"Из собрания детективов «Радуги». Том 2" - читать интересную книгу автора (Корсари Вилли, Фруттеро Карло, Лучентини...)

VIII

Некоторое время тому назад я прочел один роман. Я давно уже не читаю книг для детей и юношества. Они меня раздражают. Мальчики, которых там описывают, ничуть не похожи на моих знакомых и приятелей. Из разговоров, которые ведутся вокруг меня, я слишком много знал о положении в мире, чтобы мириться с их дурацким тоном — «Как-все-таки-прекрасна-жизнь!». Я охотно читал книги о путешествиях, прочел один детектив, а потом стал читать и романы, частенько таская их из шкафа у Агнес. Читал я их не ради того, чтобы, как большинство моих товарищей, выискивать там эротические подробности. Просто мне было интереснее читать про взрослых, чем про детей, потому что мне казалось, что про взрослых пишут гораздо честнее.

Итак, недавно я прочел роман про одного человека, которого бросила жена, и он до того разозлился на нее, что решил сделать вид, будто она умерла. Так он всем и сообщил. И своим детям тоже. Сейчас я удивлялся, как мне сразу не бросилось в глаза сходство между поведением этого мужчины и моего отца. Если мама действительно не умерла, а ушла от отца, то сразу же прояснялось все, что мне зачастую казалось странным. Теперь я понимал, почему у бабушки исчез семейный альбом. Она, конечно, была в обиде на женщину, которая плохо обошлась с ее сыном. А как же свадебные фотографии? Возможно, она оставила их, чтобы сохранить видимость, для внешнего мира. Я-то знаю, как много делается в нашем кругу, чтобы предотвратить слухи или скандал. Может, они убедили окружающих в том, что мать умерла, и она на это согласилась. От сознания своей вины и потому, что ей было стыдно. Меня одолевали противоречивые чувства: надежда и страх.

Надежда, потому что если это правда, то, возможно, я когда-нибудь снова увижу свою мать. Страх, потому что я понимал: теперь это другая женщина, совсем не та, что сохранилась в моих воспоминаниях. Ведь она и меня тоже бросила и никогда не давала о себе знать. Может, она до сих пор живет в Риме, недаром же отец ни за что не хочет, чтобы я туда поехал, ведь там я могу встретить ее. И все-таки я не мог себе представить, чтобы моя мать совсем меня бросила, чтобы она ни разу за все эти годы не попыталась меня увидеть или написать мне. Но как знать, может, она писала, а ее письма перехватывались. Может, она меня когда-нибудь и видела издалека, не смея ко мне подойти. Из страха перед отцом, от стыда или боясь меня травмировать…

Такие вот романтические домыслы роились в моей голове, с их помощью я пытался объяснить и оправдать ее долгое молчание.

У меня вошло в привычку на улице зорко всматриваться в прохожих, а время от времени я неожиданно резко оборачивался, к полному изумлению Луиджи, который сказал, что я веду себя точно гангстер из кино, за которым гонится полиция. Я пускался на всякие хитрости, чтобы успеть заглянуть в почту прежде, чем ее отнесут отцу в кабинет. Иногда я вставал среди уроков или отрывался от книги, подходил к окну и выглядывал наружу. Наверное, беспокойство, сжигавшее меня, бросалось в глаза, потому что Агнес спросила, здоров ли я.

Однажды я пошел следом за дамой, у которой была точно такая же хрупкая фигура и такие же светлые волосы, как у моей матери. Она села в автобус — я, расталкивая сердитых пассажиров, протиснулся за ней.

И тут я увидел ее лицо. Дама, конечно, заметила, что я ее преследую. Она уставилась на меня маленькими, жесткими серыми глазками из-под толстого слоя косметики, и ее ярко накрашенный рот скривился в мерзкой усмешке. Теперь я увидел, что и волосы у нее крашеные.

С пылающими щеками я на следующей же остановке протиснулся к выходу, провожаемый злобными репликами людей, которых я только что распихивал, чтобы войти в автобус.

Этот досадный эпизод я старался не вспоминать. В глубине души я был уверен, что, если моя мать не умерла, она живет в Риме. То-то я так легко примирился с запрещением отца ехать в Италию. Видно, боялся, что могу ее встретить. Боялся, что она стала мне чужой, как и отец. Что живая мать лишит меня той матери, которая жила во мне. Эта мысль мне самому казалась отвратительной. Ведь если кого-нибудь любишь, то готов на все, лишь бы любимый человек жил и здравствовал, разве не так? Неужели мои мечты мне дороже ее самой? Может быть, отец прав, считая, что у меня слишком богатая фантазия? Растравляю себе душу из-за какой-то книжки — делать мне, что ли, больше нечего?

Рассеянным взглядом я следил, как терраска постепенно заполнялась народом, и спрашивал себя, а не могло бы при других обстоятельствах все пойти иначе? Стал бы я сочинять всякие невероятные истории, не будь у меня других причин, кроме разговора с Луиджи про какой-то фильм. И вообще — было ли там что-нибудь без этих других причин?

Нет, я должен был признать, что были и более веские основания для подозрений, чем рассказ про фильм. Но злосчастный фильм, казалось, волею случая дал ответ на все мучившие меня вопросы. И это было страшно.