"Чужая вина" - читать интересную книгу автора (Монк Карин)

Глава 14

Сгущались сумерки. Женевьева со своими помощниками пробиралась по зловонному лабиринту Чертова Логова. Снег вонзался им в лица тысячами острых игл, но его белизна не могла скрыть грязь на замусоренных улицах, пахнущих прокисшим элем. Повсюду валялось битое стекло — осколки бутылок из-под виски, которые здешние обитатели обоих полов, выпив последнюю каплю, в бессильной злобе разбивали о ближайшую стену. Женевьева с трудом сдерживала желание предупредить детей, следовавших за Джеком, чтобы они соблюдали осторожность и не поранили ноги. Она поклялась душой покойного отца, что не произнесет ни слова, и старалась не привлекать к себе внимания.

Одетая в грязное бесформенное платье Дорин, с перепачканными сажей волосами и руками, Женевьева в точности походила на нищую и опустившуюся молодую мать. Впечатление усиливал тряпичный сверток, который она несла в руках. Оливер настоял на том, чтобы покрыть ее передние зубы желтым воском. В результате верхняя губа Женевьевы выглядела распухшей, как будто ее недавно ударили по лицу. Но Дорин уверяла, что женщин в Чертовом Логове постоянно бьют и хорошо бы еще на лице красовался изрядный синяк, но в общем и так неплохо.

Из труб тянулись вверх струйки дыма, добавляя к ароматам улицы запахи пережаренного мяса и кислой капусты. От вони у Женевьевы кружилась голова, и временами ей казалось, что ее вот-вот вырвет. Она прижимала шарф к носу, вдыхая воздух крошечными порциями. Женевьева думала, что уже привыкла к запахам горя и отчаяния. Она ведь проводила много времени в тюрьме. Но заключенных заставляли каждый день убирать камеры и два раза в неделю мыться, а их ночные горшки хотя бы иногда опустошали и ополаскивали. Здесь же мусор и нечистоты накапливались годами, поэтому земля прогнила в буквальном смысле слова. Что касается мытья, то Женевьева сомневалась, чтобы обитатели Чертова Логова наслаждались этой роскошью, быть может, кроме маленьких детей, которых иногда окунали в корыта с водой сомнительной чистоты.

— Здесь. — Джек кивнул в сторону ветхого здания в конце улицы.

— Ты уверен? — спросил Оливер.

— Они повели Хейдона в ту дверь. Я немного подождал, потом скользнул следом за ними. Думаю, они поднялись на второй или третий этаж. Я не смог узнать точнее. Они скрылись в одной из квартир. Непонятно, в какой именно, — здесь повсюду крики и шум.

— Смотрите! — вскрикнул Джейми, указывая на шевелящуюся кучу гнилых объедков.

— Не подходи, — предупредила Дорин, хватая его за плечи. — Это крыса. Здешние улицы кишат ими.

Внезапно из склизкой кучи появилась рыжая кошачья голова.

— Это кошка! — Джейми с интересом наблюдал за тем, как невообразимо грязное существо с рваным ухом пытается стряхнуть с себя луковичную шелуху.

— Бедняжка выглядит совсем голодной. — Опершись на костыль, Шарлотта протянула руку. — Кис-кис!

Кошка смотрела на Шарлотту, нюхая воздух и пытаясь определить, есть ли у нее в руке что-нибудь съедобное.

— Не трогай это грязное животное! — зашипела Юнис. — Бог знает, какая гадость ползает в ее шерсти.

Кошка подошла ближе. Шарлотта улыбнулась и погладила ее по голове.

— Она, наверно, проголодалась.

— Нас это не касается. — Юнис взяла Шарлотту за руку и потянула в сторону. — У нас достаточно забот и без этой вшивой твари.

— Но если мы оставим ее здесь, она умрет.

— Чепуха! — фыркнула Дорин. — Здесь столько крыс и объедков, что еды ей хватит на год.

— Все помнят, что делать? — тихо спросил Оливер. Участники маленькой группы кивнули с серьезным видом.

— Отлично. Держитесь вместе и помалкивайте. Говорить будем мы с Дорин. Пошли.

Они двинулись по заснеженной улице. Все были одеты в лохмотья и грубые башмаки, неся старые сумки, за исключением Женевьевы, которая притворялась, будто держит в руках ребенка, и Шарлотты, опиравшейся на костыль, хотя обычно она старалась им не пользоваться. Они выглядели нищим семейством, подыскивающим жилье. Подобное зрелище было привычным для Чертова Логова, и никто не приставал к ним с вопросами. Напротив, прохожие ускоряли шаг и отворачивались, очевидно, боясь, что измученная семья начнет клянчить кусок хлеба или место, где можно отдохнуть и погреться.

Тошнотворные запахи атаковали их с новой силой, когда они открыли дверь дома. Зловоние, исходящее, казалось, отовсюду, смешивалось с ароматами горелого мяса и несвежих овощей, но все это перекрывал удушающий запах годами немытых тел, которым пропитались матрацы, одежда и мебель. Джейми с отвращением наморщил нос, но остальные стойко притворялись, что это им нипочем. «Очевидно, — думала Женевьева, — здесь слишком привыкли к запахам нищеты и горя, чтобы обращать на них внимание».

— Прошу прощения, сэр, — начал Оливер, обращаясь к молодому парню, быстро спускавшемуся по лестнице. — Я ищу моего сына…

— Убирайся к дьяволу! — пройдя мимо них, парень распахнул дверь и выругался при виде рыжей кошки, проскользнувшей у него между ног. Он собрался пнуть ее башмаком, заставив Шарлотту испуганно вскрикнуть.

— Оставь ее в покое! — рявкнул Джек, хватая кошку. Глаза парня превратились в щелочки.

— Ты еще приказывать мне будешь?

— Ну-ну, мы не хотим неприятностей, — быстро вмешался Оливер, становясь между Джеком и рассерженным обитателем дома. — Просто это его кошка. Она хоть и неказистая, но здорово ловит мышей.

— Пусть эта костлявая тварь держится от меня подальше, — буркнул парень.

— Конечно, — согласился Оливер, не будучи уверенным, кого он имеет в виду — кошку или Джека.

Парень вышел из дома и захлопнул дверь.

— Подержи ее, чтобы Шарлотта не волновалась. — Джек передал Аннабелл вырывающуюся кошку.

Глаза Аннабелл испуганно расширились.

— Она такая грязная!

— Пожалуйста, Аннабелл! — взмолилась Шарлотта. — Я бы сама ее подержала, но мне мешает костыль.

— У меня идея. — Саймон снял шарф и туго обмотал им кошку, ставшую похожей на маленькую мумию. — Теперь она не убежит.

— Если вы наигрались с кошкой, то, может, займемся делом? — сердито осведомилась Дорин.

Оливер окинул коридор быстрым взглядом, выбрав квартиру возле лестницы. Из-за двери доносились крики детей и женский голос, требующий, чтобы они «заткнули свои поганые глотки».

— Сюда. — Оливер подал знак своим оборванным спутникам и постучал в дверь кулаком.

— Не открывайте! — раздался женский голос, но было уже поздно. Дверь распахнулась, и на них уставились шесть грязных маленьких лиц.

— Я же велела вам не открывать, чертовы паршивцы!

Появилась беременная женщина с годовалым ребенком на руках. Быстро отогнав остальных детей, она уставилась на посетителей с нескрываемой враждебностью. У нее были маленькие, близко посаженные глазки, под одним из которых темнел безобразного вида синяк.

— Что вам нужно? — резко спросила женщина.

— Извините за беспокойство, миссис. — Оливер вежливо снял шапку. — Мы с женой ищем моего сына…

Дверь захлопнулась.

Нисколько не обескураженный, Оливер подвел своих спутников к соседней двери. На сей раз им открыла долговязая девица лет двадцати с густо нарумяненным лицом и тощей фигурой, так туго втиснутой в корсет, что маленькие груди топорщились, как тесто, готовое вывалиться из кадки. Жирные волосы были кое-как причесаны, а исходящий от нее аромат дешевых духов смешивался с застарелым запахом пота. При виде визитеров на ее лице отразилось удивление, и Женевьева поняла, что она ожидала кого-то другого.

— Прошу прощения за беспокойство, мисс, — снова заговорил Оливер, — но моя жена и я ищем нашего сына. Мы узнали, что он проживал в этом доме. Может быть, вы его видели, — быстро добавил он, чувствуя, что девушка вот-вот захлопнет дверь. — Харри — крепкий парень, сложен, как бочонок эля, и нос у него сломан после очередной потасовки. Возможно, вы видели его дружков. У Джорджа брюхо, как у свиньи, а Юэн совсем тощий и с волосами цвета перезрелой репы.

Судя по лицу девушки, она поняла, о ком идет речь.

— Это жена и ребятишки Харри. — Оливер указал на Женевьеву и детей. — Бедный малыш ни разу не видел своего папочки. — Он кивнул в сторону тряпичного свертка, который держала Женевьева. — Харри ушел, не подозревая, что сделал еще одного мальца, а я слишком стар, чтобы обо всех заботиться. Пускай Харри вернется и сам занимается своей семьей.

Дети печально смотрели на девушку, кроме Джека, чье угрюмое равнодушие вполне соответствовало брошенному отцом четырнадцатилетнему парню. Кошка жалобно мяукала, пытаясь вырваться из рук Аннабелл.

Девушка колебалась, не зная, стоит ли откровенничать с незнакомыми людьми. Внезапно этажом выше хлопнула дверь, заставив ее вздрогнуть и бросить испуганный взгляд на лестницу.

— Я ничего не знаю, — заявила она и закрыла дверь.

— Она знает, где они! — Джек поднял кулак, собираясь постучать снова.

— Конечно, знает, — послышался скрипучий голос. Обернувшись, они увидели дряхлую старушонку с редкими седыми волосами, задумчиво глядящую на них из двери напротив.

— Эта шлюшка знает каждую пару штанов в Чертовом Логове. — Она засмеялась, продемонстрировав серые десны, кое-где усаженные желтыми зубами.

— Просто стыд. — Покачав головой, Оливер подошел к ней. — Вот что случается с девушками, у которых нет семьи. Не знаю, что будет с этими ребятами, если я не разыщу их папаши. Наверняка окажутся на улице.

— Обрюхатил и смылся, верно, дорогуша? — Слезящиеся глаза старухи внимательно изучали Женевьеву. — Бедняжка! У нынешних парней нет ни чести, ни совести. Залезут под юбку и удирают, не думая, что натворили. Если бы это был мой сын, я бы не пожалела розог. — Она сердито посмотрела на Дорин, как будто та отвечала за проделки предполагаемого сына.

— Да уж достанется ему на орехи, вот только бы отыскать паршивца, — заверила ее Дорин. — Не знаю, в кого он такой. Его отец порядочный человек — он скорее сам останется голодным, чем позволит голодать детям. — Она бросила преданный взгляд на Оливера.

— Добрые дела приносят радость, — одобрительно сказала старуха. — А что до вашего сына, то горбатого могила исправит, поэтому, даже если притащите его домой силой, не ждите, что он изменится. — Она задумчиво посмотрела на Оливера. — Думаете, он живет здесь?

— С друзьями, — отозвался Оливер. — Может быть, вы их видели? Харри низкорослый, но сильный, как бык, — ему и нос расплющили, потому что он не может без драк. Джордж — толстяк с уже седеющими волосами, а Юэн — тощий, как жердь…

— С рыжими волосами и веснушками. — Старуха кивнула. — Да, я их видела. Здесь не так уж много квартир, где живут три парня без девушек, которые согревали бы им постель. Но эти не мерзнут — чуть что, бегают к шлюшке, вот к этой самой. Ваш муженек не лучше и не хуже других, — заверила она Женевьеву. — Им всем только бы поспать, выпить и подраться. Они сегодня привели с собой еще одного — он так нализался, что идти не мог, а ведь было-то еще утро!

Лицо Женевьевы побелело.

— Где они? — спросил Джек, стиснув кулаки.

— Сердишься на своего папашу? Неудивительно. — Старуха сдвинула седые брови и повернулась к Женевьеве. — Похоже, вы начали рожать еще девочкой.

— Если не возражаете, миссис, я бы хотел отыскать моего сына и заставить его вернуться домой, — сказал Оливер, пресекая попытку вовлечь Женевьеву в разговор.

— Конечно, — согласилась старуха. — Они наверху — последняя дверь слева. Должно быть, все там. Я не слышала, чтобы кто-нибудь из них уходил. Отсыпаются после пьянки.

Оливер положил руку на плечо Джеку, опасаясь, что он побежит наверх и станет ломиться в дверь.

— Большое спасибо, миссис. Уверен, что Харри будет рад увидеть свою семью.

На лице старухи отразилось сомнение.

— Ну, не знаю — столько голодных ртов. Но уж удивится он точно. — Она хрипло засмеялась, вновь показав желтые зубы.

— Отлично, — тихо сказал Оливер и, стараясь не пропускать вперед Джека, повел маленькую группу вверх по скрипучей лестнице. — Самое главное — действовать быстро. Входим, забираем его светлость и уходим. Драться, если понадобится, будем я и Джек. Остальные пусть просто держат их на расстоянии, пока мы будем освобождать его светлость. Их всего трое, а нас десять. Если будем работать слаженно, то они станут молить о пощаде, прежде чем поймут, что произошло.

— Помните, когда собаки дерутся, не всегда побеждают самые большие, — добавила Дорин.

— Святые угодники! — пропыхтела Юнис, цепляясь за шаткие перила. — Сколько тут еще ступенек?

Сердце Женевьевы бешено колотилось, когда группа двинулась по тускло освещенному коридору. Как и на первом этаже, отовсюду доносились крики бранящихся мужчин и женщин и детский плач. «Джек был прав, — подумала Женевьева. — Семьи, живущие здесь, слишком поглощены собственным жалким существованием, чтобы обращать внимание, если в соседней квартире кого-то бьют или даже убивают». Она судорожно прижала к груди сверток. Что бы ни случилось, они не могут рассчитывать на помощь других жильцов.

Подав знак молчать, Оливер прижал ухо к двери и прислушался. Очевидно, удовлетворенный результатом, он поднял кулак и постучал им по обшарпанной панели.

Все застыли в напряжении. Даже кошка перестала вырываться из рук Аннабелл. Изнутри послышался звук. Похоже, двигали стул. Кто-то грузно шагал в сторону двери. Потом снова наступила тишина.

Оливер постучал еще раз.

Наконец заскрипел засов, и дверь открылась. Они увидели тощую фигуру и веснушчатую физиономию Юэна, с недоумением взирающего на компанию оборванцев. Разумеется, он не узнал в этих нищих прилично одетое семейство, чей дом он и его сообщники посетили сегодня утром.

— Прошу прощения, но мы пришли показать Харри его нового ребенка. — Оливер кивнул в сторону свертка, который держала Женевьева, и ловко протиснулся в дверной проем.

Юэн тупо уставился на сверток.

— Ребенка Харри?

— Точь-в-точь отец, — бодро заверила его Юнис. — Даже нос такой же. Посмотрите сами.

Женевьева протянула ему «младенца». Будучи не в силах сдержать любопытство, Юэн склонился вперед. С быстротой молнии Дорин выхватила из сумки тяжелый утюг и огрела им беднягу по голове. Долговязый парень застыл как вкопанный, потом закатил глаза и рухнул на пол.

— Отличный удар, — одобрил Оливер. Сморщенные щеки Дорин покраснели.

— Спасибо, Олли. — Смущаясь, как девушка, она поправила седую прядь, выбившуюся из-под шляпы.

— Юэн, — послышался недовольный пьяный голос. — Что, черт возьми, там происходит?

— Ну, киска, — прошептала Аннабелл, — иди искать толстую вкусную мышь! — Бросив кошку на пол у самой двери, она погналась за ней с громким криком: — Вернись, киска! Ловите ее, ловите!

Остальные дети с шумом и воплями хлынули в комнату, преследуя перепуганное животное.

— Что здесь творится? — осведомился Харри, ошарашенный неожиданным вторжением. Он отодвинул стул от стола, за которым ужинал вместе с Джорджем, и уставился на непрошеных гостей.

— Моя кошка! — захныкала Аннабелл, бегая по комнате.

— Кис-кис! — вопили дети, только сильнее пугая бедную кошку.

— Куда это вы? — Изуродованное лицо Джорджа побагровело от ярости, когда Грейс и Джейми полезли под стол. — Немедленно вылезайте!

Они вскочили с притворным послушанием и, конечно, опрокинули стол. На полу образовалась лужа из подливы и теплого эля.

— Что вы натворили, безобразники? — сердито закричала Юнис, врываясь в комнату. Позади держались Оливер, Дорин и Женевьева. — Сейчас же убирайтесь отсюда!

— Кошка у тебя под юбкой! — крикнул Саймон. — Наверно, она взбесилась!

Юнис взвизгнула и начала быстро вращаться, шурша юбками, в притворной попытке прогнать кошку. Обхватив Джорджа за шею, она рухнула на стул с криком:

— Спасите!

— Я… не могу… дышать… — пыхтел Джордж, стараясь вырваться.

— Нет, кошка там! — крикнул Оливер, указывая куда-то за спину Харри.

В глазах Харри мелькнул панический ужас, когда толпа детей стремительно бросилась к нему, опрокинув его на пол.

— Прочь отсюда, чертовы обезьяны! — ругался он, пытаясь увернуться от молотящих рук и ног.

Воспользовавшись суматохой, Джек, Женевьева и Оливер ринулись к двери в маленькую спальню. Джек распахнул ее и увидел Хейдона, лежащего на полу. Он был привязан за руку и за ногу к перевернутому стулу; во рту торчала окровавленная тряпка. Очевидно, он пытался подобраться ближе к осколкам стекла, валявшимся в луже керосина, — остаткам лампы, которую ему удалось смахнуть со стола. При виде устремившегося к нему трио оборванцев в его глазах мелькнуло изумление.

— Так вот где вас спрятали. — Оливер вынул из кармана две тонкие металлические полоски и склонился над ручными кандалами, стягивавшими запястья Хейдона за спиной.

— В тюрьме вы выглядели похуже, — заверил Хейдона Джек. Достав из башмака острый кинжал, он разрезал веревки на его лодыжках.

Сдерживая слезы, Женевьева вытащила изо рта Хейдона кляп. «Он жив, — повторяла она себе. — Избитый и окровавленный, но живой! Теперь нужно только забрать его отсюда».

— Ради бога, Женевьева, — хрипло заговорил Хейдон, отбрасывая прочь обрывки веревок, — что вы здесь делаете?

— Она твердо решила вас вызволить, а мы не могли отпустить ее одну, — весело объяснил Оливер. — А теперь пошли, покуда Харри и Джордж не опомнились…

— Я убью вас! — рявкнул Джордж, загородив дверной проем своей массивной фигурой. Его лицо было искажено яростью. — Я прикончу вас всех! — Он бросился на них, размахивая ножом, но тут внезапно появившаяся Шарлотта подцепила его костылем. Джордж упал как подкошенный, а Джейми, мгновенно подлетев к нему, высыпал ему на голову муку из своей сумки. Громила обернулся, свирепо рыча; его глаза сверкали, как раскаленные угли, на фоне жуткой белой маски.

— Тебе конец, паршивое отродье!

Вошедшая в комнату Юнис огрела Джорджа скалкой по голове, положив конец его угрозам и ругани.

Джордж ткнулся носом в пол, взметнув в воздух облако муки. Прыгнув ему на спину, Джек пригвоздил его коленом к полу и замкнул на его толстых руках те самые кандалы, которые сняли с Хейдона.

— Осталось обезвредить еще одного, и можно идти домой. — Оливер потер узловатые руки, явно наслаждаясь происходящим.

В соседней комнате Грейс и Саймон бегали вокруг Харри, который с большим успехом отразил бы их атаки, не употреби он такого огромного количество эля. Дорин держала наготове утюг, ожидая подходящего момента, чтобы ударить его по голове.

— Получай, грязный мошенник! — крикнул Саймон, тыча в Харри кочергой, которую он использовал как шпагу.

— Вот тебе! — добавляла Грейс, колотя его по заду медной сковородкой.

Вышедший из себя Харри с диким ревом выхватил из детских рук орудия пыток.

— Сейчас я дам вам урок, который вы не скоро забудете, маленькие ублюдки! — зарычал он, бросаясь на них.

— Спасай своего ребенка, Харри! — Женевьева бросила ему тряпичный сверток.

Лицо Харри выражало нечто среднее между изумлением и паникой. Бросив кочергу и сковородку, он подхватил сверток.

— Я поймал его! — торжествующе крикнул Харри и с недоумением уставился на тряпки, в которых был замотан десятифунтовый мешок овсяной муки. — Что за черт…

Кулак Хейдона угодил ему прямо в челюсть. Харри ошеломленно смотрел на него, все еще прижимая к себе мешок. После очередного удара он рухнул на спину, не выпуская из рук свертка.

— Готово, — с удовлетворением кивнул Оливер. — Эти парни будут спать до утра.

— Только ничего здесь не оставляйте, — предупредила детей Дорин, пряча в сумку утюг. — Зачем терять хорошую сковородку?

— А где кошка? — спросила Шарлотта, окидывая взглядом захламленную комнату.

Джейми указал на дверь. Смертельно перепуганное животное пыталось скрыться от шума и свалки.

— Иди сюда, киска, — позвала Аннабелл, направляясь к ней.

Кошка протестующе мяукнула и выскользнула в коридор.

— Вернись! — закричала Аннабелл.

Она распахнула дверь настежь и столкнулась лицом к лицу с Винсентом.

Вид Юэна, лежащего без сознания в коридоре, подсказал графу Босуэллу, что все идет не по его плану. Поэтому он схватил Аннабелл и приставил к ее голове пистолет, здраво рассудив, что в данном случае ему не повредит заложник.

— Пустите меня! — завизжала Аннабелл, изо всех сил стукнув его по ноге поношенным ботинком.

— Не дергайся, — прошипел Винсент, сморщившись от боли, — или я проделаю дыру в твоей хорошенькой головке. — Заломив ей руку за спину, он окинул злобным взглядом ошеломленное его появлением семейство.

— Добрый вечер, Хейдон, — холодным официальным тоном поздоровался Винсент, втолкнув Аннабелл в комнату и закрыв дверь. — Должен признаться, я не ожидал застать тебя в компании гостей. Я бы предпочел уладить наши дела без посторонних.

Хейдон смотрел на Винсента, стараясь не выдать своего страха за Аннабелл и других находящихся в комнате. Если Винсент догадается о его чувствах, это только усилит извращенное удовольствие, которое он, несомненно, испытывает сейчас и подвергнет всех еще большей опасности. Хейдон уже видел этот злорадный взгляд в тот день, когда умолял Винсента отдать ему Эммалайн.

Он ошибался, полагая, будто Винсент осуществил свою месть, доведя Эммалайн до самоубийства. Хейдону казалось, что Винсент должен был удовольствоваться ужасной смертью несчастной девочки. Тем самым он превратил жизнь Хейдона в сплошной кошмар, состоящий из боли, стыда и пьянства. Винсент знал, что Хейдон пускает на ветер свое состояние, а его репутация пьяницы и скандалиста сделалась легендарной. Но в этот жуткий момент стало ясно, что для человека, чью жену Хейдон столь легкомысленно сделал своей любовницей и наградил ребенком, все его страдания выглядели пустячными.

Только смерть Хейдона могла бы отплатить за измену и унижение, которые пришлось терпеть Винсенту.

— Привет, Винсент, — любезно отозвался Хейдон. — Не ожидал найти тебя шатающимся по трущобам. Как поживаешь?

— Маркиз Рэдмонд, как всегда, безукоризненно вежлив, какой бы неприятной ни была ситуация. — В голосе Винсента слышались горечь и презрение. — Даже когда ты спал с моей женой под моим же кровом, ты как ни в чем не бывало болтал и шутил со мной на следующее утро за завтраком. Полагаю, это делало игру более забавной, не так ли?

Хейдон ничего не сказал. Он не хотел вызвать еще более сильную ярость в Винсенте и к тому же не находил оправданий своему поведению.

— Будьте любезны бросить на пол все имеющееся у вас оружие, — приказал Винсент, глядя на остальных.

Скалка Юнис, утюг Дорин, кочерга Саймона и сковородка Грейс со стуком упали на пол. Поколебавшись, Оливер бросил туда же торчавший за поясом нож.

Винсент выжидательно посмотрел на Хейдона и Джека.

— Боюсь, у меня ничего нет. — Хейдон поднял пустые руки.

Винсент уставился на Джека, успевшего спрятать кинжал в рукав.

— У меня тоже. — Во взгляде Джека светилась нескрываемая ненависть.

Глаза Винсента прищурились.

— Лжешь!

— Я не лгу.

— Уверен, что лжешь. И если ты в течение пяти секунд не покажешь свое оружие, мне придется проделать дырку в твоей симпатичной маленькой подружке.

Аннабелл испуганно всхлипнула. Джек бросил на пол кинжал.

Уголки рта Винсента приподнялись в торжествующей улыбке.

— Превосходно.

— Отпусти ее, Винсент, — тихо сказал Хейдон. — Это дело касается только нас двоих.

— Ты становишься утомительным, — заметил Винсент, и не думая отпускать Аннабелл. — Я полагал, что покончил с тобой, подослав к тебе четырех убийц. Но ты разделался с одним из этих болванов, а трех других обратил в бегство. Я был крайне недоволен.

— Прости, что разочаровал тебя, — сухо извинился Хейдон. — Я понятия не имел, что ты опустишься до подобных поступков.

— Когда тебя приговорили к повешению, я решил, что тебе куда лучше задохнуться в петле на эшафоте, чем быстро умереть от удара ножом в темном переулке. Дополнительным удовольствием стал скандал, сопровождавший твой процесс, и несмываемое пятно, которое ты поставил на имени Рэдмондов. Это казалось вполне достойным окончанием твоей абсолютно никчемной жизни.

Хейдон молчал.

— К сожалению, в дело вмешались вы. — Винсент с раздражением посмотрел на Женевьеву. — Разумеется, вас нельзя винить за вашу женскую слабость, мисс Макфейл. Насколько я понимаю, у вас довольно странная склонность помогать преступникам, о чем свидетельствует отребье, которым вы себя окружили. — Он презрительно скривил губы, окинув взглядом одетых в лохмотья детей и взрослых. — К тому же, по словам моей шлюхи-жены, маркиз обладает исключительными способностями удовлетворять женщин в постели. Вы, несомненно, это испробовали.

Юнис испуганно ахнула.

— Придержите ваш грязный язык, иначе я вырву его у вас изо рта! — Голос Оливера дрожал от ярости, а руки сжались в кулаки.

— Неужели ваша матушка не научила вас, как следует разговаривать в присутствии детей? — осведомилась Юнис таким тоном, словно ей хотелось дать ему пощечину. — Вам бы следовало вымыть рот хорошим куском щелочного мыла!

— Прошу прощения. — Винсент церемонно склонил голову. Реакция пожилого трио его явно позабавила. — Я забыл, что здесь дети. Они такие хрупкие, таинственные существа — верно, Хейдон? — Не отпуская Аннабелл, он окинул взглядом испуганные лица Джейми, Грейс, Шарлотты и Саймона. — Впрочем, подозреваю, что эти дети не такие хрупкие, какой была малютка Эммалайн.

Несмотря на то что он не собирался ни в коем случае выходить из себя, Хейдон не смог больше сдерживаться.

— Тебе лучше знать об этом, Винсент. В конце концов это ты довел ее до смерти.

— Заткнись, проклятый ублюдок! — зарычал Винсент. — Ты ночь за ночью спал с моей женой в пьяном угаре, не думая, что в результате вашей грязной похоти на свет может появиться ребенок! Ребенок, который для тебя был всего лишь пролитым семенем. Ты позволял выдавать Эммалайн за мою дочь, радуясь у меня за спиной собственной ловкости! Ты не имеешь права даже произносить ее имя!

Во взгляде Винсента горел гнев, но за ним крылось и нечто другое. Хейдон был слишком поглощен собственной злостью, а также страхом за Аннабелл и остальных, чтобы замечать это. Но Женевьева сразу все поняла. Годы заботы об израненных душах ее детей помогли ей увидеть мучительную боль, которая таилась за жгучей ненавистью Винсента к Хейдону. Как бы она ни ужасалась поступкам этого человека, угрожавшего Аннабелл и Хейдону, ее невольно трогала эта боль.

— Думаешь, что ты лучше меня, Хейдон? — свирепо продолжал Винсент. — Что твое поведение безукоризненно? Или ты вообразил себя героем, искренне любившим Эммалайн?

— Я любил Эммалайн достаточно, чтобы попытаться спасти ее от тебя, Винсент, — отозвался Хейдон, которому было все труднее сохранять внешнее спокойствие. — Достаточно, чтобы хотеть признать ее своей дочерью и заботиться о ней, покуда я жив. Но ты отказал мне — не из-за любви к Эммалайн, а желая наказать ее за то, что она моя дочь, а не твоя.

— Эммалайн никогда не была твоей! — Хриплый вскрик Винсента походил на рев раненого животного. — Она принадлежала мне!

— Конечно, и ты обращался с ней крайне жестоко. Ты хотел показать всему миру, что она твоя собственность, которую ты волен лелеять или разрушать. И ты выбрал последнее, бессердечный мерзавец! Ты мучил ее, отказывая ей даже в простой ласке, покуда она больше не смогла терпеть такое отношение. Ты убил Эммалайн, Винсент, как если бы сам бросил ее в пруд и держал ее голову под водой, пока она не захлебнулась…

— Довольно, Хейдон.

Голос Женевьевы врезался в его гневную тираду подобно бритве. Хейдон умолк и с удивлением посмотрел на нее. Но внимание Женевьевы было сосредоточено на Винсенте, который вцепился в Аннабелл так, словно нуждался в ее поддержке, но он все еще держал пистолет у ее виска.

— Прошу прощения, лорд Босуэлл, — мягко заговорила Женевьева. — Лорд Рэдмонд едва ли это понимает, но вы ведь очень любили Эммалайн, правда?

В комнате воцарилось молчание. Винсент ошеломленно уставился на Женевьеву.

— Я это чувствую, — настаивала она. — Вы любили ее и, когда она умерла, едва смогли это вынести.

Все ожидали ответа Винсента.

— Она… была для меня… всем, — наконец сказал он, с трудом выдавливая из себя каждое слово.

— Грязная ложь! — воскликнул Хейдон. — Если бы ты любил ее, ты не смог бы так легко от нее отказаться.

— Для вас было невероятно тяжело узнать, что она не ваш ребенок, — продолжала Женевьева, не сводя глаз с Винсента, как будто, кроме него, в комнате больше никого не было.

Винсент не ответил.

— Но гнев и боль ослепили вас, и вы пытались вырвать ее из вашего сердца.

Он молча смотрел на нее, борясь с демонами, терзающими его душу. Наконец из горла у него вырвался звук, похожий не то на смех, не то на рыдание.

— Моя жена смеялась, сообщая мне об этом. Она назвала меня глупцом. Ведь я в течение пяти лет называл своей дочерью чужого ребенка.

— Это не делает вас глупцом, лорд Босуэлл, — возразила Женевьева. — Вы любили ее — значит, она была вашей дочерью.

Винсент покачал головой.

— Я не был ее отцом.

— По крови — не были. Но самые крепкие семейные узы куются не из крови. Можете спросить любого из моих детей.

Он беспомощно посмотрел на обращенные к нему детские лица.

— Эммалайн была ни в чем не виновата. Разве она могла отвечать за тех, кто произвел ее на свет, — продолжала Женевьева. — Вы поступали дурно, наказывая ее. Но вы сами в этой истории были жертвой. Я не верю, что вы хотели довести Эммалайн до отчаяния. Ваша любовь к ней стала причинять вам боль, поэтому вы воздвигли между вами стену. А она не смогла этого вынести. Вы не понимали ее чувств и не хотели ее смерти.

— Да, я не понимал, насколько Эммалайн легко ранима, — признался Винсент. В его глазах мелькнуло сожаление, и он слегка ослабил хватку, словно опасаясь, что Аннабелл тоже может оказаться более хрупкой, чем на первый взгляд. — Я думал, что она просто отвернется от меня и станет любить кого-нибудь другого. Или вообще никого не станет любить. Я убедил себя, что это к лучшему. Я боялся, что Эммалайн рано или поздно узнает правду. Мне казалось, что ей будет легче это перенести, если она не будет постоянно цепляться за мою руку. Я погубил ее. — Он посмотрел на Хейдона. — Но ты виноват не меньше меня. Ты зачал ее вместе с женщиной, которая была не способна испытывать нежность к собственному ребенку. Конечно, она обязательно сказала бы мне, кто настоящий отец Эммалайн. Просто со злости. Кассандру не заботило то, как это открытие подействует на дочь. Вместо того чтобы любить и оберегать девочку, она завидовала ее дружбе со мной. Ей хотелось наказать меня, а заодно, хотя это выглядит непостижимым, и Эммалайн — думаю, потому, что она постоянно напоминала ей о тебе. — Его голос стал резким. — В тот день тебе следовало схватить Эммалайн и забрать ее с собой. Если бы ты так поступил, моя дочурка была бы сейчас жива.

Хейдон беспомощно смотрел на него, внезапно ощутив растерянность. Два долгих года он страстно ненавидел Винсента, старательно лелея эту ненависть. Она помогала ему уменьшить бремя собственной вины за безрадостное существование и трагическую гибель Эммалайн. Но, глядя на него сейчас, он чувствовал, что не может ненавидеть человека, сломленного потерей своего единственного ребенка. Винсент преследовал Хейдона, считая его источником своих страданий. И он был прав.

— Я очень сожалею, Винсент, — заговорил Хейдон, с трудом подбирая слова. — Моя вина непростительна. Но Эммалайн умерла, и нам осталась только память о ней. Давай не будем омрачать ее злобой и ненавистью. — Он шагнул вперед и протянул руку. — Отдай мне пистолет.

Винсент смотрел на него, как загнанный зверь.

— Ты убьешь меня.

— Нет, — заверил его Хейдон.

— Но я ведь пытался тебя убить.

— И потерпел неудачу. Оставим это и забудем все.

— Я не верю тебе. Ты передашь меня властям, чтобы я прошел через те же унижения, что и ты.

— Я этого не сделаю. Все кончено, Винсент. Пусть Эммалайн покоится в мире. Отпусти Аннабелл и отдай мне пистолет. Она ведь тоже еще ребенок. Я знаю, что ты не хочешь пугать ее.

Винсент бросил удивленный взгляд на Аннабелл, как будто забыл, что все еще держит ее под прицелом. В голубых глазах девочки застыл ужас, лицо ее было смертельно бледным. Винсент опустил пистолет.

— Прости меня, Эммалайн, — пробормотал он, проведя рукой по шелковистым светлым волосам Аннабелл.

Наклонившись, Винсент поцеловал девочку в лоб, потом поднес пистолет к своему виску и нажал на спуск.