыми стеклами и взъерошенные седые волосы придавали ему вид заурядного преподавателя провинциального университета.

Несмотря на то что Фергюсон имел кабинет в здании Генерального директората, он предпочитал работать в своей квартире на Кавендиш-сквер, обставленной в георгианском стиле его второй дочерью Элли, дизайнером по образованию. Камин на манер Эдема так же, как и огонь в нем, были, естественно, настоящими. Фергюсон вообще любил огонь.

В комнату вошел его слуга Ким с серебряным подносом в руках, который он поставил на каминную полку.

– А вот и чай, – обрадовался Фергюсон. – Попросите капитана Фокса составить мне компанию.

Генерал налил чай в чашку тонкого фарфора и взял в руки «Таймс». Хорошие новости с Фолклендских островов: британские войска высадились на острове Пибл, уничтожили одиннадцать аргентинских самолетов и склад боеприпасов. Неподалеку от островов «Харриер» разбомбил транспортное судно противника.

В этот момент обитую зеленым фетром дверь кабинета отворил Гарри Фокс, элегантный мужчина в синем фланелевом костюме от Хантсмана – личного портного принца Чарльза. Он тоже носил гвардейский галстук, так как дослужился в конногвардейском полку Ее Величества до капитанского звания. Когда Фокса послали третий раз в Белфаст, во время взрыва бомбы ему оторвало левую руку. Теперь ее заменял великолепный протез с прекрасной микроэлектроникой, функционировавший не хуже настоящей руки, а изящные перчатки совершенно сглаживали разницу.

– Чаю, Гарри?

– Охотно, сэр. Я вижу, вы увлечены операцией на Пибле?

– Да, действительно занимательная, я бы даже сказал, захватывающая история, – заметил Фергюсон, наливая капитану чай. – Но, честно говоря, нам и без Фолклендов забот хватает. И вы знаете это лучше, чем кто-либо другой. Ирландская проблема опять обострилась, а тут еще и визит папы римского, запланированный на двадцать восьмое. Всего-то осталось – одиннадцать дней. А он к тому же так открыто общается с публикой, что страх берет. После покушения на площади Святого Петра, казалось, должен был бы стать осторожнее.

– Наверное, это не в его стиле. – Фокс пригубил от чашки. – Думаю, при нынешних обстоятельствах вполне возможно, что он не приедет. Для католической церкви Важная Америка имеет решающее значение, и, с точки зрения папы, наша фолклендская афера – дурной поступок. Многие не одобряют его визита к нам, и его вчерашняя речь в Риме, кажется, свидетельствует о том же.

– Меня бы такой поворот дела более чем устроил, – признался Фергюсон. – Это освободило бы нас от ответственности и обязанности заботиться о том, чтобы его не пристрелил какой-нибудь псих. Но, конечно, это ужасно разочарует миллионы британских католиков.

– Насколько я знаю, епископы Ливерпуля и Глазго полетели в Ватикан, чтобы добиться изменения позиции папы, – сказал Фокс.

– Будем надеяться, что у них ничего не выйдет.

На столе Фергюсона зазвенел красный телефон, предназначенный для строго секретных переговоров.

– Ответьте, Гарри.

– Фокс слушает. – Капитан помолчал и с озадаченным видом передал трубку Фергюсону. – Ольстер, сэр. Армейская штаб-квартира в Лисборне. Судя по всему, что-то случилось.

Все началось незадолго до семи утра в деревне Килганнон, расположенной примерно в десяти милях от Лондондерри. Вот уже пятнадцать лет кряду Патрик Лири развозил здесь почту, и его комби «ройял-мейл» был всем хорошо знаком. Каждый день он ровно в полшестого приходил на главпочтамт Лондондерри, забирал рассортированную ночной сменой почту, заправлялся на служебной бензоколонке и ехал в Килганнон.

В полседьмого Лири останавливался под деревьями на обочине дороги у Килганнонского моста, чтобы прочитать утреннюю газету, съесть бутерброды и выпить чашку горячего кофе из термоса, который всегда возил с собой. С годами это превратилось в привычку, которая, к несчастью Лири, сработала против него.

Десять минут Качулейн терпеливо ждал, пока почтальон проглотит свои бутерброды. Затем, как обычно, Лири вышел из машины, чтобы немного прогуляться под деревьями. Сзади послышался шорох: кто-то наступил на ветку. Когда он в испуге обернулся, из-за деревьев вышел Качулейн.

Его устрашающий вид привел Лири в ужас. На Качулейне был черный свитер и черный вязаный шлем, в прорезе которого виднелись только глаза. В левой руке он держал полуавтоматический пистолет ПКК с глушителем Карсвелла.

– Если будете делать то, что я скажу, останетесь в живых, – произнес Качулейн с легким южно-ирландским акцентом.

– Как вам будет угодно, – выдавил из себя Лири. – Но, помилуйте, у меня семья, дети...

– Положите на землю фуражку и пальто.

Лири выполнил приказание.

– Прекрасно. – Качулейн протянул ему правую руку в перчатке, на ладони которой оказалась большая белая капсула. – А теперь проглотите вот это.

– Вы хотите меня отравить? – Лири вспотел от страха.

– Вы отключитесь примерно на четыре часа, и это все, – заверил его Качулейн. – Так будет лучше. – Он поднял пистолет. – Лучше, чем вот это.

Дрожащей рукой Лири взял капсулу, поднес ко рту и проглотил. Ноги у него стали словно резиновые, все вокруг показалось каким-то ненастоящим. Чья-то рука взяла его за плечо и толкнула на землю. Он ощутил лишь прикосновение мокрой травы к лицу и провалился в темноту.

Доктор Ханс Вольфганг Баум был необыкновенным человеком. Родился он в 1950 году в семье известного берлинского промышленника, а когда в 1970 году отец умер, он получил в наследство имущество стоимостью в десять миллионов долларов и разветвленную по всему миру сеть предприятий. В его положении очень многие люди вели жизнь, полную удовольствий, что, впрочем, делал и Баум. Разница же заключалась в том, что Баум находил удовольствие и в работе.

Он закончил Берлинский университет с дипломом инженера, изучал в лондонской «Скул оф Экономикс» право и защитил в Гарварде диссертацию по вопросам экономической науки. С успехом использовав все эти знания, он увеличил и расширил свои заводы в Западной Германии, Франции и США, так что теперь его личное состояние оценивалось более чем в сто миллионов долларов.

Но один проект наполнял его сердце особой гордостью – строительство завода сельскохозяйственных машин в Килганноне. Конечно, фирма «Баум АГ» могла бы создать филиал где-нибудь в другом месте, в возможности и необходимости чего было убеждено и правление. Однако ни правление, ни собственные колебания не смогли изменить решения доктора Баума, ибо он был хорошим человеком по большому счету, что в современном мире крайняя редкость.

Убежденный христианин, немецкий протестант Баум предпринимал все возможное для того, чтобы установить настоящее партнерство между протестантами и католиками на своем заводе. Он и его жена включились в жизнь местной общины и даже послали троих детей в ирландскую школу.

Всем было известно, что Баум поддерживает контакты с ИРА. Некоторые утверждали даже, что он лично встречался с легендарным Мартином Макгинессом. Кто знает, соответствовало это правде или нет, однако ИРА оставила Килганнонский завод сельхозмашин в покое. Здесь получили место более тысячи безработных католиков и протестантов.

Баум всегда стремился быть в форме. Ежедневно он вставал в одно и то же время, а именно в шесть, надевал тренировочный костюм и кроссовки. Айлин Дачерти, молодая служанка немецкой четы, к тому времени уже готовила на кухне чай.

– Завтрак в семь, Айлин, – крикнул он. – Сделай все, как обычно. Сегодня мне надо пораньше выйти. В полдевятого заседание производственного совета в Лондондерри.

Он пробежал по поляне, перепрыгнул через невысокий забор и оказался у рощи. Это была не обычная для многих утренняя трусца, а настоящий стайерский бег по обочине дороги, причем Баум при этом был целиком погружен в планы предстоящего дня.

В шесть сорок пять он закончил разминку, вышел из леса и по поросшей травой главной дороге рысцой направился к дому. Как всегда, навстречу ему выехал красный почтовый автомобиль Патрика Лири, но на этот раз почему-то свернул на обочину и остановился. Баум увидел, как Лири в форменном пальто и фуражке рассортировывает письма.

– Есть там что-нибудь для меня, Патрик? – Он просунул голову в машину.

Однако лицо водителя оказалось совершенно чужим. В темных спокойных глазах не было заметно и тени угрозы. Но это пришла смерть, чтобы забрать его с собой.

– Мне действительно искренне жаль, – сказал Качулейн. – Вы хороший человек.

«Вальтер» в его левой руке оказался приставленным к переносице Баума. Пистолет глухо гавкнул, и немец упал спиной на обочину, забрызгав траву кровью и мозгами.

Качулейн тут же включил зажигание и через пять минут был у моста, где оставил Лири. Он снял фуражку и пальто, бросил их рядом с бесчувственным телом почтальона, пробежал через лесок и перемахнул деревянный забор рядом с узкой полузаброшенной дорогой.

Там стоял его старый «БСА» на шинах высокой проходимости. Такими мотоциклами пользовались крестьяне по обе стороны границы при сгоне овец. Он надел помятый шлем с исцарапанным стеклом, мотор зарычал, и «БСА» сорвался с места...

Позади него на главной дороге начало накрапывать, и дождь стекал по лицу Ханса Вольфганга Баума, когда рядом с ним остановился молоковоз. Как раз в это время в пятнадцати милях отсюда Качулейн на своем «БСА» свернул на полевую дорогу южнее Кледи и пересек границу, оказавшись в безопасной для него Республике Ирландии.

Десятью минутами позже он остановился у телефонной будки, набрал номер газеты «Белфаст Телеграф», попросил пригласить кого-нибудь из отдела новостей и от имени Временной Ирландской республиканской армии взял ответственность за убийство Ханса Вольфганга Баума.

– Я этого просто не понимаю, – сказал Фергюсон. – Баум практически у всех пользовался уважением, его всячески поддерживала местная католическая община. Ради размещения завода именно в Килганноне ему пришлось бороться со своим собственным правлением. А сейчас его, наверное, закроют, что означает, во-первых, появление более чем тысячи безработных, а во-вторых, что протестанты и католики опять вцепятся друг другу в глотки.

– А разве не в этом и заключается основная цель ИРА, сэр?

– Не думаю, Гарри. Во всяком случае, не сейчас. Ведь это как ни смотри грязное дело: хладнокровное убийство действительно хорошего человека, почитаемого католиками. Такая акция может лишь повредить ИРА и всем, кто с ней связан. Поэтому-то я не вижу в ней смысла. Это просто глупость с ее стороны. Ужасающая глупость. – Он постучал пальцем по папке с делом Баума, которую принес Фокс. – Баум тайно встречался с Макгинессом, который заверил его в доброй воле ИРА. Конечно, этот Макгинесс – хитрая лиса, очень хитрая... Впрочем, не об этом сейчас речь. – Он покачал головой. – Нет, это ни с чем не вяжется!..

Вновь зазвонил красный телефон.

– Фергюсон у аппарата. – Он слушал недолго и в конце разговора, помедлив, произнес: – Конечно, господин министр. Фергюсон положил трубку и встал.

– Это был министр по делам Северной Ирландии. Хочет срочно поговорить со мной. Свяжитесь сейчас, Гарри, с военной разведкой в Лисборне или еще с кем-нибудь по этому делу. Подумайте, в общем, сами. Соберите всю имеющуюся информацию.

Примерно через час Фергюсон вернулся. Фокс вошел, когда тот снимал пальто.

– Что-то вы быстро, сэр.

– Да, задача была изложена коротко и ясно. Он вне себя, госпожа премьер-министр тоже. Она просто в ярости, а вы понимаете, Гарри, что это означает.

– Она хотела бы видеть результаты, сэр?

– Да, и прямо завтра! Ольстер гудит, словно пчелиный рой. Протестантские политики шумят больше всех и набирают очки. «А что я говорил!» – как обычно, твердит Пейсли. Да, кстати, немецкий федеральный канцлер тоже на Даунинг-стрит. Честно говоря, хуже ситуации и придумать нельзя.

– Я в этом не уверен, сэр. По утверждению армейской разведки в Лисборне, ИРА тоже считает этот случай провокацией и подчеркивает, что не имеет к нему никакого отношения.

– Но ведь она взяла на себя ответственность?

– После реорганизации командной структуры дело у них поставлено очень строго, сэр. Кроме всего прочего, Макгинесс возглавляет и Главное командование «Север», а из Дублина сообщают, что он категорически исключает любое участие в этом убийстве своих людей. Более того, он в не меньшей ярости, чем все остальные. К тому же о Бауме он был очень высокого мнения.

– Так вы считаете, что это дело рук ИНЛА? В прошлом она проводила более дерзкие, чем ИРА, акции, особенно если его руководители считали, что ситуация оправдывает подобные действия.

– По данным разведки, сейчас ИНЛА ни при чем, сэр. У нее хороший источник информации в окружении руководства Фронта.

Фергюсон подошел поближе к огню, чтобы согреться.

– Вы хотите сказать, Гарри, что в убийстве Баума повинны УВФ или Красная Рука Ольстера?

– И в этих объединениях у Лисборна надежные источники. Ответ однозначно отрицательный. В данном деле протестантские организации не участвовали.

– Во всяком случае официально.

– Впечатление такое, что официально в этом вообще никто не участвовал, сэр. Естественно, нельзя забывать и о «ковбоях», которые насмотрятся ночью боевиков по телевизору, а потом палят в первого встречного.

Фергюсон закурил и сел за письменный стол.

– Вы что, на самом деле так думаете, Гарри?

– Нет, сэр, – спокойно ответил Фокс. – Я лишь попытался ответить на самые элементарные вопросы, которые наверняка сразу же вспыхнут в прессе.

Фергюсон уставился на него, наморщив лоб.

– Вам что-то известно, не правда ли?

– Точно – ничего, сэр. Но, на мой взгляд, есть одно объяснение, совершенно абсурдное объяснение, и вам оно не понравится.

– Давайте выкладывайте.

– Хорошо, сэр. Тот факт, что «Белфаст Телеграф» получила заявление об ответственности от имени ИРА, выставляет эту организацию в очень дурном свете.

– И что же?

– Почему бы тогда не предположить, что это и было целью акции?

– То есть существует протестантская организация, имеющая такую цель?

– Совсем необязательно. Я поясню, если вы позволите. Вскоре после вашего ухода я получил подробное сообщение об убийстве из Лисборна. Убийца – профессионал, в этом нет никакого сомнения. Хладнокровный, дерзкий, но действующий избирательно – он убивает не каждого, кто попадается ему на пути.

– Да, мне это тоже бросилось в глаза. Почтовому служащему он просто дал какое-то снотворное.

– Амплейн, сэр. Это навело меня на кое-какие мысли, и я ввел всю имеющуюся информацию в компьютер. Первые пять убийств, указанных в распечатке, имели следующую общую черту: угрожая оружием, убийца заставлял свидетеля принимать капсулу амплейна. Первый случай такого рода был зарегистрирован в 1975 году в Омаге.

Фергюсон прочитал список и поднял глаза.

– Дважды жертвами были католики. Я принимаю ваш аргумент; речь может идти об одном и том же преступнике. Но это подрывает вашу теорию убийства Баума с целью выставить ИРА в дурном свете.

– Пожалуйста, имейте терпение, сэр. Описание внешности преступника также идентично: черный вязаный шлем и темный свитер. Во всех случаях у него был «вальтер УПК». Трижды убийца покидал место преступления на мотоцикле.

– Ну и?..

– Все эти детали я затем раздельно ввел в компьютер, сэр. Убийства с использованием мотоцикла. Применение «вальтера», причем необязательно одного и того же. И, наконец, запрос на основании описания внешности преступника.

– И вы получили некий результат?

– Так точно, сэр. – Фокс вынул из папки две страницы. – С 1975 года было совершено как минимум тридцать убийств, для которых характерно все вышеупомянутое мною. Еще десять случаев близки к ним по некоторым причинам.

– Боже мой, – прошептал Фергюсон, проглядев список. – Католики и протестанты! Ничего не понимаю.

– Не так уж это и непонятно, сэр, если внимательно проанализировать весь список жертв. Всякий раз, когда ИРА брала на себя ответственность за совершенное преступление, результат противоречил ее интересам и она попадала в дурацкое положение.

– А если в деле были замешаны протестантские экстремисты, то оно оборачивалось таким же образом для них?

– Так точно, сэр. Конечно, ИРА чаще оказывалась втянутой в эти аферы, чем другие организации. И еще одно: если вы внимательно посмотрите на даты, то обнаружите: убийства происходили обычно тогда, когда положение было либо относительно спокойным, либо улучшалось, либо появлялась какая-нибудь политическая инициатива.

Уже в июле 1972 года, когда делегация ИРА полетела в Лондон на тайную встречу с Уильямом Уайтлсоу, произошел инцидент, к которому мог иметь отношение этот человек.

– Правильно, – вспомнил Фергюсон. – Тогда было заключено соглашение о прекращении огня. Это был действительно серьезный шаг к миру.

– Но соглашение было нарушено, потому что кто-то устроил пальбу в поселке Ланадун в Белфасте, и этого оказалось достаточно, чтобы вновь распалить огонь ненависти.

Фергюсон с отсутствующим выражением лица еще раз посмотрел на лежавший перед ним список. Спустя некоторое время он произнес:

– То есть вы намекаете на то, что есть псих-одиночка, единственной целью которого является подливание масла в огонь?

– Совершенно верно, однако сумасшедшим я его не считаю. Более вероятным мне кажется, что он претворяет в жизнь «марксистско-ленинские принципы городской революции», как говорят русские. Хаос, беспорядки, страх – все эти факторы способны решающим образом содействовать крушению стабильной государственности.

– Причем ИРА представляет собой основную мишень провокационной кампании...

– Поскольку это снижает шансы на заключение политического соглашения между ней и протестантами, а о нашем правительстве и говорить нечего.

– То есть главная цель всех акций – не допустить затухания вооруженной борьбы, а мирное решение конфликта отодвигать все дальше и дальше. – Фергюсон покачал головой. – Интересная теория, Гарри. Вы сами-то в нее верите?

Он вопросительно посмотрел на Фокса, который в ответ пожал плечами.

– Все эти факты давно уже собраны в компьютере. Просто до сих пор не могли правильно сформулировать вопрос. Если бы мы это сделали раньше, то и тогда получили бы ту же картину, сэр.

Фергюсон размышлял некоторое время, глядя прямо перед собой.

– Да, вполне может оказаться, что вы правы. Есть еще один аспект, который дает полное объяснение всему, – осторожно сказал Фокс.

– Ну так давайте же, каркайте.

Фокс вынул еще один лист из дела.

– Когда вы на прошлой неделе были в Вашингтоне, из Омана возвратился Тони Виллерс.

– Да, я слышал о его приключениях.

– Тони поведал интересную историю советского диссидента, еврея Виктора Левина, которого он привез с собой. Он так же рассказал о совершенно необычном учебном центре КГБ на Украине.

Он подошел к камину, закурил и подождал, пока Фергюсон ознакомится с делом. Через некоторое время тот спросил:

– Вы знаете, что Тони Виллерс сейчас на Фолклендах?

– Да, работает по заданию САС в тылу противника.

– А кто такой этот Левин?

– Талантливый инженер. Мы позаботились о том, чтобы он получил место в оксфордском колледже и поселился в одном из наших домов в Хемпстеде. Я осмелился, сэр, вызвать его без согласования с вами.

– Правда, Гарри? И что бы я делал без вас?

– Вы бы отлично справлялись со своими обязанностями, сэр. Ах да, еще одно: Павел Черный, упоминаемый в деле психолог, в 1975 году перебежал на Запад.

– В Англию? – быстро спросил Фергюсон.

– Нет, сэр, в Ирландию. В июле семьдесят пятого он был там на международной конференции и попросил политического убежища. А сейчас он, под именем Пола Черни, является профессором экспериментальной психологии в дублинском Тринити-колледже.

Виктор Левин прекрасно себя чувствовал и великолепно выглядел, особенно с налетом йеменского загара. На нем были серый костюм из твида, белая рубашка с синим галстуком и очки, очень изменившие его внешность. Сначала он довольно долго говорил, а потом терпеливо отвечал на вопросы Фергюсона.

После короткой паузы он сказал:

– Могу я считать, что вы верите, будто этот Келли, или Качулейн, если называть его по кличке, действительно активно действует в Ирландии? Все-таки прошло двадцать три года.

– А разве не это было смыслом обучения? – спросил Фокс. – Засылка «крота», который закопается достаточно глубоко и будет ждать серьезного взрыва недовольства в Ирландии. Вполне возможно, что он даже помог его возникновению.

– За исключением людей самого Качулейна, вы единственный, кто знает, как он выглядит, – заметил Фергюсон. – Поэтому мы попросили бы вас посмотреть несколько фотографий. Точнее говоря, не несколько, а довольно много.

– Как я уже сказал, с тех пор прошло много лет, – с сомнением в голосе произнес Левин.

– Да, но вы же сами говорили, что его невозможно ни с кем спутать, – вставил Фокс.

– Это, конечно, так. У него было лицо самого сатаны, когда он убивал. Однако я не единственный, кто может его опознать. Ведь есть еще Таня. Татьяна Воронина.

– Маленькая девочка, дочь человека, игравшего роль сержанта полиции и застреленного Келли, – пояснил Фокс.

– Ну, она давно уже не маленькая. Ей уже около тридцати. Очень привлекательная молодая женщина. Слышали бы вы, как она играет на фортепиано! – сказал Левин.

– Так вы ее видели? – удивился Фергюсон.

– Время от времени. Позвольте, поясню. Я, как говорится, «раскаялся», был выпущен на свободу и в конце концов устроился даже в Московский университет. А Таня стала приемной дочерью полковника КГБ Масловского и его жены, которая очень полюбила девочку.

– Он уже давно генерал, – подчеркнул Фокс.

– Как я узнал впоследствии, Таня оказалась талантливой пианисткой и в двадцать лет победила на конкурсе Чайковского в Москве.

– Минутку, – прервал его Фергюсон, считавшийся ценителем классической музыки. – Татьяна Воронина, пианистка... Она прекрасно выступала два года назад на фестивале в Лидсе.

– Совершенно верно. Ее приемная мать умерла два месяца назад. Таня же довольно часто совершает продолжительные зарубежные турне. Поскольку ее приемный отец – генерал КГБ, она считается вполне благонадежной.

– И давно вы встречались с ней в последний раз?

– Полгода назад.

– Вы говорили с ней о том случае в Друморе, о котором только что рассказали нам?

– О да, конечно. Она очень умна и сдержанна, но тот день она не забыла. У меня даже сложилось впечатление, что она все время думает об этом. Я однажды осмелился спросить напрямик...

– И что же она ответила?

– Что все дело в Келли. Таня не может его забыть, потому что он был добр к ней, что совершенно не вяжется с самой трагедией. Она призналась даже, что он довольно часто снится ей.

– Но поскольку Татьяна Воронина живет в России, то нам от нее мало толку. – Фергюсон встал. – Не могли бы вы некоторое время подождать в соседней комнате, мистер Левин?

Фокс отворил обитую фетром дверь и выпустил его.

– Приятный человек. Мне он понравился, – засвидетельствовал Фергюсон.

Он подошел к окну и посмотрел вниз на площадь. Через некоторое время обратился к Гарри:

– Нам нужно его найти. У меня такое ощущение, что до сих пор нам с вами не приходилось решать более важной задачи.

– Полностью с вами согласен.

– Потрясающее дело. Ведь для ИРА разоблачение Качулейна имеет не меньшее значение, чем для нас.

– Да, сэр. Эта мысль уже посещала меня.

– Вы считаете, что они придерживаются того же мнения?

– Вполне возможно, сэр. – От возбуждения у Фокса засосало под ложечкой, как будто бы он уже знал о сюрпризе.

– Ну что ж, – констатировал Фергюсон. – Видит Бог, вы достаточно отдали Ирландии. Готовы ли вы рискнуть второй рукой?

– Вам только стоит этого пожелать, сэр.

– Вот и отлично. Посмотрим, способны ли они хотя бы для разнообразия на разумные реакции. Предлагаю вам слетать в Дублин и встретиться там с Армейским Советом ИРА или с тем, кому будут даны полномочия. За мной необходимые звонки. Остановитесь, как обычно, в «Вестборне». Отправляйтесь сегодня же. О Левине я позабочусь.

– Есть, сэр, – спокойно ответил Фокс. – Если позволите, пойду собираться.

Фергюсон возвратился к обмываемому дождем окну. Бредовая, но в данном случае вполне логичная идея сотрудничества между британской армией и ИРА. Вопрос только в том, согласятся ли эти сумасшедшие из Дублина работать с ними.

За его спиной открылась дверь. В кабинет вернулся Левин.

– Генерал, я вам еще нужен? – смущенно спросил он.

– Само собой, – ответил Чарльз Фергюсон. – Сейчас мы поедем в штаб-квартиру. Там вы посмотрите фотографии. – Он взял пальто, шляпу и открыл дверь. – Чем черт не шутит, может, вы и узнаете этого человека?

В глубине души Фергюсон совершенно не верил в эту затею, но постарался не выказывать своих сомнений Левину, когда они спускались в лифте вниз.