"Получить диплом" - читать интересную книгу автора (Чернецкая Галия)

Глава II. Проклятие

Чтоб тебя дождем намочило…

Пословица

— Сегодня мы проходим действие приворотного зелия на организм человека. Гробовских! На первую парту! Мы еще не отошли от действия живой воды на организм зомби. И не смей ничего трогать!

Ну, я же не виновата, что у меня нет ни одного толкового конспекта по зельеварению, впрочем, как и по любому другому предмету. А на прошлом занятии, мой, так некстати оживший зомби, оказавшийся ко всему прочему злостным рецидивистом и маньяком, с застрявшим во лбу топором, полтора часа гонялся за преподавателем по ратному делу, пока маги совместными усилиями не упокоили его (зомби, а не преподавателя!), что тоже не добавило мне авторитета среди адептов… А топорик очень даже ничего!..

— Для получения действительно действующего, однородного по своему составу, приворотного зелия, необходимо бросить в котел три щепотки мелко измельченной бледно-красной, оно ж розовой, ромашки любисточной, в просторечье именуемой приворотной, после чего помешивать получающееся зелие три часа по три раза против, и по шесть раз посолонь хвостом черной крысы, убиенной серебряной шпилькой в ночь на восьмое полнолуние тринадцатой пятницы…

Мои глаза закрылись безо всяких усилий с моей стороны, и удобно подстелив под голову куртку, я погрузилась в объятия сна…

— Гробовских, к доске, живо!

Понятное дело, конспектов у меня не было, к тому же, насильно вырванная из объятий сладкой дремы, я вначале никак не могла сообразить, где я; потом, что от меня хочет этот противный старикашка…

Я щедро плеснула в котел воды, долила девичьих слез- мутной жидкости, плескавшейся на самом дне сомнительной чистоты банки. У меня возникли подозрения, что это были не слезы, вернее не только слезы. Не став портить предполагаемому дегустатору настроение, я звучно сплюнула в котел.

Подсказывать мне никто не спешил, значит я еще не совсем завралась.

Щедро сыпанув в котел семь шепоток голубой ромашки, я помешала получившееся варево дохлой крысой. Даже ко всему привычный лектор, кажется, начал бледнеть. Не останавливаясь на достигнутом, я уронила в котел крысу, и засунув туда руку по локоть, пошарила по дну. Не найдя крысы и обжегшись, я размешала получающееся варево рукавом, после чего смело накрыла всю эту гадость крышкой, предварительно пошарив голодным взглядом по столу, не найдется ли еще чего-нибудь, что можно сложить туда для наваристости, я уселась за парту препода, демонстративно сложив ноги на стол, и погрузилась в чтение какой-то книжечки, нагло слевитированной у преподавателя истории магии на предыдущей паре.

— Хм, госпожа, Гробовских, а вы не собираетесь все это время помешивать зелье?

Я отрицательно помотала головой.

— Ну, это, конечно, не является обязательным, но я, на вашем месте, более четко прислушивался к инструкциям…

Книжка оказалась очень даже ничего, пошловато, но забавно. В ней говорилось про женский дагосский монастырь, в котором настоятельницей оказался мужчина. Впрочем об этом не подозревали почти десять лет, и все эти годы настоятель(ница) провел в свое удовольствие. Пока его все же не поймали на блуде. Все это сопровождалось цветными иллюстрациями и комментариями на полях. Книга была зачитана и некоторые иероглифы не читались а только угадывались, а у многих страничек были заложены уголки. Я поняла, что мои скелеты в темнице Залерска сильно проигрывают.

Когда крышка начала подпрыгивать от образовывающегося пара, а стены грозили обвалиться от моего здорового хохота, я встала размяться, а заодно и посмотреть, что же там сварилось…

Вопреки моим пессимистичным ожиданиям, из котла доносился очень даже аппетитный запах клубники со сметаной.

— Лиеш, к барьеру! Сегодня ты пробуешь эту гадость, созданную нашим светилом науки.

Лиеш, зажмурившись понюхал и выпил. Аудитория с нетерпение ожидала развязки, которая не замедлила последовать.

— Как ваши ощущения, любезный? — Профессор вкрадчиво ощипывал перо, не сводя мутных глазок с мученика науки.

Тот, наконец-то соизволил взглянуть на препода, после чего упав на одно колено, проникновенным голосом, от которого даже у меня мурашки побежали по коже, начал читать стихи:

— Приди ко мне, о свет моих очей,

Во всей прекрасной неге бренной плоти,

И, подарив мне множество ночей,

С сегодняшней… Ужель Вы не придете?..

Профессор резко побледнел, и, подхватив свою бренную плоть бросился от искусителя наутек, на ходу не переставая сыпать бранными словами в адрес треклятой ведьмы- двоечницы, не способной отличит розовой ромашки от голубой!

Перепивший благ науки, адепт, жизнерадостно продолжая читать стихи очень откровенного содержания, бежал следом, норовя цапнуть объект своего воздыхания за подол длинной мантии невнятного зеленого цвета, которую тот предпочитал другим формам одежды. Объект не соглашался разделить воздыхания и, продолжая нецензурно вопить, выбежал на спортивную площадку, где за десять минут преодолел полосу препятствий, которую я, помнится, на прошлом занятии ратным делом, преодолевала почти час. После чего с разбегу заскочил на почти трехметровый столб, щедро натертый воском, влезть на который на моей памяти, еще никому не удавалось…

…

На небе стояла полная луна, вгоняя меня в тоску. По-зимнему ярко светили звезды. Ветер недавно стих, перестав биться в окна, заставляя бедных адептов посильнее заматываться в одеяла, но все равно приходилось изредка вставать и приседать, чтобы хоть немного согреться.

В довершения к лютому холоду меня мучили мысли о предстоящей завтрашней пересдаче по зельеварению. Конспекты я так и не нашла, да особенно и не старалась, положившись на волю провидения…

Ужасно хотелось сотворить какую-нибудь гадость профессору Зеньгину, навроде его портрета в размер двери, аналог которого украшает дверь женского туалета на втором этаже. Вот только изображен на нем не профессор по зельеварению, а очень даже симпатичный Сегрей Упыренко, представитель теперь немногочисленной расы упырей, преподаватель восточной магии на старших курсах. Сам он даже не подозревает о своем воплощении, только никак не может понять, почему все адептки игнорируют подобное заведение на четвертом этаже, предпочитая пробежать два лестничных пролета. Правда спрашивать стесняется…

…

Я робко постучалась в аудиторию. Несмотря на внешнюю браваду, я ужасно трусила. Еще бы: не получу зачет- вылечу отсюда как миленькая.

Однако действительность превзошла все мои ожидания. Профессор просто кивнул мне на гору уже знакомых ингредиентов и закопченный котел и предложил повторить подвиг. К моему глубочайшему разочарованию, голубой ромашки в этот раз не было, поэтому пришлось обойтись розовой.

В этот раз вместо воды я налила вишневого компота, оставшегося с моего завтрака. Крыса тоже не проявила должного уважения и не пожелала послужить на благо науки и моего зачета, а цапнув меня за руку, сбежала. Пришлось помешать варево собственным рукавом. Немного поколебавшись, я все же добавила туда своей крови. Наконец средство уварилось.

Весть о том, что я сегодня пересдаю зельеварение, разнеслась среди адептов со скоростью света. Поэтому коридоры пустовали. Дегустировать зелье сам профессор, понятное дело, отказался, доверить это дело мне, по тоже объяснимым причинам, не пожелал, а добровольцев в столь перспективный час не наблюдалось. Наконец, в конце коридора показался преподаватель истории магии.

— Магистр, вы нам не поможете? — Радостно вопросил профессор, давно и втайне мечтающий посадить в лужу симпатичного, пользующегося всенародной любовью адептов, преподавателя по истории.

— А, что такое?

— Да, так, ерунда, зелье продегустировать. Я все проверял, накладок быть не должно.

В голову преподавателя закрались нехорошие подозрения.

— Чье зелье? Кого? Гробовских? А-А-А… Спасите!!!

— Ну, уважаемый… Вы не забыли, вы мне еще одно желание должны? Это когда мы всей кафедрой в карты на раздевание играли…

Историк подошел к котлу, зажмурился и осторожно отхлебнул. Посмаковал и отхлебнул еще:

— Весьма недурно! А что здесь?

— Сейчас и узнаем! — Оптимистично возвестил профессор.

— Приворотное зелье. — Шепотом объяснила я, сотворив умоляющие глаза, и покосившись на профессора, провела пальцем по своей шее.

— Ты сама этого хотела! — Ответил преподаватель и как-то странно на меня посмотрел. После чего споро шлепнулся на одно колено и принялся декламировать:

— Когда на небе звезды сплетаются в узор,

Сними свою рубашку и услади мой взор!

Я немного припухла от такого обращения и не нашла ничего лучшего, как ответить:

— А, может, ты, похабник, сам усладишь мой взор?

На вид ты просто бабник, а сам, поди, позор!

— А ты проверить хочешь? Сейчас я покажу!

Профессор, ну-ка выйди, я ведьме удружу!

— Что-то ваше зелье, госпожа Гробовских, как-то странно работает! — недоуменно скосил глаза профессор. А то я сама этого не вижу. Но этому есть два варианта: либо, преподаватель придуривается, либо оно подействовало, но я что-то напутала. Надеюсь все же первое. Сбрендившего преподавателя адепты мне не простят.

— Уйди, ты нам мешаешь! Затронута здесь честь!

А, может, ты покажешь? Если, конечно, есть! — Продолжал изгаляться в литературном творчестве преподаватель по истории.

— Что-то, оно действительно странно действует, причем на обоих! Никогда раньше не замечал за ними обоими любви к стихам. Лучше пойду я лучше отсюда!

— Куда же ты, любимый? А ну-ка, погоди!

На вид ты очень милый, у нас все впереди!

— А-а-а!.. Все, я ставлю ей зачет! Мама! — С этим, греющим мне душу воплем, профессор избавил от своего тягостного присутствия свою же аудиторию.

— Ну, ладно, я пошел! У меня сейчас лекция. — Как ни в чем ни бывало, произнес преподаватель, и тоже побыстрее покинул мое общество.

Вот так всегда: только подсядешь, как они уже отсаживаются! Впрочем, о чем это я?

Жаль, что мне тоже уже пора осчастливить лекцию своим посещением.

…

Я провела булавкой по недавно отмытой парте. Раздался отвратительный скрежет. Впрочем почти никто не обратил на это внимание. Подумаешь, мне приспичило написать какую-нибудь гадость про Школу, или преподавателей. С кем ни бывает?!. Преподаватель поморщился, но ничего не сказал.

Я еще раз провела булавкой. Со второго раза пошло легче, и я бодро зашуровала по парте, увековечивая свое настроение в веках. Преподаватель, изображенный на парте, обладал каким-то странным перекошенным лицом. Впрочем, это ничуть не мешало ему быть узнаваемым. Живое воплощение портрета настороженно смотрело на меня из-под челки, но убеждаться в своих догадках, равно как и опровергать их, не спешило.

За окном кружился снег, напоминая о поздней осени, пронизывающим ветром из щелей в окнах. Заниматься сегодня не хотелось не только мне. Впрочем, я покопалась в памяти, что отразилось на моем лице жутковатой гримасой, заставившей вздрогнуть привычного еще не ко всему, преподавателя; когда это кому-нибудь из нас хотелось заниматься? Нашу группу традиционно представляла «великолепная пятерка». По Университету ходят слухи, что за дверью мы обретаемся в полном составе, но за минуту до звонка, кидаем монетку, и на занятие идет только пять человек, причем в течение дня состав пятерки постоянно обновляется. Нельзя сказать, что эти слухи ничуть не обоснованны…

История магии- предмет довольно занудный, и, если бы его изредка не разнообразили своими пьянками с преподавателем, да еще моими редкими но злобными приколами, даже не представляю, как бы мы учились.

— И был у них Великий Полководец Ли Му Бай. — Продолжил лекцию преподаватель. — Написать имя на доске?

— Конечно!

Преподаватель оглянулся по сторонам, но ни святые, ни мракобесы не спешили его осчастливливать куском мела. Он с надеждой приподнял кафедру. Мела не было. Почесал голову. Там мела тоже не обреталось, да и умственной деятельности сей процесс явно не поспособствовал. Еще раз оглядел стол, подвигал кафедру, встал на четвереньки и заглянул по парты.

— Хм, а где же мел? В начале пары он был. Лиеш, сходи за мелом на вахту!

Вечно всклоченный и какой-то мечтательный, молодой упыренок оторвал свое седалище от скамьи и неторопливо побрел к двери, по дороге не переставая что-то досчитывать на мятом клочке бумаги, по-моему, уже несколько раз бывшем в употреблении.

Поняв, что процесс похода за мелом грозит затянуться, преподаватель решил заодно поискать старый кусочек. Провел пальцем по пространству под доской. Там мел не обретался. Зато было много заноз об одну из которых он порезался и нецензурно об этом нам поведал. Облизывая пострадавший палец, он второй рукой пошарил в карманах брюк. На свет появились: фантики от конфет, мятые бумажки, связка ключей и еще что-то в ярко оранжевой обертке. Преподаватель покраснел и поспешил последнее затолкать обратно. Затем внимательнейшим образом изучил то, что осталось на столе. К нашему веселью, а его огорчению, мела там тоже не наблюдалось.

Торопливо, пока на меня не смотрят, я догрызала мел…

— Ну, его только за смертью посылать, да и ту толком организовать не сможет! — Раздраженно произнес преподаватель по истечении получаса.

— Ну и вообще тогда никуда не пойду. Сказал Лиеш, стоя под дверью. — Пошутил кто-то с задних рядов.

В этот момент все же произошло явление упыренка жаждущему мела народу. Правда посмотрев на принесенный мел, народ начал непристойно ржать. Лиеш задумчиво посмотрел на то, что он держит в руках, словно узрел в первый раз. Хотя, возможно, что так и было.

— Ты его, что на пустыре перед Школой копал? — Растерянно принимая килограммовый кусочек мела вопросил преподаватель.

— А что так долго? Лопата застревала? — Раздались выкрики уже со многих сторон.

Не обращая внимания на внешние раздражители, адепт прошествовал к своему месту и невозмутимо продолжил свои расчеты.

— А вы его расколите! — Последовали советы уже преподавателю, которыми он не замедлил воспользоваться, положив мел на стол и что есть дури, опустив на него кафедру.

Мел разлетелся по всей аудитории. Я задумчиво доела единственный более или менее пристойный кусочек. На меня никто не смотрел, все были заняты разглядыванием второй ипостаси Магистра. А я еще не верила, что он у нас белый и пушистый… В первом утверждении мы уже убедились…

Растерев в пальцах то что осталось от почти килограмма мела, преподаватель возвестил, что на сегодня лекция окончена. Народ радостными толпами повалил в столовую, а преподаватель чиститься.

— Ну, вот, еще одна великолепная лекция прошла мимо! — С чувством возвестила я, подходя к доске и собирая на одноразовый бумажный платочек капельки забытой крови преподавателя…

— Зря ты так. Ведь мы сюда поступали учиться! — Занудно произнес упыренок.

Ну, кто как…

— Хорошая шутка никогда не мешала учиться! — Наставительно произнесла я, нехорошо улыбаясь своим мыслям…

…

Госпожа Гробовских, вы опоздали на целых три минуты! Такое вопиющее нарушение школьного режима я просто вынужден занести в ваш дипломный список!

«Чтоб ты провалился, проклятый!»- И, к моему ужасу, преподаватель магической трансфигурации- Ярослав Муздрый принялся проваливаться сквозь пол. Я попыталась отменить действие этого заклинания, но добилась только того, что он застрял по пояс. Профессор, в самых красочных выражениях, честно высказал все, что он обо мне думает, и студенты, пораженные его знаниями в данной области торопливо бросились конспектировать с обратной стороны тетради наиболее экспрессивные выражения, для последующего применения на практике…

На шум прибежал профессор, преподающий зельеварение.

— Что здесь происходит? Что? Опять Гробовских? — И, теряя тапочки, круто развернувшись на сто восемьдесят градусов, скрылся во мраке коридора…

Мне не пришло в голову ничего более мудрого, чем схватив за одну руку профессора, что есть сил дернуть. К несчастью, он увяз крепко, и кроме еще одной порции изощренных ругательств, ничего путного не получилось. Остальные адепты с интересом наблюдали за происходящим, ожидая развязки события.

На произведенный нами шум прибежал преподаватель ратного дела и историк во главе с директором. Упыренко прихватил с собой, видимо по забывчивости, бутылку с понадкусанным бутербродом.

Грозная Саньяра Бесхны, не долго думая, схватила вторую руку профессора и тоже дернула. По ее лицу было заметно, что столько нового о себе она узнала впервые…

— Опять эта Гробовских! Ее на педсовет!

Она уже немало нам причинила бед! — Историк поскорее затолкал в рот обмусоленный бутерброд, предварительно отобрав оный у погруженного в Нирвану упыря.

— Что это с вами, Магистр? — Обратилась к голодному преподавателю директор.

— Не обращайте внимание, небольшое проклятие… — Невнятно промычал тот.

— Понятно… — Протянула Саньяра, при этом так посмотрев на меня, что я почувствовала себя просто горкой пепла на полу аудитории. — Гредия, ты просто успокойся и представь, о чем ты думала, просто в обратном порядке…

И, о чудо, профессор вынырнул из пола…

— Нам надо поговорить- Многозначительно проговорила директор.

— Все делаем десятое упражнение из учебника. Я скоро вернусь, и только посмейте у меня списать!

И вся эта толпа преподавателей гордо удалилась. Я задумчиво огляделась по сторонам. Учебника не было. И, судя по всему ни у кого. Впрочем народ не сильно расстроился в связи с данным обстоятельством, тут же послышались азартные вопли «е-два, е-четыре», звонки по зудильникам, стук игральных костей по партам и прочие следы жизнедеятельности адептов.

Я тихонько встала и вышла из кабинета вслед за педагогами. Они говорили не очень громко, но когда решается моя судьба, которую все почему-то норовят решить без моего участия, я открываю в себе такие таланты, о которых ранее и не подозревала, из которых умение подслушивать не самый страшный. Как всегда ничего хорошего я о себе не услышала.

— Да зачем мы вообще приняли ее в Университет? — Раздался противный голос преподавателя зельеварения.

— Как мы ее проглядели в положенном возрасте? Понятное дело, что всерьез научить магии полностью сформировавшегося человека проблематично, но ГДЕ БЫЛА ПОЧТЕННАЯ КОМИССИЯ, КОГДА ОНА ПОСТУПАЛА ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД?

— Успокойтесь, Леон Николаевич. Сейчас уже ничего не изменишь.

— Да, это наша вина, что мы ее проглядели, и вздорная девчонка оказалась здесь слишком поздно. Но, может быть ее просто отчислить?

— Нам не нужны проблемы. Немного подождем.

Она закончит Школу, тогда и отдохнем!..

…тьфу ты, мрак!..

— Вы правы. Нам не нужны проблемы с эльфами.

— Слушай, что с тобой? — Спустился наконец-то с небес на грешную землю Сегрей Упыренко.

— Все очень просто- меня заколдовали

Гробовских вместе с Родькой. Еще и обижали…

— Опять Гробовских?

— Вот и я о том же! А сколько раз наши профессора- цвет и гордость теоретической и практической магии не могли провести занятия по причине банального поноса!

— А вдруг не виновата? Коллеги вы не правы!

Ведь школьная столовая богата на отрывы!

— Угу! Но почему-то, до ее появления у преподавательского состава не было таких частых проблем с желудком! А студентам хоть бы хны!

— Но нельзя же забывать, что профессора все же, в основном, люди в возрасте!

— А эта история с ожившим зомби? А госпожа де Гарра, превратившаяся посреди дипломатических переговоров в корову? Она теперь вынуждена всю жизнь подрезать хвост? Да еще и рога пришлось пилить вручную! Может быть хватит издеваться над учительским составом!

— Но еще полтора года университет просто не выстоит!

— И какие есть дельные предложения? Кроме жалоб на судьбу? — Раздраженно произнесла Саньяра. — Кстати, Гробовских, войдите. Хватит уже подслушивать за дверью, это дурной тон.

Пришлось войти и изобразить на своей роже раскаяние. Судя по тому, как передернулась директор, получилось не очень похоже. Магистр спрятался за упыря, а тот в свою очередь за недопитую бутылку. Что это они меня так бояться?

— Послушайте, Гредия. Вы ведь уже взрослая, и должна понимать, что магия это не игрушка. Когда-нибудь мы проснемся на голом пепелище и все из-за ваших шуток. А еще это ваше Проклятие!

— Какое Проклятие?

— Э-э-э-э… не важно. Я оговорилась. Лучше вернемся к вашему безобразному поведению. За что вы так над нами издеваетесь?

— Я же не специально… — Я умоляюще посмотрела на Магистра, но он только позеленел и сделал попытку покомпактнее спрятаться за спиной хрупкого Упыренко. Тот тоже не проявил должного восторга. Один только ратник ни за кого не прятался, да и директор сидела довольно спокойно. Впрочем ее и направленный взрыв двенадцатого уровня не возьмет.

— Гредия, мы закрываем глаза на те эксперименты, что вы проводите во вне учебное время. Хотя мы бы и попросили больше не испытывать пульсары напротив Университетского сортира. Не могли бы вы, вначале спрашивать у кого-нибудь к чему может привести ваш очередной эксперимент?

— Так вы же не разрешите! — Буркнула я себе под нос. К несчастью это услышал ратник.

— Конечно не разрешим. Хотя мне и понравилась фигура почтенного профессора на столбе, но все же я бы предпочел увидеть там кого-нибудь из адептов.

— А что вы творите на парах! Ну, ладно еще история с зомби. Леон Николаевич молодой…

— Ни фига себе ладно! У меня тоже только одна жизнь, и она мне как это не странно, дорога!!!

— Но что за что вы измываетесь над пожилыми профессорами? — Не слушая ратника продолжила директор.

— Это я-то пожилой?

А может лучше в глаз ногой? — Завопил историк. — Извините, Саньяра.

— На всех не угодишь! — Отмахнулась директор, продолжая свою обличительную речь- Ведь если бы не ваше безобразное поведение, вы бы могли стать лучшей выпускницей курса!

— Я понимаю!

— Ты понимаешь? Хорошо.

Но выполняла бы еще!

— Ладно, иди, тебе пора на занятия. Кстати, Гредия, может быть ты его расколдуешь? — Как-то даже застенчиво попросила директор.

— Не умею. — Искренне вздохнула я.

— Жаль. Уж больно стихи поганые. — Вздохнула директор

— Вы еще не слышали что за похабщину он нес утром. — Мстительно сказал профессор.

— Утром? А что тут произошло?..

Я поскорее слиняла, пока не всплыли мои предыдущие прегрешения.

Вернувшись в класс я застала одногрупников за прелюбопытнейшим занятием. Они все вместе ловили спятившего мракобеса. Где они его взяли, осталось загадкой, зато вот то, что он спятил не оставляло сомнений. Еще бы, любой нормальный мракобес, не скованный наговоренными цепями, или хотя бы кругом, тут же был должен сигануть в открытое, не смотря на довольно таки низкую температуру, окно. Этот же с душераздирающим визгом метался по всей аудитории. Недолго думая, я решила присоединиться к этой всенародной забаве, и метнула пульсар. Однако мракобес не поспешил умереть на месте мученической смертью и вместо этого отскочил в сторону. Пульсар срикошетил от стенки и врезался в люстру, которая все-таки придавила мракобеса.

В этот момент в аудиторию влетела взмыленная, не успевшая отойти от предыдущего потрясения директор, к тому же до ее сведения по всей видимости успели довести про мой зачет и пару зельеварения. Следом влетел Леон Николаевич, придерживая под локоток нежно-зеленого Ярослава Муздрого.

— Что, опять Гробовских буянит? Живо на кухню, чистить картошку! Я так поняла добрых слов ты не понимаешь. Так займи свои шаловливые ручки полезным делом.

Разъяренная Саньяра хлопнула в ладоши, притопнула правым каблучком и я оказалась в мрачной полутьме кухни, где уже в столь далеко не поздний час царствовали тараканы. Делать было нечего и я, изнывая от голода и несправедливости решила почистить картошку. Понятное дело не ножом. С помощью магии решить проблему удалось весьма быстро и я уже собиралась поджарить парочку картофелин себе на завтрак, но тут вошла Саньяра Бесхны.

— Уже все сделала? Умница! А мы тут разобрались и поняли, что мракобес-то не твоя работа.

— Зашибись! — Буркнула я себе под нос, все еще обиженная на жизнь в целом и на преподов в частности.

— Но занятия на сегодня уже закончены…

— А история? А ратное дело?

— Магистр и Леон Николаевич уехали в столицу на ристалище. Сегодня там какое-то торжище. Двое наших выпускников выступают в битве магов.

— А я?

— Ну, ты же не выпускница!

— Я не это имела в виду, мне-то что делать?

— А-а-а… Ну, ты, в принципе свободна, ведь картошка-то почищена! Можешь пойти в свою комнату, можешь съездить на ристалище, посмотреть на битву, на ярмарке потолкаться. В общем до завтра все свободны. Только, пожалуйста, если поедешь в столицу, постарайся преподавателям на глаза не попадаться, они еще не отошли от предыдущей встречи…

Грозная Саньяра гордо удалилась, высоко вскинув голову с синими волосами, часть из которых была заплетена в косы, а часть просто торчала в разные стороны, и звучно стуча каблучками, правый из которых был, кажется, серебряным. Типичная ведьма. Неужели и я такой же стану?!..

Прихватив себе парочку картофелин, я уныло поплелась в сторону развилки за метлой. Однако спокойно дойти мне не дали. На центральной лестнице я столкнулась с Лиешем, который, кажется, все еще злился на меня за то приворотное зелье. И что злился? За их с Родомиром Зеньгиным спортивными изысканиями наблюдал ратник и так повеселился, что без проблем поставил Лиешу автомат по ратному делу. Благо, что он выполнил норматив выпускного экзамена.

Но вместо того, чтобы обойти мою мрачную фигуру стороной, гордо задрав нос, он принялся в рифму расточать мне комплименты и выразил горячее желание сопровождать меня на ристалище. Еле убежала от него! Последний раз я передвигалась с такой скоростью на первом практической занятии по некромантии, когда наше образцовое кладбище продемонстрировало такой ассортимент нежити, что Саньяра, как раз преподававшая нам этот предмет, далеко обогнала своих же адептов в этом забеге. Правда мы ее потом догнали и вынесли так неосмотрительно захлопнутую ею дверь склепа, вместе с косяком. Пришлось до утра отмахиваться подручными средствами, пока первые лучи солнца не загнали нежить по их уютным могилкам и гнездышкам.

И все же, пока я добралась до своей комнаты, как святое причастие прижимая к груди завтрак, мне навстречу попалось еще адептов шесть, страстно желающих почитать мне свои стихи а также сопроводить меня хоть куда-нибудь.

Но не успела я торопливо захлопнуть дверь от всего этого разнообразия, и привалившись к ней для надежности спиной, облегченно перевести дух, как в нее с новой силой забарабанили. Я решила молчать и притвориться, что это не моя комната, и меня здесь нет.

— Гробовских, дракон тебе в… куда нибудь! Открой, это же я!!!

Пришлось отлипнуть от двери и пустить сою соседку по комнате. Совместными усилиями мы заперли дверь, не пустив в нее жаждущих ласки и внимания адептов, а для надежности провели еще черту под дверью.

— Послушай, Гредия, что ты сделала с нашим потоком? — Прямо с порога принялась скандалить Мишель, — не успела я дойти до столовой, как меня раз десять остановили вопросом о твоем самочувствии, а также описанием твоей обалденной внешности. Что происходит?

— Слушай, Мишель, ты же на лекциях слушаешь преподов?

— Ну, да!

— Приворотное зелье как действует? И сколько?

— Какое именно?

— А в какое крыса входит?

— Крыса? — Мишель так удивленно вытаращила на меня глаза, что я на всякий случай оглядела себя со всех сторон, не вырос ли у меня хвост или рога, или что нибудь еще. — Крыса ни в какое зелье не входит.

— Тогда я ничего не понимаю. Если оно не действует, то почему историк говорит стихами, а адепты воспылали ко мне любовью?

— Погоди, погоди, что упырь пил твое зелье? Бедняжечка!!! Он и так такой бледненький, хрупенький…

— Какой упырь, Магистр выхлебал почти пол стакана, еще и сказал, что вкусно.

— А, этот-то. А что ему сделается-то! Его и оглоблей не перешибешь!

— А какого лешего он стихами заговорил. Причем говорил, когда выпил. На лекции был нормальным, а потом опять заговорил…

— А, — Мишель неожиданно хихикнула, — да, ерунда, мы ему на стул стрелу красноречия на лекции подложили. А он и сел. А заговорили ее чтобы из него стихи сыпались при виде Саньяры.

— А с утра?

— Не знаю, сама думай, чем преподов травишь!

— А адепты?

— Не знаю. Я думала ты знаешь. Они с утра нашли котелок с вишневым компотом и нахлебались его…

— Ка-какой котелок? Мама!!! Что же теперь будет?

— А, не знаю. Всем по чуть-чуть досталось. Так что к завтрему должно пройти. Идешь на торжище?

— Саньяра сказала на глаза преподам не показываться. А их там наверное навалом. Ты-то идешь?

— Конечно! Вдруг там Леон Николаевич.

— Он там. А тебе-то он зачем?

— Да, так… Так не идешь?

— Нет наверное, зачем? Денег все равно нет.

Мишель начала собираться…

С восьмого курса всех адептов делили по специальностям, на стихийных магов, то есть по мере пользования ими элементами стихий. Причем деление это происходило методом жребия, или еще хуже, на основании гороскопа. Понятное дело, пользоваться одновременно и водными заклинаниями и огненными невозможно, так как они взаимо исключают друг друга, но если воду дополнять воздухом то магу-универсалу не было равных. Впрочем, подобные случаи были более чем редки. Как правило адептов натаскивали на одну стихию и все остальные отныне становились для него недоступны. Для меня это было не совсем понятно. Выбор стихии осуществлялся, как я уже упоминала на основании жребия или дурацкого гороскопа, составляющегося кафедрой теоретической магии при поступлении адепта в Университет. Таким образом, в Университете было три факультета: Элементарной магии, Теоретической магии, и Потусторонних сил. У первого факультета было пять выпускающих кафедр, пятая кафедра- кафедра металла, одна из самых маленьких кафедр, что было связано со сложностью работы с этой стихией. У второго — кафедра зельеварения, травников, постановки порталов и кафедра теории амулетов и талисманов, а у последнего- кафедра некромантии, пифий и предсказателей, телепатии, и теории сноведений и сонных чар.

Однако деление до поры до времени было поверхностным, и до последнего курса мы частенько пересекались на вводных и общетеоретических лекциях. Теоретики открестились от меня, мотивируя это тем, что моя экспериментальная натура не потерпит расчетов на бумажке. А воплощать в жизнь все то до чего может додуматься теоретик опасно для окружающих. Потусторонники завопили в голос, что я слишком старая для работы со столь тонкой стихией, и вообще я и так ходячее бедствие, а если еще и гадости начну предсказывать, то они все враз уволятся. Ибо я одна напредсказываю столько, сколько всем кафедрам вместе взятым и не снилось. Пришлось Практикам-элеменаристам скрепя сердце согласиться зачаслить меня в свои стройные ряды. Они правда пытались меня напугать тем, что стезя ведьмы опасна и трудна, даже песню исполнили всем преподавательским составом, но я сделала свой выбор. Обычно я не жалела о нем. Поскольку после приключений с моей сестренкой быть съеденной я уже не боялась, грязи тоже да всеми остальными проблемами ведьм меня тоже было не напугать. Тем более, что уж меня-то практиковать по бездорожью никто не заставлял, после окончания Школы меня скорее всего ждал Залерск. Исключения составляли лишь случаи, когда мне на глаза попадалась форма телепатов- длинное белое платье с золотистой вышивкой по вороту. Вот тогда я всерьез начинала задумываться о том, что пошла не на тот факультет. Хотя, то что на Мишель смотрелось бесподобно, на мне бы выглядело скорее погребальным саваном, нежели платьем. Да и телепат из меня бы не получился ни при каких условиях- слишком поздно.

По идее каждый факультет имел свою форму: элементаристы в цветах своей стихии, теоретики щеголяли в синих тогах, пифии в золотом и желтом, травники в зеленом, ну, а некроманты были лишены подобных облачений. Конечно наматывать круги вокруг свежей могилы гораздо удобнее в штанах и сапогах, а не путаясь в длинной рясе, да и убегать от разъяренных селян, недовольных раскапыванием этой могилы, тоже. Но все же…

Единственное, что преподавательский состав так и не смог определиться, к какой кафедре отношусь я, поскольку в критических случаях я не стеснялась в выборе средств и могла, как засветить пульсаром, так и организовать небольшой потоп. Потому они не стали ломать долго голову и оставили меня и без кафедры и без формы….

Мишель закончила валтузить свое безупречное и без трех слоев штукатурки лицо, и, подхватив с кровати сумочку на тонкой цепочке, умчалась, звонко стуча каблучками.

Сидя на кровати, поджав под себя босые ноги, и мрачно уплетая картошку, я в очередной раз думала о судьбе Школьной формы, которую адептам выдавали бесплатно, вместе с мизерной стипендией, но я и некроманты были лишены и такого скромного подспорья. Харуна же считала, что быть сытой лучше, чем хорошо одетой, в том смысле, что если штаны еще не расползлись по швам, то и нет необходимости покупать новые.

Запихав в рот остатки картошки, я вытерла руки об покрывало, и пришла к выводу, что заняться мне собственно говоря и нечем. От отсутствия впечатлений и высоко калорийной пищи мне захотелось есть и спать. А поскольку продовольственный запас закончился, то пришлось приступить к осуществлению своего второго желания, то есть попросту завалиться спать.

А за окном шел дождь со снегом, и это навевало мысли о бренности всего земного. Не снимая покрывала и не раздеваясь я завалилась на кровать. На грудь мне вспрыгнула Барсучиха, деловито тыча мне в шею мокрым холодным носом. Кушать что ли хочет?

Что? Меня подбросило на кровати. Барсучиха? Здесь? Она же осталась в Залерске с Харуной. Я ощупала кошку. На ней был зачем-то надет ошейник, за который была заткнута записка:

«Он вернулся!!!

Машка»

Я рассеянно провела ладонью по мягкой шерстке. Надо ехать в Залерск… Что-то случилось…

В крайнем смятении духа я заметалась по комнате. Что же брать? А как добираться? А что же там случилось? Одним словом: «Что делать?» и «Кто виноват?»!!! Хотя с последним вопросом вроде бы ясно. Он- это, вероятнее всего, Рет. Иначе Машка бы не стала нагонять панику. Но вот что делать? Скорее всего надо ехать в Залерск. А там разбираться на месте.

Я торопливо влезла в штаны, на ходу зашнуровала сапоги, зацепила за спину перевязь с мечом, вернее его останками, которые мне любезно оставил зомби, так некстати оживший от живой воды и едва не угробивший ратника. Но от меча там осталось еще довольно много, почти половина. Накормить еще кого-нибудь вполне хватит. Стянула волосы в хвост и завязала косынкой. Все я готова.

Но прежде чем пускаться в путь, мою голову посетила мысль. Долго бродила по заросшим паутиной извилинам, и уже собиралась покинуть сие негостеприимное заведение, но я успела прижать ей хвост. Мысль подергалась- подергалась да и согласилась еще немного поприсутствовать в голове. Одним словом я решила посетить торжище…

«Если осторожненько, по краешку, может быть я не встречу никого из преподавателей»- подумала я, и, растворив окно, сиганула в траву со второго этажа, оставив за спиной и крепкой дубовой дверью разочарованных адептов.

Праздничный людской водоворот был виден и слышен издалека. Я осторожно присела за крайней ярко оранжевой торговой палаткой. Прежде чем вливаться в людскую толпу не мешало бы оглядеться. Вроде бы все чисто. Внимательно оглядываясь по сторонам я добралась до продуктового ряда. Денег было не густо. «Не мешало бы подзаработать»- отстраненно подумала я и налетела на понуро бредущего Лиеша. Тот не веря свалившемуся на него в прямом смысле счастью, некоторое время разглядывал небеса. Недоеденная груша выпала из внезапно ослабевшей руки.

— Ой, простите пожалуйста! — Машинально произнесла я и, вскочив и подобрав сумку, вприпрыжку понеслась сквозь ярмарку. Беда, к сожалению, не приходит одна. Удирая от висевшего на хвосте, так некстати приворожившегося будущего коллеги, я влетела в шествовавшего впереди меня молодого блондина. Выпутавшись из его куртки и бормоча извинения, которые скоро будут вылетать из меня вместо приветствия, я узнала в нем Леона Николаевича. После чего оборвав саму себя на полуслове, поднырнула под машинально растопырившим руки преподом, и побежала в другую сторону. По всей видимости сегодня был не мой день. На полной скорости я впечаталась в мирно беседующих Мишель с Магистром.

— Извините, я не специально! — Пришлось развернуться и чесануть в другую сторону. У меня стало складываться впечатление, что на ярмарке преподов больше чем блох на Барсучихе. Я ловко поднырнула под рукой Лиеша и, уже покидая ярмарку на всей доступной мне скорости, услышала, как за спиной произошло столкновение из двух преподавателей и двух адептов. Причем Лиеш оказался сверху, о чем в крайне матерной форме заявили Мишель и ратник.

«Ничего себе, сходила за хлебушком!»- Мрачно подумала я, возвращаясь за спасительную палатку. Но она была занята.

— Негений Нахалович?!

— Гробовсих? Уйди, а? Дай умереть спокойно!

— Дайте я вам помогу.

— Уйди, сам справлюсь…

— Ну, давайте я хоть руки наложу? Синяки-то вон какие!

— Наложи лучше руки на себя, желательно в фойе Школы. Весь преподавательский состав будет рыдать. От счастья.

— Злые вы! — Задумчиво протянула я, наблюдая как Магистр тщетно пытается свести синяки с лица, оставленные, судя по всему туфлями Мишель. Странно, рожу ему подправила Мишель, а сердится на меня.

— Это был Лиеш! — Явно прочитав мои мысли, ответил Магистр.

— А, что свести синяк не можете? — Задумчиво спросила я, подобрав отпавшую челюсть.

— Я же теоретик, а не практик. — Мрачно возвестил историк, поняв, что от меня так просто не отделаться.

— Вы только не подумайте, что я вам навязываюсь, или, что мне так уж приятно ваше общество, — вежливо начала я. — Но из-за этой палатки такой прекрасный обзор…

— Мишель, телепортируй эту засранку в Университет! Не будет больше рожи преподавателям подбивать! — Раздраженно произнес Леон Николаевич, огибая палатку.

— Это же не я!

— Так, телепорты же возле Универа! — Задумчиво возвестила Мишель, с интересом взирая на дело рук, вернее ног, своих. Не верю, что Лиеш мог его так разукрасить. Упыренок крайне почтительно относится ко всему процессу обучения в целом и преподавателям в частности.

— Точно, я и забыл.

— Ой, Негений Нахалович, давайте я вас наложением рук полечу. — И прежде чем преподаватель успел уклониться, прекрасная Мишель таки наложила руки на пострадавшую часть тела. — Ой!

— Мда-а, коновалы! — Посмотрев на то, что получилось, сказал ратник.

— А давайте лучше я полечу? — От всей души предложил Лиеш.

Не знаю, как по части магического таланта, но бегает историк, как оказалось, очень хорошо. Быстро…

…

Вот странно, уже полгода в этой комнате, а она успела мне осточертеть всего за каких-то два дня. Хотя комната была очень даже ничего. Довольно просторная, особенно учитывая, что на двоих, светлая, поделенная на две половины магической чертой. Половина Мишель занята косметикой, платьями, все учебники аккуратно разложены по полочкам, конспекты сложены в пачки по курсам, на кровати белое покрывало. И моя половина с засушенными травами на стенках, учебниками, кое-как сваленными под кроватью, вместо конспектов гора гремуаров и свитков, некоторые уже успели добротно обмотаться пылью. Но осознание этого бардака не придало мне ни сил ни желания прибраться.

То, что меня опять посадили под замок довольно неприятно, но отнюдь не смертельно. Правда, чует мое сердце, что мне сейчас крайне необходимо двигать в Залерск, а не сидеть и страдать. Осознание этого вызвало еще одну вспышку бешеной активности с моей стороны. Верная походная сумка на одно плечо, кошка за пазуху- и можно в бой. Вот только за хлебушком больше не пойду. Недельку можно и поголодать, а там уже и Харуна накормит. В самом крайнем случае можно воспользоваться телепортом возле Университета. Вот только его надо настраивать, а я еще не знаю как. Поэтому поедем по старинке. То есть пешком. Уже возле самой двери я вспомнила о карауливших за ней. Прислушалась. Точно, если и не всех, то Лиеша я точно слышу. На цыпочках вернулась в комнату и, растворив окно, с ужасом увидела там мило беседующих Мишель с ратником. Что делать?

— Хоть сквозь пол провались! — Прошептала я, поняв, что меня загнали в ловушку, и… провалилась сквозь пол. И к еще большему своему ужасу оказалась в кабинете директора. Слава всем богам и мракобесам, хозяйки в кабинете не было. Зато в углу стояла клетка с мракобесом, славу которому я так неосмотрительно возносила тридцать секунд назад. Мою голову посетила мысль. Я не успела подумать и вспомнить, к чему привело последнее посещение мысли сией неуютной обители…

— Ну-ка встань передо мной

Конь степной!

Конь огонь!

Результат получился мягко говоря далеким от задуманного, но выбирать не приходилось, тем более, что на звуки и запахи творимой волшбы уже спешила хозяйка кабинета, тоже проклиная тот момент, когда ее голову посетила мысль сходить за булочкой и кофе. Поэтому я вскочила на небольшого саблезубого ослика, получившегося из мракобеса и, беззвучно расхохотавшись, как и положено отпетой мерзавке, вылетела в окно.

— Стой, Гробовских!

— Ведьма поганая!

— Ну, это же Гробовских!

…

— Леон Николаевич! Подождите! — Но ратник, не глядя стряхнул с себя Мишель и, не тратя времени на лестницы, влетел в окно директорского кабинета.

— Я должен ехать за ней!

— Что случилось? — Саньяра уже успела успокоиться и осознать, что громко ругаться из окна своего кабинета дурной тон и вообще лучше делать вид, что держит ситуацию под контролем. По крайней мере в присутствии подчиненных. Поэтому она небрежно развалилась в кресле, наколдовав себе бокал с мартини и, закинув ногу на ногу, любовалась игрой бликов в бокале. И сделала вид, что не заметила странного способа появляться в своем кабинете. В конце концов Леон Николаевич терпит Гробовских уже полгода, волей неволей и сам нахватался ее отсутствующих манер.

— Саньяра, вы, наверное, не до конца понимаете всю глубину происходящего! Вы понимаете, что может натворить одна недоучившаяся студентка? Такая как Гредия? Она же не контролирует свою силу!

— Исключим ее! — Мурлыкнула директор, не очень втайне любуясь ратником.

— С нее надо снять Проклятие! И тогда она покроет Университет неувядающей славой!

— Бросьте, Леон! Все чем могут покрыть Университет благодаря Гредии- это отборным несколько этажным матом! А насчет Проклятия… Вы же ведь сами в курсе, что его пытались снять наши лучшие специалисты.

— Это те, что даже синяк сами вывести не могут? А снять Проклятие могут только тот кто его наложил, или же человек, подвергшийся Проклятию. В нашем же случае, Гредия даже не подозревает, что проклята.

— Так сообщите ей об этом!

— А вдруг будет еще хуже?

— Вот именно! Последний месяц она просто невыносима!

— Месяц, месяц, — ратник в задумчивости прошелся по кабинету, Саньяра краем глаза следила за его перемещениями, — Месяц! Вот оно! Значит наложивший заклятие маг просто набирает силу! И Проклятие вместе с ним! Если я не ошибаюсь, то Гредия опять применила заклятие высшего порядка, которое она даже знать не может!

— Ну, может в библиотеке прочитала!

— Угу. Вы же сами в это не верите! Вы-то во времена своей молодости часто туда ходили?

— И что же вы предлагаете?

— Я должен за ней ехать!

— А не слишком ли много внимания вы уделяете простой студентке?

— Не слишком! Харуна меня убьет, если узнает, что я не доглядел. А она узнает!..

— А может лучше исключим?

— Исключите посмертно, если мы не вернемся.

— ?!

— Думаю Харуна задержит ее.

— Что-то вы темните!

— Ну, эльф я, эльф! Довольны?

— Вы… а я?.. А Мишель?.. А девчонки?.. Гробовских?

— А в Гредии эльфийской крови четверть!

Мартини безнадежно испортил зеленый ковер и любимое черное платье директора… А ратник гаденько улыбнулся и, перемахнув через подоконник, спокойно приземлился на зеленый газон и, насвистывая популярный мотивчик, исчез за дверями конюшни…

…

Проводить спасательную экспедицию в лице ратника и его коня на крыльцо высыпала почти весь Университет, за исключением Мишель и директора. Девчонки тайком вздыхали и мрачно думали, за что это Гробовских такая честь и причем еще вместо исключения из Школы за неоднократное нарушение дисциплины…

А грозная директор в это время совсем не грозно рыдала, сидя в кресле и вытирая лицо подолом и без того безнадежно испорченного платья. Вопреки гуляющей по университетским коридором легенде, ее слезы были совсем не ядовиты, и лишь чуть-чуть разъели краску с обивки кресла и ковра…

…

Стояла немножко зима, о чем я с ужасом убедилась, оказавшись по пояс в сугробе возле Заповедной Кущи, куда меня бесцеремонно стряхнул ослистый мракобес, недвусмысленно отказавшись везти меня дальше. Обучение в Обители знаний, по-моему, не очень хорошо сказалось на уровне моего интеллекта, по крайней мере раньше я не выходила из дому в осенних сапогах и куртке в середине зимы. Может это галлюцинации?

Вдалеке виднелось несколько избушек, что говорило о наличии там деревни. Это вселяло надежду на то, что я не успею замерзнуть, а возможно, меня даже накормят.

Как назло, мракобес отказался тащить на себе мое бренное тело дальше, и я повела его в поводу. На подъезде к деревне, навстречу мне выскочил истошно вопящий, взлохмаченный мужик в одной галоше:

— Зомби! Наш зомби! О, Господи! Помогите, кто нибудь!

Не знаю, что за мысль пришла в мою голову. Помня мой предыдущий опыт с зомби, лучше было бы и не высовываться. Однако мужик уже поймал меня за руку и тащил во вторую хатку с краю.

— Госпожа! Вы правда спасете нас? — Мужик с такой надеждой уставился на меня, что сказать ему, что зомби вообще-то не моя специальность, я не смогла.

Я вошла в хатку и увидела лежащего на кровати и жалобно стонущего зомби.

— Вот еще! Убивать его! — Сказала я. — Он же и так почти что дохлый.

Мужик в ужасе закатил глаза:

— Убивать? Как убивать? О чем вы? Надо его вылечить!

Теперь уже я недоуменно уставилась на него:

— Вылечить? Зомби?

— Ну, да! Ну, ну не убить же!

— А, собственно говоря, почему бы и нет?

— А за что?

— Ну, это же зомби!

— Я вижу…

Зомби в это время заинтересованно оторвал голову от подушки. Я посмотрела в его зеленые мутные глаза, они мне показались смутно знакомыми. Но он так жалобно посмотрел на меня, что у меня уже просто рука не поднималась убить его.

— Ладно, что именно я должна с ним сделать?

— Вылечить!

— А сколько вы мне заплатите?

— Пятьдесят золотых! — Прохрипел зомби.

— Сколько? — Одновременно с селянином выдохнули мы. — Я согласна. — Торопливо сказала я, опасаясь, что зомби может и передумать.

Порывшись у себя в сумке, я нашла скляночку с остатками живой воды, случайно притыренные с практикума по некромантии. И незамедлительно вылила все, что там осталось на зомби. Не сказать, что зомби от этого посвежел, но выглядеть стал намного лучше.

— О! Спасибо! Я исцелен! — радостно завопил зомби, подскакивая на кровати.

— Ну, раз уж тут у вас все в порядке, то я пожалуй подожду свою оплату на крыльце. — Торопливо сказала я, не перенеся зрелища счастливо скачущего зомби.

— И где же мы возьмем такие деньги? — Донесся до меня сквозь неплотно закрытую дверь растерянный голос селянина.

— Ерунда. У меня в замке есть гораздо больше.

— Да, но сейчас…

— Сколько у вас есть?

— Ну, если собрать со всей деревни…

— Сколько? — Рявкнул зомби.

— Э-э-э… сорок восемь.

Я, несколько удивленная такими практичными разговорами среди селянина и злобного монстра, правда этот какой-то не очень злобный, опять заглянула в дверь, придерживая кошку за пазухой и ослика за хвост, что последнему явно не нравилось.

— Э-э-э… госпожа…

— Гробовских- Услужливо подсказал зомби

— Понимаете, насчет оплаты мы немного погорячились. У нас всего сорок золотых. Но, когда вы будете проезжать здесь в следующий раз, то мы обязательно…

— Сорок восемь- Твердо заявила я.

— Хорошо, сорок восемь! — Обреченно заявил селянин.

— Жулики! — С чувством возвестила я, пересыпая золото себе в карман. Вскочила на мракобеса, пока они не передумали и дала деру.

Карман приятно оттягивал мою куртку. Барсучиха оттягивала ее же не очень приятно. Отъелась она там на харчах у Харуны. Не то, что я тут.

Внизу я увидела увидела знаменитую репьянскую ярмарку.

— Эй, ослистый мракобес! Вообще-то нам туда!

— Я не ослистый мракобес! Когда я был еще мракобесом, то меня звали Стервец!

— А, что, забавно! Значит будешь Стервец. Так ты еще и говорящий?

— Разговаривающий! Я могу говорить шестнадцать часов в сутки. Твое заклинание дало мне такую силу! И оно же мне дало возможность летать два часа в день. И, к сожалению, это заклинание обязало меня отслужить тебе два года. Два года! Моей и без того короткой жизни!!!

— Ну, ладно! Довольно лирики и скулежа! Спускаемся!

Ярмарка, однако, меня разочаровала. Пришлось укрепить куртку заклинанием, странно, как такая мысль не пришла мне в голову раньше. Впрочем, это заклинание имело массу побочных эффектов… Впереди я увидела палатку со съестным. Мы со Стервецом в шесть ног ломанулись туда. За два золотых мы набили мою сумку под завязку, пришлось даже прибегнуть к эффекту пятого измерения, зато на неделю мы были обеспечены продовольствием. Впрочем, я с сомнением оглядела ослика, хорошо если хватит на три дня…

— Ну, что полетели дальше?

— Не могу я дальше лететь!

— Это еще почему?

— Весь лемит полетов мы израсходовали. Зато я могу говорить.

— Жаль.

— Что жаль?

— Что говоришь ты больше, чем делаешь!

— Какой уж ты меня создала! Зато у тебя остались мои советы!

— Ты издеваешься? Мне срочно надо в Залерск!

— У-у-у… злыдня… Ладно, садись, ножками побегу. Ох, ну ты и тяжелая!

— А что, когда летел не тяжело было?

Стервец ничего не ответил, что крайне меня порадовало. Наконец-тоя могла подумать. Правда, раньше ни к чему хорошему это не приводило.

А впереди показались ровные ряды запорошенных снегом фруктовых деревьев. Между тем поднималась метель и уже через несколько минут послышался треск ломаемых веток. Против такого разгула природы курточное заклинание не было предусмотренно. Поэтому следовало бы найти укрытие. Снег слепил в воздухе лицо и оно почему-то напомнило мне мое собственное. Да, надо признать, выглядела я не очень. Бледная, опухшая, как после недельной гулянки, я скалилась подобно вампиру с гравюры в библиотеке и не вызывала ни малейшего желания ни познакомиться поближе, ни, упаси меня дракон, общаться!

Чтобы хоть как нибудь отвлечься от переполнивших меня мрачных мыслей, я огляделась по сторонам. И надо же! Я увидела огонек, пробивающийся сквозь занавес снега. Маленькая избушка одиноко выделялась среди ровных рядов деревьев.

«Какая удача!»-Подумала я, и даже не успела попросить Стервеца вернуть в сторону избушки, как она оказалась перед нами. За весь день я не заметила за ним такой прыти. Я уже хотела постучаться, как мой взгляд упал на вертикальную надпись на косяке: «Caelare negueo».

— Интересно, что бы это значило? — Вслух произнесла я.

— Войди же, дочь моя, и найди ответы на все вопросы, царящие в твоей душе! — Загробным голосом прозвучало из-за двери.

Первым туда влетел Стервец, звонко простучав копытами по дощатому полу.

— Что, правда на все?

Раздался звук подающего тела и жалобный голос:

— Все, больше самогон со спиртом не мешаю!

Я влетела следом в избушку и увидела прелюбопытнейшее зрелище: на полу, раскинув ноги в забавных полосатых бело-голубых носочках и пушистых тапочках с ушками и в длинном синем бархатном одеянии, расшитом золотыми звездами, сидел почтенный старец, не забывая жалобно блеять и тыкать пальцем в Стервеца. А тот, не замечая плачевного состояния хозяина, продолжал сыпать вопросами:

— Нет, вы, что правда-правда, знаете ответы на все вопросы? А как поживает моя мамочка? А можно передать ей привет? А еще моему папочке? Хоть он и козел. И сестренке троюродной по материнской линии. А еще бабушке по отцовской. Бабушке по материнской не надо, она плохо себя ведет. Все время норовит накормить меня прокисшим вареньем! Кстати, насчет накормить! У вас тут случайно, ну совсем случайно не завалялось бифштекса с кровью? Это не значит, что я привереда. Меня вполне устроит и сало. Да и мясо было бы совсем не плохо. На худой конец сойдет и сырок «Орбита». Надеюсь вы не вегетарианец? Я пойду посмотрю? Можно? Где тут у вас кухня? Вы же не против? — И не дожидаясь ответа он бодро поцокал в другую комнату, откуда немедленно донесся его радостный вопль- Ура! Не вегетарианец!!!

— Стервец! Угомонись сейчас же! Сядь в угол и не шевелись! Ты только посмотри, до чего ты человека довел!

— Ну, я… же…

— Тихо! А то пойдешь за дверь. Там сегодня обалденная погода! Я уверена, что она тебе очень понравится.

Мое передвижное средство осторожно выглянул в окно, после чего замолчал и тихонько притулился в углу. Все еще немного раздраженная, я отвернулась от ослика ко впавшему в ступор колдуну.

— Хватит дурачиться! Может быть примешь свой истинный облик?

Все еще находясь под впечатлением от мракобеса, почтенный старец исчез, а на его месте материализовался молодой, худой, нескладный, рыжий парень.

— Может, чаю? — Робко предложил он, все еще сидя на полу.

— А может чего покрепче? — Предложил Стервец.

— Можно! — Оживился хозяин.

— Ты прогуляться захотел? — Злобно рыкнула я. Хозяин втянул голову в плечи.

— Молчу! — Протянули они в унисон.

Стервец выглядел так жалко, что я почувствовала себя злобным палачом и, вытянув из сумки палку колбасы, положила перед вымогателем. Который не замедлил воспользоваться моим расслабленным состоянием и слопал ее в один присест.

Нейтрализовав зверюшку, я наконец-то смогла поближе познакомиться с хозяином жилища.

— Райан Шед.

— Гредия.

— Гредия? И все?

— А что тебе еще надо?

— Постой, постой! Гредия… Случайно не Гробовских ли?

— И что?

— Ничего. Может чайку?

— Можно.

Я откинулась на спинку стула и оглядела комнату. Меня поразила царившая повсюду чистота. Не было паутины, столь характерной для жилища магов, призванной нагонять страх на клиентов. Кроме того пауков привлекали производимые магические возмущения в пространстве, поэтому бороться с паутиной было очень сложно. И в конечном счете многие маги приходили к выводу, что пусть уж лучше она обретается по углам и нагоняет страху на доверчивых селян, чем выметать ее каждый день изо всех углов.

Книги по магии было аккуратно расставлены на полках вдоль стен. Другая полка возле самой двери, явно в рекламных целях была уставлена бутылями с заспиртованными всякими гадами. На столе в центре стоял непременный атрибут- хрустальный шар. Из нескольких котлов в углах комнаты валил едкий зеленый дым, который, впрочем, быстро таял. Несколько выбивалась из общего стиля скатерть в легкомысленный розовый цветочек.

— Твоя стезя- теория амулетов и оберегов? — Заключила я, закончив осмотр.

— Угадала! Подойди поближе к шару и узрей свою судьбу. Я вижу над тобой довлеет проклятье.

— Поподробнее, преподы тоже говорили что-то такое.

— Увы, я не могу. Слишком сильное проклятие. Только ты сама можешь с ним справиться. Вообще-то за свою помощь я обычно беру пять золотых. Но тебе могу помочь и бесплатно. Ты мне чем-то понравилась.

— Ну, почему же? Я могу и заплатить.

— Что-о? Ты с ума сошла? Эти деньги нажиты нами непосильным трудом! В конце-концов, почему бы тебе не потратить их на мое пропитание?

— А ты-то каким боком к деньгам отношение имеешь?

— Как, а советы?

— Что-то я ни одного не припомню. Райан, чем ты можешь мне помочь?

— Давай я составлю тебе предсказание.

И этот ненормальный схватил меня за руку и потащил к ближайшему котлу, после чего засунул мою руку туда по локоть. Вначале я хотела возмутиться и окунуть туда и его, только целиком, но в котле оказалось неожиданно приятно

— Он вернулся, вернулся- замогильным голосом начал вещать Райан- Вы связаны с ним! Только ты или он можете снять это страшное проклятье. С каждым днем ты будешь становиться все злее и злее, пока не станешь парой ему. И тогда содрогнется мир! И наступит конец света! … Твоя сестра… найди ее, спаси ее… в благодарность ты будешь жить долго. Спаси его душу! И наградой станет любовь… — Голос Райана становился все тише и тише и, выдав это последнее пророчество, он рухнул на пол и забился в конвульсиях.

— Эй, погоди, не умирай! А ужин? — Заорал Стервец.

Словно послушавшись, Райан перестал биться и сел, дико озираясь по сторонам. Тем временем я достала из сумки большую плитку шоколада и флягу с вином.

— На, выпей. Наша преподавательница всегда так делает.

— Саньра-то! Да, уж, выпить она любит.

— А ты, что тоже у нее учился?

Ответом мне послужил храп. С трудом перетащив хлебосольного хозяина, я постелила себе на полу. Стервец же развалился на кухне. Уже сквозь сон я почувствовала теплое тельце Барсучихи на груди.

За окном мела метель…

Утром меня разбудила жуткая ссора. Камнем преткновения, как вы уже догадались, послужил завтрак. Райан настаивал на чем-нибудь легком, типа чашки кофейного напитка и пары бутербродов, а Стервец громко возмущался и требовал борща и непременно с мясом.

— Много мяса есть вредно в нем содержится белок…

— Каких белок?

— Не бЕлок, а белОк, это вещество такое, необходимое для нормального функционирования организма.

— Ну, вот, ты же сам говоришь, что эти бЕлки необходимы моему организму.

— Не в таких же количествах. А помимо белкА необходимы еще жиры и углеводы.

— Так давай.

— А углеводы в моркови.

— Фу-у… не буду. Ну их нафиг.

— Все! Я иду зверствовать! — С этими словами я вскочила и остолбенела. И Райан и Стервец тихо-мирно сидели на кровати и негромко переговаривались. А где же страшные вопли, сотрясавшие стены домика?

— С добрым утром! Как спалось?

— За-за-замечательно…

— А если замечательно, то зачем зверствовать? — Влез неугомонный Стервец.

— Замолчи, недоделок! Ой, извини, Стервец.

— Послушай, Гредия, помнишь я говорил тебе про Проклятье?

— А как же!

— Так вот, твое плохое настроение- результат этого Проклятья.

— А что же теперь делать? Я не хочу по пустякам срываться на людях. И нелюдях- добавила я, взглянув на обиженного мракобеса.

— Это хорошо, что ты еще можешь сожалеть о сказанных словах. Но скоро все начнет тебя раздражать- Как ни в чем ни бывало продолжил Райан, зачем-то почесывая свой веснушчатый нос.

— И что же делать? — Повторила я извечный вопрос

— Ты бы еще спросила кто виноват!

— А я и так знаю кто. Это Рет.

— Рет Свартеборг? Этот проклятый чернокнижник? Лучший ученик Саньяры?

— А он тоже у нее учился?

— Мы почти все у нее учились. Она работает с самого основания Универа, кстати, единственного в своем роде.

— А-а-а…

— Ну, есть, конечно, и шарлатаны, не имеющие ни диплома, ни вообще представления о магии. Хотя встречаются и такие самородки как ты…

— А Залерск?

— У эльфов нет магов. Хоть выпускники и могут там работать, но, как правило, это разовые поручения. Слишком тяжело психологически.

— Да? А мне понравилось.

— Бывают и исключения. Я вот слышал историю про выпускницу Универа, что у вампиров работала. Хотя люди стараются к ним близко вообще не приближаться. Но это было давно. И возможно вообще легенда.

— А гномы?

— Ни у кого, кроме людей, нет магов. А у гномов в шахтах вообще колдовать нельзя. Ненароком выпустишь силу на волю и всю шахту обрушишь нафиг.

— Понятно…

— Кстати, я могу сварить зелье, что твое Проклятье затормозит. — Вернулся к обсуждаемой проблеме колдун.

— Здорово.

— Набери снега и пару шерстинок из хвоста своего ослистого мракобеса.

— Я Стервец! — подал голос обиженный на весь мир зверек.

— А еще мне надо живую воду.

— Ой, а у меня закончилась!

— Ничего, у меня еще есть немного. И еще толченые зубы дракона. — Бормотал себе под нос Райан.

Я взяла предложенный котелок и пошла за снегом. Метель закончилась и фруктовый сад сейчас напоминал добрую сказку. Правда немного мешала правильность деревьев, но так… даже не хотелось думать ни о каких неприятностях.

Зелье кипело в котелке, меняя цвет с зеленого на красный и наоборот. Наконец оно полыхнуло и стало вообще прозрачным. Райан перелил его в симпатичную бутылочку в виде дракона с завинчивающейся крышкой, и, привязав к ней шнурок надел мне на шею.

— Не забывай принимать каждый вечер по три капли на чарку.

— Спасибо. Хочешь я оставлю тебе денег?

— Не, не надо. Мне на жизнь хватает. А потом это так забавно хоть раз в жизни сделать хоть что-то бескорыстно.

— Ну, как хочешь. Держи- это девичьи слезы. Дефицит…

— Спасибо. У меня как раз закончились. Тогда, вот, держи на память. — Он вложил мне что-то в руку. А в следующий миг избушка исчезла, а мы со Стервецом стояли на тракте к Залерску…

Приключения продолжались…

Я раскрыла ладонь: маленькая пирамидка медово-желтой окраски на тонкой цепочке, напоминающей змею. «Аксинит»- вспомнила я из курса теоретической магии. Обычно использовался для возбуждения воображения и стимулирования процесса созидания. С древних времен существует поверье, что аскинит способен перерабатывать в себе отрицательную энергию, которую выбрасывает человек в результате ссор или плохого настроения, и преобразовывать ее в положительную. Может также навевать приятные сновидения. Но я раньше думала, что это все сказки, по крайней мере на зельеварении мне преотлично спалось и без аксинита. Но сейчас я уже ничему не удивлюсь. Также нам рассказывали о еще одном удивительном свойстве этого камушка: если человек, носящий амулет с этим камнем таит в мыслях недоброе, то память его ослабевает, его постоянно клонит в сон… Надеюсь со мной такого не произойдет…

С этими жизнеутверждающими мыслями я наконец-то застегнула амулет на шее и, поправив кошку за пазухой, вскочила на Стервеца, и уже собиралась тронуться в путь, как почувствовала чью-то тяжелую руку у себя на загривке.

— Ага, попалась поганка! Вест Университет на ушах стоит, а она тут в бирюльки играет!

Обернувшись, я стряхнула с себя руку Леона Николаевича, и после пятиминутного препирательства, он понял, что я возвращаться не собираюсь. Понятное дело, это не улучшило его настроения. Однако и я поняла, что он не собирается с миром отпустить меня на все четыре стороны. Общее решение было таково, что мы едем в Залерск, только вместе.

Я с грустной завистью посмотрела на коня ратника- огромного, серого в яблоко явно злобно настроенного мохнатого зверя. После чего перевела взгляд на маленького кривоногого Стервеца. «Зато не сопрут»- подумала я, в этот момент зверюга так злобно щелкнула зубами, что мысль продолжилась сама: — «Правда и его тоже!»

— Давай телепортируем кошку в Залерск. Привяжем записку к ошейнику, чтобы мол скоро ждали.

— Вы же колдовать не умеете.

— С чего ты взяла?

— Ну, у эльфов же ведь нет магов.

— С чего ты взяла, что у эльфов нет магов и чего ты взяла, что я эльф?

— У людей не бывает таких смазливых блондинчиков с такими погаными ушами. Я не права?

— Права в чем-то. И как я тебе? — Ратник задумчиво потянулся, приглаживая шевелюру.

— Самогона перед сном вместо амброзии тяпнули?

— Ну, кошку-то будем телепортировать?

— Так вы же не умеете.

— Ты это сделаешь.

— Вынуждена вас огорчить, я тоже не умею.

— Я сейчас научу.

— Воистину- кто не умеет сам, тот учит других!

Леон Николаевич не нашелся что на это ответить. Вместо этого он достал из кармана какой-то жалкий огрызок бумаги (Не у Лиеша ли он его после кровопролитной схватки отобрал?) и что-то на нем накарябал. Мне он конечно не дал почитать, сказав, что записка предназначена лично для Харуны. Впрочем у меня и не было особого желания разбирать его корявый почерк еще более непонятный от размазавшихся чернил. Поместив эту бумаженцию за Барсучихин ошейник он протянул кошку мне:

— На. Телепортируй.

— Хм… И как же?

— Для начала возьми ее в руки… Да… отлично… А теперь подкинь вверх, повыше…

— Что? Зачем? За что?

— Чуть не забыл. Представь себе Харуну и сосредоточься. Да подкидывай, чего стоишь?

Я старательно проделала все что он сказал, от себя добавив страстное желание, чтобы кошка оказалась у Харуны на руках. Эх, знала бы я к чему это приведет! И, о чудо! Кошка с хлопком исчезла.

— Очень хорошо. Признаться я ожидал, что кошка у нас вначале покроется равномерными синяками и только потом, может быть, телепортируется.

— Вандал! Да я за Барсучиху сейчас!..

— Так его! Надо любить братьев наших меньших!

— Ой, кто здесь? — На полметра подскочил ратник. Приятно посмотреть когда человек и даже эльф в отличной спортивной форме.

— Очень приятно познакомиться, меня зовут Стервец, и я плод твоей больной фантазии. Во всем виноваты твои детские комплексы по Фрейду а также чрезмерное употребление алкоголя. — Стервец опустился на задние копытца а передними помахал перед носом у ратника- Вот, посмотрите, уже белая горячка налицо. А ведь такой молодой.

— Я же сегодня не пил! — Ошарашено выдал Леон Николаевич с белым лицом и странно округлившимися глазами, тоже приземляясь на пятую точку. Я растерянно топталась рядом, не зная что предпринять.

И почему Стервец всегда лезет так не вовремя? Впрочем…

— Эй, Леон Николаевич, вам плохо? Вот уж не думала увидеть вас в таком состоянии. А ведь нам говорили, что чрезмерное употребление алкоголя в крупных дозах ведет к галлюцинациям… — Подыграла я. Ратник заметно побледнел, поочередно переводя взгляд с меня на Стервеца и обратно. Затем попытался что-то сказать, но ничего не получилось. Стервец между тем был ужасно доволен произведенным эффектом. На то он и мракобес все-таки.

— Но, э-э-э… он же говорящий.

— Что? Вот уж не ожидала от вас подобного бреда. Вот что значит вырваться из сетей Саньяры. Впрочем, наверное ваш случай не самый тяжелый, на практике по зельям нам показывали и более запущенные случаи. Но не огорчайтесь, в редких случаях алкоголизм даже лечится!

По лицу Леона было видно, что крыша медленно покидает свое ненадежное пристанище. Глядя на эту греющую мне душу картину, я не выдержала и рассмеялась.

— Ну, погоди, Гробовских, тебе мне еще и зачет сдавать! Ты у меня еще побегаешь!

Между тем мне стало его жалко:

— Ну, вот и познакомились. Это мой ослистый мракобес. Я его заколдовала.

— Ага! — Снова влез Стервец- Хозяйка по этой части просто монстр!

— Но, это же невозможно! Заклинание трансфигурации, такого уровня недоступно многим Магистрам.

— А может мы перенесем дискуссию на другое время и поедем дальше?

— Да, наверное…

…

Село Нагибайки мы проехали засветло, оно ничем не было привлекательно, кроме трех вековых дубов, украшавших площадь собраний. Зато ночевать вот пришлось в лесу. Не сказать, чтоб было сильно холодно, но морозец пробирался под полы заколдованной куртки, что заставляло меня передвигаться поближе к костру, так что в конце концов, я едва в него не загремела. Это заставило меня по-другому взглянуть на дубленку моего сопровождающего.

— Товарищ ратник, а вы не хотите поделиться тулупчиком с бедной, замерзшей девушкой? — Проникновенно начала я, препод уронил ложку в кашу, которую в данный момент помешивал, и с шипением и проклятиями принялся ее оттуда выколупывать. — Понятно. — Печально вздохнула я, придется обходиться собственными силами.

Впрочем я уже почти согрелась, так что не стала приставать с дальнейшими репликами к не обращающему на меня внимание преподавателю.

Наконец в котелке приятно забулькала каша, но вскоре уже исчезла в наших, оголодавших за день желудках. Стервец пробовал канючить, требуя мяса, или, на худой конец, колбасы, но спасовал перед грозным окриком ратника и обещанием скормить его самого злобному коняге, предварительно пустив на колбасу самыми зверскими способами. Наконец, все, что можно было съесть- было съедено, а все, что можно было выпить- выпито. Однако спать нам по-прежнему не хотелось.

— Сейчас ты будешь сдавать мне экзамен. — Решил свою скуку направить в образовательское русло преподаватель. А заодно и отомстить за свой позор.

— Как сейчас? А шпаргалки?

— Какие шпаргалки? — Кажется, невозмутимый эльф удивился.

— Ну, как можно сдавать экзамен без шпаргалок? — Сделала круглые глаза я. Надеюсь, что не перестаралась.

— Что ни разу не сдавала?

— Один раз. Потому что экспромтом. Забыла про экзамен.

— И как?

— Трояк. Вышибла дверь с перепугу, и перевернула на Саньяру саркофаг. А покойник умер на месте с перепугу…

— Ладно… — Задумался ратник, решив не рисковать своей шкуркой эльфийского производства.

— А вы когда-нибудь сдавали экзамены?

— Конечно, и не раз.

— А Саньяре?

— Конечно, нет. Только когда на работу устраивался, купился на ее любимый прикол…

— Какой?

— У нее на столе во время экзаменов и других важных мероприятий всегда стоит мисочка с чесноком. Так вот, когда окажешься на экзамене- не вздумай чихнуть! Это своего рода манок на нежить. Потому что под партой еще бидон со святой водой, осиновый кол и серебряное распятие. Тот кто чихнет на чеснок незамедлительно получает святую воду за шкирку, кол в сердце, и распятием по голове.

— Получали?

— Водой да, а с колом она меня не догнала, зато распятием так между лопатками засветила, что до сих пор чешется, как вспомню…

— А еще что-нибудь расскажете?

— Нет, уж. Теперь твоя очередь.

Я начала рассказывать:

— Однажды темной-темной ночью, в темный-темный лес пошел маленький мальчик…

— Стоп, стоп, стоп. Где-то я уже это слышал! — Прервал меня Леон.

— Ну, тогда вот свежий анекдот из женского туалета: «Разговор на дорожной развилке: — Прекрасная Мишель, почему не здороваетесь?.. — Ой, Негений Нахайлович, я вас одетым и не узнала!»

— Жестоко. Но походит на нее. У тебя еще одна попытка. — Отсмеявшись, предложил преподаватель. Я немного обиделась и решила при случае сочинить анекдот и про него.

— Ну, тогда- попробовала я по-другому, — В тридевятом царстве, в тридесятом государстве однажды прекрасной принцессе стукнуло 17 лет…

— Нет, нет, нет. Меня это тоже не интересует. Хотя, при надлежащей обработке из этой истории можно было бы сделать неплохой триллер с эротическим уклоном. Давай лучше я тебе расскажу историю. Это произошло, когда я служил в залерском гарнизоне. Сотником тогда у нас служил Викентий Тор'Д Ортиан де Монтеблю пи эр в квадрате косинус от икс и так далее, сам уже не помню, что там дальше, но знаменит он был не этим. Скорее знаменита была его жена Глориасса, девица огромного ума и тела, неописуемой красоты в том смысле, что описать все это просто невозможно. Ну так вот, сидит как-то Викентий, читает мыльный эльфийский роман. отобранный перед этим у жены, как прибегает к нему молодая супруга десятника Николаса вся в слезах, что вот мол, муж ей изменяет. Стирала она его форменный прикид вчера, а в кармане обнаружила кружевной бюстгальтер на несколько размеров больше своего. Ну, Викентий, посмотрел с завистью на молодую симпатичную эльфийку и начал ее успокаивать, что разберется и все такое. А в доказательство преступления забрал уличенную в неподобающем поведении деталь туалет и засунул себе в карман, а после, проводив молодую, зачитался романом и забыл…

Я старательно делала вид, что мне не смешно и вообще скучно. Просто обиделась за свою историю. Не дослушал, а делает выводы… А он тем временем продолжал:

… Наконец, когда уже начало смеркаться, сотник закрыл-таки книжку и уже не вспоминая о делах пошел домой. В дверях его встретила супруга. Ручка ее скользнула в карман сотника и, нащупав там что-то инородное, удивленно выскользнула обратно. А после жена с новым приливом вдохновения принялась тискать мужа в объятьях: — Ой, Викентюшечка, какой же ты у меня затейник, а я-то его уже неделю ищу…

Я лишь удивленно приподняла брови, старательно заглушая рвущийся наружу смех, чтобы он не воображал о себе многого. Не дождавшись эффекта от рассказа, ратник лишь смущенно пробормотал, что я, де, наверное, слишком маленькая для подобных рассказов и мне просто не понять. На что я обиделась еще сильнее, и, пожелав спокойной ночи мрачным голосом, торопливо очертила защитный круг и повалилась спать. Правда, уснуть не могла и долго лежала, рассматривая звезды, прислушиваясь к самоуверенному храпу Леона.

Наконец, последние звезды подернулись предрассветной дымкой, а кромка горизонта, виднеющаяся сквозь частокол деревьев, заалела на востоке. Я, хоть так и не смогла толком уснуть, чувствовала себя довольно выспавшейся, злой и готовой к новым неприятностям. Кажется, вчера с этими историями, я забыла принять эликсир из флакона, висевшего на моей шее, но никакого сожаления поэтому поводу я не испытывала, скорее наоборот, мрачное удовольствие от осознания того, что спутникам придется терпеть мои приступы неконтролируемого гнева.

Завтрак прошел в тягостном молчании, даже неугомонный Стервец, подозрительно быстро угомонился, после якобы невинного вопроса, о том, не забыла ли я принять зелье из бутылочки. Я щелкнула его по носу и вполне доходчиво объяснила, чем умный человек отличается от глупого, созданного при помощи магии, животного. Леон тоже не горел желанием поддерживать светский разговор, и, пришпорив коня, в прямом смысле удрал от всякой ответственности. Однако ж вид Леона и конской задницы не вызвал у Стервеца должного прилива вдохновения и, словно в отместку, он так припустил, дробно стуча копытцами, что вскоре оставил позади себя и Леона и даже Делянск, проехать который мы должны были не раньше завтрашнего утра и то, только при очень благоприятных погодных условиях. И только прилично углубившись в сторону Ельфова леса, мракобес сбросил меня и не терпящим возражений голосом, приказал принять лекарство из баночки. Ошеломленная психологической атакой, я не смогла противиться и очень чувствительно хлебнула зелья. Кое-как соскребя глаза со лба, и приставив их на место, то есть, куда-то выше носа, но ниже бровей, я нашла в себе силы выдохнуть, и только сейчас вспомнила, что его вообще-то надо бы разбавлять водой. Подумав, что хуже уже в любом случае не будет, я выхлебала пол фляги воды и наконец успокоилась.

Задумчивый Стервец сидел в своей любимой позе, возле как попало сваленных походных сумок, сложив передние копытца на пушистый пузик.

— Ну, как, полегчало? — Участливо спросил он.

— Я сейчас кому-то так полегчаю… — но продолжать не стала, потому, что никакого гнева больше не испытывала. — Ну, и что мы теперь будем делать, как искать Леона?

— Во-первых, уже нашел. — В буквальном смысле слова свалился на нас ратник, чуть позже показался из-за кустов его конь, весь в мыле. На небольшой поляне стало заметно оживленнее.

— А во-вторых?

— А во-вторых, меня вообще-то зовут Леониколасс Т' Ор Д'Оникола синусоидальная гипербола под степенью де Алехин квадратный корень из ста сорока Рависблю. Но я не заставляю тебя учить это полностью. Мы и так переделали мое имя близко к восприятию убогим человеческим ухом. Так почему бы тебе не перестать сокращать это и дальше?

— Ну, мы же не на парах? Зачем лишний раз язык мозолить? Я вот, например, терпеть не могу, когда меня называют Гробовских, но вы еще ни разу не обратились ко мне по имени. Вот вернемся в Школу, я даже полностью выучу все ваше имя, если, конечно, мне это поможет при получении зачета.

— Не поможет. Скорее всего, я уже не вернусь в Университет. Пусть Харуна что угодно со мной делает. Я больше не могу выносить адептов с их идиотскими приколами и некоторых адепток с их умением и любовью встревать в неприятности.

— А в глаз?

— Ну, попробуй.

Через пять минут пришлось признать свое полное бессилие перед эльфом. Спустив подобным образом пар, мы, не прекращая дежурно переругиваться, принялись споро готовить ужин, разбивать стоянку и заниматься прочими скучными, но совершенно необходимыми для нашего дальнейшего максимально комфортного существования. Наконец, я уютно устроилась возле весело потрескивающего костра с чашкой ароматного чая. Слабый свет луны и отблески ночного костра поистине творили странные вещи, делая Леона то похожим на вампира, и это блондина-то, то, наоборот, прекрасного принца из тех же эльфийских романов. Подозреваю, что и я тоже выглядела не лучшим образом, вот только при всем желании не тянула на принцессу- верную спутницу принца с тех же страниц, а походила, да, по сути, и являлась, богомерзкой ведьмой, прославившейся уже почти на всю человеческую страну и, по крайней мере, на одну из сопредельных государств.

— Может, байки потравим? — Прервал затянувшееся молчание эльф. — Вот я знаю одну замечательную историю…

Я скептически промолчала. Не обнаружив ни поддержки, ни явного противления, ратник выбрал тактику: «Не-обращай-внимания-на-собеседника-он-не-в-духе!» и продолжил, как ни в чем ни бывало: «Заходит как-то посол от вампиров, очень надо признать, симпатичная посол, в отведенную для нее комнату после банкета. Сразу же начинает раздеваться, встает перед зеркалом, разглядывая, не слишком ли много она съела за обедом. Как вдруг, с ужасом, замечает у себя за окном мага-высотника, проводящего монтажные работы снаружи дворца, с немалым удивлением и удовольствием, изучающего вампирку. А она от растерянности не знает что сделать: то ли заорать, то ли расческой в него запустить, то ли вообще одеться. А он ей говорит:- Что вылупилась, магов высотников никогда не видела?»

Леон эффектно замер, наслаждаясь реакцией, которой, впрочем не последовала. Не дождавшись ничего осмысленного, он обиженно спросил:

— Ну, что тебе не нравится в моих историях?

Я меланхолично пожала плечами, продолжая смотреть на огонь.

— Ну, хочешь, расскажу страшилку?

— Давай.

— В одной деревеньке маленький-маленкий мальчик увидел на стене отрубленную черную-черную руку, на которой была сделана татуировка: «Привет доблестным морякам балтийского флота от ваших коллег служащий Тихоокеанского флота. Вован». А надо сказать, что такая татуировка была только у одного человека в их деревне старенького дедушки мальчика, по слухам, впавшего в маразм, когда он делал эту татуировку. Но, что самое страшное, этот дедушка был вполне жив, и, судя по всему, умирать совсем не собирался…

— Да, да, да… Мы все знаем эту историю. Там дедушку утащили зеленые портянки, а татуировка была сделана злобными космическими пришельцами… — Прозвучало неестественно весело и странно знакомо в ночной тиши.

— Кто здесь? — Одновременно с Леоном и Стервецом воскликнули мы. А разговорчивый мужик продолжил говорить:

— Эти пришельцы еще похитили мальчика и долго ставили над ним богомерзкие опыты, пока тот не стал великим магом и не подсунул им в завтрак руку дедушки, отчего эти злобные пришельцы разом умерли от инфаркта миокарда.

Наконец из-за кустов показался и обладатель голоса: высокий, стройный, и почти невидимый в темноте. Он приблизился к костру.

— Зомби! Я убью его!

— Эй, эй. Я же его самолично вылечила. Между прочим, последнюю живую воду на него истратила! — Неся всю эту ахинею я, тем не менее, живенько вклинилась между отчаянно размахивающим мечом ратником и зомби. Однако уговорить Леона опустить страшное орудие истребления себе подобных, оказалось не так то просто. Но зомби не делал никаких попыток отклониться, защититься, убежать или помочь мне удерживать отчаянно бьющегося в моих объятиях эльфа. Вместо этого он комментировал происходящее на поляне:

— Ого, какие пылкие объятия, хотел бы я оказаться на месте эльфа.

Стервец молчал под кустом, усиленно давясь уворованной колбасой.

Но все же оружие было опущено и мы присели за костер мира, предварительно убедив ратника, что зомби почти совсем не опасен, и, странное дело, не пахнет.

— Вы тута, кажись, истории рассказывали? Я присоединюсь?

— Всегда пожалуйста. Чаю?

— Спасибо, Гредия! Нравишься ты мне с каждым днем все больше и больше.

Слава богам, что зомби отвел свой испытующий взгляд зеленых глаз, таких глубоких и совсем не подходящих зомби, и принялся рассказывать:

— Это произошло с одним моим другом. Он был магом великим магом!

— Все маги считают себя великими, до поры, пока не объявится другой, еще более великий… — Пробурчала себе под нос я. Слава богу, что зомби меня не услышал, продолжая свой рассказ.

— Правда он был немножко некромант, но совсем не считал себя пропащим человеком, ведь в душе у каждого живого существа, будь то эльф, гном, тролль, гоблин, или еще кто, смешивается и темное и светлое. Так сказать, противоборство мужского и женского начал. Этот же маг был сентиментален, добр, где-то глубоко в душе и очень хотел жениться.

— Прям как Рет. — Хихикнула я себе под нос.

— Так вот… Кстати, Гредия, не перебивай пожалуйста! Потерпев несколько раз поражения на любовном фронте, однажды он решил создать девушку при помощи магии, и воспитать себе из нее верную жену. Как ни странно, у него это получилось, она была прекрасна. И он, влюбленный болван, принялся учить ее колдовать, и говорил, что со временем из нее могла получиться очень сильная ведьма. Но…

…но однажды она полюбила другого, или разлюбила этого. Она заявила, что не хочет учиться магии, а хочет замуж, причем не за злобного колдуна, которому она обязано собственным рождением, а за простого воина, ждать его из походов, воспитывать его детей и стирать носки. И это притом, что в замке было полно прачек. О, неверная!!! — Всхлипнул зомби. Честно, говоря, я подумала, что у него от воспоминаний поехала крыша. Но он справился с собой и продолжил рассказ. — Она злобно рассмеялась, заколдовала мага, превратив его в камень на сто лет и улетела в трубу, как и положено отпетой мерзавке!

— Где-то я уже это слышала! А поцелуем этого мага не разбудили, раньше положенного срока?

— Я не верю в сказки. Раздраженно сказал ратник, рывком поднимаясь и начиная собирать лагерь. — Подъем, рассвет близко, нас ждет граница и великие дела!

С каждым шагом становилось все теплее и теплее, мы торопливо начали разоблачаться и вступили в туман гарнизона с охапками одежды под мышками. Зомби, не издавая слов прощания утек куда-то по дороге, я даже не заметила куда, а ратник, судя по всему, был данному обстоятельству только рад. Впрочем, исчезновение нашего случайного попутчика я заметила как бы мимоходом, не став зацикливать на этом своего внимания. Да и потом некоторое время не до этого мне было…

Первыми, кого мы увидели на границе, оказались не Марья с Даленом, не Харуна, а рядовые стражники, которые при виде нашей живописной парочки сдержанно похихикивали в кулаки, а за нашими спинами смеялись в полный голос. Сначала я не придала этому значения, отнеся происходящее за счет живописной улыбки Стервеца, чьи саблезубые клычки придавали ему скорее комичный, нежели устрашающий вид. Или же в целом нашим живописным фигурам, еще бы, навряд ли наследница Залерского престола могла себе позволить заявиться в долину на ослике повышенной говорливости с обаятельной улыбкой, а вот ее сестра себе такое позволяла, да и вообще периодически такие штуки откалывала, что обо мне уже, наверное, не один анекдот был сложен. Однако, реальность превзошла все мои, даже самые скромные чаяния.

Для начала мы за каким-то надом решили навестить Лоттов. Во-первых они живут у границы, а до замка еще ехать и ехать, во-вторых, не мешало бы пообедать, да и вообще, друзей принято навещать. Даже если эти друзья сильно против…

Едва я позвонила в вычурный колокольчик, небрежно прибитый к двери тысячника, как на нас вылилось добрых полведра ледяной воды. Причем ратник успел отскочить, а я смыла дорожную пыль одним махом. Чтоб я еще хоть раз о холодном душе помечтала! После чего прилетело несколько тарелок и кастрюль, а половник таки угодил в середину Леоновского лба. Впрочем, все равно почти весь огонь я приняла на себя. Когда я почти стянула с головы кастрюлю и уже принялась отряхивать рубаху от остатков борща, как на меня налетела растрепанная Машка, которая с кулаками бросилась объяснять мне степень ее неприязни ко мне:

— Ведьма, ведьма, проклятая. О, Пресветлые Боги, за что вы наградили меня этим недоразумением? А? Что я вам сделала? — Патетически вопрошала Марья, потрясая перед моим носом кулаками. — Что ты с моим мужем сделала? Третий день в мою сторону и не смотрит, на работу не ходит. Стражи совсем распоясались, а он лишь сидит в углу и дрожит.

Весь этот монолог изредка прерывали странные всхлипывающие звуки из глубины дома. Правда через некоторое время хозяйка взяла себя в руки и буквально втолкнула в дом со словами:

— Полюбуйся на дело своих грязных рук, сама натворила, сама теперь и исправляй!

Не дав мне не только помыться и переодеться, но даже отскрести борщ с шевелюры, она более внятно поведала причину своего негодования. И она оказалась довольно прозаичной. Это были скелеты, которые, если вы помните, я разложила в непристойных позах в прошлое мое посещение Залерской тюрьмы. А в том, что я туда опять, причем в самом скором времени попаду, Марья нисколько не сомневалась, о чем и не замедлила мне поведать не стесняясь в выражениях. С этого самого посещения, я не виделась с Харуной полгода, переключив свое внимание на преподов, лишь получала от нее открытки и поздравления. А несколько дней назад им что-то понадобилось в этой всеми забытой комнате, и Дален не нашел причины, по которой ему не следовало бы туда идти.

— Представляешь, он вошел, а на него со всех сторон бросились приведения. Только он закончил от них отмахиваться своим мечом, исполосовав весь воздух, как он увидел… увидел… да мы с ним дома такого не выделываем, что он там увидел…

— М-м? Какая именно композиция вызвала столь странную реакцию?

— Странную? Три скелета в столь неприличной позе это нормально? Да что ты себе позволяешь?

— Третья? — Я расхохоталась. Машка очень сильно разозлилась, теперь мне показалось, что до этого она просто была слегка недовольна.

— Ты, ты… — Ее обличительно настроенный палец дрожал в сантиметре от моего носа. — Да, чтоб ты загнулась от своего проклятья недоделанного!

В это время дверь немного приоткрылась, ровно на ширину боязливо высунутого наружу носа Далена, милостиво выставленного нам на обозрение.

— А-а-а… Это же Гробовских! — И дверь поспешно захлопнулась.

— Вот, полюбуйся, до чего ты нормального мужика довела! — Вновь запричитала Машка. Я скептически хмыкнула: чтобы жениться на ком-то из нашей троицы надо быть очень ненормальным.

— Эта кого угодно доведет! — Авторитетно подтвердил ратник, невозмутимой тенью стоявший за моим плечом.

— Да, ладно вам психовать, бокал вина, лавровый лист, и кошачья слюна, и твой мужик будет как новенький. Дашь ему яблочка пожевать потом, потом горячие поцелуи и все как рукой снимет…

Гораздо труднее оказалось заставить Далена выпить это… Несло от бокала не то чтобы помоями, но где-то очень близко к тому. Но мы сделали это! Результат превзошел не только скептические Машкины, но и, что скрывать, мои ожидания. Машка радостно пританцовывала, хихикала и всячески старалась нас выпроводить.

— Идите, идите! Харуна вас ждет не дождется! Только будьте осторожными, не все такие терпеливые, как я.

Озадаченные мы тронулись в путь. Вот что называется, покушали, отдохнули, помылись с дороги… Я рассеянно почесала шевелюру, намертво увязнув в первой же прядке, в которою невесть каким образом запуталась капуста… Не смотря на кажущуюся теплую погоду в мокром костюме было весьма прохладно. Тем не менее, дорога до замка показалась удивительно короткой.

Эльфийский замок не просто впечатлял, он завораживал, подобно огромному каменному цветку, возвышался над нами, давая в полной мере насладиться вычурными башенками, тонкими карнизами, невесомыми мостиками, перекинутыми между башенками. С первого взгляда казалось, что это сплошной монолитный камень, но вот последний шаг сделан, и трещины появляются перед изумленным взором посетителя, образуя прекрасный, ни с чем не сравнимый узор. Казалось, замок парил над нами, и вместе с тем, он был несомненно реален и надежен. Вот она пресловутая эльфийская работа, заставляющая на время забыть о насущных проблемах и предаться созерцанию прекрасного. Впрочем, многие эльфы занимались созерцанием всю жизнь, отказавшись от создания этого самого прекрасного. Как обычно насладиться в полной мере причудливой архитектурой мне было не суждено. Почти сразу же я погрузилась в проблемы.

…

— Ведьма, ведьма, проклятая. О, Пресветлые Боги, за что вы наградили меня этим недоразумением? А? Что я вам сделала? — Патетически вопрошала Харуна, задирая руки к небесам, где предположительно, эти самые Боги должны были обитать.

— Ты повторяешься! Это Марья уже говорила! И руки тоже заламывала!

Ратник благоразумно спрятался, еще до моего триумфального появления на пороге Зала Заседаний. Когда я, привычным пинком ноги распахнула двери в Зал, благообразного вида старцы вначале остолбенели. Потом некоторые из них, те, что помоложе, позволили себе недостойные Высшего Эльфийского Совета смешки. Потом сама Властительница, с явно уж неподобающим рыком подорвалась со своего серебряного трона, и, прихватив хрустальную вазу с пола со всей своей нечеловеческой силой, запустила в полет, который прервался, после столкновения с непреодолимым препятствием в виде моего лба.

— Харуна? Ты сбрендила? — Удивленно стряхнула я осколки и лавровый лист. Теперь уже почти весь Совет сдержанно похихикивал в кулаки.

Вместо ответа сестра издала еще один горловой звук и принялась отправлять в полет уже совсем неподобающие вещи. Советники, проявив недостижимую для своих более чем преклонных лет прыть, расползлись по углам, а некоторые, особенно шустрые, даже умудрились сигануть в окна, оставив менее расторопных коллег прикидываться реквизитом возле стен. Практически весь огонь я была вынуждена принять на себя. Правда пара осколков все же завершили свою траекторию в различных частях тел престарелых эльфов. Но, когда Харуна отправила в полет свой трон, весивший как парочка молодых средней упитанности драконов, я торопливо поставила защитный контур, а после щелчком пальцев обездвижила ненормальную повелительницу.

— Да ты, ты… — Вопила наследница и повелительница Залерска.

— Прошу простить Властительницу! — Согнулся в поклоне пожилой эльф. Судя по его камзолу занимал этот учтивый господин не последнее место в Совете. Правда Харуна не считала нужным посвящать меня в дела управления государством и вопросы международной политики. И я до недавнего времени и не стремилась. Однако со времени моего поступления в Школу прошло почти полгода и до меня с опозданием, но все же стало доходить, что мир это не избушка на отшибе деревни и пара верст вокруг, а сложные взаимоотношения нескольких разумных рас, которые имели друг к другу целый ворох взаимных претензий. Впрочем пока что влезать с ногами в этот клубок шевелящихся змей у меня не было желания. Впрочем я, находясь на предпоследнем курсе обучения, до сих пор не представляла чем же я буду заниматься по окончанию Школы. Может быть и тем чего я страшусь больше всего- международной политикой.

— Простите?

— Таланталасс-эль. Министр внутренних церемоний при приеме посольств.

— Вы не могли бы мне объяснить причину помешательства Харуны? Как давно это произошло?

— Я постараюсь объяснить вам причину столь яростного негодования Повелительницы. Дело в том, что на нее упала кошка.

Я остолбенела. Моему изумлению не было предела. Мало ли на кого падала кошка, вот на меня Барсучиха прыгала раз пятнадцать с самыми злостными намерениями, да пару раз просто по ошибке. Вытянуть из счастливо похихикивающих и ужасно старающихся сохранить серьезный вид эльфов всю правду о происходящем оказалось не так-то просто. Пока Харуна изливала громы и молнии в словесном виде, скованная моим заклинанием, эльфы, прикидывающиеся безмолвными статуями возле стен степенно вернулись в свои кресла, покинутые столь недостойным для высокорожденных образом, а выпрыгнувшие в окна, как ни в чем ни бывало вернулись через высокие створчатые двери, словно это было для них в порядке вещей.

Причина негодования эльфийки была вполне понятна и объяснима, правда не теми неподобающими словами, к которым она перешла, исчерпав все доступные для нее выражения на человеческом…

Во дворце шел прием посланников королевского дома Волении, Харуна стояла на ступеньках, собираясь сделать последний шаг в зал, как…

— Эта твоя поганая кошка свалилась мне как снег на голову! Посреди приема! Да мне одну прическу делали два часа. И за какую-то секунду мне ее «украсила» твоя вонючая, облезлая кошка!

— Она не вонючая! — Вступилась я за любимицу, и выслушала пару куда менее лестных эпитетов в ее и свой адрес.

— Но это еще не все!

— Следом упал кто-то еще? — Невинным голосом спросила я, стараясь не расхохотаться, представив себе гордую красавицу эльфу с лохматой кошкой на голове.

— Она поползла вниз, вместе с прической, вернее ее остатками. И уцепилась своими мерзкими когтями за мое платье, а оно и так держалось на двух шнурках. Я, понятное дело, постаралась ее поймать.

— Но, поймав кошку, Властительница потеряла платье, оставшись в туфлях и очень скромном нижнем белье. — Закончил за Харуну эльф.

— А когда я попыталась спасти ситуацию, объяснив послам, что это должно быть моя сводная сестра из Университета мне подобным образом пыталась что-то сообщить, я достала из ее ошейника это! — Поскольку Харуна не могла двигаться самостоятельно, мне пришлось протянуть руку дабы ознакомиться с кривыми каракулями Леона. На клочке бумаги было накарябано следующее: «Мы уже идем:))»

— Надобно признать, наше сообщение произвело фурор! — Соизволил появиться ратник.

Даже не знаю, что его спасло. По моему щелчку пальцев к Харуне вернулись способности двигаться, которыми она не замедлила воспользоваться. Все же не зря Леон преподавал ратное дело. Он успел убежать, и заперев дверь в туалет пригрозил, что не отопрет сие необходимое заведение, если Повелительница не сменит гнев на милость…

— А что с кошкой стало? — Тихонько спросила я советника.

— Да ничего, спрыгнула на остатки платья, да убежала по своим кошачьим делам. На кухне, наверное. Ее никто пальцем тронуть не осмелился.

…

Кошку я нашла в капусте. По-моему, общаться со мной вредно для психики окружающих. Чтобы приличная кошка улеглась спать на пироге с капустой, предварительно объев корочку по краю, разворошив капусту и улегшись точно в центр всего этого безобразия. Но вот она, посапывает своим чутким сухим носом.

— Госпожа! Осторожнее!

Ко мне кинулся мальчишка-эль, испачканный в муке. Не давая мне подхватить на руки свою любимицу, он прижал к груди весь поднос с развороченным пирогом и кошкой. Оригинальное блюдо, надо признать, подкину идейку для нашей столовой.

— А что случилось?

— Она же ждет потомство, нельзя волновать ее.

— А что, эта волосатая поганка, какая-то важная шишка?

— Что вы, это же кошка самой сестры Повелительницы. А сестра- страшная ведьма. Приедет, не найдет кошки, всех в лягушек превратит!!!

— Какой ужас. — Задумчиво произнесла я, — А давай, я сама ей передам кошку?

Так я стала счастливой обладательницей облюбованного кошкой подноса. Проходя по галереям замка, неся на вытянутых руках это экзотическое блюдо, я ловила на себе заинтересованные взгляды, но спрашивать что это, высокорожденные не осмеливались. Во-первых, сие недостойно истинных эльфов, а во-вторых, сестра у Харуны бешенная, а психов нельзя волновать. К тому же, говорят, от перемены климата психоз может обостриться. Впрочем все эти психологические выкладки не мешали эльфам переговариваться за моей спиной.

— Беспокоится.

— Утопить решила, чтоб с сестрой не ссорила…

— Нет, они рожать пошли…

И многие другие предположения мне еще пришлось выслушать, прежде чем я облегченно захлопнула двери купален перед носом любопытствующих, отсекая домыслы о дальнейшей судьбе причины дипломатического конфликта…

— Точно топить собралась… — И эти придурки, с воплями принялись ломиться в двери. — Госпожа, пожалейте, не губите молодую мать!!! Мы уже всех ее котят распределили!

Пришлось отворить:

— Ребята, вы только не волнуйтесь. Дайте зверьку поспать спокойно, и она пить хочет!

— Так вы ее в купальни напиться принесли? — Ошарашено спросил один из лучезарных.

— Конечно! — Опять захлопнула дверь перед их носами. Оставив в полном недоумении, и подтвердив репутацию ненормальной. Боги, что же я делать буду после получения Диплома? Как жить?..

— Пить так пить, сказал котенок, когда его несли топить! — Задумчиво сказала я подносу с кошкой. Та счастливо потянулась, выпихивая мохнатым задом шмат капусты на пол. — И что мне с тобой делать? О злостная причина дипломатического провала лучезарных… И когда это ты приняла столь судьбоносное решение становиться матерью? Ты очумела, зверюшка?

Не отвечая на мои провокационные вопросы зверюшка соизволила сползти с подноса и наклонившись к ванне нахально похлебала воды. После чего вернулась обратно на поднос.

— Да, тебе здесь, что, медом намазано? — Завопила я, отламывая кусок себе. Засунув отвоеванный трофей в рот, я торопливо, пока вода не остыла, принялась раздеваться.

— Простите, Гробовских! — Из-за ширмы высунулось вытянутое, украшенное фингалом под глазом лицо ратника.

— Вам здесь проходной двор? — Раздраженно зарычала я, швыряя в надоевшего препода скомканными штанами.

— Нет, просто туалет соединен только с купальнями, а Владычица отказывается сменить гнев на милость.

— А я здесь при чем? И вообще ты не мог показаться раньше, до того, как я разделась? — Поскольку то, что на мне осталось не могло уже ничего скрывать, я решила довершить начатое и плюхнулась в воду. И вообще, лучшая защита- это нападение.

— Интересно же. Говорят у ведьм есть хвостик… Ой, еда! — Радостно протянувший руку за пирогом ратник по ней же и получил растопыренной когтистой лапой. Барсучиха не собиралась делиться. По крайней мере с несимпатичными ей людьми и эльфами. Я подплыла к краю ванны и отломила себе кусочек, который кошка проводила ревнивым взглядом, но препятствовать расхищению не стала.

— У меня нет хвоста, кроме одного надоедливого эльфа, который таскается за мной из Залерска в Универ и обратно! — нахально облизав пальцы я помахала ими перед носом обиженного эльфа. Тот предпринял еще одну попытку пообедать за кошачий счет.

— Ой, джанг. Ну заставь свою кошку поделиться! Тебе жалко что ли? — Обиженно протянул этот наглый хлыщ.

— Фиг тебе. Тебе надо, ты и озаботься добычей еды. Это истинно мужская обязанность.

— Ведьма! — Обиженно отвернулся ратник. Я отколупнула еще кусочек. М-м-м… Блаженство. Он обиженно пожал плечами, не поворачиваясь, хотя наверняка подсматривал. Вот и отлично. Наконец-то я спокойно приму ванну…

…

— Харуна, ты уже успокоилась? — На всякий случай спряталась за спину подсвечивающего себе фонарем эльфа. Но Повелительница, судя по всему уже немного успокоилась и бросаться тяжелыми предметами перестала.

— Гробовских, ты не выносима! — Устало откликнулась сестра.

— Меня уже вынесли? Закопали? — Попыталась невинно пошутить я.

— Оставь свои дурацкие шуточки для преподов. У них работа такая, за нее деньги платят.

— Да разве ж это деньги? — Горестно возопил ратник за моей спиной, за которую как-то незаметно задвинулся в начале нашего разговора.

— А ты вообще молчи. Размазня! Я разрываю помолвку!

— Харуна?

— Харуна?

— Что?

— Вы помолвлены? Ты, бесстыжая, хладнокровная стерва отправила собственного жениха следить за своей же сестрой? Ну ты и… — Я с трудом сдержалась чтобы не запустить в сестру чем-нибудь тяжелым.

— Не тебе судить о причине моих поступков. Я сделала тебя тем, кем ты сейчас являешься!

— А тебя об этом просили? — Честное слово я начала задыхаться от обиды. Чтобы отдав подарок, тебе еще и счет за него предъявили…

— Что? Я исполнила твою мечту. Ты поступила в Университет. А теперь ты еще и чем-то недовольна? — Харуна презрительно отхлебнула из бокала, покачала рубиновой жидкостью в сосуде, полюбовалась бликами…

— Для начала ты лишила меня всего. Всего, чего я добилась своим собственным трудом. Потом подсунула ничто в красивой упаковке, и требуешь за это благодарности? — Я едва присев на соседний с Повелительницей стул, поспешно с него вскочила. — Знаешь, что Владычица? Мне не нужны твои подачки, я подаю документы на отчисление из Университета. Жила я без бумажки, и дальше проживу. Не нужны мне ни балы, ни деньги, ни выход в светские общества, да вы и сами мне не нужны, высокорожденные.

Гордо развернулась и ушла из зала. Правда мой выход немного подпортила необходимость наклоняться за слегка потолстевшей кошкой. И что же мне теперь делать?..

— Простите, Гредия, вы позволите мне так вас называть? Или, быть может вы предпочитаете иные формы обращения?

— Да, нет обращайтесь. Только, простите, я опять забыла ваше имя. — Равнодушно ответила я советнику, которого давеча видела в зале заседаний.

— Таланталасс-эль. Это обычная приставка, обозначающая мою принадлежности к высокорожденным. — Изящно поклонился эльф.

— А если эльф не высокорожденный? — Невольно заинтересовалась проблематикой поднятой темы я.

— Эльф не может быть не высокорожденным или, в крайнем случае, лучезарным. Ибо мы происходим от самой древнейшей расы. Старее нас только драконы. Впрочем я ни одного из них пока не встречал. Возможно, это всего лишь мифы.

— Да? Так, простите, вы нарушили мои печальные размышления, дабы покопаться в преданьях старины глубокой?

— Нет, что вы! Разве бы я осмелился?

— Кто вас знает? Перворожденные… — Горько произнесла я, покрепче сжимая кошку в объятиях.

— Гредия, какое у вас сложное имя. Его невозможно сократить и сделать мягким, и ласковым. Ох и намучается тот, кто подарит вам свое сердце… — Мягко произнес советник.

— Надеюсь, со мной этого несчастья не произойдет. — Ответила я. Да, действительно, кто может на меня позариться?

— Пути Провидения неисповедимы. Могу сделать вам небольшое предсказание, Гредия. Да не мучайте вы животное! — Смешал обращение эльф.

— Что? — Я растерянно перехватила кошку поудобнее. Судя по ее довольной морде, нахождение на моих руках ей никоим образом не мешало, и тем более, меньше всего она походила на замученную.

— Я хочу сделать вам предсказание! — Совладал со сложными чувствами высокорожденный с прогрессирующей манией величия.

— Ой, спасибо, не надо…

— И все же. Ваша судьба вас удивит, но спорить с судьбой бесполезно. Все в этом мире предопределено, и все будет так как должно идти. Я бы посоветовал вам оставить кошку здесь. Мне кажется, она уже прижилась, да и котят ее, судя по всему, распределили еще до их рождения.

— А я? Меня вы спросили?

— Вы вольны в своем выборе. Но снять ваше проклятие здесь невозможно. Вы сами это все прекрасно понимаете. Можете искать хозяина проклятья, но не факт, что он согласится вам помочь.

— Если это Рет, то с удовольствием добавит. — Горько произнесла я, опуская кошку на пол. Та потерлась о мою штанину и, задравши хвост, отправилась в район кухни. Что ж, здесь ей действительно будет лучше.

— Вам предстоит путь на восток. Возможно, тамошние маги смогут совладать с вашими проблемами, а если нет, так, может быть, вы сами найдете выход из сложившейся ситуации. А еще там вам предстоит встретить свою судьбу… — Загадочно улыбнулся эльф, растворяясь в тени.

— Стойте, погодите. А куда, на восток?

— На Острова… — Шепнула темнота.

Понятно, что ничего не понятно. Я задумчиво присела на подоконник. Хорошие у них в замке подоконники, широкие, мраморные. Сидеть на них одно удовольствие, особенно как сейчас, открыв окно, когда вечерний сумрак нежно проводит своими прохладными прядями по лицу. Думается в таких условиях просто замечательно. Или, даже не думается, а скорее придумывается и мечтается, что еще вернее. Историк нам рассказывал, что на заре времен, когда еще не было людей но уже были перворожденные и драконы, один дракон полюбил прекрасную эльфийку. Он был готов на все, ради только одного ее волшебного взмаха ресниц. Но, увы, она была холодна к несчастному влюбленному. И, когда, дракон не выдержав холодности любимой, бросился к ее ногам, обещая достать луну с неба, выполнить все ее желания, даже такие, о которых она сама не подозревает, красавица поставила ему условие. Выполнить это условие дракон был не в состоянии, ибо выполнение сделало бы невозможной жизнь для всех, включая дракона и его возлюбленную.

Еще когда Магистр рассказывал нам эту легенду, я подумала что дракона, судя по всему, просто вежливо послали, и вообще союз дракона и эльфы анатомически невозможен. Хотя, если чисто платонически… Почему бы и нет?

И, вот получив отставку, дракон сел на краю земли, свесил в пропасть, за которой была лишь Вселенная, хвост и залился горючими слезами. И плакал он так жалобно, что растрогал он сердца богов, и создали они чудесные острова, и продлили край Вселенной…

Здесь я, правда, не очень поняла, чем острова могли помочь несчастному дракону. Но кто ж поймет этих богов?..

И создали боги людей, видимо, чтоб дракон, глядя на еще более убогих и несчастных существ, чем он, забыл о собственных горестях. И приплыли эти люди на острова и поселились на них, а дракон долго страдал на этой скале, глядя вниз. А потом состарился и умер. Но те люди, что жили на островах почитали дракона-создателя, жили замкнутыми общинами и внешность их потому не претерпела изменений, да и магия их была ближе к первобытной. А вот люди на материке жили ближе к эльфам и понемногу перенимали и внешность, и язык, и традиции, и магию. А после появились другие расы.

Но это только легенда. «Ну, и засранка эта эльфа!»- Злобно подумала я. Не могла она ему отставку дать поближе. Мне теперь через всю землю тащиться. А если отвлечься от легенды, то что я знаю об Островах? Они где-то далеко на востоке, надо пересечь сушу, а потом и море. Интересно, как? Они существуют. Это факт. Причем не только в легенде. Это радует.

И я вляпалась. Это тоже факт.

Первым моим побуждением было вскочить на коня и уехать из этого такого двуличного места. Но потом я задумалась. На ночь глядя, да я даже до границы добраться не успею, как придется разбивать стоянку на ночь. Конечно, можно скакать всю ночь, но тут я вспомнила, что вообще-то вместо коня у меня саблезубый мракобес, в данный момент уютно устроившийся на кухне и, на пару с кошкой, уничтожая продовольственные запасы. Не думаю, что он будет рад длинной прогулке под звездами. Напротив, скорее всего вытаскивать его из дворца придется с боем.

Пришлось вернуться в отведенную для меня комнату и пообещать себе, что с первыми лучами солнца я покину это негостеприимное строение. Впрочем, когда это я действовала по задуманному плану?..

…

Мне приснился ужасный сон…

Я поднимаюсь по ступеням древнего восточного храма, ступени высокие их много, путь мой лежит наверх. Я иду. На мне длинное сари, грубого полотна, эта холстина невесть сколько раз обернута вокруг моего тела. Жутко неудобно. Путается в ногах.

— Мрак, как они в нем ходят? — Ругаюсь себе под нос. Поднимаю голову, ступени закончились, я перед высокой створчатой дверью.

— Ни пуха, ни пера. — Шепчет кто-то мне во след.

— К лешему и иже с ним… — Привычно огрызаюсь. Толкаю дверь и делаю шаг в темноту. Створки с пугающим скрипом захлопываются за моей спиной. Я остаюсь в полумраке храма. Иду по плохо освещенному залу, среди скульптур каких-то божеств, сидящих в неудобных позах. Выхожу в полосу света. Там стоит несколько столов, как в Университете, за преподавательским сидит историк. И, с ехидной ухмылочкой, спрашивает у нервно трясущейся, в нелепом сари, меня:

— Что, на экзамен пришла?

Я киваю.

— Ну, тогда выбирай билет.

Я подхожу к столу, чувствуя подвох. Впрочем, Магистр без подвоха не может. И точно, все билеты лежат вопросами кверху. Я медлю.

— Ну?

— Так нечестно, пусть будет этот. — Беру первый попавшийся, наугад. Это не тринадцатый, а двадцать третий. Вчитываюсь в вопросы: «Теория трех представительств Дзянь Дзэминя». Дальше я не стала читать. Готовься, не готовься, но я не знаю, о чем писал этот весьма уважаемый человек. И вообще не помню его в курсе истории магии.

— Не знаешь? — Сочувственно тянет преподаватель. — Ну, возьми другой. Какой тебе дать?

— Т-тринадцатый… — Понимаю, что я влипаю. И, похоже, в неприятности.

— На. — Беру билет. Вчитываюсь. «Влияние реформ Чан Кайши на политику Срединного государства в периоды с … по…» Точно. Влипла. В упор не помню никакого Чана, тем более Кайши, и государства такого не существует. Может это у гномов? Но какие у них могут быть реформы? Более консервативное общество трудно и представить. А между тем я уже сижу перед преподавателем. Не помню, когда только успела. Вот только сказать мне ему нечего, я ничего подобного не учила.

Видимо он все понимает по моим пустым глазам. Потому как встает, обходит стол и встав за моей спиной, наклоняется к моему уху и злорадно произносит:

— Не знаешь? Не учила? Двоечница!!!

— Нет!!! — Я подскакиваю на кровати…

Ужас какой! Мне таких красочных кошмаров не снилось даже в период сессии. Я устало откинулась на подушку. Ночь и не думала кончаться, но погружаться вновь в сон мне было страшно, вдруг еще какая гадость приснится…

Понятное дело, я проспала, когда я соизволила открыть глаза, солнце уже давно залило светом комнату, а в ногах дрыхла упитанная кошка.

Отъезд мой тоже сопровождался различного рода спецэффектами. Проводить меня сестра выйти не соизволила. Понятное дело, она считала себя правой, и не принимала моих обид. Кошка, убедившись, что я проснулась и в ее охране более не нуждаюсь, сладко потянулась и убежала по своим кошачьим делам. Эльфы занимались своими делами, делая вид, что им нет дела до моей ссоры с Харуной. Правда мне кажется, что многие были либо не в курсе происходящего, либо достигли такого уровня самосозерцания, что им просто было неинтересно все мирское. Поэтому величественный замок я покинула без проблем. Проблемы возникли с вытаскиванием с кухни моего передвижного средства. Ослистый мракобес наотрез отказывался покидать теплое местечко, а все работники кухни, как один, только что не становясь на колени, умоляли его забрать.

— Нет, нет, нет! — Кричал Стервец неподдельно скорбным голосом. — Изверги! Садюги! Эксплуататоры!

Я спокойно смотрела как он тычет в мою сторону копытом, второй лапой нежно прижимая к груди кусок жареной индюшки.

— Стервец, не вынуждай меня…

— Но… но… а как же завтрак и все такое?

— Завтрак???!!! — Я оглядела разбросанные по полу остатки еды, пустые банки из-под варенья, крошки печенья на мохнатой шкуре мракобеса и наконец несчастных поваров, пытающихся под шумиху спрятать остатки былой роскоши.

— Эй! Эй! — Отвлекся от меня Стервец- Куда говядину понесли? Я спрашиваю, КУДА понесли говядину? Немедленно положите на место! Ничего нельзя без присмотру оставить, честное слово. Того и гляди сопрут. И… и вообще, дайте ее сюда!

— Стервец! Хватит! Мы должны ехать. И, кстати, я твоя хозяйка, и ты должен меня слушаться!

— Я же говорю: эксплуататор. — Доверительно поведал он запуганным поварам, кивая в мою сторону, но таки нехотя поднялся с места и двинулся к большому мешку (видимо из-под картошки), валявшемуся в углу кухни. Я недоуменно следила за мракобесом.

— Что?! — Возмутился он, заметив мой неподдельно изумленный взгляд, — что ты так на меня зыркаешь? Ты же не хочешь, чтобы мы отправлялись в путь без продовольствия!

— Я уже вообще не уверена, что хочу отправляться в путь, тем более с таким сомнительным попутчиком!

— Ну и отлично, — Заявил мракобес, вольготно растягиваясь возле мешка, послужившего причиной спора, — Езжай без меня!

— Что? Зверек, а ты не оборзел? Быстренько оторвал свой потолстевший зад от пола и снарядился в дальнюю дорогу! А не то…

— Эй, эй… Полегче… Скажи, Гредия, — Начал он проникновенным голосом, — ты же ведь принимала сегодня снадобье из бутылочки? Да?

— Нет! — Рявкнула я. — И я готова на любые зверства!

Сборы были закончены в рекордно короткие сроки, уже через три взмаха моих ресниц запуганные повара сами подняли злополучный мешок и водрузили его на спину ослику, копытца которого забавно разъехались, но после сложного волевого усилия пригнулись к земле и выразили готовность к длительной эксплуатации.

— Подарок от заведения! — Криво улыбаясь пояснил повар, навьючивая на маленького нахала еще один мешок.

— Удачи вам, госпожа! Да пребудут с вами боги! — Провожал нас нестройный хор голосов.

Путь лежал на восток…

Эпилог. Портрет.

Художника обидеть может каждый.

Но не каждый может избежать его мести…

Пикассо

Голова была немного опущена вперед, челка падала на лицо, размывая очертания. Но взгляд из-под чуть насупленных бровей все равно заставил мои колени пару раз явственно встретиться друг с другом и с боковыми стенками кафедры, за которой в данный момент я стоял. Мысль, еще недавно назойливо вертевшаяся в голове, позорно сбежала, оставив после себя звенящую пустоту. Я откашлялся и посмотрел в конспект лекций. О чем я тут только что говорил? Мысль так и не появилась. Я еще раз откашлялся. Пустота… И зачем я только поднял глаза от потемневшего свитка?!. «Да, потому и поднял»- ответил я сам себе, — «что почувствовал посторонний взгляд на своей непримечательной фигуре».

Адептка, чей взгляд и не давал мне сосредоточиться, тоже напряженно застыла на второй парте, сжимая в побелевших пальцах карандаш. Со стороны мы, наверное, напоминали знаменитую картину прошлого столетия «Василиск, увидевший себя в зеркале».

— Э-э-э… на чем это я остановился? — Жалко проблеял я, все силы прилагались к усмирению непокорных коленок.

— На маге, пришедшем к вождю племени гатхи… Это в эпоху Сяу произошло… — Услужливо подсказала Прекрасная Мишель.

— Ах, да, конечно… — Ответил я и вновь замолчал.

Попробуем зайти с другой стороны. Я тоже уставился на вышеупомянутую адептку и задал ей какой-то дурацкий вопрос по теме лекции, с трудом, правда, припомнив ее фамилию и так и не вспомнив имя.

Взгляд не изменился. Вопрос повис в воздухе, и, когда тишина стала не просто звенеть, а бить набатом, твердо сжатые губы, наконец разлепились, и на дурацкий вопрос последовал не менее дурацкий ответ. Группа счастливо захихикала. Ну, все ясно, я здесь воспринимаюсь навроде ярмарочного потешника, а ведь это все мое стремление сделать лекции интересными для всех адептов. Но давненько меня не выставляли таким дураком…

Не знаю, показалось мне или нет, но в глубине черных глаз зажглись красные огоньки. Сейчас если еще и клыки полезут, то я первый с грозным воплем «Спасайся, кто может» в окно сигану. Может быть, кто-то и спасется.

Обруч, сжимающий грудную клетку в тиски, внезапно исчез, я счастливо отбросил со лба волосы и четкой скороговоркой продолжил лекцию. Взгляд, державший меня в напряжении последние десять минут переместился на парту. Зато с нервирующего меня места раздалось противное шорканье карандаша по бумаге. В надежде разрядить обстановку, я рассказал бородатую историю про старого мага и принцессу, которой пришло в голову учится магии… Честное слово, зря я это сделал. Скрип карандаша прекратился, зато вернулся взгляд, причем, по-моему, еще напряженнее. Я почувствовал себя раздетым до скелета, но адептка, видимо, не собиралась останавливаться на достигнутом, продолжая методично разбирать меня на атомы и молекулы…

От дальнейшей экзекуции меня спас звонок. Я так не радовался этим дивным звукам со времен школьной скамьи. Выскочив за дверь, я набрал приличное ускорение и, не чувствуя под собой ног, в считанные секунды долетел до кафедры, где наконец перевел дух, привалившись спиной к двери.

С той стороны осторожно поскреблись. Пришлось открыть. Вопль из меня почему-то не исторгнулся. С трудом подавив сиюминутный порыв тут же ее захлопнуть, я пригладил, вставшие было дыбом волосы, и взял у адептки курсовую. От названия научной работы мне захотелось завыть в голос и залезть под стол, а еще лучше в магический сейф декана факультета. На обложке значилось: «Использование пыток в системе дознания вампирьей общины, применительно к представителям разумных рас. Описания. Материалы. Методы». Торопливо приняв курсовую, я бросил ее на стол и поскорее запер дверь, но настырный взгляд, казалось проникал и сквозь толщу стали, обитой деревом веселенькой расцветки. Взгляд еще немного побуравил дверь и, наконец, удалился восвояси.

— Серега, твоя минералочка? — Заикаясь, спросил я.

Сегрей Упыренко, представитель теперь немногочисленной расы упырей, преподавал, магию востока, впрочем, надо бы отметить, что в данном предмете никто не разбирался, поскольку магию востока могли использовать только коренные жители Востока, а Упыренко наоборот происходил с Западной части континента. Но он не терялся, и проводя время в библиотеках находил теоретические раскладки древних восточных заклинаний, которыми потом грузил без зазрения совести бедных адептов. Он на мгновение оторвал взгляд от мятой и исчерканной курсовой работы симпатичной адептки, сидевшей рядом, и, незаметно от нее облизнулся, пройдясь взглядом по ее шее, кивнул:

— Попей, попей!.. — И вновь погрузился в пространственные дебри курсовой…

Мы с упырем неторопливо двигались к дорожной развилке, от которой можно было добраться до общежитий адептов, преподавательского корпуса, корчмы и парочки ничем не примечательных деревенек. Рядом с развилкой находилось небольшое поле, где можно было поймать университетскую лошадь, если получится, конечно. А также там находился небольшой сарайчик с метлами, ступами и мечами. Четко по расписанию здесь открывались телепорты. А простые адепты использовали развилку для свиданий и сборищ, с последующим совместным распитием горячительных напитков.

Когда до развилки оставалось менее десяти шагов, я заметил одинокую напряженную фигуру в черном. Она, не отрываясь, смотрела куда-то за наши спины, а может быть и просто на нас.

Приняв мое подавленное молчание за согласие с его мнением, упырь довершил мысль о роли русалок в экосистеме пресных водоемов, оседлал метлу, и, попрощавшись, бросил меня почти в чистом поле, где не было даже чахлого кустика, не говоря уж о кафедре или стальной двери, для защиты от этого взгляда…

Место встреч постепенно наполнялось адептами. Кто-то сразу же брал первую попавшуюся метлу и улетал, кто-то долго копался в куче мечей, кто-то искал и приманивал нужную лошадь, а мрачная адептка продолжала чего-то ждать, разглядывая горизонт за моей спиной.

Я ждал возможности открыть телепорт, адептка- моего инфаркта…

Наконец телепорт открылся, из него вывалилась слегка обугленная Прекрасная Мишель и пробежала мимо меня, звонко стуча каблучками, кажется не заметив. Освободившийся телепорт тут же заняла развеселая толпа студентов, в банных халатах и бутылками горячительных напитков. Я остался ждать следующего телепорта.

— Гробовских, нарисовала? — Высокомерно поинтересовалась Мишель у злобной адептки.

— У меня и имя есть…

— Да, ладно тебе… Ну, Гредия…

— Если честно, не очень получилось. Он сегодня вертелся, как таракан на сковороде. Может, заболел?!..

Мишель выхватила какой-то свиток и торопливо развернула.

— Да, не очень похоже…

— Я потом еще попробую, на следующей лекции.

— Ну, ладно… Пока.

— Пока…

Мишель пролетела мимо меня, опять не заметив, и чудом не затоптав, и исчезла во вновь открывшемся телепорте. Как бы мне не хотелось побыстрее убраться с этого места, ехать в одном телепорте с Прекрасной Мишель я все же не рискнул, и решил подождать следующего.

Мрачная адептка развернула свиток, посмотрела на него, потом на меня, отвернулась, и, со словами: «И правда, хреново!», выбросила его через плечо, запустив вслед маленькой шаровой молнией. После чего, оседлав растрепанную метлу, полетела в сторону общаг…

Я вовремя пригнулся, и шаровая молния просвистела над моей головой, оставив в воображении дымящуюся плешь, свиток же упал мне в руки…

Любопытство погубит мир!.. Я развернул.

Вопль, который так долго не мог у меня оформиться, длинной переливчатой руладой в среднечастотном звуковом диапазоне, вспугнул стаю ворон, и долго блуждал по округе…

Мой портрет снова взлетел в воздух, но теперь все же был настигнут и воспламенен моим метким пульсаром, который затем разлетелся на много более маленьких, сыпанувших в разные стороны… Где-то впереди один из них настиг растрепанную метлу. Я почувствовал себя отомщенным, когда подбитый летающий объект, стремительно понесся к земле, оглашая окрестности замысловатыми словами, мало похожими на молитвы и заклинания…