"Подготовка к современной войне" - читать интересную книгу автора (Анчуков Сергей Валентинович)

Часть 2. Внешние источники военной опасности

Во все времена военная опасность была определенным состоянием как межгосударственных, так и международных отношений, которые характеризовались угрозой применения военной силы. Она всегда выступала следствием политики тех сил, которые стремились к достижению своих политических, экономических, территориальных, религиозных, идеологических и иных целей средствами вооруженной борьбы. В современных условиях применительно к Российской Федерации утверждается, что нам никто не угрожает, опасности нет, а все бывшие потенциальные противники стали друзьями. Опасность в большей мере проявляется внутри СНГ, либо в самой России. Поэтому следуют выводы, относящиеся к военному строительству Вооруженные Силы нужно сокращать. При этом масштабы и темпы сокращения не согласуются с военно–политической обстановкой в мире.

Рост военной мощи в условиях усиления экономической и политической взаимозависимости государств и народов, а также конфронтационный характер отношений ведущих держав мира придали военной опасности в XX столетии глобальный масштаб. В ядерный век военная опасность приобрела всеобщий характер, а военная угроза из–за возможного использования ядерного оружия стала недопустимой, ибо в случае ее осуществления может погибнуть человеческая цивилизация и прекратится сама жизнь на Земле.

Хотя непосредственная угроза ядерной войны отодвинута, а военная опасность в глобальном масштабе уменьшилась, но она не исчезла из международных отношений. Конфликты в зоне Персидского залива и Югославии недвусмысленно подтвердили этот вывод. Процесс перехода от глобальной военной опасности к всеобщей безопасности еще не стал необратимым. Продолжает сохраняться различие социальных систем в разных государствах, а процесс усиления взаимосвязи и взаимообусловленности стран и народов в мире усиливается. Безопасность, как и мир, стала неделимой. Безопасность одного государства не может быть обеспечена за счет других, и наоборот. Если опасность угрожает мировому сообществу, то она угрожает и отдельному государству, тем более такому как Россия.

Глобальная военная опасность существует и потому, что продолжает быть реальным случайное возникновение ядерной войны. Непреднамеренное развязывание ядерной войны может стать фактом из–за разнообразных причин. В их числе: технические сбои в боевых системах и ошибки в каналах управления, ибо надежность сложной техники не гарантирует абсолютно от каких–либо случайностей; неправильная оценка ситуации политическим руководством и военными специалистами; распространение ядерного оружия и ядерный терроризм; психологическая неустойчивость и алогичность поведения личного состава в стрессовых ситуациях и т.д.

Факты свидетельствуют, что существует глубокая связь между вероятностью появления ложных тревог и состоянием международных отношений; всякое усиление их напряженности, появление конфронтационного фона делают более вероятным случайное возникновение ядерной войны. Так, Карибский кризис 1962 г. показал, что в обстановке, когда ни одна из сторон не желала войны, неверная оценка взаимных намерений и действий привела к такой эскалации военных приготовлений, которые поставили мир на грань ядерной катастрофы.

Все виды военной опасности имеют общий источник, а также общие, особенные и специфические, единичные причины. Их действия обычно бывают совместными, хотя всякий раз на первый план выходят либо общие, либо особенные, либо единичные причины. Они дают о себе знать в случае нарушения установившегося (стабильного) соотношения сил на мировой арене, в том или ином регионе, в первую очередь военно–стратегического равновесия. Учитывая эти обстоятельства, можно полагать, что источники и причины военной опасности для России заключаются в следующем: в мире существуют силы, для которых военная мощь по–прежнему остается главным аргументом при решении тех или иных задач. События последних лет показали, что определенные руководители ряда государств пытаются свои гегемонистские, националистические цели осуществлять с помощью силы. У них остаются опасные для других стран и народов политические намерения, опирающиеся на реальную военную мощь. Этому благоприятствует то, что в мировом общественном мнении не утвердилось убеждение о недопустимости решения социальных проблем, международных споров и противоречий общественного развития посредством военной силы, еще продолжает жить представление о том, что война может быть средством политики; возможно обострение конфликтов между субъектами международных отношений в регионах, находящихся вблизи границ России и других стран СНГ, что не может не затронуть их интересов. Это относится прежде всего к Ближнему, Среднему и Дальнему Востоку, а также к Европе (Балканы); нестабильность военно–политической обстановки в этих регионах в сочетании с наращиванием военного потенциала всегда были и остаются для нас предметом озабоченности; в известных обстоятельствах может произойти столкновение интересов России и других стран, в том числе и тех, которые обладают ядерным потенциалом. Например, в Европе или на Ближнем, Среднем и Дальнем Востоке. В Европе, имея в виду Прибалтику, страны бывшего социалистического лагеря, интересы России в определенной мере противоположны интересам других стран, и прежде всего США. Стремление некоторых государств или их коалиций в отдельных регионах и в мире в целом диктовать свою волю, вмешиваться во внутренние дела других стран, способствовать разжиганию внутренних противоречий не может не вызывать беспокойства. На Дальнем Востоке пересеклись интересы России и Японии по территориальным вопросам. Есть спорные проблемы с Китаем и другими странами; ряд государств обладает мощными вооруженными силами, высокими мобилизационными возможностями и системами базирования вблизи границ России. К тому же многие военные базы США, созданные в годы «холодной войны» для давления на СССР, до сих пор функционируют.

Характерно, что некоторое количественное сокращение вооруженных сил США и НАТО не ведет к снижению их боеспособности, так как восполняется ими за счет оснащения войск новыми, более эффективными видами оружия. В связи с этим не исключено, что для разрешения противоречий и достижения своих военно–политических целей они могут применять военную силу. Об этом свидетельствуют многие военные конфликты, в том числе и война в зоне Персидского залива; пять государств обладают мощным ракетно–ядерным потенциалом, уровень которого хотя и снижается, но все же остается достаточно опасным, причем, кроме России, других членов СНГ и США, ни одна из ядерных держав пока не уничтожила ни одного ядерного беоприпаса. К тому же не остановлен процесс распространения оружия массового поражения и средств его доставки, существует возможность увеличения числа членов «ядерного клуба».

Время от времени проявляются попытки использовать против России средства политического, экономического и иного давления. К ним, например, можно отнести так называемые увязки политическим руководством Японии вопроса о спорных с Россией территориях с оказанием помощи ей в осуществлении экономических реформ.

У некоторых сопредельных стран имеются территориальные претензии к бывшему Советскому Союзу, а теперь — России, например, у Японии, Эстонии, Латвии и других государств. Нельзя не считаться и с уроками истории, которые напоминают, что военно–техническое превосходство над вероятным противником нередко использовалось для нападения на него, для начала войны.

Так, начиная Первую мировую войну, руководство Германии выбрало наиболее удобный, с его точки зрения, момент, используя свои последние усовершенствования в военной технике и упреждая новые вооружения, уже намеченные и предрешенные Россией и Францией.

Фашистская Германия, нападая в 1941 г. на Советский Союз, надеялась на превосходство своей авиации, автоматического стрелкового оружия и некоторых других видов военной техники.

Стремление иметь техническое и технологическое превосходство полностью сохраняет свое не только психологическое, но и материальное значение. А о таком стремлении свидетельствуют многие заявления государственных и политических деятелей западных и других стран. Технологический прорыв какой–либо страны в создании новых видов вооружения может создать обстановку подозрительности, недоверия в отношениях между государствами.

Такую же обстановку способны создавать гонка вооружений, распространение ее на другие страны, торговля военной техникой. Наличие большого количества вооружений само по себе подталкивает авантюристические силы к его применению. Создание и производство новых средств вооруженной борьбы, особенно оружия массового уничтожения, могут сорвать меры контроля над процессом сокращения вооружений, дестабилизировать военно–политическую обстановку, спровоцировать какой–либо вооруженный конфликт.

В связи с изменением ситуации в мире, исчезновением идеологической конфронтации России и зарубежных стран часто делается вывод о том, что внешней военной опасности для нас не существует. Вряд ли такое утверждение соответствует реалиям.

Во–первых, миролюбивые заявления руководителей некоторых государств и даже зафиксированные в официальных документах положения подобного плана, как свидетельствует история, не всегда соответствуют политической практике. К тому же, военная сила остается одним из главных инструментов политики целого ряда стран.

Во–вторых, наблюдается стремление некоторых стран к господству в отдельных регионах и в мире в целом. Нельзя не учитывать и вероятность изменения политического курса отдельных государств, возможных попыток добиться пересмотра существующих границ.

В–третьих, некоторые государства продолжают сохранять группировки вооруженных сил, превышающие их оборонные потребности. Достаточно указать, что вблизи границ России сосредоточено 530 дивизий, 42 тыс. танков и 12 тыс. боевых самолетов, то есть внушительный инструмент войны. Можно ли в настоящее время с уверенностью сказать о том, как им распорядятся политики в будущем?

В–четвертых, в качестве источника военной опасности в последнее время на первый план выдвинулись социально–политические, экономические, территориальные, религиозные, этнические и другие противоречия и стремление к их разрешению с использованием силы.

И, наконец, в–пятых, опасность представляет распространение оружия массового уничтожения, средств их доставки и новейших военных технологий в сочетании с попытками использовать их в военно–политических целях.

Характер военной политики США

Особый интерес представляет анализ характера новых отношений России с США и НАТО в особенности после событий 11 сентября 2001 года. Большой интерес в этой связи представляет анализ этих событий, выполненный зарубежными аналитическими агенствами, в частности, немецким агенством EIRNA — «Executive Intelligence Review» Nachrichtenagentur GmbH, опубликовавшем материалы своего исследования под заголовком: «11 СЕНТЯБРЯ — ЛОЖЬ ПО СООБРАЖЕНИЯМ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ И ЕЕ РОКОВЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ».

Итак, по мнению немецких аналитиков, если внимательно анализировать события 11 сентября, то становится очевидным, что вся эта многоходовая акция была проведена по хорошо продуманному «сценарию» типа «операции генерального штаба». По времени планирование, подготовка и маскировка мероприятий длились в течение приблизительно двух лет. Теракты были подготовлены по всем канонам военного оперативного планирования как интегрированное целое. Отдельные составляющие операции: выбор целей, временная частота ударов, эндогенные и экзогенные мероприятия при устройстве помех, — были спланированы таким образом, чтобы добиться максимального эффекта.

Но запланированный общий результат состоял вовсе не в ударах по «символам Соединенных Штатов» — небоскребам Всемирного торгового центра в Нью–Йорке, а также Пентагона и Белого дома в Вашингтоне. Речь, тем более, не шла о том, чтобы убить как можно больше людей, что можно было сделать более эффективно с помощью других средств. Разрушение целей должно было создать предпосылки для успешного проведения путча — в этом состояла действительная цель акции.

Если следовать официальной версии, разворот событий 11 сентября должен был выглядеть иначе, чем это было на самом деле.

Разрушение «американских символов» с нанесением максимального человеческого и материального урона должно было произойти уже примерно к 9 часам утра 11 сентября. Четыре группы исламских террористов стремились бы как можно быстрее достичь своих целей и разрушить их, поскольку каждая минута полета заключала в себе дополнительную опасность для успеха операции: оказание сопротивления со стороны экипажей пассажирских самолетов, технические помехи, обнаружение со стороны органов слежения за полетами, перехват со стороны истребителей ПВО и другие контртеррористические меры.

Но вместо этого между тараном первой башни Всемирного торгового центра и атакой на Пентагон прошел примерно один час.

Если бы самолет линии UA 93 не упал (был сбит) в 11.03 и достиг бы своей цели — Белого дома, то прошло бы почти два часа после первого нападения на Нью–Йорк. Почему было так необычно растянуто время операции?

17–минутная разница во времени между таранами северной и южной башни ВТЦ объяснить очень просто: с одной стороны, могло быть увеличено число погибших (спасатели и зеваки), с другой стороны — и это самое важное — было присутствие большего числа представителей СМИ. Второй удар самолета–бомбы достиг максимального воздействия на СМИ, которые уже были на месте происшествия и быстро сообщили об этом по всему миру.

Но далее начинается самое интересное. Американский правительственный аппарат начал принимать превентивные меры противодействия «атакам террористов». В Белом доме, Пентагоне и в других федеральных учреждениях идут заседания кризисных штабов с целью оценки ситуации и принятия необходимых мер. Тем не менее, странным образом силы и средства, которыми располагали соответствующие органы, отвечающие за охрану воздушного пространства над федеральной столицей Вашингтоном, не были приведены в боевую готовность.

Это привело к тому, что уже во время срочных заседаний кризисных штабов, в 9.38 — был осуществлен таран здания Пентагона на высоте верхушек деревьев самолетом линии АА 77. Целью этой атаки было как можно большее поражение или нейтрализация технических систем и руководящих кадров Пентагона. Насколько это произошло в действительности, мы не знаем, но министр обороны Дональд Рамсфельд заявил, что в первое время после падения самолета АА 77 на Пентагон он пытался помогать спасению жертв. Таким образом, можно исходить из того, что системы управления Пентагона по крайней мере в первые часы после нападения не могли действовать нормально.

Далее, нападение на Пентагон вызвало цепную реакцию, которая не была и не могла быть известна «широкой общественности»: стратегические ядерные силы Соединенных Штатов были приведены в полную боевую готовность по приказу, который отдается при действительном ядерном нападении. Все американские военные учреждения были приведены в боевую готовность высшей степени.

Непосредственно после этого были приведены в боевую готовность и российские ядерные силы. В первый раз после арабо–израильской войны октября 1973 года мир столкнулся с состоянием полномасштабной военной конфронтации между двумя великими ядерными державами. Сценарий нового «карибского кризиса» снова стал реальностью — но в условиях возникшего хаоса в Вашингтоне.

Были задействованы линии «красных» телефонов между русскими и американскими политическими и военными руководителями.

Русские пытались выяснить, что происходит в Соединенных Штатах и с какой целью приведены в полную боевую готовность американские ядерные силы.

Можно себе представить, какое напряжение, возбуждение и паника царили в Белом доме после нападения на Пентагон. Президент Джордж Буш много раз заявлял общественности, что Белый дом был четвертой целью для нападения 11 сентября. Если бы атака четвертого самолета UA 93 прошла по плану, то Белый дом был бы поражен в 10.30 — как раз в тот момент, когда делались отчаянные попытки предотвратить ядерную конфронтацию между Россией и США. Трудно себе представить, какие последствия получили бы хаос в руководящем звене и возможная ликвидация самых важных советников президента в президентском совете и Национальном совете безопасности, если бы удалась атака на Белый дом.

Сам президент находился во Флориде, и были довольно вероятные предположения о том, что президентский самолет Эйр Форс I также мог стать целью атаки террористов. Вице–президент Чейни, министр юстиции Эшкрофт, министр обороны Рамсфельд и советник Буша по внутриполитическим вопросам Карл Рове заявляли, что около 10 часов утра неизвестные лица, назвавшиеся руководителями террористической акции, сообщили по телефону, что им известны секретные коды и процедура поддержания связи между Белым домом и президентским самолетом. Министр иностранных дел Пауэлл в это время находился в Перу. Шеф Генерального штаба генерал Ньюг Шелтон находился над Атлантикой на пути в Европу.

Хуже того, после утренних событий 11 сентября и в условиях, когда способность к руководству в Вашингтоне была по крайней мере ослаблена, не было гарантии того, что все сегменты командной структуры американских ядерных сил продолжают находиться под контролем президента и верховного главнокомандующего вооруженными силами США. Разве не могли действовавшие в подполье путчисты взять под свой контроль некоторые побочные сегменты ядерных командных структур? Тем более, что на случай выхода из строя действующей командной цепочки существовали альтернативные, так называемые «pre–designated», командные структуры.

Насколько опасной оказалась обстановка, можно судить по тому, что президент Буш 11 сентября был вынужден лететь на базу ВВС США Оффутт в штате Небраска в 2000 км от Вашингтона, где расположен командный центр стратегических ядерных сил, с целью лично убедиться в том, что все сегменты ядерных командных структур находятся под его контролем.

Во время полета на базу Оффутт президент Буш и президент России Владимир Путин провели телефонный разговор, во время которого была устранена опасность ядерной конфронтации. Российское руководство уже до этого телефонного разговора отменило учения российских вооруженных сил с применением ракет, которые должны были состояться в тот же день. Путин сообщил Бушу, что с учетом обстановки в США он отменит приказ о приведении российских ядерных сил в боевую готовность. Позднее Буш в присутствии Путина три раза официально это подтвердил (смотри также статью Л.Ларуша «Бжезинский и 11 сентября»). После полудня 11 сентября президент Буш находился в командном центре стратегических ядерных сил на базе в Оффутте. Контроль над ядерными силами США был обеспечен путем личного присутствия на командном пункте Верховного главнокомандующего. Т.е. к этому времени положение в Соединенных Штатах снова было поставлено под контроль конституционных органов во главе с президентом.

Непосредственные планы путчистов были перечеркнуты. На первой видеоконференции президент Буш подробно обсудил положение со своими самыми ближайшими советниками и некоторыми членами кабинета.

Теперь можно лучше себе представить то, что утром 11 сентября присутствовали условия, при которых путчисты из среды военных и спецслужб имели перспективу на успех. Путч не стал успешным лишь потому, что не удалась атака на Белый дом и что в конце концов прямой телефонный разговор между президентами Бушем и Путиным предотвратил возможную ядерную конфронтацию между Россией и Америкой.

Однако нельзя сказать, что все окончилось благополучно, так как при анализе событий были сделаны неправильные выводы и приняты соответствующие этим выводам решения. Вместо правды американскому народу и всему миру была высказана «ложь, продиктованная государственными интересами», которая заключается в том, что виновниками терактов были объявлены Бен Ладен и «Аль Каида», и эта ложь в свою очередь в последующие месяцы привела к тому, что современная структура мира оказалась под угрозой краха, что в конце концов и входило в планы путчистов. 31 октября 2001 года французская газета Le Figaro опубликовала в качестве передовицы статью, в которой утверждалось, что Осама Бен Ладен еще в июле 2001 года находился на обследовании в американском госпитале в Дубае, где его посетил один из сотрудников американских спецслужб. Нет никакого сомнения в том, что соответствующие сведения были подброшены газете из кругов высокопоставленных сотрудников спецслужб Франции.

Эти разоблачения не являются истиной в последней инстанции, особенно в свете того факта, что люди «Аль Каиды» или близких ей групп, если они вообще принимали участие в акции 11 сентября, являлись лишь декоративными подставными фигурами в попытке организации путча.

По сообщению Le Figaro, Бен Ладен прибыл в Дубай 4 июля из пакистанского города Кветта и сразу же был доставлен в американский госпиталь. Там его наряду с родственниками посетил и сотрудник ЦРУ, который позднее был опознан как Ларри Митчел. Он был у Бен Ладена 12 июля и вылетел в США 15 июля, спустя день после отъезда Бен Ладена. ЦРУ категорически опровергло эти сведения.

15 дней спустя пограничная служба Объединенных Арабских эмиратов арестовала в аэропорту Дубай франко–алжирского исламского активиста Джамаля Бегхала. Были проинформированы французские и американские службы. На допросе он показал, что в конце 2000 года его вызвал в Афганистан Абу Цоубейда — руководящая фигура в организации «Аль Каида». Бегхаль получил задание взорвать американское посольство в Париже. Франция предоставила ЦРУ самую точную информацию по поводу планов проведения террористической акции со ссылками на арабских дипломатов и французские спецслужбы.

В августе в американском посольстве в Париже было проведено экстренное заседание с участием высокопоставленных представителей французской разведки (DSGE) и американских спецслужб. Последние были очень обеспокоены информацией и попросили французских коллег предоставить им подробные сведения об этом алжирском активисте, не уточняя при этом цели своего интереса. Когда американцев спросили, чего они ожидают в ближайшие дни, те ответили непонятным молчанием. Однако еще более важные сведения были опубликованы во французском бюллетене Reseau Voltaire. Бюллетень имеет леволиберальную ориентацию, и через него французские спецслужбы и полицейские органы нередко доводят до общественности щекотливую информацию. В его сентябрьском номере говорится: «11.09.2001 Джордж Буш целый день не мог решить, как ему охарактеризовать события этого дня: как военный путч или как вылазку иностранных террористов… Было бы ужасно, если бы американский президент мог себе только представить, что американские военные организовали эти убийственные акции. Но в 1962 году президент Джон Кеннеди уже имел заговор генерального штаба, который стремился оправдать возможную интеревенцию на Кубу. До вечера 11 сентября никто из членов Национального совета безопасности не думал о нападении террористов, все они считали, что происходит военный путч. С 10 часов утра до 20 часов вечера никто из американских официальных лиц не думал о том, что эти акции были результатом действий террористических группировок со Среднего Востока, они думали, что речь идет о попытке военного путча американских экстремистов, которые были способны развязать ядерную войну».

В подборке материалов дается хронология событий 11 сентября.

Здесь обращают на себя внимание следующие моменты:

9.22 — Президенту Бушу сообщают о таране двумя самолетами двух высотных башен ВТЦ.

9.30 — Буш, который в это время находился в штате Флорида и посещал школу в Сарасоте, делает заявление, в котором сообщает о таране башен ВТЦ и предположительно характеризует эту акцию как террористическое нападение на США.

10.00 — Премьер–министр Великобритании Т.Блэр делает следующее заявление: «Этот массовый терроризм является выражением нового злого духа в сегодняшнем мире. Он исходит от фанатиков, для которых человеческая жизнь ничего не стоит, и мы, представители демократических обществ мира, должны сплотиться для совместной борьбы, чтобы уничтожить этого дьявола».

13.04 — Президент Буш, находящийся на военной базе Барксдейл, выступает по радио и телевидению с известным обращением к нации. Буш не сомневается в том, что русские не имеют никакого отношения к этому нападению. В этом обращении Буш не говорит о терроризме.

15.04 — Президент Буш лично прибывает на базу стратегического командования Оффутт в штате Небраска, чтобы своим личным присутствием подтвердить свои собственные возможные приказы, так как из телефонного разговора с неизвестными, которые назвали себя причастными к нападению, стало ясно, что нападающим известны президентские коды.

17.30 — На борту президентского самолета представитель президента по связям с прессой Ари Флейшер информирует репортеров о видеоконференции Буша, а также о том, что президент получил поддержку союзников, а также России. Терроризм не упоминается ни словом.

20.30 — Президент обращается к нации: «Сегодня по нашему образу жизни, нашей свободе нанесен целый ряд террористических ударов… Америка, наши друзья и союзники и все те, кто стремится к миру и безопасности на всей планете, сплотятся вместе, чтобы выиграть войну против террора…»

В этом обращении вновь появляется понятие «террористического нападения». В заключение Буш повторяет утреннее заявление Тони Блэра, делая его своим собственным.

Принятие Бушем «спасительной» британской версии, озвученной Т.Блэром, фактически могло означать капитуляцию исполнительной власти США перед действительными организаторами терактов и взятие ими курса на конфронтацию с исламским миром в рамках концепции «войны цивилизаций», предложенной Сэмюэлем П.Хантингтоном.

Мнение военных США

Из высказанных военными специалистами точек зрения интересны доклад д–ра Махмуда Кхалафа на семинаре в центре изучения проблем Азии Каирского университета 5 декабря 2001 года «Кто осуществил нападение 11 сентября и почему?», а также интервью Андреаса фон Бюлова берлинской газете «Тагесшпиль» 13 января 2002 года.

Доктор Кхалаф, аналитик стратегических проблем, генерал–майор в отставке, член совета Военной академии имени Насера, член Лондонского королевского колледжа по изучению оборонных проблем, а также почетный член Ассоциации армии США в форте Беннинге, штат Джорджия. Принимал участия в тренировочных курсах армии США на территории США и в Германии.

«…Военный анализ — это не предсказания и спекуляции, а самостоятельный раздел в стратегической науке. Он имеет даже свои законы и может, подобно аутопсии, установить как бы изнутри причины того или иного исследуемого явления. Я сам в течение 20 лет работал в особых командах и приобрел в этой области большой опыт. Во–первых, в данном случае мы имеем дело с технической операцией огромных размеров. Необходимо исходить из того, что орган планирования этой операции состоял по крайней мере из ста технических специалистов, которые должны были трудиться над составлением плана не менее года. Каждая стадия этой операции имела много деталей, каждая из которых требовала проведения мер прикрытия (маскировки) перед лицом десяти специализированных органов в США, которые в целом известны как «разведывательное сообщество» или «спецслужбы». Я не хотел бы называть CIA, лучше DIA, Оборонительное разведывательное агентство. Оно располагает высококвалифицированными техническими возможностями, я не хотел бы утрировать, но в данном случае можно почти с полной уверенностью утверждать, что оно в состоянии контролировать с помощью аудиовизуальной техники каждый километр этой планеты. Затем следует Национальное агентство безопасности (National Security Agency).

Доктор Кхалаф прямо указывает на недостаточное кадровое и техническое обеспечение «Аль Каиды» для подготовки и проведения акций 11 сентября, невозможных без прямого или косвенного «согласия» на них «разведывательного сообщества» США, к которому, кстати, имеет непосредственное отношение и клан Бушей: «Я поставлю несколько вопросов и постараюсь дать на них по возможности короткие ответы.

Первый вопрос касается Североамериканской системы обороны воздушного пространства (NORAD — North American Aerospace Defense Command). Это очень развитая система и должна узнавать любой самолет, который поднимается с земли. Даже если в России шасси самолета отрываются от взлетной полосы, данная система уже знает об этом. Выступавший перед этим д–р Зелим заявил, что пилоты захваченных самолетов не подали сигнала тревоги. Это не совсем так. Один пилот подал сигнал тревоги в федеральное управление по наблюдению за полетами (FAA). Он вступил в контакт с FAA и проинформировал эту службу, что машина захвачена, после чего был поставлен в известность NORAD. Однако здесь начинаются странности. Военно–воздушная база Эндрю (непосредственно под Вашингтоном) имеет свои собственные средства безопасности, состоящие из двух боевых истребителей, которые в течение 2–3 минут могут подняться в воздух. Эскадрилья на авиабазе Эндрю тут же получила сигнал тревоги, но самолеты остались на земле. Эта тема тотчас же стала табу, никто не вспомнил об этом. Это дает возможность ответить на вопрос, почему президент Буш в течение 10 часов не мог добраться до Вашингтона.

Это означает также, что существовали большие пробелы в системе безопасности. Никто в Белом доме не мог связаться с Бушем до 7 часов вечера, существовали какие–то серьезные опасения». Вопрос о запоздалой реакции со стороны NORAD был так серьезен, что 13 сентября на сенатском слушании он был поставлен перед начальником генерального штаба Майерсом, который сам является генералом ВВС. Однако тот отвечал уклончиво. Никаких перемен в высших военных кругах Америки после катастрофы 11 сентября не наступило, что еще раз подтверждает гипотезу об уходе истинных организаторов ее от любой ответственности.

Доктор Кхалаф предлагает рассмотреть навигационную систему, чтобы понять, как трудно было осуществить операцию. «В США осуществляются тысячи полетов, поэтому каждый самолет имеет встроенный транспондер. Он функционирует автоматически и ведет самолет к цели. Как только самолет приближается к аэропорту, он получает временной график. Пилот точно знает свое место, он соблюдает указания с земли и приземляется.

В этом пункте есть загадки. Они касаются первого самолета АА11. Я обратил внимание на следующее. Время отлета всех четырех машин лежало во временном интервале от 7.58 до 8.10. Вместе они были в воздухе 132 минуты. Первый самолет стартовал в 7.59 и врезался в башню ВТЦ в 8.45. Полет продолжался 45 минут. Он совершил один маневр, летел вперед, затем сделал поворот и на 46–й минуте врезался в башню ВТЦ. Мы должны учесть эти 46 минут. Возраст предполагаемых угонщиков этого самолета, которые были занесены в опубликованный полетный лист, был от 22 до 32 лет. Если даже сложить возраст всех, то он будет недостаточным, чтобы успеть получить хорошую летную тренировку. Он (пилот–угонщик) отключает на борту самолета транспондер и находит цель, используя спутниковую систему навигации, и всё это в течение 46 минут?! Когда он взял под контроль самолет? Как он мог всё отключить и тем не менее лететь дальше? Он, конечно, всё отключил (транспондер и т.д.), так как должен был считаться с тем, что его будут преследовать силы ПВО. Эти угонщики должны были многое знать о системе ПВО, до мельчайших деталей. Например, то, что американские ВВС и гражданская система наблюдения за полетами никогда не проводили совместных тренировок по ситуациям с угнанными гражданскими самолетами.

Второй вопрос: высокий уровень проведения операции не стыкуется с характером объявленных официальными органами «следов». Когда полицейский появляется на месте преступления, он обычно ищет следы и доказательства: преступник разбил стекло, что–то похитил и т.д. Но в этой операции мастерство, с которым управлялись самолеты, не соответствует найденным следам — например, в автомашине была оставлена инструкция «Как водить самолеты».

Следующий вопрос: выбор цели. Выбор цели для нападения — это целая наука и очень трудная. Теоретически было много возможных целей для нападения. Однако возможности по осуществлению нападения ограничены. В некоторых случаях возможна только одна акция. Или же нужно определить, какая цель имеет приоритет и должна быть атакована в первую очередь, какая во вторую и т.д.

Кроме того, нужно учитывать, где эта цель: в воздухе, на море, под землей или в космосе (спутник). Если подходить с военной точки зрения, то выбор времени для нападения на каждую отдельную цель должен учитывать многие факторы. Один из этих факторов так называемая «целевая эскалация». Задачу выбора целей должен решать кто–то, кто является высокопоставленным военным экспертом. Этот эксперт поставил бы перед собой вопросы: «Определение конкретной цели для нападения? Средства для нападения? И когда нанести удар?»

По вопросу о времени совершения атак есть обстоятельства, кажущиеся необычными. Во время анализа полетов АА11 и UA175 установлено: первый самолет таранил первую высотку ВТЦ через 46 минут. Второй самолет таранил вторую высотку через 67 минут, т.е. на 20 минут позднее. Почему? Почему ждали 20 минут? Есть один научно обоснованный ответ. Он заключается в концепции увеличения нанесенного вреда. Это значит, что кто–то наблюдал и регистрировал обстоятельства. Куда попал первый удар и куда должен быть нанесен другой. Другое — это затяжка по времени.

После первого удара они некоторое время подождали, пока не прибыли спасательные команды, санитары и пожарные с их снаряжением, и нанесли второй удар. Так было в этот день в НьюЙорке. Пожарные и спасательные команды вошли в ВТЦ, после этого обе башни обрушились. В результате задействованные возможности по спасению были потеряны и увеличилось количество жертв.

При поражении третьей цели (Пентагона) интересно то, что самолет АА77 поднялся в 8.10 из аэропорта Даллес под Вашингтоном, но совершил таран только в 9.43. Аэропорт Даллес находится всего в 10 минутах полета от Пентагона. Вместо этого самолет сначала полетел на Запад, а затем повернул обратно. Почему было выбрано время 9.43? Почему эта задержка? И почему только спустя 45 минут после второго удара?

А потому, что в Пентагоне к тому времени собрались наиболее способные и опытные офицеры. Поэтому был нанесен удар по посадочной площадке вертолетов в Пентагоне. Инициаторы предполагали, если не знали точно, что должно состояться совещание командного состава для военной оценки сложившегося положения. Они хотели ударить по посадочной площадке. Кто будет присутствовать на этом совещании, другой вопрос. Было проведено тактическое мероприятие. Инициаторы исходили из того, что министр обороны Рамсфельд и его группа будет срочно собрана и доставлена вертолетом в Пентагон, поэтому точно к этому времени должен быть нанесен удар по вертолетной посадочной площадке.

Они не стали наносить удар сразу же после старта самолета. Цель была изучена очень тщательно. И самолет рухнул на посадочную площадку. Все по времени слишком хорошо состыковано… Планировался следующий удар, в котором должен был участвовать самолет UA93. Он упал в 10.10 под Питтсбургом. Сначала он проделал весь путь до Кливленда и затем повернул. Так лететь не просто. Они выключили все навигационные приборы и дальше летели с использованием только спутниковой навигации. Так они летели в течение довольно продолжительного времени, а затем повернули обратно. Было запланировано, что самолет в 10.30 должен был поразить Белый дом. А поднялся он в 8.01. Т.е. находился в полете в течение двух с лишним часов — почему такая задержка? А потому, что президент еще не был в Белом доме, а инициаторы должны были подождать, пока президент и его советники туда прибудут. Какой угонщик самолетов рассуждал бы так? Было запланировано в 10.30 ударить по Белому дому.

Теперь рассмотрим под этим углом зрения ситуацию в Белом доме. Конечно, американское руководство хорошо и очень точно знает все эти вещи. Они сразу же поняли, что происходило. Поэтому следствием был шок… Где был президент Буш в этот день? Он вылетел из Флориды и направился на военно–воздушную базу Барксдейл в штате Луизиана, в 13.04 он привел по тревоге все вооруженные силы США по всему миру в состояние боевой готовности, после чего вылетел на военно–воздушную базу Оффутт в штате Небраска. Прошло довольно много времени, пока президент с эскортом в составе трех истребителей снова вернулся в Вашингтон и прибыл в Белый дом (18.54) и в 20.30 обратился по телевидению и радио к нации. Почему президент так долго оставался вдали от Вашингтона?

Очевидно, во всей системе безопасности было много просчетов, и истребители поднялись с базы Лэнгли в 250 км от Вашингтона. В то время, когда эти самолеты были в воздухе и прибыли в Вашингтон, всё уже было сделано. Это детали, которые я отношу к загадочным элементам.

Теперь встает большой вопрос по поводу подготовки и обучению лиц, которые смогли осуществить такой план. Когда их подобрали? Когда они тренировались? Когда они осуществляли наблюдение за объектами, собирали информацию и проводили пробные полеты? Если здесь замешаны спецслужбы, то думается, что американские спецслужбы, которые в настоящее время в год получают примерно 150 миллиардов долларов, смогли бы собрать соответствующую информацию, на это у них есть необходимые технические средства, специальные спутники. Все «критические события» в мире, происходят ли они в Токио или в Каире, в течение нескольких минут во всех деталях становятся известными американскому президенту. Здесь возникает вопрос в связи с тем, что существует полное несоответствие между мастерством проведения этой операции и способностями Бен Ладена и его сторонников…

Когда президент Буш спустя час после своего прибытия в Белый дом в своей речи в 20.30 сказал: «Это был Бен Ладен!» и приказал своим военным войти в Афганистан, то уже было ясно, что это означает: президент сделал Бен Ладена и его сторонников самыми заклятыми противниками США — хотя эти люди ничего из себя не представляют и ничего не понимают в исламе. Я не говорю, что за этим скрывается какой–то план, так как для планирования необходимо время. Я утверждаю: то, что произошло после 11 сентября, было спланировано до этой даты. Все было подготовлено заранее. США намерены под прикрытием борьбы с терроризмом добиться своих целей.

Посмотрите, какое большое количество боеприпасов обрушивается на Афганистан. Страна стала огромным полигоном — уже во время учебы в военной школе слушатели знают, что ковровые бомбардировки в горах не приносят результата, особенно тогда, когда на земле нет никакой военной инфраструктуры. Афганистан — это горный регион. И эти бомбардировки совершенно непонятны и не имеют объяснения. Что же произошло после трех месяцев действия в стране огромной американской военной машины, против кого она применяется? Возможный ответ на этот вопрос: испытывается новое оружие, такое, как нейтронные бомбы, боеприпасы, способные разрушить глубокие бункеры и т.д…» Следует заметить, что эти «полевые испытания» проводятся в непосредственной близости от российских границ, в том числе и с военных баз, расположенных в Средней Азии, т.е. доступный сегодня американским вооруженным силам радиус атаки позволяет им поражать практически любые стратегически важные объекты на территории РФ. Это гигантское военное преимущество, которым никогда не обладали США в отношении Советского Союза.

Андреас фон Бюлов в 1976–1980 гг. был заместителем министра обороны ФРГ, затем два года руководил министерством исследований, 25 лет является депутатом бундестага, где стоял во главе комиссии по контролю за деятельностью спецслужб, а также руководил следственным комитетом по известному в Германии делу Шальк–Голодковского.

Фон Бюлов говорит: «Планирование этой акции представляет собой образец организаторского и технического таланта…Этого невозможно сделать, не имея долголетнего опыта работы в секретных структурах государства и промышленности». С учетом этого он не может поверить, «что все это спланировал один злой человек в своей пещере».

Почему при проведении так тщательно и высокопрофессионально спланированной акции со стороны предполагаемых террористов оставлены такие грубые следы, как будто это было стадо бегущих слонов? — спрашивает фон Бюлов. Не преследовало ли всё это одну определенную цель: доказать, что виноват исламистский фактор. Враг в лице коммунизма заменен врагом в лице исламских террористов–самоубийц.

Бюлов говорит, что идея создания нового врага в лице ислама исходит от Збигнева Бжезинского и Самуэля Хантингтона, идеологов американской внешней политики и политики спецслужб. «Еще в середине 90–х годов Хантингтон считал, что людям в Европе и США нужен кто–то, кого они могут ненавидеть — это укрепит их индентификацию с собственным обществом. И Бжезинский, эта бешеная собака, уже в качестве советника президента Джимми Картера проповедовал идею эксклюзивного права США на обладание всеми сырьевыми запасами мира, в первую очередь нефтью и газом»…

Фон Бюлов заявил, что благодаря своей работе в следственном комитете германского бундестага по делу Шальк–Голодковского он в начале 90–х годов получил много дополнительной информации о методах работы секретных служб. Хотя секретные службы и необходимы для добывания информации, но со временем возникла большая проблема из–за проведения спецслужбами на Востоке и Западе секретных операций, во время которых в нарушение международного права инсценировались восстания и террористические акты, осуществлялась торговля наркотиками и оружием, отмывались преступные деньги. «Но для того, чтобы ни в коем случае общественность не узнала, что за этим скрываются спецслужбы, следы тщательно убирались. У меня сложилось впечатление, что 90% своего времени такие спецслужбы употребляли для того, чтобы направить общественность по ложным следам… Правда часто всплывает на свет только спустя десятилетия. Шеф ЦРУ Аллен Даллес как–то сказал: «В случае сомнений я обману даже Конгресс!»

Исходя из данных, приведенных военными специалистами, несостоятельность «исламской версии», изначально вызывавшей сомнения даже на интуитивном уровне, можно считать доказанной: военно–технические характеристики спланированных и осуществленных ударов недоступны ни для Бен Ладена и «Аль Каиды», ни для любой иной «внешней» по отношению к США силе.

В определенном смысле события 11 сентября 2001 года можно считать продолжением того беспрецедентного политического противостояния, свидетелями которого мы оказались в ходе президентских выборов 2000 года. Джордж Буш–младший, кандидат республиканцев, в итоге стал хозяином Белого дома, но для желающих разглядеть действительную глубину открывшейся трещины между «двумя Америками» внутри США откроется бездна.

В феврале 2002 года известный американский общественный деятель Линдон Ларуш выпустил брошюру под названием «Збигнев Бжезинский и 11 сентября», большая часть которой посвящена именно мировоззренческой альтернативе современного Запада.

«Если оставить в стороне роль СССР в ХХ веке, то упрощенно можно сказать, что со времен американской революции в мире шла борьба двух политико–экономических идей: американской системы политического и экономического правления республиканского толка и финансово–олигархической идеей англо–голландского империализма», — утверждает Линдон Ларуш. При этом о последней, корни которой возводятся к субъективному «эмпиризму» Канта и языческим культам Римской империи, в противовес «классической» идеологии Платона, он отзывается весьма негативно: «Не стоит удивляться, что сегодняшнюю доминирующую идеологию, проповедуемую Бжезинским и Хантингтоном, я квалифицирую как культ вселенского фашизма, корни которого в фашистской диктатуре Наполеона III и неоромантической эпидемии культурного пессимизма, следы которого, через Адольфа Гитлера, Мартина Хайдеггера и Теодора Адорно, ведут к экзистенциализму Шопенгауэра и Ницше. Только эта новая эпидемия фашизма гораздо хуже той, что была в 20–х и 30–х годах».

В контексте этих философских экскурсов Ларуш прямо указывает на те общественно–политические силы внутри США, которые могли быть заинтересованы в трагедии 11 сентября, связывая их с фашизмом.

«Мы хотим привлечь внимание к трем моментам в событиях 11 сентября.

Первый. Сама по себе попытка заговора среди военных могла сыграть роль своеобразного «детонатора» для развития операции в целом. Наихудшим результатом могла стать эскалация ядерного соперничества между США и Россией, чему помешал своевременный телефонный разговор между американским и российским президентами.

Второй. Этот заговор, вероятно, является составной частью политики «столкновения цивилизаций», которую проповедуют Збигнев Бжезинский, Самюэль Хантингтон и им подобные. Именно эта политика является причиной и вдохновителем трагедии 11 сентября. Между сторонниками и противниками идеи о «столкновении цивилизаций» давно идет борьба как внутри правительства США, так и в национальных СМИ. По сути, это столкновение мнений по поводу переноса «антитеррористической войны» в Ирак.

Третий момент, на который стоит обратить внимание, это подстрекательская роль Израиля в событиях 11 сентября. Очевидно стремление нынешнего израильского режима к расширению «войны с терроризмом», что может привести к самоуничтожению Израиля как государства. Понимание такой опасности привело премьер–министра Рабина к подписанию «Соглашений» в Осло. Однако именно эти «Соглашения» и послужили мотивом его собственного убийства и последовавшей за ним сменой власти и политического курса.

Сегодняшняя политика Израиля с упором на военные действия саморазрушительна. Только с учетом трех вышеупомянутых моментов, встроенных в более широкий контекст усиливающегося глобального экономического кризиса, можно дать объективную оценку событий 11 сентября…

В подтверждение этого достаточно упомянуть печально известное дело «Мега» (Mega) — обнаружение агентов израильских спецслужб в рядах сотрудников безопасности Белого Дома и президента Клинтона. Вряд ли можно исключить и то, что деятельность спецслужб Израиля тоже сыграла свою пагубную роль в процессе, который и привел к трагедии 11 сентября…

В те минуты, когда объятые пламенем башни–близнецы Всемирного Торгового Центра (ВТЦ) еще даже не обрушились, я, находясь в радиостудии для участия в заранее запланированной беседе, сразу указал, что это не террористическая акция, а заговор, целью которого являлось изменение американской стратегии в определенном направлении через национальный шок, подобный Перл–Харбору. А всего через несколько часов после ударов по НьюЙорку и Вашингтону администрация Буша без убедительного основания назвала Осаму Бен Ладена и его организацию «Аль Каида» главными подозреваемыми, при том, что эта фигура являлась креатурой ЦРУ в Афганистане и «лепилась» при активном участии Бжезинского… Чего же могли ожидать запланировавшие эту операцию люди?

Первое: усиления военной ядерной напряженности.

Второе: возникновения и распространения религиозно–этнических войн…

Очевидно, что стратегической целью попытки государственного переворота было втягивание США в Ближневосточный конфликт на стороне Израиля и развитие глобальной геополитической ситуации по сценарию Бжезинского под названием «столкновение цивилизаций».

Этот сценарий был давно разработан пресловутым Збигневом Бжезинским и его верным «Лепорелло» Самюэлем Хантингтоном.

Он пользуется большой популярностью среди не подверженных упрекам совести представителей обеих партий в Конгрессе, финансовых олигархов и даже членов команды Буша. Его откровенно поддерживают такие представители политической элиты, как Ричард Пёрл и Пол Вулфовитц.

Ответом Администрации США на попытку переворота стало обвинение в содеянном талибов и Бен Ладена. Единственным политическим плюсом для Президента Буша можно считать то, что он не пошел на поводу геополитических теорий Бжезинского.

После удара по Афганистану продолжает возрастать угроза распространения войны на весь арабский мир. Определенные силы внутри Администрации Буша настоятельно подталкивают Президента к развязыванию войны против Ирака и к втягиванию в «столкновение цивилизаций».

Такие непрекращающиеся попытки и ожесточенная борьба мнений во всех эшелонах политического истеблишмента США со всей очевидностью показывают, что атаки 11 сентября были только частью плана, стратегической задачей которого является «столкновение цивилизаций».

Политика правительства Шарона, направленная на развязывание религиозной войны против палестинцев, в сочетании с нарастанием кризиса в мировой валютно–финансовой системе, может ввергнуть человечество в длительный период широкомасштабных военных конфликтов с применением ядерного оружия.

Именно к разжиганию глобальной религиозной войны стремились авторы трагедии 11 сентября. Только учитывая всё вышесказанное, можно найти заговорщиков. Кроме того очевидно, что именно безумные и извращенные мыслительные установки таких деятелей как Бжезинский, Хантингтон и им подобных, являются одной из первопричин трагедии 11 сентября. Их бредовые идеи уходят корнями к современным «Мефистофелям» типа ныне покойного профессора Вильяма Янделла Элиота, последователя печально известного писателя–утописта Герберта Уэллса».

Итак, в качестве подозреваемых по «делу 11 сентября» Ларуш советует рассматривать часть американского военного истеблишмента, его идеологов Зб.Бжезинского и С.Хантингтона, а также произраильское лобби в США. В этой связи полезно обратиться прежде всего к личности и трудам Самуэля П.Хантингтона. Хантингтон является одним из идеологов доктрины «Столкновение цивилизаций» — т.е. основной цели, к которой стремились авторы акции 11 сентября.

Хантингтон — идеологический «гуру» «реакционно–утопической» школы в среде американских военных и спецслужб. Книга Хантингтона «Солдат и государство» стала своего рода библией для американской военной касты, которая воспринимает себя как «государство в государстве». Она появилась еще в 1957 году и пережила за прошедшее время уже 18 переизданий!

Хантингтон родился в 1927 году в Нью–Йорке, изучал политические науки в Йейльском и Чикагском университетах. В 1953 году он стал помощником профессора в Гарвардском университете. После опубликования книги «Солдат и государство» в 1958 году по неизвестным причинам внезапно покинул Гарвард. В 1962 он снова вернулся туда в качестве профессора и преподает там вплоть до настоящего времени. Как и Генри Киссинджер, Збигнев Бжезинский и Мак Грегори Банди, Хантингтон был воспитанником профессора Гарварда Вилльяма Енделя Эллиота.

Книга Хантингтона «Солдат и государство» не является академическим произведением в обычном смысле этого понятия. Для написания свой книги Хантингтон использовал много других публикаций, изучал различные документы и другие источники, однако его книга в первую очередь основывается на высказываниях и «инструкциях» таких «профессиональных» высокопоставленных военных, которые чувствуют в себе высокое «предназначение» и которых автор в своей книге «Солдат и государство» попросту боготворит.

Слово «профессиональный» является центральным, главным понятием для Хантингтона. Он применяет его как к военным и сотрудникам спецслужб, так и к банкирам и юристам. Причины такого отношения Хантингтона к военным заложены в том, что он считает те части конституции, в которых определяется отношение к военным и спецслужбам, устаревшими и ненужными. Особенно претят Хантингтону концепция так называемых гражданских солдат, заложенная в основном законе всеобщая воинская повинность и наличие армии резервистов. По его мнению, эти положения американской конституции являются «скрытым препятствием на пути создания военного профессионализма». Гражданский солдат, военнообязанный и резервист являются «любителями», которые как по духу, так и военно–технической подготовке не способны обеспечивать национальную безопасность. Обеспечение безопасности страны, согласно Хантингтону, должно осуществляться «профессиональной» военной кастой, которая обладает своим собственным, отличным от остального общества «мировоззрением», «своим профессиональным моральным обликом и духовным складом». «Профессиональный» военный знает и умеет делать то, на что простые граждане и политики не способны. Замкнутый в себе мир «профессиональных» военных и вытекающие из этого статуса максималистские требования к поведению основываются на строгости и безусловном послушании. Человек по своей биологической и психической сущности склонен к насилию, стремится к власти и овладению собственностью. Человеческая картинка «профессионального» военного поэтому «пессимистична».

Государства ведут себя как отдельные личности, как это проповедуется Томасом Гоббсом в его трудах, в которых он ищет причины неизбежности войн. Происходят изменения в истории, но в ней нет прогресса. Ход истории цикличен. К этому добавляются «неизменные факторы географии» — подразумевается геополитика — как фундамент для образа мышления и деятельности «профессиональных» военных.

Свою концепцию «профессиональной» военной касты Хантингтон стремится обосновать тем, что ее первоначальными ав–торами якобы были немецкие военные теоретики Шарнхорст, Клаузевитц и Мольтке. При этом Хантингтон, очевидно, исходит из того, что его английские читатели не знают трудов Шарнхорста, и потому допускает столь спорные утверждения… Не удивительно поэтому, что Хантингтон бросает упрек немецким офицерам, принимавшим участие в восстании против Гитлера 20 июля 1944 года, что они «отказались от своего военного профессионализма в пользу политики».

…Хантингтон боготворит американский Юг XIX столетия, который славился феодальными отношениями в сельском хозяйстве, рабством и расизмом. Кроме того, Хантингтон любит и «феодальный» романтизм, следование средневековым рыцарским традициям, английское понятие «джентльмена» и т.д.

Он пишет: «Во время гражданской войны только Юг поддер–живал понятие военного профессионализма… Корни американского военного профессионализма уходят в консерватизм Юга XIX столетия.» По мнению Хантингтона, именно тогда были заложены идейные основы американской военной касты, которые остаются и сегодня «долговременным интеллектуальным наследством».

Хантингтон изображает американскую гражданскую войну как трагическое событие, но не дает никакой ясной оценки предательству и путчу конфедератов против конституции и государственного порядка США…

По Хантингтону, «профессиональные» военные стоят вне по–литики и готовы без возражений выполнить любой приказ. Для него идеалом поведения является американский морской корпус и французский Иностранный легион. «Но, — пишет он, — если политика и общество становятся слабыми и дегенерируют, тогда ультимативную ответственность за государство должна неизбежно взять на себя «профессиональная» военная каста». Он утверждает, что во время Второй мировой войны генеральный штаб в США определял не только военную политику страны, но и фактически контролировал всю внешнеполитическую линию и частично экономику США. Хантингтон цитирует высказывание адмирала Леиса, сделанного им в 1945 году: «Начальники объединенных генеральных штабов в настоящее время не подвергаются никакому предписанному законом гражданскому контролю».

Во время президентства Гарри Трумена было усилено государственно–политическое доминирование «профессионального» военного руководства. После окончания Второй мировой войны «высокопоставленные военные и военные структуры приобрели еще большее влияние, которое далеко превосходило то, что когда–либо имели военные профессионалы на американской сцене». К этом следует добавить то, что никогда раньше бывшие офицеры так активно не шли в политику и экономику. Но и тогда проблема заключалась в том, что в «определении целей американской политики слишком мало было присутствие военного мышления». «Профессиональные» военные ненавидят «идеализм», который делает мир недееспособным. Особую антипатию Хантингтон испытывает к военным, которые чувствуют себя обязанными выполнять духовно–политическую миссию и способствовать культурному, экономическому и социально–политическому прогрессу. Глубокую неприязнь испытывает Хантингтон к генералу Дугласу Мак–Артуру. Он был, несомненно, выдающимся военным ХХ столетия, никто другой, имея относительно ограниченные средства (и при минимальных потерях) не смог добиться таких больших военных успехов. Хантингтон ненавидит «гениальное» у военных руководителей, чей ум и практические действия далеко не соответствовали усредненному идеологическому корсету «профессиональных» военных.

Хантингтон испытывал также глубокую антипатию по отношению к генералу Дуайту Д.Эйзенхауэру, которого он упрекал в том, что тот не сохранил верность «профессиональному» военному кодексу. Книга «Солдат и государство» была опубликована за три года до того, как Эйзенхауэр предостерег общественность Америки об опасности, исходящей от военно–промышленного комплекса. Но Хантингтон и его покровители в среде военных и спецслужб, очевидно, уже тогда знали, что Эйзенхауэр увидел, какая опасность грозит Америке с этой стороны.

В заключительной части своей книги Хантингтон описывает различия между военной академией Вест–Пойнт и находящимся поблизости маленьким городком Хайланд Фальс, восторгается военным порядком, боготворит его и пытается показать «преимущества» военного уклада жизни перед гражданским… Збигнев Бжезинский, советник Джимми Картера по вопросам национальной безопасности, ментор министра иностранных дел в администрации Клинтона Мадлен Олбрайт, и проповедник американского «неоимпериализма», в 70–е годы привлек Хантингтона к работе в Трехсторонней комиссии в качестве советника. Здесь Хантингтон работал над аналитическим трудом «Кризис демократии», который был опубликован в 1975 году. Уже тогда Хантингтон писал о том, что Соединенным Штатам грозит «избыток демократии»: «Эффективное функционирование демократической политической системы, как правило, требует наличия определенной доли апатии и неучастия отдельных общественных групп и индивидуалов в жизни общества… Маргинальные группы общества, такие, как черные, теперь принимают полное участие в политической системе. Однако есть опасность, что политическая система может быть перегружена очень высокими требованиями, которые слишком расширят ее функции и похоронят ее авторитет… Мы уже признали, что, возможно, есть желаемые пределы экономическому росту. Возможно, есть желаемые пределы для безграничного расширения демократии». Хотя язык, которым написана книга Хантингтона, намеренно запутан и усложнен для понимания, основной посыл книги всё же ясен: перед лицом «кризиса демократии» — а здесь уместно добавить, что и перед лицом повторяющихся экономических и финансовых кризисов — «тяжелая ответственность» ложится на «профессиональную» военную касту.

На опасность военного «неопрофессионализма» в США указал и немецкий профессор Вильфрид фон Бредов, который считает автором этой модели Хантингтона. Фон Бредов видит опасность в том, что американские вооруженные силы все больше становятся «черным ящиком». Политики в значительной степени потеряли желание и способность контролировать армию и предоставили ей «свое собственное пространство». Поэтому растет дистанцию между военными и обществом.

По словам ученого, американские вооруженные силы все больше становятся «либерально–свободной организацией», которая с презрением и озлобленностью смотрит на гражданское общество. Если идеологи военного «профессионализма» утверждают, что он стоит вне политики и партий, то «неопрофессионализм» девяностых годов уже четко политизирован. Это значит, что для демократического общества есть не очень благоприятная перспектива, состоящая в том, что в вооруженных силах укрепится осознание своей собственной особой роли перед лицом ценностей и норм гражданского общества. Если социальная дистанция достигнет однажды определенной критической величины, то будет все труднее реинтегрировать вооруженные силы в общество…

Линдон Ларуш в своем анализе помимо «преступных элементов из кругов американских военных и сотрудников спецслужб», говорил также о вероятном участии в акциях британских и израильских кругов. По его мнению, стратегической целью этих актов было втягивание американского правительства в войну против арабского и исламского мира. В настоящее время становится ясно, что израильский премьер–министр Шарон и изриальские военные систематически вели линию на начало такой войны, которая одновременно вызвала бы «столкновение цивилизаций».

11 декабря 2001 г. радиостанция Фокс, принадлежащая империи медиамагната Руперта Мердока, обнародовала материалы, раскрывающие деятельность шпионской сети израильской разведки на территории США. Можно с уверенностью утверждать, что радиостанция Фокс получила эти материалы от правительственных учреждений США. Американские следственные органы стали проверять полученную информацию о том, что Шарон направил в Северную Америку специальные команды спецслужб, которые могли быть замешаны в событиях 11 сентября. Эта проблема всплыла в связи с выдворением из США пяти граждан Израиля, которые были арестованы 11 сентября. Они вызвали подозрение тем, что с крыши одного из домов в Хобокене (Нью–Джерси) наблюдали за пожаром и обрушением зданий ВТЦ на другом берегу Гудзона.

После 11 сентября в США было арестовано более 60 израильтян. Репортер радиостанции Фокс Карл Камерон 11 декабря 2001 года подготовил передачу под заголовком «В США задержаны израильтяне, которые подозреваются в шпионаже в пользу Израиля».

В ней говорится: «В США арестовано около 60 граждан Израиля, которые подозреваются в проведении шпионажа против американского правительства. Они входят в число иностранцев, арестованных после 11 сентября.

Граждане Израиля, большая часть которых являются активными агентами израильских спецслужб, задержаны на основании закона о борьбе с терроризмом. Следователи утверждают, что некоторые из них не прошли проверку на детекторе лжи, когда их допрашивали по поводу их предполагаемой шпионской деятельности против и на территории США.

Нет никаких доказательств тому, что израильтяне замешаны в событиях 11 сентября, однако следователи подозревают, что они собирали информацию перед событиями 11 сентября, но не смогли ее передать дальше. Один из высокопоставленных следователей заявил, что у израильской агентуры есть связи различного характера, но наотрез отказался назвать детали, сославшись на соображения секретности.

Радиостанция Фокс сообщила далее, что недавно в Северной Каролине израильтяне якобы снимали квартиру с целью наблюдения за группой арабов, против которых американские власти вели расследование по подозрению в связях с террористами.

Израильское посольство в Вашингтоне опровергло это сообщение и категорически исключало шпионскую деятельность Израиля против Соединенных Штатов. Представитель посольства по связям с прессой Марк Рогов заявил EIRNA, что часто бывшие израильские военнослужащие приезжают в США на заработки.

Министр иностранных дел США Пауэлл заявил по этому поводу, что знает об аресте израильских граждан и поддерживает по этому поводу контакты с израильским правительством. Однако любая другая информация в этой связи является компетенцией американских спецслужб и органов дознания.

Радиостанция Фокс сообщила также, что получила «большое количество документов», свидетельствующих о том, что уже в течение многих лет против США проводилась систематическая и активная шпионская работа. Еще до событий 11 сентября в результате секретных расследований было арестовано до 140 израильтян. Следователи из различных правительственных учреждений объединены с рабочую группу, которая с середины 90–х годов собирает доказательства по всему комплексу этих проблем, которые свидетельствуют о том, что речь идет скорее всего о хорошо организованной разведывательной деятельности… Целью этой работы является проникновение на военные базы, в органы, занимающиеся борьбой с наркобизнесом, ФБР и правительственные учреждения. Многие израильтяне занимались шпионской деятельностью под прикрытием продавцов в американских торговых центрах.

Репортер Камерон делает следующее заключение по мотивам шпионской деятельности израильских спецслужб: «Расследование федерального статистического ведомства показало, что Израиль, по данным американских спецслужб, проводит против США и их союзников активную разведывательную работу. По мнению представителей военной разведки США, Изра–илем движет «сильный инстинкт выживания», и он активно собирает военную, промышленно–технологическую и другую информацию, и в этом смысле США являются основной целью израильтян. Израиль располагает для этого достаточными ресурсами и техническими возможностями».

Другими важными центрами шпионской деятельности Израиля являются две израильские фирмы по разработке и поставке программного обеспечения для компьютеров (Softwaren) — Amdocs и Comverse Infosys, исследовательские работы которых финансируются правительством Израиля.

Amdocs снабжает большинство телекоммуникационных фирм программным продуктом, который автоматически в режиме реального времени обеспечивает расчеты по телефонным переговорам, факсовой связи и пользованию интернетом. (Клиентом фирмы является и немецкий Телеком). По всему миру у этой фирмы работают тысячи сотрудников, которые отвечают за установку и профилактику аппаратуры программного обеспечения. Эти программы позволяют с целью подсчета стоимости телекоммуникационных услуг в режиме реального времени вести постоянный контроль за телекоммуникационными сетями. По свидетельству источников в правительстве США, эти программы позволяют скрытно снимать информацию, проходящую по телекоммуникационным системам.

В частности, существовали подозрения относительно оборудования, установленного в главной квартире фирмы Amdocs в Честерфильде (Миссури), с помощью которого можно было передавать «снятую» информацию непосредственно в Израиль.

Другая фирма Comverse Infosys продает полиции и органам юстиции программное обеспечение, позволяющее прослушивать телефонные переговоры подозрительных лиц, против которых ведется расследование.

Первый сигнал о том, что операции полиции по подслушиванию разговоров преступников контролировались самими преступниками, был получен в 1997 году в Лос–Анджелесе. Речь шла о разработке полицией израильского преступного синдиката, занимавшегося распространением в США наркотика «экстази». Как стало известно полиции, ганстеры прослушивали пейджеры, мобильные и даже домашние телефоны полицейских. Когда полиция попыталась установить, как эта закрытая информация поступает к преступникам, она вышла на эти две израильские фирмы, которые снабжали полицейские органы программным обеспечением компьютеров, задействованных в акциях подслушивания.

По сообщению американских органов по борьбе с наркотиками (DЕА), израильские преступные синдикаты, которые через русских иммигрантов поддерживают связь с русской мафией, в последние годы поставили под свой контроль экспорт наркотика «экстази» в Северную Америку. По словам сотрудника DЕА, помощника специального агента Михаеля Брауна (май 2000 г.), почти весь рынок «экстази» находится в руках израильской организованной преступности, которая использует для нейтрализации полицейской слежки современные и очень дорогие коммуникационные и шифровальные средства.

По материалам полиции, израильская мафия для доставки таблеток «экстази» в США воспользовалась прошлым опытом контрабанды алмазов из Амстердама и Антверпена. Четыре или пять израильтян, арестованных властями США после 11 сентября вызвали подозрение тем, что отказались эвакуироваться из квартиры, находившейся поблизости от ВТЦ в Нью–Йорке. Выяснилось, что в этой квартире располагалась верхушка «экстази» — мафии.

В соответствии с действующим американским законодательством, телекоммуникационные фирмы должны постоянно иметь в своих сетях возможность для подключения к ним органов следствия, которые в необходимых случаях и по постановлению суда могли бы получить доступ к телефонным разговорам и другим трансакциям подозреваемых лиц. Радиостанции Фокс стало известно, что кто–то из управления ФБР в штате Вирджиния позаботился о том, чтобы эта система прослушивания использовалась фирмой Сomverse Infosys. Кроме того, стало известно, что некоторые правительственные чиновники после увольнения с государственной службы нашли работу на этой фирме. Так, председателем правления фирмы Comverse Governement Systems Co., дочерней фирмы израильской Comverse Infosys, продающей программное обеспечение для компьютерного оборудования системы подслушивания правительственным службам, был Роберт Марш, бывший генерал ВВС США.

По иронии судьбы, этот генерал Марш при президенте Клинтоне был руководителем государственной «комиссии по защите критических структур», в задачу которой входила защита коммуникационных систем, по которым передавались закрытые сведения, от нежелательного подслушивания и создания помех. 21 мая лондонская «Таймс» сообщила, ссылаясь на источники в американском правительстве, что израильское правительство прослушивало интернетовскую почту и другую электронную связь президента Клинтона. Сам президент в беседе с Моникой Левински сказал, что его телефонные разговоры прослушиваются другим государством (он не уточнил, каким). По сообщению «Таймс», израильские агенты якобы проникли в фирму Telrad, которая по поручению крупнейшего телеконцерна Северной Америки Nortel занималась установкой в Белом доме новой телекоммуникационной системы.

Ни радиостанция Фокс, ни информационное агентство EIRNA в настоящее время ничего определенного не могут сказать о возможном участии 60 арестованных израильтян в акции 11 сентября. Фокс только дала понять, что израильские агенты, возможно, получили предварительную информацию о нападении, которая не была сообщена американскому правительству. Если дело обстоит так, то это ужасно. Но нужно поставить другой, более важный вопрос: какие службы и лица в американском правительстве в течение многих лет прикрывали шпионскую деятельность Израиля и почему?

С 1993 по 1999 год одним из самых высокопоставленных сотрудников ФБР в деле борьбы с терроризмом в составе засекреченного подразделения ФБР — Intelligence Devision был некий Нейл Херман. Он руководил особой группой по борьбе с терроризмом в Нью–Йорке как раз во время взрыва в ВТЦ в феврале 1993 года. До сего времени никто не может объяснить, почему ФБР не смогло предотвратить террористический акт, хотя в арестованной после взрыва группе лиц был агент ФБР.

К 1999 году Херман дослужился до руководителя отдела по борьбе с терроризмом в выше упомянутой Intelligence Division, но в этом году он вдруг покинул ФБР и вместо этого стал руководителем «FactFinding Division», входящей в состав Anti–Defamation Lеague (АDL) в Нью–Йорке. Этот отдел по сбору и анализу информации тесно сотрудничает с израильскими правительственными учреждениями и дает поручения различным фирмам и отдельным лицам по сбору данных в связи с проведением расследований. Одним из таких лиц был Graham Knowles, связник к агенту в группе, которая была арестована в связи с терактом в 1993 году в ВТЦ, другим — Roy Bullock из Сан–Франциско. Последний использовался в 1993 году Ведомством по охране конституции ФРГ как «эксперт по экстремистским проявлениям». Он как раз находился для переговоров в Берлинском ведомстве по охране конституции, когда полиция провела обыск в его доме в Сан–Франциско. ФБР начало расследование против него в связи с подозрением в передаче секретных правительственных документов иностранной разведке.

Начиная с 1986 года, с известного шпионского дела Джонатана Поларда, который был приговорен к пожизненному заключению как израильский шпион, до недавних арестов в связи с событиями 11 сентября, со стороны высокопоставленных лиц в правительстве США все время саботировались меры по пресечению шпионской деятельности Израиля, часто с помощью мощного политического давления. Подобная ситуация требует как можно быстрее прекратить эту коррупцию и одновременно свидетельствует о том, как трудно это сделать. А так как фирмы Amdocs и Comverse Infosys представлены и в Европе, нужно исходить из того, что европейские учреждения полиции и спецслужбы могли также «прослушиваться» Израилем.

Приведенные выше сведения вызывают неожиданные аналогии между 11 сентября 2001 года в США и 19–21 августа 1991 года в СССР. И в том, и в другом случае «объектом атаки» служили системы высшей исполнительной власти сверхдержав; и в том, и в другом случае видимым «субъектом атаки» выступали так называемые «силовые структуры» внутри этих систем; и в том, и в другом случае за видимым «субъектом атаки» стоял невидимый «управляющий центр»; и в том, и в другом случае результатом атаки стало желательное для «управляющего центра» изменение идейно–политических приоритетов атакованных с помощью нетрадиционных методов и осознавших свою уязвимость систем высшей исполнительной власти сверхдержав.

Основное расхождение заключается в том, что президент Буш, в отличие от президента Горбачева, проявил достаточную политическую гибкость и сохранил реальный контроль за вооруженными силами страны и ее системой безопасности в целом, не позволив выдвинуться на первый план американскому аналогу Бориса Ельцина (не исключено, что к этой роли после «президентского спектакля» конца 2000 года был готов Альберт Гор и верхушка Демократической партии США в целом). Похоже, именно это обстоятельство заставило «управляющий центр» свернуть сценарий «военного путча», заменив его сценарием «атаки исламских террористов». Однако ценой подобного сохранения власти стало постепенное «втягивание» США в военно–политический конфликт с арабским миром, резко снижающий «степени свободы» администрации Буша в предстоящем процессе дробления «однополюсного» мира на «многополюсный».

Необходимо сформировать новую систему отношений с Россией и новыми независимыми государствами.

Политика США в отношении России должна быть направлена в первую очередь на предотвращение возникновения новой Российской империи на территории бывшего СССР даже путем провоцирования ядерного конфликта. Версия событий 11 сентября 2001 года, выдвигаемая немецкими аналитиками, позволяет задуматься о том, не могла ли катастрофа АПЛ «Курск» в августе 2000 года являться также составным звеном в планах «американского путча», поскольку удар таких масштабов неизбежно должен был породить в российском обществе и в военной среде РФ стойко негативное отношение к американцам, а, следовательно, облегчить в случае необходимости провокацию масштабного ядерного конфликта между США и Россией.

Но независимо от этого сценария продолжается наращивание широкомасштабного вмешательства в дела стран СНГ. Конгрессу США рекомендовано увеличить финансирование обменов со странами бывшего СССР и программ, способствующих созданию демократических институтов. Противостоять возрастающей роли России в распространении ядерного оружия. Проблема контроля над вооружениями не должна более быть центральным пунктом в российско–американских отношениях.

Конгресс США должен потребовать отчетности от американских фондов по оказанию помощи зарубежным странам и внести определенность в отношении выполнения закона Нанна–Лугара о финансировании оборонной конверсии и разоружения.

Конгрессу следует предусмотреть оказание Азербайджану помощи гуманитарного характера и содействие в создании демократических институтов.

Конгресс США должен провести слушания по геополитическим аспектам проблемы природных ресурсов в Центральной Азии и по займам России на международных рынках ценных бумаг.

Следует поддерживать межпарламентские обмены.

Как видно, здесь мало, что нуждается в комментариях. Разве, что в пожеланиях читать такие документы тем, кто готовит и принимает политические решения в России.

По мнению американских экспертов. Соединенным Штатам ныне противостоит «всемирный беспорядок», а не новый мировой порядок, о котором с таким восторгом говорили в Вашингтоне при Дж.Буше старшем. Целями американской стратегии, по их мнению, в первую очередь должны стать:

1) предотвращение в основном (но не только) дипломатическими, экономическими и политическими средствами появления враждебной супердержавы с антиамериканскими гегемонистскими и империалистическими амбициями;

2) предотвращение (если необходимо, с помощью военных средств) глобального господства такой державы в случае ее появления;

3) создание с помощью всех необходимых средств противовеса любой державе, угрожающей американским интересам на региональных уровнях.

Несмотря на некоторые различия в оценке внешнеполитических приоритетов США, практически все американские специалисты сходятся во мнении, что Россия, а также другие страны СНГ, занимают среди них одно из главных мест. При этом большая группа экспертов полагает, что последствия распада СССР потребуют от Запада таких же энергичных усилий, какие он предпринимал в течение периода «холодной войны», пытаясь сдержать «советскую экспансию». И тем не менее нужно сделать все возможное, чтобы помочь бывшим республикам СССР.

В то же время немало в США, да и в Западной Европе, политических и военных деятелей, а также экспертов, утверждающих, что в перспективе существует потенциальная угроза возрождения «российского экспансионизма, а Россия — крупнейшая ядерная держава» и поэтому необходимо обеспечивать «дополнительные гарантии безопасности».

И, наконец, более умеренная точка зрения сводится к следующему: и после краха коммунизма у Востока и Запада сохраняются собственные несовпадающие интересы. Россия остается огромной ядерной державой, у нее есть региональные и стратегические, экономические и политические интересы, которые будут с неизбежностью вступать в противоречие с интересами государств Западной Европы, США и других стран. Россия не может совершить резкий скачок от восприятия Запада как источника абсолютного?зла к его восприятию как источнику абсолютного добра: и то, и другое неприемлемо для великой державы. И России, и Западу предстоит еще определить свои интересы и разделяющие их противоречия.

В ходе дискуссий о новом политическом курсе в США часто звучит мысль о том, что Америка должна научиться «новому стилю лидерства в мире». Отстаивая свои интересы и решая глобальные проблемы, она должна научиться решать проблемы дома и за рубежом с помощью большего сотрудничества с другими, по мере возможности действовать в коалиции с союзниками и дружественными странами, активнее использовать возможности международных организаций. Даже бывшие высокопоставленные военные сейчас заявляют, что Вашингтон не должен реагировать один на опасные изменения в мире, США не могут превратиться в «мирового полицейского», а должны действовать в рамках коллективных структур, таких как НАТО, ОБСЕ, ООН. Это, по их мнению, не будет ограничивать гибкость действий Америки и в то же время позволит оказывать влияние на направленность коллективных усилий. Значение международных организаций возрастает, так как многие проблемы носят весьма опасный для всех характер, например, региональные конфликты, распространение ядерного оружия и ракетной технологии. Решать же такие проблемы легче коллективными усилиями.

В НАТО продолжается обсуждение дальнейшей судьбы блока, путей его преобразования, изменения функций и т.д. На встречах глав государств и правительств, входящих в НАТО, в Лондоне (июнь 1990 г.) и в Риме (ноябрь 1991 г.) принята новая стратегическая концепция и намечена соответствующая ей новая структура вооруженных сил в свете перемен, происходящих в Европе.

Особенностью новой структуры вооруженных сил НАТО является создание более мелких, более гибких и мобильных вооруженных формирований, многие из которых будут многонациональными. Они будут, в основном, поддерживаться на более низком уровне боевой готовности, имея в качестве основной задачи «сохранение мира и урегулирование кризисов».

Широко декларируется тезис о стабилизирующей роли Североатлантического союза в новой обстановке, хотя даже для самих участников альянса, как представляется, до сих пор так и не ясны его цели и задачи. В этом плане четко просматривается разноголосица мнений, часто весьма противоречивых.

Принципиально новым в политике НАТО является расширение «зоны ответственности» блока. На сессии Совета НАТО в Осло было принято решение о проведении Североатлантическим союзом «миротворческих операций» под эгидой ОБСЕ, что означает возможность использования войск НАТО на просторах Евразии — от Югославии до Таджикистана. Таким образом, для блока разработана концепция, ориентирующая его на вмешательство во внутренние дела других стран.

Предстоящее расширение состава НАТО следует считать как стремление Запада эффективно воздействовать на процессы, происходящие в странах СНГ, особенно в России; вывести из–под влияния России Литву, Латвию и Эстонию; существенно отодвинуть на Восток линию передового базирования НАТО и в одностороннем порядке укрепить свою безопасность; закрепить факт развала СССР и не допустить восстановления нового объединения в той или иной форме — на политической, экономической, тем более военной основе. В военно–стратегическом плане выборочное расширение состава участников Североатлантического союза приведет к следующим последствиям.

1. Будут созданы потенциальные возможности для резкого возрастания боевого потенциала НАТО на восточноевропейском направлении. На континенте образуется новая расстановка сил с крупным дисбалансом в пользу мощного суперблока.

Договор по обычным вооруженным силам в Европе, декларирующий в качестве цели «установление стабильного и безопасного баланса вооруженных сил и ликвидацию потенциала внезапного нападения», будет окончательно подорван и полностью потеряет смысл. Присоединение к блоку новых государств с их военным потенциалом повысит уровни вооружений Североатлантического союза.

Количество вооружений, которые окажутся в совокупности в странах блока, превысит уровни достаточности для обороны и образует потенциал для «внезапного нападения».

2. Группировки войск НАТО будут иметь потенциальную возможность вплотную приблизиться к границам России и укрепиться там на длительную перспективу. В изменившейся геополитической ситуации уже сегодня стратегические подступы к России оголены на огромных пространствах от Балтики до Черного моря, но все–таки существует нейтральное буферное предполье из государств бывших участников ОВД, нейтральных стран, а также бывших республик СССР. Без сомнения, для России, да и для других стран СНГ, предпочтительнее, чтобы вакуум безопасности по периметру СНГ был заполнен нейтральными государствами. Такое окружение могло бы служить буфером и обеспечивать стабильность на длительную перспективу.

Особенно тяжелый ущерб может быть нанесен России как морской державе. При вступлении в НАТО прибалтийских и причерноморских стран в Баренцевом море, на Балтике и на Черном море будет существенно ограничена деятельность российского военно–морского флота. В частности, Балтийский флот России в этом случае потеряет свободу маневра и будет заперт в СанктПетербурге. В то же время Североатлантический союз получит существенные военные преимущества, освоив стратегически выгодные военно–морские базы на территории стран, вступивших в блок. У НАТО появится возможность контролировать оставшиеся морские «окна» России.

В целом военно–политическая обстановка в Европе с расширением состава участников НАТО ухудшится, а стабильность уменьшится.

Новая ситуация приведет к настороженности, подозрительности. Возможности России по обеспечению своей безопасности будут ограничены, в ее приграничье образуются зоны потенциальной угрозы.

Основная угроза военной безопасности России в последние годы изменила свое содержание: она переместилась в значительной мере в воздушно–космическую сферу. Данная тенденция, видимо, объективно оценена военно–политическим руководством страны.

Фактически мир уже вступил в фазу борьбы за раздел сфер влияния в космосе. По геополитической значимости этот процесс можно сравнить с проходившей в начале XX века борьбой за господство в воздухе, а по влиянию на ход и исход современных военных операций — с появлением на поле боя первого танка или самолета.

Космические системы повышают эффективность действий вооруженных сил в 1,5–2 раза и способны совершить революцию в современном военном деле. Космические системы разведки, раннего предупреждения, навигации, связи и боевого управления войсками и оружием, топогеодезического и гидрометеорологического обеспечения способны создать глобальное информационное поле, которое в равной степени эффективно может использоваться как высшими органами управления страной, так и командирами непосредственно на поле боя. Исходя из геополитических интересов, для России объективно необходимо сохранить и упрочить свои ведущие позиции в освоении и использовании космоса в интересах национальной безопасности. Космический потенциал — это богатейшее национальное достояние России. Россия должна проводить самостоятельную, независимую политику в области космоса, основанную на сохранении и укреплении созданного потенциала, равноправном и взаимовыгодном сотрудничестве с другими странами, всемерном сдерживании милитаризации космоса.

Интересам национальной безопасности России отвечает приоритетное развитие космических систем, обеспечивающих эффективную поддержку действий войск и сил флота. Без космических систем невозможно достичь таких качественно новых возможностей Вооруженных Сил России, как мобильность, готовность к гибкому реагированию, ориентация на высокоточное оружие, компактность и экономичность. Концепция мобильных Вооруженных Сил России может быть реализована только в том случае, если войска и силы флота будут ориентироваться не только на заблаговременно созданную наземную инфраструктуру связных, навигационных, разведывательных и других информационных сетей, но еще будут в массовом порядке оснащены малогабаритными средствами приема и передачи информации с использованием спутников. В течение истекших трех–четырех лет развивается процесс сокращения наших возможностей по освоению космоса из–за того, что вне границ России оказались космодром Байконур и ряд наземных станций предупреждения о ракетном нападении и контроля космического пространства, разрушены десятилетиями создаваемые радионавигационные системы, в частности, система навигационного обеспечения мореплавания на Балтике. Космические системы дают возможность решать эти задачи на высоком качественном уровне и полностью компенсировать понесенные потери. В условиях изменения границ страны жизненно важное значение приобретает выявление и предотвращение угрозы внезапного нападения. Космические системы обеспечат эффективное осуществление глобального и непрерывного контроля за военными приготовлениями, своевременное выявление угрозы, оперативную передачу сигналов оповещения и управления войсками.

В условиях нового этапа сокращений стратегических вооружений космические системы наблюдения могут внести решающий вклад в выполнение задачи контроля за соблюдением целесообразным использование космических систем в сфере управления оружием и войсками, которые позволят обеспечить значительное повышение точности стрельбы и оперативной оценки результатов воздействия.

В частности, космические системы вносят существенный вклад в обеспечение эффективности применения высокоточного оружия. Они позволяют полностью автоматизировать весь боевой цикл обнаружение стационарных целей, в том числе замаскированных и малоразмерных, выдача информации в системы оружия, навигационное обеспечение и управление средствами поражения в полете, контроль эффективности применения. Таким образом, приоритетное развитие космических систем является жизненно важным фактором реализации основополагающих принципов новой Военной доктрины России. Сегодня Россия не имеет утвержденной концепции национальной космической политики и системы законов, регламентирующих космическую деятельность. Однако уровень развития и значимость космических систем таковы, что космическую деятельность уже нельзя осуществлять без четко сформированных целей и задач, отражающих национальные интересы России в космосе, и без серьезной правовой основы этой деятельности. Концепция национальной космической политики России и законодательство по космосу должны в порядке содержать комплекс мер, обеспечивающих эффективную защиту национальных интересов России, в том числе в случае развертывания США или другими странами систем космического оружия. Необходимо также прекратить бесконтрольную распродажу космических технологий. В основу внешнеэкономической деятельности в данной области должны быть положены два основных принципа — соблюдение интересов национальной безопасности России и равноправное сотрудничество с зарубежными партнерами. Необходимо также поставить вопрос об отмене дискриминационных мер по отношению к России и предоставлении ей равных с другими странами возможностей на мировом космическом рынке. Важным аспектом национальной безопасности является возможность реализации независимой от других государств космической политики при решении задач национальной безопасности. Сегодня в этой области существует зависимость от Республики Казахстан (космодром «Байконур») и Украины (производство ряда ракет–носителей). Необходимо обеспечить поэтапное исключение такой зависимости.

Для этого требуется реализовать стратегию развития наземной космической инфраструктуры России, включающую всемерное расширение возможностей космодрома «Плесецк», создание нового космодрома «Свободный» в Амурской области, перевод производства ключевых элементов военно–космической техники на российские предприятия. Имеются и другие стороны обеспечения национальной безопасности в сфере космоса. Отечественная космонавтика — одна из немногих отраслей в стране, достигших мирового уровня. В настоящее время с использованием космических средств руководство страны обеспечивается своевременной и достоверной информацией о положении в мире, космос играет одну из решающих ролей в сдерживании возможных противников от развязывания войны и применения ядерных сил. Развернутая группировка космических аппаратов обеспечивает возможность связи в любом районе земного шара, передачу телевизионных программ во всех точках России, в результате чего десятки миллионов жителей Сибири, Крайнего Севера, Дальнего Востока получили возможность регулярно смотреть передачи из Москвы, ни один прогноз погоды не обходится без информации с метеорологических спутников. Материалы космических съемок используются для изучения недр, лесного фонда и агроресурсов, поисков нефти, газа, проектирования новых нефтегазопроводов и путей сообщений, освоения новых перспективных районов.

Созданные в 1992 году Военно–космические силы решают широкий круг задач обеспечения действий Вооруженных Сил Российской Федерации. Без использования космических средств невозможно своевременное вскрытие ранних признаков военной угрозы, обеспечение надежного управления Вооруженными Силами применения современного высокоточного оружия. Именно космические технологии обеспечивают качественный прорыв в решении экономических и социальных задач, а широкомасштабная космическая деятельность в значительной степени способствовала приобретению и сохранению нашей страной статуса великой державы, определяли: ее ведущие позиции в мире. Вместе с тем в настоящее время состояние работ по космической деятельности вызывает серьезную обеспокоенность. Чем это объясняется? Прежде всего тяжелым положением в ракетно–космической отрасли. Общий кризис в экономике особенно больно ударил по этой передовой отрасли. Снижение уровня государственного заказа на разработку и производство космических средств, низкий уровень финансирования, а их снижение к уровню 1989 года составляет соответственно 10–15 раз и 5–6 раз, выработка технического ресурса 60% основного производственного и испытательного оборудования предприятий промышленности требует технического перевооружения, отсутствия такового приведет ее к развалу. Это также усугубляется низким уровнем средней заработной платы, которая на 30–40% ниже средней по России. Следует учитывать, что ракетно–космическая отрасль создавалась и развивалась на базе коллективного творчества и тесного взаимодействия большого количества предприятий. Так, например, в создании системы «Энергия — Буран» участвовало около 2000 предприятий. Их деятельность координировалась имеющим широкие полномочия Советом главных конструкторов. Однако в нынешних условиях ориентация предприятий определяет финансово–экономические соображения, что также сказывается на возможности прогрессивного развития космических производств и создания современных космических средств. Не лучше обстоят дела и в Военно–космических силах. И хотя план этого года практически ими выполняется, но это делается за счет имеющихся ресурсов технических средств и ЗИП и интенсификации работ личного состава боевых расчетов. Однако главное здесь, что вызывает особую тревогу, — это выработка гарантийного срока активного существования 68 % находящихся на орбитах космических аппаратов и порядка 70–80% технологического оборудования систем управления, стартовых и технических комплексов космодромов.

Негативно на деятельности Военно–космических сил сказывается отсутствие в принятой Военной доктрине России определения космоса как новой сферы возможного противоборства и роли космических средств в обеспечении деятельности Вооруженных Сил, а также затягивание решения по централизации космической деятельности в МОРФ. В настоящее время лидирующее положение по основным направлениям космической деятельности стали занимать Соединенные Штаты Америки, которые из года в год не только увеличивают уровень финансирования космических программ, но и придают им статус национальных интересов. По уровню финансирования, а следовательно, и внимания к космосу нас уже превосходят такие страны, как ФРГ, Китай, Япония, Индия. В интересах обеспечения безопасности страны требуется в настоящее время серьезная государственная поддержка космической деятельности. Итак, нынешний этап развития мировой космонавтики определяется следующими характерными тенденциями, в той или иной мере затрагивающими национальные интересы страны и ее безопасность: стремление США к роли единоличного мирового лидера в космосе, сдерживание развития космонавтики в других странах, прежде всего в России, активная милитаризация космоса, бурный рост космического потенциала стран Западной Европы и Японии, активизация космической деятельности во многих других государствах; замедление темпов развития российской космонавтики, неопределенность роли и места космических средств в системе национальных интересов и приоритетов России. Такое неблагоприятное сочетание тенденций предвещает уже в ближайшем будущем серьезную опасность для жизненно важных интересов России во всех ключевых областях. Не остаточный принцип, а именно национальные интересы Российского государства и понимание опасности, которая может прийти из космоса, должны быть приоритетными при определении и реализации независимой космической политики России.