"Возвращение изгнанника" - читать интересную книгу автора (Якоби Кейт)

5

Айн поднялась на свое место на возвышении в зале совета и повернулась к детям. Они сидели с обеих сторон вдоль длинного стола, полные любопытства и немного испуганные этим залом, каменные стены которого были расписаны историческими сценами.

Здесь было сердце Анклава, и Айн привела сюда детей, чтобы объяснить им вещи первостепенной важности.

Айн сложила руки на груди и по очереди посмотрела на каждого ребенка. Детские лица озаряло пламя свечей в двух высоких светильниках по концам зала и в серебряном звездообразном подсвечнике, установленном в центре стола. Айн перевела взгляд на эту звезду и одиннадцать свечей, горящих на концах лучей; свеча на двенадцатом луче оставалась незажженной до тех пор, пока новый старейшина не будет избран, чтобы занять место Маркуса.

Айн вздохнула и начала говорить:

— На стенах вы видите всю нашу историю за годы, что протекли с тех пор, как наши предки пришли к этой горе. Вы сейчас начнете изучать ее, но помните: ей предшествовали многие столетия, когда нам не нужно было прятаться, когда мы не должны были скрывать свои таланты под страхом смерти. Несмотря на все наши усилия, за пределами этих стен колдовство по сей день считается величайшим злом. Вы, дети, — представители нового поколения. С ближайшим новолунием вы перейдете в следующий класс и начнете учиться тому, что определит всю вашу жизнь. Однако перед этим по долгу старейшины я сообщу вам о самых важных правилах нашего существования здесь.

Мы постоянно балансируем на краю пропасти, нам всегда грозит смертельная опасность. Анклав — те пещеры, в которых мы живем, — вырублен в сплошной скале, чтобы дать нам убежище и защиту. Для этого нужны усилия самых искусных членов нашей общины, однако то, что сейчас мы в безопасности, не означает, что так будет всегда. Достаточно малейшей случайности, чтобы наша тайна оказалась раскрыта, а если это случится, все мы будем уничтожены. — Айн помолчала, ловя недоверчивые взгляды детей. Всем им было около двенадцати лет, все они лишь недавно открыли в себе силу и еще не успели понять, что и она имеет границы. Самые суровые предостережения еще не имели для них веса. — В мире много людей, больше всего на свете жаждущих нашей крови. Кроме того, есть еще малахи.

Айн снова умолкла и откинулась в кресле. До чего же неприятное занятие… однако это чуть ли не единственное дело, на которое она сейчас способна. Ее слова были мрачными — и таким же было ее настроение.

— Вскоре после того, как наши праотцы перебрались на этот континент, началась борьба за власть среди тех немногих, кто выжил и создал Ключ. Люди раскололись на две группы; одну из них возглавил человек по имени Эдасса, отец которого, как говорили, открыл Слово Уничтожения. Эдасса, терзаемый воспоминаниями о том, что беглецы бросили осталвных сражаться с Империей в Алузии, хотел при помощи Ключа отплатить за то поражение. Ключ, однако, избрал другой путь. Он поразил Эдассу, лишил его сил, так что тот еле мог говорить. Затем наши предки покинули Эдассу и его приверженцев и явились сюда, чтобы основать Анклав. Эдасса и его сподвижники отправились в другое место. Последние пять столетий мы знаем их как малахи, и их единственное устремление — уничтожить нас всех и захватить Ключ. Они зовут нас «салти пазар» — на древнем языке это значит «предатели». Покидая Анклав, колдун, на котором лежит Печать, не подвергается опасности: малахи его обнаружить не могут; вас же научат, как чувствовать приближение малахи. Но никогда не забывайте: они поклялись нас уничтожить. И знаете почему?

Айн обвела детей взглядом: прекрасно, они ее внимательно слушают.

— Потому что хотят владеть Ключом и его могуществом. С его помощью они стремятся найти утраченный Калике и обрушить на людей ужасную разрушительную силу. Они жаждут вновь открыть Слово Уничтожения; тогда не было бы на земле ничего, способного противостоять их владычеству. Мы зависим от Ключа — он дает нам защиту, — но и на нас лежит священный долг: хранить его от посягательств. Хотя среди нас нет колдуна, достаточно могущественного, чтобы использовать все возможности Ключа, мы пребываем в уверенности, что в один прекрасный день среди нас появится тот, кто сумеет это сделать. Легенды говорят, что тогда мы узнаем, где спрятан Калике, и получим возможность выйти из нашего заточения и свободно, не скрываясь больше, жить среди людей.

Айн поднялась на ноги. Дети встали тоже. Никто из них не шалил, не вертелся, не болтал.

— Но до того дня вы должны прилежно учиться, искать новые знания, оттачивать свои умения, но самое главное — подчиняться законам, обязательным для нас всех. Должна предостеречь вас, — Айн сделала паузу и пристально посмотрела на светловолосого паренька слева от себя, — никто из вас ни при каких обстоятельствах не должен пытаться совершить сдвиг измерений, как это случилось сегодня утром. Это опасно — и для вас самих, и для всех, кто окажется поблизости. И дело тут даже не в опасности; главное в другом: такие действия запрещены.

Мальчишка вызывающе выпятил подбородок, но промолчал. Нужно будет за ним присматривать… Айн собралась продолжить урок, когда раздался стук в дверь. В зал заглянул Генри, друг и соратник Айн по совету. Его кустистые брови напоминали выступ на каменном боку скалы, однако лицо расплылось в улыбке.

— Прости меня за то, что я отрываю тебя, госпожа Айн, но через врата кое-кто прошел.

Айн нахмурилась:

— Конечно, прошел. Люди прибывают все время. Разве ты забыл о Собрании, старейшина?

— Все же думаю, что ты сама захочешь увидеть прибывших. Айн вопросительно посмотрела на Генри. Что бы ни случилось, это явно ничем плохим не грозило. Что ж, она и так уже почти закончила урок. Айн отпустила детей и последовала за Генри в главную пещеру. Когда они свернули в проход, ведущий на поверхность, она не удержалась и искоса взглянула на спутника, но лицо Генри хранило лишь выражение самодовольства. Айн это не понравилось, но задавать вопросы она не стала. Вместо этого она сказала:

— Сколько кандидатов пока что готовы встать в Круг?

— Шесть — с утра ничего не изменилось. На что ты надеешься — на чудо? — В глазах Генри появился веселый блеск, но Айн не обратила на это внимания.

— Я всегда надеюсь на чудо, Генри, иначе я давно уже перестала бы с тобой разговаривать.

Смех Генри отдался эхом от каменных стен, но тут они вышли на солнечный свет. Айн, прихрамывая, поднялась по откосу, кляня про себя боль в бедре. Она всегда становилась сильнее с приближением зимы. Обычно Маркусу удавалось немного облегчить страдания Айн. Теперь же Маркуса нет, и этой зимой придется обойтись без его помощи… Айн придется обходиться без Маркуса всю оставшуюся жизнь. Они были вместе так долго, что теперь Айн с трудом заставляла себя поверить в его отсутствие. Их дочь Фиона очень облегчила матери последние недели, но даже с ней Айн было трудно говорить об их общей потере. Смерть Маркуса все еще оставалась ее личным переживанием.

Впрочем, прошло слишком мало времени. Время притупит боль, хоть и не уничтожит ее совсем. Трудно только дожить до того момента…

— Вон там! — Генри показал на широкую зеленую лужайку, окаймлявшую, как венок, вершину горы. Ее окружали острые зубья скал, уходящие в небо, так что временами даже трудно было помнить о том, что за ними лежит мир, представляющий собой постоянную угрозу.

Айн прищурилась, пытаясь в сгущающихся сумерках разглядеть прибывших, но смогла различить лишь группу людей, собравшихся у врат.

— Кто это? Проклятие, Генри, что за секреты! Скажи мне!

Однако Генри молчал. Он просто взял Айн за руку, как немощную старуху, и повел ее по зеленой траве, остановившись, только когда дошел до толпы встречающих. Это ужасно раздражало Айн, так что она даже не сразу поняла, что видит перед собой. Наконец все же…

— Роберт!

Толпа расступилась, и Роберт, улыбаясь, двинулся навстречу Айн. Его объятие было таким крепким, что Айн испугалась за свои хрупкие старые косточки.

— Ох, Роберт, поверить не могу, что ты и правда вернулся домой, вернулся к нам! Финлей всегда говорил, что когда-нибудь уломает тебя, но я была совершенно уверена, что ему такое не удастся.

— На самом деле ему и не удалось, но об этом мы поговорим позже.

Айн отступила назад и оглядела Роберта с ног до головы. Она уж и забыла, как он высок! Старый черный плащ, накинутый на широкие плечи, взлохмаченные ветром вьющиеся волосы… Но разве он совсем не переменился? Теплая улыбка, уверенные манеры, веселый смех не могли скрыть тени, промелькнувшей в зеленых глазах. Айн не терпелось спросить, почему он вернулся, но сейчас главное было в другом: он снова здесь.

Айн перевела взгляд на спутников Роберта.

— Мика! До чего же ты вырос! Ох, Арли! Марта, что случилось?

Радость, вызванная возвращением Роберта, померкла, когда она услышала о несчастье с Арли. Айн поспешно распорядилась, чтобы его отвели к целителям, и лишь после этого вновь повернулась к Роберту. Только теперь она заметила девушку, стоявшую за спиной Мики.

— Кто это?

— Это проблема, — пожал плечами Роберт

— Разве так знакомят людей! Пойдемте, я слишком стара, чтобы мерзнуть здесь. Пойдемте внутрь.

Через полчаса, приказав помощницам позаботиться о еде и пи-, , тье для прибывших, Айн в своих апартаментах была готова выслушать его рассказ. Роберт присел на краешек кресла, такой полный сдержанной силы и бьющей через край энергии и в то же время ничуть не напряженный. Как всегда, Айн была зачарована одним звуком его голоса. Три года ничего не изменили.

— Вот и все, что я могу рассказать, — закончил Роберт, откидываясь в кресле. — Раны Мики — ерунда по сравнению с ущербом, который причинен его самолюбию. Впрочем, все могло кончиться гораздо хуже.

— Что с твоими ожогами?

— Ничего страшного. Они заживают. Просто мне придется немножко подождать, прежде чем я смогу сделать новый аярн. Особого значения это не имеет — в конце концов, никакие опасности между Анклавом и Данлорном меня не поджидают. Однако меня беспокоит девушка.

— Ты правильно сделал, что привез ее сюда. Ты… не помог ей там, у моста?

— Как бы я мог? Я даже не успел прибегнуть к своей силе, чтобы спасти Мику. Ты же знаешь, для столь трудного дела потребовалось бы сосредоточиться.

Айн улыбнулась:

— Вообще-то я ничего об этом не знаю — ты единственный, кто способен на такое, — но я готова поверить тебе на слово.

— И еще интересный момент: почему мы ее до сих пор не обнаружили? Вы ведь часто налагаете Печать на обладающих колдовской силой задолго до ее первого физического проявления.

— Наши искатели не непогрешимы, Роберт. Мы и тебя не нашли бы, если бы не тот давным-давно случившийся несчастный случай, — усмехнулась Айн. — Я созову совет старейшин. Уверена, они пожелают тоже услышать твой рассказ и познакомиться с новой кандидаткой в колдуньи. Как я понимаю, поэтому ты и решил посетить Анклав? — Айн слишком хорошо знала Роберта, чтобы ошибиться в истинном значении виноватого выражения, появившегося у него на лице, однако ей удалось скрыть свое разочарование. — И чем же ты так досадил Финлею?

Роберт искоса взглянул на старую женщину.

— Попробуй догадаться с одного раза.

— Он хочет, чтобы ты встал в Круг? Это только естественно. Ты не должен винить его.

— Но ты же видела, какую встречу мне оказали. Меня приветствовали, моему возвращению радовались, словно я какой-то непобедимый герой, а ведь мы с тобой знаем, что все совсем не так. Мне известно, чего от меня ждут, но я просто не могу ничего подобного совершить.

Айн несколько мгновений молчала; поразительно, что даже по прошествии стольких лет этот необыкновенный человек все еще не в состоянии увидеть очевидного. Жители Анклава любили его за то, что он есть, а не за то, что он может для них сделать.

— Финлей и остальные хотят, чтобы ты встал в Круг и позволил Ключу себя выбрать. Найди Калике, верни нам свободу. Пока ты этого не сделаешь, боюсь, твой братец от тебя не отстанет. Он верит в то, что именно ты сможешь повелевать Ключом. Пока что Ключ дал нам немногое из того, в чем мы нуждаемся, а ведь мы знаем, что он способен на большее. Но никто из нас не может управлять им и получить нужные ответы. Маркус чуть не убил себя бесплодными попытками, хоть и был силен. Нам известно так мало; Ключ скрывает от нас ответы на столько вопросов!

— Значит, ты согласна с Финлеем?

— Роберт… — Айн помолчала, очень тщательно выбирая слова. — Ты стал человеком без ясного пути в жизни. У тебя нет цели, нет ничего, ради чего стоило бы трудиться. Ты как заблудившийся ребенок в полном опасностей лесу. Твой огромный талант пропадает попусту, в то время как все вокруг взывают к тебе о помощи. — Айн встретилась с Робертом взглядом. Сейчас в этих зеленых глазах горел странный огонь, который Айн никогда не удавалось ни зажечь, ни погасить. — Почему ты больше не в состоянии ничего чувствовать?

Роберт не дрогнув выдержал ее взгляд. Казалось, на мгновение он перестал дышать, а Айн почудилось, что она не в силах сдвинуться с места. Потом Роберт улыбнулся, разрушив наваждение. Он поднялся, подошел к Айн и поцеловал ее в лоб.

— Иди собирай старейшин, старушка. Я буду у Патрика, пока не понадоблюсь.

— И ты в самом деле видел дворец Бу? Собственными глазами?

Роберт окинул взглядом тесную комнатку друга. Патрик Ферпосон был его ровесником и наделенным большой магической силой колдуном. Однако здесь сходство между ними и кончалось, если не считать пламенной любви обоих к книгам. Острый ум Патрика отличался удивительной особенностью: он был способен делать логические заключения с такой скоростью, что обычно получал правильный ответ гораздо раньше друга. В отличие от Роберта, который был высок и широкоплеч, Патрик оставался маленьким и щуплым, с прозрачной кожей человека, почти не бывающего на солнце: он никогда не любил выходить на поверхность. Патрик родился в Анклаве и собирался прожить здесь до смерти, не испытывая ни малейшего желания побывать где-нибудь еще.

Однако сейчас, запустив пальцы в спутанные светлые волосы и сверкая темными глазами, он увлеченно расспрашивал Роберта о его путешествии.

— Дворец оказался таким, как ты и ожидал? Мне казалось, что пять столетий небрежения должны были превратить его в руины.

— Ничего подобного! — рассмеялся Роберт, убирая с кресла груду манускриптов и усаживаясь. — Он практически не разрушен. Думаю, что россказни о колдовстве так напугали людей, что они любой ценой избегают тех мест. Правда, испытываешь очень странное чувство, когда попадаешь в покои, сохранившиеся почти нетронутыми со времен, предшествовавших последней битве. Знаешь, Патрик, тебе следовало бы отправиться туда самому! Ты ведь знаешь о дворце Бу гораздо больше меня. Уверен, ты там многое бы открыл.

Патрик вскочил с кресла, схватил со стола бутылку и вдруг замер посреди комнаты, растерянно озираясь в поисках кружек.

— Мне казалось, что мы с тобой заключили договор, Роберт: я никогда не пристаю к тебе, чтобы ты встал в Круг, а ты перестаешь уговаривать меня выйти в широкий и прекрасный мир.

Роберт обнаружил на столе две пустые кружки и протянул их Другу.

— Разве был такой договор? Ничего подобного я не помню. А вот твое обещание как-нибудь посетить меня в Данлорне я помню отлично. Уж не собираешься ли ты пойти на попятный?

Разлив вино по кружкам, Патрик яростно затряс головой.

— Ничего подобного: я просто не говорил, когда это произойдет. Я, конечно, побывал бы в Данлорне в прошлый праздник середины зимы, но ты отсутствовал, так о чем говорить?

— Ты бессовестно лжешь, Патрик, но я тебя прощаю. Патрик протянул Роберту кружку и помолчал, искоса глядя на него, потом безо всякого перехода спросил:

— Почему ты вернулся в Люсару?

Роберт уставился в кружку. Ему не хотелось отвечать на этот вопрос, и все же он знал, что уклониться не удастся, — не такой Патрик человек.

— Ну же, Роберт, не заставляй меня думать, что ты просто устал вечно убегать. — Патрик покачал головой и упрямо продолжал: — Мне кажется, ты не мог больше вытерпеть, правда? Не знать, что здесь творится, не узнавать новости из первых рук, быть не в состоянии что-то изменить…

Роберт подкрепил силы большим глотком вина.

— Если ты так много знаешь, почему спрашиваешь меня?

— Потому, что ты ни с кем не делишься своими мыслями, старый ты идиот. — Хмыкнув, Патрик снова плюхнулся в кресло. — Честно говоря, я не так уж удивлен. Я всегда знал, что ты вернешься.

— Очень удобно предсказывать уже случившееся.

— Вот и нет. — Патрик снова встряхнул головой, и лохматые волосы упали ему на глаза. — Понимаешь, недель шесть назад я читал старую книгу об Узах. Помнишь, такая здоровенная, в зеленом переплете, ее еще привезли из Хастмера? Так или иначе, я нашел там интересный рассказ об Узах между членами знатных семейств в последнее столетие существования Империи. Потрясающе подробные данные. Я, правда, заснул над этой книгой…

— Что случается с тобой очень часто

— Что случается со мной очень часто, — продолжал Патрик, не позволяя себя отвлечь. — Но той ночью я увидел причудливый сон. Мне снилось, что ты стоишь на скале, возвышающейся над золотой пустыней. Перед тобой вытянулся строй вооруженных до зубов язычников, только они вовсе не нападали на тебя — просто стояли и глазели. А ты упер руки в боки и только головой покачал, а потом сказал: «Ну, если это все, на что вы способны, почему бы мне не отправиться домой?»

Роберт расхохотался:

— Где только ты откопал такую чушь? И ты поверил в свой сон? Ты увидел в нем знак того, что я вернусь домой? Клянусь богами, шесть недель назад у меня еще и в мыслях не было такого!

— Вот как? — Патрик серьезно посмотрел на друга. — Тогда, наверное, произошло совпадение.

Роберт умоляюще поднял руки.

— Пожалуйста, не начинай все снова!

— И конечно, только совпадением объясняется то, что ты оказался в нужном месте в нужный момент, чтобы прийти на помощь той странной девушке и спасти ее от Гильдии. И еще при этом так совпало, что она случайно открыла в себе силу, когда кто-то оказался в опасности. И уж совсем случайное совпадение, что она умудрилась расколоть твой аярн, когда от Анклава тебя отделяли всего несколько часов пути

— Откуда тебе все это известно?

Патрик пожал плечами и сложил руки на груди.

— Сходил к целителям поболтать с Микой, пока ты секретничал с Айн. Мне подумалось, что так я избавлю тебя от необходимости все рассказывать по второму разу. Девушка была там. Она, правда, больше помалкивала, что и неудивительно. Должен заметить, Роберт, твое появление в компании девицы вызвало здесь изрядный переполох. Мой тебе совет: поживи в Анклаве до весны, пока наши умники не разберутся в том, на что она способна. К тому же у нас с тобой есть работа, которой давно следовало бы заняться. Я тут откопал некоторые интересные рукописи Амара Траксиса, посвященные легенде о Слове Уничтожения. Ты и представить себе не можешь, сколько всего осталось от погибшей в первые годы Анклава библиотеки. Теперь почти никто этими книгами и не интересуется — ведь они не дают немедленных решений практических проблем. Все здешние жители только на Ключ и полагаются. Такая жалость! Если хочешь, я сейчас покажу тебе те рукописи. Они просто поразительны!

— Придержи коней, Пат. — Роберт поставил кружку на пол рядом со своим креслом. — Я не могу задерживаться здесь больше, чем на пару дней. Этого совету хватит, чтобы разобраться с Дженн. Захочет ли она остаться — решать ей, а мне нужно отправляться домой. Я приму участие в Собрании, раз уж я здесь, но пусть это не рождает у тебя несбыточных надежд. А если ты хочешь привлечь меня к своей работе, дружище, то почему бы тебе не выполнить свое обещание и не поехать со мной вместе в Данлорн?

Патрик помолчал, глядя на свою кружку, потом тихо ответил:

— Знаешь, ведь тебя не оставят в покое — ни Селар, ни Вогн, ни Анклав. Они никогда не успокоятся, пока не выжмут из тебя последнюю каплю крови. Все в Анклаве помнят твое первое появление здесь; община твердо намерена в один прекрасный день докопаться до истины. Если ты в самом деле хочешь всего этого избежать, то лучше уезжай немедленно, пока еще есть такая возможность. Уезжай из Аюсары навсегда, друг мой, потому что иначе настанет время, когда у тебя уже не будет выбора.

Дженн уселась в дальнем углу, глядя, как люди проходят туда и сюда через огромную пещеру. Рядом с ней к песчаниковой стене прислонился Мика, не спеша прихлебывая из кружки крепкий темный эль.

— Если все они — или хотя бы большинство — колдуны, — с усталым вздохом пробормотала девушка, — то чем они здесь занимаются? Колдовством?

— Многими вещами. Есть такие, кто работает, чтобы обеспечить потребности общины, а другие заняты исследованиями и изучением истории. Хоть вне Анклава колдовства все боятся и считают его ересью, на самом деле колдуны вовсе не всемогущи. Все, кто здесь живет, верят, что способны на большее, вот и стараются узнать, что собой представляет их сила. А еще они пытаются найти легендарный Калике, о котором говорят, что он содержит все ответы.

— Что такое Калике?

— Я слышал, что он возник в Начале Веков, когда появились первые колдуны. Есть две книги, в которых говорится о существовании Каликса и о том, что он может делать, но никто из живущих здесь никогда его не видел и даже не знает, как он выглядит. Говорят, что Калике был потерян перед войной с Империей, но мастер Патрик в этом сомневается; вот поэтому он и роется все время в книгах, чтобы найти след.

— А Шинлей?

— Он стал буквально одержим поисками Каликса с того самого момента, как присоединился к Анклаву. Финлей много раз отлучался из Данлорна, все ездил в поисках старинных книг, искал в них указания, а потом пытался найти Калике. Эта мысль никогда его не покидает.

— И поэтому он хочет, чтобы Роберт встал в Круг? Это может помочь поискам?

Мика кивнул:

— У колдунов множество легенд о Каликсе, но большая часть записей погибла при пожаре. То, что теперь известно, было собрано по крохам за пять столетий. Если вам интересно, спросите господина. Уж он-то знает о Каликсе все, они с мастером Патриком несколько лет только его поисками и занимались. Думаю, они вдвоем лучше всех изучили историю колдунов.

Дженн взглянула на дверь в противоположной стене. Резные дубовые панели подпирали необработанный камень свода пещеры. Ни в одном зале, который Дженн приходилось видеть, не было такого роскошного украшения. В центре стены высилась дверь; ее створки были покрыты тонкой резьбой, но в тусклом свете факелов Дженн не могла разглядеть изображений. За этой-то дверью Роберт и совет Анклава и говорили сейчас о ней — вот уже более часа.

Дженн вздохнула. Бесполезно гадать, что будет дальше, но девушка все равно пережевывала мысли о будущем, как кусок жесткого мяса. Она ничего не могла с этим поделать. События последних дней далеко превосходили ее самые причудливые сновидения. Дженн подняла глаза на стоящего рядом парня и спросила:

— Мика, дело только во мне, или происходит что-то совсем странное и непонятное?

Мика уселся на скамью рядом с девушкой.

— Нет, ситуация и в самом деле чрезвычайно странная. Дженн рассмеялась:

— Как хорошо! Я себя чувствую теперь гораздо лучше. По крайней мере ясно, что я не свихнулась, а только лишь влипла в крупные неприятности.

— Ну, по любимому выражению господина, все могло быть и хуже. — Дженн искоса взглянула на него, ожидая продолжения. — Мог начаться снегопад, — с невозмутимым видом закончил Мика.

— Разве это составило бы большую разницу?

— Еще бы. Вы только представьте, как здесь стало бы сыро. — Мика укоризненно покачал головой, когда Дженн улыбнулась. — К тому же ни в какие неприятности вы не влипли. Просто они никак не могут решить, что вы собой представляете.

— Правда?

— Да. Такое время от времени случается. Говорят, мой господин тоже их озадачил. Конечно, меня тогда тут не было, но, по-видимому, они долго спорили, насколько он сильнее всех остальных. Они даже некоторое время надеялись, что с его помощью сделают большой шаг вперед.

— Ну и?..

— Конечно, — серьезно ответил Мика, — в чем-то господин с ними сотрудничает, но ведь настоящим членом Анклава он так и не стал. Он никогда не принимал на себя никаких обязательств, никогда не давал клятвы — поэтому-то Финлей с ним все время и препирается.

Дженн опять вздохнула:

— Все так запутано. Никогда я ничего не пойму…

— Да не имеет это значения. — Мика допил свой эль. — У вас будет достаточно времени, чтобы привыкнуть к своей силе, — если, конечно, цы захотите ее использовать и впредь. И вы успеете решить, хотите ли остаться и работать здесь, или отправиться куда-то еще.

— Но если я… — Однако закончить фразу Дженн не удалось. Дверь открылась, и Роберт знаком позвал их с Микой внутрь.

Это был самый обыкновенный жест, но по какой-то причине девушка ощутила неприятное покалывание в спине. Сопровождаемая Микой, она подошла к двери. Вокруг длинного стола в зале совета сидели человек десять, которых Дженн раньше не видела, и трое известных ей людей: Финлей, друг Роберта Патрик и Айн. Все они как один повернулись и смотрели, как Дженн приближается. Стены зала были покрыты красочными, совсем не выцветшими от времени фресками, и девушке хотелось остановиться и разглядеть их, но взгляды сидевших за столом были слишком властными.

Роберт закрыл дверь за Микой и прошел во главу стола.

— Это Дженн, — сообщил он собравшимся.

Девушка попыталась так же рассматривать каждого сидевшего за столом, как они рассматривали ее, но покалывание в спине становилось сильнее, отвлекало; Дженн захотелось потянуться, чтобы избавиться от неприятного ощущения.

— Нам рассказали о необыкновенном происшествии с мостом, — начал старик, сидевший слева. — С вашей стороны это было очень смело.

Чувствуя, как пристально смотрят на нее собравшиеся Дженн неловко переступила с ноги на ногу, неспособная даже сообразить, чего от нее хотят, и уж тем более что-то ответить.

— Можете ли вы рассказать нам, как вы это сделали — или хотя бы что навело вас на такую мысль?

— Я… — начала Дженн, стараясь отвлечься от покалывания, добравшегося теперь до шеи. — Я ни о каком мосте и не думала. Я думала только о Мике.

Собравшиеся обменялись многозначительными взглядами и стали перешептываться.

— Но ведь вы же почувствовали свою силу, когда выпрямили мост? — спросил человек с противоположного конца стола.

Дженн показалось, что ей в темя уперся палец; боль заполнила ее голову. Она нащупала пустое кресло рядом с собой и рухнула в него.

— Я… не чувствовала… ничего, кроме… — Она охнула и закрыла глаза.

— Довольно! — Роберт быстро подошел к девушке и положил руку на спинку ее кресла. — Я ведь предупреждал, что из этого ничего не получится, — так что прекратите!

Боль постепенно стала проходить, хотя покалывание в спине не исчезло; осталась и тяжелая пульсация в висках. Дженн несколько раз глубоко вздохнула и открыла глаза.

— Я же говорил, что он вмешается, Айн, хоть ты и уверяла в обратном, — проворчал старик, сидевший слева.

— Ох, помолчи, Уилф. Разве ты не видишь, что бедняжке больно? — Айн поднялась со своего места. — Роберт прав. Силой мы от нее ничего не добьемся.

Кто-то дал Дженн бокал с вином. Она подняла глаза и встретилась с виноватым взглядом Роберта. Девушка сделала глоток и постаралась не смотреть на членов совета. Что они пытались с ней сотворить? Почему они не сказали…

— Это же просто смешно! — стукнул кулаком по столу Уилф. — Как можем мы что-то узнать о ее потенциале, когда этот… ренегат стоит тут на страже?

Роберт выпрямился и улыбнулся старику.

— Ну, если хотите, я могу уйти — только, боюсь, мне придется увести и Дженн. Я, как только что совершенно справедливо заметил мой брат, несу за нее ответственность.

— Да неужели? — откинулся в кресте Уилф.

— Я сказала, чтобы ты помолчал, Уилф. — Айн поднялась и встала рядом с Робертом. — Роберт здесь по нашему приглашению. И если ты думаешь, будто он не сделает того, что обещал, то ты, верно, забыл: он никогда не прибегает к пустым угрозам. — Спокойно улыбнувшись Роберту, она продолжала: — Мы столкнулись с чем-то, чего не понимаем. Перед нами дитя, запуганное нашими нападками, и вдобавок оказавшееся в ситуации, о которой не имеет ни малейшего представления. Почему бы нам не поговорить с девушкой по-человечески?

На некоторых лицах отразилось потаенное злорадство, когда Уилф ничего не ответил. Потом другой член совета наклонился вперед и спросил:

— А что случилось с твоим аярном, Роберт? Ты говоришь, он раскололся, когда она его коснулась?

— Не могли бы вы, — неожиданно сказала Дженн, сама удивляясь неведомо откуда взявшимся словам, — перестать говорить обо мне так, словно меня здесь нет? — Болезненная пульсация в висках все еще мешала ей думать, она с трудом сдерживала слезы. Настойчивость этих людей так отвратительна! Единственное утешение — стоящий рядом Мика и надежная защита — Роберт. Да, она с радостью ответит на все вопросы, но только, пожалуйста, пусть эта боль прекратится!

Дженн услышала, как зашуршала ткань и как ножки кресла проехали по камню пола. Задавший вопрос насчет аярна человек поднялся на ноги и обратился к ней:

— Прошу меня простить, Дженн. Я не хотел быть грубым. Девушка скорее почувствовала, чем услышала, как рядом с ней тихо рассмеялся Роберт. Теперь он охотно ответил на вопрос:

— Да, Генри, камень раскололся пополам.

— Можно нам посмотреть?

Роберт сунул руку за пазуху, чтобы достать аярн; Дженн собралась отхлебнуть еще вина, но не донесла бокал до губ — зал наполнил странный звон. Девушка украдкой взглянула на остальных, но те или привыкли к этому, или ничего не слышали. Дженн хотела посмотреть на Роберта, но ее глаза невольно остановились на камне в его руке. По мере того как Роберт разворачивал ткань, скрывавшую аярн, звон становился все громче, пока не сделался оглушительным, как звук тысячи церковных колоколов. Дженн никакими усилиями не могла оторвать взгляд от камня. Ей слышались голоса, но словно доносящиеся откуда-то издалека; слов разобрать она не могла. В мире не осталось ничего, кроме камня, звона, покалывания в спине и головной боли.

Пытка продолжалась, пока камень передавали из рук в руки; наконец его положили на стол перед Дженн. Девушка по-прежнему не могла отвести от аярна глаз: он притягивал ее взгляд, как свет маяка в ночи. Мир сузился, сосредоточился в этой речной гальке, гладкой, обкатанной водой, расколотой на две части. Потом к камешку протянулась рука — ее собственная рука — и стиснула половинки; пальцы Дженн, казалось, действовали по своей воле.

Неожиданно Дженн почувствовала себя в ловушке, подобно зверю в клетке. Ее щека касалась холодной стали и нависающего камня. Пульсация в висках внезапно превратилась в удары копыт мчащейся галопом лошади, девушка ощутила запах влажного мха и гниющих листьев…

Тишина. Колокольный звон прекратился, боль исчезла. Дженн оказалась вне времени, она могла лишь вдыхать прохладный свежий воздух. Он наполнил ее легкие, неся с собой жизненную силу, проникая в каждую клеточку тела. Разум Дженн прояснился, стал острым и быстрым.

Девушка открыла глаза.

Перед ней на коленях стоял Роберт, пристально глядя ей в лицо. Дженн встретилась с ним взглядом, и на долю секунды — совсем краткую долю — ей показалось, что она почти может читать его мысли, почти способна заглянуть в душу. Потом Дженн взглянула на свои стиснутые пальцы и прошептала:

— Простите меня. Я знаю, что не должна была трогать его, но…

Она разжала руку и подняла вверх аярн, не расколотый, а целый, как и раньше.

Зал взорвался криками. Члены совета вскочили и кинулись к девушке, но Роберт поднял руку, заставив всех замолчать. Потом очень осторожно он потянулся к камню; как только его пальцы коснулись гладкой поверхности, возникла мгновенная почти невидимая вспышка света.

Аярн упал в ладонь Роберта; когда Дженн отпустила камень, неимоверная усталость охватила ее. Девушка почувствовала, что ноги ее не держат. Испытывая головокружение и дурноту, она пошатнулась и упала бы, не подхвати ее Мика. Парень взял Дженн на руки; ее глаза закрылись, и она провалилась в темноту.

Роберт и Финлей стояли в дверях спальни Айн, из-за их спин выглядывали Патрик и Мика. Айн, тяжело опираясь на палку, склонилась над Дженн, укутывая ее одеялом. Потом, ласково коснувшись лба девушки, она отошла от постели и выпроводила всех в другую комнату, решительно закрыв дверь в спальню.

— Она сейчас уснет.

— Ты уверена, что с ней все в порядке? — спросил Роберт, опасавшийся, что столь простое объяснение не соответствует истине.

— Роберт, — устало усмехнулась Айн, — я ведь целительница. Можешь мне поверить — Дженн ничто не угрожает.

Роберт подвел старую женщину к удобному мягкому креслу и пробормотал:

— Прости меня.

— За что? За то, что ты привез сюда Дженн? Наши старые дураки не видели ничего интереснее с того самого дня, когда я в первый раз привела тебя сюда и Ключ заговорил с тобой у всех на виду. Знаешь ли, жизнь здесь временами бывает очень скучной.

Роберт уселся на табурет и обхватил руками колено.

— Да, ты, конечно, права. Все могло быть хуже.

— Ох, — Мика умоляюще протянул руки к своему господину, — не говорите этого опять!

Тихо рассмеявшись, Роберт кивнул.

Финлей все еще прислушивался у двери спальни, но теперь решительно двинулся к Роберту и уселся, глядя брату в лицо.

— Так что же она совершила? Как ей удалось снова сделать твой аярн целым?

— Не знаю. Мне непонятно, во-первых, как она его расколола. Знай мы это, мы уже наполовину разгадали бы загадку.

Патрик прислонился к стене и сложил руки на груди.

— Ну, поскольку Дженн явно не нуждается в аярне в отличие от нас, можно предположить, что она питает к нему своего рода неприязнь. С другой стороны, это не объясняет, почему она снова его воссоединила. Роберт, ты пробовал аярн в работе? Он действует так же, как и прежде?

Роберт на секунду закрыл глаза и окинул колдовским зрением пещеры и коридоры Анклава: тут и там он заметил знакомые ауры. Снова открыв глаза, он ответил Патрику:

— Да, совершенно так же.

Айн недоверчиво посмотрела на него, но их общее изумление выразил Патрик:

— Ты и на такое способен? Ты же даже не вынул свой аярн!

— Ладно, Патрик, не будем отвлекаться, — покачал головой Роберт. — Мы говорили о Дженн. Что бы ни сделала она с аярном, это, похоже, на нем не отразилось.

Патрик сделал глубокий вдох и потряс головой.

— Значит, мы снова оказываемся там же, откуда начали.

— Я хотел бы знать одно. — Финлей наклонился вперед и пристально взглянул в глаза брату. — Что ты собираешься теперь делать?

— Делать? — Роберт устало провел рукой по лицу. Может, конечно, он и ошибается, но, похоже, назревает новый спор… Однако сейчас он был не в настроении препираться с Финлеем.

— Да, с Дженн.

— Мне очень жаль, Финлей, но я не понимаю вопроса. Разве тебе кажется, что я должен что-то с ней делать?

— Ох, да помилует нас Минея, Роберт! Я спрашиваю тебя, не намерен ли ты по-прежнему отвезти ее в какой-то город или деревню.

Роберт ответил Финлею прямым взглядом. По какой-то причине он внезапно ощутил ужасный холод; оледенела не его плоть, не тело, а что-то в самой глубине души.

— Да, если это то, чего она хочет.

— Но ты же не можешь так поступить! Только подумай, что могли бы значить ее способности для Анклава! Ты сам говорил, что ничего не знаешь о ее возможностях. Где же лучше можно изучить их, как не здесь, где столько умелых колдунов!

Роберт отвернулся; отвечать ему не хотелось. Однако Финлей, вскочив на ноги, продолжал, не в силах сдержать пыл:

— Дженн здесь жилось бы гораздо лучше, чем прислуживая в какой-то таверне! И здесь она была бы в безопасности. Ты не можешь отпустить ее и позволить ей скитаться по стране. Кто знает, что она смогла бы совершить, оставаясь здесь! И кто узнает, где она? У нее нет ни семьи, ни друзей. Никто ее не хватится.

Суть того, что предлагал Финлей, не сразу дошла до Роберта. Глаза брата сверкали от возбуждения, он явно был уверен в успехе.

— Ну, знаешь ли, чего от тебя и ожидать! Мы спасаем ее от банды фанатиков-гильдийцев — только чтобы заточить в пещере, полной других фанатиков, готовых наброситься на девушку. Я правильно понял тебя, Финлей? Кто узнает! Сама Дженн будет об этом знать, все в Анклаве будут знать! Что же это за община, если она принимает решения за своего нового члена, даже ничего ему не объясняя? Ты этого добиваешься?

Роберт поднялся на ноги и сделал шаг к Финлею; голос его превратился в хриплое рычание.

— Ты желаешь держать Дженн в Анклаве, чтобы изучить ее силу и узнать, как ее можно использовать. В то же время ты желаешь, чтобы я встал в Круг, чтобы Ключ выбрал меня в качестве следующего вождя. Ты этого хочешь, Финлей?

Роберт снова сделал шаг вперед, так что Финлею пришлось отступить; он оказался прижат спиной к двери. Роберт заметил страх в глазах брата, но и не подумал о том, чтобы успокоить его. Все это было чересчур — даже для сдержанного Роберта.

— Ты желаешь держать нас обоих здесь, прекрасно зная, что, как только Ключ меня выберет, я тоже стану вечным пленником горы. Клянусь кровью Серина, Финлей, и ты еще желал знать, почему я больше не забочусь о благе народа! Тебе же самому совершенно безразлична и судьба твоего брата, и судьба этой бедной девушки!

Роберт умоли; сердце его словно стиснула ледяная рука.

— Убирайся. Убирайся с глаз моих!

Финлей выскочил из комнаты, но Роберт этого уже не заметил. Он сделал ошибку: не следовало сюда приезжать, не следовало думать, будто ему удастся избежать противостояния. Он сделал глубокий вдох, стараясь отогреть холодный комок в груди.

На плечо Роберта легла чья-то рука.

— Знаешь, Роберт, — с улыбкой сказала Айн, — иногда я удивляюсь, как ты удержался от того, чтобы не убить Селара и не сесть на трон самому.

— Никогда так не говори, даже в шутку, — прошептал Роберт, отворачиваясь.

— Но я, возможно, вовсе не шучу.

— Тогда тем больше оснований эту тему не поднимать. Я поклялся служить королю, и только ему одному. Нарушить клятву — значит покрыть позором не только меня самого, но и все, во что я верю.

Айн обошла Роберта, встала перед ним и взглянула ему в лицо.

— Так вот в чем дело? Вот почему ты не хочешь присоединиться к нам — из-за данной когда-то клятвы? Потому что ты так высоко ценишь честь? Но стоит ли того честь?

Смягчившись, Роберт положил руки на плечи Айн.

— Чего стоила бы клятва, которую я принес бы Анклаву, если я сначала нарушу слово, данное королю? А? Прости меня, Айн, но не кажется ли тебе, что любой спор всегда движется по замкнутому кругу? По крайней мере спор, касающийся меня. — Он бросил взгляд на закрытую дверь в спальню. — С девушкой все будет в порядке?

Айн кивнула:

— Да. И ты сам ложись и поспи. Даже если ты не намерен встать в Круг завтра, твое присутствие на церемонии все равно требуется.

— Разве это все, что от меня требуется? — спросил Роберт уже от двери.

— Кто может ответить на такой вопрос, — пожала плечами Айн, — ночью накануне Собрания?

Догадаться о том, что наступило утро, Дженн смогла лишь по тихим звукам, доносившимся из пещер и туннелей Анклава, — шагам по усыпанным песком проходам, приветствиям, которыми обменивались друзья, звону стекла и скрежету дерева по камню. Сон Дженн в незнакомой постели был беспокойным. Дважды она просыпалась, уверенная, что слышит стук копыт догоняющих ее лошадей. Однако, открыв глаза, девушка не видела ничего, кроме теней и масляной лампы в углу: преследователи ей только снились.

Дженн проснулась задолго до того, как Айн пришла ее будить, и неподвижно лежала в постели, пользуясь первой представившейся ей возможностью спокойно обдумать все случившееся за последние дни — с того момента, когда она позволила резким словам сорваться с языка в присутствии стражников Гильдии. Столько всего случилось, и почти все события представлялись Дженн невероятными. Даже теперь, свежим прохладным утром, она не могла понять, что накануне заставило ее взять в руки аярн. Тогда это казалось вполне естественным, более того — единственно возможным поступком, но оглядываясь назад, Дженн могла вспомнить лишь угнетающую враждебность сидящих вокруг стола незнакомцев. Их вопросы, их настойчивость наполняли ее беспокойством, которое никак не покидало девушку и которое умеряло ее естественное любопытство по отношению к Анклаву.

— Я слышала, как вы разговаривали прошлой ночью, — призналась Дженн, когда Айн принесла ей миску густой мясной похлебки. От аппетитного запаха забурчало в животе. Девушка села, опираясь на подушки, и взялась за ложку. — Мне очень жаль, но я не могла не слышать.

— Жаль, что мы не давали вам уснуть, — ровным голосом отозвалась Айн. Она подошла к постели и присела на краешек.

Дженн молча ела, но, заметив, что старая женщина следит за каждым ее движением, смутилась и покраснела.

— Не стоит об этом беспокоиться, дитя. Вам о многом нужно узнать хотя бы ради того, чтобы остаться в живых. Вам придется постоянно держать ушки на макушке.

Не доев похлебку, Дженн опустила миску на колени и растерянно покачала головой:

— Вы и представить себе не можете, как странно все, что со мной случилось. Еще два дня назад я не сомневалась, что колдуны вымерли. Мне кажется невероятным, что все вы живете тут на вершине горы, но еще более невероятным, что я… я тоже могу делать всякие странные вещи. Как бы мне хотелось, чтобы кто-нибудь мне все объяснил!

При всем своем желании Дженн не смогла продолжать. Слезы жгли ее глаза, горло перехватило. Она глубоко вздохнула и вытерла глаза рукой.

— Что вы хотели бы знать? — мягко спросила Айн и протянула Дженн блюдо с румяными хлебцами. — Мне не все известно, но кое-что я могла бы…

Дженн уставилась в миску с похлебкой, неожиданно обнаружив, что никак не может сообразить, о чем хотела бы спросить. Как неловко — после столь пламенной речи… Подняв глаза, Дженн спросила о первом, что пришло в голову:

— Прошлой ночью вы сказали что-то о том, что Роберт не убил короля… и еще о том, что с ним говорил Ключ. Что это за история? Что такое Ключ? Что значит встать в Круг?

Айн кивнула:

— Вы спрашиваете о совсем разных вещах. Ключ — это нечто, что вы увидите сегодня утром, когда образуется Круг, — такова церемония, на которой Ключ избирает нашего предводителя, называемого джабиром. Когда он бывает избран, его сила становится неразрывно связанной с Ключом. Именно сила джабира поддерживает существование Ключа, так что джабир не должен никогда покидать Анклав. Каждый может встать в Круг и претендовать на избрание, но поскольку управлять Ключом может лишь человек, обладающий большой колдовской силой, по традиции в Круг встают только сильнейшие из нас.

— Такие, как Роберт?

— Как вы, наверное, уже догадались, Роберт отказывается вставать в Круг. Он всегда стремился быть не зависимым от нас, как мы ни старались его переубедить.

— Почему?

Айн пожала плечами:

— Не стану притворяться, будто понимаю его, дитя. Он говорит, что для его решения есть веские причины. Так или иначе, он отказывается приближаться к Ключу.

— Но все-таки что делает Ключ?

— Многое. С его помощью мы расшифровываем некоторые старинные манускрипты — так мы узнаем утраченные колдовские секреты. Каждое важное решение Анклава обычно нуждается в одобрении Ключа. Самая важная его обязанность — защищать Анклав и делать его невидимым снаружи. Если бы не Ключ, нас разоблачили и уничтожили бы еще столетия назад. Все эти годы нас мучает одна проблема: хотя мы знаем, как много Ключ может, без очень сильного предводителя мы способны лишь подбирать крохи. Мы верим, что существует способ, благодаря которому мы могли бы свободно жить где угодно, не подвергаясь опасности уничтожения, — и способ этот знает Калике. Однако, чтобы найти Калике, мы должны сначала раскрыть полный потенциал Ключа: так говорят две из уцелевших летописей. Впрочем, Ключ очень много делает для нас и так. А уж впечатление, которое он производит! Взрослые мужчины трепещут, когда Ключ задает им вопросы.

— Так и случилось с Робертом? Айн улыбнулась и кивнула:

— Ему тогда было всего девять лет, но он уже обладал большой колдовской силой. Это я нашла его и привела сюда — в те времена мы еще не подозревали, что и Финлей тоже одаренный колдун. Конечно, их отец был жив, так что ему пришлось сказать, что сын проведет месяц в уединенном монастыре. Роберт был странным ребенком: вечно задавал вопросы, на которые никто не мог ответить, и никому не верил на слово. Он был вспыльчив и жизнерадостен, общителен и дружелюбен, а еще отличался поразительной способностью заводить друзей. Маркусу он понравился с первого взгляда.

Айн помолчала, улыбаясь воспоминаниям, потом продолжала:

— Так вот, я привела Роберта в зал, где находился Ключ. Мальчик сразу подошел к нему, и тут случилась самая странная вещь: раздался шепот. Я знала, что это голос Ключа, потому что слышала его и раньше. Можете себе представить, как мы удивились: никогда раньше ничего подобного не бывало. Ключ всегда говорил только с джабиром — и уж подавно не с ребенком.

Дженн затаила дыхание:

— И что же он сказал?

— Не знаю, — пожала плечами Айн. — Я ничего не смогла разобрать, да и никто не смог. Все слышал только Роберт, но по своей упрямой натуре он всегда отказывался просветить нас, просто говорил, что слова Ключа касались лишь его лично.

— А что вы говорили вчера насчет короля?

Улыбка Айн угасла, она сделала глоток из кружки с водой.

— Тут совсем другая история. По правде говоря, лучше бы вам спросить самого Роберта, только не удивляйтесь, если он ничего не ответит. Он хранит преданность Селару и не желает обсуждать это.

— И теперь, — пробормотала Дженн, — он не станет делать ничего, каким бы важным ни было дело, если тем самым нарушит клятву королю. Неудивительно, что он так подавлен.

— Ох! — Замечание Дженн поразило Айн, но девушка взглянула на нее с невинной улыбкой. — Вы бы лучше оделись, детка. Я принесла вам новое платье — моя дочь из него выросла. Скоро начнется церемония, и не годится вам ее пропустить.

Дженн вылезла из постели, а тем временем Айн налила горячей воды в таз, чтобы та могла умыться, достала мыло и чистое полотенце и вышла, оставив девушку одну. Когда она вернулась, Дженн уже натягивала на себя платье из мягкой синей шерсти.

— Я помогу вам, — с материнской улыбкой предложила Айн и расстегнула ворот. Платье скользнуло вниз, и Айн стала расправлять рукава, чтобы Дженн могла просунуть в них руки. Когда дело дошло до второго рукава, Айн застыла на месте.

— Что это? — прошептала она, широко раскрыв глаза.

Дженн искоса взглянула на родинку у себя на плече.

— Просто родинка. В чем дело?

Айн опустила руки и бросила на девушку странный взгляд. Внезапно смутившись, Дженн стала натягивать рукав сама, но Айн остановила ее.

— Родинка? Конечно, родинка… Но клянусь богами! Разве вы не знаете, что это такое?

Дженн покачала головой: волнение Айн было ей непонятно.

— Нет, я…

— Конечно, не знаете — это у вас на лице написано. Я должна созвать совет… — Голос Айн оборвался, и она торопливо двинулась к двери.

Дженн услышала, как Айн окликнула кого-то в главной пещере, и неожиданно почувствовала озноб. Она застегнула платье, но нехорошее предчувствие все росло. Девушка поспешно огляделась. Должен быть какой-то выход… Но окон в комнате не было, а через единственную дверь только что вышла Айн. Дженн уже слышала шаги и возбужденные голоса. Айн что-то объясняла собравшимся.

— Говорю вам, у нее на плече Знак Дома — именно там, где ему и положено быть.

— Это же невозможно! — раздался голос Уилфа. — Девица с таким происхождением не может иметь Знака Дома! Опять какие-то штучки Данлорна?

— Успокойся, — произнес голос Генри. — Или ты хочешь, чтобы девушка тебя услышала? Айн, ты уверена? Ты ведь знаешь, что это может значить! Если Роберт обманул нас, то дело может обернуться большими неприятностями.

— Не могу себе представить, чтобы он стал лгать, а уж о такой вещи и подавно.

— Тогда, значит, виновата девчонка, — зловеще сказал Уилф. Дженн слушала этот разговор и чувствовала, как сердце у нее уходит в пятки. Они сейчас явятся, совсем как вчера… Они станут допытываться, мучить ее, загонят в западню… О чем у них шла речь? Явно о чем-то нехорошем, судя по тону…

Чем ближе звучали шаги, тем больше Дженн ощущала себя пойманным зверьком, и в тот момент, когда дверь открылась, стала Действовать чисто инстинктивно.

Она вскинула руки, и дверной проем заполнило бушующее пламя.