"Теперь ты ее видишь" - читать интересную книгу автора (Ховард Линда)

Глава 7

Вместо того чтобы снять помещение в деловом центре города, Ричард перестроил первый этаж собственного дома, превратив его в конторский комплекс; здесь был его личный кабинет с суперсовременным компьютером, на коем он творил биржевую магию, маленькие кабинеты для двух помощников, крохотная кухонька, два туалета, один из которых соединялся с его кабинетом, а другой был в распоряжении клерков, а также кладовая и архив. Планировка конторы была разработана до мельчайших деталей, и Ричард мог трудиться здесь до позднего вечера, а то и всю ночь напролет.

День за днем он преследовал одну цель — делать как можно больше денег.

Большую часть своей взрослой жизни Ричард посвятил наживе. Ему нравилось предвосхищать, предугадывать состояние рынка, но это приносило ему умеренное удовольствие. Ричард знавал бедность, она ему не нравилась, поэтому, достигнув того возраста, когда человек способен бороться с нищетой, он пошел в армию и с жадностью набросился на учебу. На это ушло немало времени. Попе, его дед, скончался еще до того, как Ричарду удалось чуть-чуть ослабить гнет удручающей бедности маленькой фермы в Западной Виргинии, где он родился и вырос. Но хотя бы жизнь его матери в последние годы стала легче; теперь она ухаживала за садом потому, что это ей нравилось, а не потому, что приходилось зарабатывать на пропитание.

Нищета или губит личность, превращая человека в социального паразита, или укрепляет его дух. Дед отказывался от милостыни, которую раздавали благотворительные фонды, предпочитая возделывать свой клочок земли и не гнушаясь любым иным заработком; мать шила и утюжила белье. Повзрослев, Ричард не только помогал на ферме, но также нанимался на поденную работу — стриг газоны, косил траву и заготавливал сено, порой плотничал — там, где ценилась прочность, а не внешний вид.

От отца остались лишь расплывчатые воспоминания, скорее плоды воображения, и могилка на деревенском кладбище. Ее Ричард навещал несколько раз в год. От деда он узнал, что отец был не из тех людей, что полеживают на диване день-деньской, попивая пиво и получая ежемесячно — «жалкую правительственную подачку», как называл это старик. Отец был работягой, поэтому Ричард тоже трудился, старательно и упорно. Выживает сильнейший. Либо ты опускаешь руки, либо вкалываешь, чтобы поправить свое положение.

Он никогда не стеснялся своих деревенских корней, напитавших его силой, хотя Кандра стыдилась происхождения мужа до такой степени, что, по ее настоянию, Ричард сообщал о себе только одно: «Родился в Виргинии». Позволь он Кандре, та наверняка выдумала бы ему детство в особняке довоенной постройки и пращура, подписывавшего Декларацию независимости.

Ричард предпринял все необходимые меры, чтобы никогда больше не жить в нищете. Он вел изощренную инвестиционную политику, сообразуясь с взлетом и падением курсов, вкладывал деньги в драгоценные камни и металлы, чтобы застраховаться от биржевых катастроф. Собирать мельчайшие детали и угадывать, какие акции принесут доход, а каким грозит беда, было для Ричарда увлекательной, захватывающей игрой. Его состояние уже давно превысило уровень, когда-то намеченный им как ориентир, но Ричард продолжал играть на рынке и богатеть.

То, что она не может оттягать у него большую часть капитала, изводило Кандру.

При воспоминании о ней во рту Ричарда возник привкус горечи! Поначалу ему казалось, что он любит ее, но, вероятно, Кандра бросала вызов его самолюбию — так же, как биржа. По прошествии более десятка лет Ричард уже точно не знал, какие чувства она у него вызывала, но понимал, что испытывает к ней влечение. Кандра была — и оставалась — весьма привлекательной женщиной с безупречным воспитанием и высоким общественным положением, основой которого были «старые деньги»— богатство, нажитое многими поколениями. Природа наградила Кандру открытым, доброжелательным характером. Пожалуй, она была даже слишком открыта и доброжелательна, особенно с посторонними мужчинами.

Их семейное счастье оказалось под угрозой, как только Ричард впервые проведал об ее интрижках, но к этому времени, заметно охладев к жене, он уже не обращал особого внимания на измены. Кандра думала, что муж знает только об одном ее любовнике, но Ричард был далеко не дурак. За долгие годы он вменил себе в обязанность знать о каждом ее приятеле. Он знал о Кае и Мак-Миллане. Он знал о всех художниках, с которыми спала Кандра, знал, кто из их общих друзей проторил дорожку к ее постели. Когда Ричарду окончательно стало плевать на все это, он лишь время от времени пользовался ее телом и всякий раз надевал презерватив, хотя она глотала противозачаточные пилюли. Кандра никогда не спрашивала, зачем это нужно. Ричард же полагал, что она сама догадывается.

Одна беда — презервативы порой рвутся. Такое случилось два года назад, и в совокупности с действием антибиотика, назначенного Кандре, этого хватило, чтобы жена забеременела. Вместо того чтобы сказать об этом Ричарду, она сделала аборт.

Ричард мечтал о детях, всегда хотел их. Когда они поженились, Кандра решила подождать, и Ричард согласился, поскольку тогда его финансовое положение было не таким прочным «, каким он желал его видеть перед появлением первого ребенка. К тому времени, когда он действительно разбогател, у Кандры уже появились любовники, и Ричард потерял всякое желание иметь с ней детей. Но когда она призналась ему в том, что натворила, швырнув слова ему в лицо, мысль о крохотной загубленной жизни отозвалась в сердце Ричарда мучительной болью, и в ту же секунду он возненавидел Кандру.

Ричард не пожелал остаться с ней под одной крышей даже на одну ночь. Он упаковал вещи Кандры и отправил ее в отель, пропуская мимо ушей ее стенания, ругань и клятвенные заверения в том, что она на самом деле не делала аборт и сказала об этом, только желая уязвить его. Глубокой ночью Ричард поднял с постели слесаря и велел заменить все замки в доме. Теперь, чтобы забрать оставшиеся пожитки, Кандре приходилось назначать ему встречи, и унижение, которое она при этом испытывала, приводило ее в бешенство.

Ричард знал, что Кандра сообщила друзьям и знакомым, будто бы решение о разводе было обоюдным. Ему было все равно, что она говорит. Он лишь хотел закончить бракоразводный процесс и никогда больше не видеть ее. Ему следовало расстаться с ней несколько лет назад, но тогда он был слишком увлечен погоней за богатством. Уже давно Ричард в глубине души понимал: настанет мгновение, когда он посмотрит на Кандру и осознает, что не может ни секунды более терпеть эту пародию на брак. Он продолжал жить с Кандрой ради собственного удобства, совершенно утратив с ней духовную связь и лишь удовлетворяя свои плотские желания, как с незнакомкой, и это стало причиной гибели его ребенка. Ему следовало бросить Кандру еще до того, как затеплилась жизнь маленького существа.

В последние дни Ричард не находил себе места, охваченный жаждой перемен. Он сколотил огромный капитал, просеивая крупицы биржевой информации, но был совершенно уверен, что не захочет до конца жизни таращиться на компьютерный экран, анализируя размеры прибыли и спрос на продукцию. Эта деятельность потеряла для него всякий интерес, а Ричард принадлежал к числу людей, которые не представляют себе жизни без трудных испытаний. Годы, проведенные на службе в армии, доставляли ему истинное наслаждение. Ричарду нравилось преодолевать тяготы специальной подготовки в подразделении рейнджеров, нравилось проверять себя в тех ситуациях, когда человек оказывается перед лицом смерти. Он мог бы сделать военную карьеру, если бы не стремление заработать много денег — столько, чтобы деду и матери никогда больше не приходилось думать о них.

Дело сделано. Пора двигаться вперед.

Перед мысленным взором Ричарда мелькнуло лицо Суини, и он откинулся на спинку кресла, улыбаясь. Вот оно, настоящее испытание.

После моральной нечистоплотности Кандры отказ Суини пообедать с ним из-за того, что он еще не развелся и формально все еще женат, оставил у Ричарда ощущение свежести и чистоты. Его дед и мать придерживались тех же суровых принципов и разделяли поступки людей на хорошие и дурные. Они были убеждены: нельзя делать то, что ты хочешь, только потому, что тебе этого хочется. Однако в той части страны подобных взглядов люди придерживались на протяжении нескольких поколений. Но откуда они взялись у Суини?

Ричарду хотелось узнать о ней как можно больше, поэтому он потребовал передать ему по факсу копию договора об аренде квартиры. Парис Сэмилл Суини, возраст тридцать один год, художница. Итак, Суини сказала правду, но Ричард мог бы поклясться — ей крайне неприятна претенциозность сочетания профессии художника и имени Парис. Кто-то другой постарался бы выжать из этого всевозможные выгоды, Суини же предпочла забыть о своих именах, причем столь крепко, что ее знали исключительно по фамилии.

Мать Суини тоже оказалась художницей. Ричард не припоминал ее, хотя за годы жизни с Кандрой неплохо изучил мир искусства. Имя отца Суини ничего ему не говорило — тот подвизался в Голливуде, пользуясь весьма умеренным успехом. Наследником Суини был записан брат. Ричарду оставалось лишь гадать, почему это брат, а не один из родителей.

Но этого Ричарду показалось мало. Ему хотелось бы знать, что она предпочитает есть на завтрак, какие книги и фильмы любит, спит ли она распластавшись или свернувшись в клубок. А еще Ричарду хотелось сорвать с Суини одежду и заниматься с ней любовью ночь напролет. Он видел, что девушка тоже неравнодушна к нему, хотя и озадачена своими желаниями. Ричард вновь улыбнулся, вспоминая выражение ее лица в тот момент, когда она отпрыгнула от него, будто он запалил динамитную шашку. Свидание с ней принесло Ричарду радость и муки. Уже второй день его терзало вожделение, и пока он не видел ни малейших признаков того, что оно вскоре уляжется. Как только Ричард вспоминал о Суини, его плоть начинала возбужденно подрагивать, и он уже не мог думать ни о чем другом. Воздержание последнего года и без того было мучительным, а теперь становилось совершенно невыносимым.

По характеру Суини была полной противоположностью Кандры. Прекрасно сознавая, что красива, та очень заботилась о своей внешности. Она всегда одевалась в точном соответствии с тем, какое именно впечатление рассчитывала произвести. Суини же даже не догадывалась о том, как хороша собой; судя по тому, что видел Ричард, она напяливала на себя то, что попадалось под руку. Кандра блистала в обществе; Суини по природе своей избегала контактов с внешним миром, если вообще замечала его. Иными словами, Кандра была существом общественным, а Суини — одиночкой. Чтобы сблизиться с ней, нужно тщательно продумывать свои действия, а главное, проявлять упорство и настойчивость. Но самая большая трудность заключалась в том, что в отличие от Кандры, видевшей в сексе легкое мимолетное развлечение, Суини принадлежала к той редкой породе женщин, которых пугает самый обычный поцелуй.

Ричард хотел ее, причем не только в постели. Если он не может завести с ней дружбу, чтобы соблазнить, придется соблазнить ее, чтобы подружиться. Суини была нужна ему не только ради секса, Ричард хотел проводить с ней время. Только с Суини он стал бы вместе смотреть вечерние новости хотя бы для того, чтобы открыть ей глаза на окружающий мир, с которым она была явно не в ладах.

Всему этому мешала Кандра.

Ричард взял телефон и позвонил своему адвокату Гэвину Уэллсу. Тот немедленно поднял трубку.

— Мы достаточно долго ждали, — сразу приступил к делу Ричард. — Пора покончить с этим.

— Учитывая размеры вашего состояния, год — не такой уж большой срок. Наберитесь терпения, — посоветовал Гэвин. — Ваша позиция неуязвима, рано или поздно Кандра поймет, что судебные издержки грозят разорить ее. Она предпочтет сократить свои потери.

— Я намерен увеличивать ее убытки с каждым днем отсрочки. Позвоните адвокату Кандры и сообщите, что я урезаю размеры содержания на десять тысяч за день. Если через пять дней Кандра не подпишет бумаги, я сниму свое предложение оставить за ней салон.

Секунду помедлив, Гевин сказал:

— Она будет драться за салон до последней капли крови, и вам об этом известно.

— Она знает, что ей нипочем не победить. Я хочу выбросить Кандру из своей жизни, и это не блеф, Гэвин. Мне следовало прижать ее еще несколько месяцев назад, но я действовал так, как подсказывала моя совесть. Теперь с этим покончено. Передайте это ее адвокату. — Ричард дал отбой и откинулся на спинку кресла. На его лицо набежала тень.

Сидя в своей конторе, Гэвин Уэллс пожал плечами и набрал номер Оливии Ю, поверенной Кандры. Выслушав ультиматум Ричарда, та разразилась яростными криками, от которых едва не лопнули барабанные перепонки Гэвина:

— Ублюдок! Это он всерьез?

— Он был серьезен, как сердечный приступ, — ответил Гэвин.

— Что за напасть такая? Я надеялась со временем убедить Кандру, что нынешние условия — лучшее, чего она может ожидать, но она продолжает упрямиться. Должно быть, Ричард нашел ей замену, и та изнывает от нетерпения.

Гэвин и сам подумывал о такой возможности, но он был слишком осторожен, чтобы высказывать свои подозрения вслух.

— Насколько мне известно, нет.

— Чушь собачья! Ричард завел себе новую милашку, и вы об этом прекрасно знаете.

— А если даже и так? — Ричард мог бы каждую ночь спать с новой женщиной где угодно, хоть на Таймс-сквер, и от этого его положение ничуть не пострадало бы.

Оливия понимала это. И только нежелание принять условия Ричарда, казавшиеся Кандре унизительными и несправедливыми, мешало ей подписать документы. Оливия пыталась втолковать своей клиентке, что той не следует рассчитывать на большее, но Кандра была готова на все, лишь бы увеличить размеры содержания.

— Ладно, — сказала Оливия. — Я позвоню ей. А вам советую спрятаться под стол.


— Что?

Вопреки ожиданиям Оливии, Кандра отозвалась испуганным шепотом, а не гневным воплем. Оливия еще раз перечислила условия.

— Он не имеет права! Мы уже договорились…

— Вы не подписали бумаги, — заметила Оливия. — С формальной точки зрения Ричард не обязан выполнять обещание, поскольку вы его отвергли. Он может делать все, что заблагорассудится.

— Но ведь салон — мой! Я сама нашла художников, которые создали репутацию салону и сделали его доходным предприятием. Ричард не может отнять его у меня!

— Здание выстроено на его средства. Деньги Ричарда составили первоначальный капитал, его имя стоит на всех чеках, которыми оплачивались счета. Хороший адвокат — а Гэвин Уэллс отличный юрист, уж поверьте мне, — без труда докажет, что движущая сила предприятия — Ричард, а вы — что-то вроде вывески. Вам следовало оформить салон на свое имя. Впрочем, об этом поздно говорить. — При своей профессии Оливия ежедневно сталкивалась с вопиющим невежеством в денежных делах.

— Я бы так и поступила, но ничто не предвещало опасности, — жалобно отозвалась Кандра. — В тот день у нас все было хорошо, потом вспыхнула ссора, и уже назавтра Ричард подал на развод. Я даже не успела позаботиться о себе.

На взгляд Оливии, заботиться а себе следовало именно тогда, когда все было хорошо. Однако, считая это далеко не очевидным, тем более что с той поры утекло немало воды, Оливия задумалась, о какой ссоре идет речь. До сих пор Кандра не упоминала о ней, но судя по тому, что за ссорой последовал такой неожиданный и полный разрыв, это имело весьма серьезный характер. Каковы бы ни были причины, но во время встреч Ричард вел себя холодно, держался с безжалостной невозмутимостью и не шел на компромисс. Он не уступил ни в едином пункте, а теперь занял еще более жесткую позицию.

— Я поговорю с ним, — сказала Кандра. Казалось, она вот-вот заплачет.

— Послушайте, Кандра… — Оливия вздохнула. — Какой в этом смысл? У вас есть хотя бы крохотная зацепка, чтобы его подловить? Подпишите бумаги, пока не потеряли еще десять тысяч.

— Я заставлю его разместить эту сумму. Я… я пообещаю подписать документы, если он согласится.

Кандра повесила трубку и закрыла глаза, чувствуя такую дурноту, что, казалось, ее сейчас вырвет. Год назад десять тысяч долларов представлялись ей чем-то вроде карманных денег, но теперь они превращались в солидную сумму. Карсон не давал о себе знать, но Кандра и не ожидала от него быстрого ответа. Шантаж — дело ненадежное, и до тех пор, пока Мак-Миллан не переведет деньги, она не могла позволить себе потерять даже цента. Но что делать, если Карсон отвергнет ее притязания? Появление снимков в печати погубило бы его карьеру и, возможно, инициировало бы уголовное преследование за употребление наркотиков, но ничего не дало бы Кандре. В сущности, поступить так — значит зазря растратить свое главное оружие. Кандре оставалось только надеяться, что сенатор испугается разоблачения так сильно, что отдаст ей деньги.

Господи, какая муха укусила Ричарда? Два дня назад приехав в салон, он держался так же холодно и неприступно, как всегда, но хотя и пытался убедить ее подписать бумаги, не выдвигал никаких угроз. Теперь у Кандры нет иного выхода, чем согласиться на его условия. Почему он не сделал этого тогда?

Должна же быть какая-то причина! У Ричарда на все есть своя причина. Из всех людей, каких она знала в жизни, Ричард обладал самым прагматическим характером, менее всего подверженным эмоциям. Именно эта его черта давала Кандре чувство полной безопасности, когда они жили вместе. Что бы ни случилось, она всегда могла рассчитывать, что Ричард наилучшим образом справится с ситуацией.

Его ультиматум не был блефом; Ричард поступит именно так, как сказал. Он хочет ускорить развод, а для этого нужно, чтобы Кандра подписала бумаги. Вопрос лишь в том, почему именно сейчас? Почему не два дня, не два месяца назад? Он мог проявить настойчивость в любую минуту, и исход был бы тем же самым.

Вероятно, у него появилась веская причина, которой не было еще позавчера. Наверняка дело в женщине. С тех пор как, они разошлись, Кандре не удалось пронюхать ни об одной его любовнице, но это еще не значило, что Ричард жил монахом. Кандра знала как о плотских аппетитах мужа, так и о том, что женщин подсознательно тянет к нему, словно Ричард излучает сигналы, сообщающие: он любит делать это часто и со вкусом. Вдобавок Ричард придерживался до нелепости старомодных взглядов, и если бы женщина забеременела от него, он непременно женился бы на ней. Об этой черте Ричарда Кандра тоже не могла думать без горечи — он слишком серьезно относился к беременности.

С другой стороны, Ричард всегда старался не повторять ошибок. В его жизни случалось всякое, и теперь он будет осторожен вдвойне.

У Кандры оставалось все меньше сомнений в том, что здесь замешана женщина. Представив себе, что кто-то займет ее место, будет спать в ее постели, просыпаться и завтракать вместе с Ричардом, она едва сдержала крик. Как бы ей хотелось обратить время вспять и вернуться на год назад! Но раз уж это невозможно, значит, надо перестать терзаться бесплодными сожалениями. Необходимо все продумать.

Суини. Ну конечно!

Интуиция подсказала Кандре, что она права. Кандра безошибочно уловила вспышку влечения, заметила, как Ричард пялился на Суини. Может, та и не обратила на него внимания, потому что если есть женщина, способная не замечать Ричарда, так это именно Суини. Впрочем, это еще не означает, что Ричард равнодушен к ней. Напротив, он был бы только рад испробовать собственные силы, попытавшись поймать Суини в свои сети.

Кандра вполне могла извлечь пользу из данного обстоятельства, она в этом не сомневалась.

— Вы что-то замышляете, — сказал Кай, без стука входя в ее кабинет. Кандра нахмурилась; молодой человек становился все более бесцеремонным. Пора подрезать ему крылышки, не откладывая этого в долгий ящик.

С другой стороны, с ним можно хотя бы быть откровенной.

— Думаю, я не ошиблась насчет Ричарда и Суини. Он ни с того ни с сего вдруг заторопился с разводом.

— Он согласился на ваши условия? — В глазах Кая сверкнул хищный огонек.

— Нет, все еще упрямится, но теперь, кажется, мне пора вступить в игру.

— Не играйте с огнем. Ричард не потерпит угроз.

— В таком случае ему не следовало давить на меня, — отрывисто бросила Кандра.

— Вот как? И чем же он вас припугнул?

— Это не важно.

Кай не знал, что салон принадлежит Ричарду. Догадайся об этом Кай, он тут же покинул бы тонущий корабль Кандры. Она не питала иллюзий относительно его преданности, но, как ни говори, Кай — весьма ценный работник; очень многие клиентки от его внешнего вида и манер попросту теряют голову.

— Что решили делать?

— Поговорю с ним.

Кандра поднялась и взяла складную сумку, служившую и портфелем, и ридикюлем. К счастью, она не заехала домой переодеться и до сих пор была в том же строгом костюме, в котором летала сегодня утром в Вашингтон. Кандра не желала пренебрегать ничем, даже самым малозначительным.

— Почему бы просто не позвонить? — спросил Кай.

— Лучше встречусь с ним лично. — Если она позвонит, Кай наверняка подслушает разговор и узнает, как обстоят дела с салоном.

— Почему вы думаете, что он согласится?

Пару раз Ричард отказывался принять ее, давая Каю повод для злорадства и ввергая Кандру в бешенство.

— В этот раз он ждет меня с нетерпением.

При виде ее костюма глаза Ричарда сверкнули.

— Репетируете роль для бродвейского шоу? — спросил он, давая понять, что разгадал ее маленькую хитрость.

— Сегодня утром у меня было деловое свидание, — честно ответила Кандра.


Ричард не проводил ее наверх, в жилые комнаты, а повел в контору на первом этаже, тем самым показывая, что она здесь посторонняя, как будто об этом нужно было напоминать. Сейчас Кандра для Ричарда — всего лишь незаконченное дело, и притом неприятное.

Она всегда удивлялась тому, как тесен и скромен его кабинет, хотя, конечно же, Ричарда ограничивали размеры дома. Но уж с обстановкой он мог постараться или предоставить это ей. Все в кабинете было строго функциональным, даже огромное, сделанное на заказ кожаное кресло.

— Как я понимаю, адвокат уже сообщил вам мои условия — холодно начал Ричард, усаживаясь в кресло. Он откинулся на спинку и забросил руки за голову. В его глазах застыло непроницаемое выражение.

Кандра расположилась напротив, по ту, другую сторону стола и сразу приступила к делу:

— В последнее время Суини испытывала затруднения с работой. Вчера она наконец принесла мне несколько картин, однако я поняла, что они ей не нравятся. Разумеется, я похвалила холсты, но, честно говоря, боюсь, мне будет трудно продать хотя бы один из них.

Выражение лица Ричарда не изменилось ни на йоту.

— Зачем вы мне об этом рассказываете?

Черт возьми, неужели она дала маху? Нет, ошибка исключена. Кандра разозлилась на Ричарда за то, что он сбивает ее с толку.

— Я знаю вас как облупленного, милый. Я видела, как вы таращились на нее. —» Казалось, он хотел трахнуть ее тут же, на глазах окружающих «, — с внезапным раздражением подумала Кандра. Ее охватил приступ ревности, но она справилась с собой.

— И что же? — равнодушно осведомился Ричард.

— Не умничайте, прошу вас. Я могу испортить ее карьеру, но не хотела бы этого — Суини мне нравится, но если придется…

— А я могу завтра же выставить вас из салона. Если придется. — Сузив глаза, Ричард подался вперед. От былой бесстрастности не осталось и следа. Теперь его лицо было таким мрачным, что Кандра испуганно отпрянула. — Если вы хоть пальцем тронете Суини, знайте: скорее небо обрушится на землю, чем вы получите от меня хотя бы цент.

— Значит, я права, — выдавила Кандра, но в душе ее вспыхнула тревога. Она не ожидала, что Ричард примет угрозы так близко к сердцу.

— Вот как?

— Будь иначе, вы бы не стали так волноваться.

— Я мог бы назвать немало причин, убеждающих меня не поддаваться шантажу.

Последнее слово неприятно резануло слух Кандры.

— Я бы не назвала свое поведение шантажом.

— Как же прикажете его называть? Если я заплачу, вы откажетесь от намерения погубить карьеру Суини. На мой взгляд, это типичная попытка оказать на меня давление. — Он вскочил, схватил Кандру за руку и выдернул ее из кресла. — Вон отсюда!

— Ричард, подождите!

— Я сказал, вон! — Он вытолкал ее в дверь под изумленными взорами сотрудников. От стыда щеки Кандры залились ярким румянцем.

Она рывком высвободила руку и повернулась к Ричарду.

— Вы еще пожалеете о том, что так со мной обращаетесь! — проговорила она сдавленным от злых слез голосом.

— Подпишите бумаги, — отозвался Ричард, открывая дверь и выталкивая Кандру. — Иначе вам самой придется пожалеть!