"Сочинитель" - читать интересную книгу автора (Роббинс Гарольд)

20

Все еще взбешенный, он вошел в свою квартиру, поднялся по лестнице на балкон и зашел в спальню. Он сорвал с себя пиджак, потом галстук и рубашку.

— Сука! — сказал он громко. — Паршивая, холодная, как ледышка, сука!

Зазвонил телефон. Из трубки послышался голос Лауры.

— Джо, — сказала она. — Я не хотела бы, чтобы вы сердились на меня.

— А как же, интересно, я должен себя чувствовать после того, как меня прогнали с членом наперевес? — проворчал он.

— Не говорите так, — сказала она. — Вы же сами знаете, что я вам ничего не обещала.

— И это “ничего” я от вас и получил, — ответил он.

— Вы ведете себя глупо, — сказала она. — Во-первых, вы женатый человек с ребенком. Во-вторых, у нас чисто деловые отношения, и если бы в моем агентстве когда-либо заподозрили, что этим дело не ограничивается, меня бы выставили, а это означало бы конец нашим надеждам.

Буквально мгновение он думал над ее словами.

— Может быть, вы и правы, но все равно это паршиво.

— Успокойтесь, — сказала она. — Я прочитаю новые страницы романа и позвоню вам послезавтра.

— О’кей, — ответил он. — По-видимому, у меня нет выбора. Придется играть по вашим правилам.

— Это звучит уже более разумно, — сказала она. — А теперь мне пора идти. До свидания.

— Хорошего полета, — пожелал ей он. — Счастливо.

Он продолжал смотреть на телефон. Его заводил один звук ее голоса.

— Проклятье! — сказал он, потом вышел на балкон и позвал: — Роза!

— Si, serior, — откликнулась она из гостиной.

— Могу я выпить кофе?

— Si, serior.

Он смотрел, как она шла на кухню. На ней было все то же тонкое хлопчатобумажное платье; из-под него просвечивали черные лифчик и трусики. “Интересно, понимает ли она, что когда двигается, то выглядит настоящей шлюхой”, — спросил он сам себя.

Джо вернулся в спальню, прошел в ванную, откинул крышку унитаза и расстегнул ширинку. Только закончив и повернувшись лицом к спальне, он осознал, что у него до сих пор наполовину стоит. Она стояла рядом с кроватью, наблюдая за ним, в руках у нее был поднос с кофе. Он почувствовал, как его член растет у него в руке, он не сделал ни движения, чтобы как-то спрятать это или закрыться.

— Поставить на тумбочку у кровати? — спросила она.

— Можешь оставить его там, — все еще стоя в ванной, ответил он.

— Si, serior, — она поставила чашку с кофе на тумбочку рядом с кроватью. — Что-нибудь еще, serior?

— Ничего не надо.

— Хотите высечь меня, serior? — не сводя с него взгляда, спросила она.

— Почему это я должен хотеть тебя высечь? — спросил он.

— Иногда мой папа делает это, когда у него вот так стоит, — ответила она.

— Я не твой папа, — сказал он.

— Но вы мужчина, — сказала она. — Вы провели четыре ночи без senora. Это должно быть mucho тяжело для вас, serior. Когда мой папа сечет меня, он кончает много раз и ему становится легче.

Он почувствовал, как его член обмяк. Возбуждение прошло.

— Извини, Роза, — устало сказал он. — Выйди отсюда, — он подождал, пока она ушла, потом растянулся на кровати.

Он смотрел вверх, на потолок, и злился на себя. Он не думал об этом, пока Кэти не позвонила ему насчет вечеринки у Эй Джей. Это был первый деловой звонок за четыре месяца.

Если бы не деньги, которые зарабатывала Мотти, им пришлось бы тратить его сбережения для того, чтобы прожить. У нее-то дела шли отлично. Сейчас она получала двадцать четыре тысячи в год, больше, чем он делал даже в самые лучшие для себя времена.

Он сел на кровати и отхлебнул кофе. Это была ее третья поездка в Нью-Йорк В первый раз она остановилась у его родителей, взяла с собой ребенка, последние два раза она жила в гостинице “Пенсильвания” объясняя это тем, что гостиница расположена в том же районе, что и магазины, где она должна делать закупки для фирмы. Но это еще не все. Мотти изменилась — она больше не была той девчонкой из магазина, которую он помнил. Казалось, она приняла какое-то решение. Ее тщательно сделанный макияж, ее прическа, одежда опережали последние фасоны. Но больше всего изменились ее глаза. Раньше они были открытыми и юными, а теперь в них появилось что-то скрытое и настороженное, как будто она жила в каком-то своем мире, куда ему вход был запрещен.

“Хотел бы я знать, — подумал он, — трахается ли она со своим боссом, мистером Марксом”. Конечно же, трахается. Ни одна женщина, как бы хорошо она ни работала, не будет получать деньги и повышение по службе другим путем. Даже то, как она трахается, изменилось — теперь Мотти делала это более изощренно, но больше замыкаясь в себе, чем раньше. Раньше она могла кончать по многу раз подряд — теперь один оргазм, и она останавливалась. Потом она сразу же бежала в ванную спринцеваться, чтобы его сперма случайно не проникла в нее глубже, чем нужно. Он действительно был дураком. Герою-любовнику наставил рога червяк с позолоченным членом. Он с размаху поставил чашку на блюдце, она опрокинулась, кофе потек по столу.

— Роза! — позвал он.

Она немедленно появилась в дверях, ее глаза выражали испуг.

— Si, senor.

Он указал на пролитый кофе.

— Вытри.

Она кивнула, вышла из спальни и через секунду вернулась с мокрой тряпкой в руках. Встав на колени рядом с ним, она принялась вытирать кофе. Продолжая стоять на коленях, она повернулась к нему лицом и сказала:

— Нет проблем.

Он выдернул ремень из своих брюк и позволил им упасть к его ногам, на пол.

— Их надо постирать На них кофейные пятна.

Она молча смотрела на его член и яички.

— На что ты уставилась? — рассерженно бросил он.

— Ты хочешь их потрогать, ведь так?

Все еще стоя на коленях, она не отвечала ни слова Он дал ей оплеуху.

— Черт тебя возьми! Ты хотела потрогать их!

Почти благоговейно она слегка коснулась пальцами его мошонки.

— Muy grandes cojones, — прошептала она, потом сжала в руке его член.

Он рывком поднял ее на ноги.

— Не так, — хрипло сказал он. — Раздевайся.

Молча, не глядя на него, она сняла с себя платье, расстегнула свой черный хлопчатобумажный лифчик и вместе с трусиками сбросила его на пол. Потом прикрыла руками лобок.

— Не трахаться, — прошептала она. — Я еще девочка.

— А, дерьмо! — его гнев внезапно утих. — Одевайся.

Он прошел мимо нее в ванную.

— Сейчас я приму душ, а потом уйду на некоторое время.

— Полностью готовые норковые жакеты за двести долларов, — сказал мистер Сэмюел. — Настоящая темная норка, самая модная.

— Ну и какой выигрыш мы получим? Не забывайте, наши магазины в Лос-Анджелесе, а не в Нью-Йорке, — ответила Мотти.

— Норковые жакеты на такой подкладке, — сказал он, — вы можете пустить в продажу по четыреста девяносто пять долларов, и их расхватают как горячие пирожки.

— Насчет цены мистер Сэмюел совершенно прав, миссис Краун, — заметил Маркс.

Мотти поглядела на него.

— Только не забывайте о том, мистер Маркс, что наши меховые салоны всегда приносили нам убытки. А пространство первого этажа слишком дорого, чтобы размещать там убыточные отделы.

— Это все из-за того, что ваши продавцы ничего не смыслят в мехах, — взорвался Сэмюел. — Хороший меховщик сделал бы там большие деньги.

— Не буду с вами спорить, мистер Сэмюел, — сказала Мотти. — Но нам приходится работать с теми людьми, которые у нас есть. Может быть, у вас найдется более приемлемое для нас предложение.

— Если вы хотите повысить класс ваших магазинов, — настаивал Сэмюел, — вам необходимо иметь престижный меховой салон.

Мотти взглянула на Маркса, потом на меховщика.

— А как насчет концессии? Вы говорите, что лучше справляетесь с этим делом, чем мы, и я охотно вам верю.

— Даже не знаю, — осторожно ответил Сэмюел. — Как раз сейчас мы собирались слегка сократить штаты. У нас уже есть концессия с “Хадсонз” в Детройте. Это зависит от того, о каких деньгах мы сейчас говорим.

— Я еще об этом не думала, — сказала Мотти и повернулась к Марксу. — А каково ваше мнение, мистер Маркс?

— Я тоже еще не думал об этом, — ответил он. — Во сколько нам обходится площадь первого этажа?

— Около девяноста тысяч в магазине на Беверли-Хиллз, — сказала она.

— А в остальных четырех магазинах?

— Около пятнадцати тысяч каждый. “Беверли-Хиллз” делает пятьдесят процентов всех наших продаж мехов, — ответила она.

— Это слишком дорого, — торопливо вставил Сэмюел. — Мне придется вывезти к вам товара на четверть миллиона долларов, чтобы создать объем торговли, который позволил бы нам обойтись без убытков.

— Мы-то теряем, если сделаем это, — сказал Маркс, — и в том случае, если мы этого не сделаем.

Сэмюел внимательно посмотрел на него.

— Вы это серьезно?

Маркс кивнул.

— Да, совершенно серьезно.

Теперь кивнул и Сэмюел.

— Тогда о’кей. Я сделаю вам предложение получше. Я даю вам пятьдесят тысяч за концессию и двадцать процентов от всех продаж, если вы согласитесь разделить с нами расходы на рекламу и возьмете на себя торговлю в кредит. Если мой расчет верен, мы сделаем хорошие деньги.

— А если он неверен? — спросил Маркс.

— Ну что ж, мы немного потеряем, — ответил Сэмюел. — Но вы говорили, что так и так несете убытки.

Маркс повернулся к Мотти.

— Что вы думаете?

Мотти посмотрела на Сэмюела.

— Я верю в мистера Сэмюела. Он знает, что делает.

— Спасибо, миссис Краун, — сказал Сэмюел. — А что вы скажете, Джералд?

— Мы сделаем это, — ответил Маркс, протягивая ему руку.

Сэмюел пожал его руку.

— Я приеду туда к вам через неделю и займусь кое — какими переделками в салоне, — он улыбнулся. — Я уже представляю себе рекламные объявления. “Пол, салон мехов в “Беверли-Хиллз”.

— “Пол” не подойдет, — сказала Мотти.

— Почему это? — спросил Сэмюел. — В Детройте, в “Хадсонз”, это прекрасно подходит.

— То Детройт, — ответила Мотти. — А это Беверли-Хиллз. Им нужно что-то более броское.

Сэмюел посмотрел на нее.

— Может быть, вы хотите что-то вроде “Ревиллона”?

— Нет, — рассмеялась она. — Назовите его просто.

“Пасло в “Беверли-Хиллз”. Меха последних моделей” Лос-Анджелес — провинциальный город. Иностранные имена производят там большое впечатление.

— “Пасло в “Беверли-Хиллз”, — улыбаясь, повторил Сэмюел. — “Меха последних моделей”. Мне это нравится. Давайте за это выпьем.

Прошло не меньше часа, прежде чем они закрыли за Сэмюелом дверь. Мотти откинулась на спинку кушетки; Маркс повернулся к ней.

— Я ужасно устала, — сказала она. — Я думала, он никогда не закончит говорить.

Он взглянул на свои часы.

— Сейчас почти семь, — сказал он. — Почему бы тебе не принять расслабляющую ванну? Потом оденешься, и мы сходим куда-нибудь пообедать.

— Нам обязательно нужно куда-то идти? — спросила она.

— Нет, — ответил он. — Мы можем пообедать в номере.

— Мне бы очень этого хотелось, — сказала она. — Я слегка устала выходить обедать на люди.

— Мы пообедаем здесь, только ты и я, — он наклонился и поцеловал ее. — Я весь день мечтал об этом.

— Я тоже, — она обвила руками его шею и поцеловала. — Доволен? — спросила она.

— Очень, — ответил он. — Мы хорошая команда. По-моему, мы заключили с Сэмюелом хорошую сделку.

— Да, — сказала она. — Хотелось бы мне, чтобы все наши проблемы могли решиться с такой легкостью.

Он улыбнулся, глядя на нее.

— Одна из них уже решена.

Она вопросительно посмотрела на него.

— Я свободен, — сказал он. — Мне звонил мой юрист. Моя жена вернулась из Рино, развод состоялся, и теперь она — моя бывшая жена.

Она молча смотрела на него.

— Кажется, ты не очень — то рада, — сказал он.

— Я рада, — ответила она. — Но кроме того, я еще немножко боюсь.

— Рано или поздно тебе все равно придется сказать ему, — заметил он.

— Я знаю, — сказала она. — Но именно сейчас он переживает такое тяжелое время. Мне бы просто хотелось, чтобы он нашел себе какое-нибудь занятие.

— Всегда будут какие-то проблемы, — сказал он — С твоих же слов выходит, что у него найдется достаточно девиц для того, чтобы его утешить. К тому же ты не собираешься требовать у него содержания, алиментов на ребенка или раздела имущества. Так что он все это переживет.

Она продолжала молчать.

Он заглянул ей в глаза.

— Разве ты больше не хочешь выйти за меня замуж?

Она притянула его к себе и, положив руку ему на пах, почувствовала, как его член вырастает под ее пальцами.

— Конечно, я хочу выйти за тебя замуж, — прошептала она.