"Королевство Бараглаф" - читать интересную книгу автора (Хилгартнер Бет)

Глава вторая РАЗГОВОРЫ

В трактире «Улыбка Троллопа» было тихо; время ужина еще не наступило, и посетителей не было. Осел вытер последний столик и пошел на кухню, подальше от Аркида.

У очага на корточках сидела девочка и что-то рисовала угольком на лавке.

— Аркид велел сказать тебе, чтобы ты почистил горшки, — сказала она ему.

Он взглянул на нее спокойными карими глазами.

— Они всегда есть, Мышка, — сказал он, растягивая слова.

Так же неспешно Осел начал мыть горшки.

Мышка какое-то время наблюдала за ним, потом вернулась к своему рисунку. Звон посуды и плеск воды убаюкивали, и девочке, то ли во сне, то ли наяву, пригрезилась картина: пристань, полная придворных, повсюду стража; геральды на конях, Королевская гвардия; и среди них Ученый Король — Кетиран. Мышка еще крепче зажмурилась, стараясь представить его лицо — молодое, красивое, благородное, потом разочарованно вздохнула. В воображении она видела доспехи, почти слышала перестук копыт и серебристые переливы труб, но лицо Короля ей никак не удавалось увидеть. Это было похоже на сказку, которая никогда не осуществится. Мышка открыла глаза. Осел рассматривал рисунок. Он указал на коня с дикими глазами.

— Этого я помню, — сказал он. Потом, заметив, что на картине не изображено лицо Умного Короля, добавил: — Если бы тебе кто-нибудь дал империал, ты могла бы оттуда срисовать лицо?

— Империал? Ах, Осел! Если бы кто-нибудь дал мне империал, мои родители могли бы купить магазин, и мы бы навсегда выбрались из Трущоб.

— Говорят, на империале нарисовано лицо Короля, — продолжал настаивать мальчик.

Мышка провела рукой по рисунку, превращая его в мазню.

— Все равно это наверняка лицо старого Короля.

— Старого Короля, — повторил Осел. — Я как-то не подумал об этом. Может, ты и права. Так что не стоит искать для тебя империал. — Он дал ей мокрую тряпку. — Если ты закончила, вытри скамью.

Она стала протирать лавку. Едва она закончила, как дверь таверны распахнулась настежь, и ввалился Аркид. Увидев ее, он улыбнулся.

— Ты еще здесь, это хорошо. Там сидит парень, — он указал на обеденный зал, — он хочет, чтобы отнесли его письмо. Ты сделаешь это, Мышка?

— Я могу сходить, — предложил Осел.

На широком лице владельца таверны появилось раздражение:

— Он спешит. Так как, Мышка?

— Да, сэр. Конечно, сэр, — сказала она.

Закрывая дверь, она услышала, как Аркид обрушил на Осла поток брани.

— Сэр, — Мышка подошла к молодому человеку, стоявшему у барной стойки. — Это вы хотели отправить письмо?

Он резко кивнул. Мужчина был одет лучше, чем обитатели Трущоб, — не роскошно, но добротно и чисто. Мышка разглядывала его, пока он рылся в карманах и доставал маленький сверток, завернутый в пергамент.

— Я хочу, чтобы ты отнесла этот сверток человеку, которого найдешь у Ворот Храма. Вот тебе общинка. Я дам тебе еще пять, если ты вернешься через четверть часа с ответом.

Она взяла пакет и монетку.

— Как я узнаю вашего друга?

— Он иностранец, у него волосы и усы соломенного цвета. Он из Храмовой Стражи и стоит на посту у ворот до заката.

Мышка изумленно взглянула на него:

— Вы хотите, чтобы я поговорила со стражником на посту? И всего за одну общинку?

— Никто не тронет такую маленькую безобидную девочку, как ты. Скажи ему, что это от Морского Ястреба. Он поймет.

Мышка покачала головой:

— Я хочу три монеты вперед.

Мужчина раздраженно взглянул на нее, но все же дал еще две общинки.

— Иди скорее.

И Мышка помчалась. У Ворот Храма было полно народу. Она некоторое время наблюдала за стражниками, пока не определила, кому из них адресована посылка. Сердце у нее колотилось, но она спрятала свой страх за обаятельной улыбкой и протянула пакет.

— Морской Ястреб послал вам это, — сказала она.

Стражник схватил пакет и быстро сунул его под плащ.

— Беги отсюда, — скомандовал он.

— Ответ будет? — спросила Мышка, думая о трех монетках, что ждали ее в трактире.

— Беги отсюда, — повторил он, замахнувшись на нее пикой.

Мышка увернулась и побежала. Она примчалась в «Улыбку Троллопа» совсем запыхавшись, но уложилась точно в четверть часа. Человека, который ее послал, уже не было.

Норка ненавидела трактир «Побитая шавка», где обосновался ее хозяин Хижан. Это была грязная забегаловка, душная, шумная, пропитанная запахом кислого эля и немытых тел. У Хижана был столик в глубине общего зала. Как всегда, он сидел в окружении своих приближенных, учеников и подмастерий. Норка, высоко подняв голову, подошла к столу.

— Ба, да это же моя милая Фриса, — поприветствовал ее Хижан.

Он казался слегка пьяным, но Норка подозревала, что он притворяется, чтобы одурачить доверчивых и неосторожных. Она быстро оглядела собравшихся воров — вот этот похож на человека Ибханы. Она решила убраться отсюда как можно скорее, ей совсем не хотелось участвовать в разборках двух кланов Воровской Гильдии.

— Как успехи сегодня, ученица?

— Лучше, чем вчера, — сказала она, высыпая монеты на стол. — На пристани было полно стражи, а вот у Ворот Храма мне повезло.

Хижан взглянул на монеты.

— И правда, Фриса, сегодня лучше, чем вчера. Скажи остальным, сколько ты принесла мне вчера.

Норка заскрипела зубами. Она ненавидела Хижана, когда тот дразнил ее и забирал все, что она приносила.

— Вчера я ничего не принесла вам, Мастер, поэтому сегодня я, конечно, ничего от вас не жду. Но вдруг вы решили вернуть мне свое расположение?

Она знала, что это была глупая бравада. Хижан был непредсказуем: подобная дерзость могла развеселить его, а могла разозлить. Но Норке хотелось уйти из «Побитой шавки» раньше, чем человек Ибханы поднимет скандал.

Хижан прищурился.

— К чему такая спешка, дорогая Фриса? Мне кажется, что тебе не нравится мое общество?

Она выругалась про себя. Если Хижан начинает задавать вопросы, а тебе есть что скрывать, то ты ступаешь на опасный путь. Помолившись в душе всем воровским богам, Норка начала рискованную игру. Для Хижана она обычно изображала маленькую и глупенькую девочку. Но сейчас надо было отвлечь его. Она наклонилась поближе к Хижану и прошептала, надеясь, что ее не услышат остальные:

— Я не вашего общества сторонюсь, Мастер. Но я нюхом чую здесь человека Ибханы, а я не люблю ее тяжелый мускусный запах. И я не гожусь для драк.

У Мастера-вора брови поползли вверх, а с лица исчезло язвительное выражение. Он подвинул ей все, что она ему принесла, а на губах у него заиграла улыбка:

— Так, значит, у тебя все-таки есть одна-две извилины. Может, мне и удастся сделать из тебя что-нибудь путное. Возьми все и иди.

Норка на мгновение остолбенела. Потом монеты исчезли в ее карманах.

— Спасибо, Мастер. — Она заспешила прочь.

Ее остановил окрик Хижана. Второй раз за последнюю пару минут она застыла от удивления.

— Норка! — позвал ее Хижан (а он никогда не называл ее Норкой). Оправившись от потрясения, она обернулась. — Такая ты мне больше нравишься. Ты ведь поняла меня, Норка?

— Да, сэр, — сказала она.

Она действительно поняла, что разыгрывать маленькую и глупенькую больше не удастся, и это ее обеспокоило.

В трактире «Улыбка Троллопа» вечерний наплыв посетителей шел на убыль. Дверь в общий зал была открыта, чтобы Осел мог услышать, если кто-нибудь потребует факел. Последний из горшков уже был отмыт и очищен. Аркид обслуживал клиентов за стойкой бара, предоставив Ослу кухонное царство. Мышка ушла в фургон, который служил ей и ее родителям домом. Она оставила еще один рисунок на скамейке. Осел знал, что надо его стереть, но это был забавный рисунок. Мышка очень точно изобразила Норку, задравшую подбородок, чтобы скрыть неуверенность. Ослу казалось, что рисунок вот-вот заговорит, поэтому он даже не вздрогнул, когда Норка окликнула его с черного входа:

— Привет, Осел. Ты один?

— Привет, Норка. Да. Хочешь есть? Осталась тушеная рыба.

Норка проскользнула внутрь и села за стол, но так, чтобы ее не было видно из общего зала.

— Наверное, надо заплатить. Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

— Заплатить? — медленно переспросил Осел. — Нет. Если дядя спросит, я скажу, что снова проголодался.

— Ну, что слышно? — спросила Норка, набив рот ароматной рыбой.

— Мышка была здесь.

Норка перевела взгляд на каменную скамью и засмеялась:

— Это же я! А тебе не попадет за то, что ты это оставил?

Осел пожал плечами.

— Я думал, ты зайдешь сегодня.

Он взял тряпку.

— Посмотрела? — Она кивнула, и он стер рисунок с камня.

— Ты видел Хорька?

— С утра не видел. Но приходил Акулья Наживка, набирал поденных рабочих на завтра. Ожидается корабль с севера со льдом, и хозяин обещал тройную плату, если его товар разгрузят в первую очередь.

Норка покачала головой:

— Это не понравится остальным судовладельцам.

— Нет. Но для грузчиков это хорошо. И завтра вечером все таверны и трактиры будут переполнены.

Из зала кто-то крикнул, чтобы принесли свет. Норка проглотила остатки рыбы.

— У тебя много дел, а мне пора. Спасибо за угощение, — сказала она и выскользнула на темную улицу.

Взяв один из просмоленных факелов, Осел вошел в общий зал. Уже было совсем поздно, и надо было выпроваживать гуляк. Появившись на людях, он придал своему лицу выражение приятного безразличия. Он никогда не позволял себе проявить презрение или ум.

Королевский Дворец был огромным каменным зданием с большими арочными окнами и тонкими башнями, увенчанными шпилями. В нем были широченные коридоры, большие банкетные залы и залы для танцев, бесконечные анфилады комнат и сады на террасах. Королевские покои были нашпигованы потайными ходами, замаскированными нишами для шпионов и крошечными комнатами для подслушивания. Это здание предназначалось для интриг, а не для честной борьбы. Но оно было красиво: ажурная каменная кладка, изящные окна делали Дворец легким и воздушным. Особенно хорош он был в эту лунную ночь.

Арра любовалась видом, открывающимся из окна библиотеки. Она перебирала струны лютни и неотрывно смотрела на холодную лунную дорожку, прочертившую гладь моря. Лицо Арры было спокойным, а пристальный взор тонул в безмятежности мирной картины, открывшейся перед ней. Она даже не пошевелилась, когда в глубине библиотеки послышались шаги.

Чьи-то руки обняли ее за плечи. Она улыбнулась, но играть не перестала.

— Ты что, собираешься просидеть здесь всю ночь?

— Я могла бы, — ответила она, все еще глядя из окна.

— Ты опять вся в грезах?

На этот раз она повернулась. Лютня умолкла. Несколько мгновений Арра разглядывала дорогое и так хорошо знакомое лицо: черты лица точеные, как у статуи, смуглая гладкая кожа под локонами черных волос; глаза формы миндаля и цвета янтаря; и это непостижимое безграничное понимание и сочувствие, за которые она любила его всей душой.

— В какой-то степени да, — наконец призналась она.

Он убрал с ее лица прядь красивых темных волос.

— Расскажи мне, — попросил он. Она прижалась к нему.

— О, Кет, и рассказывать-то нечего: воровка-девушка, которая может управлять миром одним лишь движением головы; мальчик-провидец с огромными глазами; маленькая девчушка с угольком в руке. Я вижу все это с тех пор, как покинула Каледан. Все это лишь маленькие разрозненные кусочки, похожие на бусины в коробке. А я ищу нить, чтобы собрать все воедино. — Она отстранилась от него и некоторое время рассматривала его лицо. — Это имеет отношение к тебе. Я уверена в этом. Не нужно быть Провидицей из Келланда, чтобы знать, что твои Дома Советников плетут паутину заговоров и расставляют ловушки. Прошло четыре месяца как тебя короновали, и я удивляюсь, что на тебя еще не было покушения.

— Мой отец, — его глаза затуманились горем, — мой отец говорил, что первый год бывает самым тяжелым. Но его убили на одиннадцатом году правления.

Она взяла его за руку, утешая:

— Эти отрывочные видения тревожат меня. Я бы хотела сложить всю мозаику целиком. Я бы хотела, чтобы мой дар был сильнее или, наоборот, намного слабее, чем теперь. Эти предчувствия, эти смутные намеки утомляют, а не помогают.

— И ты думаешь, что от того, что просидишь всю ночь у окна, картина прояснится?

— Нет, — призналась она с улыбкой. — Но я не знаю, что еще можно сделать.

Он промолчал. Потом поцеловал ее в бровь.

— Я не буду мешать тебе, если посижу здесь?

— Нет, конечно. Но тебе ведь надо отдыхать.

— В твоем искусстве все мои надежды, — стал цитировать он чьи-то стихи, — здесь я спокоен и вижу сны. Своим плащом меня ты обернула, как будто заслонив от суеты. — Потом он пожал плечами. — Я могу поспать завтра во время аудиенций. Это единственное преимущество моего проклятого титула: никто не смеет будить меня, если я задремал.

Проказливое выражение на его лице заставило Арру рассмеяться.

— И как это тебе всегда удается рассмешить меня, Кет?

— Я знаю, когда тебе это необходимо.

— Подожди, — она легко спрыгнула с подоконника, на котором так удобно сидела. — Я уже давно думаю над этим. Может, если я ненадолго отвлекусь, все само собой прояснится.

Он подождал, пока она уберет лютню. Когда она подошла к нему, он обнял ее за плечи. Освещая себе дорогу масляной лампадкой, бросающей трепещущие отблески, они вышли из библиотеки, в которой остались тишина да лунный свет.