"Небесное Око" - читать интересную книгу автора (Кек Дэвид)

Глава 3 Между двух огней

Дьюранд тяжело дышал открытым ртом, от камней и воды тянуло холодом. Он поднял голову и взглянул вверх: где-то там, в высоте, плыли облака, отражаясь в темной воде колодца. Казалось, небо манило его.

Неожиданно какой-то черный предмет, кружась, полетел вниз. Дьюранд вытянул руку, собираясь его поймать, но предмет проскочил мимо пальцев и, сильно ударив по лбу, со стуком приземлился у его ног.

Со двора послышалось странное металлическое постукивание, однако это был явно не посох Странника. Сбитый с толку, измотанный загадками Дьюранд пошел вверх по лестнице.

На самом краю колодца он увидел мальчика, который возился с гвоздями и сапожным молотком. Мальчик был так погружен в свое занятие, что не сразу заметил нависшего над ним Дьюранда.

— Владыка Небесный! — мальчик выронил молоток, его глаза расширились от страха.

Дьюранд представил, как выглядит со стороны — великан с волосами-сосульками, слипшимися от воды.

— Не бойся, — сказал он.

Мальчик уставился на него, не в силах сдвинуться с места от ужаса. Его взгляд упал на руку Дьюранда, Дьюранд опустил взгляд и увидел, что рука залита кровью. Что только мог подумать мальчик! Залитое кровью чудовище, выбравшееся из тьмы колодца. Он улыбнулся и принялся вытирать кровь.

— Меня не надо бояться, — сказал он, тяжело вздохнув. — Посуди сам, я из плоти и крови. Правда, после того как ты бросил ту штуковину в колодец, крови у меня стало меньше.

— Что ты делал в колодце? — спросил мальчик.

— А ты что здесь делаешь в такой час?

— Задаю вопросы, — шепотом ответил мальчик.

— Один из твоих вопросов меня сильно задел, — хмыкнул Дьюранд.

Мальчик потупил взгляд.

Дьюранд склонился над ним:

— Я свалился в колодец, — сказал он, пытаясь улыбнуться.

Завоевать симпатию мальчика оказалось непростой задачей.

— Можно посмотреть?

Мальчик не возражал. Дьюранд увидел темную пластинку, из которой торчал металлический гвоздь и кровоточащую царапину на руке у мальчика.

— Это свинец, — пояснил мальчик.

— Очень похоже на кусок черепицы с крыши.

— Сначала надо хорошенько постучать молотком, а потом написать вопрос или желание, или… ну я не знаю, что в голову взбредет. Все это надо нацарапать гвоздем и чуть-чуть смазать кровью. А потом забиваешь гвоздь и бросаешь все в колодец.

— Так ты писать умеешь? А я только по лицам читать умею.

— Еще бы.

— Кто тебе рассказал?

— Это здесь все знают.

— Ты местный? — он никогда не видел этого мальчика. Впрочем, это ничего не значило, ведь он отсутствовал четырнадцать лет.

— Нет, — покачал головой мальчик, — мой отец — священник.

— Ух ты, — священники пытались отучить крестьян молиться древним богам еще со времен высадки Крейдела. — Этому тебя священник научил?

— Мой отец — вайриец! Он ученый!

Это многое объясняло. Из всех священников вайрицы были самыми странными. О них ходили разные слухи. Руки варийцев были вечно перемазаны чернилами. Из них получались хорошие писцы.

— Твой отец — священник — арбитр моего отца?

— Да, милорд, — поежился мальчик. — Он обучался в библиотеке Партанора. Поэтому он ученый.

— Наверное, он тебя научил фокусам с колодцем?

— Нет. Мудрые женщины вашей матери. Они много знают о таких вещах.

Дьюранд окоченел. Он мог бы и сам догадаться. Ведение Патриархов — закон, а дело мудрых женщин — помогать роженицам, собирать людей в последний путь и предсказывать будущее.

— Почему именно колодец?

— Послания надо кидать в колодец, чтобы тебя услышали Древние Боги и пришли к тебе с ответом во сне. Так делали священники в древности.

Мальчик смотрел на Дьюранда с опаской, словно ожидая незаслуженного нагоняя.

Молчание затянулось.

— Бросай свое послание, — наконец сказал Дьюранд.

Мальчик размахнулся и бросил жестянку в темное жерло колодца.

Через несколько минут копыта Брэга простучали по каменным плитам двора. Дьюранд пронесся мимо колодца, миновал поднятую замковую решетку. "Вернусь ли я сюда когда-нибудь?", — подумал он.

У ворот он заметил движение. У цоколя замковых врат крутилась маленькая фигурка — это был сын священника. Он поднял руку, и Дьюранд увидел царапину на ладони мальчика — след, оставленный гвоздем. Сам не зная отчего, Дьюранд тоже поднял руку, помахав в ответ. Что было у мальчика на уме? Почему он вышел проводить его? "Я так и не спросил, как его зовут", — мелькнула мысль. Дьюранд быстро кивнул ему и, пришпорив коня, понесся прочь.

Дьюранд ехал уже несколько часов. Сначала Брэг шел быстрым галопом, потом перешел на трусцу. Деревья с облетевшей листвой сменились тянувшимися вдоль дороги оградами, сложенными из булыжника, которые чередовались с зарослями кустарника. Путь лежал между холмов.

Дьюранд удивлялся себе. Что заставило его на ночь глядя тронуться в путь? В такой час на дороге было опасно. Несмотря на то, что Ночь Странника уже миновала и на небе ярко светила луна, на дороге можно было встретить разбойников. По королевству ползут слухи о волнениях. Близится зима, а какой есть выбор у голодных и неприкаянных? Только выйти на большую дорогу в поисках добычи.

Следовало подумать о будущем. В своих действиях он должен проявить осторожность ткача, трудящегося над замысловатым узором. Гирет — лишь старое герцогство в не менее старом королевстве, закостеневшем в правилах и традициях. Все, все без исключения, от простого пахаря до короля, восседающего на престоле в Эльдиноре, покорно принимали то, что им преподносила судьба. Дьюранд представил, что будет, если он вернется к герцогу в Акконель. Он может предложить герцогу свои услуги, но что ему на это ответит герцог? В свите герцога не было ни одного наемника. Человек благородного происхождения не мог просить о снисхождении, зная — Дьюранд рассмеялся — иной человек благородного происхождения с легкостью мог в подобном снисхождении отказать. Он понимал, что появление в Акконеле с учетом нынешнего положения осрамит герцога, да и его самого. Баронство Коль принадлежало его семье еще с той поры, когда первый герцог Гиретский передал его своему оруженосцу. Они пережили взлет и падение Великого Королевства и войны за Гремящим морем. Дьюранд решил, что скорее умрет, чем опозорит свой род. Он не поедет в Акконель. Так или иначе, ему все равно не хватит на дорогу еды. Он представил, как лежит в придорожной канаве присыпанный снегом, словно бродячий пес.

В подмастерья брали с четырнадцати лет; о том, чтобы стать священником, и речи может быть. Пекари, ткачи, ювелиры, переплетчики — все они состояли в гильдиях, и все профессии передавались от отца к сыну. Вот почему некоторые вынуждены предпочесть разбой честному труду. Предстать у райских врат с сонмом душ женщин и детей, загубленных им? Нет, разбой — это не для него.

Брэг продолжал трусить вперед. Прошло еще несколько часов, но Дьюранд этого не заметил, погрузившись в раздумья. Он очнулся от раздумий, когда Брэг вдруг тряхнул головой.

Дьюранд огляделся. Они заехали в узкую долину. Со всех сторон к ним тянулись размытые во тьме фигуры. Отовсюду на него смотрели голодные жадные взгляды. Похоже, Брэг забрел в лагерь разбойников. Дьюранд медленно потянулся за мечом. Люди, окружившие его, сжимали в руках ножи и дубинки.

Дотронувшись до ножен, Дьюранд, похолодев, вспомнил, что выронил меч, когда был в колодце. Быстрым взглядом он окинул место предстоящей схватки. Разбойники уже обступили его коня спереди и сзади, но сбоку, где тянулся склон холма, стояло всего лишь несколько бандитов. Если он промедлит еще немного, ему не вырваться.

В ту же секунду, выкрикнув проклятие, Дьюранд развернул Брэга в сторону холма и вогнал ему шпоры в бока. Конь припустил вверх по склону, оставив преследователей далеко позади. Дьюранд погладил шею Брэга. Несчастный конь. Зачем надо было отправляться в путь к ночи?

Он оторвался от преследователей и несся теперь среди холмов, навевавших воспоминания о китах, которые, по рассказам, обитали в Зимнем море и могли перевернуть целый корабль.

Дьюранд задумался о напавших на него разбойниках. На ум пришли слова отца о странствующих рыцарях, бродягах без сюзерена, которых судьба всю жизнь мотала по чужим землям. Быть может, кое-кто из грабителей и был странствующим рыцарем. Но о странствующих рыцарях рассказывали и другое. Среди них, наверное, были и герои, освобождавшие красавиц, томящихся в заточении в логовах людоедов. Так, по крайней мере, говорилось в балладах скальдов.

Небеса разверзлись и полил холодный дождь, Дьюранд съежился. Земля раскисла, и копыта Брэга заскользили по жидкой грязи.

Дьюранд, ругаясь, пытался сквозь темень разглядеть верхушки холмов, но тщетно. Брэг, понурив голову, ковылял вперед.

Добравшись до вершины, Дьюранд разглядел темное пятно на склоне соседнего холма.

— Вперед, Брэг, — подбодрил он коня, — быть может, там нас ждет приют.

Через некоторое время конь с седоком приблизились к чернеющему пятну, которое оказалось ощерившимися ветками зарослями тиса и ежевики. Дьюранд решил подъехать еще ближе, но Брэг отчаянно замотал головой.

— Тише, тише, — успокаивающе произнес Дьюранд, соскочив на землю. У самого края зарослей, одеялом, наброшенным на тонкие ветви, лежал толстый слой листвы. Брэг дрожал под порывами ветра и непогоды, да и сам Дьюранд промерз до мозга костей. Спрятать лошадь под ветками было невозможно. Окоченевшие пальцы сомкнулись на уздечке.

— Черт, — вздохнув, Дьюранд скинул с себя плащ и накрыл им коня, а сам улегся на листья и заснул.

Дьюранда разбудило тонкое ржание.

В горло словно иголки воткнули.

Он закашлялся.

Когда Дьюранд открыл глаза, нечто с шумом бросилось прочь от его шеи. Первое мгновенье его окружала лишь темень, но глаза быстро привыкли, и он смог разглядеть небольшое укрытие, которое образовывали ветки. Он вспомнил о зарослях ежевики.

В легких что-то заклокотало, и Дьюранда скрутил приступ кашля, вздернувший его вверх. Несколько мгновений спустя приступ прошел, и Дьюранд медленно оторвал ладонь от губ — это был не сон — на ладони осталась кровь.

Он огляделся. В темноте, там, где ветви ежевики, вытянувшись, сходились вместе, образуя подобие свода пещерки, рос терн, ощерившийся, острыми, как ножи иглами и колючками. Среди колючек метались какие-то тени. Дьюранд пристально всматривался, но ничего не мог понять. Порыв ветра сорвал завесу облаков, скрывавшую луну, и склон холма залил серебристый свет, отразившийся в дюжине глаз.

С губ Дьюранда сорвался стон.

Тени приближались. Теперь Дьюранд уже мог разглядеть венчики волос на черепах, обтянутых коричневой кожей. Сухоликие. Шишковатые головы с торчащими острыми ушами. Пальцы, увенчанные черными когтями-иглами.

— Владыка Небесный!

Одна из фигур коснулась руками земли и поползла к Дьюранду. Тварь распрямила длинные, гораздо длиннее, чем у человека, пальцы, похожие на ноги краба.

Дьюранд протянул руку к пустым ножнам. Меча нет, и значит, сражаться бессмысленно. Надо прорываться.

Как только его руки коснулись земли, она ожила. Зашевелился каждый листок, скрывавший под собой черное тельце. На руки и ноги хлынула волна пауков, они были повсюду, забирались под одежду. Мириады паучьих нитей опутали его.

Он дернулся, пальцы коснулись опавшей листвы, ища опоры; паучья сеть не поддавалась. Давя пауков, он повалился на землю.

Спеленутый по рукам и ногам, он отчаянно дергался, пытаясь вырваться. Он рычал, как раненный зверь, пока голос окончательно не сел. Если он сейчас умрет, у райских врат его вымажут дегтем и ввергнут в геенну. Шло время, лишь его хриплое дыхание да вой ветра прерывали гнетущую тишину. Неожиданно он услышал шорох — его окружали сухоликие. Иглы, покрывавшие их спины и бока, ходили ходуном.

— А он не из маленьких, — прокаркал чей-то голос.

Дьюранд забился в путах, словно пойманная рыба. Сухоликие ждали. Он почувствовал, как пальцы с острыми когтями вцепились ему в волосы и рывком подняли голову вверх. Прямо перед собой Дьюранд увидел лицо сухоликого — морщинистое, похожее на старое гнилое яблоко.

— Чего тебе надо? — выдохнул Дьюранд.

Лицо существа разошлось в улыбке, обнажившей желтые, острые, как бритва, зубы. Сухоликий повернулся к своим соплеменникам:

— Оно разговаривает, — хихикнул он.

— Кто он?

— Не знаю. Все так непросто.

— Старые роды смешиваются вновь и вновь.

— Только не его род.

— Да, в его жилах течет чистая кровь.

Голоса хрипели, булькали, завывали. Дьюранд закрыл глаза и попытался высвободиться из спеленавшей его паутины. Твари кружили вокруг Дьюранда, поглаживая его, цепляясь когтями за одежду.

— Может, он Бруна? — полюбопытствовало одно из существ. Бруна… Имя, знакомое с первых страниц "Книги Лун". Первый из праотцов.

— На мгновение повисло молчание, и сразу же посыпались ответы:

— Да.

— Да.

— Еще один Бруна.

— Бруна Широкоплечий.

— Он был сильным.

— Очень сильным.

— Я помню его улыбку в те далекие дни, которые пришли на смену первому рассвету, — сказал один из сухоликих. Он взял Дьюранда за подбородок и потянул голову вверх, пока тот не поперхнулся. Дьюранд почувствовал, как длинные пальцы твари обхватили его за горло и сомкнулись в районе затылка. Отпустив его шею, сухоликий сунул пальцы Дьюранду в рот и раздвинул ему губы:

— Да. Да, Ильсандер! Я чувствую, что перед нами Бруна.

— Ты так думаешь? Бруна? Вот так удача! Я помню, как он бродил с нами по холмам еще в те времена, когда Создатель помнил о нашем существовании. Я никогда не забуду его улыбку. Он учил нас истине, которая оказалась ложью. Помню его в полях пред нашей Девой. И Матерью.

— Ей надо было прийти пораньше.

— Ей надо было успеть в срок.

— Вот он перед нами, Бруна Широкоплечий. Убийца. Предатель. Он радуется свету, а мы должны рыскать по кустарникам. Он радуется жизни, а мы прозябаем среди терний.

Веки существа на секунду сомкнулись, и оно сказало с неожиданным восторгом:

— Когда я закрываю глаза, я снова вижу перед собой его лицо, словно нас не разделяют долгие века, минувшие от начала времен.

Лицо сухоликого скуксилось, и он отпустил голову Дьюранда.

— Помню, как она глядела на него. Помню, как он к ней подошел. Помню, как он ударил. Крик. Как же ясно я помню тот крик!

— Несправедливость, Ильсандер! Какая несправедливость!

— Извращение, — булькнул чей-то голос.

— По телу и волосам Дьюранда скользнули когтистые пальцы, поблескивающие черным. Дьюранда резко перевернули на спину, и он отчасти был даже рад этому. Слышать жуткие голоса существ и при этом не видеть их было просто невыносимым. Сухоликие сгрудились вокруг, пристально его рассматривая.

Когда Дьюранда переворачивали, он почувствовал, как в него впилась рукоять ножа. Теперь все мысли были только о том, как до него добраться.

— Извращение.

— Вперед вышло одно из существ. Его пальцы пробежали по груди Дьюранда, забрались под рубашку, нащупали соски.

— Мать их всех отметила.

— Создатель должен был знать — нас ждет смерть. Он должен был знать — нас ждет боль.

— Не надо был спасать Бруну и род его, в то время как мы страдали. Кто стерпит мир, где, единожды родившись, умираешь тысячи раз?

— Он не знал.

— Князь Судеб? Молчаливый Господин? Мать должна была родить, до того как сгинули многие из нас. — Чудовище подняло руку, сжимая и разжимая ее. — Их кровь живет, а наша гниет.

Дьюранд отчаянно работал пальцами, пытаясь добраться до ножа.

— Если бы только она подарила этому миру жизнь хотя бы чуть-чуть пораньше…

— В нем — горячая кровь Бруны. Потомки Бруны все еще ходят по этому миру, тогда как я был давным-давно сражен! Я чувствую, как кровь словно смеется над нами, струясь в его жилах!

— Как это мерзко, Ильсандер! — взвизгнуло одно из существ.

— Мы мертвы, а он жив.

— Мерзость!

— Нас изгнали из этого мира.

— Пусть же за нами последует и Бруна!

Глаза сухоликих вспыхнули яростью, и они закружились в диком танце, словно осенние листья, подхваченные ветром. Дьюранд понимал, что еще несколько мгновений и они бросятся на него. Подлесок содрогался от криков. Одно из существ вспрыгнуло ему на живот. Сверкнули желтые зубы, и в это мгновение Дьюранд, почувствовав, что ему наконец удалось высвободить руки из паутины. Он выхватил нож и со всего размаха ударил мерзкую тварь. Она заверещала, отлетев далеко в сторону. Дьюранд принялся кромсать паутину ножом, не думая о том, что может пораниться.

Кинувшись вперед, Дьюранд вырвался из подлеска под открытое небо. Пронзительно визжа, твари отпрыгивали в стороны, увидев в его руках стальной клинок. Дьюранд обернулся. Перед ним чернел кустарник, из которого высыпали сухоликие. Дьюранд высоко поднял нож, и те из тварей, которые пытались к нему приблизиться, замерли как вкопанные. Глаза вперились в клинок, следя за каждым его движением.

Дьюранд сжимал кинжал, словно волшебный талисман.

— Хранители Врат, — крикнул он. — Да вы же боитесь железа! Боитесь! — Дьюранд расплылся в жутковатой улыбке. Во всей Аттии крестьяне прибивали над порогам подковы, а мудрые женщины окружали колыбели острыми предметами из железа — ножницами, ножами, иголками, чтобы отпугнуть Изгнанных. Сухоликие, тихо ворча, крадучись, попятились назад под укрытие кустов.

Дьюранд услышал шепот, или шелест, который слышишь каждый раз, когда по кустам начинает гулять ветер. Дьюранду подумалось, что он десятки раз проезжал мимо подобных зарослей, не подозревая, что скрывается под пологом ветвей. Он постарался отогнать эти мысли от себя и быстро огляделся в надежде, что Брэг где-то неподалеку.

— Брэг, мальчик, ты еще здесь? — Дьюранд принялся обходить заросли по кругу, предусмотрительно выставив нож в направлении кустарника.

Брэг стоял, нервно переступая с ноги на ногу, шагах в двадцати от зарослей кустарника. Дьюранд не привязал коня, но верный Брэг его не бросил. Дьюранд попятился к коню, не сводя с кустарника взгляд. Сухоликие скользнули в траву. Они не приближались, но и не выпускали его из виду.

— Хороший мальчик, хороший, — прошептал Дьюранд, надеясь, что звук его голоса успокоит коня, готового в любой момент сорваться с места. В траве то тут, то там мелькали головы сухоликих. — Брэг — хороший мальчик. Сейчас мы отсюда уедем.

Наконец пальцы Дьюранда сомкнулись на уздечке. Он вставил ногу в стремя, и Брэг тронулся с места. Они медленно удалялись от кустарника. В последний раз угрожающе взмахнув ножом, Дьюранд повернулся к сухоликим спиной и одним рывком вскочил в седло. Брэг заржал. Твари, которых уже больше не сдерживал угрожающий вид ножа, бросились к коню и его седоку. Дьюранд повернул коня и направил его прямо на преследователей. Конь прыгнул и, втоптав в землю несколько сухоликих, понесся прямо на кустарник. Дьюранд снова резко развернул Брэга и припустил галопом.

Когда землю окутал предрассветный сумрак, от жуткого места их уже отделяли долгие лиги пути.

Медленно, нехотя, крадучись наступал рассвет, заря окрасила туман багровым. Под тяжким грузом усталости Дьюранд поник, привалившись к крупу коня. Если бы не выучка Брэга, он бы свалился на землю.

Дьюранд проснулся, дрожа от холода, и понял, что он заснул прямо в седле.

Откуда-то из тумана до него донеслось постукивание посоха, раз за разом опускающегося на камень:

— Тук! Тук!

— Господи, только не это…

Прошло несколько тягостных минут:

— И что же вы тут делаете в такую рань? — донеслось до Дьюранда — Не боитесь ночью по холмам скакать? А ну, коняга, кто на тебе расселся?

Чья-то рука опустилась на плечо Дьюранда.

— Господи, — выдохнул человек, — да ты из Коль. — На Дьюранда изумленно пялился давешний скальд. — Что с тобой приключилось?

Дьюранд посмотрел на перебитый нос скальда, на вывернутую наизнанку шляпу, которую скальд плотно надвинул на уши, и, не в силах сдержать себя, расхохотался.

— Надо тебя где-нибудь уложить, — скальд завертел головой. — Ах да, тут неподалеку есть пастушья хижина. Пойдем.

Человечек взял Брэга под уздцы и вывел за собой на тракт.

Перед тем, как сознание оставило Дьюранда, он успел заметить, что в руках скальда нет никакого посоха, а под ногами — обычная земля. Тракт не был мощен камнем.

— Вот так, сюда. О Боги…

С каждым шагом Брэга хижина, сложенная из серого камня, становилась все ближе. Она была похожа на торчащий из земли зуб. Скальд распахнул дверь, и Дьюранд, соскользнув с коня, пошатываясь, вошел в комнату, напоминавшую рукотворную пещеру, вырытую в склоне холма.

Скальд, суетливо шаря по карманам, склонился у очага, вделанного прямо в земляной пол. Некоторое время Дьюранд смотрел на него, без сил прислонившись к стене.

— Я сейчас в один миг разведу огонь, — бросил скальд. — Крыша тут из дерна, а он держит тепло не хуже соломы, — он взглянул на Дьюранда и, увидев открытую дверь, быстро добавил:

— Дверь лучше закрыть. — И опять склонился над очагом, пытаясь высечь огонь.

— Погоди, — возразил Дьюранд. — Я не хочу выпускать из виду Брэга.

— У тебя неплохой конь.

— Точно, — пробормотал Дьюранд. — Мне его Кирен подарил. Сказал, что он слишком большой для него. Кажется, это было так давно.

— Такому коню нужен хороший уход. Тебе это будет не по силам.

От мха, который скальд сложил в центре очага, повалил дымок. Показался язычок пламени — крошечный, размером с клювик воробья.

— Садись, — сказал скальд. — И сними мокрую одежду.

Дьюранд подсел к очагу.

— Осмелюсь предположить, что ты уехал в спешке, — сказал Гермунд. — Об остальном можно только догадываться.

Пламя над кучкой мха разгоралось все ярче. Скальд подложил в очаг хвороста, и огонь с жадностью набросился на добычу.

— Впрочем, — добавил скальд, — ты можешь сам все рассказать.

— Я уехал, — выдавил из себя Дьюранд.

— Ну и?

— Заехал в холмы, туда, где кончается лес.

Скальд пристально смотрел на него.

— Начался дождь, — продолжил Дьюранд.

— Я переждал его здесь, — вставил скальд, обращая взгляд вверх, к почерневшим от сажи перекрытиям.

— Спрятался под кустами.

— Так вот откуда царапины!

— Нет, — покачал головой Дьюранд, закрывая глаза. Когда он их открыл, то увидел, что скальд продолжает внимательно смотреть на него.

— Под листьями кто-то был, — сказал Дьюранд. — Сухоликие твари. Длинные руки. Зубастые. Заостренные уши. Пальцы как паучьи лапы.

— Дьявольщина.

Дьюранд замолчал, переводя дух.

— Как тебе удалось сбежать от них? — с настойчивостью в голосе спросил Гермунд.

— Ответь мне, скальд, кто это был?

— Кое-что я о них слышал, — скальд посмотрел ему в глаза. Дьюранд был слишком измотан, чтобы отвести взгляд.

— Они встречаются в диких землях, — скальд потер подбородок рукой. — Свидетели стародавних времен. Ты встретил первенцев, — он перевел взгляд на бугрящиеся стропила. — Священники могут поведать тебе о первых страницах "Книги Лун" гораздо больше, чем я. Есть много преданий о том, как в этот мир пришли люди, и о том, как юные духи приступили к Созиданию. Что же касается тех, кого ты повстречал… "Книга Лун" рассказывает только об их конце, — скальд посмотрел на Дьюранда. — День Первого Рассвета. Мудрые женщины много о нем знают. Думаю, твои новые друзья — провидцы. Именно так ты их должен называть.

Дьюранд счел за лучшее не перебивать скальда.

— Видишь ли, дело в том, они знали наших праотцов. Они жили задолго до появления Атти и его сынов. Задолго до времен Островных Королевств и эпохи Великих Царств, которые давным-давно пали. Они могут разглядеть родословную человека. Сказать, от кого ты ведешь свой род.

— Как?

— Когда-то, сразу после сотворения мира, не было ни боли, ни страданий, ни смерти. Первенцы гуляли, дышали, мечтали. Разве это было не прекрасно? Думаю, да. Но Царь Небесный был далеко не единственным, кто обретался в Иномирье. Однажды к Сыну Зари подошла ведьма Хэг и спросила, отчего Царь Небесный оставил его и тратит все свое время на этих малышей. Неужели в Его сердце больше не осталось любви к Его собственному сыну, Сыну Зари? Так она вселила в его душу сомнение и привлекла на свою сторону. Они вдохнули в создания Царя Небесного пороки. Сеяли болезни и зависть. Смерть не должна была угрожать первенцам. И все же они стали умирать.

Дьюранд заморгал, пытаясь собраться с мыслями.

— Ответь мне, скальд, какая связь между тварями в кустарнике и тем, что ты мне рассказываешь?

Скальд улыбнулся.

— Царь Небесный не желал, чтобы в мире существовала смерть. Так? Но первенцы умирали. Во всяком случае, это было некое подобие смерти. Рождения нет. Кое-кто из первенцев умер до появления Великой Матери. Царицы Небес еще не существовало. Загляни в "Книгу Лун".

— Никто не рождается. Не слышно плача детей. Что за вздор?

— Перед тем, как явилась Царица Небес, прошло какое-то время, — сказал Гермунд. — Она отделила мужчин от женщин, а жизнь от смерти. Но что стало с теми, кто умер до этого?

— Я не священник, скальд.

— Что стало с теми несчастными, кто умер еще до того, как смерть появилась в этом мире? Именно их ты и встретил. Тех, о ком молчит "Книга Лун".

Дьюранду не очень понравилась мысль о том, что эти мерзкие черноглазые создания шныряли по земле в первые дни Созидания. Довольно с него. Объяснения скальда вконец его вымотали.

— Так значит, они провидцы?

— Нет. Не совсем. Они ненавидят нас лютой ненавистью и хотят знать, чья кровь течет в наших жилах. Они хотят знать, кто именно из их прежних друзей посмеялся над ними, оставив потомство и сохранив свой род. Иногда они и отпускают своих жертв.

Дьюранд попытался вспомнить имя, услышанное в кустарнике:

— Я был Бру…

— Замолчи! — резко оборвал его скальд, прижав ладонь к губам Дьюранда. — Можешь назвать это имя мудрым женщинам, шепни его своей лошади. Только не говори его мне! — Гермунд перевел дыхание и убрал ладонь с губ Дьюранда. — Значит, ты повстречался с этими уродцами. В этом что-то есть. И тебе удалось от них сбежать. В этом тоже что-то есть. Таких, как ты, — немного, — скальд задумался.

Наконец он улыбнулся и махнул рукой.

— Мудрые женщины придают этим уродцам слишком большое значение. Роды смешивались, перемешивались. На свет появлялись полукровки. Где сейчас найдешь чистокровного? Но уж если ты чистокровный и попался к ним в лапы, тогда — берегись.

Дьюранд прикрыл глаза:

— Почему они живут в терновнике?

— Даже в стародавние времена существовала романтика. Терновник… Черный куст, сплетение неизбежности, чей плод так горек…

Дьюранд застонал, в голове все плыло.

— Мой конь — Брэг, видимо, совсем замерз. Кто-то должен заняться конем.

— Хорошо, — кивнул Гермунд, — пойду погляжу, что можно сделать.

Когда Дьюранд раскрыл глаза, в хижине было темно.

— Хотел тебя спросить, это ты постукивал в тумане? — тихо спросил Гермунд.

— Что? — переспросил Дьюранд. Он, оказывается, снова задремал.

Скальд возился с хлебом, сыром и пивом, пытаясь приготовить трапезу.

— Проснулся? — крикнул он.

Дьюранд понятия не имел, день ли сейчас, утро или ночь. В хижине не было окон и внутрь проникало очень мало света.

— Доброе утро, — осторожно произнес Дьюранд, поднимаясь на ноги. Он был почти уверен, что не ослышался, когда скальд задал ему первый вопрос, но в данный момент Дьюранду было не до этого. Мочевой пузырь вот-вот готов был лопнуть, и Дьюранд быстро скользнул за дверь. На востоке ярко светило солнце, и он подумал о Царе Небесном и о том, как прекрасен был мир много эпох назад. У Дьюранда возникло непреодолимое желание пасть на колени и вознести благодарственную молитву, но вместо этого он расстегнул штаны и сделал именно то, ради чего вышел из хижины.

Брэг заржал, судя по всему, мечтая об овсе. Гермунд снял с коня седло и накинул ему на спину одеяло.

Когда Дьюранд вернулся в хижину, то обнаружил, что скальд уже собрался в дорогу и затаптывает последние тлеющие угли в очаге. Оглядевшись, Дьюранд обнаружил свои седельные сумки, которые, видимо, притащил в хижину скальд.

Когда они закончили есть, Гермунд поинтересовался:

— Ну и куда же тебя отвести?

— Чего?

— В общем так. Я не из тех, кто бросает дело незаконченным, и буду чувствовать себя полным дураком, если после того, как я тебя сегодня спас, ты завтра погибнешь.

Дьюранд был искренне удивлен:

— Я не прошу тебя о помощи. У тебя наверняка есть и свои дела.

Скальд взял свои вещи и вразвалочку направился к двери.

— Ах да, — остановился Гермунд. — Ты ведь теперь странствующий рыцарь?

— Мы, кажется, уже решили, что священник из меня никудышный, — крикнул в ответ Дьюранд, сжимая и разжимая кулаки. Десять с лишним лет тренировок, учебных поединков, охоты и драк закалили его. Руки у него были, как у лесоруба.

Кинув взгляд на кулаки Дьюранда, скальд поморщился:

— Молочник из тебя тоже будет никудышный. От тебя любая корова сбежит.

— Одно скажу наверняка — вечно здесь сидеть я не собираюсь.

Гермунд бросил сумки на землю и поглядел на окутанные туманом холмы:

— Это точно. Сюда скорее всего вернется пастух.

Дьюранд вышел на улицу и покрутил головой, разминая шею.

— Единственное, что мне приходит в голову, — отправиться на турнир, присоединиться к свите кого-нибудь из лордов и показать ему, что я человек стоящий и меня можно оставить при себе.

Скальд закинул седельные сумки Брэгу на спину и с тревогой посмотрел в сторону холмов.

— Если кому-нибудь из лордов понадобится в услужение благородный человек, что ж, быть может, судьба тебе и улыбнется. Впрочем, твои шансы на успех совсем невелики.

Дьюранд подняв бровь, подошел к скальду. Он был выше Гермунда на целый фут.

— Конечно, — кивнул Дьюранд, — но среди лордов встречаются весьма практичные люди. Где собираются проводить ближайший турнир?

Скальд поднял лютню и поискал глазами на спине Брэга свободное место. Тщетно.

— Пожалуй, сам понесу, — решил Гермунд. — Нам надо найти тебе тяжеловоза.

Покачав головой, Дьюранд вскочил в седло и протянул руку скальду.

Гермунд потянул носом и скорчил рожу.

— В чем дело? — воспоминания о пережитом ночью были еще свежи, и Дьюранд не обратил внимания на запах.

— Не знаю, потянуло какой-то гадостью. Предлагаю поехать в Рамсхилл. Там каждый год проводятся очень неплохие турниры. Немного далековато, но не страшно — время еще есть. Надеюсь, сегодня мы заночуем на постоялом дворе.

— Непременно, — Дьюранд представил уютную комнату, теплый огонь в камине и улыбнулся.

Вонь Дьюранд почувствовал, как только Брэг двинулся с места.

— Боги! — выдохнул Гермунд у него за ухом.

Всего в дюжине шагов от хижины в кустах распростерлась здоровенная туша. Когда Дьюранд подъехал поближе, в воздух поднялся гриф, издав недовольный крик. Из кустов торчали белые рога.

— У ног путников лежал марал — взрослый олень-самец.

— Владыка Небесный, — пробормотал Гермунд, — ну и ночка выдалась. Должно быть, непогода выгнала его из леса, а здесь он погиб.

Дьюранд увидел голову оленя, гордую, благородную орлиную шею, напомнившую ему герб Коль. Точно такие же головы были изображены на его щите.

— Что пророчит мне это знаменье? Я сыт ими по горло! Был шторм, погиб олень. О каком ждущем меня несчастье я должен догадаться?

Гермунд не проронил ни слова — просто покачал головой у Дьюранда за спиной.

— Ты способен что-нибудь разглядеть этом? — спросил Дьюранд.

— Я знамения не толкую, — выдохнул Гермунд.

— Скажи мне все же, что ты видишь.

— Нет, — прошептал Гермунд. — Некогда я служил при дворе одного великого человека. У него была жена, она готовилась вот-вот разродиться. Позвали мудрую. Что-то пошло не так. Ребенок выжил. Женщина умерла.

Дьюранд взглянул на вывалившийся язык оленя.

— Какое это имеет отношение…

— Пророчество. Когда мудрая умащивала бальзамом и льняным маслом тело усопшей, она кое-что увидела. Она узрела будущее родившегося ребенка: "Что бы он ни сделал — все пойдет прахом", — еле слышно произнес Гермунд.

— Черт, — выругался Дьюранд, вспомнив свою беседу в колодце. — Ну и 'e0к, Гермунд? Пророчество сбылось?

— Недавно до меня дошли вести. И эти вести заставили меня задуматься.