"Имя Зверя" - читать интересную книгу автора (Истерман Дэниел)

Глава 30

Каир

Священник заканчивал мессу в память об отце прихожанки, умершем два дня назад во Флоренции. Обыкновенно он не занимался этим, но отец Доминик вчера заболел и отслужить мессу попросил его. На ней присутствовало не более двух дюжин людей, закутанных в шарфы и пальто: дочь покойного, две ее дочери со своими мужьями, их дети да несколько знакомых.

В темной часовне неровно горели белые свечи. Воздух был напоен благовониями. Священник то возникал из мрака, то снова пропадал в тени — высокая фигура в белом облачении, согнувшаяся перед крошечным алтарем. Умерший был старым, дряхлым и неблизким для этих людей. Внуки видели его только на фотографиях, зятьев он не любил. Никто особенно не сожалел о его кончине. Ничьи рыдания не нарушали размеренного течения службы.

Как актер, исполняющий знакомую роль в затемненном театре, священник произносил слова и выполнял необходимые действия. Со стены на знакомый обряд смотрела статуя Святой Екатерины Александрийской, немая, изуродованная краской и штукатуркой. Бледный Бог на кресте закрыл глаза от боли.

Посторонний человек мог бы отметить странную атмосферу в часовне, как будто служба проходила тайно и противозаконно. Со времени переворота христианская община Египта жила в напряжении, и копты — в первую очередь. Воспоминания о мрачных днях 1980 и 1981 годов не успели померкнуть. Религиозные власти уже ограничивали инакомыслие. По переулкам расходились слухи об утренних убийствах.

Поговаривали, что в Минье, Асьюте и других христианских анклавах молодые люди вооружаются. Ливанские христиане переправляли в Египет оружие через Иордан и Синай. Американская евангелическая группа «Меч жизни» слала доллары и, как утверждали слухи, патроны.

Священник повернулся лицом к прихожанам, заметив в этот момент человека, стоящего поодаль, у входа, едва заметного в темноте. В начале мессы его не было. Священнику показалось, что он где-то его видел.

Месса продолжалась, размеренно и бесстрастно. Акт милосердия, и ничего больше. Люди собирались лишь ради соблюдения традиции. «Какое это имеет значение?» — подумал священник. Его сейчас занимали более важные проблемы.

Последние слова, рукопожатия — утешение для тех, кто не нуждался в нем ни в малейшей степени. Священник бегло говорил по-итальянски, но с акцентом. Посторонний человек около двери не двинулся с места, ожидая, когда прихожане разойдутся. Те бросали на него нервные взгляды и спешили удалиться. Когда ушел последний, человек вышел из тени.

— Давненько я не слышал, как ты служишь мессу, Пол. Ты не растерял свой талант. — Он говорил по-английски.

— Спасибо. Я стараюсь практиковаться. Черт возьми, что ты здесь делаешь в такое время? И для чего так вырядился? Я даже не узнал тебя.

Майкл пожал плечами:

— Мы все актеры, играющие свои роли. За мной не было хвоста, если это тебя волнует.

Пол уже снимал свое облачение.

— Майкл, ты был профессионалом. Я верю в тебя.

Лицо Майкла помрачнело.

— Пол, я попал в беду. Мне нужна твоя помощь.

Пол колебался.

— Почему именно моя? — Он аккуратно перекинул ризу через руку. Под ней он носил кружевной стихарь.

— Потому что ты мой брат. Потому что я могу доверять тебе. Пол, больше у меня никого нет.

— Твоя жизнь в опасности?

Майкл кивнул.

— А я полагал, что ты вышел в отставку, Майкл. Я считал, что ты удалился от этих дел. Или это была всего лишь хитрая игра?

— Нет, все так и было. То, что я говорил тебе в Англии, — правда. От начала до конца. Тогда ты предупреждал меня, чтобы я не связывался с Томом Холли.

— Он впутал тебя во что-то?

— Да.

— Понятно. Теперь тебе придется все объяснить подробно. Пойдем ко мне — там мы сможем спокойно поговорить.

— А отец Доминик?

— В госпитале. Вчера внезапно заболел. Тут гуляет какая-то зараза. Половина прихода больна.

— Как жаль... Передай ему от меня наилучшие пожелания. Он очень милый человек.

— Да, да, конечно.

Лицо Пола на мгновение помрачнело. Затем он улыбнулся, обнял брата за плечи и повел его из церкви.

Приход Св. Спасителя, расположенный на южном краю Эль-Азбакийи, как и сама церковь, тайно существовал еще в период расцвета британского владычества. Прихожанами здесь были местные католики и марони-ты, несколько итальянцев, оставшихся в стране после Суэца, и разношерстная группа эмигрантов, на чей вкус церковь Св. Иосифа в Эль-Замалике была слишком помпезной.

Пол тайно прибыл в Каир в начале года. Ему было приказано отправиться в Египет для проведения некоторых расследований. Каждый день он уезжал в нунциатуру в Эль-Замалике, а большинство ночей проводил в приходе за работой. Он редко выбирался в общество, никогда не отдыхал. Майкл не имел понятия, в чем заключается цель его командировки. Он думал, что, возможно, она имеет какое-то отношение к его специальности — изучению ислама. Пол написал прекрасную работу о Ибн-Таймийе, идеологе четырнадцатого века, одну из книг которого Майкл видел в тот день на лотке книготорговца. Работа Пола была опубликована несколько лет назад Папским библейским институтом в серии библейских и восточных исследований.

Пол выставил на стол две рюмки и бутылку ирландского виски.

— Я люблю имбирное, — сказал Майкл. — Помнишь?

— Я помню, что ты любил имбирное пиво в детстве. Ты хлестал его галлонами, а потом мочился в постель. Имбирь вреден для тебя. Да и вообще не думаю, что Доминик держит его у себя. Если хочешь, тут есть что-то под названием портер. Жуткая гадость, но Доминик это обожает. Он называет его Вельзевулом. «Выпить, что ли, пинту Вельзевула», — так он говорит. Один Бог знает, где он его достает. Ни один человек в здравом уме не станет его производить. Я думаю, он делает его сам.

— Ладно, — сказал Майкл. — Пожалуй, остановлюсь на виски, если не возражаешь.

— Не беспокойся. Это бутылка Доминика, не моя, а в наши дни виски достать непросто.

Майкл поднял на Пола взгляд и тут же крепко закрыл глаза. Лицо его страдальчески искривилось.

— Дело не только во мне, — сказал он, снова открывая глаза. — Под угрозой жизнь других людей. Некоторые уже мертвы. Например, человек по имени Перроне, Ронни Перроне. Вряд ли ты знал его, но...

Пол мрачно посмотрел на брата.

— Нет, — сказал он. — На самом деле я очень хорошо знаю Ронни. Ты говоришь, что он мертв?

— Я только что был у него дома. Кто-то задушил его поясом от халата.

Пол поспешно перекрестился.

— Пол, откуда ты знал его?

— Скажем так: я встречался с ним несколько раз по работе.

— Как священник?

— Нет. Когда исследовал фундаменталистские движения.

— Ясно. Ты знаешь, что он был начальником секции МИ-6 здесь, в Каире?

— Да, знаю, Майкл. Церкви тоже кое-что известно. Ты будешь удивлен, узнав, сколь мало от нас скрыто.

— Главным образом именно поэтому я и пришел к тебе.

— Да, я так и предполагал. — Пол поднял свою рюмку с неразбавленным виски. — Ты сказал, что были и другие смерти?

Майкл рассказал ему все, что видел.

— Я не знал этого Махди, — произнес Пол. — Он был каким-то образом связан с тобой или с Ронни?

Майкл покачал головой:

— У него жила Айше.

— Айше?

— Манфалути.

Пол всего лишь раз встречался с Айше вскоре после возвращения в Каир с похорон отца. Он помнил ее как женщину, обратившуюся к его матери в Оксфорде и спросившую Майкла. Она произвела на него огромное впечатление, но сан священнослужителя не позволил ему ничего большего, чем простая вежливость. Некоторые люди — даже священники — сказали бы, что он старомоден, полагая совместную жизнь людей, не состоящих в браке, грехом.

— Ясно... Очень жаль. Что бы я ни думал о ваших с ней взаимоотношениях, я могу только сожалеть, что ее жизнь находится в опасности. Но ты должен был понимать, когда... когда знакомился с ней, что такая возможность существует. Ее муж представляет огромную угрозу для нового режима. И даже она...

— Ее муж мертв.

— Что? Манфалути? Откуда ты знаешь?

Майкл рассказал, не умолчав ни о чем. Помимо всего прочего, ему хотелось выговориться. Маленькая, уставленная книгами комната была по-домашнему уютной, как будто они находились не в Каире, а совсем в другом мире. Она служила Полу кабинетом, пока он жил здесь. Майкл заметил на маленьком столике фотографии матери и отца, а позади них — самого себя с Полом. Они стояли рядом, залитые солнечным светом, и щурясь глядели в камеру, которую держала в руках мать. Фотография была сделана в 1975 году, когда семья в последний раз приезжала в Каир. Снимок, принадлежавший Майклу, был потерян давным-давно. А может быть, это он и был, — каким-то образом попавший к его брату и вернувшийся в Каир в маленькой серебряной рамке.

Когда Майкл закончил рассказ, Пол ничего не произнес. Он глубоко задумался — похоже, слова брата встревожили его.

— Ты не рассказал мне, зачем ездил в Александрию, — наконец сказал он.

— Я говорил. Том Холли хотел, чтобы я ему помог. Мне нужно было раздобыть кое-какую информацию. Вот и все.

Пол неторопливо поднялся на ноги, подошел к книжному шкафу и достал из него маленькую книгу в кожаном переплете. Перелистав ее, он поставил книгу на место. Затем вздохнул и повернулся лицом к брату:

— Майкл, ты пришел сюда, потому что, по твоим словам, доверяешь мне. Из твоего рассказа этого не следует, ты говоришь мне ничего не значащие слова.

— Есть вещи...

— Нет, Майкл, нет таких вещей. Сейчас я скажу, зачем ты пришел ко мне. Ты хочешь, чтобы я связал тебя с разведкой Ватикана в Каире. Верно?

Майкл хотел было запротестовать, но передумал.

— Да, — признался он. — Ты прав. У меня больше нет никаких контактов. Возможно, мне не доверяют.

— Прекрасно. Ты хочешь, чтобы я представил тебя людям из нашей разведки. А теперь спрашиваю я себя: зачем моему старшему брату это понадобилось? Ронни Перроне не представлял в своем лице все британские спецслужбы в Египте. Даже я это знаю. Американцам не потребуется много времени, чтобы вычислить тебя, даже если у тебя больше нет никаких контактов с посольством. Так что, очевидно, происходит нечто гораздо более серьезное, чем то, что ты рассказал мне. Если ты хочешь моей помощи, то должен рассказать мне все, что знаешь.

Майкл колебался. Он уже раскаивался, что втянул брата в это дело. Но жизнь Айше висит на волоске, если она вообще еще жива. В конце концов, кого он предаст? Несколько мертвецов? Предателя, орудующего в Воксхолл-Хаусе? Он рассказал Полу все, что знал.

Когда Майкл закончил, Пол некоторое время сидел молча, склонив голову, как будто молился. Будучи моложе брата, он полагал, что сан священнослужителя помогает ему в тяжелых ситуациях, в минуты страха, в минуты одиночества. На самом деле оказалось наоборот: священник более обнажен, более уязвим. Можно держать в руках потир с кровью Христовой, и все равно быть меньше чем ничем. Ты можешь получить отпущение грехов и провести ночь, мучаясь от сознания своей греховности и угрызений совести. Ты можешь истратить всю жизнь на служение Богу и все равно остаться проклятым.

Не поднимая головы, Пол тихо произнес:

— Майкл, ты уверен, что человека, который, по словам Тома Холли, стоит за этими убийствами, зовут эль-Куртуби? Он называл именно это имя?

— Да, конечно. «Кордовец». Это необычное имя, его трудно с чем-либо спутать.

— Да, разумеется. — Пол поднял голову.

— Майкл, — спросил он, — достаточно ли ты силен? Я имею в виду не физически, а нравственно. Эмоционально. — На самом деле он хотел сказать «духовно», но подумал, что Майкл может неверно его понять.

— Ты думаешь, Айше мертва?

Пол склонил голову и тихо покачал ею:

— Не знаю, Майкл. Я не ясновидец. Видит Бог, хотел бы я им быть. Но я знаю не больше, чем ты.

Майкл впервые заметил, что его брат поседел. Он вспомнил, каким красивым и сильным Пол был в детстве, с каким удовольствием он тренировался. Пол привлекал женщин сильнее, чем он. Пол играл в футбол, плавал на каноэ, занимался альпинизмом в Шотландии. И он заплатил свою цену за обладание здоровым телом и духом. Как ему, должно быть, теперь одиноко. Майклу захотелось протянуть руку и погладить Пола по щеке. Он подумал, что, вероятно, это тяжелее всего для священника — не знать ласки.

— Что такое? — спросил он.

Почему Пол так смотрит на него? На мгновение между ними повисла тишина — напряженная, тревожная.

— Я думаю, — тихо сказал Пол, — возможно, для Айше было бы лучше, если бы она была мертва.