"Чай из пустой чашки" - читать интересную книгу автора (Кэдиган Пэт)

[ДВА] ПУСТАЯ ЧАШКА [I]

На танцполе под «дрейфом» были почти все. Юки скользила меж тел, отпихивая иногда кого-нибудь плечом. Они безропотно расступались перед ней, радуясь новым прикосновениям. Бродя туда-сюда, она довела до оргазма, наверное, десятки людей. Такое явление можно было назвать эффектом ряби или действием принципа домино. Возможно, где-то кто-нибудь писал научный трактат, сравнивая эффект ряби с принципом домино как проявлением современной тоски по наркотикам давно минувшей эпохи. Да, в те дни довольно примитивный предшественник назывался Xtacy (для ссылки кликните Extasy, Estasy и Е). Будь сейчас на дворе конец двадцатого века (безусловно, надо понимать, что эта гипербола также свойственна именно концу двадцатого века), мы бы и «дрейф» называли «экстази».

Надо бы поступить в академию, подумала она. Скажи такое Эшу, он бы серьезно кивнул, для пущей выразительности потряс бы кулаком и принял еще дозу. Сама она не слишком жаловала наркотик. Гипервосприимчивость, которую многие считали очень чувственной и возбуждающей, очень напоминала ей искусственную реальность, со всем, что есть искусственного в костюме ИР, но только без него.

А что это значит, «искусственная реальность»? Так обычно спрашивал Том, когда она использовала этот термин. Если это реальность, то как она может быть искусственной? Ну это Том. Вопросы, ответы, не обязательно в таком порядке, не обязательно именно такие, даже вообще не такие.

Том, ты где?

Как сказать, Юки. Ты веришь в жизнь после смерти?

Что если я скажу: не знаю?

Тогда как ты можешь сказать, кем ты будешь завтра?

Тут следовало бы застонать, но в условиях ограниченности общения по сетевому пейджеру не было ни стонов, ни смеха, лишь звуки двух голосов: ее и чужого. Как-то за многолетнюю дружбу она так и не удосужилась записать его голос на свой компьютер, поэтому сообщения интерпретировались чужим нейтральным контральто, и нельзя было понять, мужской это голос или женский. От чего реальность становилась еще более странной.

Да нет, Тома никогда нельзя было назвать нормальным. Он и не знал никогда, что такое норма.

А ты знаешь? Она почти слышала вопрос Тома, заданный чужим голосом.

Да, знаю. Не обязательно быть нормальной, чтобы понимать, что такое норма. Она подошла к дальнему краю танцпола, к заграждению из столов, где, по словам Эша, можно было найти Джой Флауэр, на привычном месте, за привычным занятием — изучением толпы. Было престижно как можно дольше продержаться среди Мальчиков Джой, для этого, естественно, надо было быть интересным и что-то из себя представлять. Но бесконечно у Джой Флауэр никто не задерживался, и симпатии тут были ни при чем. Вернувшись в толпу, они уже никогда не растворялись в ней, частью из-за статуса «бывших», частью из-за обычного отказа (невозможно, — шептали они) обсуждать длительность своего пребывания среди избранных, что закрывало всякую возможность выяснить, что же случалось с невернувшимися Мальчиками. Например, с Томом.

Ходили слухи о стандартных сексуальных извращениях, как, впрочем, и о нестандартных. Из-за испорченных экспериментальных имплантатов в мозгу Джой Флауэр стала настоящей нимфоманкой. Да нет, все нормально. Она обычная старая дева, поставляющая клубничку для тайных собраний богатых и могущественных извращенцев, а имплантаты у Мальчиков не позволяли им ослушаться. А позже они же заставляли их молчать.

В практически неразличимом шепоте были и другие версии об исчезнувших Мальчиках. Их вроде бы убивали самыми мерзкими способами. Нет, хуже, их содержали в закрытых больницах и клиниках, с умершим сознанием, поддерживая жизнь, чтобы богатые и влиятельные инвалиды могли воспользоваться их легкими, сердцем, печенью. Да нет, их содержали в немыслимом хлеву, накачивали питательными веществами, целый месяц круглосуточно массажировали, а потом разделывали и жарили для пиров на тайных собраниях во дворцах богатых и могущественных людоедов. А еще для их домашних животных, среди которых были и Мальчики, их отпрыски и мутанты, почти похожие на людей.

Казалось, слухи клубились у нее и перед глазами, и в голове. Юки поняла, что смотрит на женщину за самым дальним от танцпола столом. А женщина абсолютно спокойно смотрит на нее. Ее пышные черно-синие волосы были уложены в старомодную прическу под пажа. Роза за правым ухом попеременно переливалась от белого к розовому, к оттенкам красного, затем цвет насыщался, пока не становился черным. И потом в обратную сторону. Черный превращался в насыщенный красный, потом светлел до розового и снова становился белым. Одета она была в стильный костюм, тоже старомодный, не менявший цвета, но при малейшем движении на блестящей материи рождалась буря переливов.

Юки почувствовала, как к горлу подкатил нервный смех. Такие люди — кем бы они ни были, богатыми ли, могущественными или просто очень удачливыми, — казалось, продумывают даже свое уродство и очевидные нелепости. Конечно, она могла быть просто чудаковатой дамой, желающей, чтоб ее спутали со знаменитостью. Или профессиональным двойником, отрабатывающим плановое появление на публике, а настоящая звезда отдыхала где-нибудь, не тратя понапрасну сил на сохранение своего инкогнито.

В любом случае женщина ожидала, что с ней будут обращаться как с Джой Флауэр, Знаменитой Аристократкой. Юки это раздражало. Она не знала, убедить ли ей Джой Флауэр выслушать ее лично, через доверенное лицо или просто станцевать с псевдоаристократкой.

Она быстро осмотрела другие столы. Их было восемь или девять, все заняты. Никто из присутствующих не гипнотизировал ее взглядом, только женщина с изменяющей цвет розой. Обняв себя, боясь резкого ответа или унизительного отказа, она обошла вокруг столы с клиентами и оказалась как раз перед этой женщиной.

Это была не Джой Флауэр, она была жутко похожа, даже профессиональное безразличие безупречного лица, взгляд человека, привыкшего отвечать отказом на попытки познакомиться и просьбы зарвавшихся особ. Юки не могла решиться. Что она скажет, просто подойдет и спросит, что, черт возьми, она сделала с Томом Игучи?

Объяснитесь, мисс Флауэр, вы с ним трахались, съели его или просто выкинули? Прямое нападение, безусловно, лишит Джой Флауэр присутствия духа, она ослабеет под напором Юки и признается и в первом, и во втором, и в третьем, только изменит порядок.

Но это все было в другой реальности, печально подумала Юки.

Каждый человек одновременно движется во многих мирах, Юкико. Но японцы первыми это поняли. Бабушка Наока: странная комбинация гранд-дамы и духа Старой Японии. Юки помнила, что она завещала свой мозг после смерти для экспериментов по моделированию нейронной сети или что-то похожее.

Она помнила, что в те времена много спорили по поводу использования мозгов умерших для создания всяких там структур, разводок, нейронов, синапсов, ей это все мало что говорило. Поначалу она удивилась. Она и не подозревала об интересах своей бабушки. Но потом она стала представлять, как бабушкин мозг станет живой основой нейронной сети. Что-то вроде жизни после смерти. Хочу узнать, бывают ли призраки в машинах, говорила она Юки.

Наока подошла бы к этой женщине и узнала бы все, что ее интересовало, даже не задавая вопросов. Ну, может, один-два. Юки внутренне улыбнулась. Ее родители были достаточно беспечными людьми, и она была не слишком привязана к ним. Наока была для нее единственным членом семьи. То была не просто семья, а ощущение душевного родства, поднимавшееся, казалось, из самых отдаленных глубин сознания. Словно они были родственниками не только по плоти и крови, но даже на уровне атомов и молекул.

Теперь легко было преувеличивать лучшие качества бабушки, так как пожилая женщина уже перешла в мир иной.

Скажи «умерла». Или мягче — «ушла». Или модный нынче ностальгический привет из прошлого: «переработана». Все говорят, будто действительно верят в загробную жизнь, в которой у умершего сохраняются его мысли и таланты и он ими даже пользуется.

Мама ее мамы забавно шумела. Неважно, существует ли жизнь после смерти, важно, может ли человек себя этим обмануть .

И ничего здесь не поделаешь… правда? Юки глубоко вздохнула, она не знала, остаться ли ей и поговорить с этой женщиной или быстро уйти. Словно чувствуя ее нерешительность, женщина вдруг улыбнулась и показала на пустой стул справа от нее. Юки быстро села, чтобы женщина не успела передумать. Но это точно не Джой Флауэр, внимание той привлечь не так-то легко.

Попробовать?

В ней стало буйно разрастаться чувство неловкости. Должно быть, со своими короткими жесткими черными волосами, в типовых комбинезоне и блузке она выглядела неотесанной деревенщиной. Деревенская, впервые попавшая в большой город. Она уставилась на скатерть, полагая, что надо тщательно все продумать, вместо того чтобы, надеясь на авось, вести себя, будто знаешь, что делаешь.

Женщина нагнулась вперед, роза за ухом покраснела:

— Я знаю, что ты хочешь.

Юки посмотрела из-под бровей, не поднимая головы:

— Правда?

— Конечно. Ко мне приходят тысячи таких, как ты, с той же проблемой. У всех одинаковое выражение лица. Так почему бы мне не знать? — Джой Флауэр положила белую руку на стол и подняла указательный палец на Юки. Странно, но ноготь был не накрашен.

— Но ты мне очень понравилась. Настоящая японка. Юки нахмурилась. Если бы это был двойник, то вряд ли он или она выбрали бы ее, чтобы поговорить о чем-нибудь настоящем. Хм, может, это действительно Джой Флауэр…

— Да? — терпеливо добавила женщина.

— Ну…

— Ну, вы приняты. — Женщина отодвинулась на стуле и встала.

Юки сглотнула слюну и медленно поднялась.

— Принята.

— Да. Принята. Пошли. — Как-то сразу ее и Джой Флауэр окружили высокие громилы, мужчины и женщины, все они были выряжены на восточный манер, но Юки поняла, что это только косметика. Чудесная работа, конечно, но слишком идеальная, чтобы быть натуральной. Напротив, ей и Джой Флауэр эти черты подарила природа, хотя Флауэр была наполовину монголкой, японского в ней было немного, да и сочетание это не самое удачное. Но она была настоящая.

Наока рассказывала ей, что давным-давно у японцев была мода расширять глаза хирургическим путем и удалять кожную складку, чтобы выглядеть на западный манер. Мои родители совершили такую операцию, говорила Наока с грустным холодным выражением лица. Я думала: какие они глупые. Что они хотели: быть неяпонцами? Но я была тогда слишком молода, а молодые редко что понимают.

— Куда мы идем? — спросила Юки, когда женщина и ее окружение стали проталкивать ее к выходу.

— На работу, конечно, — весело ответила женщина.

Все телохранители были выше Юки минимум сантиметров на пятнадцать, у нее уже начался приступ клаустрофобии.

— На какую работу? — Она надеялась, что Джой Флауэр, разочаровавшись тупостью вопроса, уволит ее быстрее, чем наняла.

— Ты — мой новый ассистент.

— А что стало со старым? — выпалила Юки.

Джой Флауэр не потрудилась повернуться.

— А кто сказал, что был старый? — Она протиснулась в сырой коридор, освещенный ровно настолько, чтобы можно было различить плесень на потрескавшемся цементе стены.

— Влад, поймай машину.