"Страж Порога" - читать интересную книгу автора (Казаков Дмитрий)

Глава 8. Дорога без возврата

Жизнь пустынна, бездольна, бездонна. Да, я в это поверил с тех пор, Как пропел мне струною влюбленной Тот, сквозь ночь пролетевший, мотор. А. Блок

Позади осталось путешествие по извилистым переулкам, подъем по загаженной лестнице. Николай стоял перед дверью в квартиру жены, бывшей жены, слушал удары сердца и не решался позвонить. Неожиданная робость овладела им. В один миг он даже развернулся и двинулся вниз по лестнице. «Что за тряпка. Мужик я или нет» — стыдливая мысль заставила остановиться. Развернулся, и звонкая трель прозвучала как сигнал к атаке на трусость.

Послышались легкие шаги, дверь открылась, Николай затаил дыхание. На пороге, окруженная светло-лиловым светящимся облаком ауры, стояла Людмила. Она почти не изменилась за эти пять лет, но теперь Николай мог видеть гораздо глубже, и понимал больше, чем раньше. В глубине ауры, под фиолетовым цветом, лежал серый, сигнализируя о затаенных тоске и неуверенности в себе.

— Ты? — удивилась женщина. Аура ее пошла розоватыми волнами. Николаю здесь явно были рады. — Вот не ожидала, заходи.

— И я не ожидал, — ответил Николай, переступая порог.

— Откуда ты такой грязный взялся? А куртку во что превратил, рожа в царапинах, — причитала Людмила, пока Николай раздевался.

— Да так, с котами повздорил. Помойку делили, — шутка вышла не очень веселой, хозяйка даже не улыбнулась. — Все расскажу, но сначала, как в сказке, напои, накорми и спать уложи.

— Ишь, Иван-царевич нашелся! — ответила женщина, уходя на кухню. — Накормлю, так и быть, а про остальное — можешь и не мечтать.

Николай вымылся, с наслаждением ощутил себя чистым, наскоро почистил одежду и отправился вслед за хозяйкой, ибо в воздухе уже плавали ароматы, невыносимые для пустого желудка. Едва увидел стол, перехватило дыхание: все, что нашлось в не очень-то большом холодильнике, оказалось в этот раз на столе. Желудок взвыл мартовским котом и потащил хозяина к столу.


Прошло не меньше получаса, прежде чем челюсти задвигались медленнее, а хруст за ушами стал не столь громок. Живот к этому моменту приятно потяжелел, Николай чувствовал, как по телу растекается теплой волной сытая истома. Только в этот момент, определив, что гость уже вполне способен разговаривать, Людмила начала расспросы:

— Ну, рассказывай, какие там кошки тебя трепали?

— Влип я, Мила, крепко влип. А во что, сам никак не пойму.

— Мафия? Ты связался с бандитами, — ахнула хозяйка. Глаза ее округлились, как у испуганного котенка, лицо побелело.

— Нет, это совсем не мафия. Я даже не знаю, кто они такие. Может, масоны, может, еще кто-нибудь. В общем, я им сильно нужен, чего-то они от меня хотят. Сегодня они как раз пытались у меня это самое «чего-то» отобрать, да не дался я, убежал. Пока убегал, испачкался, поцарапался. Сама видишь, домой мне никак нельзя, там наверняка засада, вот к тебе и пришел.

— А что они забрать-то у тебя хотят? Отдай.

— Не могу, никак не могу.

— Да что же это такое, сокровища какие или что?

— Не могу я тебе сказать, Мила, не могу, — Николай зевнул. — Устал я, давай спать, или ты меня на улицу погонишь?

— Нет, не погоню, — и мягкие губы коснулись щеки Николая.

Спать легли поздно.


Снилось Николаю, что стал он кустом. Да, самым обычным зеленым кустом, что растет посреди большого, дремучего леса. Солнце светило на его зеленые разлапистые ветви, дождь поливал, деревья и другие кусты шелестели вокруг. Но рухнула с неба, неведомо откуда, цепочка из темного металла, с подвеской в виде шестиугольной звезды. Упала и повисла на одной из веток куста-Николая. И стали после этого сохнуть у куста корни. Медленно, неотвратимо, один за одним. Больно было это и страшно, ведь не знал куст, как это, жить без корней. Все вокруг живут с корнями, и трава, что ростом мала, и деревья, чья крона теряется в голубом небе. Но как ни переживал куст, сгнили его корни совсем. Первый же сильный порыв ветра вырвал куст из земли и понес по воздуху. Летел он среди стволов, летел, и срослись ветви в крылья и хвост, и стал он чудесной зеленоперой птицей. Взмахнула птица крыльями и села на ветку, мотнула головой и соскользнула цепочка с талисманом. Но не упала на землю, зацепилась за ветку куста, что оказался внизу. Зашелестел куст изумленно листьями, а птица сорвалась с ветки и полетела дальше, навстречу солнцу…


Когда Николай проснулся, в ушах еще шелестела листва, а в глазах оставался отблеск голубизны небес. Выглянул в окно, солнце едва-едва выглянуло из-за горизонта. Тихо встал, не желая будить Людмилу, оделся. Маги магами, а на работу идти надо. В прихожей, когда завязывал шнурки, собираясь удрать, не прощаясь, его все-таки застали:

— Уходишь, — голос женщины был печален. — Еще придешь? — пятна грусти уродовали лиловый блеск ауры, и Николаю захотелось убрать их, стереть, избавить Людмилу от них навсегда.

— Не знаю, Мила, — ответил он, ненавидя себе за этот ответ. — Когда все закончится, я постараюсь вернуться.

— Это неправда, — ответила Людмила, опуская голову. — Ты пытаешься меня успокоить. Спасибо, но не надо. Лучше говори правду.

— Да не знаю я ничего! — Николай почти кричал. — Не знаю, что будет со мной через неделю, через день! — замолк, захлебнувшись неожиданно возникшим желанием остаться, жить, как все, в этом маленьком, пусть даже грязном и отвратительном, но привычном и уютном мире.

— А может, отдашь им все, пусть забирают, а? А мы начнем все сначала. За пять лет я многое переосмыслила. Детей заведем, вырастим. Не убегай.

Николай смотрел, как почти невидимые слезинки сбегают по щекам Людмилы, и противоречивые желания разрывали его. С одной стороны, хотелось, хотелось жить в безопасности, тихо и спокойно, без магов и демонов, прочих чудес. С другой — он уже попробовал тайну на вкус, и вкус этот оказался чертовски приятен…

Но тут вмешался Николай новый, совсем не похожий на прежнего, что поселился в душе со вчерашнего дня. Тот самый, что помог ему хладнокровно уйти от погони, не паникуя:

— Нет, Мила, прошлого не вернуть. Я стал другим, я стал слишком другим. Извини, но я уже не могу остаться с тобой, да и с любой другой женщиной тоже, — и на негнущихся ногах Николай шагнул за порог.

— Прощай, — донесся до него горестный вздох, и чужак исчез, предоставив Николаю возможность в одиночестве испытывать муки раскаяния, совести и сомнений в правильности сделанного выбора.


Утро на работе Николай провел, словно на иголках. Его дергало при каждом неожиданном шуме, каждом подозрительном шорохе. Везде мерещились нападения. Он выглядел так плохо, что это заметили даже не самые наблюдательные из коллег по отделению. Около двух часов дня Николая вызвал к себе заведующий.

— Присаживайтесь, коллега. Вы здоровы? У вас все в порядке? — участливо спросил заведующий, и золотисто-голубая, почти без темных пятен, аура сильного и умного человека пошла розовыми пятнами сочувствия.

— Все хорошо, Иван Николаевич, все в порядке, — Николай попытался улыбнуться, но судорога лицевых мышц превратила улыбку в гримасу. — Ой!

— Да, именно — ой, — улыбнулся заведующий. Видимо, вы плохо отдохнули за выходные. Не буду выяснять причин. Ваше присутствие сегодня совсем не обязательно, а в таком состоянии польза от вас, как от врача, весьма сомнительна. Так что идите сейчас домой, хорошенько отдохните, а завтра жду вас на работу вовремя.

— Спасибо, Иван Николаевич, до свидания.

— До свидания, Николай Сергеевич, выпейте успокоительного и поспите — поможет.

Николай спешно попрощался с коллегами и зашагал к выходу. Но путь его не был прямым, по дороге заглянул в библиотеку, изъял книгу из тайника.

События последних дней настолько напугали и измучили его, что Николай решил кардинальным способом избавиться от их первопричины. «Сожгу, сожгу эту проклятую книгу. Уничтожу, и все будет как прежде. Пусть все эти маги проваливают к чертям собачьим со своими тайнами», — думал он, спускаясь по лестнице.

Возвращаться домой не очень хотелось, там его наверняка ждали. Но выбора не было, и, понурив голову, ожидая худшего, Николай отправился к остановке. Идти через парк не решился, при одной мысли об этом дрожали руки. Но по дороге ничего примечательного не случилось, не было даже слежки. Перешагнув порог, Николай вздохнул с облегчением, но выдох почти сразу перерос в вопль ужаса. Те, кто обыскивал квартиру на этот раз, совсем не скрывали своих действий. Пол комнаты был завален вещами, все, что можно, было выпотрошено, все, что можно, разбито и разломано. Неизвестные налетчики методично проверили все места, в которых можно было бы устроить тайник. Обивка мебели была вспорота самым безжалостным образом, содержимое матрасов и подушек вывалено на пол. Там же находилась одежда из гардероба и книги из шкафа. Перерыли даже мусорные ведра. Квартира из уютного, со вкусом отделанного и обставленного обиталища превратилась в свалку разнообразного хлама.

Как тогда удалось сохранить спокойствие, не сорваться в дикую истерику, позже Николай не мог вспомнить. Несколько минут он пробыл без памяти, темная волна гнева накатила изнутри, затмила зрение. Но ситуацию под контроль взял Николай новый, который увереннее и увереннее брал дело в свои руки. Гнев погас так же быстро, как и появился, остались лишь чувство бессилия и горечи. Утомленный внутренней борьбой, Николай рухнул в изуродованное кресло. Там и просидел он в неподвижности несколько часов, время от времени поднимая голову и обозревая хаос, властно воцарившийся в доме, пустыми, невидящими глазами. Из ступора вывел его только телефонный звонок.

Николай не сразу осознал, что за резкие звуки нарушили тишину. Он непонимающе огляделся, пытаясь определить источник шума. Лишь когда взгляд упал на дрожащий от звонков телефонный аппарат, он понял, что это звонят, и звонят ему. Взял трубку.

— Алло.

— Ты чего трубку не берешь? Ведь я точно знаю, что ты дома, — до Николая не сразу дошло, кто звонит. Голос был настолько непохож на обычно спокойный, уверенный баритон доктора психологии, что с трудом удалось догадаться, что звонит Волков. — Эй, ты чего молчишь? Ты меня слышишь? — забеспокоился собеседник.

— Слышу. Чего надо?

— Приходи срочно в Центр.

— Никуда я не пойду. И никаких дел с вами больше иметь не желаю.

— Ты не понимаешь, — в голосе Волкова звенело отчаяние, свойственное скорее обычному человеку, а не магу с железной волей. — Демона тогда наслали черные. В парке они же пытались тебя захватить. Мы тебя с трудом защищаем, не осложняй нам задачу. Если попадешь к черным в лапы, то они будут тебя пытать. Сейчас же мы не можем тебя защитить в твоей квартире, слишком уж нас потрепал демон, погибло двое. Лишь в здании Центра я могу обеспечить тебе защиту.

— Ага, такую же, как тогда, в подземелье. Кто тогда хотел меня под замок посадить?

— Это было бы для твоей же пользы. Хотели отвести тебя в убежище. Там тебя никто не достал бы.

— Даже демон?

— Даже демон. Теперь они демона вызвать не смогут, силенки не те. Но у нас еще меньше. Так что приходи быстрее.

— Нет, я не верю тебе. Откуда я знаю, может, все, что ты мне рассказываешь, неправда?

— Квартиру-то тебе они разгромили, а первый раз, тихо, мы обыскивали.

— Да ну? А может, все наоборот.

— Идиот! Ты скоро пожалеешь о своей тупости, — Волков потерял остатки самообладания. — Сейчас, днем, они не решаются атаковать, но как солнце зайдет, тебе крышка. Они тебя убьют, а потом от трупа узнают все нужное да еще наиздеваются вдосталь.

— Оставьте меня в покое. Обойдусь без вас всех, — Николай бросил трубку, и, не дожидаясь нового звонка, отключил телефон.

После звонка Николай даже несколько взбодрился, попытался навести некоторый порядок. Целиком последствия погрома ликвидировать не удалось, но сумел расчистить место для сна и найти более-менее целые спальные принадлежности. Телевизор оказался безнадежно испорчен, и сразу после заката измученный до предела Николай лег спать.


Разбудил его словно толчок. Проснувшись, долго не мог понять, кто же его толкнул. Открыл глаза и едва не вскрикнул от изумления. Стояла глубокая ночь, в комнате должно было быть очень темно, но все было освещено багровым сиянием. С потолка свисала, словно толстый сталактит, капля багрового свечения и постепенно набухала, увеличиваясь в размерах. Николай вихрем слетел с кровати, которая оказалась словно под прицелом чудовищного копья. Не зажигая света, оделся, натыкаясь на разбросанные вещи и шипя от боли. Мысль была одна — «бежать». Нашел спортивную сумку, набросал в нее то из вещей, что попалось под руку, в том числе и рукопись, завернув ее в бумагу. Взял конверт с тремя сотнями долларов, который не тронули налетчики. Сталактит на потолке к этому моменту вырос значительно, длина его достигла метра. В тот самый миг, когда Николай завязывал шнурки, багровое образование спазматично дернулось и сорвалось с потолка. Раздался треск, в кровати мгновенно образовалась круглая дыра с черными, словно оплавленными краями. Не пытаясь гадать, что случилось бы, продолжай он спать, Николай пулей выскочил из квартиры.

Заворачивая за угол, заметил, что к его подъезду, мягко урча мотором, подъехал автомобиль. Не оглядываясь, Николай побежал. Стояла темная осенняя ночь, было прохладно, но не сыро, бежалось легко. Ноги ныли от вчерашней ходьбы, добежав до трассы, Николай перешел на шаг. Безумие происходящего почти не беспокоило его, словно он каждый день убегал из дома. Одна половинка сознания, та, что молчала сейчас, корчилась от ужаса неизвестности, неопределенности, что ждала впереди — от того ужасающего отсутствия стабильности, что теперь только и будет впереди. Ведь пришлось в один миг оставить все, что нажито за многие годы, — работу, друзей, привычки, словно пришлось расстаться с маленькой обжитой комнатой в огромном дворце мира и выйти в его темные, незнакомые коридоры. Другая половина, которая теперь руководила поступками, холодно и расчетливо взвешивала варианты ухода от погони, варианты того, как добраться до города Владимира. Там живет человек, который сможет помочь, тот самый, о котором писал дядя. Николай понимал, что поезда, что уйдут сегодня из города, будут проверяться в первую очередь, как и автобусы межобластного сообщения, поэтому решил ехать старым, еще в студенчестве освоенным способом — на электричках. Первая подходящая уходила через полтора часа, надо было спешить.

Далеко позади, на дороге, зажглись фары, послышался шум мотора. Первое желание было спрятаться, затаиться, но неожиданно пришла уверенность в том, что это не машина преследователей. Николай шагнул к шоссе, поднял руку. Визг тормозов и заспанный водитель открыл дверцу.

— Куда? На вокзал? Сколько дашь? Поехали.

Через несколько секунд бежевая «Лада» рванулась в сторону железнодорожного вокзала, набирая скорость на пустынном ночном шоссе.