"Алиса в стране чудес tr Заходера с иллюстрациями" - читать интересную книгу автора (Кэрролл Льюис)ГЛАВА ШЕСТАЯ, в которой встречаются поросенок и перецОт уже минуты две стояла в нерешительности, разглядывая дом, как вдруг из леса выбежал ливрейный лакей и изо всей мочи забарабанил в дверь. (Алиса догадалась, что это ливрейный лакей, потому что на нем была ливрея; судя же по лицу, это был просто карась.) У обоих на головах были пудреные парики с длинными завитыми буклями. Тут Алисе стало очень интересно; она подкралась немного поближе к дому и, спрятавшись за кустом, приготовилась слушать и смотреть. Лакей Карась начал с того, что вытащил из-под мышки огромный конверт (чуть ли не больше его самого) и с важным видом вручил его Головастику. — Герцогине, — величественно произнес он. — От Королевы. Приглашение на вечерний крокет. Швейцар-Головастик с тем же величественным видом повторил все слово в слово, только немного не в том порядке: — От Королевы. Герцогине. Приглашение на вечерний крокет. Затем оба поклонились друг другу так низко, что их букли чуть не перепутались. Алисе почему-то стало до того смешно, что пришлось ей опять убежать подальше в лес, чтобы они не услышали, как она хохочет. А когда она, вволю насмеявшись, вернулась на прежнее место и отважилась снова выглянуть из-за куста. Карася уже не было, а Швейцар сидел на земле у входа в дом и бессмысленно таращился на небо. Алиса робко подошла к двери и постучалась. — Стучать нет никакого смысла, барышня, — сказал Швейцар. — По двум существенным причинам. Первое: я за дверью и вы за дверью, и вдобавок мы оба снаружи. Второе: они там так шумят, что никто вашего стука не слышит. Не так ли? Действительно, из дому доносился невероятный шум: кто-то без остановки ревел, кто-то (тоже без остановки) чихал и — мало того — то и дело раздавался страшный треск и звон, словно там изо всех сил били посуду. — Извините, а как же мне тогда попасть в дом? — спросила Алиса. — Кое-какой смысл стучать мог бы еще быть, — продолжал Швейцар— Головастик, не обращая ни малейшего внимания на вопрос Алисы,-если бы эта дверь нас разделяла. Пример. Вы, барышня, находитесь в доме. Я нахожусь здесь. Вы стучите. Я отворяю вам дверь. Вы выходите. И вот вы тоже снаружи. Не так ли? Все это время он не отрываясь глядел в небо, и Алиса решила, что он ужасный невежа. «Хотя, может быть, он не виноват, — тут же подумала она, — просто у него глаза так устроены: сидят, честное слово, на самой макушке! Да, но хоть на вопросы-то он мог бы отвечать!» — Как же мне попасть в дом? — повторила она погромче. — Возможно, я просижу здесь, — продолжал Швейцар, — до завтра… В этот момент дверь дома отворилась, и большое блюдо полетело прямо Швейцару в голову; ему сильно повезло — блюдо лишь слегка мазнуло его по носу и, угодив в дерево, разлетелось вдребезги. — …или, возможно, до послезавтра, — продолжал Головастик как ни в чем не быйало, — а может быть… — КАК МНЕ ПОПАСТЬ В ДОМ? — повторила Алиса уже совсем громко. — А кто сказал, что вы вообще должны попасть в дом, барышня? — сказал Швейцар. — Начинать надо с этого вопроса, не так ли? Так-то оно было, конечно, так, только Алиса не любила, когда с ней так говорили. — Прямо ужас, как вся эта живность любит спорить! — пробормотала она себе под нос. — С ума сойти можно! А Швейцар, судя по всему, решил, что настал самый подходящий момент, чтобы вернуться к его любимой теме. — Может быть, я так и буду сидеть здесь — день за днем… День ото дня… Изо дня в день, — завел он. — А что же мне делать? — спросила Алиса. — Все, что хочешь! — ответил Швейцар-Головастик и начал что-то насвистывать. «Да что с ним говорить! — подумала отчаявшаяся Алиса. — Это просто какой-то идиотик!» Она решительно распахнула дверь и вошла. Дверь открывалась прямо в большую кухню. Там стоял дым коромыслом: посреди на трехногой табуретке сидела Герцогиня и качала на коленях младенца; Повариха, согнувшись над плитой, что-то помешивала в большой кастрюле. Алисе показалось, что там варится суп. Перцу действительно было слишком много, если и не в супе, то во всей кухне. Герцогиня и та чихала довольно регулярно; а младенец вообще не делал перерывов: он либо чихал, либо ревел и переставал реветь только для того, чтобы чихнуть… И наоборот. Во всей кухне не чихали только двое: сама Повариха и большущий Кот — он лежал у печки и улыбался во весь рот. — Скажите, пожалуйста, — начала Алиса нерешительно (она была воспитанная девочка и потому не совсем уверена, прилично ли ей первой заговаривать со старшими), — почему ваш кот так улыбается? — Это Чеширский Кот, — сказала Герцогиня, — вот почему. Поросенок! — Я не знала, что Чеширские Коты должны улыбаться. По правде говоря, я вообще не знала, что коты умеют улыбаться. — Все они умеют, — сказала Герцогиня, — и большинство не упускает случая! — А я, представьте, ни одного такого не знала! — сказала Алиса весьма светским тоном. В глубине души она была в восторге, что сумела завязать такую интересную беседу с Герцогиней. — Ты многого не знаешь, — категорически заявила Герцогиня, — это факт! Такого рода замечание Алисе никак не могло понравиться, и ей сразу захотелось поговорить о чем-нибудь совсем-совсем другом. Но пока она старалась найти более привлекательный предмет для беседы. Повариха сняла кастрюлю с плиты и, не теряя времени, взялась за другое дело. А именно: она начала швырять всем чем ни попало в Герцогиню с младенцем. В первую очередь в них полетели кочерга, совок и щипцы для угля, затем градом посыпались сковородки, тарелки, чашки. Правда, Герцогиня, казалось, ничего не замечала, даже когда в нее попадало кое-что, а ребеночек и без того так вопил, что никак нельзя было понять, ушибли его или нет. Но Алиса была вне себя от ужаса. — Пожалуйста, пожалуйста, перестаньте! — кричала она, прыгая на месте от волнения. — Ой, вот сейчас прямо в наш дорогой носик! — Это относилось к огромной сковороде, которая пролетела у ребеночка перед самым носом и чуть-чуть не прихватила упомянутый нос с собой. , — Если бы никто не совал носа в чужие дела, — проворчала Герцогиня, — мир завертелся бы куда быстрей, чем сейчас. — Ну и что же тут хорошего? — с готовностью подхватила Алиса, обрадовавшись долгожданному случаю блеснуть своими познаниями. — Представляете, какая бы началась путаница? Никто бы не знал, когда день, когда ночь! Ведь тогда бы от вращения… — Кстати, об отвращении! — сказала Герцогиня. — Отвратительных девчонок казнят! Алиса испуганно покосилась на Повариху, но, убедившись, что та, пропустив этот ( намек мимо ушей, вновь деловито помешивает свой суп, продолжала (правда, несколько сбивчиво): — Я только хотела сказать, что если сейчас Земля совершает один оборот за двадцать четыре часа… Или наоборот: двадцать четыре оборота за час… — Ах, не мучай меня, дорогая, — сказала Герцогиня, — цифры — это мое слабое место! И она снова принялась укачивать своего ребеночка, напевая нечто вроде колыбельной и изо всех сил встряхивая бедняжку в конце каждой строчки: ПРИПЕВ (Его дружно подхватили Повариха и младенец): А исполняя второй куплет этой странной колыбельной. Герцогиня так свирепо подбрасывала младенца и несчастный малыш так отчаянно вопил, что Алиса разобрала только половину слов: ПРИПЕВ — Держи! — крикнула Герцогиня Алисе и швырнула ей ребенка. — Можешь понянчиться с ним, если хочешь. Я должна переодеться к вечернему крокету у Королевы. С этими словами она выбежала из кухни. Повариха запустила сковородкой ей вдогонку, но немного промахнулась. Алиса с трудом удержала малыша в руках. Он был какой-то странный. Руки и ноги— торчали во все стороны. «Прямо как у морской звезды»,-подумала Алиса. Бедный крошка пыхтел как паровоз, вырываясь от своей новой няньки. Он то складывался вдвое, то опять весь растопыривался; Алисе долго не удавалось взять его поудобнее. Как только ей это удалось наконец (для чего пришлось завязать ребеночка узлом и крепко держать за правое ухо и левую пятку, чтобы он не мог развязаться), она вынесла его на свежий воздух. «Придется взять малыша с собой, — подумала Алиса, — а то они его не сегодня завтра укокошат!» — Оставить его тут — это просто преступление! Последнюю фразу она сказала вслух, и ребенок хрюкнул в ответ (чихать он уже перестал). — Не хрюкай, — сказала Алиса строго, — детям хрюкать неприлично, и никто тебя не поймет! Малыш опять хрюкнул, и Алиса встревоженно заглянула ему в лицо, не понимая, что же это такое делается. Нос у него, правда, был что-то уж очень курносый, больше похожий на пятачок, чем на настоящий нос; да и глаза были что-то маловаты для нормального ребенка, и вообще Алисе не очень понравился его вид. «А все-таки, может быть, он просто хныкал?» — подумала добрая девочка и опять заглянула ему в глаза — нет ли там слез. Нет, слез не было и в помине. — Смотри, мой дорогой, — строго сказала Алиса, — если ты решил вести себя по-свински, я с тобой не буду водиться! Заруби себе на носу. Бедный малыш опять хмыкнул (или хрюкнул, трудно было понять), и они молча двинулись дальше. Алиса начала уже обдумывать, что она будет с ним делать, когда приведет его домой, как вдруг он снова хрюкнул, да так отчаянно, что она опять в испуге поглядела на него. И на этот раз уже не оставалось никаких сомнений; это был самый настоящий поросенок! Разумеется, было бы совершенно нелепо тащить его дальше на руках; Алиса пустила малыша на землю и с облегчением увидела, что он преспокойно затрусил куда-то в лес. «Ну что ж, ничего, — подумала она, — ведь из него мог выйти очень противный мальчишка. А так получился очень симпатичный поросенок!» И Алиса стала вспоминать других знакомых детей, из которых могли бы выйти развеликолепные поросята, и уже говорила про себя: «Вот бы только узнать такое средство, чтобы превратить их…», как вдруг она вздрогнула и остановилась. В нескольких шагах от нее на ветке какого-то дерева сидел Чеширский Кот. Кот тоже заметил Алису и только улыбнулся. «На вид он не злой», — подумала Алиса. И правда, вид у Кота был добродушный; но только уж очень длинные и когти и зубов полон рот — все это внушало почтение. — Чеширский Мурлыка…— заговорила Алиса несмело — она не знала, понравится ли ему такое обращение. Кот в ответ улыбнулся еще шире. «Значит, не сердится», — подумала Алиса и продолжала: — Скажите, пожалуйста, куда мне отсюда идти? — Это во многом зависит от того, куда ты хочешь прийти, — ответил Кот. — Да мне почти все равно, — начала Алиса. — Тогда все равно, куда идти, — сказал Кот. — Лишь бы попасть куда-нибудь, — пояснила Алиса. — Не беспокойся, куда-нибудь ты обязательно попадешь, — сказал Кот, — конечно, если не остановишься на полпути. Алиса почувствовала, что спорить тут не приходится, и решила подойти к вопросу с другой стороны. — Скажите, а кто тут кругом живет? — спросила она. — В этой стороне— Кот помахал в воздухе правой лапой, — живет некто Шляпа. Форменная Шляпа! А в этой стороне, — и он помахал в воздухе левой лапой, — живет Очумелый Заяц. Очумел в марте. Навести кого хочешь. Оба ненормальные. — Зачем это я пойду к ненормальным? — пролепетала Алиса. — Я ж… Я лучше к ним не пойду… — Видишь ли, этого все равно не избежать, — сказал Кот, — ведь мы тут все ненормальные. Я ненормальный. Ты ненормальная. — А почему вы знаете, что я ненормальная? — спросила Алиса. — Потому что ты тут, — просто сказал Кот. — Иначе бы ты сюда не попала. Хотя такой ответ не совсем устраивал Алису, она не могла удержаться от дальнейших расспросов. — А почему вы знаете, что вы ненормальный? — спросила она. — Начнем с собаки, — сказал Кот. — Возьмем нормальную собаку, не бешеную. Согласна? — Конечно! — сказала Алиса. — Итак, — продолжал Кот, — собака рычит, когда сердится, и виляет хвостом, когда радуется. Она, как мы условились, нормальная. А я? Я ворчу, когда мне приятно, и виляю хвостом, когда злюсь. Вывод: я — ненормальный. — Разве вы ворчите? По-моему, это называется мурлыкать, — сказала Алиса. — Пусть называется как угодно, — сказал Кот. — Ты вечером будешь на крокете у Королевы? — Ой, я бы очень хотела— сказала Алиса, — да только меня что-то еще не приглашали. — Значит, до вечера, — сказал Кот и исчез. Не сказать, чтобы Алиса так уж сильно этому удивилась — она уже привыкла ко всяким чудесам, — но все-таки она долго не могла отвести глаз от ветки, на которой только что сидел Кот. Как вдруг он появился снова. — Кстати, чуть не забыл спросить, — сказал он, — что случилось с тем ребенком? — Он превратился в поросенка, — честно ответила Алиса. — Так я и думал, — сказал Кот и опять исчез. Алиса подождала немного, втайне надеясь, что он снова появится, но кота все не было, и она пошла в ту сторону, где, по его словам, жил Очумелый Заяц. «Шляпы я и раньше видела, — думала она, — а Заяц, конечно, намного интереснее! А потом, ведь сейчас май месяц, а не март, — может, он уже понравился, стал нормальный…» Тут она подняла глаза. Перед ней на ветке опять сидел Кот. — Как ты сказала: «в поросенка» или «в карасенка»? — с живым интересом спросил он. — Я сказала «в поросенка»— отвечала Алиса, — и можно вас попросить не исчезать и не появляться все время так внезапно, а то у меня прямо голова кружится! — Договорились, — сказал Кот и на этот раз действительно стал исчезать по частям, не спеша: сначала пропал кончик хвоста, а потом постепенно все остальное; наконец осталась только одна улыбка, — сам Кот исчез, а она еще держалась в воздухе. «Вот это да! — подумала Алиса. — Кот с улыбкой — и то редкость, но уж улыбка без кота — это я прямо не знаю что такое!» Очень скоро показался невдалеке дом Очумелого Зайца: трубы на нем были в виде заячьих ушей, а крыша покрыта заячьим мехом, так что Алиса сразу догадалась, что это тот самый дом. Дом был такой большой, что она побоялась подойти к нему — сперва она съела немножко гриба из ЭТОЙ руки и стала ростом раза в два побольше. Да и то она сильно замедлила шаги. «А вдруг он все-таки бешеный, — думала она, — пожалуй, лучше мне было пойти к Шляпе!» |
||||
|