"Пьянящий аромат" - читать интересную книгу автора (Кэбот Патриция)

Глава 11

Когда миссис Прейхерст наконец передала Пегги из рук в руки Люси, та увидела, что горничная уже приготовила для нее наряд — открытое вечернее платье из бледно-розового атласа. Это был один из тех туалетов, что выбрала леди Герберт, несмотря на протесты Пегги, которая заявляла, что для нее это слишком шикарно. Девушке платье казалось излишне откровенным, а Люси настояла к тому же, чтобы в волосы Пегги были вплетены белые розы из вазы, стоявшей у кровати. Девушка опасалась, что некоторые могут посчитать это попыткой привлечь к себе внимание присутствующих.

— У вас совсем нет украшений, мисс, — заявила Люси не без легкого возмущения. — Должно же что-то быть в волосах и на шее. — В качестве «чего-то» Люси решила использовать черную бархатную ленту, на которую она приколола прекрасную полураспустившуюся розу.

Белизна цветка блекла на фоне опаловой кожи Пегги, и она в конце концов позволила Люси повязать бархотку себе на шею. Когда туалет Пегги был окончен, она, критически изучив свое отражение в зеркале, подумала: не стоит ли добавить немного кружев, чтобы прикрыть грудь, которая довольно откровенно выглядывала из выреза ее платья? Мистер Уэрт знал, что она не замужем, и Пегги упрямо твердила, несмотря на смех леди Герберт, что в этом качестве останется навсегда. И все же, не обратив внимания на ее протесты, модельер сделал на всех ее платьях скандально глубокие декольте.

— Это просто грех, — провозгласил великий портной, — прятать то, чем Господь счел нужным наградить вас, мадемуазель.

Пегги была не вполне уверена, что согласна со словами прославленного мистера Уэрта, но подумала, что, поскольку внимание Эдварда будет устремлено в другую сторону, беспокоиться ей не о чем. Нанеся пару капель французских духов — ее сильно возмутила стоимость даже самого маленького флакончика этой жидкости, но она издавала такой божественный аромат, что Пегги не смогла устоять, чтобы не купить, — девушка уже была готова спуститься вниз, когда Люси остановила ее и поочередно чувствительно ущипнула за каждую щеку.

— Вот! — вскричала она. — Какие бриллианты? У вас есть кое-что-получше, мисс… Розы на щеках!

Пегги, которая вдруг разволновалась, смогла только слабо улыбнуться в ответ.

Восстановив в памяти прогулку с миссис Прейхерст, Пегги вспомнила, что перед обедом гости обычно собирались в Золотой гостиной. Она поспешила вниз, улыбаясь слугам, которые радостно приветствовали ее по пути. На пороге гостиной Пегги помедлила. Голоса, которые доносились из комнаты, сливались в приятный хор, среди всех выделялся женский смех, звучавший как серебряный колокольчик.

Пегги, прикоснувшись к цветку у себя на шее, судорожно вздохнула. Что это с ней? Отчего ее так волнует, что о ней подумает какая-то глупая виконтесса? Да, у нее нет титулов — так что же? Зато по меньшей мере у нее есть гордость. Клан Макдугалов такой же древний, как любое английское герцогство, и в тысячу раз благороднее их! А кроме того, Пегги была совершенно уверена, что виконтесса не сможет выпить столько виски, сколько сможет она!

Однако она слишком хорошо помнила, как относились к ней другие девчонки в Эпплсби. Несмотря на то, что она, дочь священника, по совершенно непонятным для них причинам предпочитала книги общению с местными парнями, те провожали ее на улице такими взглядами, что все девчонки завидовали. Пегги искренне надеялась, что виконтесса сочтет ниже своего достоинства общаться с нею и поэтому им не придется говорить слишком много. О чем с ней беседовать, девушка представляла себе так же смутно, как возможную тему для разговора с дочерью трактирщика, Мурин Кленденинг.

Эверс явился словно ниоткуда, поклонился и вежливо открыл дверь, чтобы объявить о ее прибытии компании, которая собралась в гостиной. Люси могла бы и не щипать щеки хозяйки: Пегги обнаружила, что вся горит, когда хорошо поставленный голос произнес: «Мисс Пегги Макдугал».

«Господи, — взмолилась она. — Не дай мне сделать какую-нибудь глупость». И разозлилась на себя за то, что ее так волнует, какое впечатление производит она на других людей. И зачем только она согласилась уехать из Эпплсби?

Открыв глаза, девушка приторно улыбнулась Эверсу, который вновь поклонился, на этот раз, заметила Пегги, его щеки немного порозовели. О Боже, подумала она. Видимо, дочерям священников не следует улыбаться дворецким. Но он был такой милый! Как же она могла не улыбнуться? Приподняв подол платья левой рукой, она быстро прошла мимо него в надежде, что царственная посадка ее носа отвлечет всеобщее внимание от ее пылающих щек.

Если Пегги надеялась войти незаметно, то большего разочарования она не могла испытать. Разговор в гостиной резко оборвался, и три пары глаз устремились на нее. Пегги в смущении опустила голову, заметив, что лорд Эдвард и его друг, мистер Картрайт, поспешно вскочили с мест после секундного замешательства. Она не поняла, что замешательство было вызвано тем, что оба были моментально сражены, увидев в дверях стройную красавицу с розовыми щеками и стеснительно потупленными глазами.

Ну же, смелее, Пегги, приказала она себе и, собравшись с духом, распрямила плечи и подняла голову. Затем девушка улыбнулась, прошла через комнату и протянула руку ближайшему из присутствующих. Им оказался Алистер Картрайт.

— Мистер Картрайт, — произнесла она. — Как приятно снова видеть вас. Кажется, прошла вечность с тех пор, как мы встречались в последний раз.

Алистер Картрайт взял ее руку и склонился над ней, явно не в силах вымолвить ни слова, хотя Пегги не могла понять почему. Девушка повернулась к лорду Эдварду, оторвав от его приятеля ставший обеспокоенным взгляд. Тот поменял костюм для верховой езды на подчеркнуто консервативный наряд, в который входил другой безупречно повязанный галстук и весьма скромный жилет. Лорд Эдвард поедал ее глазами с непроницаемым выражением на лице, и Пегги не могла определить, нравится ли ему то, что он видел перед собой.

— Мисс Макдугал, — сказал он с холодной вежливостью, будто обращаясь к едва знакомому человеку, — позвольте представить вам виконтессу Эшбери, леди Арабеллу.

Пегги пришлось довольно сильно задрать подбородок, чтобы хорошенько рассмотреть виконтессу, которая, даже наклонив в приветствии голову, была намного выше девушки. Выше и красивее, чем она, несмотря на все ухищрения Люси, вдруг поняла Пегги с упавшим сердцем.

Леди Арабелла, которая оказалась значительно старше, чем ожидала Пегги, прекрасно сохранилась для своих по меньшей мере сорока лет и обладала истинно английской красотой. Все в ней было бледных тонов и вызывало ассоциацию с увядающей чайной розой. Волосы, локонами спадавшие на плечи, были светлыми, почти белыми. В глазах плескалась такая голубизна, что ирисы рядом с ними казались бы просто бесцветными, и это были проницательные глаза, которые замечали все, включая, почувствовала Пегги, зарумянившись, отсутствие на ней драгоценностей. Одетая по последнему слову моды в платье из небесно-голубого шелка с такой широкой юбкой, что Пегги удивилась, как ей удалось пройти через дверь, виконтесса тем не менее выглядела хрупкой, словно изящная фарфоровая статуэтка. Такой тип красоты воспевали в своих произведениях Теннисон и Браунинг. Женщины вроде Пегги и мечтать не могли о соперничестве с подобными дамами.

— Как поживаете, леди Эшбери? — застенчиво проговорила девушка.

— Благодарю вас, хорошо, — ответила леди Эшбери. Сделав реверанс, виконтесса, как и до того Эдвард, окинула Пегги с ног до головы оценивающим взглядом. То, что она увидела, явно ей не понравилось, потому что ее губы, подкрашенные ярко-розовой помадой, сложились в такую фальшивую улыбку, что Пегги удивилась, как может лорд Эдвард быть таким слепцом. — Надеюсь, вы уже оправились после болезни, мисс Макдугал, и после того печального инцидента, о котором мне рассказывал Эдвард?

Пегги улыбнулась:

— Я чувствую себя много лучше. Разве может быть по-другому при таком заботливом хозяине?

Пегги ослепительно улыбнулась Эдварду, который в ответ лишь поднял свои темные брови. Он слегка растерялся от такого комплимента — ведь всего несколько часов назад она в запале обвинила его в изнеженности.

Стоявший рядом с Эдвардом Алистер Картрайт более был не в силах сдерживаться. Шагнув вперед, он снова завладел рукой девушки и, глядя на нее сверху вниз, произнес:

— Я так рад тому, что вы поправились и теперь с нами, мисс Макдугал. Очень надеюсь, что вы примете участие в развлечениях, которые Эдвард запланировал на конец этой недели…

Пегги изобразила на лице разочарование.

— Мистер Паркс категорически запретил мне ездить верхом, — сказала она таким тоном, будто хуже новости для нее не могло быть. На самом же деле она не могла придумать ничего более неприятного, чем трястись на лошади по зимнему бездорожью за какой-нибудь бедной лисичкой.

— Но ведь он ничего не говорил о танцах, правда? — с напором спросил Алистер.

Пегги была озадачена.

— Нет, сэр, не говорил, но…

— Тогда обещаете мне тур вальса?

— Мистер Картрайт! — рассмеялась Пегги. — Вы всегда так напористы с родственницами вашего друга?

— Право, сам не знаю. Вплоть до последнего времени у него не было ни одной, — сказал Алистер. Он взял девушку под руку и увлек ее к дивану, на котором до того сидел.

Пегги, чуть нервничая, утонула в бархатных подушках. Она с тревогой поняла, что за ней ухаживают. По отношению к ней еще никогда в жизни не проявляли таких знаков внимания, если не считать мистера Ричлэндза… и, конечно, лорда Эдварда. Хотя заигрывания лорда Эдварда вряд ли можно было счесть ухаживанием. Оскорбительнее ничего не придумаешь. А Алистер Картрайт был джентльменом во всех смыслах. Пегги не знала, принимать ли его обходительность всерьез или он просто старается быть любезным с бедной шотландской родственницей хозяина…

— Знаете, — заявил Алистер, — я подумал, поскольку вы первый раз в Роулингзе, вам потребуется сопровождающий, и я предлагаю в этом качестве себя…

— Насколько я знаю, мисс Макдугал уже познакомили с замком, — рявкнул Эдвард. Однако когда Пегги взглянула на него, то увидела, что он даже не смотрел в их сторону. Он уставился на огонь, словно решал, стоит ли добавить дров в камин. — Миссис Прейхерст провела ее по всем комнатам сегодня утром, — смягчился хозяин замка.

— Вот как! — Алистер вскочил с дивана и налил Пегги солидную порцию хереса. — Ну и что скажете, мисс Макдугал? Соответствует это тому, что обещал бедняга Эдвард?

— Даже более того, — со смехом заверила Пегги, принимая из его рук бокал. — Я поначалу не поверила лорду Эдварду, когда он рассказал, что замок Роулингз известен своими зимними розами. Но теперь, увидев все собственными глазами, могу лишь засвидетельствовать, что даже хвалебные речи лорда Эдварда не в полной мере передавали их красоту.

В другом углу комнаты виконтесса разглядывала свое отражение в затемненном сумерками окне. Закончив туалет, она направилась прямо к Пегги с лукавым выражением на лице.

— Странно, мисс Макдугал, что ваша сестра ничего не говорила вам о розах в Роулингзе. Наверняка у вас в деревне был большой переполох, когда Кэти Макдугал удалось подцепить на крючок наследника Роулингзов!

Пегги подняла брови. Она впервые видела эту женщину и не могла определить, умышленно или нет та ведет оскорбительные речи.

— Видите ли, — она старалась говорить легко, — вероятно, семья Роулингз не настолько известна, как считаете вы в Йоркшире. Я-то о ней ничего не слышала, пока Кэти не привела в дом лорда Джона. А он точно ни словом не обмолвился об оранжерее.

— Могу поверить! — рассмеялся Алистер. — Какой мужчина станет распространяться о тепличных цветах, когда у него в руках настоящая роза с настоящими шипами?

Пегги одарила его улыбкой, прежде чем вернуться к разговору с виконтессой, которая всем своим видом выражала неодобрение.

— Кроме того, — она пожала плечами, — покойный муж сестры не интересовался ничем, кроме лошадей. Он был стопроцентным мужчиной, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. — Она метнула озорной взгляд в сторону Эдварда, который неотрывно и, если она не ошибалась, сердито смотрел на нее. Господи! Сделай так, чтобы он разозлился. Это лучше, чем его попытки заигрывать с ней, противостоять которым у нее не хватает воли.

Но и виконтесса казалась недовольной. Она мелкими шагами прошлась по комнате. В вертикальном положении ее высокая фигура смотрелась особенно хорошо. Пегги обратила внимание, что декольте у леди Эшбери еще откровеннее, чем у нее.

— Знаете, мисс Макдугал, — сказала Арабелла с явно наигранной радостью, — как хорошо, что в Роулингзе опять появилась женщина! Боюсь, что Эдвард, как бы хорошо ни разбирался он в лошадях, не имеет ни малейшего представления, как управлять домовладением. В этом отношении он совершенно безнадежен.

— Не могу в это поверить, — воскликнула Пегги, совсем забыв о том, что намеревалась разозлить лорда Эдварда. — Он был таким внимательным, пока я болела, распоряжался, чтобы мне приносили книги, цветы…

Под острым взглядом леди Арабеллы Эдвард чересчур громко откашлялся.

— Ну кто же отказался бы содействовать скорейшему выздоровлению мисс Макдугал? — галантно отозвался Эдвард. — Чтобы она скорее могла своим милым присутствием согреть эти залы, по которым гуляют сквозняки.

Пегги даже не обратила внимания на комплимент Эдварда. Девушка по-прежнему была поглощена тем, что старалась доказать неправоту виконтессы.

— А что касается отсутствия талантов в управлении хозяйством, — продолжала она тараторить, — ведь это лорд Эдвард распланировал охотничьи мероприятия на этой неделе…

— Ну да, только все это идеи леди Эшбери, — вмешался Алистер. — Давай, Арабелла, признавайся. У тебя нет Большого зала для приемов в Эшбери-Хаусе, и ты с удовольствием пользуешься им в Роулингзе, будто это твой собственный…

— Чепуха, — сказала леди Эшбери, в ее голосе отчетливо звучал холодок.

— Это правда, — заверил Алистер Пегги. — Она принимала здесь всех своих друзей из Лондона, по крайней мере дважды только в этом сезоне.

— Фигляр. — Леди Эшбери неприязненно посмотрела на него. — Не представляю, как Эдвард терпел тебя все эти месяцы. Ты просто зануда.

— Картрайт, — проворчал от камина Эдвард, — веди себя прилично.

— Господи, — потрясение проговорила Пегги, оборачиваясь к Алистеру, — они всегда так ужасно с вами обращаются? Как вы только терпите!

Алистер весь засветился от радости:

— Готов поклясться, она защищает мою честь. Твой брат Джон набрел в Шотландии на настоящее сокровище, Эдвард. Как думаешь, там есть еще такие? Я бы очень хотел заполучить одну себе!

Пегги не удалось увидеть, как Эдвард отнесся к этому заявлению, так как в этот момент на пороге неожиданно возник Эверс и объявил, что стол накрыт. И, к великому удивлению Пегги, руку, чтобы сопровождать ее к столу, предложил не Алистер, а Эдвард. Он мрачно смотрел на свояченицу, будто делал это с неохотой. Однако просунул ее пальцы себе под локоть и, нельзя сказать, что слишком нежно, заставил ее встать.

— Лорд Эдвард, — взглянув через плечо, Пегги заметила, что виконтесса злобно уставилась ему в спину, а ее голубые глаза сверкали, как кинжалы, — как любезно с вашей стороны.

— Ничуть не бывало, — холодно ответил Эдвард. — В конце концов, вы моя родственница. И сопровождать вас в столовую моя обязанность.

Пегги даже заморгала, услышав такой пассаж, и инстинктивно попыталась отстраниться.

— Простите, милорд, — сказала девушка, почувствовав, что он сильнее прижал ее руку к себе. — Но я не нуждаюсь в благотворительности…

— Недурно, — заметил Эдвард. — Ну, положим, вы остались бы в своем жалком коттедже в Эпплсби… — Когда, однако, Пегги стала вырывать свою руку, выражение его лица смягчилось и он произнес: — Давайте без сцен. Нам нужно поговорить.

Она подозрительно прищурилась:

— О чем это?

— О том, что вы сказали сегодня днем. — Эдвард смотрел прямо перед собой, а когда Пегги подняла глаза, то увидела, что у него на скулах играл желвак. — О том, как я поразил вас своей женственностью.

— А, это, — протянула Пегги, безуспешно пытаясь скрыть улыбку.

— Да, это. Я как следует все обдумал.

— Боже! — Пегги не смогла сдержать возглас восхищения, когда они вошли в просторную столовую. Хоть она уже была здесь сегодня днем, тогда стол не был уставлен фамильным серебром и не были зажжены канделябры. От того, как играл на высоком потолке отраженный свет, у девушки захватило дух. Пегги едва не потеряла нить разговора. — Если бы я знала, какое впечатление произведет бездумно брошенная фраза, — рассеянно сказала она, — я не раскрывала бы рта.

— Нет, — возразил Эдвард, подводя девушку к стулу по правую руку от своего места за длинным обеденным столом и довольно близко, как заметила Пегги, от ярко горевшего большого камина, чтобы она вновь не простудилась. — Нет, раскрыли бы. Я полагаю, вы это сделали намеренно, чтобы досадить мне. И кажется, догадываюсь почему.

Пегги вновь подняла свои изящные брови.

— Да? — спросила она. Когда лакей поспешил к ним, чтобы помочь ей сесть, Эдвард жестом отослал его, и сам взялся за спинку стула.

— Да, знаю, — проговорил Эдвард. Пока Пегги разглаживала атлас на коленях, он наклонился и зашептал ей прямо в ухо: — Уверен, что этой колкостью вы хотели удержать меня на расстоянии.

Пегги уже было совсем собралась хмыкнуть, но вовремя удержалась.

— Не понимаю, о чем вы?

— Не нужно разыгрывать со мной невинность. Вы прекрасно поняли, о чем я говорю. Наша, э-э, беседа вчера в вашей комнате…

Пегги поспешно осмотрелась, ее щеки мгновенно стали пунцовыми.

— Лорд Эдвард!

— Это было просто потрясающе, не правда ли? — Судя по реакции девушки, самодовольство Эдварда выводило ее из себя, и он не преминул этим воспользоваться. — Незамужним леди и джентльменам вроде меня не следует заниматься ничем подобным, верно? Однако мне кажется, вас очень удивило то, что вам весьма понравились мои приставания, а не то, что я позволил себе это…

Пегги чуть не задохнулась.

— Не будьте смешным!

— Это вы выглядите смешной. — Все самодовольство Эдварда вдруг испарилось, а в низком голосе зазвучали нотки, которые Пегги приняла за гнев. — Сможете ли вы отрицать, Пегги, что между нами что-то есть?

— Конечно, смогу, — безо всяких колебаний солгала Пегги. — Садитесь же, они сейчас придут…

— А я не смогу, — решительно заявил Эдвард. Пегги застыла, почувствовав сзади на шее его прохладные пальцы. Они перебирали мягкие завитушки волос, выбившихся из прически, сооруженной Люси. От его прикосновения и от того, что она услышала, по спине девушки побежали мурашки. — Я хочу вас, Пегги. И вы, похоже, забыли — я привык добиваться своего.

— Тогда, боюсь, вас ждет разочарование, — быстро ответила Пегги, хотя у нее так пересохло во рту, что она удивилась, как вообще может говорить.

Эдвард, не отводя глаз, смотрел на ее стройную, будто вырезанную из слоновой кости шею.

— Не знаю, что вы имеете в виду.

— Видите ли, я привыкла все делать по-своему.

Пегги проследила за его взглядом и непроизвольно опустила глаза на собственное декольте. Хоть и зная точно, что мистер Уэрт не имел в виду ничего такого, Пегги запоздало поняла, что любой, кто выше ее, может заглянуть прямо за корсаж платья, где ему откроется роскошный вид верхней части ее приподнятой груди. Спасибо хоть, что розовые соски оказались скрыты кружевными чашечками корсета.

Пегги с трудом сглотнула и, тряхнув головой для храбрости, продолжала:

— А если мы оба привыкли делать по-своему, это означает, что кого-то в результате ожидает разочарование.

— Очень надеюсь, что это не так, — едва слышно промолвил Эдвард, коснувшись губами изящного ушка. Она ощутила, как его сильные пальцы переместились на ее обнаженные плечи. — Всегда есть возможность все сделать полюбовно.

Пегги повернулась на стуле и подозрительно прищурилась, в упор глядя на него.

— Лорд Эдвард, — сказала она, — вы собираетесь заманить меня к себе в постель?

У него на лице заиграла дьявольская улыбка.

— А если да?

Поджав губы, она заявила:

— Полагаю, следует вам напомнить, что я нахожусь здесь под вашим покровительством и что будет скандал, если вы попытаетесь меня соблазнить.

Достав носовой платочек, Пегги встряхнула его. Тем самым она надеялась эффектно закончить разговор. Но Эдвард продолжал глазеть на нее, и выражение его лица было точь-в-точь как у Джереми, когда того лишали десерта. Он никак не мог понять, чего добивалась эта девушка. Может, она просто собралась свести его с ума? В этом случае Пегги будет, распоряжаться имуществом Роулингзов… Он еще не встречал такой строптивой женщины. Бесспорно, ей нравятся его поцелуи, но при этом она все время это отрицает! Ну что ж, он и впрямь заслуживает такого обращения, раз уж позволил себе в нее влюбиться. В конце концов, это именно такое поведение, какого следовало ожидать от девственницы.

Алистер Картрайт, который появился в столовой под руку с виконтессой, увидев, что Эдвард склонился над стулом Пегги в довольно интимной манере, крикнул:

— Шепчетесь? Знаете, моя няня говорила: «Кто шепчется за столом, тот завтракает в конюшне!»

Эдвард, оторвав взгляд от Пегги, посмотрел на своего громкоголосого гостя. Увидев мрачный блеск в глазах друга, Алистер нервно хохотнул:

— Ну, Эдвард! К чему такие взгляды? У меня что, какая-нибудь крошка на лице?

— Мы обсудим это, — пообещал Эдвард, усаживаясь на свое место, — после обеда.

Усадив виконтессу слева от Эдварда, Алистер уныло побрел к своему стулу. Эдвард не произнес больше ни звука, он принялся за суп. Алистер с задорно упавшими на один глаз волосами довольно звучно пробормотал:

— А еще моя няня любила поговорку: «Робкое сердце не завоюет прекрасной дамы».

Взгляд Эдварда заставил весельчака замолчать, и он принялся искать утешения в винной рюмке.

Эдвард продолжал молчать, сосредоточенно поглощая одно блюдо за другим: пряное мясо, восхитительные овощи, паштеты из трюфелей и рыбы. Виконтесса, почувствовав, что хозяин пребывает в дурном расположении духа, решила подбросить тему для общего застольного разговора.

— Мисс Макдугал, — начала она, разделывая ножом кусок баранины на тарелке, — интересно, как вам нравится жизнь в Роулингзе после монастыря?

Пегги сделала большой глоток кларета и в упор посмотрела на виконтессу с вежливой улыбкой:

— Должно быть, вы имеете в виду церковный приход? О да, разница очень большая. В приходе я ни минуты не принадлежала себе. Я постоянно была занята то одним, то другим. Если я не пекла хлеб или не чинила одежду для бедных прихожан, то ухаживала за больными или помогала составлять планы уроков в воскресной школе…

Пегги вовсе не собиралась представлять из себя этакую праведницу, она просто излагала факты. Но то, что другие могли воспринять ее слова как укор, дошло до нее, только когда Алистер не выдержал:

— Боже мой! Вам приходилось все это делать? Как же такая крошка, как вы, не падала от переутомления в конце каждого дня?

— Я уверена, ей помогала вера в Господа, — проворчала себе в тарелку леди Эшбери.

Пегги была задета, но деликатно улыбнулась, показывая, что не сочла за обиду сарказм леди Арабеллы.

— Да, — сказала она, — мне нравится помогать тем, кто несчастнее меня. Я просто чувствую, что будет честно, если те из нас, у кого много всего, поделятся с теми, у кого ничего нет. Никто не может быть уверен, что однажды не лишится всего и будет не в лучшем положении, чем те, кого мы однажды пожалели…

— Совершенно верно, — закивал Алистер с полным ртом гусиной печенки. — Совершенно верно. Бог дал, Бог взял, и все такое.

— Это няня научила тебя, Элли? — хмыкнула леди Эшбери. — Какая чушь!

— Прошу прощения, но это не чушь. — Пегги отложила вилку, она больше не заботилась о том, чтобы выглядеть пай-девочкой. — После смерти отца у Джереми и у меня не было ничего, кроме того, что нам могла дать церковь. Мы получали милостыню от тех самых людей, которым я когда-то помогала…

— Какой стыд, — сказал Алистер, тряхнув шевелюрой. Заметив острый как кинжал взгляд виконтессы, который та бросила в его сторону, он вскричал: — Да, Арабелла, стыд. Это позор, что один из Роулингзов вынужден был жить на церковную милостыню.

Пегги, которая только сейчас осознала, что она сказала, даже приоткрыла рот.

— Нет, я не собиралась никого обвинять…

Эдвард прервал ее тираду. Его голос звучал сурово:

— Вся вина на мне. Мне следовало внимательнее следить за тем, как живет семья брата.

К великому удивлению Эдварда, Пегги ринулась на его защиту.

— Но откуда вам было знать? — Она оглядела всех с виноватым видом. — Я никоим образом не обвиняю семью Роулингзов в том, что она была безучастной…

— Но это было именно так, — сказал Эдвард. Он не знал, радоваться или печалиться в связи с проявлением понимания со стороны Пегги. Казалось, прошло всего несколько дней с тех пор, как она открыто поносила его и его семью. А теперь оказалось, что злословие в адрес Эдварда Роулингза было развлечением, которое шотландка берегла для себя и которое вовсе не предназначалось для посторонних ушей.

— Нечего винить себя, Эдвард, — произнесла Арабелла. — Ведь никому даже в голову не могло прийти, что Джон способен оставить свою семью без гроша. Откуда тебе было знать.

— Тем не менее я должен был поинтересоваться. — В серых глазах Эдварда запрыгали опасные огоньки. — Я единственный, кто должен был этого ожидать. Я знал, что из себя представляет Джон.

— Ну ладно. — Пегги попыталась положить конец разговору, который приобрел нежелательное направление. — В любом случае все, в конце концов, к лучшему, не так ли? Оленина просто чудесна…

— И все же я не понимаю, почему вы так и не сообщили Эдварду о ваших обстоятельствах, мисс Макдугал, — прервала девушку леди Эшбери, ее бледные глаза были обманчиво бесстрастными. — Странно, что вы предпочли принять помощь от чужих людей, а не от семьи своего свояка.

— Ну, — Пегги начала неуверенно, — я…

— После того, что натворил мой отец, когда ее сестра вышла замуж за Джона, — сказал Эдвард, возвращая долг и, в свою очередь, вставая на защиту Пегги, — нет ничего удивительного в том, что мисс Макдугал не захотела просить нас о чем-либо. А теперь, Арабелла, если ты не против, давай поговорим о чем-нибудь еще.

Леди Эшбери выглядела безмерно изумленной. Она быстро моргала, глядя на Эдварда, будто он был любимой собачкой, которая внезапно, безо всякого повода, укусила хозяйку. Пегги даже стало немного жаль ее. Чтобы поменять тему, она спросила о том, что планируется на время охоты.

Придя в себя, виконтесса начала оживленно рассказывать о том, сколько человек ожидается, в какой комнате разместится каждый из них, сколько времени они будут гостить, какую пищу они предпочитают и какие именно карточные игры больше любят. Пегги слушала вполуха, поскольку ей было трудно сосредоточиться на ком-либо, кроме своего мрачного соседа по столу.

Эдвард ел с удовольствием, но при этом молчал, и Пегги заметила, что он один выпил целую бутылку кларета. Иногда, собравшись с духом, она бросала взгляд на его лицо и неизменно встречалась с его взглядом. Всякий раз Эдвард отводил глаза, будто случайно посмотрел в ее направлении. Без всякого сомнения, думала Пегги с растущим беспокойством, он не всерьез говорил обо всех этих вещах до обеда. Он просто флиртовал, ведь так? Так поступают все светские люди, и это ничего не значит…

Или значит?

— А завтра вечером… — К своему удивлению, Пегги обнаружила, что леди Эшбери продолжала перечислять мероприятия на уик-энд, хотя никто ее не слушал. — …После обеда мы сыграем один-два тура в шарады. Я приготовила для тебя, Эдвард, милый фант. Тебе придется одеться арабским шейхом. Из Эдварда получится умопомрачительный арабский шейх, как ты думаешь, Элли? У него иссиня-черные волосы. Я просто вижу его в залитом лунным светом оазисе.

Алистер проделал рукой, в которой был зажат бокал с мадерой, круговое движение.

— И полагаю, он делит этот оазис с тобой, так, Арабелла?

Ресницы виконтессы затрепетали.

— Ну, разумеется.

— А ты будешь одной из красоток сераля?

— О! — Леди Эшбери сделала вид, что обиделась, но не смогла этим обмануть никого, даже Пегги, которая никогда не вращалась в свете. — Ах ты, плут!

Алистер поднял свой бокал с мадерой на уровень глаз и посмотрел на свет.

— Готов биться об заклад, что твой супруг, Арабелла, дорого бы дал, чтобы увидеть тебя в костюме девушки из гарема.

Виконтесса даже взвизгнула от удовольствия, услышав такие дерзкие слова. Пегги, которую раздражало отношение леди Эшбери к Роулингз-Мэнор и по крайней мере к одному из его обитателей как к своей собственности, больше не могла этого слышать. Даже не подумав, что делает, она со стуком уронила на стол вилку и прямо через стол уставилась на бледную, прекрасную виконтессу, на лице которой застыло глубокое изумление.

— Вы замужем? — выдохнула Пегги. Та посмотрела прямо в глаза девушке, ее почти невидимые брови взлетели вверх.

— Да, конечно, я замужем, — сказала леди Эшбери, в ее голосе явно звучала насмешка. — За виконтом Эшбери.

— Но я думала… — Взгляд Пегги переходил от Эдварда к виконтессе и обратно. — По тому, как вы распоряжаетесь домом лорда Эдварда, я думала…

Не было нужды заканчивать фразу. Ее поднятые брови были красноречивее любых слов.

Алистер зашелся в беззвучном хохоте, трясущиеся плечи были единственным видимым свидетельством того, что он нашел ситуацию комичной. Но Эдвард и виконтесса продолжали смотреть на Пегги — первый бесстрастно, у второй на лице читалась ненависть.

— Да, — кивнула леди Эшбери после минутного колебания, — я действительно временами распоряжаюсь домовладением Эд… лорда Эдварда, поскольку в замке нет хозяйки. Но…

— Но теперь-то есть, не правда ли? — Улыбка Пегги была полна молодого задора. — Думаю, что смогу снять эту ношу с ваших плеч, леди Эшбери. А вы тогда, наверное, сможете больше времени уделять супругу. Он, должно быть, скучает, когда вы надолго уезжаете из дома.

Алистер больше не мог сдерживать смех. Он загоготал так, что Пегги даже испугалась. Соседка Алистера никак не разделяла его настроения. Виконтесса не сводила с Пегги глаз, которые превратились в узкие светло-голубые щелки.

— Благодарю вас за заботу, — проговорила леди Эшбери, ее голос сочился ядом. — Но полагаю, что мы позволим Эдварду самому решить, кто будет распоряжаться в Роулингзе.

— На самом деле, — ответила Пегги, прежде чем Эдвард, который подался вперед, смог вставить слово, — мне кажется, что решать не лорду Эдварду. Разве это должен делать не герцог Роулингз? — Бессильная ненависть, разлившаяся по лицу леди Эшбери, была для Пегги внятным ответом. Девушка откинулась на спинку стула и заявила: — Мне представляется, Джереми согласится со мной, что вам приходится тратить слишком много времени и чрезмерно жертвовать собой ради замка Роулингз, леди Эшбери. Уверена, если бы я была замужем, то мне хотелось бы как можно больше времени проводить в семье, а не управлять чьим-то там домовладением.

Виконтесса встала со стула, ее грудь высоко вздымалась. Она бросила на стол салфетку, будто рыцарскую перчатку. Эдвард, который сидел, откинувшись со сложенными на груди руками, оторвал непроницаемый взгляд от Пегги и раздраженно взглянул на леди Эшбери.

— Сядь, Арабелла.

Он произнес это негромко, но чрезвычайно серьезно. Может, он и был как та собака, которая лает, но не кусается. Но его «лай» мог испугать кого угодно.

Став еще бледнее, чем обычно, виконтесса с оскорбленным видом поспешно опустилась на место. Эдвард подался вперед, чтобы взять бокал с мадерой, который быстро осушил и поставил на стол.

— Мисс Макдугал совершенно права, — произнес он другим тоном. Он говорил сдержанно, но по-прежнему требовал всеобщего внимания. — Леди Арабелла, нет причин, чтобы вы одновременно управляли и моим, и своим домом. Это не по силам одной даме, даже такой одаренной, как вы.

Леди захлопала глазами.

— Но, Эдвард, — начала она, — я вовсе не против…

Он оборвал ее:

— Обсудим это позже, Арабелла. Кому-нибудь еще мадеры?

Пегги, которая с долей скепсиса наблюдала за разворачивающейся перед ней маленькой драмой, не могла удержаться, чтобы неожиданно для себя не улыбнуться свояку. Перед ней был тот Эдвард, который обещал ей живые розы посреди зимы, тот, кто бросил вызов снежной буре, чтобы спасти ее. Видно, несмотря на всю свою развращенность, этот человек все-таки способен думать не только о себе, но и о других, даже перед лицом угрозы разрыва с любовницей. Чувствуя себя совершенно счастливой, Пегги подставила бокал, чтобы его наполнили, и только после этого подняла глаза навстречу глазам Эдварда.

Это непостижимо, но, когда их взгляды встретились, кровь прилила к его лицу…