"Цвет неба" - читать интересную книгу автора (Левченко Елизавета)

Глава 13 Теперь все будет по-другому

С ее стороны

Цун резко замолчала и вскочила, напряженно вглядываясь в лес прямо перед собой. И сразу же сзади меня послышался жуткий треск ломаемых под неведомым натиском веток. Я вскочила с не меньшей чем Цун резвостью, и с возвращающимся страхом обернулась.

Через буквально секунду перед нами появился… Демм??

Демм!!

Сердце сделало кульбит и подскочило к горлу, начисто перекрыв дыхание, на лице зажглась радостная улыбка. Он налетел на меня, и крепко, так, что мне показалось — еще чуть-чуть, и меня раздавят, обнял, а потом медленно осел на землю и уперся лбом в мой живот, чем удивил, а потом и перепугал к тому же.

И только тут я заметила, что за его спиной, по обе стороны, на земле лежали… крылья? Да, огромные, белоснежные крылья. Поднимаясь и опускаясь в такт его тяжелому дыханию, одно из них, неестественно подвернутое, крупно дрожало, и с негромким шелестом подворачивалось еще сильней.

Я была в некотором шоке, смотря на эти крылья, как на что-то ирреальное.

Крылья…. Как у птицы.

Но тут я словно очнулась.

Да какая вообще разница, крылья там у него или еще что — разве я не привыкла, что Демм окружен странностями, для меня, конечно, непонятными, но для него естественными?! Сейчас главное — я же вижу, ему больно! И я должна как-то помочь, облегчить его боль!..

Но только так?.. Что я могу сделать?

Я беспомощно оглянулась на Цун, с мольбой заглядывая в ее глаза. Она же ведь Хранитель, вдруг она может знать? Может помочь?

Цун сделала пару неслышных шагов, и присела рядом с пострадавшим крылом. Я обрадовано улыбнулась. Демм мгновенно обернулся к ней. На лице Цун промелькнула целая гамма чувств, от почти тут же угасших страха и презрения до удивления.

Почему она удивлена? Страх и презрение… я могу понять. Сама ведь испытывала страх, а презрение… ведь демоны убили Хранителей, ее семью. Но он не такой, как они! Как же мне хотело ее переубедить! Я уже открывала рот, когда она перевела взгляд на крыло и твердо, даже можно сказать, холодно сказала:

— Раскрой его.

Но Демм не сделал этого, продолжал смотреть на Цун, и я подозревала, что навряд ли доброжелательно.

Я во многом не понимаю противостояния и неприязни только из-за того, что они относятся к расам, что враждовали… но сейчас же другое время! Сейчас никто не собирается нападать, воевать… Мы ведь теперь вместе. Просто помочь! Почему он упорствует?

Я коснулась его встрепанной макушки, Демм повернул голову ко мне. Я застыла… наверное, удивление все же отразилось на лице, смешанное с радостью видеть его вновь… так близко. Его глаза были не привычного изумрудного цвета, а того алого, такого насыщенного, что казалось из радужки вот-вот закапает свежая кровь. Пугающие, завораживающие своей глубиной, что не соревнуется даже с глубиной бездны. Я видела их не раз, но сейчас они придавали такому знакомому лицу оттенок незнакомца, оттенок… нечеловеческой скрытой и опасной силы.

— Пожалуйста, — тихо попросила я. Больше я ничего не могла, кроме как просить.

Он посмотрел на меня, но потом, закрыв удивительные глаза, начал медленно распрямлять крыло. Оно задрожало сильней и замерло, полураскрывшись.

Цун провела по белоснежным перьям, и неожиданно дернула его на себя. Демм глухо, как зверь, рыкнул, а по мне ударила волна боли. Я прижала его голову к себе, в надежде хоть как-то утешить, облегчить страдания, и, нахмурившись, посмотрела на Цун. Не хотелось верить, что она сделала это только из-за вражды, она ведь мне показалось другой!

Она, словно почувствовав мой взгляд, подняла глаза.

— Сам он, как бы ни старался, не смог бы его раскрыть, — с сосредоточенным лицом сказала она и вновь повернулась к крылу. — Задеты нервы, и восстанавливается он чересчур быстро, рана успела неправильно срастись и захватить перья. Мне придется заново разорвать его.

Она пощупала в нескольких местах, раздвинула перья и с размаху разорвала крыло посередине. Алая кровь брызнула на ее руки и на белоснежные перья, а я… позорно нагнулась, и спрятала лицо в жестких волосах Демма, вдыхая успокаивающий, родной, ни с чем не сравнимый запах. Я не могу спокойно смотреть на его кровь… сразу против воли поднимаются ото сна страшные воспоминания, которые я ненавижу. И больше всего, потому, что ощущаю свою вину и еще раз убеждаюсь в никчемности и слабости.

— Все, — через какое-то время сказала Цун. Я подняла голову.

Цун как раз вытирала руки о траву.

— Еще травмы есть? — это уже она Демму.

Тот вздохнул, встал. Я почувствовала острый укол сожаление. Мне так было хорошо, когда он настолько близко… Я даже покраснела от таких мыслей.

Он расправил крылья, и я еще раз удивилась, насколько они огромные… метра полтора, точно. И это было… такое красивое зрелище. А потом они неуловимым движением скрылись за его спиной, словно их и не было никогда.

Демм ощупал правое плечо, раздался хруст, от которого у меня все заледенело внутри.

— Нет, — кинув мимолетный взгляд на Цун, ответил он.

Она пожала плечами, и, шагнув назад, взяла сумки.

— Мы вернемся ненадолго назад, хорошо? — спросила она, посмотрев на меня. Именно на меня, в упор игнорируя стоящего рядом и смотрящего на нее Демма.

Я кивнула, хоть и хотелось спросить — зачем, молча пошла за ней. Демм шел рядом, и от этого мне становилось немного не по себе. Причем шел близко, наши руки раза два соприкоснулись, отчего я отпрыгивала от него, после коря себя за смущение. Я смотрела строго вперед, подавляя желание посмотреть хоть краем глаза на него.

Маленькой полянки на берегу озерца мы достигли быстро… наверное, это оттого, что я так неслась, обогнав ту же Цун. И так и стояла, как памятник неизвестно чему, судорожно раздумывая, что вообще мне делать. В общем, забилась я под дерево, согнув колени, и наблюдала оттуда за Цун… и краем глаза за Деммом. Мое поведение не понятно даже для самой меня. Я же так его ждала… и что? Он пришел, он рядом — а я бегаю? Зачем?? Кто бы помог мне ответить на этот вопрос… Я хочу, очень хочу, чтобы он был рядом… обнять его хочу, в конце концов! И… боюсь, паникую и не могу.

И… ведь точно! Я… мы же теперь встретились в настоящем мире. И объятия, просто касания будут, как… в первый раз! Ой, мамочки…

Я уложила подбородок на колени и тяжело вздохнула.

Не зная, куда приткнуть взгляд, опять стала наблюдать за Цун. Она сидела на берегу, у самой кромки воды, и расшнуровывала левый сапог, правый стоял рядом, скорбно сложившись пополам. Носки отправились к сапогам. Закатала штаны и, тряхнув головой, опустила ноги в воду. Кончик длинной синей прядки у виска утонул там же. И даже без ее рассказа, я бы поняла сейчас, что она Элементал воды. Бывший человек и предельная концентрация своей стихии. Она замерла, изредка взбалтывая ногами воду.

Интересно, а зачем она соединилась с источником своей силы?

И тут случилось то, чего я так боялась. Рядом на траве расположился Демм, привалившись спиной к дереву, согнув ноги в коленях и сложив руки на груди. И, конечно же, он поймал мой взгляд, отчего я смутилась и отвернулась, для верности еще и натягивая краешек капюшона почти до самого носа, стала нервно вырывать травинки у кроссовок. И ощущала, как он продолжает на меня смотреть.

Хм… мне показалось или у него радужка стала прежней? Я не поборола искушение и опять посмотрела на него. Тут же отвернулась с сильно колотящимся сердцем, убедившись, что все же не показалось. Насыщенно-изумрудные. Человеческие. И выражение их… я не могу его описать, разобрать даже… и не оттого, что не пойму, а потому что не смогу настолько долго смотреть в эти глаза. Это — мучительная пытка. Хоть и желанная.

Может, головой побиться о дерево, вдруг поможет?

Тыльной стороны правой ладони коснулись обжигающие пальцы… По телу словно прошелся хороший такой электрический заряд. Я подскочила с места как ужаленная осой в одно место, и, помотав головой в поисках, якобы, причины моего этого подскока, с небывалой никогда прежде радостью бросилась к своей сумке, и сделала вид, что поглощена поисками чего-то архиважного и срочно нужного, мысленно ругая себя чем только стоит. Да, всего лишь короткое прикосновение, но я не могу спокойно переносить даже его!

— Эй, ребята!

Я повернулась на оклик Цун, как заметила краем глаза, не только я.

— Я поговорила с Илдраном и, в связи с сегодняшними событиями, немного скорректировала наши планы. Скоро сядут солнца, палатки разбиваем здесь, я сомневаюсь, что мы найдем подобную поляну, если продолжим идти. Дальше полтора дня идем без отдыха и с максимальной скоростью, делая редкие остановки. И еще, — она повернулась к Демму, — я попрошу тебя не летать больше. Понимаешь ведь, почему?

Он кивнул.

Цун улыбнулась.

— Ну, вот и хорошо! — она вылезла из воды. — Тогда помоги мне с палатками, Алексин разведешь костер на старом костровище? — теперь она мотнула головой за свою спину. — Там ветки оставались.

Я кивнула, поймала кинутый ею коробок спичек, удивившись своему небывалому проворству, и занялась делом, поглядывая на Демма и Цун, занятых установкой. Ведь я никогда прежде не видела новых моделей палаток. Слышать слышала, но видеть своими глазами… как-то не представлялась случая. Ага, где? В Академии? В нашем… в том поселке, где я жила, среди аристократов?

Вот я и наблюдала.

Цун разложила две палатки, сейчас напоминающие просто угловатые тряпки, и нажала на неприметный мне рычажок. Палатка тут же приняла свою форму невысокого, примерно мне по грудь, вытянутого по длине треугольника. Свисающие по его сторонам концы веревок, она намотала на концы железных кольев, и вогнала в землю. Знаю, что если нажать на их верхнюю часть, нижняя, та, что скрыта в земле, раскрывается как цветок, что предоставляет дополнительную устойчивость самому сооружению.

Демм, наблюдавший весь процесс, проделал тоже самое быстро и безошибочно.

Отчего-то, я чувствовала гордость…

Но я очнулась и вернулась к своему делу, а точнее, к разжиганию костра, который никак не хотел загораться.

Что-то мне это напоминает… только вот тогда у меня, по-моему, спички затухали? Ай, все равно сводится к одному — я отчаянно не дружу с этими кострами.

Кто-то присел сбоку. Замершее сердце подсказало, кто. Последняя спичка, которую я сжала трясущимися пальцами, переломленная пополам упала куда-то в ветки. Я упрямо полезла за следующей.

Тут он осторожным жестом отодвинул мои руки, и прислонил ладонь к веткам. Те, с треском охватило пламя, оно едва не коснулось его вовремя убранной ладони.

— Эм… Спасибо… — тихо сказала я, повернув голову в его сторону.

Прищуренные изумрудные глаза дарили тепло, такое… ласковое. Я тонула, купалась в нем, чувствуя, как таю. Демм улыбнулся уголками губ.

— Не за что. — Его голос был так же тих, как и мой, но волнующей, нежней. Наверное, я бы слушала его бесконечно. Подумав, он потянул к моему лицу руку… от которой я шарахнулась в сторону, и, вскочив, позорно убежала.

— Ты есть хочешь? — через какое-то время спросила Цун, обращаясь к Демму. Она говорила теперь вполне, даже не вполне, а очень приветливо, к моему непередаваемому облегчению. А еще, я всерьез забеспокоилась за его здоровье… если будет готовить сама Цун… От воспоминаний о той бурде желудок «радостно» всколыхнулся.

Но он отказался, наверное, почувствовал неладное, а может, действительно есть не хотел.

Я уселась возле костра, разглядывая танцующее пламя. Оно горело ровно, ровным был и исходящий от него жар. Спокойное пламя… но вот спокойствия оно не давало, только возвращало воспоминания недавнего времени, особенно волновал сам тот факт, что пламя это — часть Демма.

Я случайно услышала, что он и Цун будут дежурить. Все из-за нападения демонов… никто не хотел повторения. Они решили дежурить вместе. Цун пока будет осматривать окрестности, выбирать наиболее, по ее мнению, короткий путь, он будет сидеть здесь. Подошедшая Цун, опустив руку на мое плечо, посоветовала идти в палатку и набраться сил. Я сама понимала, что лучше лечь пораньше, ведь идти полтора дня… даже звучит жутко, поэтому я последовала ее совету, перед самой палаткой обернувшись на сидевшего спиной Демма, чувствуя укол… сожаления.

А ведь какое интересное строение у нее внутри! Я присела на подвесную кровать, поерзала, проверяя прочность. Сама конструкция представляла собой твердое основание, прикрепленное одной стороной к палатке, укрепленной облегченными стальными штырями, а другая покоилась на врытых в землю ножках. Тонкий матрас, маленькая подушка, одеяло… и как такое вмещалось в мешок, который можно было обхватить одной рукой и таким весом, что даже я могла унести?

Скинув обувь, я с опаской улеглась на это ложе, которая, впрочем, быстро пропала.

Сон не шел. Я ворочалась, перекладывала подушку, считала овец, которые с завидным упорством превращались в скачущего на корточках через низенький, побеленный заборчик Демма, и я едва не жевала уголок подушки, чтобы не засмеяться. Но веселое настроение не задерживалось долго, и меня опять охватывало уныние. Я пыталась найти причину своему глупому поведению, но не находила. И, наверное, именно от этой мысли мне было неспокойно.

И в какой-то момент, мне это надоело. Я встала, нашарила в темноте кроссовки, и вышла наружу, твердо решив больше не вести себя как ребенок и не бегать. Хочу быть рядом…

Я знаю это точно.

Долго же проворочалась! Уже вечер, но не глубокий. Прохладно… Я зябко поежилась.

Демм сидел там же, создавалось ощущение, что он так и не двигался с момента, как я ложилась. Вытесанная из камня статуя. Недвижимая… прекрасная…

Я тихо подошла к костру и села рядом, протянув к огню руки.

Ну, вот, я рядом… и что дальше? Молчание угнетает как никогда. Но я не знаю, что говорить. Хорошая погода? Как глупо. Сказать, как сильно я хотела, чтобы он был рядом? Не осмелюсь. По крайней мере, сама я не смогу начать такой разговор. Спросить, как он добрался? Что у него случилось? Как он себя чувствует, не болят ли раны? Я раскрыла рот, но не смогла выдавить из себя ни звука. В голове все резко перемешалось, я так и открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба, потом бросила эту затею.

Молчание.

Заговори… заговори со мной! Неужели тебе совсем нечего мне сказать? Почему ты не сможешь услышать… Я же как часть себя чувствую твои сильные эмоции, почувствуй и ты мое желание услышать твой голос… хотя бы. Я не буду убегать. Протяни мне свою руку, и я дотронусь до нее в ответ.

Не знаю, может, он услышал… а может, просто так получилось… Демм подсел ближе и обнял меня. Я боялась пошевелиться. Потом, словно решившись, притянул к груди, обнял крепче, уткнувшись носом в мое плечо. И с меня упали оковы неловкости, страха, стеснения, и я прижалась к нему так, как только могла, обняв в ответ.

— Ну зачем ты от меня бегала? — от его горячего дыхания по телу забегали мурашки. — Я уже думал, что как-то обидел или испугал тебя… Если это так — прости. Что не был рядом, когда тебе было страшно. Прости. Я буду повторять сотни, тысячи раз, пока ты не простишь или не прогонишь меня. Больше этого никогда не произойдет. Я буду защищать тебя, пока стучит мое сердце. Я всегда буду рядом.

И в этот миг я была счастлива, так счастлива, что им можно было одарить весь мир, и оно не убавится даже на каплю. Потому что он — рядом. Источник моего счастья. Наверно, именно сейчас я, наконец, поняла, что он вернулся. «Мы больше не разлучимся» — стучало в голове, где, кроме этой мысли и счастья, не было ничего. А больше ведь ничего и не нужно.

Я помотала головой.

— Мне не зачем прощать тебя. Я просто сильно взволновалась, и боялась неизвестно чего. Поэтому и бегала.

Он фыркнул.

— Глупая…

— Я знаю, — с улыбкой согласилась я.

Да, мы больше не говорили, но не потому что нам не о чем было говорить, просто слова стали не нужны.

Я слышала уверенные удары его сердца, самый дорогой для меня звук, я чувствовала его дыхание, тепло, которое все больше становилось частью моего тела.

Мой Страж. Мой самый дорогой человек… демон… нет разницы, ты — это ты, и не изменишься, даже если я буду видеть вместо изумрудных глаз — алые, и за твоей спиной будут прекрасные крылья.

Я буду с тобой, пока стучит мое сердце. И никому больше этого не изменить.

— Идите вы уже спать… — проворчала вернувшаяся Цун. Я вскинула голову. Она смотрела на нас с каким-то странным выражением, то ли одобрением, то ли осуждением. — Осталось всего пара тройка часов. Даже тебе, Страж, нужно выспаться, не говоря уже о некоторых, так любящих выматывать себя до последнего.

Я поняла, кого она имела в виду и смутилась.

— Хорошо, — Демм отстранился и встал, утягивая меня за руку за собой. Мы пошли к палатке, но… Мы что, будем..? Сообразила я это уже внутри.

Демм сел на кровать, и протянул ко мне руки.

— Иди ко мне, — тихий, нежный голос. Я дотронулась кончиками пальцев до его пальцев, сплетая их и подходя ближе.

Он лег спиной к натяжной стенке, я устроилась у него под теплым боком.

Так близко, как могли.

— Если бы ты знала, как я по тебе скучал, — неожиданно прошептал Демм.

Я улыбнулась ему в футболку.

— Я тоже. — Эти слова дались на удивление легко, также легко, как дышать воздухом.

Чуть поворочавшись, я приготовилась к одному из самых, я уверена, снов в моей жизни… Слишком поздно я ощутила, как с головы сползает предательский капюшон. Меньше всего я хотела, чтобы он видел это уродство! Я старалась так можно незаметнее высвободить хоть одну руку и натянуть его на место, но он заметил, потому что я поймала взгляд расширившихся изумрудных глаз, смотрящих на мою голову, точнее на то, что на ней было. Освободившие меня руки с осторожностью скользили по волосам, перебирали их. Мне, наверное, было бы приятно, если только мои волосы стали… прежними.

— Что случилось? — обеспокоенность сквозила в его голосе.

Почему именно сейчас? Я так не хочу все портить… и не нужно ему знать, почему волосы стали такими… Поэтому я молчала.

Демм вздохнул, его руки вернулись на прежнее место и еще сильней сжали меня.

— Ты ведь скажешь потом? — Я кивнула, хотя… вряд ли это случится… а может, и нет. Он поцеловал мою макушку. — Твои волосы прекрасны, такими и останутся навсегда. А теперь спи спокойно…

Рано утром, когда нас разбудила Цун (я едва не умерла от стыда). Перехватив пару кусков хлеба и заглотнув воды из озера, к слову оказавшейся превосходной на вкус, мы отправились дальше.

Шли молча, нарушали эту тишину только на привалах, которые после полудня шага делали очень часто, и опять из-за меня. Мы шли слишком быстро для моих ног, поэтому меня хватило ненадолго. «Хочешь пить? Не устала?» В ответ я мотала головой, и мы шли дальше. Цун впереди — показывала дорогу, Демм позади, он уже раза два ловил меня, когда я запиналась. А потом и вовсе подхватил на руки, и, не слушая возражений (точнее, моих криков о немедленном возврате на землю), так и понес дальше. Сразу прибавилась скорость, превратившись из черепашьей в достаточно быструю. Конечно, когда почувствовала, что ноги отдохнули, я добилась своего — меня отпустили. Потом опять взяли на руки, когда устала. Вот так мы и шли целый день. Сделав более длинный привал, перекусили. Я ощущала просто зверский голод, и мне совсем не хватило просто хлеба. Мой организм ведь привык к другой пище, но я ничего не сказал вслух. Не хотелось выставлять себя настолько избалованной, и пусть я такая и есть… я должна измениться. Мне нет пути назад, в свою прошлую жизнь, где я умерла. Ночью в лесу было страшно… я никогда не боялась леса, а тут вдруг… мне казалось, что деревья сжимались вокруг меня, темные ветки тянулись к самому лицу, везде раздавались шорохи, от которых уходило в пятки сердце, странные силуэты… Я даже не предпринимала попыток слезть с рук Демма, тоже выглядящего весьма напряженным. Ночью мы бежали. Я удивлялась, как ни он, ни Цун не подавали ни малейшего признака усталости. Сердце Демма билось ровно, словно он шел прогулочным шагом.

Рассвет рассеянными лучиками пробивался сквозь кроны деревьев. Короткий привал — и дальше, дальше через этот бесконечный массив, который стал уже ненавистным. Хотелось увидеть небо, безграничное и прекрасное небо, тяжелые облака, почувствовать ветер, от которого здесь, в лесу, не существовало даже намека.

Мы бежали еще быстрей, Цун крикнула, что мы почти на месте. Я попросила Демма отпустить меня и, крепко держа его за руку, побежала рядом с ними. Не знаю, мне вдруг так захотело этого.

Показался просвет, воздух насытился водяными парами, и мы буквально вылетели навстречу свободе.

Мы оказались на возвышении. Внизу простиралась трепещущая гладь непередаваемо синего озера.

Синего??

Что… как? Разве вода — не отражение неба?

— Цун, — обратилась я к Хранительнице, — а почему озеро синее?

— Это не обычное озеро. Оно еще помнит старое небо и старый мир, что был до этого. Поэтому и синее.

Это пояснение меня вполне устроило.

Такое старое озеро…

Крутые скалистые берега лениво лизали волны. Я едва могла видеть другой, противоположный его берег, теряющийся в переменчивой дымке, настолько он был далек. Впервые в своей жизни вижу такое огромное озеро. Сколько же в нем воды? Хватит, наверное, на все три столицы! Ох, о чем я только думаю…

К нам навстречу шел Хранитель Илдран. Вот теперь я решила рассмотреть и запомнить его. У него действительно были короткие, темно-каштановые волосы, чуть покороче, прическа Демма. Волевое лицо с твердым, немного квадратным подбородком, низкие брови, спокойное выражение… и пронизывающий до глубины взгляд. О да, его я запомнила еще тогда. Он подошел к Цун, осмотрел сначала меня, потом Демма и затем саму Цун. И не отворачивался, продолжал смотреть. И она смотрела на него. Оба молчали. Молчали бы и дальше, если бы я вежливо не кашлянула.

Они одновременно посмотрели на меня, Хранитель Илдран почти тут же отвернулся и пошел прочь, Цун, махнув нам рукой, следом.

Разбили палатки рядом с лесом, но так, чтобы вход смотрел на озеро. Я так попросила, потому что на лес я больше смотреть не хотела. Судя по тому, как быстро согласились со мной Демм и Цун — тоже.

И меня покормили! Причем, готовил Демм, за что я была ему благодарна. Да и Цун не особо рвалась вновь примерить на себя учесть повара… И, главное, позволили отдохнуть. Я задремала прямо на траве, под открытым небом, наслаждаясь свежим воздухом и ветром. И проснулась я сама, солнца только-только приближались к горизонту.

Все сидели возле костра и негромко переговаривались, потирая глаза и зевая, я направилась к ним.

— Я же сказал, что я могу спокойно долететь! Зачем тратить время и силы? — это Демм.

Стоило приблизиться, все уставились на меня, отчего я почувствовала себя не в своей тарелке.

— Ты проснулась! — воскликнула Цун так радостно, словно я спала ну как минимум суток двое. Памятуя о случае, когда, если бы меня не разбудили, это бы вполне произошло, я, на всякий случай, спросила, сколько спала. Как оказалось, не более пяти часов.

— Так, ладно, раз она проснулась, начинаем. Цун… — Хранитель Илдран хлопнул ладонями о колени.

— Ну уж нет! Еще раз повторю, что проще долететь!

Я непонимающе выгнула бровь и подергала Демма за рукав.

— А что здесь происходит?

Ответил мне Хранитель.

— У нас не так много времени, чтобы им разбрасываться впустую, поэтому сегодня мы начнем поиски подсказки, касающейся потерянных пророчеств Рейбан и Аеморис. Мы ведь ради этого и пришли на это озеро Ланарх. Предание среди нас, Хранителей, гласит, что именно его воды принесло нам пророчества, точнее, Последняя Выжившая госпожа, когда дотронулась до воды в самой его середине. И я предлагаю воспользоваться силами Мицуно, чтобы подчинить воду и добраться всем до этой самой середины.

Мицуно?.. Кто… Цун! Ее полное имя… понятно, почему она не назвала его, ведь тогда я сразу все узнала и поняла. Ее назвали «Водяная» на языке Лабораторий, специальном языке, который никто, кроме ученых не использует.

— Но я предложил не использовать силы, которые могут еще пригодиться, и долететь на моих крыльях, — сказал Демм.

Так… Ладно, опять события начинают разворачиваться с пугающей быстротой. Хорошо, я привыкла. Надо добраться до середины огромного озера. Я прикинула расстояние на глазок. Слишком далеко и чересчур много воды! Это как нужно перенапрячься Цун, чтобы подчинить такое количество стихии??

Я кивнула Демму.

— Да, давай так.

— Но он выдержит только одного! — Весь вид Хранителя дышал возмущением. Цун тронула его за руку и едва заметно покачала головой.

Демм зашел сзади и уже привычным движением подхватил меня на руки.

— Ведь и нужен только один… — ухмыльнулся он и шепнул. — Держись крепче.

Я крепко обхватила его шею.

Демм, добежав до края берега, прыгнул. Я зажмурилась, хорошо хоть на визг не сорвалась! За спиной его зашелестело. Я все же приоткрыла один глаз, и с восторгом заметила белоснежные крылья. Они махали так сильно, что у меня сорвало капюшон и едва не вплющило нос, который я поспешила спрятать, на и вообще развернула голову и смотрела вперед. Внизу, в каких-то полтора метрах простиралась водная гладь, в лицо бил ветер… Я ни капельки не боялась, наоборот, была в полнейшем восторге.

Мы неслись с потрясающей скоростью и, вскоре, достигли середины. Демм замахал крыльями медленнее, плавно опуская меня к самой воде.

— И что я должна делать? Просто дотронуться? — спросила я его.

— Да.

Ну что ж, ничего сложного. Я с замиранием погрузила пальцы в воду. И ничего не произошло. Обычные ощущение от обычной воды. Ни ожидаемых мною каких-нибудь электрических разрядов, ни видений, ни чего-либо еще. Вытащила, погрузила еще раз. Тот же результат. Вопросительно посмотрела на Демма, тот пожал плечами, мол, сам не знаю, и тоже, держа меня одной рукой, коснулся воды.

В общем, к Хранителям мы вернули с ни чем. Хранитель Илдран так вдумчиво на меня посмотрел и спросил, а не издеваюсь ли я над ним. Я уверила, что и в мыслях не было. С человеком с такими глазами, шутить будет только самоубийца. Потом он пнул ни в чем не повинный камушек и, злобно выругавшись на неизвестном мне языке, быстро пошел в лес. Цун бросилась за ним.

Просто замечательно, я что — виновата, что получилось не так, как они ожидали?

Или может… виновата?

Как понять? Что я тогда сделала не так?

Демм положил подбородок на мою макушку.

— Не волнуйся. Они что-то напутали и теперь бесятся. Забудь.

Я кивнула.

К позднему вечеру вернулась Цун, но так и не заговорила с нами. Выглядела она очень обозленной. Просто прошла мимо и исчезла в своей палатке.

Что у них с Хранителем там произошло?

Вскоре, засобирались спать и мы. Одна палатка на двоих… ну почему я не подумала, когда была в магазине??

Демм уже скрылся в ней, я приподняла полог, чтобы последовать его примеру, потому что начинало ощутимо холодать, но… в прояснившейся голове с внезапной четкостью я услышала хрустальный перезвон. Я оглянулась в поисках источника звука, но ничего не заметила. Звук повторился, стал более настойчивым. Еще раз… я поняла, откуда он звучит — со стороны воды. Я пошла навстречу этому звуку…

Он звал меня. Ближе… ближе… Я подошла к самому краю, балансировала на пятках, а передо мной простиралась такая в лунном свете водная гладь. Серебристый свет играл на мягких волнах, создавая причудливые фигуры… образы…

Такие знакомые…

Nooar…

La narhsiit inji nooar…

Эти слова донес до меня ветер… Шепот сотен тысяч голосов.

И неожиданно для себя я запела.

Незнакомый язык… нет… это именно мой родной язык. Я должна было говорить на нем с рождения…

Наполненная печалью, что разрастается в груди, песня, срывающаяся с губ как легкий ветерок, уносится вдаль. Скорбь по погибшим… по тем, чья бесконечная жизнь была так грубо оборвана. Я обязана им своим рождением…

Я чувствовала, как по щекам текут слезы.

И пела…

К моему высокому голосу присоединился низкий, от которого вибрировал воздух… наполненный скорбью, как мой.

Tuer yuden rii inji… Okani rii linelel

Я пришел… Я все изменю…

Его голос слился с моим.

Изменим… мы вместе… мы все изменим…

Как мне больно за них!..

Мы были едины. И знали, о чем говорим Им. Мы исполним свое предназначение.

Я протянула руку к серой луне, и на нее накрыла другая, рука Демма.

«Придет конец, не станет ничего…

Придет конец, но будет и начало…»

И в резко наступившей тишине, хлестнувшей по барабанным перепонкам, послышался треск и последовавший за ним оглушительный звон рассыпавшегося в желтую, уносимую ветром пыль хрусталя, примотанного на левую руку.

Я провожала взглядом играющую в лунном свету пыль, чувствуя, как леденеет в дурном предчувствии сердце.

Хрусталя, защищавшего от духа Выжившей…