"Дама слева" - читать интересную книгу автора (Куксон Кэтрин)

Глава четвёртая

Элисон всегда рассматривала последующую неделю, как преддверие ко дню… распродажи, которую можно было сравнить с оружием, разносящим её мир на кусочки.

Дав ясно понять, что найденное в несессере останется здесь, Пол категорически отказывался обсуждать эту тему. После их утреннего разговора, когда оба вспылили, Элисон пыталась снова поговорить с ним, и он, выслушав её, тихо и коротко сказал:

– Элисон, доверься мне.

Она хотела верить, о, как она хотела верить ему, но знала, что не может. И когда субботним утром она снова коснулась этого вопроса, Пол практически озверел и закричал:

– Если ты не даль мне время, клянусь, эта старуха никогда не увидит своих драгоценных камней. Я не шучу.

Элисон прекрасно понимала, что он не шутит. Её мучило мрачное предчувствие, которое только усилилось, когда в половине двенадцатого в магазине появился посетитель… но не клиент. Это была миссис Фрида Гордон-Платт.

Элисон заговорила первая, не дав ей даже слова сказать.

– Боюсь, Пола здесь нет.

Ей не удалось сохранить спокойствие.

Миссис Фрида Гордон-Платт посмотрела на девушку долгим взглядом, потом чопорно улыбнулась и заметила:

– О, тогда я с ним разминулась.

– Вам назначено?

Тон Элисон оставался строго официальным и, как она знала, совершенно не подходящим к ситуации. Поэтому по лицу миссис Фриды Гордон-Платт скользнула улыбка. Слегка склонив голову на бок, она проговорила:

– Да, мне назначено, – она сделала ударение на последнем слове. – Когда мы говорили по телефону утром…

– Возможно он забыл, – грубо оборвала её Элисон.

– Я так не думаю.

Женщина сжала губы и тоном, каким обычно говорят с нашалившим ребёнком, или в лучшем случае девочкой, произнесла:

– Вы очень любите Пола, не так ли, дорогая?

– Не понимаю, при чём тут это.

– Не понимаете? А я думаю, что понимаете. И не могу не согласиться с вами. Он достоен, чтобы его любили…

– Вам потребовалось много времени, чтобы понять это. Жаль, что вы так не считали двадцать лет назад.

– Что вы знаете обо мне?

Лицо миссис Фриды Гордон-Платт вытянулось от обиды и теперь она выглядела на все свои сорок лет.

– Достаточно.

Они стояли, глядя друг на друга с ненавистью. Первой взяла себя в руки та, что была старше. Она улыбнулась Элисон, покачала головой и проговорила понимающим тоном:

– Молодость. О, молодость. Все мы когда-то были молоды. Всем нам приходится учиться на собственных ошибках, не так ли? И пока я здесь рассуждаю о молодости, мой сын в данный момент стремится в одну из её ловушек… Он влюбился в вас.

– Чепуха. Мы встречались всего три раза.

– Это случилось за одну минуту, насколько я слышала. Ну, что произошло, то произошло. И позвольте мне сказать, мой сын милый мальчик.

– Я тоже так считаю, и не понимаю…

– Пожалуйста, продолжайте, – решительно произнесла Фрида Гордон-Платт, внезапно взметнув руку. – Вы хотите сказать, что не понимаете, как он может быть моим сыном.

Элисон с искренним удивлением посмотрела на женщину.

– Я и не думала делать такое банальное замечание. Я хотела сказать, что не понимаю, как он мог рассказать вам обо всём. Ведь мы лишь один раз выходили вместе.

– Он мне не рассказывал. Я его мать и знаю, чем живёт мой сын. И мне бы хотелось, чтобы вы знали, – миссис Гордон-Платт выпрямилась во весь свой рост, который составлял пять футов и десять дюймов, прежде чем продолжить, – вам очень повезёт, если вы получите моего мальчика… Но насколько повезёт ему, только время покажет.

Это прозвучало как пощёчина, и Элисон уже собиралась ответить, но её остановила высокомерно поднятая рука женщины.

– Я не желаю спорить с вами, дорогая; поэтому ухожу. Когда Пол вернётся, скажите ему, что я заходила и ушла в Корону.

Наблюдая за выплывающей из магазина женщиной, Элисон чувствовала, как остывает злость внутри неё. Она больше не кипела негодованием и возмущением, она была опустошена, полностью опустошена. Последние слова миссис Фриды Гордон-Платт стали тому причиной. Они означали, что она и Пол встречались… «Ушла в Корону»

Вошёл Нельсон и, глядя половую дорожку, ведущую к двери, заметил:

– Будут неприятности. Я чувствую их в воздухе. Как будто вернулись старые дни.

Около часа позвонила мисс Бек. Звук её голоса вызвал у Элисон острое чувство вины. Хотя сейчас она честно могла сказать, что не нашла чайницу, но продолжает искать и надеется на лучшее. Она понимала, что на другом конце провода мисс Бек плачет, и этих слёз могло бы не быть, если бы она рассказала, что по крайней мере половина её неприятностей уже позади, так как найден несессер.

Выходные превратились в сплошной кошмар. Казалось, они никогда не закончатся. Иногда Элисон думала, что происходящее просто нереально, а иногда, что это пример всей её будущей жизни.

Вторник был днём распродажи.

– Днём меня не будет, – сообщил ей Пол. – Я отметил вещи, которые бы мне хотелось получить. Обрати особенное внимание на французские часы с репетиром, а так же на письменный столик с четырьмя ящиками.

В ответ Элисон спросила:

– Ты уходишь на целый день?

– Да.

Мужчина вытянул шею и поправил галстук, глядясь в зеркало над камином. На мгновение он взглянул на её отражение, но потом опустил голову и тихо сказал:

– Ничего не планируй на завтра. Хорошо, Элисон? Я бы хотел, чтобы ты поехала вместе со мной в Истборн.

– В Истборн? – сердце девушки заколотилось.

– Да. Это по поводу несессера.

Пол медленно повернулся, и они молча посмотрели друг на друга, но через мгновение Элисон взорвалась.

– Ты ведь не продаёшь камни?

Мужчина закрыл глаза и, опустив голову, терпеливо ответил:

– Нет, не продаю. Я объясню тебе всё завтра.

Но новость не принесла Элисон облегчения, она почувствовала, как камень на душе стал ещё тяжелее, если такое было возможно. Было что-то подозрительное в поведении и голосе Пола, если не сказать больше.

Аукцион начинался в одиннадцать. Здесь не было ничего важного, поэтому присутствовали только местные дилеры, которые сидели вместе на задних рядах. Элисон заняла своё обычное место рядом с трибуной. Чтобы пройти к нему, ей пришлось миновать секцию мебели, вокруг которой собралась группа мужчин, среди которых был Билл Тэпли. Он разговаривал с другим перекупщиком, но когда девушка проходила мимо, быстро повернул голову в её сторону и улыбнулся. Едва она села, он подошёл к ней со словами:

– Здравствуйте, Элисон. Здесь свободно?

Не дождавшись ответа, Билл Тэпли втиснулся в свободное кресло рядом с девушкой.

– Заинтересовались чем-то? – он наклонился к ней.

– Ничего особенного, – ответила Элисон, не поворачивая головы. – Письменный стол и французские часы.

Среди дилеров было обычным делом обсуждать будущие приобретения, таким образом они старались не переходить друг другу дорогу и не задирать цену. Если кто-то ещё желал тот же лот, можно было договориться между собой, кто его купит. Ничего не было странного в том, что деньги переходили из одних рук в другие, а торговцы продавали друг другу только купленные на аукционе вещи. В то же время они могли сражаться за понравившийся лот, перебивая друг у друга цену на торгах. Но обычно они, как птицы, двигались в одном направлении. Поэтому Элисон так просто рассказала Биллу Тэпли, что хотела приобрести.

Часы пробили одиннадцать, и аукционист занял своё место на трибуне и, будучи в радостном расположении духа, начал:

– А теперь, господа, никаких колебаний, менжеваний, нерешительности и неуверенности в течение следующего часа или около того. Я здесь, чтобы получить ваши денежки, а вы пришли сюда, чтобы по доброй воле вручить мне их, поэтому без колебаний расставайтесь с ними… Лот номер один: круглое зеркало в позолоченной раме. Какова начальная цена? Десять шиллингов?… Десять, двенадцать, четырнадцать, шестнадцать…

И так продолжалось последующие полчаса. Письменный столик шёл под номером пятьдесят четыре. Элисон подняла цену до 18 фунтов, но он ушёл к частному покупателю за 22 фунта.

– Вот глупец! – пробормотал Билл Тэпли. – Такие как он используют его для того, чтобы проливать на него чай и капать жир.

Он рассмеялся над собственной шуткой и, покосившись на Элисон, заметил:

– Мне жаль, что вы не получили его. Хороший экземпляр. Тот парень вряд ли понимает, что приобрёл.

Французские часы были заявлены под номером восемьдесят четыре, но после номера семьдесят произошла заминка, и аукционист объявил:

– У нас новый лот, выставленный там на столе. Хорошие вещицы, очень хорошие. Давайте же, любители фарфора, предлагайте цену за севр… Да, – он мотнул головой по периметру комнаты, – два прелестных экземпляра севрского фарфора, не говоря уже о Долтоне и прекрасном образчике чайницы периода Регенства.

При этих словах Элисон прыгнула на край стула, а потом и вовсе вскочила на ноги. Она пробежала взглядом по рядам к длинному столу, обрамлявшем одну сторону трибуны. Помощник держал чайницу, украшенную прелестной мозаикой. Он поднял крышечку и снова закрыл, потом взял блюдца и по одному показал всей зале. Так как Элисон завороженно смотрела на них, пара людей покинули свои места и двинулись к столу. Девушка села, почувствовав, как слабеют ноги. Она облазила весь Истбурн, Брайтон, Бексхилл и Хастингс, и вот практически у собственного порога наткнулась на вещи, которые искала, и среди них чайница мисс Бек. Элисон всегда дрожала, когда была возбуждена.

– Милый лот, – тихо заметил Билл Тэпли. – Обычно подобное выставляется наверху для более искушенного круга. Думаю попытаться получить его.

Девушка быстро повернулась к нему и что-то в её лице заставило его сказать:

– Есть возражения?

Она молча мотнула головой. И надо же было такому случиться, что она сидела рядом с Биллом Тэпли, и он решил заполучить именно этот лот.

– И с какой суммы мне начать, джентльмены?

Когда наступила тишина, что обычно бывает, когда несколько человек заинтересовались одним и тем же лотом, аукционист довольно грубо произнёс:

– Ну же, шевелитесь, шевелитесь, что застыли. Не говорите мне, что этот лот никого не заинтересовал. Что мне предложат? А?… Спасибо, сэр. Один фунт, двадцать пять, тридцать, тридцать пять. Два фунта, два фунта пять.

Элисон вытянулась в напряжении. Она могла позволить им продолжать и когда они остановятся, начнёт она. Но и Билл Тэпли тоже начнёт. Она была готова кричать от досады.

– Пять фунтов десять, – аукционист окинул присутствующих проницательным взглядом. – Пять фунтов десять, дамы и господа. Кто-то приобретёт очень дешёвый лот. Просто подарок я бы сказал… Пять фунтов десять.

Элисон двинула карандашом, и аукционист объявил:

– Пять пятнадцать.

И пошло.

– Шесть фунтов, шесть фунтов пять, шесть фунтов десять, шесть фунтов пятнадцать, семь фунтов… семь фунтов.

Аукционист замолчал, что было в пользу Элисон, но тут в торг вступил ещё один покупатель с задних рядов.

– Семь и пять… семь и десять, семь и пятнадцать, восемь фунтов, восемь и пять, восемь десять, восемь пятнадцать. Восемь пятнадцать, – повторил аукционист.

Молоток взлетел вверх и, Элисон, ожидая, как он мягко опустится на стол, подумала, что Билл Тэпли, пытаясь завоевать её расположение, отдаст ей этот лот. На какую-то секунду она даже почувствовала благодарность к нему, но аукционист слегка скосил глаза и, улыбнувшись, принял ставку Билла Тэпли.

– Восемь пятнадцать, девять фунтов. И мы продолжаем. Девять фунтов, девять и пять, девять и десять, девять пятнадцать, десять фунтов.

Элисон уже начинала очаиваться. Он заставлял её поднимать цену всё выше и выше. Она чувствовала, что ему доставляет удовольствие эта битва. Его не столько очаровали вещицы, сколько он жаждал побить её в этом торге, и тогда лот станет его талисманом. Цена теперь росла каждый раз на десять шиллингов и, когда достигла 18 фунтов, Элисон уже с каким-то остервенением подумала, что всё-таки дойдёт до тридцати. Но прежде чем они достигли 25 фунтов, аукционист замолчал, и в зале наступила гробовая тишина. Вряд ли завсегдатаи аукционов видели прежде более захватывающий и напряжённый торг. Два дилера сражались за один и тот же лот, сидя рядом друг с другом. Их глаза были прикованы к аукционисту, которой сказал:

– Эта чайница. Фред, подай-ка мне её.

Когда чайница оказалась у него в руках, аукционист внимательно осмотрел её, потом открыл и воскликнул:

– Да, очень мило, очень мило. Хрустальная облицовка нетронута, прекрасно сохранившийся экземпляр, но он не золотой и не серебрянный. И насколько я могу судить по своему опыту, – здесь послышалось хихиканье, – не бывает чайниц с тайными ящичками.

Когда аукционист постучал пальцем по бокам и донышку чайницы, смешки усилились, распространяясь по зале, но Элисон и Билл Тэпли сохраняли полную серьёзность.

Аукционист, вернув экземпляр помощнику, посмотрел на Элисон и, улынувшись, спросил:

– Готовы?

По зале прокатилась очередная волна немого смеха, так как она снова двинула карандашом.

Когда Билл Тэпли перешагнул за тридцать фунтов, один из дилеров подошёл к столу и взял одно из блюдец, из-за чего получил краткий выговор от аукциониста.

– Оставайтесь на месте во время торга, сэр. Времени было достаточно, чтобы изучить экземпляры до начала аукциона.

Покупатель пожал плечами в ответ и вернулся на место, и торг снова продолжился.

– Тридцать фунтов десять шиллингов, тридцать один фунт.

Голова аукциониста двигалась как маятник, подтверждая ставки.

– Тридцать семь фунтов.

Это была ставка Билла Тэпли. Элисон замешкалась, опустив глаза. Если бы Пол был здесь; если бы она могла быть уверена, что дойдя до сорока, Билл Тэпли остановится. Она чувствовала напряжение, повисшее в зале. Оно сдавливало её голову как железный обруч. Они все знали, что это была обычная распродажа, где один лот мог достичь от силы 25–30 фунтов. Только на ежемесячных аукционах, проводимых на втором этаже, цена могла вырасти до 50, 100 и даже 200 фунтов. Она приняла решение дойти до 50. Даже если мисс Бек не сможет заплатить, она добавит разницу из собственных денег. Чайница не могла стоить больше 50 фунтов.

Когда Элисон превысила пятидесятифунтовый рубеж, аукционист остановился и начал что-то писать на куске бумаги. В зале послышался шумок любопытства, когда он подозвал помощника и, что-то прошептав ему, отдал записку. Помощник в свою очередь передал свёрнутую бумагу Элисон. Прикрывая написанной одной рукой, она прочитала корявые буквы «Пол знает? Если Тэпли заело, он не остановится.»

Девушка сложила записку и быстро сунула в карман. Она была на взводе, но снова двинула карандашом. На 56 фунтах аукционист произнёс в напряжении:

– Абсурд какой-то, если не сказать больше. Это уже похоже на войну. Этот лот уже давно перешагнул свою стоимость, вам это известно, мистер Тэпли?

– Я продолжаю, – тихо, без каких-либо эмоций ответил тот.

Это была последняя капля. Элисон больше не могла продолжать. Она подумала, что сможет договориться с ним завтра, а потому опустила карандаш на колено, и тогда аукционист объявил:

– Последняя цена пятьдесять шесть фунтов.

Он замолчал и посмотрел сначала на опущенную голову Элисон, а потом в немигающие глаза Билла Тэпли, и стукнул молотком.

Вздох волной пробежал по зале. Элисон знала, что все смотрели сейчас на неё. Продолжая смотреть в каталог и притворяясь, что что-то пишет, она представляла, как Билл Тэпли самодовольно развалился на стуле. Она почувствовала, что больше не может находиться рядом с ним ни секунды, но заставила себя остаться, пока не закончится следующий торг, чтобы её уход не повлёк за собой много разговоров. Когда Элисон собрала сумку и перчатки, Билл Тэпли тихо произнёс:

– Поговорим об этом позже, если желаете.

Девушка двинула головой в его сторону, но не могла заставить себя взглянуть на него. Так ничего и не сказав в ответ, она поднялась и под взглядами всех присутствующих покинула зал.

Через десять минут Элисон уже входила в гостиную. Не сняв верхней одежды, она плюхнулась на диван и, уткнувшись лицом в угол, горько разрыдалась.

Минуту спустя раздался голос Нелли:

– Вы в порядке, мисс Элисон?

Девушка шмыгнула носом и высморкалась, потом слабо улыбнулась и ответила:

– На меня напала хандра, Нелли.

– О, хандра! Я-то думала, случилось что-то. Ну, если у вас хандра, мисс, то есть только одно средство – работа, – миссис Дикенсон двинулась всем телом, как будто хотела показать особое значение сказанного. – Я знаю, что такое дипрессия. Я всегда говорю себе, продолжай жить, Нелли Дикенсон, продолжай работать.

– Да, Нелли, ты права.

– Сделать вам чаю? Обед только через полчаса.

– Да, спасибо, Нелли.

Раздался телефонный звонок, и миссис Дикенсон решительно заявила:

– Не беспокойтесь, я возьму.

Через минуту она снова появилась в дверях и прошептала:

– Это вас.

Голос, приветствовавший Элисон по телефону, принадлежал Биллу Тэпли. Она была очень удивлена, что он позвонил, так как подумала, что следующий шаг он оставил за ней, а так же, что он останется до конца аукциона.

– Как вы себя чувствуете? – с лёгкой насмешкой спросил он. – Зализываете раны?

– Нет, – бойко солгала Элисон. – Такое нередко случается. Вы наверное столь страстно желали получить тот лот.

– Нет. Нет, не желал, по крайней мере настолько. Просто хотел побить вас.

Элисон стиснула зубы, глядя на раструб телефона:

– И теперь, полагаю, вы хотите заключить сделку со мной, подняв цену в два раза, не так ли?

– Не обязательно. Я готов отдать вам лот. Как на счёт шестидесяти фунтов? – в трубке раздался смех. – Думаю, нам лучше обсудить это при личной встрече. Не против у меня?

Элисон быстрым взглядом окинула холл как будто в поисках помощи и поддержки. Она никогда не была у Билла Тэпли, хотя много раз проходила мимо его дома. Это было милое здание времён Регентства, а недавно Тэпли привёл его в порядок. В обычной ситуации Элисон бы ответила «Почему бы вам ни зайти в магазин?» Но в данном случае она должна всё сделать сама, и никто не мог вмешаться, ни Нельсон… ни внезапно появившийся Пол. Последнее она хотела бы меньше всего. Она ещё не решила, как объяснит ему случившееся на аукционе, а ему уж точно сообщат об этом; торговцы естественно считали, что она покупала для него. Наконец Элисон отрывисто спросила:

– Когда?

– Сейчас было бы отлично. Я только что вернулся. Если вы придёте прямо сейчас, мы могли бы выпить вместе.

– Хорошо.

– Тогда договорились.

Девушка повесила трубку и отправилась на кухню.

– Мне надо уйти, – сообщила она миссис Дикенсон. – Извини, тебе напрасно пришлось готовить чай. Я вернусь примерно через полтора часа.

– О! Что ж, не задерживайтесь, а то обед остынет.

Нелли ещё не закончила, а Элисон уже спускалась вниз. В магазине она уклонилась от прямо ответа на вопрос Нельсона:

– Купили что-нибудь утром? Я не видел, когда вы вернулись, должно быть проскочили как мышка.

– Расскажу всё позже, Нельсон. Я не на долго.

Взявшись за медную ручку зелёной входной двери, Элисон мысленно сказала себе: «Будь тактичной, не заставляй его идти на попятную.»

Должно быть Тэпли ждал её у двери, так быстро он открыл в ответ на стук, хотя на привествия не расточался, сказав лишь:

– Вы быстро. Входите.

Перешагнув порог, Элисон сразу заметила с каким вкусом обставлен холл и была ещё больше удивлена, оказавшись в гостиной. Это была комната коллекционера, а не перекупщика. Она всегда считала, что Билл Тэпли продаст всё ради наживы. Ей вспомнилось, что когда она впервые увидела комнату Пола, там не было ничего подобного тому, что так украшает эту квартиру.

Если Билл Тэпли и заметил её интерес, то не подал вида, а направился к располагавшемуся в углу бару с искусственной подсветкой, где взял уже наполненный шерри бокал и подал ей.

– Есть причина, – сказал он.

Девушка не ответила. Но когда он чуть наклонил свой стакан в её сторону, она слегка двинула головой, прежде чем пригубить напиток.

– Это первый раз, когда мы пьём вместе, – Тэпли широко улыбался. – Надеюсь не в последний. Но давайте, садитесь.

Кресло, в которое села Элисон, и остальные в комнате принадлежали к стилю Луи Каторз. Она злилась на саму себя за то, что эта неожиданная сторона Тэпли оказала на неё впечатление, какой элагантностью он окружил себя. Она ни за что бы не поверила, если бы ни увидела собственными глазами, ведь судя по его поведению на людях, он был неприятным и грубым человеком. Элисон никогда бы не подумала, что у него может быть хороший вкус хоть на что-то. Но вкус у него несомненно был. Бокал, из которого она пила, конечно являлся мечтой любого коллекционера. Слова Тэпли вернули её мысли к тому, ради чего она пришла.

– Что ж, теперь, Элисон, вы хотите иметь со мной дело? Но сначала скажите, чем вас так заинтересовал этот лот?

– Я… у меня есть заинтересованный покупатель.

– И он готов заплатить за него больше пятидесяти? Не понимаю зачем. Я осмотрел чайницу. Она не представляет ничего особенного; я видел дюжину гораздо лучше. Ей красная цена четыре фунта… не больше. И как сказал Рено, в ней нет никакого тайника.

Элисон втянула воздух и произнесла:

– Причина сентиментальная. Она принадлежала много лет одной семье.

– Какой семье? Почему же они тогда продали её?

Девушка нагнулась вперёд, как будто хотела сообщить какую-то тайну, и понизив голос, проговорила:

– Гордон-Платт.

Тэпли откинулся на спинку кресла, лицо его сморщилось, а глаза впились в неё, нижняя губа немного выпятилась, придав презрительно-насмешливое выражение:

– О, Элисон, Элисон. Давайте начистоту. Я знаю, что эти вещи выставили на продажу Гордон-Платты. Рено сам сказал мне, кто их продал. Младшая миссис Гордон-Платт, которая, как вам должно быть известно, встречалась когда-то с Полом. Или вы не знали?

Девушка напряглась.

– Да. Да, я знаю об этом. Но вренуть вещи хочет старшая миссис Гордон-Платт.

Элисон посчитала, что было бы немудро вдаваться в подробности дела. Малейшая ошибка с её стороны, и у Тэпли возникнут подозрения.

– Старшая миссис Гордон-Платт? Но я думал, что она беднее церковной мыши.

– Похоже, вы многое о них знаете.

– Да. Да, я довольно хорошо информирован. Вас удивит, что мне известно, – мужчина кивнул в сторону девушка как-то по особенному и добавил. – Давайте, допивайте и позвольте наполнить ваш бокал.

– Нет, спасибо. Мне достаточно… Вернёмся к лоту, – Элисон старалась придать голосу спокойный, деловой тон. – Что вы хотите за него.

Тэпли улыбнулся, и девушка добавила:

– Вы уже позабавились на аукционе, веселье закончилось, поэтому давайте займёмся делом.

Мужчина поднял подбородок, опершись затылком о подголовник кресла, но глаза его оставались прикованными к гостье.

– Что если моя цена окажется слишком высока?

– Вы не назвали сумму… Назовите.

– Вы.

Элисон почувствовала, как кровь прилила к её лицу, и её бросило в жар. Но она знала, что надо продолжать играть, поэтому сказала:

– Что вы имеете ввиду?

Она знала, что он хотел сказать, и он знал, что она знает. Элисон опустила взгляд в бокал и взболатала остатки шерри со словами:

– У вас низкое мнение обо мне. Я думала, что стою больше, чем пятьдесят пять фунтов… плюс процент.

– Так и есть, – Тэпли нагнулся к ней. – Это лишь малая толика того, что я дам вам. Знаете, Элисон, это мало кому известно, но могу сказать со всей скромностью, я не бедный человек; мой отец позаботился об этом. Но то, что я имею, ваше, только возьмите.

Он вытянул руку и пальцами коснулся колена девушки. Она не пошевелилась, и он продолжил немного глухим голосом:

– С первого мгновения, как я вас увидел в магазине Пола… вы были тогда ещё ребёнком, но я знал с того самого утра, что хочу жениться на вас. В этом городе обо мне могут говорить что угодно, но никогда о том, что я бегаю за женщинами. Нет. У меня свои моральные нормы, хотя знаю, вы не поверите, что у меня есть мораль. Но я ждал долго и терпеливо. Оглянитесь, – Билл Тэпли окинул взглядом комнату, и Элисон невольно сделала то же. – С тех пор, как я занялся делом, я собрал множество прекрасных вещей… Мне нравится всё красивое… Даже если это огнеопасно.

Он рассмеялся и сжал коленку Элисон, которая продолжала сидеть как замороженная.

– И вы хотите добавить меня в свою коллекцию, – произнесла она.

– Нет, нет; я не хочу добавлять вас в коллекцию. Я хочу отдать вам всё, что собрал здесь. Я хочу, чтобы вы вышли за меня замуж.

Элисон поразилась сама себе, потому что не чувствовала никакой враждебности по отношению к Тэпли. Редкая женщина могла ненавидеть того, кто предлагает жениться на ней, и сейчас её собственные чувства изменились. Ей стало жаль его, и она даже ощутила симпатию к нему. Она превратно судила о нём и поддалась предубеждениям, поэтому ответ её прозвучал с ноткой сожаления.

– Извините, Билл, мне в самом деле жаль, но из этого ничего не получится. Понимаете… вы упустили самое важное, я не люблю вас.

Мужчина отпустил её колено и, стиснув руки, уставился на свои пальцы.

– Полюбите.

– Боюсь, нет. Уверена, что нет, – Элисон покачала головой и повторила. – Ничего не получится… потому что, ну, я…

Девушка запнулась, зная, что не может продолжать и рассказать правду. Тэпли снова посмотрел на неё:

– Вы хотите что-то сказать; хотите сказать, почему не сможете полюбить меня, – он замолчал, ожидая ответа, но не дождавшись, продолжил. – Вы любите кого-то другого, не так ли?

Элисон уставилась на мужчину немигающим взглядом, слушая его слова.

– Вы знаете, что пытаетесь пробить лбом каменную стену?

– Не понимаю.

– Нет, понимаете. Вы влюблены в Пола, так ведь? По крайней мере верите в это, – Тэпли говорил глухим голосом. – Я так думаю, вы путаете благодарность с любовью и не видите разницы между этими двумя чувствами. Но даже если бы вы в самом деле были в него влюблены, он не влюблён в вас… и никогда не влюбится.

Девушка сидела, вытянувшись как струна.

– Откуда вам это знать? – воскликнула она. – Вы вообще ничего не знаете.

– Кое-что знаю. Хотя нет, я многое знаю. Знаю, что Пол не влюблён в вас, потому что любит другую.

– Нет, не любит.

Элисон почувствовала себя ребёнком, получившим сдачу. Единственная очевидная мысль пришла ей в голову.

– Только потому что они были знакомы много лет назад. Как он может до сих пор любить её, после того, как она сбежала с другим? Если вам многое известно, то уж конечно известно и это.

Тэпли вскинул голову:

– Ах, эта! Вы имеете ввиду Фриду? Я говорил не о ней. Хотя эта тоже бьётся о каменную стенку и даже не знает об этом. Нет, Элисон, у вашего дорогого Пола, мне жаль сообщать вам об этом, есть женщина в Истбурне. Они встречаются уже много лет. Меня не мучает раскаяние за раскрытие этого секрета. Пора пошатнуть вашего идола. Я думал об этом уже довольно давно. У этой женщины есть семья и муж. Он оставил её очень давно, это всё что мне известно о нём. Но я знаю, что Пол регулярно навещает её, и дети обожают его. Что вы об этом думаете?

– Вы лжёте! Вы всё придумали!

Элисон вскочила и теперь смотрела на мужчину сверху вниз.

– Пол содержит женщину! Знаете, Билл Тэпли, вы злой, безнравственный дьявол… Вы… о-о!

– Ладно, я злой, безнравственный дьявол. Вы повторите это, если я докажу, что говорю правду?

– Я никогда не поверю, что вы можете доказать это. Я знаю, что не можете. Это только болтовня… Вы… Вы…

– Послушайте, Элисон.

Приятные манеры Билла Тэпли исчезли, и теперь его лицо перекосила ухмылка, а в голосе прозвучал сарказм:

– Меня тошнит, что вы превозносите его как бога, когда у него есть второй дом на стороне. Я сказал себе, это его личное дело… а теперь говорю вам, это его личное дело. Если он хочет содержать женщину и иметь тайную семью, это его дело. Даже когда он делает это за спиной другого парня, нас это не касается. Но когда девушка, на которой я хочу жениться тычет мне в лицо его как образчик, это уже моё дело… У меня это уже поперёк горла.

– Пол никогда вам не нравился, ведь так? – это Элисон сказала уже спокойным голосом.

– Нет, не нравился. Он слишком чванлив и спесив на мой взгляд; слишком много от честного мальчика. Но я мог бы проглотить это, если бы не эта интрижка.

– Я вам не верю. Я не верю в эту интрижку. Пол никогда бы…

– Вас никогда не удивляли его поездки в Истбурн каждую среду и иногда в понедельник на целый день?

– Что плохого в том, что он ездит в Истбурн столько, сколько ему хочется?

– Спуститесь на землю, Элисон. Посмотрите правде в глаза. Я видел тот дом. Я случайно наткнулся на него. Это маленький домик в пригороде. Помню, я решил срезать путь и увидел, как он прощается с женщиной у ворот. Тогда с ними было трое детей, а в прошлом году уже четверо. Каждый раз бывая там, я ехал той дорогой только чтобы посмотреть. И вот в прошлую среду я видел, как он обедал с той женщиной в Колоколах. Я намеренно прошёл мимо них. Он даже бровью не повёл, а она отвернулась… отвернулась. Послушайте, я отвезу вас туда. Сегодня вторник, не так ли? Готов биться об заклад, сейчас он там. Это на съезде с главной дороги, рядом с лесом… Послушайте, – Тэпли схватил девушку за плечо. – Вы никогда не избавитесь от этой влюблённости, пока ни убедитесь, что бесмысленно цепляться за неё. Он был вам как отец, им и останется, не более… Если я докажу вам это, вы дадите мне шанс? Давайте, едем в Истбурн сейчас же. Может, мы увидим его, может нет, но надо попытаться.

– Нет. Нет, я не поеду. Нет.

– Вы боитесь? Вы знаете, что я не лгу. Каждое слово правда. Вам лишь надо сложить два и два.

– Я не верю. Я же сказал, что не верю. Это какая-то ошибка.

– Послушайте, Элисон, заключим сделку. Вы поедете в Истбурн со мной, а я отдам вам тот лот за ту же цену, какую заплатил за него. Как? Я сейчас же позвоню в аукционный зал и скажу Рено, что вы отдадите ему чек. Договорились?

Элисон уронила голову и схватилась за спинку кресла, чтобы устоять на ногах. Она понимала, что даже без этого предложения, всё равно бы согласилась поехать с ним в Истбурн. Она должна знать правду, должна увидеть сама.

Её ответ прозвучал как шелест, но Тэпли услышал и направился к телефону. Вернувшись, он сообщил:

– Всё в порядке. Рено всё сделает, лот ваш. А теперь не желаете перекусить перед дорогой?

– Нет, спасибо.

Элисон чувствовала слабость во всём теле, тошнота подктывала к горлу. Как и хотел Билл Тэпли, она вернулась в прошлое, вспоминая всё, что делал Пол за последние годы. Он регулярно ездил в Истбурн по средам и всегда один. У Пола был другой дом, другая женщина, дети… Возможно это произошло ещё до того, как она вошла в его жизнь. Её буквально потрясла мысль о том, что Билл Тэпли был прав. Он сам подошёл к ней уже в пальто и они направились к двери. Когда мужчина положил руку ей на плечо, Элисон вздрогнула и напряглась. Он не мог не заметить этого, но продолжал обнимать её за плечи…

Они и парой слов не объменялись по дороге в Истбурн. Но когда они проехали город и свернули с шоссе на извилистую дорогу, Билл Тэпли сказал:

– Мы почти на месте. Нам придётся ждать здесь, но даже тогда мы можем ничего не увидеть и все наши усилия… Правда, лучше будет сказать мои усилия, – мужчина мрачно рассмеялся. – Тот дом.

Элисон быстро повернула голову и посмотрела на дом с верандой, стоявший на границе каштановой аллеи. Он был похож на скучную квадратную коробку. Справа располагался съёмный гараж и несколько деревянных строений, а слева тянулся ряд парников. Это было маленькое хозяйство. Элисон была озадачена и смущена до глубины души.

Не доехав до конца каштановой аллеи, Билл Тэпли свернул на изрезанную колеёй дорогу и заехал в лесок напротив дома с верандой. Он определённо уже бывал здесь раньше, так как ловко объехал деревья и повернул машину так, чтобы им было видно дорогу и ворота, ведущие к дому. Заглушив мотор, он откинулся на спинку кресла, зажёг сигарету и только потом заговорил:

– Может придётся долго ждать; только без десяти три. Не хотите выйти и прогуляться по лесу? Оттуда дом тоже видно.

– Нет, спасибо, я подожду здесь…

В половине четвёртого они всё ещё ждали. Время от времени Билл Тэпли нарушал тишину, но лишь чтобы сделать короткое замечание, не требовавшее ответа. В без четверти четыре он сказал:

– Надо было взять термос с чаем, – и открыв бордачок, добавил. – Где-то здесь должен быть шоколад.

Он уже приготовился насладиться найденной шоколадкой, когда внезапно дёрнул Элисон вниз и прошипел:

– Пригнитесь.

Девушка не поняла зачем, но быстро нагнула голову, и только потом прошептала:

– Что такое?

Билл Тэпли повернулся спиной к лобовому стеклу, как будто хотел достать что-то с заднего сиденья, и ответил:

– Пол. Он в поле.

Слова иголками вонзились в душу Элисон. От боли она закрыла глаза, а когда открыла, Билл Тэпли уже сидел как и раньше, хотя продолжал держать голову опущенной.

– Пол только что прошёл мимо, – прошептал он. – Взгляните сами.

Медленно, борясь сама с собой, Элисон подняла голову и увидела шагавшую в поле фигуру. И хотя было довольно далеко, она без труда узнала Пола. Его рост, осанка, высоко поднятая голова, походка были такой же часть неё, как её собственная личность. Это был Пол в своей рубашке с закатанными рукавами и взъерошенными волосами. На нём были высокие резиновые сапоги, а в каждой руке он нёс по ведру. Его сопровождали два ребёнка ещё дошкольного возраста. Игла проникла ещё глубже, когда до неё донёсся визг детей. Когда Пол исчез из вида, девушка уронила голову и закрыла глаза. Рука Тэпли накрыла её сжатые пальцы, но она не оттолкнула его. Билл Тэпли никогда ей не нравился, принимая во внимание, что он во всём уступал Полу. Ходили слухи, что его дело не переживёт доскональной инспекции, и её это совершенно не удивляло. Но она вынесла своё суждение о нём только потому, что он не шёл ни в какое сравнение с мужчиной, которого, как она думала, знала.

Как и все, она читала воскресные газеты, писавшие о людях, ведущих двойную жизнь, хотя считала, что подобное происходит с кем-то другим, эти люди были для неё нереальны, она не знала их лично, не жила с ними… Не Пол.

– Лучше подождать немного, – проговорил Билл Тэпли. – Они вернутся через пару минут.

Как он и сказал, через несколько минут дети пересекли поле, и Элисон снова нагнула голову, но уже не так низко; не важно, если он увидит её. Это было больше не важно.

Девушка медленно выпрямилась, когда Тэпли сообщил:

– Они вошли в дом, – он повернулся к ней всем корпусом и взял её руки в свои. – Мне очень жаль, но я должен был это сделать. Мне не нравится доносить, даже на Пола. Должен признать, как уже говорил вам, я никогда особенно не любил его, и пока есть возможность, я скажу вам ещё кое-что. Лучше разрубить всё одним ударом, как говорится. Вы всегда считали, что мой интерес к вам основан на том факте, что через несколько месяцев вы должны получить одну немалую сумму… – мужчина встряхнул руки девушки. – Не отрицайте. Я знаю, это так. Со своей стороны не буду отрицать, что не презираю деньги. О, нет. Только глупец не любит деньги. Мудрый человек делает их и использует. Я мудрый человек как и мой отец. Но если бы меня интересовали только ваши деньги, я бы постарался забыть о вас давным-давно, потому что, Элисон, – он замолчал, пытаясь поймать её взгляд. – То, что я собираюсь сказать, будет для вас шоком. Но повторяю, лучше узнать всё сразу… Правда в том, что вы не получите никаких денег.

– Нет? Не получу никаких денег? О чём вы? У меня на счету восемнадцать тысяч.

– Пол ведь единственный поручитель?

– Да. Да, единственный.

– И вы никогда не спрашивали его, что происходит с вашими деньгами?

– Нет, конечно, нет.

– Что ж, я скажу вам, что с ними произошло. Много лет назад Пол попал в переплёт из-за человека, за которого Фрида Картер вышла замуж, Чарльза Гордона-Платта. Забавно, что каждый раз всплывает это имя, – Тэпли мотнул головой. – Полу пришлось оддуваться за него. Ещё раньше, когда отец Пола умер, мой отец предложил ему купить его дело, но у Пола было слишком много высокомерия и гонора, он указал моему отцу на дверь в прямом смысле слова. А потом произошёл взрыв. Чарльз Гордон-Платт разорился и бросил Пола на бобах. Они занялись печатным делом и влезли в долги, пытаясь задушить одну большую компанию и прибрать рынок к своим рукам. Пол оказался должен не больше не меньше девятнадцать тысяч фунтов… Да, – Тэпли кивнул девушке. – Всё, что ему оставалось, объявить себя банкротом, но естественно он не хотел этого делать. Единственное, на что он мог надеяться, это продолжать заниматься антиквариатом. А вы знаете, что нельзя начинать дело, имея неоплаченные долги. Вот он и пришёл к моему отцу… приполз. Мой отец, будучи деловым человеком, заключил с ним договор. Он дал ему двадцать тысяч под определённый процент и дом как часть закладной… очень маленькая часть, так как в то время недвижимость понизилась в цене. Таким образом Пол едва мог получать прибыль. Ему приходилось экономить на всём, пока ни появились вы… О! Вы стали даром небес! Мой отец незамедлительно получил шестнадцать тысяч, а через два года оставшиеся четыре. И не говорите мне, что за последние восемь лет Пол восполнил ваши восемнадцать тысяч с прибыли магазина, принимая во внимание содержание двух домов. Нет, сколько бы Пол ни зарабатывал, это не стоит больше десятка тысяч, конечно если он ни пользовался кое-какими бухгалтерскими уловками, о которых мне не известно… Не смотрите с таким возмущением. Хорошо, что вы узнали всё сразу, не так ли? Это единственный способ излечить вас, как я убедился.

Элисон отвернулась от мужчины и снова уставилась в окно. Она была поражена и ошеломлена, не шокирована, просто поражена. Пару дней назад она сказала Полу: «Ты хочешь получить всё сразу.» Но ей и в голову не приходило, сколько он хотел… и получил… Тем не менее странно, ведь если бы использование её денег было единственным, за что Полу пришлось бы нести ответственность, то не было бы никаких вопросов. Теперь она знала, почему он хотел оставить колье у себя. Не для Фриды Гордон-Платт. Но этот факт не принёс Элисон облегчения. И даже всё происшедшее с миссис Фридой Гордон-Платт померкло на фоне дома с верандой. Девушка повернула голову и высунулась в окно, чтобы набрать побольше воздуха. Билл Тэпли придвинулся к ней, обнял за плечи и проговорил:

– Ну, ну, не расстраивайтесь так.

Элисон сделала очередной глубокий вдох; её тошнило в буквальном смысле. Мужчина силой повернул её и, вжав в кресло, заговорил успокаивающим тоном:

– Послушайте, у меня всегда при себе виски. Хлебните немного, это приведёт вас в чувства.

Элисон не остановила его, когда он налил спиртное в серебряную крышечку фляжки, и хотя не любила ничего крепкого, всё-таки выпила предложенное почти с благодарностью.

– Нам лучше вернуться, если вы хотите. Я готов остаться с вами.

– Дайте мне минуту, – попросила девушка.

Она знала, что просит время не потому что плохо себя чувствует, а потому что где-то глубоко в душе ей хочется увидеть ту женщину, к которой Пол ездил в тайне от неё все эти годы.

Тошнота отступила, и Элисон расслабилась, глядя на видневшуюся среди деревьев калитку. Билл Тэпли молча курил рядом. Он знал, чего она ждёт. Элисон уже собиралась сказать «Поехали», когда услышала детские голоса, а за ними последовали и сами дети. Они прыгали пританцовывая на узкой торопе, и с ними была высокая женщина, державшая на руках ещё одного ребёнка. Они смотрели на гараж, из которого выехала машина. Элисон наблюдала, как женщина медленно пошла вниз по тропе. На голове у неё был платок, но даже если бы она была без него, с такого расстояния невозможно было бы рассмотреть черты её лица. Машина остановилась, и из неё вышел Пол. Дети облепили его со всех сторон, повиснув на руках. Он наклонился и поцеловал их. Элисон пронзила боль, но это было не сравнимо с тем, что она почувствовала, когда Пол подошёл к калитке и поцеловал сначала младенца, потом женщину. Элисон не закрывала глаза. Она смотрела на отъезд знакомого человека. Пол поцеловал женщину так, как муж целует жену, с которой прожил много лет; без пылкой страсти, в щёку, как будто она уже стала частью его жизни, его самого. Девушка слышала, как взревел мотор, видела, как дети и женщина замахали на прощание, а когда машина тронулась, они повернулись и направились к дому.

Ладонь Билла Тэпли снова накрыла пальцы Элисон.

– Давайте, поедем.

Он завёл двигатель. Выехав на шоссе, он сказал:

– Вы ведь не собираетесь сейчас возвращаться домой; вам надо поесть.

– Я не могу. Спасибо, но не могу.

– А вы попытайтесь.

– Нет. Нет, я хочу домой.

– Уверены?

Девушка кивнула.

– Что ж, хорошо, – ответил Тэпли. – Но будем держаться от него на расстаянии. Не хочу наткнуться на него на светофоре.

Уже подъезжая к Силоку, Тэпли повернул голову к Элисон и сказал:

– Аукцион уже закончился. Мы можем заехать и забрать вещи.

Девушка не ответила. Она уже почти забыла о…

– Записанный лот.

Элисон знала, что летела бы туда на крыльях, если бы не разрывавшая её на части боль.

В углу выставочной залы, где сейчас было практически безлюдно, Элисон подписала чек. Присутствие Билла Тэпли только подбавляло масла в огонь озадаченных догадок присутствовавших. Девушка отдала чек и номерок помощнику, он ухмыльнулся и сказал:

– Вы ведь не будете винить меня во всём? Знаете, как гласит старая поговорка: в любви и на войне все средства хороши. В любом случае, думаю, со временем вы окончательно избавитесь от его призрака. Он довольно играл с вашими чувствами.

Элисон не ответила, так как помощник подал ей картонную коробку, в которую сложил тарелки и чайницу.

– Давайте сюда, – Билл Тэпли взял коробку и бросил через плечо на ходу. – Вы не сможете унести всё сама. Я подброшу вас к магазину.

Удивлённый взгляд помощника, который был свидетелем их утренней схватки, смутил Элисон.

Перед тем как сесть в машину, она тихо сказала:

– Думаю, вам не следует появляться в магазине.

– Почему? Все карты всё равно скоро будут выложены на стол. К тому же я и не собирался заходить внутрь. Но вы не можете нести это на себе всю дорогу. Садитесь.

Через несколько минут машина остановилась у магазина, где уже стоял автомобиль Пола. Едкое замечание Билла Тэпли: «Он тоже сразу вернулся» так же осталось без ответа. Но взяв коробку из его рук, Элисон сказала, глядя вниз:

– Спасибо.

Тэпли внимательно посмотрел на неё изменившимся взглядом и внезапно произнёс:

– Вы в самом деле имеете это ввиду?

– Да. Да, я благодарна вам за то, что открыли мне глаза.

– Я ещё вас увижу. Если нужна будет помощь, только позвоните.

Девушка отвернулась и вошла в магазин, где её приветствовал Нельсон:

– Что у вас там?

– Пара вещиц, которые я купила для… частного лица, – тряхнула она головой.

– О, давай посмотрим.

– Не надо, Нельсон, – Элисон прижала коробку к себе и повернулась, как будто защищая её от старика. – Я отнесу их наверх. Они у нас не задержатся.

– О!

Шрам над глазом Нельсона дрогнул, когда он приподнял бровь, но больше ничего не сказал, и девушка направилась к лестнице… но не в гостиную, а в свою комнату. Там она поставила коробку в шкаф и заперла дверь. Сняв шляпу и пальто, Элисон взглянула в зеркало и ужаснулась при виде своего отражения. Лицо было смертельно бледным. Она вышла из спальни и поднялась в гостиную.

– Ты наступаешь мне на пятки! – Пол посмотрел на вошедшую девушку. – Я сам только что вернулся.

Она сразу увидела, что его настроение заметно улучшилось с того времени, когда он оставил дом и её этим утром. И ей была известна причина такой перемены… тайны больше не было. Сегодня она получила объяснение его изменчивого поведения в прошедшие месяцы… в прошедшие годы. Ему должно быть тяжело разрываться между двумя домами. Эта мысль обдала её холодом, усилив душевные муки. Она молча плакала и рычала: «Я ненавижу его! О, как я его ненавижу!»

– Ты выглядишь уставшей, – заметил Пол.

– Я устала.

– Где была? Что делала?

Мужчина потянулся за трубкой, и эта раскованность и добродушие, которые она так любила в нём, теперь были тяжким свидетельством.

– Была в Истбурне, – ответила она.

– В Истбурне! Я только что вернулся оттуда. Зачем ты ездила туда?

Молчание заставило его обернуться и внимательно посмотреть на неё. Только через некоторое время Элисон ответила без каких-либо эмоций в голосе:

– Наблюдала за тобой.

В комнате повисла тишина. Глаза Пола расширились, а рот открылся в изумлении.

– Хочешь… сказать… что… следила за мной? – медленно проговорил он.

– Да, я следила за тобой.

Пол выпрямился и, казалось, вырос на её глазах. Мгновение он с яростью смотрел на девушку, стиснув зубы и губы, а потом взорвался:

– Ты проклятая маленькая…! – он глотнул воздуха и заскрипел зубами, сдерживая готовые вырваться слова. – Надеюсь, тебе понравилось то, что ты увидела, и тебе не пришлось слишком долго ждать. Но позволь сказать, – Пол шагнул к Элисон, которая испугавшись его натиска отступила. – Позволь сказать, я и гроша ломаного не дам за то, что ты видела. Ты всё не так поняла. Я возмущён тем, что ты шпионила за мной. Не могла подождать, да? Я же сказал, что хочу, чтобы ты поезхала завтра со мной в Истбурн. Но ты не могла ждать.

– Я достаточно ждала.

– О? Значит, достаточно ждала! Какое, чёрт возьми, твоё дело, что я делаю и куда езжу? Но повторяю, ты всё не правильно поняла. Я знаю, о чём ты думаешь.

– Да, я не правильно поняла. Женщина с четырьмя детьми, без мужа, которую ты навещаешь по меньшей мере раз в неделю. Я не правильно…

Элисон пригнула голову от взметнувшейся вверх руки, ожидая удара. Краем глаза она видела, как его пальцы сжались с такой силой, что костяшки побелели, и кулак повис в воздухе рядом с её лицом, а потом упал.

Когда она наконец выпрямилась, Пол стоял к ней спиной со склонённой головой, опершись о край столика.

Ей тоже нужно было за что-нибудь схватиться, чтобы устоять на ногах. Ближайшей опорой была высокая спинка стула. Пол чуть ни ударил её. Перед глазами встали зарубки на косяке. Сейчас он тёр рукой лоб, как будто хотел стереть из памяти случившееся. Молчание затянулось, и Элисон показалось, что они больше никогда не заговорят. А потом он спросил хриплым голосом:

– Почему ты не спросила меня об этом?

Она не сразу смогла ответить.

– Как я могла? Ты годами хранил это в тайне.

Мужчина быстро повернулся.

– В тайне? Я никогда не делал из этого тайны, просто не видел причины говорить тебе. Ты была слишком мала, когда всё случилось. Я не мог привести тебя в тот дом по определённой причине. Завтра бы ты всё узнала… Завтра… Ещё один день.

Но что касается тайны, я никогда ничего не скрывал… Что заставило тебя последовать за мной, как будто я… я… – Пол замолчал и медленно шагнул к девушке; их глаза встретились, и он печально продолжил. – О, Элисон, почему ты так поступила? Кто сказал тебе, что я…

– Не важно, это не имеет значения.

– Нет, имеет. Это важно для меня.

Пол хотел взять её за плечи, но Элисон отшатнулась, и он остался стоять с протянутыми руками. Опустив их, он воскликнул:

– Не делай этого. Не беги от меня, как будто я… – быстрым движением он схватил её за плечи. – Послушай меня, Элисон. Я хочу знать, кто рассказал тебе об этом. Ну.

Мужчина встряхнул девушку, прорычав:

– Я не отпущу тебя, пока не скажешь.

Голова Элисон мотнулась как болванчик.

– Хорошо. Хорошо.

Зачем скрывать? Как сказал Билл Тэпли, карты выложены, и она не надеялась, что Пол сможет выставить его лжецом, предоставив правдоподобное объяснение. Девушка упёрлась в мужчину руками и выдохнула:

– Перестань. Опусти меня, я скажу.

Освободившись, ей пришлось восстановить дыхание прежде чем ответить.

– Билл… Билл Тэпли. Он… он хотел доказать, что… что…

– Билл Тэпли! – оборвал её Пол. – Тэпли? Свинья!

Его голос звучал низко и глухо.

– И он отвёз тебя туда?

Молчание было ответом.

– Машина в лесу. Боже мой, – мужчина мрачно покачал головой. – Грязный подонок. И ты была там с ним… Тьфу!

Он едва не плюнул в Элисон, потом пересёк комнату размашистым шагом и вышел в холл, прежде чем она смогла закричать:

– Пол! Пол!

Из кухни выглянула миссис Дикенсон:

– Что случилось? За ним как будто сам дьявол гнался. Вы не собираетесь…?

Элисон чуть не сбила старую женщину сног, промчавшись к лестнице. Она скатилась по ступенькам, выкрикивая на ходу:

– Пол! Пол!

Пол удивил её, остановившись в ожидании у двери в магазин. Девушка схватилась за перила, выражение его лица заставило её остановиться в нерешительности. Ещё никогда она не видела Пола таким. Разгневанный, почти озверевший. Голос его так же невозможно было узнать, когда он прорычал:

– Оставайся здесь. Слышала?

Элисон не двинулась, пока дверь за ним ни закрылась. Но услышав, как щёлкнул замок, она ринулась вперёд и забарабанила по двери, крича:

– Пол! Пол!

Дверь открылась, на пороге стоял Нельсон с возмущённым видом, который подкрепил словами:

– Боже! Мисс Элисон, что в него вселилось? Я уже много лет не видел его таким. Что-то определённо случилось.

Старик не успел договорить, как девушка проскочила мимо него и бросилась через магазин к выходу, но увидела лишь, уносящуюся вниз по улице машину Пола.

Нельсон догнал её на пороге:

– Ну же, мисс, возвращайтесь. Посмотрите, на вас нет пальто, а льёт как из ведра.

Элисон помедлила, а потом, не обращая внимания на зов Нельсона, побежала вниз по холму, по переулку Бэджер, через площадь, по одну сторону которой находилось отгороженное стеной давно заброшенное кладбище, потом срезала путь проулками, пока ни оказалась в конце террасы Редженси. Сквозь потоки воды и тусклый свет фонарей она увидела припаркованную у тротуара машину Пола и побежала к ней, привлекая к себе любопытные взгляды прохожих в пальто и под зонтами. Сердце её колотилось так, что казалось вот-вот выпрыгнет из груди.

Зелёная дверь была открыта, прихожая залита светом, и не смотря на то, что никого не было видно, казалось, весь дом вибрирует от раздававшихся голосов. Девушка ворвалась в гостиную, где увидела двух мужчин, стоявших посреди комнаты друг против друга, и закричала?

– Пол! Пол!

Но звуки её голоса потонули в крике.

– Ты годами это планировал, грязная свинья!

– Я грязная свинья? Кто бы говорил. И кого ты расчитываешь обмануть? Ты даже её не смог провести своей сказочкой. Она может и молода, но не настолько глупа, чтобы ты мог крутить ею, бегая на сторону…

Всё произошло так быстро. Кулак Пола обрушился на Билла Тэпли, который завалился назад и наткнулся на красивый мозаичный карточный столик, с треском рухнувший под его весом на каминную плиту. Элисон бросилась к Полу с криком:

– Остановись!… Не надо! Не надо! Пол, послушай меня.

Но тот не слушал, не мигающим исполненным яростью взглядом он наблюдал, как Билл Тэпли медленно поднимается на ноги, нащупывая опору, наконец схватившись за спинку стула, он замотал головой и осторожно потрогал кровоточащие губы и саднящую челюсть. Оторвав глаза от испачканной кровью ладони, Тэпли медленно пробормотал:

– Тебе не следовало этого делать. Слова одно, это совсем другое, – его пальцы снова коснулись челюсти. – Ты пожалеешь об этом. Пусть придётся ждать всю жизнь, но я заставлю тебя пожалеть об этом, Пол Элмер.

Элисон ещё сильнее вцепилась в Пола, почувствовав, как снова напряглись его мышцы. В её взгляде, обращённом к Биллу Тэпли больше не было симпатии, потому что сейчас она смотрела на его истинное лицо, хитрый, подозрительный, настороженно ждущий своего момента, отличный от того человека, который показал себя днём. Теперь и он посмотрел на неё и процедил сквозь зубы:

– Не позволяй снова одурачить себя очередной слезоточивой сказочкой, которую он расскажет тебе… Ты всё сама видела сегодня.

Пол дёрнулся, как будто снова хотел ударить Тэпли, но остался на месте. Уже спокойным, хотя и хриплым голосом он сказал:

– Ты всегда был змеёй, Тэпли. Я много лет слежу за тобой. Я знал, что ты замышлял и подыгрывал тебе. И если бы она не возненавидела твою подлую натуру, я бы вмешался сам, но я знал, что бы ты ни сделал, всё равно ничего не добьёшься, поэтому позволил тебе продолжать. Но у тебя не хватило терпения и ты слишком поторопился разыграть все свои карты. Тебе следовало придерживаться своего плана жениться на ней, получить её деньги и разориться меня… ещё раз. Ведь ты это собирался сделать, не так ли?

– И я добьюсь своего.

Тэпли осторожно промокнул платком кровь на своём лице.

И только сейчас Элисон поняла, что ни он, ни Пол совершенно не замечают её присутствия, поглощённые собственной ненавистью друг к другу, которая копилась ещё задолго её появления. Но именно она стала последней каплей.

Пол высвободился из тисков Элисон (не обращал внимания), его верхняя губа приподнялась, обнажив верхние зубы, когда он пробормотал:

– Я буду готов. И когда ты попытаешься, я поступлю с тобой так, как поступил бы со змеёй. Мне повезло, я знал твоего папашу, а яблоко от яблони не далеко падает. Он жив в тебе. Однажды он сказал мне, что есть разные способы досадить человеку, и Боже! ты хорошо усвоил его урок. Но предупреждаю тебя, Тэпли, если попробуешь приблизиться к моему дому, – с этими словами Пол буквально толкнул Элисон перед собой, – так легко уже не отделаешь. Помни, что человека можно довести до того, что он пойдёт на крайность. Я дошёл до точки, просто имей это ввиду.

Когда Элисон поняла, что её снова грубо толкают теперь уже к двери, она и не пыталась сопротивляться. Билл Тэпли так ничего и не сказал им во след.

На улице Пол открыл дверцу машины и почти толкнул Элисон внутрь. Он помчался по улицам с такой скоростью, что казалось, они вот-вот вылетят с дороги.

Элисон снова начала дрожать, но теперь уже от холода. Её пробил пот и по всему телу разлилась ужасная усталость, как будто всё это время она сражалась и сейчас ей отчаянно хотелось упасть и разрыдаться.

Вскоре девушка поняла, что они едут не домой. Они были на шоссе с проносившимися мимо и исчезающими как фантомы в мареве дождя другими машинами. Повернувшись к Полу, она спросила:

– Куда… куды мы едем?

Когда он не ответил, Элисон закричала:

– Пол! Куда мы едем? Что ты делаешь?

Его ответ прозвучал холодно и безразлично:

– Мы едем в Истбурн. Тебе ведь нравится Истбурн, поэтому мы возвращаемся туда.

Элисон затряслась ещё сильнее, теперь она была напугана.

– Я не хочу туда. Я хочу домой. Я устала.

– Надо было раньше об этом думать.

Она впилась взглядом в его стальной профиль, расплывающийся в тусклом свете. Это был не Пол, а какой-то незнакомец. Элисон попыталась сдержать дрожь в голосе, когда сказала:

– Я не хочу ехать в Истбурн. Не хочу больше ничего слышать.

– Мне как плевать, чего ты хочешь. Я хочу, чтобы ты поехала в Истбурн. Туда мы и направляемся. После можешь идти, куда тебе заблагорассудится.

– Пол! – захныкала девушка, но мужчина не обратил на это никакого внимания.

Повернув на такой скорости, что у Элисон перехватило дыхание, Пол мрачно пробормотал:

– Сидеть в лесу! Следить… подглядывать… Боже мой!

– Пол, это был шок… узнать такое.

– Узнать что? – его голос наполнил салон. – Ты поверил всему, что он говорил обо мне. Почему ты не могла подождать и спросить меня? Лучше следить и шпионить за мной? Что из того, я могу содержать десять женщин, это не касается ни его, ни тебя.

Пол повернул голову к Элисон. Его пылающий взгляд так долго задержался на ней, что её начала беспокоить их безопасность. Она кивнула. Он был прав, ей не следовало слушать Билла Тэпли, надо было подождать возвращения Пола и попросить его всё объяснить. Даже сейчас она не могла представить как бы он это сделал. Какая-то часть неё боялась, именно боялась, что Билл Тэпли был не прав.

К тому времени, как машина остановилась, Элисон всю колотило. Ей пришлось сжать зубы, чтобы они перестали стучать. Пол открыл дверцу, вытащил её из машины и подтолкнул к калитке, хотя позже обогнал её и первым подошёл к двери.

Голова Элисон была опущена, когда дверь открылась. Она могла видеть только ноги и юбку женщины, стоявшей в пятне света. Но когда женщина заговорила, Элисон подняла голову.

– Что случилось, Пол? Почему ты вернулся?

Голос был очень приятным, а выговор и построение фраз говорили об образовании. Элисон посмотрела в испуганные глаза хозяйки дома, которая подняла рука, защищая щёку, но девушка успела увидеть всё, прежде чем женщина шагнула внутрь со словами:

– Входите же. Входите.

Со склонённой от стыда головой Элисон медленно вошла в маленький холл. Что бы ей ни предстояло узнать о Поле, теперь это не имело значения. Если бы он прямо сказал, что любит эту женщину, она бы поняла. Он всегда был добр и полон сочувствия, а эта семья нуждалась в доброте и сочувствии. Половина лица женщины была обезображена шрамами.

Элисон приказала себе не отводить взгляд, а смотреть прямо, как будто лицо женщины было самым обычным, но не смогла.

– Маргарет, это Элисон. Я привёз её сюда, чтобы кое-что объяснить.

Сейчас голос Пола звучал спокойнее. Женщина внимательно посмотрела на него и тихо проговорила:

– Но я думала, что ты сказал завтра.

– Да, это и должно было быть завтра.

Хотя глаза Элисон были опущены вниз, она знала, что Пол смотрит на неё.

– Но сегодня днём кое-что случилось и пришлось менять планы.

На мгновение в комнате повисла тишина. Женщина подошла к Элисон и, тронув её за рукав, удивлённо заметила:

– Но вы же вся мокрая.

Потом она повернулась к полу и добавила:

– Она мокрая, Пол.

Её слова остались без ответа, и чтобы избежать неловкой тишины, женщина проговорила:

– Вы должны снять мокрую одежду, моя дорогая. Идёмте со мной.

– Я в порядке.

– Делай, как тебе говорят, – приказал Пол, как будто обращался к сбившемуся с пути, непослушному ребёнку.

Это было больше, чем она могла вынести, поэтому Элисон повернулась к мужчине и резко произнесла:

– Не говори со мной так. С меня достаточно. Если я не права, значит не права. Но не говори со мной подобным образом.

– Дядя! Это дядя? Дядя Пол?

Голоса детей донеслись из спальни в конце прихожей, и женщина крикнула:

– Тише! Оставайтесь в кроватях. Он придёт к вам через минуту.

После этого она снова положила ладонь на руку Элисон и повела её в спальню со словами:

– Они только что помылись и легли.

Закрыв дверь, она зашла в гардероб и достала оттуда платье.

– Оно будет вам великовато, но хотя бы сухое, – сказала женщина.

Элисон беспомощно стояла и смотрела на неповреждённую сторону её лица, которое нельзя было назвать красивым. Но было в её поведении, движениях и осанке какое-то благородство. А больше всего это слышалось в тоне её голоса. Вся красота, которая требовалась женщине, сосредоточилась в её голосе. Хозяйка подала Элисон полотенце и сказала:

– Высушите волосы, а то с них капает. Вы ведь не хотите простудиться, – а потом внезапно добавила. – Вы точно как вас описывал Пол.

Элисон застыла с полотенцем в руках, глядя на женщину, которая продолжала:

– Он хотел привезти вас ещё несколько лет назад, но я не захотела. Видете ли, – она повернулась к ночному столику, на котором, как сразу заметила Элисон, не было зеркала, – я сторонюсь людей. Вы ведь понимаете.

Женщина опустила голову:

– По его описанию я знала, что вы молоды и красивы, и подумала, что могу… испугать вас. Я… я видела, как девушки отворачивались от меня, поэтому… поэтому не часто выхожу в город и почти никого не вижу. Не хочу встречаться с людьми. Но когда Пол принёс колье, он сказал, что надо вам всё объяснить.

– Колье? Колье миссис Гордон-Платт? – Элисон уже собиралась натянуть платье, но тут остановилась.

– Миссис Гордон-Платт моя мать. Меня звали Маргарет Гордон-Платт.

– Маргарет Гордон-Платт? – прошептала Элисон.

– Да, Маргарет Гордон-Платт. Это длинная история. Давайте же, надевайте платье и мы выпьем чаю.

Выйдя из комнаты, Элисон была совершенно смущена и сбита с толку. В холле на них обрушились детские голоса:

– Дядя Пол! Дядя Пол! Почему ты не идёшь, дядя Пол!

– Если вы сейчас же не прекратите шуметь, я не вообще не пущу его к вам. Он должен выпить чаю, поэтому успокойтесь.

– О, мамочка, пусть он придёт. Пожалуйста. Пожалуйста.

Голоса стихли, но продолжали слышаться возня и хихиканье, которые болью отзывались в душе Элисон. Было что-то в атмосфере этого домика, что очаровывало.

Это ощущение усилилось, когда она вошла в гостиную и увидела Пола, стоявшего спиной к огню. Казалось, он находится у себя дома, и сейчас уже не так злится как раньше.

– Садитесь, пока я готовлю чай, – Маргарет провела девушку к креслу.

– Я поставил чайник, – сообщил Пол. – Скоро закипит, а пока сядь, Маргарет.

Женщина присела на край маленького диванчика, Пол устроился рядом с ней и теперь оказался лицом к лицу с Элисон. На мгновение он заглянул ей в глаза, потом нежно взял руку Маргарет.

– Это жена моего двоюродного брата Роберта, – проговорил он. – Её звали Маргарет Гордон-Платт…

Маргарет прервала осторожно прервала:

– Она знает, Пол.

– Что ж, чего она не знает, уверен, это то, что дети в соседней комнате не мои, хотя мне бы очень этого хотелось.

Он продолжал смотреть в глаза Элисон.

– О, Пол! – высвободив руку, Маргарет шлёпнула его. – Не следует шутить такими вещами.

– А я не шучу. Это правда, а она должна знать правду. Но она уже услышала столько лжи и поверила в неё, что сомневаюсь, узнает ли она правду, когда услышит её. В любом случае начну сначала… Хорошо?

Мужчина кивнул в сторону Элисон, как будто ждал от неё какого-то замечания, но она лишь смотрела на него, поэтому он продолжил:

– Очень давно мой дядя, Леонард Уэлш, работал главным садовником у миссис Гордон-Платт. У него был сын, Роберт. Маргарет… и Роберт… можно сказать они выросли вместе…

Элисон поймала себя на том, что слушает голос Пола, но не улавливает смысл его слов. Казалось, в этом не было нужды, так как эту историю она знала, к тому же сейчас её переполняло чувство вины. Ей следовало знать, о, ей следовало знать после восьми лет с Полом под одной крышей, что он никогда бы не смог жить двойной жизнью, в которой она его обвинила. Не удивительно, что он просто кипел от ярости.

Её внимание вернулось к Полу, когда он сказал:

– Прошло время, и Маргарет снова попыталась связаться с матерью, но безрезультатно. Возвращение в семью было возможно только при условии, что она оставит мужа. Примерно в то время и появилась ты, а Роберт заболел туберкулёзом. Почти всё время он проводил в больнице… Теперь… ты удовлетворена? Это объясняет мою двойную жизнь?

Элисон ещё ниже склонила голову, но потом в порыве самозащиты вздёрнула её со словами:

– Я не идиотка, знаешь ли, с которой нельзя было поговорить. Ты мог бы объяснить, пусть не всё, но…

– Боюсь, в этом моя вина, – подалась к девушке Маргарет. – Пол уже давно хотел привезти вас сюда, но я отговорила его. И он подумал, что всё только ещё больше осложнится, если он расскажет вам о ситуации и будет продолжать навещать нас без вас. Он подумал, что вы не поймёте женщину, которая не переносит вида других женщин, красивых женщин… Сейчас мне лучше, потому что я научилась мириться с собой, но было время, когда мне было очень тяжело. Вы не должны винить Пола за это. Если кто-то и виноват, то это я. Понимаете…

Маргарет замолчала и начала взволнованно пощипывать большой палец левой руки. Пол тихо произнёс:

– Сделай чаю, Маргарет, а я закончу рассказ. Иди.

Он похлопал женщину по руке и нежно подтолкнул. Повинуясь, она поднялась и вышла из комнаты.

Оставшись наедине с Полом, Элисон поняла, что не может посмотреть ему в глаза. Всё, чего она желала сейчас, это броситься ему на грудь и молить о прощении, но по его взгляду поняла, что время не подходящее, и сомневалась, наступит ли вообще такое время, когда он позволит ей хотя бы подойти к нему… по-настоящему близко.

Пол быстро заговорил низким голосом:

– Сразу после рождения Анжелы, первого ребёнка, Маргарет сбил автобус. Повреждения были такими тяжёлыми, что все сомневались, выживет ли она вообще. Шрамы на лице результат долгого периода пластической хирургии, операция за операцией. На короткое время она вернулась домой, перед тем как отправиться в больницу в Ист Гринстэд. Тогда она и узнала, что Роберт болен. Не так давно они приобрели это хозяйство, и всё шло наперекосяк. Роберт старался заботиться о ребёнке и вести дом, о себе он мало беспокоился и в результате слёг за три дня до того, как Маргарет должна была лечь в больницу. Вместо этого туда отправился Роберт и пробыл там почти год. Если бы не ребёнок, Маргарет сделала бы операцию, но она отказалась оставить Анжелу на попечение другого человека. Роберт до безумия любил малышку и беспокоился при мысли, что её придётся оставить под присмотром няни. У него кроме меня больше не осталось родственников. Остальное ты уже знаешь. С тех пор на какое-то время Роберту легчает, а потом он снова оказывается в больнице. У Маргарет появился второй ребёнок, потом третий и четвёртый, потому что она так захотела, они смысл её жизни. Она работала как каторжная, чтобы поддержать хозяйство, но всё в пустую… И именно поэтому, увидев то колье, я решил отдать его ей. Пусть сама решает, что с ним делать, потому что имеет на это право. Позволь сказать, я ни на мгновение не поверил бы, что старуха хотела отдать его ей, потому что узнав о несчастном случае с Марагарет, она даже не написала ей, наоборот, сказала, что кто как постелет, так и спит.

Элисон не нравилось думать, что миссис Гордон-Платт была именно такой, какой её описывал Пол, но у неё не было причин не верить ему.

Мужчина снова заговорил:

– Здесь всё заложено. Эти драгоценности просто божий дар. Банк будет очень рад увидеть их, я знаю…

– Почему ты не помог им?

Вопрос вырвался раньше, чем Элисон успела подумать.

– По очень простой причине, – медленно ответил он. – Я истратил твои деньги. Тэпли сказал, что ты знаешь. Я не стараюсь прятать кости в шкафу. Старый Тэпли драл с меня шесть процентов, и я просто загибался. Я видел себя погрязающим всё глубже и глубже в работу и долги… пытаясь выплатить закладную. А потом появилась ты, как дар небес, с восемнадцатью тысячами. Я не задумываясь воспользовался ими, потому что знал, что верну всё до последнего пенни. И я почти сделал это. Разумное вложение денег… во время войны практически восполнило весь капитал. Вот только проценты, боюсь, придётся подождать. Но не беспокойся, ты их получишь и чем скорее, тем лучше, тогда я освобожусь от проклятой ноши. Что ж, теперь ты получила ответ. Поэтому я не мог помочь Роберту и Маргарет… По крайней мере не так, чтобы избавить их от всех проблем.

– О, Пол, пожалуйста, – пролепетала Элисон, видя, как горят ненавистью его глаза. – Пожалуйста, возьми деньги, они мне не нужны. Пожалуйста.

– Даже если бы я хотел жениться на Фриде Гордон-Платт?

Если бы он ударил её по лицу, она бы не чувствовала себя такой потрясённой и униженной. Не смотря на его поведение и злобу, он стал почти прежним Полом, а теперь сказал это: «Даже если бы я хотел жениться на Фриде Гордон-Платт?» Элисон так захотелось иметь большое сердце и быть тем человеком, который любил его настолько, чтобы сказать: «Да, даже если ты хочешь жениться на ней, возьми всё, что хочешь». Но она не была таким человеком. Сама мысль о миссис Фриде Гордон-Платт, касающейся вещей, что принадлежали Элисон, воспламенила яростный огонь в душе девушки.

Пол ждал ответа, и она ответила:

– Я бы не дала миссис Фриде Гордон-Платт ни фартинга.

– Даже если бы знала, что она тоже много страдала и бедствовала?

– Даже если бы знала. Я не святоша. Она мне не нравится. Она не понравилась мне с первой минуты, как я её увидела.

– Но к её сыну у тебя другие чувства?

Элисон медленно качнула головой. Вот и снова он перевёл разговор в другую колею. Что ж, если он готов ранить её, то она ответит ему тем же.

– Да, другие. Не понимаю, как он может быть её сыном. Он слишком мил, чтобы их связывали родственные узы.

– Уверен, он очень рад, зная, что ты чувствуешь к нему.

В этот момент вошла Маргарет с чайным подносом, и Пол поспешил к ней, чтобы взять его у неё.

– Вот и готово, – женщина села так, чтобы Элисон видела неповреждённую половину её лица.

Но когда она передавала ей чашку, девушка увидела страшные шрамы, и сердце её снова сжалось. Она вспомнила, что однажды сказал Нельсон по поводу своего ослепшего глаза: «У меня было много времени всё хорошенько обдумать. И сейчас я считаю, что жизнь не закончена, пока ты несёшь свой крест.» Возможно годы заставили Нельсона взглянуть на жизнь философски, но нужна огромная мудрость, чтобы принять тот крест, что несла эта женщина, в которой были теплота и спокойствие. Да, от неё веяло умиротворением.

Элисон с благодарностью выпила чай и вернула чашку Маргарет, чтобы та подлила ещё, когда снова послышались голоса детей. Пол поставил свою чашку и вышел из комнаты.

Маргарет подала Элисон чай и тихо сказала:

– Не переживайте так. Гнев Пола утихнет. Я не виню вас за ваши мысли. Не зная всего, было естественно прийти к не правильному умозаключению. Это моя вина… Если бы у меня были деньги, я бы поселилась где-нибудь на острове.

– О, пожалуйста, пожалуйста, не говорите так. Я была ужасной дурой… по крайней мере в том, что касается вас…

Что касается миссис Гордон-Платт, она не ошибалась, это уж точно. Элисон нагнулась к Маргарет и прошептала:

– На счёт колье. Я полностью согласна, что вы должны оставить его у себя. Как говорит Пол, он ваше по праву.

– Да, знаю, – женщина кивнула. – Но как я сказала Полу с самого начала, я бы предпочла пойти к своей матери и послушать, что скажет она. Но он против.

Элисон могла понять, почему Пол был не согласен на подобный поступок. Фриде Гордон-Платт не понравится мысль, что какая-либо ценность проскользнула мимо её рук. Всё, что можно было продать, она рассматривала как свою собственность и собственность своего сына.

Маргарет снова тихо заговорила:

– Я много лет пыталась растопить лёд между нами, но мать всегда была такой суровой. Не могу поверить, что сейчас она хочет меня видеть.

– Она хочет, – быстро ответила Элисон. – Бек говорит, что она сохранила колье специально для вас и спрятала его, чтобы никто не смог прибрать его к рукам.

– Она странная женщина. Всегда была такой. Мы никогда не понимали друг друга. Чарльз был её жизнью и, когда он ушёл от неё и уехал за границу, она ожесточилась… стала подозрительной, – Маргарет повернулась лицом к Элисон и неожиданно спросила. – Вам нравится миссис Фрида?

– Нет.

– Мне тоже, – слабая улыбка тронула обезображенные черты. – Она никогда мне не нравилась. А сейчас она пытается вернуть Пола, но принесёт ему только страдания. Я знаю. Так уже случилось много лет назад. А он заслуживает большего. Я даже и подумать боюсь, что бы было с нашей семьёй, если бы не Пол. Он постоянно помогает Роберту и нам держаться на плаву. Даже когда у него самого всё шло плохо, он думал о нас. Пол замечательный человек.

Женщина замолчала, пристально глядя на Элисон, потом кивнула:

– Он очень привязан к вам. Вы изменили его жизнь.

– Может когда-то так и было, но не сейчас. Судя по всему у него своя жизнь, – девушка уставилась на свои сплетённые пальцы.

– Ни за что не поверю. Он любит вас.

– Это он так сказал? – Элисон практически оборвала женщину, снова подняв глаза.

– Ему нет нужды говорить что-либо. Пол не тот человек, который может легко рассказывать о себе или своих чувствах. Вы судите о нём по его поведению. Но надо быть полным глупцом, чтобы не понять, он любит вас.

Но всегда ли он любил её? Да, она так полагала. Он любил её как ребёнка, как девушку, но этого ей было мало. Она хотела, чтобы он любил её так, как когда-то любил Фриду Гордон-Платт, так, чтобы был способен схватиться за меч и оставить следы на дубовом косяке.

Неожиданно Маргарет сказала:

– Я не видела племянника Роя, но как понимаю, он очень приятный молодой человек… Вы ведь встречались с ним?

– Да. Всего пару раз.

– Он вам нравится?

Ресницы Элисон взлетели вверх, а потом снова опустились.

– Да. Да, нравится. Он милый мальчик и, могу сказать, совершенно не похож на свою мать.

– С подобными мыслями вам будет довольно затруднительно пойти дальше, чем просто «нравится».

Глаза Элисон слегка расширились, и она повторила:

– Пойти дальше, чем просто «нравится»?… Но… – она замолчала, так как вернулся Пол, застёгивающий на ходу пальто.

– Одежда практически высохла, – обратился он к Маргарет. – Я снял её с бойлера. Думаю, нам пора возвращаться.

– Хорошо, Пол, – улыбнувшись, женщина встала и повернулась к Элисон. – Вы готовы ехать?

– Да, готова.

Девушка бросила угрюмый взгляд на Пола, который не спросил её, готова ли она. Ей конечно было очень стыдно за то, что она сделала сегодня днём, но её обижало, что с ней обращались как с непокорным ребёнком особенно перед этой милой женщиной.

Когда она проходила мимо него, Пол одарил её таким же угрюмым взглядом.

Через несколько минут в старом плаще Маргарет Элисон покинула дом, пообещав приехать, чтобы встретиться с детьми. Она заметила, что её не пригласили в детскую, и это усилило ощущение отчуждённости… от Пола и его мира.

По пути домой они не перекинулись ни словом, как будто ждали, как казалось Элисон, того момента, когда окажутся дома, где снова вспыхнут искры. О, как она устала. Её снова начало колотить, а из желудка поднималась тошнота, поэтому Элисон решила, что как бы Пол ни провоцировал её своим поведением и надменностью, сегодня вечером она не станет с ним разговаривать, даже не пойдёт в гостиную, а сразу направится в свою комнату. Последняя мысль немного утешила и ободрила её. Всё, что ей сейчас было нужно, это тёплая постель.

Но когда они подъехали к магазину, у двери стоял Рой Гордон-Платт.

– Здравствуйте, – воскликнул он.

В свете фар его удовольствие было ясно заметно.

– Я уже собирался уходить. Думал, никого нет, – он рассмеялся. – А тут вы.

Теперь он говорил через открытое окно с Элисон. Пол продолжал сидеть на месте водителя и, казалось, вообще не собирался выходить из машины. Потом он всё-таки распахнул дверь и направился в магазин, даже не замечая Роя, не то чтобы поприветствовать его. Любому такое поведение ясно бы дало понять, что его присутствие нежелательно, любому, но не влюблённому мальчику. В данный момент Рой очевидно был слеп или безразличен к неприветливости Пола, так как продолжал говорить с Элисон, не давая ей и слова вставить.

– Я звонил дважды днём, и моя мать заходила. А после чая она предложила мне заглянуть к вам и убедиться, что вы ещё живы. И вот я здесь, – закончил юноша со смехом.

В темноте дверного проёма Элисон не нужно было смотреть на него, а если бы её заставили, ей бы пришлось закрыть глаза. Он был так молод, а выглядел ещё моложе своих лет… Значит, его мать приходила сегодня днём? Она определённо не собиралась отступать. В магазине было темно, так как Пол не включил свет. Протянув руку к выключателю, Элисон со злостью подумала, что теперь он собирается вести себя ещё грубее. На самом деле это было так несправедливо. Если он встречался с матерью, почему она не могла встречаться с сыном, если пожелает? В этот момент в глубине сердца ей хотелось встречаться с сыном. Это решило бы её проблему.

Элисон бросила через плечо:

– Будь осторожней с этим столиком, там вазы.

Девушка протянула руку и не удивилась, когда юноша взял её. Она провела его мимо стола, но он продолжал сжимать её пальцы, и так они дошли до лестницы. Элисон начала уже гадать, что бы это значило, когда сверху раздался голос Пола, заставивший её вздрогнуть.

– Ну и чего мы ждём?

Элисон высвободила свою руку и взбежала по лестнице.

В мягко освещённой мерцающим пламенем гостиной был уже готов стол. Здесь было так уютно, и всё могло бы быть замечательно. На прошлой неделе всё было замечательно.

– Красивая комната, – заметил остановившийся на пороге Рой.

Элисон, не сказав ни слова, прошла к камину. И похоже только сейчас юноша почувствовал напряжение в воздухе. Девушка опустилась на коврик и протянула руки к огню.

– Я лучше пойду, – донёсся до неё голос Роя. – Я и не собирался оставаться. Просто пришёл сказать вам, сэр, – теперь он обращался к Полу, – чтобы вы позвонили матери около восьми часов.

При этих словах Элисон повернулась к Рою. Ей стало очень жаль его, ведь он столкнулся с таким неприветливым приёмом. Но потом она перевела глаза на Пола, который отвернулся от буфета и уставился на мальчика странным взглядом.

– Она бы пришла со мной, – продолжал Рой, – если бы хорошо себя чувствовала. Весь день её мучила головная боль. Ну, я пойду. До свидания, Элисон. Я… я позвоню тебе, если можно.

– Да. Да, звони, Рой. Мне жаль…

Её прервал резкий голос Пола:

– Я провожу вас к выходу. Хотите выпить что-нибудь перед уходом?

– Нет. Нет, спасибо, сэр. До свидания, Элисон, – юноша беззащитно посмотрел на девушку.

Когда он ушёл в сопровождении Пола, она без сил рухнула на коврик. Но несколько минут спустя, услышав шаги мужчины на лестнице, неуверенно поднялась на ноги. Она должна пойти в кровать. Сегодня вечером у неё больше не было сил сражаться с ним. Она чувствовала себя ужасно.

Когда Пол вошёл в комнату через дверь столовой, Элисон уже вышла через дверь гостиной и направилась в свою комнату, где включила электрическое одеяло и, быстро скинув одежду, нырнула в кровать. В ожидании, пока одеяло нагреется, тело её тряслось от холода, но и потом дрожь не отступила.

Минут через сорок пять, Элисон услышала два удара в дверь, но не ответила, побоявшись разжать стиснутые зубы, потому что они тут же начали бы стучать. Несколько секунд спустя дверь открылась, и Пол склонился над ней, стянув одеяло с её лица.

– Тебе холодно? – спросил он уже не так резко, но всё равно голос принадлежал не Полу.

– Д… да. Я замерзаю.

Он положил ладонь на лоб девушки, потом взял за запястье, после чего безразлично заметил:

– Пульс похоже нормальный.

После этого мужчина повернулся и вышел из комнаты. Он вернулся через пять минут.

– Давай, вставай, – произнёс он. – Я приготовил горчичную ванну. Окунёшься туда, а потом я дам тебе горячего виски. Это должно помочь.

– Я не хочу вставать. Мне холодно.

– Ты согреешься в ванной. Вставай, не глупи.

О, если бы только он не говорил с ней подобным тоном. Элисон заставила себя сесть.

– Хорошо, оставь меня в покое.

С огромным усилием ей удалось выбраться из постели, натянуть халат и подняться наверх. Ванна была наполнена жаром и паром. Опустившись в воду, девушка пробормотала с благодарностью:

– Прекрасно, просто изумительно.

Она подумала, что было бы чудесно так и умереть.

Через двадцать минут Элисон вернулась в постель с бокалом горячего виски.

– Я… я больше не могу пить, – задыхаясь проговорила она.

– Пей до дна.

– Но… но ты же знаешь, я терпеть не могу горячий виски.

– Нам много чего не нравится, но приходится это делать… Пей.

Элисон с раздражением мотнула головой и, закрыв глаза, опустошила бокал. Передёрнувшись от горечи, она легла и отвернулась от Пола. В следующий момент она услышала, как он выключил свет, оставив только ночник в дальнем конце комнаты, а потом звук закрывшейся двери. Итак Элисон осталась один на один с жалостью к самой себе.

Когда Пол болел, она заботилась о нём… ухаживала сутки напролёт. Она знала, что всё простила бы ему, если бы он заболел. Он же был суров, злопамятен и несправедлив. Ужасно несправедлив. Так думала Элисон, пока виски ни начали действовать, и она ни погрузилась в сон.

Должно быть она спала очень долго, потому что очнувшись, обнаружила, что всё тело в испарине, а спутанные волосы прилипли к лицу. После этого она то проваливалась в забытье, то просыпалась от звука собственного голоса. Однажды её разбудил собственный крик, она резко махнула рукой и ударилась обо что-то. Кто-то нежно взял её руку и уложил обратно под одеяло, убрал прилипшие к лицу и шее волосы. Она так и не открыла глаза. Пол был с ней. Он сидел рядом как и раньше, когда у неё болел зуб или горло. Пол был милым, Пол был замечательным. Пальцы, коснувшиеся её лба, стёрли все мысли о миссис Фриде Гордон-Платт. В целом мире были только Пол и она. Эта неделя казалась просто лихорадочным бредом. Да, ей всё приснилось. Не было никакого Билла Тэпли и машины в лесу. Пол никогда не тряс её за плечи, не кричал на неё. Пол был замечательным, Пол был хорошим. Элисон вытащила руку из-под одеяла и, схватившись за его пальцы, снова уснула.

Когда Элисон очнулась в следующий раз, Пол всё ещё был рядом на этот раз с чашкой чая.

– Как ты себя чувствуешь? – тихо спросил он.

Как она себя чувствует? На секунду Элисон закрыла глаза. Она чувствовала себя выжитой как лимон и уставшей, но лихорадка прошла.

– Лучше, – ответила она.

– Сегодня тебе лучше оставаться в постели.

Элисон не возражала. Последнее, что ей хотелось, это встать. Пол ждал рядом, пока она пила чай, а когда брал протянутую чашку, глаза их встретились. Между ними всё ещё лежала пропасть, но теперь это была пропасть смущения и замешательства. Он больше не злился как вчера и снова стал спокойным и сдержанным. Он даже мог быть нежен с ней, хотя стена оставалась.

– Может съешь что-нибудь? – спросил Пол. – Тосты?

Девушка покачала головой:

– Нет, спасибо.

– Ещё чаю?

Направившись было к двери мужчина замешкался и проговорил:

– Так как Нелли здесь, я выйду на некоторое время. Надо посмотреть кое-что в Балфор Террас. А в двенадцать у меня встреча. В обед меня не будет, но после двух я вернусь.

Снова оставшись одна, Элисон уставилась в потолок. У него встреча в двенадцать. Что это значит? Он мог делать всё, что хочет, как и привык. И он хотел вернуть прошлое. Элисон чувствовала себя такой униженной, что даже не могла придумать выражения достойного Фриды Гордон-Платт.

Вместе со второй чашкой чая Пол принёс две пилюли.

– Проглоти, – сказал он.

– Что это?

– То, что прописал мне врач.

Элисон взяла таблетки:

– Но я же засну. Нет, я не хочу.

– Глотай. Давай, глотай.

Она положила лекарство на язык и отхлебнула чая.

Поставив чашку на столик рядом с кроватью, Элисон заметила, что Пол не уходит, а смотрит на неё, как будто хочет что-то сказать, что-то важное. Она взглянула на лицо, которое так любила, в ожидании. Дважды его губы уже начинали шевелиться, но в конце концов он резко повернулся и вышел.

Что бы он сказал, если бы всё-таки набрался мужества? Попытался бы уговорить изменить её отношение к миссис Гордон-Платт? В книгах Элисон всегда раздражали сцены, в которых герой или героиня могли бы выяснить всё с помощью нескольких откровенных слов, но не делали этого. Добравшись до подобной ситуации, она откладывала книгу, потому что считала это слишком глупым. Теперь же она спрашивала себя, хочет ли на самом деле, чтобы Пол заговорил. Хочет ли… откровенного разговора? Нет. Как героиня романа Элисон хотела избежать правды. Недостатки и слабости других, над которыми мы смеёмся, не кажутся такими уж забавными, когда происходят с нами.

Элисон не слышала, ни когда вошла миссис Дикенсон, ни как Пол покинул дом, потому что почти сразу же заснула. Должно быть она проспала до двенадцати, потому что сквозь дрёму услышала голос Нельсона:

– Я только загляну, проверю.

Девушка не пошевелилась, когда дверь открылась. Ей не хотелось говорить с Нельсоном. Дверь закрылась, и она снова провалилась в сон. В следующий раз её пробудил голос миссис Дикенсон, говоривший:

– Просыпайтесь, мисс. Думаю, вы достаточно сегодня поспали. Просыпайтесь, садитесь и поешьте… Как вы себя чувствуете?

Элисон заставила себя сесть и, откинувшись на спинку кровати, сонно пробормотала:

– Думаю, гораздо лучше, Нелли, но мне не хочется есть.

– А вы попытайтесь, сделайте маленькое усилие. Съешьте хоть что-нибудь. Я не много принесла. Вот.

Женщина поставила перед девушкой переносной столик и добавила:

– После обеда я пробегусь по магазинам. Это лучшее время, народу почти нет. Зайду к мяснику, надо поговорить с ним по душам… может тогда мясо будет понежнее того стейка, что он прислал сегодня утром, – миссис Дикенсон издала звук, напоминающий смешок. – Настоящая подошва. Они считают, что могут засунуть что угодно, если покупатель не видит. Я всегда говорила вам об этом, не так ли?

Женщина взбила подушку Элисон:

– Ну, что же, вы в порядке, наслаждайтесь отдыхом и обедом.

К своему удивлению Элисон съела больше половины. Вскоре миссис Дикенсон вернулась уже в пальто и шляпе.

– Вот это хорошо, – воскликнула она. – Раз появился аппетит, значит, пошли на поправку. Ходить голодным, навлекать на себя лихорадку, как говорят, и это правда. Я сейчас ухожу, но скоро вернусь. Вы будете в порядке?

– Да, да, со мной всё будет в порядке, – ответила Элисон. – Я даже готова встать.

– И не пытайтесь, оставайтесь в постели. Мистер Пол вернётся после двух. Ну, я пошла. Лежите. До свидания.

– До свидания, Нелли.

Примерно через пять минут Элисон услышала тяжёлые шаги на лестнице и сразу поняла, кто это. Когда в дверь постучали, она сказала:

– Входи, Нельсон.

Старик прошаркал к кровати со словами:

– Как вы себя чувствуете?

– Хорошо, Нельсон. Просто небольшая простуда. Я промокла прошлым вечером.

– А что я говорил, когда вы выбежали на улицу без пальто. Вообще-то я что пришёл. Ничего не понимаю, – старик покачал головой. – Я так понял, мистер Пол отправился обедать с ней, но она внизу на улице.

Теперь Нельсон перешёл на шёпот:

– Пришла и спрашивает его. Я сказал, что он ушёл, а она говорит, что будет ждать. Но я не пустил её наверх, сказал, что у вас грипп, и вы плохо себя чувствуете. Она так посмотрела на меня, как будто была готова прикончить, – он закивал. – А сейчас она внизу на улице притворяется, что рассматривает витрины.

– Ты сказал ей, когда он возвращается?

– Да, сказал, – Нельсон мотнул головой в отвращении. – Выскользнуло. Я сказал, что он вернётся в два. Тогда она и сказала, что будет ждать. Я совсем ослаб умом, потерял бдительность, мисс, потому что был уверен, что он с ней. Забавные дела творятся.

– Да, Нельсон, да. Послушай, – Элисон села, – возвращайся в магазин, не известно, кто может ещё прийти.

– Да, конечно. Но вы оставайтесь здесь.

Он кивнул девушке, и она ответила ему тем же. Но как только дверь закрылась, Элисон откинула одеяло и вылезла из кровати. Она не сомневалась, что Пол вернётся с Фридой Гордон-Платт, и не могла оставаться у себя, просто не могла. Ей надо было одеться; халат подойдёт. Она могла бы устроиться на диване, как будто уже давно там сидит.

К своему удивлению Элисон обнаружила, что ноги её не слушаются, а когда посмотрелась в зеркало, сморщила нос. Надо бы помыться и хоть немного подкраситься, чтобы скрыть мёртвенную бледность.

Добравшись до конца лестницы, Элисон буквально повисла на перилах. Должно быть это из-за таблеток, сказала она себе, входя в ванную. Она хотела принять душ, чтобы проснуться, но не хотела терять время. Было почти два часа, и Пол мог вернуться с минуты на минуту.

Элисон включила воду и уже намочила лицо, когда услышала, как открылась и снова закрылась дверь на лестницу. Схватив полотенце, девушка рьяно вытерлась, но потом поняла, что уже поздно идти в гостиную. Успеть раньше них можно было только бегом. Но бежать у неё не было сил, а надо было ещё накраситься, прежде чем лицом к лицу встретиться с мадам.

Элисон села на табурет, вслушиваясь в шаги, пересекавшие холл в направлении гостиной, но хуже всего, что она не слышала голосов, ни Пола, ни Фриды Гордон-Платт.

Наконец донёсся голос Пола, и сказанные им слова заинтриговали её. При обычных обстоятельствах, она бы не разобрала их, но он говорил на повышенном тоне, и хотя голос звучал приглушённо, всё-таки чётко услышала:

– Я тебе не верю.

Элисон медленно поднялась. Тон Пола был совсем не как у влюблённого. Это заставило её осторожно приоткрыть дверь и без всяких угрызений совести слушать, что происходит.

– Зачем ему лгать? – теперь заговорила миссис Фрида Гордон-Платт.

– Есть множество причин, почему Тэпли будет лгать. И самая главная, он меня ненавидит.

– Но это касается не тебя, а её. Он сказал, что перебил у неё лот, а потом ей же его и продал. И могу тебе сказать, он зол так же как и я, если не больше. Он ужасно ругался на неё, когда узнал правду.

– Откуда мне знать, что это правда?

– Потому что я знаю свою свекровь. Она бы не потеряла голову из-за обычной чайницы. И она ничего не говорила о камнях, сказала Бек. Она сказала, что твоя драгоценная подопечная пообещала вернуть их и искала по всем аукционам. Думаешь, она бы заплатила пятьдесят пять фунтов за пару тарелок и маленький чайник, если бы не знала о его содержимом? Да я подам на неё в суд.

– И ничего этим не добьёшься, – произнёс Пол глухим голосом. – Если эти вещи у неё… а я в это не верю, но если у неё, она получила их на законных основаниях. И не забывай, ты сказала, что не она забрала лот, а Билл Тэпли, который потом продал его ей. Здесь всё безупречно, насколько я могу судить. Но она никогда бы так не поступила, не сказав мне, я уверен.

Элисон зажала рот рукой и склонила голову.

– Нет, конечно не поступила бы, – донёсся через холл насмешливый голос миссис Фриды Гордон-Платт. – Ты считаешь, что солнце светит только для неё, да ты совсем потерял голову. Меня тошнит от тебя… Ты же в отцы ей годишься.

Дом погрузился в тишину. Элисон с поднятой головой и колотящимся в груди сердце ждала ответа Пола, но услышала не то, что хотела.

– Я не собираюсь обсуждать с тобой Элисон.

– Нет… потому что боишься; боишься признать, что соперничаешь с молодостью. Ты соперничаешь с моим сыном… Знаешь, Пол, мне тебя жаль, потому что они любят друг друга. Так уж получилось.

Раздался хлопок и голос:

– Я поняла это с самого начала и могу сказать, что помогала ему во всём. Я оставила здесь свою пудренницу не для того, чтобы самой вернуться, а чтобы дать Рою шанс снова встретиться с ней…

И расчистить себе дорогу к Полу, подумала Элисон.

– Очень умно с твоей стороны, Фрида, – холодным тоном произнёс Пол. – Ты никогда не полагалась на случай. Когда ты снова здесь появилась, у тебя уже всё было спланированно, не так ли? Бикон Райд был бременем. Как и ты сама, оно никого не привлекало. Не бесись, Фрида; я знаю больше, чем ты думаешь. Весь прошлый год ты пыталась найти подходящий денежный мешок. Когда не сработало, я стал последней возможностью. У меня хорошее дело; по крайней мере ты так считала. Я стал последним пристанищем в твоей жизни, как когда-то был первым. Думала, что можешь начать с начала, как будто ничего не произошло. Ты поставила на деньги и проиграла. Что ж, сейчас ты опять сделала проигрышную ставку, Фрида. Вернувшись, ты сослужила мне хорошую службу. Я страдал все эти годы, отказавшись от жизни, от женщин, никому не доверяя. Ты как будто сняла камень с моей души. Я понял, что теперь свободен от тебя и того, что ты сделала… Меня больше не душат ненависть и обида. Ты и твой драгоценный Чарльз искалечили мне жизнь. Я мог попасть в тюрьму; и чуть ни попал. Это мучило меня постоянно. А когда все твои планы рухнули, у тебя хватило наглости вернуться, думая, что я настолько глуп, чтобы снова связаться с тобой. На самом деле ты совсем не умна, Фрида…

В этот момент до Элисон донёсся голос Нельсона, зовущего снизу:

– Мистер Пол! Мистер Пол!

Ответа не последовало, но через некоторое время Элисон услышала быстрые шаги Пола в холле, откуда он крикнул:

– Что такое?

– Можете спуститься на минуту, мистер Пол? Здесь джентльмен интересуется напольными часами. Я бы хотел, чтобы вы поговорили с ним.

Элисон почувствовала нерешительность Пола, но потом услышала, как он спускается вниз.

Услышав звук закрывшейся двери, она колебалась лишь мгновение. Больше нельзя было оставаться в ванной; надо попытаться проскользнуть назад в спальню. И она бы с радостью это сделала, потому что чувствовала, как ноги перестают слушаться её, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Пол не был влюблён в Фриду Гордон-Платт, не был, не был. Он любил её! Какой же глупой она была. После появления миссис Фриды Гордон-Платт у него было такое приподнятое настроение, а она расценила это, как удовольствие снова видеть женщину, которую он когда-то любил, тогда как на самом деле он всего лишь освободился от обиды, снедавшей его все эти годы. И обида была не только из-за потерянной любви и предательства друга, но и из-за финансовой кабалы, в которую эти двое его ввергли, и с которой он только сейчас смог разделаться. О, Пол… Пол. Бедный Пол. Если бы только она могла побежать к нему и сказать… сказать, что только что нечаянно услышала. Больше не будет никаких тайн. И тут Элисон подумала о чайнице. Чайница! Что ж, она объяснит, и он отдаст её мисс Бек или Маргарет, кому пожелает, но уж точно не Фриде Гордон-Платт.

Элисон выбралась из ванной и на цыпочках направилась к лестнице, когда дверь гостиной распахнулась, и ей пришлось виновато остановиться под жёстким взглядом высокой женщины.

– Я… я так понимаю вы больны и лежите в постели, – высоким холодным голосом произнесла она.

– Я не больна; у меня простуда. Я… я была в ванной.

Хотя объяснения были ни к чему, Элисон чувствовала себя ужасно смущённой.

Фрида Гордон-Платт метнула взгляд на дверь в ванную, а потом снова на девушку и спросила вкрадчивым тоном:

– Могу я предположить, что вы находились там достаточно долго?

Неприятие к этой женщине перевесило смущение Элисон, и она с вызовом ответила:

– Достаточно долго.

– О, – миссис Гордон-Платт вскинула брови и наклонила голову на бок; затем повернувшись, она снова вошла в гостиную, бросив через плечо. – Мне бы хотелось поговорить с вами.

Элисон бросила взгляд на лестницу. Пол будет не доволен, если застанет её наверху с этой женщиной, и не имеет значения, что он сам о ней думает. Тем не менее она проследовала в гостиную, где подошла к огню.

Фрида Гордон-Платт остановилась в нескольких футах от Элисон и быстро заговорила глухим голосом:

– Пол может вернуться в любой момент. Я только хочу спросить у вас кое-что.

– Да? – повернула голову Элисон.

– Вам нравится мой сын?

Не смотря на то, что Элисон было известно о мотивах, двигавших этой женщиной, такого вопроса она не ожидала, а потому помедлив ответила:

– Да. Да, мне нравится ваш сын.

Это было правдой; Рой ей нравился.

– Хорошо. Потому что, как я уже говорила вам, он очень вас любит.

Элисон помолчала несколько секунд, прежде чем ответить:

– Не понимаю, как это возможно, если мы встречались только пару раз.

– Молодым людям не требуется много времени, чтобы влюбиться. Вам следовало бы это знать.

– Рой всего лишь мальчик.

– Мальчик! – миссис Гордон-Платт повысила голос. – Ему столько же, сколько и вам.

– Не правда. Как я понимаю, ему нет ещё и двадцати, а мне почти двадцать один.

– Это не так уж важно. Он очень чувствительный мальчик и знает, чего хочет, и… и он хочет жениться на вас.

– В самом деле! – произнесла Элисон с каменным выражением лица.

Если на свете и были интриганы, то одна находилась сейчас в этой комнате. Если она не могла заполучить Пола, то была готова на всё, чтобы он не достался никому другому, даже забрав единственного человека, который что-то для него значил.

Элисон не чувствовала ни малейших угрызений совести, принимая игру этой женщины.

– И вы не возражаете, чтобы я стала вашей невесткой?

Фрида Гордон-Платт пожала плечами:

– Нам совсем не обязательно встречаться. Как только дом и земли будут проданы…

Она не сказала, когда миссис Гордон-Платт умрёт.

– Как только дом и земли будут проданы, я не буду стоять на пути Роя… и его жены. Не хочу висеть на его шее, как не хочу, чтобы он висел на моей. У меня впереди вся жизнь.

Она говорила так, как будто была молодой девушкой. Элисон отвернулась от неё и, достав из кармана расчёску, посмотрелась в зеркало над камином.

Она не видела отражения миссис Фриды Гордон-Платт, когда сказала:

– Боюсь, я не могу стать женой Роя, миссис Гордон-Платт, потому что, видите ли, выйду замуж за Пола при ближайшей возможности.

Элисон так и не поняла, схватила ли её миссис Гордон-Платт в ту же секунду или через некоторое время, как она упала в огонь. В то ужасное мгновение всё перемешалось. В последующие годы она вспоминала только собственные крики.

Пол всегда говорил, что опасно вешать зеркало над камином. Он страшно возражал против этого и всегда следил, когда она стояла на поднятой каминной решётке. Воспоминания об этом промелькнули в её голове прежде, чем она почувствовала боль от обжигающего кожу пламени и услышала крики.

Когда её толкнули, или ударили, влажные ноги соскользнули с полированной плиты, и Элисон упала вперёд. Камин был полон пылающих углей, и огонь плясал на них как пара рыжих собак вокруг кочерги и щипцов. Благодаря им Элисон не сразу упала лицом в железную корзину с огнём. В естественном движении она вытянула перед собой руки, ударившиеся о раскалённую решётку, левая скользнула в бок, а вот правая попала прямо по середине. Потом языки пламени перекинулись на халат и поглотили её.

– О, Боже! О, боже!

Теперь её били. Она издала ещё один пронзительный крик, когда почувствовала, что задыхаясь катается по чему-то. Кто-то колотил по ней, что причиняло невыразимую боль. Она снова перекатилась и теперь смогла вдохнуть воздуха для крика. Ей казалось, что она умирает. Это невозможно было вынести, не возможно вынести. О, Боже! О, Боже, позволь умереть. Вскоре всё тело Элисон онемело. Она больше ничего не чувствовала, а потом осознала, что сидит на полу, уткнувшись в плечо Пола, который обнимает её. Вокруг множество ног. В пелене она узнала ноги Нельсона и юбку Нелли, и ноги Фриды Гордон-Платт, направлявшиеся к двери. Пол заговорил с ними, и Элисон ощутила резонанс от его голоса, прогремевшего как гром, вырвавшись изнутри его тела:

– Убирайся! – кричал он. – Убирайся, пока я не убил тебя!

А потом:

– Уведи её отсюда, Нельсон. Выкинь прочь…!

В это мгновение оцепенение прошло, и Элисон снова застонала, сжав зубы, чтобы не закричать, и заглянула в полные жалости глаза Пола, когда он склонился над ней, бормоча:

– Ну, ну, любовь моя. Потерпи ещё немного. Скорая скоро приедет. Ещё немного. Ну же, любовь моя.

– По-ол, – застонала Элисон, и его руки ещё крепче сжали её.

– Мои ру… ки, Пол. Пол, мои руки… и… и лицо.

– Всё хорошо. Всё хорошо, любовь моя, – казалось, что он больше ничего не способен сказать. – Всё хорошо, любовь моя.

Но хорошо не было. Всё было плохо. Её лицо… её лицо горело. Она станет безобразным чудовищем, как Маргарет, бедная Маргарет.

– По… ол.

Элисон скрючилась от невыносимой боли, такой ужасной, что она потеряла сознание… После этого у неё остались смутные воспоминания о том, как её снесли вниз, как нахлынула новая волна боли, застилавшей сознание…

Придя в себя, Элисон подумала, что плывёт в дымке голубого света. Она позвала Пола, и одна из фигур наклонилась к ней, разорвав туман, но это был не Пол. У этого человека был тонкий нос и густые брови, и он сказал:

– Всё в порядке. Лежите спокойно. С вами всё будет в порядке. Боль утихнет. Просто помните об этом, боль утихнет.

Эти слова запечатлелись в мозгу Элисон: «Боль утихнет, боль утихнет.» Но, боже, сейчас было так больно. Ужасно, невыносимо. Если бы тот человек чувствовал её боль, то знал бы как это. Она никогда не утихнет. Она больше не могла этого терпеть, не могла. Элисон молчала, пока ни услышала женский голос, говоривший:

– Скажите ей про лицо.

О, боже, её лицо. Да, её лицо обгорело. Она станет безобразной как Маргарет, как Маргарет. Бедная Маргарет. Мысли Элисон заметались в безумии; она почувствовала, как крик поднимается из глубины… из самой глубины души. Рот её открылся, глаза расширились, и снова появился тонкий нос и густые брови.

– Послушайте, с вами всё будет в порядке… С вашим лицом ничего страшного не произошло… просто копоть и небольшой ожог… Вы понимаете, что я говорю? Ваше лицо в порядке.

Тонкие ноздри расширились, и Элисон увидела, как губы растянулись в улыбке, а брови взлетели вверх.

– Вам не о чем беспокоиться, – добавил человек.

Она не беспокоилась. Не беспокоилась. Но боль. Ей было всё равно, что с ней будет, только бы эта боль прекратилась… Боль!

Женский голос снова прошептал:

– Они боятся не за её лицо, а за руки. Господи боже, в основном пострадали руки, особенно правая. Нужна будет не одна операция… и шея… Она спит? Укол уже должен подействовать; сейчас ей станет легче.

Элисон постаралась зацепиться за этот голос, звучавший как голос бога, потому что он сказал, что сейчас ей станет легче. Теперь она могла вытерпеть это ужасное ощущение. Они сказали, что её руки очень пострадали. И шея? Она так устала, чтобы думать. В последнее мгновение она могла думать только об одном: ей всё равно, как она будет выглядеть, только бы боль не вернулась.