"Законы исчезновения" - читать интересную книгу автора (Иванов Борис)

Глава 7 ЦИНЬ ЦЕЛИТЕЛЬНИЦА

Дом Целительницы был хоть и не мал, но скромен и ничем не выделялся из того пейзажа, в который был умело вписан. А пейзаж этот слагался из тонущих в тумане предгорий, с крутых каменистых склонов которых обрушивались в бесчисленные, ярусами расположенные озерца и озера столь же бесчисленные водопады и водопадики. Все здесь располагалось по горизонтали — параллельно слоям тумана и глади вод вытянулись сложенные из слоистого камня ступени скал, а им в параллель — приплюснутые, разделенные на плоские слои кроны здешних деревьев, забравшихся на уступы тающих во мгле каменных стен или склонившихся над озерными водами. А воды эти множили и без того бесчисленные слои тумана, камня и ветвей, отражая их на своей зыбкой поверхности.

В этом туманном лабиринте дом, вытянувшийся вдоль берега озера и словно придавленный своей плоской крышей с загнутыми к пасмурному небу краями, не бросался в глаза. Он просто был там, где его не могло не быть. И поэтому Торн даже не заметил, как увидел вдалеке — пока вдалеке — жилище Целительницы.

Он приземлил свой «Лаланд» близ малой рощицы на берегу озера, по ту сторону которого и протянулся вдоль берега дом, где обитала Цинь. Торн не сомневался, что не остался незамеченным, и поэтому не торопился покинуть рощицу. Он обошел свою авиетку кругом, проверив, все ли в порядке с ее шасси и прочими выступающими частями. Долго заниматься этим ему не пришлось.

— Здравствуй, Меченный Мглой, — произнес всадник, из тумана возникший у него за спиной.

Торн не спеша повернулся к нему лицом.

Их часто принимали за людей — чеани, Племя Сейвы. Конечно только издали. Достаточно было присмотреться к этим лесным созданиям поближе, как всякое сходство с людьми пропадало. И исчезало совсем, если посмотреть чеани в лицо. Последнее, впрочем, удавалось немногим — чеани никогда и нигде не появлялись без масок. Вот и у этого — чуть напоминающего богомола — всадника лицо закрывала ритуальная маска дозорного. Через ее — несколько неожиданно, с людской точки зрения, расположенные — прорези видны были только ледяные, ничего ровным счетом не выражающие глаза.

— Здравствуй, дозорный, — приветствовал всадника Торн. — Дома ли твоя Хозяйка?

Он тут же прикусил язык, употребив совсем не то слово, которое нужно было бы произнести.

— У чеани нет хозяев, — сухо уведомил его всадник.

И продолжал молча, в упор смотреть на гостя.

— Я имел в виду Ту, которая дружит с вами, — назвал Торн хозяйку дома над озером принятым среди чеани титулом, — у меня срочное дело к Целительнице.

— Отдай мне все оружие, которое есть у тебя, — распорядился всадник.

Торн послушно протянул ему свои кинжал и пистолет. И то и другое — рукоятью вперед. Всадник определил и то и другое в притороченный к седлу кожаный мешок и коротко кивнул.

— Идем. Держись за стремя.

— За машиной присмотрят? — кивнул Брат Мглы на «Лаланд».

— Присмотрят, — ответил дозорный.

И указал в направлении рощи.

Чеани — немногословны. И не удивительно — говорить голосом, который может воспринимать человек, для них то же самое, что петь на высоких нотах.

Торн посмотрел в указанном направлении и тоже удовлетворенно кивнул — из-за скрытых в тумане деревьев выступили еще двое всадников. Брат покрепче взялся за стремя.

Сложенный давным-давно из местного камня мостик, по которому они пересекли узкое озеро, выглядел на удивление легким. У него не было перил — только небольшие бортики, сильно выщербленные и покрытые золотистым мхом.

Должно быть, кто-то из дозорных уже оповестил Целительницу о прибытии гостя. Она вышла навстречу Торну и его молчаливому конвоиру. Брат немного растерялся, увидев и на ее лице маску. Что именно означала она, Торн не представлял — раньше он таких не видел. Целительница кивнула дозорному в знак благодарности, тот молча развернул коня и растаял в тумане: его не стало видно уже где-то на середине моста, по которому он только что провел Брата. Целительница жестом пригласила Торна в дом.

В большой, освещенной мягким светом скрытых светильников, прохладной комнате было много диковинного. Странные, неуловимо похожие на простирающийся за окнами пейзаж картины украшали стены. В стенах располагалось множество ниш, а вдоль стен тянулись низкие, словно прижавшиеся к полу, покрытые черным лаком сундуки, окованные тускло поблескивающим металлом. Кое-какие — ритуальные, судя по всему, — предметы располагались на причудливых этажерках и полочках, асимметрично расставленных и развешанных вокруг. Однако, несмотря на изобилие всяческих странностей, комната казалась просторной и даже какой-то пустоватой.

— Присаживайтесь, Брат Мглы, — предложила вошедшая следом за Торном Целительница и указала жестом на скамью около низкого, длинного стола в центре комнаты. — Вы голодны?

— Нет, госпожа Целительница, — ответил Брат. — Этой ночью я отлично отужинал с преславным сэром Рейном... И, кроме того, дело, с которым я прибыл, не терпит отлагательств...

— «Госпожа Цинь» звучит для меня приятнее, чем мой магический титул, — бросила Целительница, снимая причудливую маску и прилаживая ее на специальный крюк у двери. — Подарок, — кивнула она на искусно выполненную личину. — Я сподобилась спасти от смерти трех старейшин чеани — одного за другим. Они подумали и одарили меня этой штукой. Изготовлена специально под человеческое лицо — видите: глаза почти там, где надо...

Она усмехнулась немного иронически, а немного горделиво. Так умеют улыбаться только китайцы. Точнее, китаянки.

— Теперь приходится надевать ее, когда имею дело с чеани. Они весьма чувствительны к подобным вещам. Они вообще очень чувствительны. Это, наверное, одна из причин, почему они носят маски. Хотя это — чисто человеческое суждение.

Торн терпеливо сопел и демонстративно игнорировал приглашение хозяйки присесть.

— Вы торопитесь в Шантен? — небрежно осведомилась Цинь. — Тогда, может быть, нам по дороге...

Только сейчас Брат заметил, что одета хозяйка по-дорожному.

— Так вы, госпожа, уже в курсе дела? — с легкой досадой, но в то же время и обрадованно произнес он. — Тогда... Надеюсь, что еще не поздно бедолагу того...

Лицо китаянки словно окаменело.

— Мне и полагается быть в курсе таких дел. Появлений и исчезновений. Племя Сейвы не было бы Племенем Сейвы, если бы упустило явление Пришлого. И чеани не были бы моими друзьями, если бы немедленно не поставили меня в известность.

Цинь запнулась и бросила на Торна взгляд — искоса, словно сомневаясь, следует ли говорить ему то, что она собралась было сказать.

— Ну и, кроме того, вы, Брат, не первый из Трех, кто пришел ко мне с новостями...

— Хло, зар-р-раза! — хлопнул себя по коленям Брат Торн. — И что же она вам в уши надула, госпожа Цинь?

Госпожа Цинь не выразила своего отношения к этой вспышке гнева.

— Она всего лишь осторожна, господин Торн. Всего лишь осторожна... И она высказала далеко не глупые мысли относительно сложившейся ситуации...

Целительница подхватила со скамьи небольшой саквояж — такой, с каким в древности ходили по пациентам семейные врачи, — и энергично кивнула в сторону двери, как бы желая сказать: «Раз уж отказываетесь от моего гостеприимства, так давайте не будем мешкать!»

— Вы полагаете, — все тем же жестким голосом продолжила она, сбегая по плоским каменным ступеням, — что я собираюсь навестить того Пришлого в благотворительных целях? Вы, Брат, позабыли, что сюда никто не приходит просто так. Прежде всего я должна понять, что за гость к нам пожаловал. И в зависимости от этого и принять решение.

— Я так думаю, — прогудел Брат, поспешая за ней, — что сначала надо человека с того света вытянуть, а потом уж узнавать — какого, собственно, рожна его занесло в наши края...

— Вы наивны, Брат Мглы, — определила Цинь. — Вы не представляете себе такого варианта событий, при котором окажется, что этот невезучий Пришлый наделен Даром распространять безумие? Или даже смерть? Или каким-то другим разрушительным Даром? Разве в истории Сумеречных Земель не было ничего подобного? Разве так давно к нам явился последний из неназываемых? А Князь Миров Обреченных? Он был беспомощен и слаб, как дитя, но уже на ложе болезни смог натворить много бед.

Она остановилась недалеко от берега озера и сделала знак кому-то невидимому в тумане. Из белесой мглы появилась долговязая фигура чеани, ведущего под уздцы двух оседланных лошадей. Племени Сейвы туман — не помеха.

— Э-э... — начал Торн и откашлялся. — Может, того, не стоит лошадок-то зря мучить. У меня здесь поблизости есть транспорт получше... И главное — побыстрее и понадежнее.

— Фу, черт! — тряхнула головой Целительница. — Я и не подумала о том, что у вас, Меченых, есть эта привилегия. Совсем забыла.

Она дала конюху отмашку, и тот растворился во все более сгущающемся тумане, словно и не было его.

У сэра Серафима, безусловно, было доброе сердце. Но, кроме того, у него были четыре бестолковых разновозрастных сына, не слишком путевая дочь, исключительно сварливая супруга, масса забот по поддержанию на плаву своего слегка запущенного имения и очень серьезные обязательства перед Славным Сословием. Так что присутствие в Шантене сраженного ядом паутины Шепчущих Пришлого ложилось на его плечи довольно тяжелой обузой.

И не только на его. Раздраженный сверх меры сэр бродил по двору замка, подобно леопарду в клетке, и все, кто знал суровый норов и тяжкий характер воинственного хозяина, прятались в самых невероятных щелях и щелочках — чтобы только не попасть ему под тяжелую руку. Даже принесший добрую весть о скором появлении Брата Торна с каким-то подходящим целителем сэр Рённ старался держаться подальше от владетеля Шантена.

Поэтому, когда уши обитателей поместья уловили донесшийся из поднебесья ноющий звук движка «Лаланда», облегчение испытал не один только славный сэр. Как только сквозь густую рыжую растительность, покрывавшую добродушную, в общем-то физиономию, сэра, миру явилась счастливая улыбка, двор замка — только что совершенно безлюдный — буквально переполнился всяческой челядью, мастеровыми людьми и парой бестолковых пажей, спешивших наконец беспрепятственно заняться текущими делами. Все они прислушивались к приближающемуся звуку в небесах. Звук этот был хорошо знаком сэру Серафиму — с Братом Торном ему не раз пришлось делить и радостные, и горестные минуты жизни. При активном участии надежного, как верный клинок, «Лаланда». И уж в чем можно было быть уверенным на все сто процентов, так это в том, что просто посмотреть на безжизненного Пришлого Брат не помчится ни по земле, ни по воздуху. Для этого он был слишком серьезным мужчиной.

Процедура встречи Брата Мглы была хорошо отработана. Велев двоим великовозрастным пажам следовать за ним и прихватив по дороге себе в помощь старшего сына, сэр оседлал сивого жеребца и поторопился к предполагаемому месту посадки авиетки. Сэр Рённ поспешил присоединиться к этой маленькой кавалькаде.

Они поспели аккурат вовремя, и сын сэра Серафима — будущий сэр Жанвье — успел проявить признаки хорошего сословного воспитания, помогая по мере сил выбраться из кабины даме — крепко сбитой, миниатюрной китаянке с приятными, но жесткими чертами лица.

— Пожалуй, вы не знакомы... — прогудел Брат Торн, покидая кабину вслед за своей спутницей. — Разрешите, сэр, представить вам госпожу Целительницу.

Целительница приняла знаки глубочайшего почтения как нечто само собой разумеющееся и, не ожидая особых приглашений, двинулась к воротам замка. Сэр Серафим, здбегая то справа, то слева, как мог более толково изъяснял Целительнице суть происшедших событий. Пажи, под руководством Жанвье, принялись усердно разорять неподалеку расположенные стога сена и заваливать им самолетик — на предмет его маскировки. Торн угрюмо подергивал свою коротковатую бороду. Его томили мрачные предчувствия.

Вырванный из лап Шепчущего Племени Пришлый пребывал в глубокой коме. Он неподвижно покоился под шерстяным покрывалом на застеленной белоснежными простынями лежанке, укрытый от посторонних глаз в небольшой светелке в левом крыле замка. Цинь опустила свой сак на каменную табуреточку, поставленную в головах лежанки, а сама наклонилась над своим пациентом, внимательно присматриваясь к каждой его черточке.

Человек этот был высок, сухощав и далеко не стар. Впрочем, точно определить его возраст Торн не взялся бы. Действие «паутинного яда» сильно изменяло внешность человека. Обычно — сильно старило. Пришлый лежал вытянувшись и производил впечатление человека, просто прилегшего отдохнуть. Минутное блаженство от короткого отдыха среди трудов праведных было написано на его осунувшемся лице. Дыхание его можно было заметить, только присмотревшись и прислушавшись очень внимательно. Цинь взяла Пришлого за запястье. Пульс еле прощупывался.

— Вы обрезали паутину, которая на нем оставалась? — скорее констатировала, чем спросила она. — Это очень опасно...

— Я надел самые толстые из кожаных перчаток, что у меня были... — заверил ее сэр. — Правда, потом пришлось спалить их в камине. А клинок я...

— Это было опасно не столько для вас, сэр, — оборвала его Цинь, — сколько для него. — Резкое снятие контакта с этими гифами могло привести к шоку... А вы могли получить только ожог — не сильнее, чем от некоторых здешних трав или от укуса насекомого. Все остальное — предрассудки.

— Выходит, я зря загубил добро, — мрачно заметил владетель Шантена.

— Та-ак... На левой руке — на внешней ее стороне, ближе к кисти — незаживший еще порез... — пробормотала Целительница. — Это он заработал еще там. Откуда он явился к нам. Что у него было при себе? — не обращая внимания на огорчение сэра Серафима в связи с лишением перчаток и неплохого клинка, осведомилась она.

— Мы... Мы не стали осматривать его одежду. Она вся была в проклятой паутине... Вот она — в мешке, на полке... Больше с ним ничего не было. Разве что припрятал по дороге... Но вряд ли...

Цинь сурово, через плечо, глянула на славного сэра.

— Вообще, сэр Серафим, ваше присутствие здесь вовсе не обязательно. Будет лучше, если вы пришлете сюда слугу потолковее, а сами займетесь... Ну, текущими делами.

Сэр намек понял и ретировался с видом оскорбленного достоинства. Торн вопросительно взглянул на Цинь. Та придержала его, прикоснувшись к рукаву бушлата коротким, повелительным движением.

— Вы можете пригодиться, Брат... Как-никак опыт у вас побольше, чем у меня... Заодно и засвидетельствуете, что я играю честно. Осторожно, но честно. Осмотрите пока его вещи.

Она кивнула на сложенную на полке одежду Пришлого. Потом достала из своего саквояжа несколько причудливых, плотно укупоренных сосудов и, поискав глазами, где бы их расставить, поставила снадобья прямо на выстланный тонким шерстяным ковром пол. Расстелила рядом пару прихваченных с собой салфеток и расположила на них неполную дюжину инструментов, вид которых не вызвал у Брата Торна никаких хороших ассоциаций. Освободив каменную скамейку, Цинь присела в головах у странного пациента. В руках она сжимала два неприметных камешка.

Торн вздохнул и принялся вытряхивать из мешка одежду Пришлого, не опасаясь, что на руки ему попадет «паутинный яд». Он давно уже знал: без контакта с жертвой все виды активности паутины Шепчущих угасают в считанные часы, а сама она становится всего-навсего похожим на перхоть белесым прахом. Тем не менее Брат, стараясь не вдыхать эту мерзость, прибег к помощи присланного сэром Серафимом пажа и как можно тщательнее очистил одежду Пришлого. Он позаботился о том, чтобы седой прах не рассеялся по комнатушке и был аккуратно — весь, до последней пылинки — выметен из нее.

Торн проверил содержимое карманов куртки, рубахи, брюк и пары небольших подсумков, крепившихся на поясном ремне Пришлого. Он даже прощупал подкладку и швы одеяния, столь непохожего на его собственное. При этом он нет-нет, да посматривал на Целительницу.

Прижав камешки к вискам Пришлого и немного прикрыв глаза, Цинь что-то быстро-быстро говорила ему. Очень тихо и очень монотонно. Но в то же время — очень убедительно. От этого полуслышного ему речитатива Брат ощутил нечто вроде погружения в состояние между сном и явью. Состояние это он постарался стряхнуть с себя, занявшись изучением того, что нашел в карманах и подсумках Пришлого.

Ну, во-первых, во внутреннем кармане куртки Пришлого нашлись документы. По крайней мере, Торн счел это за документы. Это было редкостью. Обычно Пришлые, явившись в Мир Молний, ничем не могли удостоверить свою личность. Да и не стремились к тому. Никто здесь, кроме самих Пришлых, не имел ни малейшего понятия о жизни там, Извне. А для самих пришельцев, как правило, терял всякое значение практически весь опыт их жизни там, откуда они пришли...

Повертев в руках карточку-идентификатор, украшенную голограммой владельца, его адресом и краткими паспортными данными, Брат Торн уяснил, что перед ним на широкой лежанке в глубокой коме покоится некто Форрест Дю Тампль, гражданин Объединенных Республик Квесты. Это не так уж и много говорило Брату. Он знал, что с помощью хитроумных устройств, которыми располагают Пятеро (и, кроме них, еще лишь немногие в Сумеречных Землях), можно узнать много о каждом из обладателей таких карточек — информация записана на них в скрытой и очень компактной форме. Ну что ж, Целительнице этот орешек, наверное, по зубам. А вот ему — Брату Мглы — нет...

Форрест Дю Тампль имел при себе также нездешней работы пистолет с запасом заряженных обойм (в одном из подсумков), охотничий нож, аптечку и — в недавно распечатанном пакете с его именем на лицевой стороне — большую записную книжку. Ее Торн успел бегло пролистать. На некоторых страницах он задержался.

На них он узрел нечто, что напоминало страшно искаженные и коряво выполненные, но вполне узнаваемые кроки здешней местности. Выдержаны они были в разных масштабах — тут были и контуры Сумеречных Земель в целом, и более подробные зарисовки отдельных их районов. Эти зарисовки были испещрены какими-то пометками и значками. Еще интереснее оказались другие странички — исписанные мелким, бисерным почерком на причудливом, но, в общем-то, понятном Торну языке Пришлых. Точнее, на одном из многих их языков — самом распространенном. Кое-какие из страниц были озаглавлены странно написанными, но тоже вполне понятными и очень знакомыми именами. Были странички, посвященные монарху Сумеречных Земель, была своя страничка для Пятерых. И для Меченных Мглой тоже была своя страничка. Блокнот Пришлого был предельно сжатым путеводителем если не по всему Миру Молний, то по Сумеречным Землям определенно. Кто-то хорошо проинструктировал Форреста Дю Тампля, предвидя странствия по здешним краям.

Во втором подсумке Торн, к немалому своему удивлению, обнаружил несколько магических монет с Шарады и колдовских медальонов с Джея. Этот Форрест знал даже то, с какой валютой следует являться в Мир Молний...

И еще при Пришлом было письмо. Плотный, на совесть заклеенный желтый конверт, на котором от руки было написано только два слова:

И ничего более.

А Форрест вдруг судорожно и глубоко вздохнул. Потом застонал — еле слышно. Цинь мгновенно отреагировала на это: она подхватила с расстеленных перед ней салфеток две странные, напоминающие тонкие жезлы спицы и вложила их в руки Пришлого. Потом взяла ровным счетом ничего магического не представляющий пневматический шприц и впрыснула своему пациенту какое-то неведомое снадобье — под лопатку, для чего ей пришлось, поднатужась, перевернуть Форреста Дю Тампля на бок. Вернув его в исходное положение, Цинь разожгла имевшуюся среди ее утвари миниатюрную спиртовку, налила из причудливых сосудов в металлическую чашку неравные доли каких-то таинственных ингредиентов, наполнив ее жидкостью примерно наполовину, и принялась чашку эту над огоньком спиртовки разогревать, перемешивая ее содержимое осторожными круговыми движениями. По комнате распространился слегка дурманящий, терпкий запах.

Инъекция и предшествовавшие ей магические процедуры возымели свое действие. Пришлый закашлялся и открыл глаза. Потом попробовал сесть, заходясь булькающим хрипом.

Цинь и Брат охотно помогли ему, подложив под спину подушки и спешно принесенную пажом кучу мягкой рухляди. Целительница поднесла к губам пациента давешнюю чашку с разогретым снадобьем и осторожно, чтобы ни капли не пролилось, заставила Пришлого выпить.

Форрест Дю Тампль зажмурился, покачнулся, но тут же сел прямо. Посмотрел вокруг — уверенно, но явно обалдело, как смотрит, бывает, на свои владения пьяный комендант крепости. Попробовал что-то выговорить. Язык плохо слушался своего хозяина. С третьего или четвертого раза ему удалось произнести нечто вроде «благодарю вас, мэм».

«Мэм» торопливо забрала у него свои жезлы-спицы и поднесла ему к губам чашку, наполненную новой смесью таинственных субстанций. Форрест покорно проглотил и это питье.

«А ведь опоит она Пришлого, стерва раскосая, — подумал про себя Торн. — Точно опоит... И как мне потом перед Мглой-Хозяйкой отчитываться? Ведь не хватать же ее за руки — сам привел...» Но вслух лишь предположил, что теперь гостю и крепенько выспаться — теперь по-хорошему уже — не помешает...

Цинь задумчиво покачала головой.

— Нет, Брат Мглы... Засыпать ему сейчас нельзя. Элементарно может снова в кому съехать. С ним сейчас поговорить надо... Молодой человек, — обратилась она к безмолвно и ошалело наблюдавшему за всем происходящим пажу. — Принесите что-нибудь, на что Брат Торн мог бы присесть, и какого-нибудь горячего питья — да побольше. Гостю сейчас требуется много жидкости... И ему обязательно надо согреться. После этого оставьте нас здесь втроем... Что, знобит? — повернулась Цинь к гостю, который, морщась, обхватил плечи руками крест-накрест. — Сейчас согреетесь, господин... Извините, еще не знаю вашего имени.

— Форрест, — представился гость. — Форрест Дю Тампль. Я — с Квесты...

— Брат Торн, — попросила Цинь, — будьте добры — передайте господину Дю Тамплю что-нибудь из его одежды, чтобы он мог накинуть на себя...

Торн подобрал с широкой полки рубашку и свитер гостя и его теплую куртку и бросил их на лежанку. Попутно он убрал с полки и сунул себе за пояс — под шерстяной балахон — его пистолет: не стоило стволам сейчас валяться на виду. Не ровен час разговор мог принять ненужный оборот. Цинь он протянул карточку, удостоверяющую личность гостя.

Тем временем явились миру вторая каменная скамеечка и пара дымящихся медовыми флюидами объемистых кувшинов. Громадных керамических кружек им принесли на всех — три штуки. После чего дверь в светелку деликатно, как бы сама собой прикрылась, и в комнате, как и велено было, осталось только трое.

Торн разлил питье по кружкам, и все трое отхлебнули по глотку.

«Черт возьми, — подумал Брат. — В Шантене весьма однозначно понимают идею согревающих напитков...» И сделал глоток побольше, покосившись на Целительницу.

— Ничего, — поняв его взгляд, отозвалась та. — Вот как раз это гостю сейчас не повредит...

Сама она еле прикоснулась губами к дымящейся кружке.

Гость сделал два небольших глотка и потряс головой.

— Гос-с-споди... — произнес он глухо. — Ну и сны ТАМ показывают...

— О снах мы тоже поговорим, — заверила его Цинь. — Но это — потом. А сейчас давайте о делах мирских, Форрест... Ничего, что я буду называть вас по имени? А меня зовите тоже по-простому — Цинь.

Торн поспешил представиться.

— Так вот, уважаемый Форрест, — продолжила Целительница, выждав, пока собеседники сделают еще по глотку. — Мне кажется, что мы имеем право проявить интерес в отношении того, что привело вас сюда. В самом деле — что? Вы уже смогли убедиться, что это не самый безопасный и не самый приятный из Миров...

— Я здесь...

Торн заметил, что взгляд гостя оставался мутен и не сфокусирован. А речь — явно затруднена. «Опоила его чертова баба, — подумал он. — Опоила или тем пользуется, что не оклемался гость наш еще...»

— Я здесь, можно считать, по приглашению... — закончил-таки свою фразу Форрест и улыбнулся — чуть глуповатой улыбкой.

— Вот как? — без особого удивления заметила Цинь. — Вас пригласили сюда ваши друзья?

Форрест задумался, некоторое время казалось, что он готов снова погрузиться в сон. Торн бросил на Цинь неодобрительный взгляд. Ему не нравилось, что игра идет явно не на равных.

— Д-да... — как-то неуверенно согласился Форрест. — В некотором роде это был мой друг — тот, что позвал меня сюда...

— Ему удалось передать вам письмо? Или кто-то на словах передал вам его приглашение? Кто он — этот ваш друг?

Форрест массировал лицо руками.

— Он... Этот человек... Он далеко пошел здесь... У него теперь снова свободный доступ в наши Миры...

Он запнулся, словно сбился с какой-то важной для него мысли. Цинь не мешала ему, а Торн и не собирался подталкивать.

— Свободный доступ... — повторил Форрест, словно напоминая себе самому, на чем прервалась нить его мысли. — В том-то и беда, — произнес он более уверенно. — Его нельзя впустить в Обитаемый Космос... Он, конечно, не сможет... Не сможет добиться своего... Но может наделать бед... Он уже послал своих людей... И не только людей...

Силы снова стали покидать гостя, слова его начали путаться, терять смысл... Цинь потянулась за новым шприцем, но Форрест встряхнулся и коротким жестом остановил ее.

— Нет, не надо. Все в порядке... Я, кажется, сказал уже, что я здесь по приглашению. Только, боюсь, что тот, кто пригласил меня в эти края, очень быстро пожалел о том, что был излишне откровенен со мной. И с другими... И послал за нами свою команду... Только я...

Форрест снова улыбнулся. Теперь его улыбка уже почти не была глуповатой. Скорее она была горьковатой улыбкой разочарованного человека. Может быть, человека, плохо понимающего, что с ним происходит. Но уже не бессмысленной гримасой полуидиота. «Похоже, парень быстро приходит в норму», — констатировал про себя Брат Торн.

— Только я, — продолжил Форрест, — хитрая дичь... Меня засадили за решетку, я из-за нее выкарабкался. Ко мне стали подбираться снова, а я... Как вы думаете, мэм, где прячется хитрая дичь, когда дракон выходит на охоту за ней?

— Наверное, на спине у дракона? — не столько спросила, сколько огласила старую охотничью мудрость Целительница.

— Вот так примерно я и поступил, мэм, — снова улыбнулся Форрест Дю Тампь.

— И как же зовут вашего Дракона, Гость?

Цинь улыбнулась, подбадривая гостя. Самую чуточку, краешками губ. Но гость то ли был еще недостаточно в себе, либо, наоборот, был уже себе на уме. Форрест кисло улыбнулся и откинулся на подушки.

— Это сложный разговор, — пробормотал он еле слышно. — Давайте отложим его хотя бы до завтра...

Цинь пригубила согревающее, поднялась со скамьи и стала задумчиво ходить по комнате.

— Ну что ж... — вздохнула она. — Действительно, вам еще слишком трудно много говорить. Мы можем попросту плохо понять друг друга. А взаимное непонимание для нас сейчас опасно. Опаснее, чем что-либо другое...

Стоя за спиной Торна, она с интересом листала блокнот гостя.

— Но и засыпать вам сейчас нельзя. Вот что... пусть Брат Торн побудет с вами. Поговорит на несложные темы... Наверное, у вас тоже есть к нам вопросы... Возможно, это вам обоим пойдет на пользу. Меня же ждут неотложные дела. Я вернусь через несколько часов. Тогда и поговорим. Посмотрим, как будет обстоять дело с вашим здоровьем к тому времени... Вы не возражаете, Брат Торн?

Брат Торн не возражал. Китаянка так ловко связала его по рукам и ногам, предоставив, казалось бы, роскошную возможность ночь напролет общаться с подозрительным Пришлым, что и сказать было нечего. Себе же она оставила полную свободу действий. И — уж в этом Торн не сомневался — эти несколько часов своего «тайм-аута» она потратит не зря.

Двери за Цинь затворились, Торн снова наполнил кружки все еще горячим питьем. Протянул гостю его кружку и подошел к полке, где были разложены пожитки Форреста. Взял в руки блокнот — ему было о чем спросить гостя относительно этой переплетенной в прочную кожу книжицы. И тут у него испортилось настроение.

С полки исчезло письмо. Пакет, адресованный Кристоферу Денджерфилду.

Дороги, проходящие через Худые леса, поросли черной травой. По ним уже испокон веку не прокатывалось колесо телеги и не ступало конское копыто. Разве что на Заброшенном тракте можно было увидеть вереницу пестрых фургонов Лоскутного Племени, сыны и дочери которого давно уже породнились со здешней нечистью, а потому не боятся ни богов, ни демонов. Из простого же люда, да и из люда сословного — то же: всяк, кто не болен на голову, места эти минует, либо делая немалый крюк — к предгорьям, либо — реками, заплатив ровно столько, сколько заломит в этот день кто-нибудь из лодочников.

Так что встретить на лесной дороге, вдалеке от Реки и от Тракта всадника, а тем более всадницу Посланник Неназываемого не ожидал. Сначала он подумал, что это звук копыт его коня гулким эхом отдается в лесной тишине и, заплутавшись меж золотисто-коричневых стволов деревьев, запоздало возращается к нему. Но дальнейшие события развеяли это его заблуждение. Из-за скрытого разросшимся кустарником поворота пегая кобыла — явно из конюшен Славного Сословия — вынесла навстречу ему неприхотливо, по-дорожному одетую амазонку. Амазонка, похоже, встрече не обрадовалась и умелым движением руки, сжимающей поводья, заставила своего коня разминуться с неожиданным встречным.

На Посланца наездница, казалось, не обратила внимания— только с полным безразличием мазнула по нему взглядом бездонных черных глаз. И как не было ее.

Но Посланец на то и прожил в Сумеречных Землях не один земной год, чтобы хорошо знать — случайности любят тянуться друг к другу. И поэтому, обострив до предела все свои чувства, он внимательно проэкзаменовал все доступное этим чувствам пространство вокруг. И не зря. По параллельной— почти скрытой стволами и кустарником — дороге вслед исчезнувшей всаднице бесшумно мчалась стремительная черная тень.

Но мчалась она все же недостаточно быстро.

«Еще немного, и этот чудак поймет, что никого уже не догонит по этим буеракам, — прикинул Посланец. — И тогда сбросит скорость и остановится подумать — что делать дальше. А то и повернет назад. Что ж...»

Не торопясь, Посланец провел своего коня меж лесных гигантов, миновал цепкие кусты и островки молодой поросли и вышел на ту самую параллельную просеку, по которой промчался почти незримый преследователь встреченной всадницы. Скакать по его следу пришлось недолго. Незадачливый наездник пребывал именно в том положении, которое ему мысленно определил Посланец: стоял у перекрестка заросших просек и сосредоточенно думал. Что-то в его осанке и повороте головы насторожило Посланца.

Ясно что — это тоже была женщина!

Посланец даже узнал ее со спины.

— Хло! — тихо окликнул он. — Сестра Хло-о!...

Сестра Хло быстро, но довольно неумело развернула коня, умудрилась при том не свалиться в листовой опад под ногами и впилась глазами в лицо приближающегося Посланца.

— Рад видеть, что вы не чужды конному виду спорта, Сестра... — улыбнулся Посланец. — Но Небеса темнеют. Вы можете не успеть добраться до вашего монастыря. От Шантена это не ближний свет... Вы ведь оттуда скачете? Разрешите составить вам компанию?

— Сестра-настоятельница не будет волноваться обо мне, — уклончиво ответила Хло, трогая коня с места.

— Да, они там совершенно спокойны за вас, — заверил ее Посланец, пристраивая своего коня голова в голову с конем Сестры. — Я совсем недавно говорил с сестрой Маргаритой... Представляете, какая незадача! Я еду к Старому маяку — там никто не имеет представления, куда делся бродяга Торн. А ведь он оттуда неделями не вылезает... Проехался по скитам да заимкам, где Сестра Травница имеет привычку бывать, — снова хоть шаром покати... К вам в монастырь наведался — та же история...

— Я не сомневаюсь, Князь, в том, что если бы вы предупредили нас, что желаете встретиться с нами — вместе или по отдельности, — то наверняка избежали бы лишних хлопот, — дипломатично пожала плечами Хло.

— К сожалению, у меня не было такой возможности, — сокрушенно вздохнул Посланец. — Но, по крайней мере, с вами мне повезло: я надеюсь, вы сможете уделить мне пару минут для весьма серьезного разговора? Торопиться вам, как мне кажется, некуда. Госпожа Целительница уже далеко отсюда.

— При чем здесь Целительница? — снова пожала плечами Сестра. — Вы же сами заметили, что я совершаю конную прогулку. Ничего более... К тому же не думаю, что вам со мной так уж особенно по пути...

— Оставим это... — поморщился Посланец. — Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. А времени у нас с вами почти что и нет. А то, которое все-таки есть, стремительно убывает. Ведь Новые Пятеро уже пришли в этот Мир.

— Да, — Хло сделала безразличное лицо, — они пришли. Я думаю, это не секрет для Пославшего вас.

— Для Пославшего меня нет секретов.

Иной реплики от Посланника и нельзя было ожидать. Только вот произнес он это дежурное речение без пафоса, слегка устало, как привычный разговорный штамп вроде «Ну и слава богу».

— Я полагаю, что Трое Меченных Мглой не оставили без внимания начавшиеся события? — продолжил он. — Более того, я полагаю, что Трое уже сошлись на одной какой-то точке зрения на происходящее. Выработали, как говорится, единую платформу...

Сестра выпрямилась в седле, присматриваясь к лицу собеседника.

— Разумеется, мы договорились между собой кое о чем на этот счет. Но...

— Но?.. — подтолкнул замерший маховик ее речи Посланник.

— Вы за этим пожаловали в наши края, Князь, и рыскаете окрест в поисках наших скромных особ? Только чтобы узнать наше мнение на этот счет? — уверенно увела разговор в сторону от своего неосторожно брошенного «но» Сестра Хло.

— Поверьте, — вяло улыбнулся Посланец, — и я сам, и Тот, Кто Послал меня, склонны придавать мнению Троих большое значение... Разумеется, в том случае, если вы не желаете оглашать ваш совместный вердикт, мне не остается ничего другого, кроме как принести вам свои извинения за причиненное беспокойство и...

— Если бы я хоть на минуту поверила вашим столь вежливым заверениям, — поморщилась Хло, придерживая своего коня, норовящего убраться подальше от Посланца, — то мне разве только и осталось бы теперь, что раскланяться и попрощаться с вами, Князь. Но зная ваше и Пославшего вас обыкновение доводить любое дело до конца... К тому же наше совместное решение и не секрет вовсе... Мы держим нейтралитет. Пока сама Мгла не даст недвусмысленного знака.

Посланец помолчал немного. Потом снова вывел на лицо наивежливейшую улыбку.

— Однако, как я понимаю, у вас, Сестра, возникли сильные сомнения в том, что ваши... э-э... партнеры строго придерживаются соглашения?

Хло бросила на него не слишком добрый, оценивающий взгляд.

— Не знаю, чем дала вам повод для подобного умозаключения...

— Своим «но», милейшая Сестра... Своим «но», оставшимся без продолжения. Но не только этим... И не только вы... Ну посудите сами — что должен был подумать я, узнав, что сразу после того, как маги объявили, что им был явлен Знак, все Трое Меченных Мглой срываются с насиженных мест и отправляются кто куда? Что я должен подумать, если верные информаторы доносят мне, что двое из вас направились навстречу Пятерым? Что я должен был подумать? И как должен был действовать?

Сестра смотрела на Посланца прозрачным, невидящим взором.

— А почему, собственно, вы должны действовать? Думать — думайте все, что вам угодно. А вот действовать... Дела Мглы касаются только нас, Меченных Мглой.

Посланец поморщился.

— Давайте не будем водить друг друга за нос... Вы же ясно представляете соотношение сил на этих благословенных землях, Сестра. Все здесь держится на очень зыбком балансе сил. Мгла и вы — Трое ее служителей. Пятеро носителей Великого Дара. И еще Пятеро, которые должны их сменить. Буйное Славное сословие. Государь и маги...

— И Неназываемый, — подсказала Хло.

— И Пославший меня... Разумеется. Так вот, стоит каким-то из этих сил вступить в коалицию, и снова все затрещит по швам. Так что ваше первоначальное решение о нейтралитете — решение мудрое. Хотя и ссорит вас с государем.

— Знаете, Князь, лекцию на тему о наших здесь распрях я и сама могла бы прочитать вам. В последней смуте были виноваты кто угодно, но не Меченные Мглой, — ответила Сестра. — Сказать кто?

— С тех пор много воды утекло, Сестра Хло... — невозмутимо гнул свое Посланец. — Не стоит ворошить прошлое. Важен настоящий момент. Постарайтесь понять Пославшего меня. Пятеро откровенно враждебны ему. Государь, наоборот, всецело предан. И — что немаловажно — имеет все основания опасаться Пятерых. Мгла нейтральна. Маги расколоты на несколько лагерей. Но в целом тоже держат нейтралитет. Но если Старые Пятеро стакнутся с Новыми — быть беде...

— Попросту говоря, — ядовито улыбнулась Хло, — Неназываемый опасается, что ему припомнят то, что своим появлением он вверг Сумеречные Земли в пучину смуты и междоусобицы. Такое возможно. Но если две Пятерки передерутся, то мы рискуем снова получить то же самое — междоусобицу и смуту. Нужны взаимные гарантии... что ни Пятеро, ни Пославший вас не предпримут попытки реванша.

— Вы совершенно не представляете планов того, кого упорно величаете Неназываемым, — твердо сказал Посланец. — Тратить силы на здешнюю мышиную возню он больше не намерен. Он получил от Мира Молний главное — мощь здешней магии. Дар Власти. И теперь его интересы лежат вне этого мирка. Обитаемый Космос — вот его новая арена.

Хло некоторое время молчала, покачиваясь в седле. Потом снова желчно улыбнулась.

— И такое здесь тоже было, Князь... Но, если это действительно так, ситуация меняется. Хотя бы на время. Если это действительно так...

— Было бы неплохо... — неопределенно-туманным тоном произнес Посланец, — было бы неплохо, если бы вы, Сестра, приняли участие в том, чтобы утвердить взаимопонимание между противостоящими сторонами. Это было бы высоко оценено...

Хло бросила на собеседника пристальный, полный подозрения взгляд.

— Вы это говорите от имени вашего господина?

— От имени Пославшего меня.

Было трудно понять, уклонился ли Посланец от ответа, поправив собеседницу в том смысле, что господином Неназываемый ему не является, или подтвердил то, что делает предложение от его имени. Хло решила остановиться на последнем.

— И это предложение касается меня лично или и других Меченных Мглой тоже? — осведомилась она. Посланец в который уж раз пожал плечами.

— Это зависит от вашего собственного выбора, Сестра Хло. Они достигли перекрестка с Заброшенным трактом. Сестра попридержала коня.

— В таком случае мне потребуется время на размышление. Нет-нет, — она предупредительно подняла руку. — Я прекрасно понимаю, что именно времени-то у нас у всех в обрез. Тем не менее прощаюсь с вами до обеденного часа. Встретиться можем снова здесь.

Не дожидаясь ответа, она развернула коня и пустила его рысью по Тракту. Прочь от смутившего ее душу собеседника.

— Он все-таки заснул?

Голос Целительницы прозвучал за спиной Торна неожиданно, но так тихо и ненавязчиво, что тот даже не вздрогнул.

— Вы уже вернулись, Целительница? — повернулся он к незаметно вошедшей в комнатушку китаянке. — Нет, наш гость не спит...

— С вашим другом не уснешь, — не открывая глаз, произнес Форрест. — Просто я задумался. Я, мэм, понимал, что попаду в очень сложную ситуацию. Но не представлял, насколько она окажется сложной.

— Если... Если мы на минуту-другую оставим вас наедине с собой, вы не отключитесь, мистер? — уже вполне по-земному, не так, как принято здесь, осведомилась Цинь.

— Да так будет даже лучше, — совершенно спокойно согласился Дю Тампль. — И вам и мне лучше побыть чуть-чуть наедине с собой.

Она подошла к полкам с брошенной там одеждой гостя и небрежно тронула куртку кончиками пальцев. Из ее ладони как-то сам собой выскользнул и лег на прежнее место конверт, адресованный Кристоферу Денджерфилду. Цинь кивнула Торну на дверь. Тот, крякнув, поднялся со скамеечки и, пробормотав что-то вроде: «Мы тут ненадолго», вышел из комнаты, пропустив Целительницу впереди себя. Та плотно притворила за собою дверь.

— Дело оборачивается очень плохо... — тихо произнесла она. — Точнее — очень сложно... Тебе удалось узнать от него что-то важное, Брат?

Торн тяжело вздохнул, огляделся — вокруг не было ни души, — подошел к окну в торце короткого коридора и пристроился на широком подоконнике, словно седой сыч на удобном суку.

— Нам удалось хорошо поговорить... Он почесал в затылке, достал свою трубку-носогрейку, повертел ее перед собой и снова спрятал в кисет.

— Он много интересного говорит... — продолжил он. — В общем, что-то не то получается — совсем... Никакой он не... Он не из Новых Пятерых... Он за ба... за подругой своей сюда заявился. Звать подругу ту Мэри-Энн. Фамилию не запомнил Да и не называл он ее, вообще-то, фамилию эту... Он думает, что какой-то из его приятелей протоптал дорожку сюда — в Мир Молний. И сманил с собой эту самую Мэри. Но, похоже, не в ней одной дело. Может, даже вовсе не в ней...

— Это интересно, — сухо, не поднимая глаз, признала Цинь. — Это похоже на те данные, что мне удалось добыть. Но...

— Но?.. — подтолкнул ее слова Брат Мглы.

— Но сами Пришлые могут вовсе и не осознавать истинное свое предназначение. То, ради которого перед ними отворили Врата. Это я не с чужих слов говорю вам, Брат. Случайно сюда не попадают. Мир Молний сам выбирает гостей.

— Вам виднее, Целительница, — сказал Брат Торн. — Только вот, по-моему, в непонятках он — Пришлый этот. Деле вроде, было не так уж чтобы слишком давнее, по земному, говорит, счету лет всего восемь тому назад все приключилось, когда те двое должны были в наши края забрести, ан вот, ни о чем таком мне, старому дурню, не известно. А ведь любой Приход Извне знак оставляет. И уж нам, Меченым, Мать-Мгла дала бы знать, случись что такое...

— Вы поразительно недогадливы, Брат, — пожала плечами Целительница.

— Может, и недогадлив, — насупился Торн. — Однако осторожен. Не давил я на гостя. Лишних вопросов не задавал. Об осторожности, кстати... Письмо-то его вы рисково забрали. Мог заметить... Не мое, конечно, дело вам замечания делать...

— Это только джентльмены не читают чужих писем, — иронически поморщилась китаянка. — Слыхали о такой породе людей, Брат? А нам — здешним колдунам — о Пришлых всю подноготную знать надо... Кстати, я не спрашиваю вас, почему Сестра Хло пыталась следовать за мной по пятам, когда я направилась, чтобы... Вы знаете, что есть способы прочесть письмо, не вскрывая конверта...

— Сестра Хло?..

Торн огорченно мигнул.

— От нее можно было ожидать такого. Но я не предусмотрел...

Цинь строго посмотрела на него.

— Очень жаль, что между Троими бродит тень недоверия...

Торн нахмурился.

— Кстати о доверии... Эти ваши чтецы закрытых писем... Они-то надежны?

— Надежны, — коротко отрубила Цинь. — У них есть все основания держать язык за зубами.

Она посмотрела на Торна исподлобья.

— Вы хотя бы прочли имя адресата на конверте, Брат?

— Прочел. Оно мне ничего не говорит. Ровным счетом.

Цинь высоко подняла брови.

— Вот теперь тебе удалось удивить меня, Брат... — вздохнула она. — Неужели вам Троим не известно, что Неназываемый до того, как Неназываемым стать, еще там — за Небесами — носил имя Кристофер Денджерфилд?

Теперь гость был уже почти в порядке. Настолько, что довольно непринужденно сбежал по лестнице (а лестницы в Шантене крутизны необычайной) в Малую трапезную, где был накрыт завтрак.

Впрочем, это был не совсем завтрак. Для завтрака было уже поздновато. Военный совет это был, лучше так назвать. И на стол бьшо подано только нечто завтрак символизирующее — салат с копченой медвежатиной, ореховая настойка для джентльменов и легкое вино для Целительницы. Плюс нечто, заменявшее чай (или кофе) и еще одно нечто заменявшее кофе (или чай). Целительнице было предоставлено почетное место — во главе стола. Хозяин имения и Украшение Славного Сословия присутствовали чисто протокольно, поскольку изначально в дела Троих и Пятерых носа не совали. Поэтому оба хранили значительный вид и основательно налегали на ореховую. Брат Торн уже покинул их компанию. Ему надо было поспешать на встречу Троих Меченных Мглой. Так что фактически собеседников было двое: Форрест и Целительница.

Разговор начала Цинь. И начала без лишних обиняков.

— В ночь и с утра мы о многом поговорили, Форрест, — обратилась она к гостю. — Разреши сделать тебе несколько неприятных сюрпризов...

— На приятные сюрпризы я и не рассчитываю, — ответил Дю Тампль.

Цинь иронически кивнула.

— Прежде всего, — продолжила она, — вы попали в центр целого урагана здешних страстей. В Мирах Федерации их назвали бы политическими. Но здесь все сложнее... Тот, кто вас интересует... Ведь вы имеете в виду господина Кристофера Денджерфилда?

Последовал кивок согласия. Цинь тяжело вздохнула.

— Вы недооцениваете того превращения, которое он претерпел в здешних местах. Вы считаете, что он стал тут всего лишь влиятельной особой...

— Ну... — Форрест задумчиво ковырнул салат вилкой. — Если брать в расчет его претензии, то меньше чем на звание Господа Бога он не был согласен...

Цинь ответила горьковатой усмешкой.

— Ну что ж... Ваш приятель почти добился своего. Осталось совсем чуть-чуть... Он стал весьма могучим носителем чуть ли не главного здесь Дара. Дара Власти... И носит титул Неназываемого.

Форрест продолжал рыхлить салат.

— Не знаю, мэм, могу ли я называть его теперь своим приятелем... Но Крис всегда добивался того, чего хотел. Знал, чего хотеть. И как. Но, я вижу, вы не выражаете слишком большого восторга по поводу того, что он занял место в здешнем пантеоне...

Цинь выпрямилась.

— Видите ли, его восхождение в ипостась Неназываемого сопровождалось смутой и междоусобицей. Погибла почти вся предыдущая Пятерка Носителей Дара. И множество простых смертных. Не известно, что было бы, если бы затея ему удалась... Сумеречные Земли стали бы каким-то Царством Тьмы. Мордором, извините за выражение...

— Мор... Чем?

— Не важно — это из древней литературы... Видите ли, как мы поняли из тех записей, которыми вас снабдил кто-то сведущий, и просто из разговоров с вами, вы должны понимать главное: основа основ жизни в этих краях — равновесие сил. Так же, впрочем, как и в любом из Миров. Только здесь силы весьма своеобразны. С развитием наук и ремесел не получается ничего. Здешние властители не хотят взорвать сложившуюся систему. Поэтому обычная для населенного Космоса техника используется здесь в редчайших случаях. И, как правило, тайно. Даже развитие вооружений не пошло дальше огнестрельной техники. Компьютеры, волоконная оптика и информационные сети приравнены к магии. А владеть магией дано не многим. Собственно, и магия, в том числе и наши Дары, и Мгла, и все с этим связанное — тоже самые обычные техника и технологии. И основаны они вовсе не на действии сверхъестественных сил, а на обычных законах природы. Просто это техника и технологии цивилизаций, которые на тысячи лет опередили нас. Точнее, остатки этих сверхтехнологий, которые живут здесь самостоятельной жизнью. И почти совсем непонятны для нас. Такие вещи — только в мизерных количествах — встречаются в разных местах Обитаемого Космоса. На Шараде, на Джее... Впрочем, не буду читать вам лекцию на эту тему.

— Да, — признал Форрест. — Я немного подкован в этих вопросах. Когда не буду понимать чего-то, спрошу — будьте уверены.

— Тем лучше, — кивнула Целительница.

А гостеприимный хозяин поспешил наполнить прекрасные образцы столового хрусталя, стоящие перед гостями, бодрящей влагой. После чего предложил означить с ее помощью важность момента.

— Так вот, — продолжила Цинь, — еще раз прошу понять: здешняя система жизни основана на равновесии сил. Боюсь, что ваш бывший приятель не отказался от мысли эту систему разрушить. И заменить чем-то вроде пирамиды, на вершине которой будет находиться он сам. Только он. И больше — никого! А все, что не захочет в эту пирамиду вписаться, он намерен сокрушить. Он проявил на пути к этому необыкновенные таланты и даже своего рода мудрость. Единственное, чего не дано ему понять, так это того, что путь, выбранный им, гибелен. И для Мира, в который он явился, и для него самого!

Целительница коснулась губами содержимого своего бокала и отставила бокал подальше — видно, винные погреба Шантена не удовлетворяли ее вкус.

— Он не понял, — Цинь решила довести мысль до конца, — того, что то равновесие сил, которое он застал здесь, далеко не случайно. Не понял, что Мир Молний — не просто обломок некогда всемогущей цивилизации Предтеч. Это... Это — действующий механизм. Инкубатор новых разумных рас. Арена для их гладиаторских игр. Их плавильный котел. И законы, что правят этим Миром, не дадут сбыться его честолюбивым замыслам. Но прежде чем он все-таки поймет это, прольется много крови...

Форрест неопределенно гмыкнул и отправил-таки в рот немного салата.

— Вы не можете представить себе, — вздохнула Цинь, — до какой степени эти годы изменили вашего знакомого. Из обычного человека...

— Крис никогда не был обычным человеком, — тихо заметил Форрест.

— Все равно, он сейчас — нечто совершенно иное, чем тот, кого вы знали, — возразила ему Целительница. — Трудно сказать, что в нем осталось от человека вообще... Поэтому ваши расчет ы на встречу с ним и с вашей подругой — самая наивная глупость!

Форрест угрюмо молчал, прожевывая ломтик ветчины.

— Что вы можете сообщить относительно Мэри-Энн? — наконец осведомился он. — Вам ведь знакомо и ее имя? Мне не надо пояснять, о ком идет речь?

— Не надо... — кивнула Цинь. — Не могу вас порадовать ровно ничем. — Она стала одним из камушков, из которых Неназываемый лепит свою пирамиду. Она...

— Мэри-Энн — не тот человек, которого можно использовать! — Тон гостя впервые стад резок. — Ни в качестве камешка для пирамиды, ни как-нибудь еще. Она из породы одиноких волков, мэм. А я эту породу хорошо знаю. Сам такой.

Цинь улыбнулась. Странной какой-то, «внутренней», не очень веселой улыбкой.

— Да, Гость, вы — сам такой. Вы даже не понимаете, насколько точно выразились. У вашей подруги и здешнее имя — Одиночка. Правда, это не совсем из-за характера. Так тут называют тех Пришлых... Вам знакомо это слово? Вы на него не обижаетесь? Оно и ко мне относится...

— На слова не обижаются, мэм. Обижаются на тот смысл, что в них вложен. В этом Мире мы — действительно Пришлые... Так что не будем мелочиться.

— Так вот, Одиночками у нас называют тех пришлых, которых сюда заносит не в составе новых Троек или Пятерок. Как бы случайно. Но не в том дело. Дело в том, Гость, что сюда никто не попадает случайно. Или просто по собственному желанию.

Она — искоса — бросила на гостя пристальный взгляд.

— Это относится и к вам, Форрест Дю Тампль! Этот Мир ищет по Вселенной... Ищет и находит то, что ему необходимо. Необходимо для той странной игры, что он ведет сам с собою уже невесть сколько тысячелетий. И, как правило, человек, проникающий под эти Небеса, чем-то необычен. Наделен какими-то свойствами, делающими его необходимым именно здесь и сейчас. В том случае, когда является ярко выраженный носитель того или иного Дара, это — знак. Чаще всего знак того, что кто-то из Пятерых не выдержал своего испытания. Мы ведь проходим здесь именно испытание... Тогда он должен вступить в борьбу с тем, кто пришел на его место, или просто уйти. Стать таким, как все...

Целительница горько усмехнулась.

— Тот, кто был Целителем до меня, — Гуго Глосс — выбрал именно этот путь. Думаю, он достоин уважения. Но... Но и жалости тоже.

Ее лицо вдруг стало очень человеческим — грустным и неясным.

— Или это может означать, что кому-то из нас надо отправляться дальше — в путь по Тропе Испытаний. К тому моменту уходящий уже знает, что ему надо для этого сделать.

Форрест поскреб начинающий зарастать щетиной подбородок.

— Вас — всегда Пятеро? И всегда один из вас Целитель, другой...

— Это так и не так, — прервала его Цинь. — Нас Пятеро — тех, кто согласен с другими Четырьмя. Это очень древняя традиция. Но есть еще и Одиночки. Те, кто не захотел вступить в наш союз. Или не успел. И не всегда все пять Даров, которыми мы наделены, — те же, что и у предыдущих Пятерых. В прошлой Пятерке не было, например, никого, кто бы Видел След вещей и событий. Это очень редкий Дар. Зато был человек, наделенный Даром менять Судьбу... Но никогда среди Пятерых не бывает двух одинаковых Даров.

— Одиночки... — осторожно повторил Форрест. — Мэри-Энн, судя по тому, что вы сказали, как раз стала такой... Она не нашла с вами общего языка? Я же говорил, что...

— Говорили, что она — одинокий волк, — снова прервала его Цинь. — Но дело не в ее характере. Все мы Пятеро — одинокие волки. Каждый по-своему. Это — не помеха для вступления в союз. Конечно, кому-то из нас пришлось бы уступить ей место. Но мы не успели вступить в переговоры с ней. Неназываемый наложил на нее Заклятие Власти. И она теперь не вольна в своих действиях. Ее Дар находится во власти Неназываемого. Она сделала большую ошибку, когда направилась в его владения, не переговорив сначала ни с кем из нас...

— Так у нее был Дар? — Форрест удивленно уставился на Целительницу.

— Да, — кивнула та. — Был. И остается. Точно так же, как и у вас, Гость.

Она жестом остановила Форреста, готового прервать ее недоуменным вопросом.

— В этом не приходится сомневаться. Неназываемый — еще в ипостаси Кристофера Денджерфилда — посещал наш Мир. И не раз! И хорошо разобрался в сути своего Дара и в том, как находить Дар в других людях. И занимался такими поисками в вашем Мире долго и систематически. Так что его предложение вам — сделаться его партнером в борьбе за власть в этих краях — далеко не результат простого всплеска дружеских чувств...

— Здесь — в Мире Молний — он не мог выбрать себе таких партнеров? — пожал плечами Форрест. — А там — в родных краях — сразу двое. Причем оба в одном месте... Я уже говорил, что у меня с Мэри был совместный бизнес.

— Вот в этом-то мало удивительного, — усмехнулась Цинь. — У здешнего населения — за редчайшими исключениями — иммунитет к тому, что принято называть Дарами. Это не случайность. Может быть, у нас будет время об этом поговорить подробнее. Наделенные Даром здесь если и попадаются, то их с раннего детства «пасут». У здешних могущественных опекунов все под контролем.

— М-м... А маги? Они имеют ко всему этому какое-то отношение?

Лииго Целительницы дернулось.

— Маги? Жалкий, эгоистичный народец. Обычные людишки со всеми их слабостями и пороками. Но только их предки наложили лапу на множество документов и практически на все технологии, что остались от Предтеч. Они пользуются ими, как дикари могут пользоваться попавшим им в руки оружием погибшего воинства. Дикарь может понять, что, если нажать на спусковой крючок, пистолет выстрелит. Еще через два поколения его потомки могут догадаться, что способность стрелять дают пистолету патроны определенного калибра. И так далее... Примерно так.

Наши маги знают, что если произвести с теми штуками, которые они почитают за кольца, монеты, ожерелья Предтеч, определенные действия, то последует определенный результат. Не более того.

И эти свои обрывочные знания тщательно хранят, записывают каббалистическими знаками в тайных книгах и очень гордятся и дорожат этой недоношенной премудростью. Никогда ею не делятся ни со своими собратьями по Гильдии, ни с кем другим. Только передают ученикам — по наследству. Изредка сами открывают какие-то новые возможности своего магического барахла. Чаще — наоборот. Теряют и предают забвению то малое, что было известно. Пользуются они этим добром, правда, осторожно и изощренно. Но никогда не стремятся проникнуть в суть дела. Да и не могут. Здесь нет науки в земном смысле этого слова... А Извне сюда проникают только единицы. И, как правило, среди них нет подходящих специалистов. Хотя я знаю исключения из этого правила...

Целительница косо глянула на гостя, чтобы убедиться, что тот понял суть сказанного ему. Потом закончила:

— Так что здесь Пришлому подходящих подручных себе было не найти... Скорее уж он сам мог оказаться чьим-то рабом. Ни он один мог быть носителем Дара Власти. А вот там, Извне... Вас не должно удивлять, что Наделенные Даром в Мирах Федерации часто встречаются не поодиночке. Где есть один, там ищи и других... Где-то рядом. Потому что это не врожденное. Это как инфекция. Это можно подцепить, общаясь с магией Предтеч. Я это знаю не понаслышке. Ведь и вам приходилось сталкиваться с чем-то таким? Не так ли? Форрест кивнул:

— Да. Наш с Мэри бизнес был основан на торговле магическим антиквариатом... Вы думаете...

— Тут думать особенно не о чем, — ответила Цинь. — Точнее, думать следует о том, какого рода Дар достался вам, Форрест Дю Тампль. И о том, как вам избежать участи жертвы Заклятия Власти.

— Но... вы-то, Пятеро, устояли против его Дара. Значит... На вас не действует это самое Заклятие?

Цинь посмотрела на него с некоторой жалостью. Как на безнадежного ученика, которому выше удовлетворительной оценки не подняться никогда.

— Заклятие Власти, Гость, это не пуля, которую можно выпустить из-за угла. И не отрава, которую можно подмешать в вино или подсыпать в пищу. Это нечто вроде прививки. Посвящение в рабы. Оно требует выполнения особого обряда. Чтобы наложить Заклятие, надо, чтобы жертва позволила это сделать. Под действием убеждения, уговоров, обмана, дурманящей отравы. Реже этого можно добиться угрозами. Хотя, судя по хроникам Сумеречных Земель, и такое бывало. Мы — Пятеро — прикрываем друг друга от подобных вещей. И постараемся прикрыть и вас, Гость. Но вы — в очень уязвимой позиции.

Форрест помрачнел.

— И много у Криса теперь таких вот... пешек вроде Мэри-Энн? И какой Дар у нее-то прорезался? Если не секрет?

Цинь покрутила в пальцах так и оставшийся нетронутым бокал с молодым вином.

— Нет... Их не так много. С полдюжины — не больше. Сила Заклятия не может охватить слишком многих. Но зато Неназываемый выбирает себе в рабы тех, кто обладает наиболее эффективным Даром. А Дар Одиночки более чем эффективен. Она дарит Смерть.

Форрест стал и вовсе уж мрачен.

— И... И она им пользовалась — этим своим Даром?

— Увы — да. — Цинь исподлобья глянула на собеседника. — Не столь много, сколь устрашающе. Но нельзя ее винить за это. Кстати, это ведь она оставила вам тот блокнот... Путеводитель по Сумеречным Землям?

Форрест кивнул.

— Я вижу — он сильно устарел, этот путеводитель. Пятерка сменила состав. И... И многое другое.

Он замолчал на секунду.

— Скажите, а... А другие... Остальные его «камушки пирамиды» тоже заточены под такие вещи?

Цинь поморщилась.

— Да нет... В расчет можно принимать только одного. Неназываемый даже добился того, чтобы этому парню здешний государь пожаловал мистический титул. Князь Миров Обреченных. Это очень древний титул. И о многом свидетельствует. Но обычно его называют просто — Посланец. Его Неназываемый направляет вместо себя туда, где не желает появляться. Не желает или не может.

— И что за особый Дар у этого парня? — осведомился Форрест.

— Самый опасный для Неназываемого, — усмехнулась Целительница. — Самый для него опасный. Посланец — второй обладатель Дара Власти. Причем его Дар гораздо более силен, чем тот, который обнаружил в себе Кристофер Денджерфилд. С этим связаны некоторые сложности. Но об этом потом.

Она поднялась, давая понять, что все главное уже сказано. Ее завтрак остался нетронутым.

— Сейчас настала пора перемен. Многое указывает на это. Поэтому с вами, Гость, и с вашим Даром надо определиться как можно более быстро и более точно. Для этого нам надо встретиться как минимум еще с одним из Пятерых. С тем, кто лучше меня разбирается в таких вещах... Если вы чувствуете себя в силах, то готовьтесь отправиться в путь. Мне тоже надо сделать необходимые приготовления. У нас очень мало времени, Гость.

— Это ваш фирменный фокус? — с деланным равнодушием поинтересовался Рус, разглядывая неожиданно представший перед ним пейзаж: — Наведенная галлюцинация или просто гипноз? Или так у вас вообще принято?

Парре невесело улыбнулся в ответ.

— Можете действительно считать это спецификой местного гостеприимства. Ведь нам, проводникам, открыты некоторые тропинки не только между Мирами. Здесь и на Шараде, и на Джее есть места, не так уж далеко друг от друга расположенные — в пределах одного Мира сосредоточенные. Но между собой соединенные такими вот особенными тропинками. Мы их «переулками» называем. Только для того, чтобы эти места найти, надо иметь некоторые особые качества.

— Дар? — спросил Рус.

— Вам знакомо это понятие? — не столько спросил, сколько с облегчением констатировал Парре. — В таком случае нам будет легче понять друг друга. Да, для того чтобы пройти «переулком» туда, куда хочешь, надо или самому обладать Даром, или походить в учениках у того, кто или сам Даром наделен, или тоже выучился в свое время... Вот таким «переулком» я вас и провел к своему дому. Для обычных людей — таких, как вы, — эти тропинки тоже не закрыты. Но вы — да и любой другой из Обитаемых Миров — не смогли бы правильно сориентироваться в пути. Поэтому я и попросил вас держаться за мое стремя.

Изредка в такие места забредают и простые смертные. И долго потом не могут понять, что же, в конце концов, с ними приключилось. Не всегда это для них кончается просто легким испугом. В этих «переулках» иногда попадаются и вполне кондиционные скелеты. Не всюду, куда заводят наши тропинки, есть пища и вода.

Он поморщился и добавил:

— Но не всегда в этом дело...

Странная досада охватила Руса. Он даже не сразу понял ее причину. И только через минуту-другую сообразил, что впервые над ним злую шутку сыграла привычка всегда знать все нужные ему направления в окружающем пространстве. Впервые он понял, что это его «шестое чувство» не сработало. Ему показалось, что он ослеп. Но ослеп незаметно для окружающих. Внутреннее зрение перестало служить ему.

Еще несколько секунд у него заняло осознание того, что слепота, неожиданно доставшаяся ему, вовсе не абсолютна. Да и не слепота то была, а некое странное состояние, в котором оказывается человек, забредший в места, ему совсем незнакомые и непонятные. В которых, однако, ему теперь приходилось обживаться. Это ощущение породило в его душе надежду.

— Итак, — произнес он, отворачиваясь от окна, — мне остается ждать, к чему приведут ваши разговоры с тем, к кому я пришел? И как долго продлится это ожидание? Не проще ли будет...

— Не проще! — тихо, но с резким раздражением, проскользнувшим в голосе, оборвал его Парре. — Что бы вы ни предложили, вы не можете изменить принятой нами для таких случаев схемы действий. И поверьте, мы не заинтересованы в том, чтобы держать вас взаперти на полном пансионе до скончания века. И в том, чтобы пославшие вас принялись отправлять вам в помощь подкрепление.

Он подошел к своей конторке и начал перебирать сложенные там бумаги.

— Вам не придется скучать, — бросил он, не оборачиваясь к Русу. — С вами побеседуют еще несколько моих... друзей. У каждого из них свой интерес в ваших делах... Впрочем, ваша свобода здесь практически ничем не ограничена...

— Я могу, например, выйти за пределы вашего дома? — поинтересовался Рус. — Побродить по окрестностям?

— Мне не хотелось бы, чтобы потом пришлось вас разыскивать в этих скалах. Местность здесь пустынная. Водятся всяческие твари. Укусы некоторых здешних ящериц и змей не смертельны, но весьма неприятны...

— Я постараюсь не доставлять вам хлопот, — сказал Рус. — К тому же мне еще ни разу в жизни не приходилось заблудиться...

— Вот как?

Парре обернулся к нему. Лицо его было неподвижно. Только в светлых, словно выгоревших глазах, читалось цепкое любопытство.

— Ну что ж... Если вы так любите прогулки, то не стану вам в этом препятствовать. Вы не будете возражать, если Лорри будет вашим попутчиком?

Он кивнул в сторону небольшой ниши в стене, где устроилась — оставшись незамеченной — ночная пушистая тварь.

— Это... — недоуменно начал Рус.

— Это тоже Разум, — улыбнулся сухой, выцветшей улыбкой хозяин. — Только другой. Совсем другой...