"Таинственный пруд" - читать интересную книгу автора (Карр Филиппа)

РЕШАЮЩЕЕ ОБЪЯСНЕНИЕ

Страхи и сомнения терзали меня. То, что я узнала от Джастина, взволновало меня. Я никак не могла забыть о Лиззи и чувствовала, что не смогу успокоиться.

Кто-то убил ее. Больше всего я боялась, что этим человеком мог оказаться Бен. Я вновь и вновь внушала себе, что если бы он и собирался это сделать, то сделал бы не в такое время. Если он и был настолько циничен, чтобы жениться на Лиззи ради золотой шахты, а затем устранить со своего пути, то не выбрал бы для этого такое время, когда это событие могло положить конец всем его политическим амбициям. Именно эта мысль утешала меня. Потом в голову мне пришла другая идея: Бен умен и, возможно, умышленно избрал именно такой момент, потому что сознавал, что именно будут думать остальные. Мне не верилось в это: он был честолюбив, быть может, безжалостен, но он всегда был добр и заботлив к Лиззи. Он не мог хладнокровно планировать ее убийство!

Теперь Грейс: я не могла думать о ней как о Вильгельмине. Что я вообще знала о Грейс? Я вспоминала ее такой, какой она приехала в Кадор…» Поискать какой-нибудь работы «, — сказала она, возбудив сострадание в матери и во мне. И все это время она была связана с убийцей, она любила его! Что она делала возле Кадора?.. И почему явилась именно туда? Слишком много загадок было связано с ней, и, хотя я уже многое узнала от Джастина, оставались еще неясности. А если ни Бен, ни Грейс не были виновны?.. Значит, сама Лиззи? Неужели жизнь для Лиззи стала столь невыносима, что она решила избавиться от нее? Как ни посмотреть на это дело, но спокойной я не могла оставаться.

Меня решил навестить Тимоти. Взяв за руки, он нежно поцеловал меня в лоб.

— Дорогая моя Анжелет! Я постоянно думал о вас! Это ужасная трагедия!

— Спасибо, Тим.

— Я не могу сказать ничего, кроме того, что мое сердце переполнено состраданием!

Нам очень вас не хватает.

— В миссии?

— И там, и везде! Фанни постоянно говорит о вас и спрашивает, когда же вы приедете?

— Как у нее дела?

— Превосходно, она учится читать и писать.

Ей невыносимо думать, что Фиона умеет это, хотя она всего лишь ребенок. Фиона взялась обучать ее, они по-настоящему подружились. К тому же по утрам Фанни занимается с гувернанткой и быстро продвигается вперед. Очень сообразительная девушка!

— А она знает, что отчима уже нет в живых?

— Нет, мы не сообщали ей. В этом нет никакой необходимости… пока. Если она спросит — мы ей расскажем, но не думаю, что она обольется слезами по нему!

— А она продолжает говорить о своей матери?

— Нет, но временами бывает печальна, и я уверен, что тогда она думает о ней. Этого следовало ожидать, такое невозможно быстро пережить. Но все складывается удачно, она действительно очень полюбила детишек. Я думаю, она нас всех полюбила.

Ну, вы же знаете Фанни, она не любит проявлять свои чувства, тем не менее, я уверен в ней.

Вы совершили с нею просто чудо, Тим!

— В этом помогли мне вы. Когда я думаю о миссии и о том, сколь многим люди обязаны ей, мне хочется посвятить этому делу всю мою жизнь.

Кстати, ваша подруга, Грейс Хьюм, появилась там!

— В миссии?

— Да, она сказала Френсис, что хотела бы приходить туда. Судя по всему, ее очень заинтересовала эта работа. Френсис немедленно» запрягла» ее. Выяснилось, что она неплохо разбирается в ведении бухгалтерских счетов и тому подобных вещах, а именно с этим у нас там полный кавардак. Грейс сказала, что ей нравится такая работа. Как-то вечером я остался на один из этих наших ужинов, и мы с нею поговорили. Я рассказал ей про Фанни. Должен сказать, что ее эта история очень заинтересовала.

— Я не представляю там Грейс! Мне кажется, она более склонна к светской жизни.

— Люди весьма неоднозначны, Анжелет.

— Да, я уже убедилась в этом…

— Самое главное, когда туда вернетесь вы?

Я заколебалась.

— Анжелет, — сказал Тимоти, — позвольте мне помочь вам, это пройдет. Конечно, это страшная трагедия; я знаю, как вы относились к Лиззи.

— Я думаю, что отправлюсь в Корнуолл, — неожиданно для самой себя заявила я. — Я давно там не была, и мои родители очень хотят, чтобы я туда приехала. Я хочу пожить там и подумать обо всем… вдалеке отсюда.

— Я понимаю вас.

Казалось, Тимоти всегда все понимал.

Мысль о возвращении в Корнуолл пришла ко мне неожиданно, но как только я высказала ее вслух, мне тут же показалось, что это удачная идея. Мне нужно оказаться подальше от всех, здраво подумать над происшедшим и привести в порядок свои чувства. Несомненно, я любила Бена, но между нами стояла Лиззи — и когда была жива, и после смерти. Мне хотелось защитить его, помочь ему, но в то же время я никак не могла избавиться от ужасной мысли, что он мог поддаться искушению и сделать это. Я не сомневалась в том, что он любит меня, а в любви — как, впрочем, и во многом другом, — чувства захлестывали его. Находясь под воздействием внезапного порыва, не мог ли он убить? А я? Я знала, что со временем он вновь будет просить моей руки…

И что тогда? Я не разбиралась в собственных чувствах. В тихой деревенской обстановке, в уютном родном старом доме смогу ли я добиться, ясно поразмыслив, разумного решения? Могла ли я оценить свои чувства к Тимоти, к которому я тоже испытывала что-то вроде спокойной любви? Я знала, что он был добрым, надежным человеком, моя жизнь с ним текла бы спокойно и мирно. Ребекка была бы счастлива, и я могла бы спрятаться в уютный кокон тихого удовольствия, но ощущала бы я при этом счастье? Могла бы я позабыть мужчину, вызывавшего во мне столь яркие чувства, которых я не могла испытывать ни к кому другому?

Мне хотелось поскорее оказаться в Кадоре, где меня окружала бы обстановка, знакомая с детства, где рядом со мной были бы любящие родители. Возможно, я могла бы довериться им. Возможно, с их помощью я могла бы выбрать свой путь.

То, что в доме появится Бен, было неизбежно. Он был бледным и изможденным.

— Я очень рад видеть тебя, Анжела!

Я грустно улыбнулась.

— Мне нужно было поговорить с тобой, — продолжал он. — Я хочу, чтобы ты все поняла.

От его следующих слов я содрогнулась.

— Я убил ее, Анжела!

— Бен!

— Я убил ее, как если бы влил ей в стакан яд! Она сделала это, потому что была не в силах вести такую жизнь, и в этом виноват я! Она была такой беспомощной, такой ранимой! Она тосковала по «Золотому ручью», только там она была счастлива. Я женился на ней ради приданого, да, я это признаю.

Ты была замужем, и казалось, что никакой надежды нет, а там было золото, поджидавшее меня. Я женился на ней, и она мне стала не нужна. Я сделал ее жизнь настолько невыносимой, что она решилась расстаться с ней!

Ты не должен слишком осуждать себя. Это бесполезно: «Если бы я был другим…» Если бы мы все были другими, то наши жизни сложились бы совсем по-другому!

— Если бы я хотя бы пытался понять ее! Я был слишком погружен в свои дела.

Она ненавидела все это, эту шумиху… все, а я насильно бросил ее в такую жизнь!

— Она хотела сделать для тебя все, что могла, но это было ей не под силу. Но ты переживешь это, со временем.

— Нет, это останется навсегда! Она мертва, а я мог предотвратить это.

Неожиданно я ощутила радость. Значит, это не Бен дал Лиззи смертельную дозу. По крайней мере, в этом я теперь была уверена, и это все меняло.

— Слишком поздно упрекать себя, Бен! Это не вернет ее.

— Я знаю, ты утешаешь меня, Анжела.

Бен, нуждающийся в утешении! Бен, ранимый и слабый! Я никогда не видела его таким, и любила его еще больше за проявленную слабость.

— Я уезжаю, Бен. Собираюсь к родителям в Корнуолл, мне нужно подумать.

— Да, я понимаю тебя…

— Не терзай себя, Бен. Что случилось, то случилось, и бесполезно вновь и вновь возвращаться к этому! Ничего хорошего из этого не выйдет. Ты начнешь все сначала, вновь станешь самим собой. Знаешь, тебе никогда до сих пор не приходилось переживать поражения.

— Это верно, — признал он, — но, видишь ли, я брался слишком за многое сразу, я пытался сам управлять жизнью.

— Сильные люди это и делают. Но иногда судьба оказывается сильнее людей!

— Чем ты будешь заниматься в Корнуолле?

— Гулять, ездить верхом, играть с Ребеккой, общаться с родителями…

Я чувствую, что только со временем смогу принять серьезное решение, касающееся моей жизни…

— Вспоминай обо мне, — сказал Бен, — и возвращайся поскорей. Я буду ждать тебя!

Ребекка с радостью согласилась поехать в Корнуолл и встретиться с дедушкой и бабушкой. Моя семья с той же радостью ждала нас.

На станции нас встретил Джек.

— Упитанного тельца уже режут, — сообщил он. И вот я оказалась в своей старой милой комнате, наполненной детскими воспоминаниями, счастливыми воспоминаниями, не говоря о тех темных, которые не исчезали и, казалось, продолжали оставаться в центре всех событий, происходивших со мной с тех пор.

Я пробыла дома всего лишь два дня, когда мать за завтраком вдруг сообщила, что получила письмо от Грейс.

— Она хочет приехать и погостить у нас недельку. Она напоминает, что мы постоянно приглашали ее. Я тут же ответила, что мы будем рады принять ее. Полагаю, ей сейчас нелегко, ведь она была близкой подругой Лиззи.

Я внутренне похолодела. Грейс приезжает в Корнуолл… Зачем?

Я сразу вспомнила о Джастине и о том, как искренне он предупредил меня об опасности. Тогда мне все это показалось очень невероятным… Грейс, желающая убить меня в надежде, что когда-нибудь Бен женится на ней! Как-то все это было притянуто за уши… Мне казалось, что я уже выбросила эту историю из головы, но теперь вновь задумалась.

Если бы Бен был виновен, он не мог бы прийти ко мне и так искренне говорить. Да, он был жесток, я знала это, но он не был убийцей. Он был откровенен, когда говорил со мной; его сила духа была сломлена ощущением ужасной вины, но не той вины, которая отягощает убийцу.

Но что можно сказать о Грейс, которая на самом деле была Вильгельминой? Когда-то она любила убийцу и наверняка помогла ему бежать. Я начала припоминать сообщения о побеге Мервина Данкарри. Он сумел бежать, заколов охранника ножом. Было непонятно, откуда у заключенного взялся этот нож? Кто-то должен был передать ему оружие, это постоянно утверждалось в газетах. Так кто мог сделать это? Грейс? И была ли теория Джастина такой уж безумной? Значит, теперь Грейс последовала за мной в Корнуолл…

Грейс прибыла в обещанное время. Каким-то образом она изменилась: в ней появилась некая целеустремленность.

Мать тепло приветствовала ее. Она всегда любила Грейс и давно считала ее членом семьи.

За обедом Грейс много рассказывала о миссии. Она уже была там пару раз, и на нее произвела большое впечатление деятельность этой организации.

— Ну, Анжелет прекрасно понимает, о чем я говорю. А как чудесно получилось с этой Фанни! Я попросила разрешения Тимоти Рэнсона съездить к ним и познакомиться с ней.

— И это удалось? — спросила я.

— Да, разумеется. Какая чудная семья! Фанни там вполне прижилась. У нее достаточно хорошие манеры, которым, как я понимаю, она обучилась там. Она расспрашивала о тебе, рассказывала, как вы с Тимоти забрали ее из дому. Похоже, она очень любит тебя и Тимоти и, конечно, его детей. Правда, все чудесно получилось? — обратилась она к моим родителям. — И это лишь один случай из многих!

Мать согласилась с тем, что это и в самом деле прекрасно.

— Насколько я понимаю, ты там занимаешься бухгалтерией? — спросила я.

Грейс рассмеялась.

— У них там был сплошной кавардак! Френсис великолепно со всем справляется, но вести бухгалтерию — это не ее стихия, а принимая во внимание, сколько пожертвований поступает и сколько счетов нужно оплачивать… Похоже, это как раз та работа, за которую никто не хотел браться!

— Полагаю, именно в этой области труднее всего прославиться, — заметил мой отец.

— Но это совершенно необходимо, — сказала мать. — На каких ты там правах, Грейс? Ты периодически ходишь помогать им?

— Я решила, что смогу оказаться им весьма полезной. Бухгалтерией не нужно заниматься постоянно, просто я привела в порядок бухгалтерские книги. Нет, я собираюсь заниматься и непосредственной работой с людьми. Думаю, что буду ходить к ним постоянно.

— Френсис, безусловно, нуждается в помощниках, — заметила я.

Грейс улыбнулась мне. В ее глазах был какой-то странный блеск. А может, мне это просто показалось? Я никак не могла избавиться от картины: она входит в комнату Лиззи, Лиззи в полудреме от лауданума… Мне казалось, что я слышу голос Грейс: «Ты так и не заснула, Лиззи? Это тебе необходимо. К завтрашнему дню тебе нужно выспаться, завтра у тебя много дел… Давай, выпей еще немножко, это не повредит».

Неужели Джастин был прав? Лиззи стояла на ее пути, а теперь… на этом пути стояла я.

Мне хотелось обдумать все случившееся.

Я выехала верхом в одиночестве. Воспоминания о прошлом сменяли друг друга, и когда я припоминала что-нибудь, обязательно всплывал тот самый случай. Встреча возле пруда, убитый ребенок, Бен, еще совсем юный, несколько неуверенный в себе, совершивший поступок, который наложил отпечаток на всю нашу жизнь. Я ничего не могла поделать с собой и, не сознавая этого, направлялась к пруду. Вот он, домик, где безумная Дженни Стаббс не так давно прятала мою Ребекку. Я припоминала, как «прочесывали» пруд, как нашли часы и останки человека, которого мы с Беном когда-то сбросили туда… Жестокое насилие вошло в нашу спокойную жизнь и оказало на нее незабываемое воздействие.

Я спрыгнула с лошади и привязала ее к кусту, как всегда. Было тихо, никаких звуков, кроме тихого шелеста листьев на плакучих ивах, склоняющихся к воде.

Так все было и в тот день, определивший нашу судьбу. Вот это место, где убийца напал на меня: вот кусок стены, теперь отчетливо заметный, но до того дня, когда Джервис и Джонни начали раскопки, он едва торчал из травы. Теперь и Джонни, и Джервис были мертвы.

Здесь все вызывало воспоминания. Меня окружала колдовская атмосфера. Я не удивились бы, услышав колокола — не те колокольчики Дженни Стаббс, а настоящие или, может быть, фантастические, а возможно, даже пение монахов, старающихся замолить грехи в подземной церкви.

Я остановилась возле воды. Она поднялась довольно высоко. Недавно прошли сильные дожди, земля вокруг совсем размокла, и вода подступила ближе, пожалуй, на целый фут.

Никаких звуков, ничего, кроме воспоминаний и ощущения того, что в любой момент может произойти все что угодно.

Кто-то шел в моем направлении. Я узнала Грейс. Она шла решительной походкой.

— Привет, Анжелет! Я так и думала, что ты здесь, мы мыслим одинаково. Мне хотелось поговорить с тобой наедине. Собственно, ради этого я и приехала в Корнуолл.

Грейс подошла и остановилась. Земля была скользкой. Я чувствовала, что она стоит совсем рядом со мной.

— Этот пруд завораживает тебя? — спросила она. — Видимо, оттого, что здесь произошло?

— Да, — согласилась я.

— Ты так и не забыла об этом! Да и как можно забыть то, что вы сделали вместе с Беном.

Полагаю, ты очень много знаешь об этом человеке, — сказала я.

— Да, — в свою очередь согласилась она, — и я хочу поговорить с тобой об этом, потому что это касается тебя. Я знала Мервина Данкорри! Он служил наставником в том доме, где я была гувернанткой.

— Наверное, мне следовало признаться в том, что я знаю об этом.

— От Джастина? Я так и думала, что он расскажет тебе: теперь ведь он «перевоспитался».

Кто бы мог подумать! И он желает защитить тебя. Я знаю Джастина и знаю, в каком направлении работают его мысль и твои мысли, Анжелет!

— Меня больше интересуют твои мысли, — ответила я.

— Я полагаю, что ты боишься меня? Напрасно.

— А чего бы я могла бояться?

— Вот это я и хочу услышать от тебя. Я пришла сюда только для того, чтобы поговорить с тобой, ради этого я и приехала в Корнуолл! Я не знаю, что именно ты думаешь, но уверена, что в любом случае ты ошибаешься!

— Почему ты так считаешь?

— Потому что тебе следует кое-что знать, и я собираюсь рассказать тебе об этом. Я люблю тебя, Анжелет, люблю всю вашу семью. Я не забыла, что вы сделали для меня. Не знаю, что случилось бы со мной, если бы не вы. Позволь, я расскажу тебе обо всем. Представь себе напуганную молодую женщину, поставленную внезапно перед необходимостью зарабатывать себе на жизнь. В течение многих лет я была вынуждена ухаживать за своей матерью. Мой отец умер, и с тех пор я взяла на себя все заботы о ней.

Мои родители дали мне неплохое образование, и все говорили, что я умна, но, когда мать умерла, мне достался очень скромный доход, и я решила стать гувернанткой. Я приехала в дом, где было двое детей — девочка и мальчик. Мальчиком занимался наставник, а девочкой — я.

— Я это знаю…

— Я влюбилась в наставника: он был очарователен, но в его характере был порок — в нем уживались две личности!

Встречаются такие люди, их можно излечить, если заняться этим по-настоящему, в этом я уверена.

Однажды ночью он вышел из дома и убил девочку. Но я любила его, хотела помочь ему. Я знаю, ты способна понять это! Я навещала его в тюрьме, и мы собирались вместе бежать. Он назначил место на берегу моря, где я должна была поджидать его, вот почему я и появилась в ваших местах. Несколько дней я жила на этом постоялом дворе, но мне хотелось заработать денег, которые понадобились бы нам, поэтому я решила найти какую-нибудь работу, где не расходовала бы свой заработок, — вот почему я пришла к вам. Я ездила к нему на свидание в тюрьму, и я принесла ему нож, который он просил…

— Но ты ведь знала, что он может вновь совершить убийство?

— Я безумно любила этого человека! Несмотря ни на что, я хотела вместе с ним строить свое будущее. Я была убеждена в том, что смогу вывезти его из страны, что смогу исцелить его! Видишь ли, эту ужасную вещь он совершил из-за того, что я отказала ему! Я спрятала одежду, предназначенную для него, в полуразвалившейся хижине на пустоши, туда же я положила и часы.

Когда-то они принадлежали моему отцу, и я нацарапала на них наши инициалы. Это было как знак — что бы с ним ни случилось, я всегда буду с ним! А потом он встретился с тобой…

— И попытался убить меня!

— Я могла исцелить его, я была уверена в этом. Ты не представляешь, как я страдала! Я решила, что он бросил меня! Если бы я знала, что он покоится на дне пруда, мне было бы легче… Ты мне солгала! Ты сказала, что нашла это кольцо возле лодочного сарая! Находившаяся там лодка исчезла…

— Я помню, мы подарили ее одному из мальчиков-рыбаков..

— А я решила, что он бежал без меня и что именно я помогла ему в этом! Это был самый ужасный период в моей жизни: я была раздражена, озлоблена…

— И бросила кольцо в море…

Грейс кивнула.

— Когда «прочесали»— пруд и нашли эти часы… и его останки, я поняла, что он не предал меня. И тогда я вас возненавидела — тебя и Бена — за все годы, которые я прожила, считая, что он предал меня, а он сохранил мне верность! Ведь мы могли бежать с ним вместе, могли в какой-нибудь стране начать новую жизнь, а вы убили его… ты и Бен!

— Мы не убивали его! Это несчастный случай! Он упал и разбил себе голову!

— Но вы спрятали его тело, заставили меня страдать долгие годы! Я ненавидела его за то, что считала предателем, а он все это время лежал на дне пруда. Он оставался верен мне, в то время как я считала его предателем!

— И возненавидела за это нас?

— Тебя мне было трудно ненавидеть, потому что с каждым днем ты мне нравилась все больше. Да и вообще вся ваша семья была очень добра ко мне…

— Ты вышла замуж за Джонни. Значит, ты позабыла своего убийцу?

— Я никогда не забывала его!

Я любила лишь однажды, существуют такие люди…

— После всего, что он совершил? После того, кем оказался?

— Такая любовь, которую испытывала я, не принимает во внимание подобные вещи, — Грейс взяла меня за руку и крепко сжала ее. В какой-то момент мне показалось, что она попытается толкнуть меня в пруд. Высвободившись, я сказала:

— Полагаю, за Джонни ты вышла замуж ради его денег?

— Мне нравился Джонни, он был хорошим человеком, а я действительно выполняла в Крыму тяжелую работу… Ты слишком все упрощаешь, Анжелет, а когда речь идет о людях, то упрощение вводит в заблуждение. Я была хорошей сестрой милосердия, и мне нравился Джонни… Мне он очень нравился! Тот недолгий срок, который нам довелось провести вместе, был счастливым временем для нас обоих, но всегда я думала об одном человеке… и продолжаю вспоминать его.

— А Бен? Тебе ведь нужен был Бен!

— Полагаю, для политического деятеля я была бы очень подходящей женой, но Бен смотрел совсем в другую сторону, не так ли? Он всегда думал о тебе! Я думаю, что приключение, которое вы пережили вместе, каким-то образом связало вас. Тебе нужен был Бен, а ему была нужна ты, но он женился на Лиззи.

— Но ведь тебе все-таки нужен был Бен?

— Да, я считала, что мне это удастся! Бен — сильный мужчина, и я ощущала это как вызов! Он был богат благодаря женитьбе на Лиззи, и я тоже хотела стать богатой.

— Расскажи мне, что произошло в ту ночь, когда умерла Лиззи.

— Я узнала о случившемся только утром: зашла в ее комнату и обнаружила, что она мертва.

— Кто убил ее?

Грейс взглянула на меня, и я заметила, как поджались ее губы.

Ты считаешь, что это вполне могла сделать я, не так ли? Или Бен? Ведь у нас обоих были мотивы, правда? Бену было бы глупо убивать ее, так как это совершенно неизбежно вело к проигрышу на выборах, а он очень хотел выиграть. С другой стороны, конечно, это могло бы выглядеть чрезвычайно хитроумным замыслом: люди могли бы подумать, что если он и собирался убить ее, то никак не в такой момент. С другой стороны, ты подозреваешь и меня? Почему? Потому что мне был нужен Бен, но ведь он любит тебя, и я всегда знала об этом. Так какие же шансы были у меня? Не думаешь ли ты, что я убила эту женщину, чтобы освободить путь для тебя?

— Грейс, зачем ты говоришь мне все это?

— Потому что хочу, чтобы ты ясно поняла все это, да и сама хочу окончательно во всем разобраться.

— Так почему бы ты могла убить ее?

— Потому что ты не вышла бы замуж за Бена, если бы заподозрила его в убийстве, верно? Я была готова помогать Мервину и заботиться о нем, но твои чувства, к Бену, возможно, не столь глубоки, как мои. А потом, видишь ли, есть такой милый и добрый Тимоти Рэнсон, безмятежная жизнь в провинции, эта беспризорная девочка, в отношении к которой ты могла бы проявлять свое благородство. В общем, у тебя был выбор! Можно было предположить, что ты заподозришь Бена в убийстве жены и решишь связать свою жизнь с Тимоти. Это освобождало мне поле действий, верно?

— Грейс… я не понимаю…

— Ты веришь в людей, который исправляются? Посмотри на Джастина… Шулер, шантажист, авантюрист, а теперь солидный бизнесмен, идеальный муж и отец! Что за чудесное превращение!

— Я действительно верю в то, что Джастин изменился.

— Я тоже верю, но ему повезло.

Не знаю, что случилось бы с ним, если бы он не встретился с Морвенной и ее состоятельным отцом. Джастину необыкновенно повезло! Он сумел использовать свое везение во благо. Знаешь, святых людей не бывает. Ни ты, ни Бен, да никто из нас — просто некоторые хуже остальных, других…

Мервин, например, у которого была эта чудовищная болезнь… если, конечно, это болезнь. Авантюрист Джастин, да и меня, пожалуй, ты можешь назвать авантюристкой.

Даже Джервис был азартным игроком и умер по уши в долгах, разве не так?

Людей нужно стараться воспринимать такими, какие они есть, не следует судить их слишком строго!

— Так все-таки, Грейс, зачем ты мне рассказываешь все это?

— Я стараюсь защитить себя, поскольку я лгала и притворялась! Я проникла в вашу семью под фальшивым предлогом, я следила за Джастином и подозревала миссию. Я решила посмотреть, что это за девушка — Фанни, и вдруг почувствовала — что бы ни совершил человек в прошлом, он способен искупить свою вину! Ты веришь в это?

Ты это всерьез, Грейс?

Она вновь взяла меня за руку.

— Сейчас я смертельно серьезна: я собираюсь работать в миссии! Приведя в порядок их бухгалтерию, я займусь активной работой. Я уже поговорила с Френсис и Питеркином, они с радостью готовы принять меня. Я думаю, я способна забыть о своей озлобленности, о своих амбициях, обо всем… там. Мне кажется, я поняла, что можно найти большее удовлетворение, помогая людям, а не руководствуясь эгоистическими интересами.

Я взглянула на нее с некоторым сомнением.

— Я много грешила! Когда я решила, что Мервин предал меня, я сказала себе: «Я больше никого не полюблю! Я буду жить только ради себя! Я постараюсь захватить все, что смогу». Возможно, я сумела бы по-настоящему полюбить Джонни, если бы он не погиб, он был очень добр ко мне.

Благодаря ему я стала материально обеспеченной, но не была удовлетворена. Я жаждала власти, а потом появился Бен. Я совершила ужасный поступок, Анжелет!

Грейс сунула руку в карман и достала письмо.

— Я спрятала это!

Я хотела, чтобы привидение Лиззи всегда стояло между тобой и Беном… В то утро возле ее кровати лежало письмо, я прочитала его… и спрятала. Теперь я отдаю его тебе, думаю, теперь у тебя все пойдет по-другому, у тебя и у Бена.

Я развернула листок бумаги и прочитала:

«Мой любимый Бен!

Я надеюсь, ты поймешь меня и простишь за то, что я собираюсь совершить. Все, что мне предстоит — страдание! Я узнала об этом… несколько месяцев назад. С каждым днем мне все хуже, то же самое было с моей матерью. Эта боль невыносима! Точно так же было и с ней, и нет от этого никакого спасения. Я ничего не говорила тебе об этом. Лауданум смягчает боль. Поначалу он помогает, но теперь и он стал бесполезен. Я ухаживала за матерью и знаю, как от этого умирают, но терпеть эти боли в ожидании смерти — это слишком тяжело. Если бы я тогда могла помочь ей, я бы это сделала…

Я благодарна тебе за то, что ты сделал меня счастливой. Я сознавала, что не подхожу тебе, тебе нужна жена-помощница. Мне это не удавалось, но ты был очень добр ко мне и ни разу не проявил своего разочарования. Я хочу, чтобы ты знал, что я очень люблю тебя! Как бы мне хотелось жить с тобой, но я знаю, что вскоре скрывать мою болезнь станет невозможно, а это очень расстроит тебя… да и всех. Я знаю, что не смогу переносить страдания так, как это могла моя мать. Я избрала лучший выход. Если бы этот выход был возможен для моей матери!

Не нужно горевать обо мне. Постарайтесь позабыть меня и будьте счастливы!

Лиззи»

Мои глаза наполнились слезами, и то же самое я увидела в глазах Грейс.

— Она была очень хорошей женщиной, — сказала Грейс, — примером для всех нас. Прости за то, что я скрывала это. Я поступила нехорошо, но теперь письмо у тебя, и ты знаешь всю правду. Бен тоже должен знать ее. Это письмо предназначалось ему. Я хочу, чтобы вы оба простили меня, Анжелет! Вы способны на это?

Я кивнула. Я была слишком расстроена, чтобы говорить.

В тот же день мы с Грейс вернулись в Лондон. Я немедленно отправилась к Бену.

— Мне нужно кое-что показать тебе, Бен. Это мне передала Грейс.

Он взял письмо и прочитал его. Мне показалось, что я вижу, как с плеч Бена сваливается огромный груз вины. Он повернулся ко мне и взял за руку.

В его глазах была надежда, и я разделяла ее.