"Днем и Ночью" - читать интересную книгу автора (Смирнова Александра Юрьевна)Глава 4Хоть я не торопился, но все равно ушел с места преступления слишком рано, чтобы увидеть, что случилось после. Я говорю вам это потому, чтобы избежать потом странных вопросов. И все это я тоже узнал только потом… Некоторое время тело обезглавленной девушки лежало в луже крови. Некоторое время… кровь, разбрызганная на довольно большой площади, начала стекаться прямо под мертвое тело, ручейки, как змеи, со всех уголков собирались под ним. Кожа вспучилась, как будто под давлением, как воздушный шар, когда сжимаешь его обеими руками, кое-где потрескалась, как пергамент. Тело сотрясла мощная судорога, а потом по трещинам разошлась кожа, как под скальпелем хирурга. Из длинных ран не хлынула кровь, а внутри оказалась темная пустота. Потом края ран, как обычная бумага, завились, раскрывая еще больше то, что было внутри. В следующий момент кожу окончательно прорвали маленькие крылатые комочки. Множество летучих мышей вырвались из тела девушки через длинные раны, и когда эта туча взвилась вверх, стало видно, что от тела ничего не осталось, даже подтеки крови исчезли с асфальта. Стая мышек поднялась над городом, четко отследила мой путь, как по радару, и кинулась туда, истощенно вопя на лету, и даже испугала эти шумом немало народу. Я в это время сосредоточенно пытался отрешиться от невеселых мыслей. На душе было тяжело. Эта девочка смерти не боялась, и боли она не боялась, хотя, видят боги, боль она испытывала адскую. "Танец теней" призван не сколько ранить, сколько причинить больше боли, тонкие иглы не могут нанести сильных повреждений. Магия заключается в том, что они сразу воздействуют на многие нервные центры, буквально сводя мозг противника с ума от такого количества чувств, подводя его к крайней точке, за которой боли уже не существует. Ева не боялась ни того, ни другого, и меня она боялась постольку поскольку, я смог её задеть, и это её удивило. И все. "Я не умру". Эта фраза не выходила у меня из головы. Ветерок проходил по макушке, у самых корней волос было щекотно, глаза просто отдыхали в этом полумраке… люди сделали так, что даже ночью нигде нет темноты, разве что ты заберешься под землю… Под землей мен делать было нечего. Тот же ветерок свистел в ушах, несся я с сумасшедшей скоростью, но все равно я услышал непонятный шум… как будто шуршание целлофана. Я скосил глаза, убеждая себя в том, что этого не может быть. Я посмотрел на пакет. Посмотрел и… Меня трудно напугать, это факт. Чем можно напугать старшего вампира, который живет века? Только самой смертью. Мы не знаем, что там, за гранью, мы не верим в богов, нас самих в древности мнили богами, и мы не верим в рай и ад. И мы точно знаем, что смерть — это навсегда. Оттуда не возвращаются. Поэтому, увидев, что в пакете, завернутая в мою куртку, отрубленная голова шевелится — а больше там нечему шевелится — у меня нервы сдали окончательно. Я дернулся в сторону, вывернул руль и вылетел с дороги. Здесь, в этом королевстве полно старых дорог… Я ударился лбом о руль и потерял связь с внутренностями железного зверя. Результат на лице — импульсы перестали достигать цели и машина заглохла. Я вцепился в руль руками так, что смял каркас под кожаной обметкой. Черт… Я кое-как отцепил одну руку и отодвинул край пакета, просто чтобы посмотреть… Я даже закричал, когда оттуда вылетело семь летучих мышей, довольно маленьких, но жутко крикливых и злых. Впрочем, это понятно. Эта злая компания попортила мне лицо и ринулась прочь, назад по дороге. Я проморгался, вытер кровь с глаз, темную, густую кровь, вылез из машины. Чуткий глаз вампира увидел вдалеке рассыпчатую тучу, и я сразу понял, что это такое. Это летучие мыши. Господи… Есть легенды о тех силах, которые… первые, первые вампиры в самом деле были бессмертны, их невозможно убить. Говорят, они после смерти тела обращались туманом, летучими мышами, тучей мошкары, кем угодно, более мелкого размера, чтобы скрадывать поврежденные ткани и недостатки органов и конечностей. Обратно они собирались через какое-то время, полностью восстановленные. Это страшные умения, делающие нас, страшных ночных убийц неуязвимыми! Тогда остается лишь одно оружие — солнце. Но вампира надо еще вытащить на солнце, будто он добровольно позволит себя зажарить… В нескольких метрах впереди, над дорогой в видимый спектр перешла воронка перехода. Только-только намечающийся дромос повис в полутора метрах над асфальтом, раскручивался, наглядно иллюстрируя картинку галактики, сверкающие рукава так же во все стороны расходились, рассыпая вокруг песчинки. Судя по цвету и плотности, переход строился из очень отдаленного места и по крайней мере на двоих. И маг, способный сделать это, был не слабый. Вот портал наконец раскрылся, и из него вывалилась долговязая фигура, тут же поднялась с колен на ноги и кинулась вперед, туда, где летучие мышки сплелись в один плотный копошащийся клубок. Я, не долго думая, побежал туда же. Фигура присела на корточки рядом с безобразным человекоподобным телом, вместо кожи у которого подрагивали множество распахнутых мышиных крыльев. Постепенно контуры тела оформились, стало понятно, что это небольшого роста женщина. Она лежала на боку, на левой руке, правая была вытянута вперед. Она вся представляла собой живой клубок серой шерсти. Ужасно… Я подошел совсем близко. Пришелец поднял голову, и я с удивлением опознал в нем Данте, Повелителя Звука! Шарша сдул волосы со лба, грозно свел брови, посмотрев на меня. Он рукой нащупал на шее тела пульс, и еще больше нахмурился. — Ты идиот, Элизар, — сказал он наконец, и я даже не знал, что ему ответить. Какого он тут делает? И почему… — ты не представляешь, что наделал! Кое-где между подрагивающих крыльев начала проступать бледная кожа, покрытая тонкой маслянистой пленкой розового цвета, оформились наконец черты лица и контуры пальцев. Из живой летучей массы вылепилось человеческое тело. Шарша осторожно поднял девушку на руки, и её голова откинулась назад, словно у тряпичной куклы. Дыхания не было, и я не слышал биение сердца. На раках ламия держал мертвое человеческое тело. Но вдруг веки дрогнули, и тело открыло глаза. В них не было ни капли понимая, они представляли собой черную бездну без зрачков и белка, черные провалы в глубь мозга, зеркальным блеском отражая мое испуганное лицо. Это было пожалуй едва ли не самое страшное, что я видел в жизни. Это были глаза настоящего демона ада! За спиной ламии спешно открывался новый переход. Данте ничего больше мне не сказал, он сделал шаг назад, и почти сформировавшийся портал поглотил его и его ношу. Я не сразу сообразил, что уже делаю нужные печати руками у груди, формируя коридор-двойник, параллельный переход, почти фантомный, который вынесет меня на конец дромоса Шарша. Мысль о том, что энергии мне не хватит, пришла с солидным опозданием, и было уже поздно что-то менять. Я ухнул в призрачный переход на несколько секунд отставая от Шарша. Мены выбросила на полпути, или, по крайней мере, я так считал. Мой резерв был пуст, переход съел часть жизненных сил, и я был ничем не лучше банального зомби. Я выпал из воздуха где-то посередь поля, не имея ни малейшего представления, где я очутился, и почти сразу потерял сознание. Было темно и больно. Это раз. В голове словно спорили несколько голосов, очень друг на друга похожих, и они не были проявлением внешнего мира, они были именно у меня в голове. Грудь раздирало судорожное дыхание, частое и прерывистое, как у тонущего человека. И еще я не чувствовал в себе ни капли магии! Без моего на то согласия открылись глаза, и свет ударил болью в основании черепа. Нечеткая картинка сместилась — я сел. Я увидел людей, нет, вампиров и двух волшебников. Находился я в комнате с высоким потолком, без окон, свет был только магического происхождения. Комната была чем-то похожа на палату в больнице, односпальная кровать — я на ней лежал, ближе к стене диван и три кресла, между ними низкий столик, у противоположной стены стоят два больших дубовых стола с разными вещами на них, в основном пробирками и колбами, ретортами, бумагами и фолиантами, а так же медицинскими инструментами. Так же здесь был и доисторический операционный столик, кресло, похожее на те, что стоят в кабинетах дантистов, и множество шкафов и стеллажей. Комната была большая, но место здесь занято было почти все. — Ева, это ты? — спросил пожилой маг. Я не сразу признал в нем Хранителя Семьи, Анария. Наверное потому, что не представлял, как этот милый добрый старичок может держать у чьего-то горла узкий стилет. Лезвие слегка надавило на кожу, но не рассекло её. Я увидел, как моя рука поднялась к лицу, глаза прикрылись на мгновение, и я ладонью провел по лбу и закрытым векам. — Да… все в порядке, — я снова открыл глаза, по очереди обвел взглядом всех в этой комнате. Во-первых, Данте Шарша, злой и встревоженный, в джинсах и белой рубашке с красными подтеками. На голове у ламии творилось что-то страшное, якобы воронье гнездо. Потом Талаль Крилиль Ламия, превосходный боец, не маг, вампир среднего роста с соломенной шевелюрой и неглубокими залысинами. У него были невероятно пушистые ресницы. Одет Талаль был как знатный граф семнадцатого века, но увешан оружием века нашего, двадцать первого. И в его серых глазах тоже было беспокойство. Матушка Ефалья, жрица-ламия, женщина несколько полноватая, но привлекательная, с черными глазами и черными волосами до талии. Хоть она по статусу и матушка, но она не одевается в рясу священника, Ефалья носила традиционное облачение женщины-мага — платье серого цвета с высоким жестким корсетом и длинной юбкой, волнами спускающейся к ногам, и такого же цвета накидкой, больше похожей на кардиган, с грубой шнуровкой. На шее висел массивный ониксовый амулет, рисунок был природным, и в камне изображались концентрические круги со звездой в центре. Довольно сильный молодой маг с рыжими волосами, перехваченными в хвост сзади, одетый, как обыкновенный подросток. На вид ему было лет двадцать, не больше. Данте стянул с себя рубашку, быстро расстегнув пуговицы, протянул мне. — Оденься хоть так, — и отвернулся, прошел в уголок мягкой мебели. Уселся в кресло, закинув ногу на ногу. Талаль последовал за ним, рыжий парень отошел к столам, старый маг остался у постели. Жрица помогла накинуть тряпку мне на плечи, поддержала за руку, пока я спускался на ноги. Такой слабости я никогда не чувствовал. Я посмотрел в сторону и увидел чье-то тело на операционном столе. Пригляделся, и… … Память так внезапно обрушилась на меня! Где я, черт возьми?! И почему я в этом теле?! Почему мое тело лежит передо мной, а я не в нем?! Дьявол! Я метался в чужом сознании, как в клетке, ища выход, но меня как будто не замечали. Незнакомое мне тело, внутри которого я застрял, встало, Жрица помогла дойти до уголка, где расположились вампиры. — Лешек, проверь, пожалуйста, пострадавшего, — попросил Анарий, и рыжий маг недовольно обернулся на старика, неохотно подошел к моему телу, лежащему на столе и начал проводить какой-то ритуал, лихо закручивая потоки энергии. Глазами чужого тела я видел их так четко, как никогда в жизни! Матушка Ефалья усадила тело на диван, сама уселась рядом, чуть приобняв за плечи. Вампиры сидели в креслах, а старый маг с усталым видом оперся на спинку кресла, на котором сидел Данте. — Ева, что случилось, ты можешь рассказать? — осторожно попросил он, и я почувствовал, как губы зашевелились: — Кто он? Этот вампир? — Он? — Данте махнул рукой за спину. — Колдун Треме. Ты знаешь, существует такая семья, вернее, существовала, семья Драко? — Майя Драко Треме… — выговорило чужое тело, подняло глаза на вампира — Да, Ева, он последний из этой семьи, — ответил за ламию маг. — Как получилось, что вы с ним столкнулись? — Савва встретил его на улице. — Особняк сгорел, — сказал Талаль. — И книга тоже сгорела, Савва остался там и проверил. Нам опять не повезло, — Талаль бросил взгляд на Данте, и Шарша скривился. — Это все замечательно, но мне интересно, откуда он узнал? Может ли быть так, что он догадался? Что ты, Ева, где-то оставила след? — Нет, — ответил Шарша, таким тоном, будто был в этом уверен на столько, что это вообще вещь самая правильная, и неуверенным в этом быть просто невозможно. — Сами подумайте, Еву по определению не возможно отследить. — Каждый совершает ошибки… — прошептало тело. — Это что-то на грани фантастики, — отмахнулся Данте. — Я думаю, что он мог догадаться о кое-чем, но там ему просто повезло. Я слышал от Габриеля, перед тем, как он уехал, что Элизар посетил Нону Носфетару. Я не думаю, что кто-то, даже такой телепат, как он, может понять техники Евы, но насторожить это может. Он их не поймет, но обнаружить вполне способен. А его дружок, Мирон… настоящая заноза пониже спины, говорят, он знает все про всех! Габриель ему доверяет, он всегда обращается за информацией к нему. Этот вампир способен просчитать ходы и догадаться про Книги, в конце концов, тот сам их собирает. Тот факт, что Элизар пришел к Милле и Марку, ясно говорит о том, что Мирон тут лапку приложил. — Простого везения не достаточно, чтобы с первого раза наткнуться на вас! — отрезал Анарий. — Куда отправился Габриель? — В Париж, к… о, дьявол! — выдохнул Данте, Талаль нехорошо усмехнулся, тело порывисто выдохнуло, я почувствовал, как резко участилось сердцебиение, а матушка с левого бока от меня удрученно покачала головой. — Нет, он не мог! — Не мог? — Анарий сосредоточено наморщил и без того морщинистый лоб. — Вот он как раз мог. Сам знаешь, у него есть тысяча и одна причина ненавидеть Еву… — Мастер Анарий, — подала голос та самая Ева, и судя по всему, именно в её теле я находился! — Я не думаю, что это верно… — Ева, — спокойно проронил Талаль, — не обманывай себя. Габриель прекрасно знал, куда ты отправляешься, и знал, что Элизар — идеальная кандидатура… — Он знал, что даже ему меня не убить, — чуть громче сказала она. — Габриель не настолько глуп, чтобы своим другом жертвовать! Я ведь…. Я ведь могла и… — Ева, успокойся. Мой взгляд переместился на дрожащие руки девушки, — она сама на них смотрела. Чуть скрюченные пальцы, гладкая белая кожа с тонкими линиями на ладони; но я все еще помнил, как у нее вместо кожи были мышиные крылья, и эта картинка не шла у меня из головы. Руки Евы сильно тряслись, и безымянный палец левой руки сам собой дергался. Внезапно что-то черное упало на ладонь, я не сразу понял, что это за теплая капелька. Потом вторая, третья… руки матушки сильнее сжали плечи. Ева плакала черными слезами вампира, теплой проклятой кровью, и в жилах её текла алая кровь человека! Живое сердце, живое тело, живая кровь, живая девушка с потрясающими глазами… немыслимое бессмертное чудовище… — Я правда не хотела… я не виновата! Я пытаюсь, я… почему он так со мной?! — Ева… — Анарий потер переносицу. — Мы обсуждали это с тобой сотню раз. — Мастер Анарий! — спохватился Лешек. — Тут это, ну оно, расползается! — Ты нормально изъясняться можешь?! В чем проблема? — Я не могу заделать брешь, вот в чем! Может, вы подойдете? Вместо этого встала Ева, скинув и руки матушки, и рубашку Данте. Вампиры синхронно закрыли глаза, Талаль слегка прикусил губу. Девушка быстро пробежала между кресел до стола, и я увидел себя вблизи. М-да, я в бытность, во время стычек с Саббат, в лазарете лучше выглядел! Я выглядел как мумия в анфас и чуть лучше в профиль! Серая пергаментная кожа плотно обтягивала череп, губы превратились в одну тонкую линию, и даже нос слегка провалился внутрь, кожа глубокой складкой собралась у крыльев. Девушка как будто захотела коснуться моего носа, даже протянула руку, но пальчик замер в паре сантиметрах. — Лешек, шприц, — коротко приказала она, и протянула ему другую руку. Маг с сомнением оглянулся назад, на Анария, пожал плечами и протянул девушке шприц. Она покачала головой и выгнула руку в локте так сильно, что образовался приличный угол и кость слегка выперла под кожей. Маг ловко вонзил иглу в вену, но укола я не ощутил. Странно. — Данте, ударь сзади, — сказал Ева и закрыла глаза. Я, соответственно, тоже перестал что-то видеть. Внезапно я испытал сильнейший удар между лопаток, будто тупым дрыном, который тем не менее, глубоко вошел в плоть. А потом я почувствовал еще один укол, на этот раз в шею, в яремную вену. Бог мой, как я был рад ощутить потоки магии в теле, тяжелые удары сердца и все тело, которому не нужен воздух! Первое, что я увидел, продрав глаза, это сложенную в стандартную печать руку. Я перевел глаза выше, ожидая увидеть бледную девчонку, но наткнулся на рыжую шевелюру. — Ева, выйди. — Конечно… — Рубашку захвати, я уже привык, а вот матушку Цисану хватит инфаркт. — Шарш… Данте! Зло хлопнула дверь. Похоже, на язвительное замечание Шарша Ева обиделась. Ему все же виднее, я девушку со стороны обнаженной не видел, наверное, там есть, на что закрывать глаза. — Он очнулся, — сказал рыжий. — Прекрасно, — согласился кто-то, похоже, Данте. — Талаль, слушай, хватит… — Заткнись! Опять хлопнула дверь. — Анарий, Рафаэль на связи, ты знаешь? Что мне сказать ему? — Я сам! Шарша, ты — на выход! Лешек, я скоро вернусь, если Элизар за это время упокоится, я тебя следом отправлю! И опять дверь. Я попробовал что-нибудь сказать и неожиданно захрипел неузнаваемым голосом. Рыжий маг двумя жестами наладил постоянный поток энергии, я даже умилился. Это было так приятно, когда тебя наполняют до краев, как кувшин — водой! Но даже не смотря на это, дикая слабость в теле не проходила. Трудно было даже представить, что оно шевелиться может, не то что бы хотя бы подняться на локте! — Э… Тремер, ты хоть говорить можешь? — неуверенно спросил Лешек, наклоняясь надо мной. — Я не знаю, стоит ли… — Стоит, — прохрипел я. Проскрипели по каменному полу колесики из резины, качнулась капельница с красной жидкостью внутри, игла со второго раза пробила кожу на шее и воткнулась в яремную вену. Лешек издал некое подобие смешка и исчез из моего поля зрения. Пришлось мне заставить себя приподняться, что на плоском столе не слишком удобно. — Ммм, мастер сказал, что не должен упокоится, но… в любом случае, хуже от этого тебе не будет. — Что это? — Некая бадяга, вроде изобретения твоего предка. Не боись, она просто восстанавливает энергию, правда, я не знаю, как это на вампира подействует, поэтому я чуть капнул туда крови. — Чуть — это мало. — Смотря какой. На. Я прикрыл глаза, чувствуя, как кровь из сосудов просачивается через трахею в пищевод, а дальше — катится вниз, разжигая огонь. Настоящий огонь, насыщая сильнее, чем обычная кровь человека. Нет, это определенно было нечто иное — слишком сладкий вкус поднимался из глотки. — Меня зовут Лешек. Я вроде как ученик мастера, ну Хранителя Семьи. Его ты должен знать. А находишься ты в Обители. — Я догадался. Лешек… Договорить я не успел — злосчастная дверь опять хлопнула, на этот раз впустив внутрь старика-мага. — Дурдом, дурдом! Лешек! — А я-то что?! — возмутился ученик. — Выйди, — веско сказал маг и указал на дверь. Я открыл глаза, скосил их влево — там, предположительно, должен находиться маг, судя по звуку голоса. Мелкие шажочки, звук двигаемого кресла и скрип кожи — Анарий уселся рядом со столом, то есть со мной. Во всем теле начались мелкие покалывания под кожей, как слабый ток идет по сосудам, как по проводам — сухая пергаментная кожа начала свое восстановление. — Ты меня знаешь, — утвердительно сказал Анарий. — Элизар, и давай поговорим серьезно. Я знаю, что случилось несколько минут назад. Я, конечно, не рад этому, но меня интересует другое. Элизар, о Еве тебе сказал Габриель? — Ха-эм, я думал вы все знаете, — ухмыльнулся я, на пробу пошевелил пальцами правой руки. Быстро, ничего не скажешь, очевидно, это какой-то новый вид ассиратума, возможно, автор сам Анарий, а может и талантливая молодежь… — Элизар, я обещаю, что все тебе объясню. Могу даже поклясться, но сейчас мне очень нужно знать это! — Нет, не он. — Ты уверен? — спросил он таким тоном, будто бы не со мной это происходило, а я узнал об этом через третьи руки. — Конечно, нет! Мастер, мне не нужно узнавать что-то от кого-то, мне достаточно поговорить с отцом. — Расскажи мне. — О чем? — О том, что тебе сказал Габриель в доме Ноны. — О, вы и об этом знаете? — Треме… Я рассказал. Хотя бы просто потому, что я в самом деле знаком с Анарием лично. Я говорил, что знаю всех князей клана Ламий, и при этом я просто не мог не знать Хранителя Семьи, этакого буквально крестного отца. Анарий — это единственный человеческий маг-телепат, который при должном желании может меня переплюнуть. Просто до сих пор не известно точных границ его умений, силы и таланта. С Анарием просто нельзя разговаривать на "ты", это позволено лишь немногим хамам вроде Данте, этому магу около пяти тысяч лет! Он вырастил не одно поколение королей Империи! Это поистине великий человек. Я его уважаю. Я отношусь к нему как к знакомому профессору. Хотя он мне в самом деле не учитель, отношения у нас с ним именно такие — как учитель и ученик. Я могу прийти к нему за советом; уйдя из дома, я первое время жил здесь, после подался в путешествия с Габриелем. Я хоть и ни его воспитанник, но мне здесь рады. И мать Данте ко мне неплохо относится. Анарий — маг-универсал. То есть он не только телепат, он еще и повелевает стихиями, что свойственно только людям. — Я до последнего надеялся на его благоразумие… — вздохнул Анарий, когда я закончил свой рассказ. — Я не думал, что он решиться на подобное… — Вы обещали мне все рассказать, — напомнил я. Я прекрасно контролирую свои эмоции, и свое любопытство в первую очередь. Я прекрасно понимаю, что Анарий может быть занят или связан обещаниями. Я терпелив, я подожду, пока не придет время все рассказать мне. У него такая тактика — да и по возрасту положено ему считать, что он все лучше всех знает. — Да, я помню, Элизар… Ей-богу, я начинаю ненавидеть двери, особенно не вовремя открывающиеся и громко хлопающие. — Мастер, Ева просит вас отвлечься. Она сказала, что причина крайне важная, — сообщил Лешек и тут же исчез. — Элизар, — мученически вздохнул Анарий. — Ты подождешь еще две минуты? Потом мы можем даже выпить. — Конечно, — согласился я. Даже если бы я был против, ничего от этого бы не изменилось. Анарий довольно бодро для старикашки поднялся с места, и я остался один. За то время, что я вдохновлено повествовал, чувствительность вернулась ко мне почти полностью. Я посгибал во всех местах руки и ноги, убедился, что ничто нигде не скрипит. Кожа приобрела нормальный молочный оттенок, без морщин и бесцветных пятен, сквозь которые просвечивает все внутренне содержимое. Я попробовал сесть на столе, аккуратно придерживая иголку воткнутой, подвинулся ближе к подставке. Ноги коснулись пола. Я прикрыл глаза, пытаясь разобраться со своими ощущениями. Первичный шок давно прошел, если я и был удивлен, обнаружив себя здесь, то сейчас — нет. Я уже говорил, что напугать или удивить меня трудно. Хотя… я боялся, и даже самому себе я бы в этом не признался. Загадочная Ева, Данте и Талаль, Анарий, который носится туда-сюда… Данте, который заботится о ком-то. Но боялся я именно её. И ненавидел. Она убийца, и это ничто не изменит. Я расслабился, позволил так долго сдерживаемым чувствам поглотить меня хоть частично. И тут, как по мановению волшебной палочки, перед моим внутренним взором вместо темной пустоты появилась нечеткая картинка. Я словно в плохом фильме увидел, как Анарий разговаривает с девушкой прямо перед дверью. Девушка была одета в синее платье до колена с завышенной талией, волосы были собраны в тугой хвостик на самом затылке. Я с трудом признал в ней Еву… Через секунду подключился звук: — Анарий, я не знаю, как, но я в самом деле это чувствовала. Я не понимаю, совсем не понимаю. Я могла бы поверить в совпадение в первый раз, тогда это была моя ошибка, но почему сейчас это произошло? Такое впечатление, что там осталась частичка меня! — Не волнуйся, до тех пор, пока Габриель не вернется, я не вправе никуда его отпустить. Но, Ева, постарайся не попадаться ему на глаза. Мы все понимаем, ты в этом не виновата, но ему потребуется время, чтобы это понять. И винить в этом мы его не можем. — Я знаю. Можно придумать тысячи объяснений, но сути это не изменит — я убила его сестру, и то, что я в этот момент была не я, ничего не меняет. — Девочка моя… — Анарий прижал девушку к груди, погладил по волосам. — Ты все прекрасно понимаешь… Но я не знаю, что можно с этим сделать. Прости меня… — Я буду в библиотеке. …Я резко открыл глаза на звук двери. — Ты спишь? — спросил Анарий. — Слушай, давай переместимся в другое помещение, Лешек должен продолжать работу… У нас с тобой предстоит очень серьезный разговор, и лучше, если он пройдет под градусом. Я неопределенно подал плечами, поднялся. В трубке жидкость уже перемешалась с пузырьками, и стоило бы вытащить иголку, но… вкус мне слишком понравился, и я сделал это с большим сожалением. Анарий повел меня по коридору, идя впереди меня на шаг. Обстановка была для меня привычна. Каменные стены, факелы через каждые два метра, которые не горят, а светятся ровным магическим светом. Потолок выполнен аркой и изящным рисунком, вырезанным по камню… Показалась развилка, добавилось естественного света. Над перекрестком потолок был выполнен из толстого матового стекла. В левом ответвлении спиной к нам стоял Данте, а за ним… Ева! Я застыл на месте. Умом я понимал, что не могу, что сейчас не время для разборок, но… в душе у меня было очень больно, больно от того, что я в метре от убийцы, но не могу… Данте медленно обернулся, увидел меня. Ушедший немного вперед Анарий вернулся и тоже замер в нерешительности. Я смотрел на нее… напряжение, читаемое в её изумительных глазах шоколадного цвета, словно передалось мне. — Элизар, даже не думай, — медленно, по слогам выговорил Шарша. Ева дернулась в сторону, к стене, выпрыгнула из-за спины вампира. Наверное, именно это послужило сигналом для меня, для меня, вампира, находящегося под гнетом чувств… я говорил, что зомбирование, даже частичное, разрушительно действует на психику. И для меня не прошли бесследно некоторые махинации с чувствами, а я в последнее время прибегал к ним слишком часто, в ущерб другим чувствам, неосознанно умаляя те, что не глушил. Так или иначе, но я среагировал быстрее, чем понял это, и с моей руки слетела изящная серебристая стрелка — стильное и очень модное заклинание "Ледяные стрелы". Ева могла бы увернуться с легкостью, я видел её скорость, но она почему-то застыла, неотрывно смотря на стрелу. Мгновением позже на меня кинулся Анарий, повалив на пол и закрутив руку мне за спину. Падая, я увидел, что Данте подставил руку под стрелу в двадцати сантиметрах от лица Евы, и даже не дернулся, когда заклинание прошило его руку почти насквозь. — Данте? — послышался обеспокоенный голос мага сверху. — Все в порядке, — отозвался вампир. — Ева, можешь открыть глаза. Я извернул голову, чтобы видеть все это. Девушка, не размыкая век, кинулась прочь, и даже не наткнулась на стены, скрылась в коридоре. Потом Анарий с меня слез. Зря… Как только я выпрямился, Шарша так вдарил мне в челюсть, что я отшатнулся назад, не устояв на ногах. — Не приближайся к ней, понял?! Иначе я тебя убью, Элизар Треме! — прошипел ламия и невероятно холодным туманом просквозив через меня, исчез где-то в другой стороне. Анарий покачал головой. — Ты ведь не хотел, так? — спросил он. — Я много раз зомбировал себя, — признался я, пытаясь определить, сломана ли моя челюсть. — Это уже стало рефлексом. Простите, я правда не хотел… — Я знаю, это видно. Я думаю, тебе стоит снять все блоки. — Тогда депрессия, апатия, бешенство и Безумие станут насущными проблемами, самыми актуальными на ближайшие несколько дней, — возразил я. Анарий покачал головой. — Значит так! — твердо сказал он. — Раз уж ты невольно оказался замешанным в этом деле, я не могу отказаться от обещания все тебе рассказать. А уж в помощи психолога тем более! Я сейчас пошлю Лешека, пусть принесет нам выпивки, и мы с тобой все это обсудим. Не переживай, я тебя напою до такого состояния, что даже последствия зомбирования не поднимут тебя на ноги! Честно говоря, я ему сразу поверил. Мне очень хотелось снять груз с души, поговорить с кем-то о том, какой я бедный и несчастный! Вампиры могу захмелеть, хотя для этого им нужно куда больше времени, чем людям. Человеческая выпивка — это одно из тех немногих продуктов, что мы можем употреблять в пищу. Конечно, мы не умрем, съев отбивную или гамбургер, но и хорошего от этого ничего не будет. Если вы не смыслите в токсикологии, лучше не вдавайтесь в подробности. Самое верное средство свалить вампира — это литра три чистого спирта, и через пять-семь минут он уже мало что будет соображать. Но для тех, кто хочет получить удовольствия, теряя голову, лучшие сорта и экземпляры, может быть, мои ровесники, а то и старше, вина с чудесным букетом, осели в коллекциях вампиров. У Анария был в обиходе очень хороший коньяк. И очень хорошая черта вампиров — они могу устроить в своем псевдо желудке хоть мини атомный взрыв, смешав кучу разных напитков — и нам от этого ни горячо ни холодно, а даже приятно. Самая обжитая комната в обители Анария — именно эта гостиная. Именно здесь мы пили раз двадцать с Габриелем, именно здесь… впрочем, не важно. В общем, комната… Представьте себе богатого и не в меру, совсем "не в меру" умного человека. Место его отдыха, если оно на даче, должно быть изысканным, богато украшенным, вычурным, можно в полной безвкусице, но соответствовать его кошельку, сплошное барокко, в общем. Мы, вампиры в этом очень схожи с людьми, но к ним же и вернемся. Жаль, что вся это красота, мягкая, бархатистая не сможет согреть мою кожу! … Когда я возвращался, вернее, шел куда-то, по описанию маршрута со слов Лешека, который к нам с Анарием присоединился позже… Вдвоем они меня чуть-чуть не перепили. Но! Чуть-чуть…! Лешек к концу попойки спал под столом. Пару раз заглянул Шарша, сказав, что кому-то что-то срочно требуется от хранителя, но тот оба раза послал ламию. Именно туда! Анарий свое слово сдержал — у меня только что не плыло перед глазами! Думалось хоть и легко, но в разных направлениях одновременно. Кто угодно запутался бы в моих логических цепочках в которых логики не было ни на грамм! Хм… Коридор в очередной раз пошатнулся… Шел я туда, где я мог отоспаться, келью, то бишь. Комнатка для гостей, хи-хи… О… куда-то поехал потолок… Почему он прямо передо мной?! — Осторожно, — сказал мне кто-то. Потом этот кто-то поставил меня на ноги, обошел, посмотрел на мою морду. Лицом это просто не могло уже называться. Как её, которая без Адама? Есть такой закон, ЗМС (закон мирового свинства), именно она и попалась мне! — Ты… знаю-у! — боже, что за сосиска у меня во рту?! Почему она так плохо ворочается? Я хотел сказать: "Ты, Ева, я все знаю, и я понимаю, хоть ты и виновата." А вообще, я хотел извиниться… Ну и где здесь логика?! Девушка придержала меня за плечи. — Обопрись на стену. Я поднял руку, пытаясь удержаться за нее, то есть девушку, но вышло это, будто я замахнулся на нее. Ну не идиот я? Я удивленно моргнул, даже помахал рукой перед собой, чуть не упав при этом. Раз, — и она исчезла, и по воздуху прошла рябь, как по воде. Девушку как будто кто-то стер влажной тряпкой, как рисунок с доски, полукругом с неровными краями. Что за чушь? Так, спокойно, даже у пьяного вампира не может быть галлюцинаций! Я хоть и соображаю туго, но мозги в черепе по-прежнему вампирьи, а значит и осознание отличное от человеческого, слабого с его пятью чувствами! Где-то на глубине, под грузом выпитого алкоголя, придавленные тоннами непонятно чего такого тяжелого, закричали инстинкты "Атака!". То ли слабо кричали, то ли я стал глухим, но до меня не дошло. "Обопрись на стену." Здравая мысль, очень здравая! Надо было так сразу сделать, а не ходить зигзагами от одной до другой! Я вытянул руку, ожидая ощутить холодный твердый камень, а вместо этого… вместо этого наткнулся ладонью на что-то теплое и мягкое! Я чуть не взвизгнул, ей-богу! Потом невидимая рука схватила меня за запястье, откинула мою руку в сторону, а потом… На этот раз я даже потер глаза кулаками, мало ли… Неясная тень перепрыгнула через меня, оттолкнулась от противоположной стены и пробежалась по потолку. — Дурдом, — проворчал я. На этот раз камень, как и положено, был камнем, никаких подлянок мне не строил. Так, по стеночке, потихоньку, я добрался до кельи. Кельей она называлась только потому, что в обители Анарий жили матушки — жрицы Ламии, и штаб-квартира клана напоминала монастырь. Тут все держалось на традициях. Сама комнатушка, хоть и была небольшой, смахивала на обычный гостиничный номер, разве что без телевизора. Кровать, для одного слишком большая, для двоих же — слишком узкая, доисторический полотняный шкаф, рядом — вполне современное трюмо. Прочие предметы мебели… Я грешным делом заподозрил, что это не та комната, но идти куда-то еще было уже лень. Не раздеваясь, я бухнулся на застеленную постель рожей вниз и хотел уже заснуть. Блин! Мысли, от которых пока получалось убегать на нетвердых ногах, внезапно меня догнали, вспомнился разговор с Анарием… Первые уговоры снять блоки, потом три тоста в подряд, и уже потом серьезный разговор. — Я знаю, что ты чувствуешь, Элизар. Но не нужно винить в этом девочку, уж кто-кто, а она меньше всех виновата. Я объясню сейчас. Понимаешь, Ева, она… ну, Габриель прав в своем роде, Ева в самом деле немножко, самую капельку безумна. М-да… с самого рождения ей пришлось пережить очень многое. Ну, что я тебе говорю, ты сам прекрасно знаешь, насколько неустойчива психика, даже у вампиров, как легко можно разрушить душевный покой! Она сломана в этом роде, и не раз. — Что, все так хреново? — ап! — и рюмка снова пуста. — Еще хуже. Научно доказано, что молодые оборотни нестабильны в этом плане, любое сильное потрясение у них может обострить раздвоение личности, а оно у них и так прогрессирует, из-за ипостасей… Ева… хотя, почему Ева? Тогда это было Вика, и она ничего не знала о нас в целом. И она искренне считала себя человеком. Я не могу тебе рассказать многого из того, что было до этого, и даже не могу сказать пока, как я Вику нашел, но в общих чертах… Мать Вики была скрытым оборотнем. Еще десять лет назад смешанные линии активно истреблялись, особенно со специфическими способностями. Ну, сам понимаешь, Николь, маму Вики, навестили вампиры. Сгорел дом, её родители и младший брат. Вика тогда… э-э, тогда она впала в Боевое Безумие, и весь отряд вампиров погиб. Из огня Вику вытащил её старший брат. — Тогда Вика, то есть Ева, сломалась? — уточнил я, наблюдая, как Анарий твердой рукой наливает мне еще. — Я не понимаю, при чем тут Майя? Она убила её, и вряд ли что-то… — Ты послушай дальше, — скривился Анарий. — В общем, до тех пор, пока я встретил Вику, её сознание успело надломиться еще несколько раз. Сама суть в том, что с такими искажениями психики и учитывая специфику её способностей, так получилось, что каждое начало в ней обрело свою сущность. То есть в Еве словно соединились несколько человек, разных по природе и характеру. К тому же у нее есть некоторые фобии, ответы на которые вместо страха, на уровне рефлексов запечатлены трансформации. Ща поясню. Например, Вика боится крови, она её много пролила… Конечно, это шок для одиннадцатилетней девочки… Это потом. В общем, Ева панически боится крови. Когда мы с ней встретились, она даже от мысли, что может к чему-то красному прикоснуться, впадала в ступор. Не смотря на все искажения, психика и разум девочки на удивление гибки, могут меняться, как и сама личность. Как у демонов, в общем. Я поставил одиннадцать печатей, от всех её страхов, но до конца убрать фобии не смог даже я. В этом и проблема. Она неосознанно отвечает на любую атаку. Когда она чувствует непосредственную опасность для жизни, в ней просыпается та часть души, которая олицетворяет вампира, и ведет она себя на уровне новообращенного, подчиняясь в основном инстинктам. — И что? — и тут я икнул. А рука Анария вполне заметно дрожала. Это была третья бутылка. — А то, что бывают казусы. Я стараюсь делать так, чтобы Ева не попадала в опасные ситуации, она превращается в неконтролируемого монстра, которого невозможно остановить. Ламии, тот же Габриель решает вопросы с Саббат. Ева прекрасный боец, поверь, я знаю, что говорю, но её нельзя туда! Она разнесет полстраны! В этом, конечно, моя ошибка. Я не сразу понял, что с ней такое, и… В общем, есть несколько способов вывести Еву из себя. Убить её, самый простой по логике, на практике почти нереализуем. Атаковать её, ранить до крови — это вполне реально. Или другая ситуация — если Ева выпьет крови. Тогда полный финиш! Есть еще множество факторов, но они тебе нафиг не нужны. Ева, из-за своей особой телпатии, в основном у нас вроде дипломата. Перед каждой встречей, Данте проводит разъяснительную беседу, чтобы ни дай бог, кто-нибудь случайно не спровоцировал Еву. Обычно она держится, даже в критических ситуациях, но накладки бывают. Здесь виноваты сами пострадавшие. Их ведь предупреждали. — И что? — в очередной раз спросил я. — Я только знаю, что Майя попыталась применить на Еву свой дар. Это запустило механизм бомбы. Я должен был это просчитать, но Данте уверил меня, что все в порядке, что с твоей сестрой он поговорил. — На кой нужно Еву посылать куда-то, если Данте уже поговорил? Это глупо, по-моему. — Есть вещи, которые без Евы не сделать. Я не могу тебе рассказать, это внутренне дело клана. Я пытаюсь тебе сказать, что Ева никогда — понимаешь, никогда! — никого не убивала в здравом уме! Она испытывает отвращение к этому, она смерть ненавидит. В большей степени потому что все умирают, все могут умереть, а она нет! — Это как?! — А вот так! Ты сам в этом убедился! Можно подумать, ты голову Еве не отрубал? — Ну блин, знаете… — Ева не человек, она не оборотень, и даже не вампир. Она и демоном-то не является, на ангела тоже не тянет… Я не знаю, кто она, я так и не смог это понять. Мать её — скрытый оборотень, отец — ламия, Ева не чувствует солнца, спит и есть как человек, может получать энергию из крови, имеет широкое сознание и острый ум, на ступеньку выше по развитию чем вампиры, её тело само может вырабатывать энергию, болевой порог завышен, как у вампира, все чувства — как у вампира, регенерация лучше в несколько раз; она совершенно невосприимчива к магии, это при том, что запасы энергии в крови превышают твои и мои вместе взятые, энергия циркулирует по её телу в беспорядке, и узловых точек на теле — тьма, тысячи! Еву нельзя убить… Её кровь горит на солнце, лучше, чем подпаленный бензин! Ева бесподобно управляется со своим сознанием, она создает такие иллюзии без капли магии, что тебе и не снилось! Она может высвобождать свое сознание, как таламаур, но совсем без усилий и в большей степени! Гигант мысли! Ты даже не поймешь, что ты во власти её разума! Для тебя все будет реально! Ева — идеальное существо. Если отбросить ей сумасшествие, конечно. — Ну-ну… — Не веришь? Вот те крест! — Вы меня не убедили. Причем тут ваша ошибка? Если Ева не может сдерживаться, она в этом виновата… — Пойми, дурак! Внутри Евы сидит чудовище, нет, несколько чудовищ, жаждущих крови! Жаждущих убивать все и вся! Эти чудовища были смоделированы её сознанием еще в девстве под действием сильных эмоций и стресса. Они — реальны, насколько реально и само сознание Евы! Они — самостоятельные личности! Я не понимаю, как такое возможно, я не слышал о таком никогда, но каждая — Вампир, Оборотень, кто там еще есть, развиваются самостоятельно. Они отличаются от Евы! Это не понять на словах, это надо видеть! Потом пришел Лешек… Этот шкет завел разговор на другую тему. О чем могут говорить два пьяных взрослых мужчины и малолетний подросток? Которого, причем, тоже в дым напоили… Мы с ним еще поспорили о достоинствах Ноны, а потом стали перебирать всех известных нам вампиресс. А старик сидел и хихикал, иногда комментируя с высоты своего опыта. Трру, стоп, куда меня понесло?! |
|
|