"Полуночные признания" - читать интересную книгу автора (Проктор Кэндис)

Глава 29

Сразу за входной дверью начиналась небольшая квадратная комната, стены которой занимали книжные полки. На столе в стиле эпохи Регентства лежали беспорядочно разбросанные бумаги. Зак наклонился, чтобы поднять упавший лист, и с удивлением увидел на нем сегодняшнюю дату. Письмо начиналось словами: «Дорогие мама и Агнес». Зак засунул его под пустую бутылку из-под бренди, которая стояла рядом со стаканом. Зак мысленно представил картину того, что здесь происходило: Чарлз Ярдли в сумерках сидел за столом и сочинял письмо семье, которую он оставил в Англии.

– Доктор Ярдли! – окликнул Зак и обернулся. Если бы не полоски света, просачивающегося в комнату из открытой двери, дом находился в полной темноте. На пороге гостиной Зак остановился, чтобы его глаза привыкли к мраку. Окна закрывали тяжелые бархатные занавеси. На темной атласной обивке софы и стульев не было защищающих от солнца хлопчатобумажных покрытий.

И вдруг майор разглядел спящего человека, который растянулся на красном диване с синими полосами, стоящем рядом с погасшим камином. Спящий лежал совершенно неподвижно, одна его рука покоилась на бархатной подушке и, сгибаясь, почти касалась турецкого ковра на полу, голова же под неестественным углом уткнулась в другую подушку, из расшитого шелка.

В доме было жарко. Зак чувствовал, что рубашка прилипла к спине, а по щекам течет пот. Он открыл ставни, впуская в комнату свежий воздух. Какое-то мгновение Зак стоял неподвижно, ощущая нарастающее беспокойство и страх. Затем он подошел к доктору Ярдли. Тот был мертв.

– Черт меня подери, если я знаю! – произнес Хэмиш, приседая на корточки. За прошедший час прошел небольшой дождь, который не уменьшил жару, зато наполнил воздух тяжелыми испарениями. – Это мог быть яд, но не похоже на то, что доктор хотел покончить с собой, верно? – Массивный ньюйоркец наклонился и принюхался. – Он был пьян.

– Французское бренди, – произнес Зак, опершись плечом на стену у пустого камина и засунув большой палец за ремень. Уже почти стемнело. Окна были закрыты от любопытных глаз, комнату освещали только две керосиновые лампы. – Спиртное на столе в соседней комнате, – добавил он, когда Хэмиш взглянул вверх.

– А-а… – Хэмиш со стоном выпрямился, при этом его колени щелкнули. – Нам нужно отправить тело в армейский госпиталь. Интересно, к какому заключению они придут.

– Этим утром Ярдли хотел со мной повидаться. Он приходил в штаб, – Зак оттолкнулся от стены, – когда я был у Старика.

Хэмиш удивленно оглянулся.

– Зачем?

– Чтобы узнать это, я сюда и пришел.

Хэмиш наклонился, чтобы поднять бархатную подушку, что лежала у его ног, и бросил ее на стоящий поблизости стул.

– Ты уже осматривал помещение?

Зак отрицательно покачал головой:

– Только мельком. Я ждал тебя. – Он успел только прочитать письмо Ярдли матери. Это был набор ничего не значащих слов о жаре и духоте и о том, как ведут себя в городе янки.

Пока Хэмиш перебирал бумаги в комнате, Зак направился в спальню. Здесь под сеткой от москитов находилась кровать. Было заметно, что на ней лежали. Зак зажег латунную лампу на столике и оглядел помещение. Мебель была дорогой, но не отличалась чрезмерной роскошью. Создавалось ощущение, что все здесь было продумано и сделано со вкусом, но позднее заброшено.

Зак открыл верхнюю полку шкафа и начал внимательно осматривать содержимое. Ему было неприятно брать чужие вещи, которые Ярдли при жизни вряд ли захотел бы кому-либо показывать. Да Зак и не надеялся найти здесь что-либо существенное, проливающее свет на смерть Ярдли.

Выпрямившись, майор пробежал глазами по вещам, украшавшим камин. Похоже, что Чарлз Ярдли не был сентиментален. Предметы в комнате были красивы: искусно вырезанный из слоновой кости сундук, изображения архитектурных сооружений Кристофера Рена в резных рамках, серебряная флейта. Но это ничего не говорило о характере жившего здесь человека – кроме, может быть, его любви к красоте и музыке.

Под флейтой, на нотной бумаге внимание Зака привлек заголовок «Покорность любви», а чуть выше он заметил любопытную надпись, выполненную аккуратным почерком: «Каждый раз, когда я слышу это, я думаю о вас. Теперь, когда вы играете это, возможно, вы вспомните обо мне».

Зак положил музыкальный инструмент и еще раз оглядел комнату, опасаясь, что он пропустил что-то важное. Через десять минут он нашел небольшой сложенный листок, забытый хозяином в тяжелом зимнем пальто. «Ты можешь прийти ко мне сегодня, – написал кто-то на нем быстрым почерком. – От тебя я пылаю. Всегда. Не подводи меня». Подчерк был таким же, что и на нотах, только на этот раз под ними было что-то вроде подписи. «Де Б».

Де Бове?

– Нашел что-нибудь? – спросил Хэмиш. Послышались тяжелые шаги, и он появился в дверях.

– Нет. Ничего. – Зак повернулся и поспешно спрятал в карман сложенный вдвое листок.

Легкий туман закрыл пеленой луну и звезды, так что на улице было темно. Зак шел по набережной, глядя на темные массивные волны. Он был полностью сбит с толку, ярость и гнев заглушали в нем чувство страха.

Казалось, ничто не было способно остановить эту череду смертей. Тот, кого он больше всего подозревал, сам оказался жертвой. Кого теперь винить? Короля вуду, живущего в африканской хижине у реки Саваж, который хорошо знает яды и умеет предсказывать будущее? Загадочного эмигранта-немца с увечной ногой, пострадавшего из-за предательства какой-то женщины? Ла Туша, калеку, имеющего достаточно поводов для убийства своей сестры и ее любовника? Остается под подозрением еще и Эммануэль де Бове. Зак повернулся спиной к реке. Ветер трепал полы его кителя и раскачивал саблю. В городе один за другим гасли огни. Он был ответственным за жителей Нового Орлеана и делал все, чтобы уберечь их от желтой лихорадки, расселить беженцев и даже помешать братьям Батлер в их махинациях с конфискацией имущества. Но в этом запутанном деле он был бессилен.

Засунув руки глубоко в карманы, Зак нащупал маленький листок бумаги. Если старик и в самом деле был убит по ошибке, тогда последовательно целились в Эммануэль, Филиппа, Клер и Ярдли. Две женщины и двое мужчин, которых связывали друг с другом сложные отношения. Кто-то стремился уничтожить их – последовательно и безжалостно. У этого человека есть какая-то причина для столь жестоких действий, и он будет стремиться довести свое дело до конца.

Дойдя до самой возвышенной части набережной, Зак остановился. Дул прохладный ветер. Что-то дрогнуло в сердце майора, когда он подумал, что сегодняшней жертвой могла быть Эммануэль. Ему вдруг стало невыносимо страшно от осознания того, что он не способен защитить ее и не может поймать убийцу.

Она сказала, что не верит в любовь. Но он-то испытывал настоящее чувство. Не пустую влюбленность в приятную внешность, не внезапно вспыхнувшую похоть или сильное физиологическое желание, а то неповторимое страстное влечение, которое способно длиться долго и одухотворять человека. Возможно, длительность любовной связи говорит не столько о силе чувства, сколько о достоинствах мужчины или женщины. Потому что когда двое честны друг перед другом, принимают своего партнера таким, какой он есть, тогда и себя не боятся показать в истинном свете. И это уменьшает возможность взаимного разочарования.

Похоже, Эммануэль де Бове была с ним не до конца откровенна. Он понял это с самого начала, знал, что она прячет от него что-то важное. Но, несмотря на это, он продолжал желать ее или по крайней мере желать ту, которую хотела представить из себя Эммануэль де Бове. И все же он не переставал задавать себе вопрос: а что же она скрывала?

Он нашел ее в часовне на втором этаже больницы Сантера. Сложив руки в молитве, Эммануэль стояла на коленях у поручня перед алтарем. Ее лицо освещали золотистые лучи, падающие из высоких окон. Заметив Зака, она быстро перекрестилась и поднялась с колен.

– Ты слышала последнюю новость? – поинтересовался Зак.

Только теперь он увидел, что она плачет. Эммануэль быстро, неровно вздохнула.

– Я только что узнала об этом. – Она потерла ладонью лоб, но затем опустила руку. – Боже. Кто мог это сделать?

Заку внезапно захотелось обнять ее, чтобы как-нибудь утешить. Но вместо этого он сказал официальным сухим голосом:

– Почему ты не сказала мне, что спишь с ним?

Эммануэль откинула голову, как будто ее ударили.

– Не думаю, что это тебя касается, – взяв себя в руки, ответила Эммануэль. – Да ты и не спрашивал о том, с кем я занималась любовью последние десять лет.

– Люди вокруг тебя умирают.

– Я вижу. – Она сделала глубокий вдох. – Мой любовник является начальником военной полиции Бена Батлера. Это было моей ошибкой.

Эммануэль хотела пройти мимо него, но Зак схватил ее за руку и рывком повернул к себе.

– Почему ты не призналась мне в этом?

Эммануэль не шелохнулась.

– Я и не предполагала, что это относится к делу, – сказала она равнодушно, словно о чем-то постороннем.

– А Генри Сантер? Ты спала и с ним?

На этот раз Эммануэль с силой вырвала руку.

– Как ты мог подумать подобное? – Но ее гнев снова быстро сменился холодным пренебрежением. – Тебя не интересует, были ли любовниками я и Клер Ла Туш? – Она отвела от него взгляд, продолжая тяжело и быстро дышать. Ее лицо было спокойным. – Как ты мог это подумать? – требовательно спросила она. – О Чарлзе и обо мне?

– Из-за этого. – Он протянул ей свернутый листок бумаги. После секундного колебания Эммануэль взяла записку. Она долго читала ее, а затем негромко произнесла:

– Не похоже на то, чтобы он хранил подобные вещи.

– Думаю, он и не собирался. Это было в его кармане. – Издали донесся звон колокола. – Ты часто виделась с ним?

Отвернувшись, Эммануэль подошла к высокому узкому окну, из которого была видна улица.

– Нет, – произнесла она после паузы. – Я с тех пор его не видела.

– Почему? Что-то случилось?

Она пожала плечами:

– Ничего особого. Он нашел того, кто интересовал его больше.

Зак уже чувствовал, когда Эммануэль что-то недоговаривала. Вот и сейчас она снова пыталась усыпить его бдительность.

– А ты? – настойчиво интересовался он. Зак видел, как она замерла, подыскивая нужные слова.

– Я не убивала его в порыве ревности, если ты хочешь спросить об этом. – Какое-то время тишину нарушал только грохот едущей по улице повозки. Затем Эммануэль произнесла: – Как он умер? Ты знаешь?

– Он был задушен. По всей видимости, кто-то нашел его спящим на софе и задушил.

– Бедный Чарлз. – Эммануэль потеряла самообладание и, сложив руки, согнулась, словно от внутренней боли. Но потом она выпрямилась, сгоняя с лица следы переживаний, и повернулась к Заку. – Он говорил, что вчера хотел тебя увидеть. Ты встречался с ним?

Зак отрицательно покачал головой. Он боролся с желанием обнять ее и попытаться успокоить, сказать ей, что иногда можно дать волю своим чувствам. Похоже, эта женщина не контролировала себя только во время сна.

– Он устал, – произнес Зак, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно равнодушнее. – Я был у Батлера, а когда пришел к доктору домой, было слишком поздно. – Он перевел взгляд на ее лицо. – Ты знаешь, что ему было нужно?

– Он очень боялся: думал, что кто-то за ним следит.

– Он не догадывался кто?

– Нет. Ничего существенного. У него было просто ощущение. – Губы Эммануэль тронула печальная улыбка. – Чарлз не придавал большого значения таким вещам, как чувства или интуиция.

– Он дружил с Филиппом, – произнес Зак, направляясь к алтарю. – Не так ли?

– Да.

Зак обернулся.

– Твой муж знал, что ты близка с его хорошим другом и коллегой по работе?

Глядя ему в глаза, Эммануэль медленно кивнула.

– Откуда? – требовательно спросил он, снова подходя к ней.

– Чарлз ему сказал.

Боже, мысленно воскликнул Зак. Что же за брак у нее был?

– И Филипп рассердился на тебя?

– Нет.

– Почему?

Она выдохнула – тяжело и устало.

– Потому что Филипп сам изменял мне.

Зак наклонился к ней.

– С кем?

Она спокойно встретила его взгляд.

– Я не знаю.

Зак был уже достаточно опытен, чтобы понять, что ее красивые глаза сейчас лгут.

– Ты говоришь неправду, – произнес он и, отвернувшись, направился к выходу, оставив Эммануэль одну в золотистом свете пустынной часовни.