"Счастливый шанс" - читать интересную книгу автора (Финч Кэрол)

Глава 10

Губы Хэла приникли к губам Андреа — на этот раз нежно, а руки скользнули по ее обнаженным бедрам. Он касался ее тела так бережно, как будто разворачивал бесценную хрупкую вазу, и все же было трудно не задеть ни одного из многочисленных синяков — следов коровьих копыт. Эти сувениры на память о ее дерзкой эскападе останутся еще долго. Хэлу была невыносима сама мысль о том, что он может добавить лишнюю отметину к уже имеющимся на ее теле. Чтобы отпугнуть Андреа, ему следовало применить силу, а этого он как раз и не мог сделать.

Впервые в жизни Хэл страдал от неуверенности в себе, он боялся, что не способен дать Андреа ту нежность, которой она заслуживала. Он много повидал на своем веку, но сейчас от его жизненного опыта было мало толку. Суровая, беспорядочная и часто грубая жизнь профессионального ковбоя никак не подготовила его к этому моменту. Жестокие испытания, которым он подвергался в армии, не могли научить его быть нежным.

Хэл напряг память, поспешно пытаясь выискать в ней приятные воспоминания, все, что могло бы послужить источником, питающим нежные чувства. Жизнь Хэла была жестокой, но судьба иногда дарила ему моменты тихой радости. Он вспомнил теплое дыхание летнего ветерка, на своей щеке, величественное зрелище восхода солнца, таинственную прелесть восходящей над рекой луны. Все это несло с собой ощущение чистоты и красоты, не испорченной руками человека, и в редкие мгновения жизни рождало в душе неизъяснимое ощущение внутреннего покоя и умиротворения.

Пытаясь действовать, как нежный любовник, такой, какого заслуживает Андреа, Хэл совершил небывалый для себя поступок — поднял ее на руки и понес в спальню. Он торжественно поклялся залечить своими ласками каждую рану, каждый синяк на ее теле; научить Андреа всему, что она пожелает знать о страсти и близости. Неожиданно для себя Хэл понял, что и сам учится вместе с Андреа, открывает в себе и для себя вещи, о которых раньше даже не догадывался. Он обнаружил, что с каждой лаской, с каждым нежным поцелуем его собственное наслаждение усиливается и становится все острее.

Всякий раз, когда девушка трепетала под его пальцами и губами, его тело словно взывало к ее телу. Удовольствие, которое он доставлял Андреа, завораживало и возбуждало его самого. Каждый стон, срывавшийся с ее губ, действовал на Хэла, как хороший глоток выдержанного виски. Андреа пылко реагировала на его ласки, и ее несдерживаемый отклик вызывал в его теле ответное ощущение, к которому он в считанные мгновения привык, как к наркотику. Чем полнее Андрей подчинялась его интимным ласкам, тем сильнее, ему хотелось изведать все новые и новые грани того, что называется желанием.

Его пальцы нашли ее грудь, и у Андреа перехватило дыхание. Хэл улыбнулся. Он взял один сосок в рот, дразня языком затвердевшую бусинку. Андреа выгнулась ему навстречу, дыхание вырывалось из ее груди короткими прерывистыми вздохами. В нежнейшей ласке рука Хэла скользнула по ее животу и погладила шелковистую кожу внутренней стороны бедра. Почувствовав совсем рядом со своими исследующими пальцами источник жаркой страсти, Хэл внутренне застонал. Он слишком хорошо помнил как жидкий мед желания оросил его пальцы, когда он впервые посмел прикоснуться к Андреа.

Воспоминания о ее бурном отклике вызвали на его губах еще одну довольную улыбку. Конечно, тогда сказался и избыток «Маргариты», но все равно: когда женщина в объятиях мужчины теряет сознание от избытка сладостных ощущений, с мужским эго творится черт знает что. Хэл поймал себя на мысли, что, прежде чем погрузиться в ее тело и всецело предаться исследованию новой для него ипостаси страсти, он хочет вновь вернуть Андреа к тому моменту и снова доставить ей такое же острое наслаждение. Осторожно нажав локтем, он раздвинул ноги девушки, открывая ее своим ласкам. Хэл любовался ее телом, как произведением искусства. При взгляде на него на ум приходило одно слово: совершенство. Совершенство, созданное самой природой. Хэлу была приятна мысль, что на какое-то короткое мгновение экстаза это совершенное тело всецело принадлежит ему.

Когда его рука накрыла средоточие ее женственности и стала нежно исследовать сокровенные лепестки, влага ее страсти подействовала на него как немой призыв. Его палец скользнул внутрь, и Андреа громко выкрикнула его имя. Хэл гладил, ласкал, возбуждал, ее прерывистое дыхание стало частым и чуть слышным.

— Пожалуйста, Хэл, — наполовину прошептала, наполовину простонала она, тая под прикосновениями его умелых рук, — иди ко мне… сейчас…

Тело ее сотряслось от волн спазмов, ногти впились в руку Хэла, словно ища, за что зацепиться в вихре головокружительных ощущений.

Ковбой хищно усмехнулся; такая полная власть над женщиной пьянила его.

— А ты, оказывается, требовательная штучка, а? — поддразнил он.

Густые ресницы вспорхнули, и Андреа взглянула в его усмехающееся лицо, потом ее взгляд опустился на руку, возобновившую свои ласки. Хэл снова разжигал в ней слепящее пламя; щеки девушки раскраснелись, она смотрела на него затуманенным взором и не могла отвести взгляда.

— Раньше ты не был таким жестоким, — задыхаясь, прошептала Андреа. Ее тело, охваченное новой волной конвульсий, беспомощно выгнулось навстречу ему. — Черт бы тебя побрал…

В ответ на ее слова Хэл только усмехнулся; в усмешке его было даже что-то дьявольское.

— Ты еще не готова меня принять, — прошептал он.

— Хочешь поспорить?

Голос Андреа надломился, потому что в этот момент Хэл ввел внутрь нее два пальца, расширяя и наполняя ее лоно. Он молча наблюдал, как ее глаза широко распахнулись, тело напряглось, но он ласкал ее до тех пор, пока не почувствовал под рукой влажное тепло ее желания, и Андреа обмякла.

— О, Хэл…

Он увидел, что на ее красивом лице отразилось потрясение, и понял, что оно означает полную капитуляцию. Слыша, как дыхание вырывается из груди Андреа короткими резкими толчками, Хэл испытал ощущение такого триумфа и удовлетворения, что ему захотелось смеяться в голос.

Силы небесные, он никогда не представлял, что женщина может быть настолько охвачена страстью, что потеряет сознание! Может быть, он несколько преувеличил влияние спиртного, и вовсе не «Маргарита» довела ее в ту ночь до обморока. Внезапно Андреа схватила его за руку. Она тяжело дышала, грудь бурно вздымалась, лицо побледнело.

— Прошу тебя! — задыхаясь, прошептала она. — Хэл!

Хэл стремительно метнулся за бумажником, лежавшим на тумбочке, чтобы достать маленький пакетик из фольги. Должно быть, Андреа подумала, что он собирается уйти, потому что процедила сквозь зубы какое-то ругательство.

— Я никуда не ухожу, дорогая, — шепнул Хэл с усмешкой. — Минуточку терпения.

— У меня его больше не осталось, и ты прекрасно это знаешь!

Страстная мольба в ее взгляде подействовала на Хэла как удар хлыста. Андрее протянула к нему руки, и его желание вспыхнуло с удвоенной силой. Через мгновение он и сам уже сгорал от страсти, и, когда приблизился к Андреа, его тело дрожало от нетерпения. Но Хэл все же не до конца утратил контроль над собой; даже опускаясь на нее и сгибая ее ноги в коленях, он отчетливо помнил старую поговорку, что первый раз не всегда бывает для женщины лучшим.

Однако Хэл стремился сделать его именно лучшим, потому что его первый раз с Андреа будет в то же время единственным. Меньше чем через двадцать четыре часа он уедет. Ему никогда не помочь Андреа деньгами, если он не вернется на арену.

Девушка изогнулась ему навстречу, но Хэл все еще пытался сдерживать себя, и это ему удавалось, пока первобытный инстинкт не захватил его в свои сети и тело отказалось подчиняться командам разума: оно, рвалось навстречу телу женщины, стремилось стать с ним единим целым. Хэл вошел в Андреа одним толчком и услышал тихий вздох, почувствовал, как она инстинктивно вздрогнула под ним.

— Я тебя предупреждал, — беспомощно прошептал он, отстраняясь, но только для того, чтобы снова глубоко войти в нее — слишком глубоко, слишком сильно.

— Это не важно, потому что я тебя люблю… — еле слышно прошептала Андреа.

Хэл мысленно приказывал себе быть нежным, но голодное тело не реагировало на приказы своего хозяина.

Он клял свое чертово ремесло профессионального наездника, которое приучило его действовать быстро и резко и двигаться в едином ритме с необъезженной лошадью или диким быком. Он не хотел относиться; к Андреа, как к очередной женщине, согревающей его постель, после какого-нибудь безымянного родео, тем более что секс с ней оказался просто фантастическим.

— Боже, — хрипло простонал он, когда его затопила волна чувственного наслаждения, почти ошеломляющего в своей остроте. Спина Хэла покрылась капельками пота, он уже ничего не помнил и ни о чем не думал: только двигался в податливом теле Андреа мощными толчками. Вдруг гибкие руки, обвивавшие его торс, бессильно упали на простыню. Хэл почувствовал на своей груди легкий ветерок ее дыхания в то же мгновение, когда его тело содрогнулось над ней.

Несколько секунд — а может, несколько столетий, Хэл не мог бы сказать точно — весь мир кружился вокруг него в сверкающем тумане, а потом его тело потряс взрыв невыразимо острых ощущений, взрыв такой мощи; что Хэл бессильно рухнул на Аяддеа.

Тяжело дыша; Хэл через секунду приподнялся на локтях, боясь раздавить девушку своим весом. К его изумлению, она распростерлась на постели, раскинув руки, и длинные ресницы лежали на ее щеках, как сложенные крылья бабочки. Хэл неожиданно усмехнулся.

Проклятие, она снова это сделала!

Он легонько поцеловал Андреа в губы.

— Эй, соня, ты еще со мной или уже нет?

Через несколько мгновений Андреа открыла глаза. Поняв, что произошло, она смутилась и густо покраснела.

— Я все испортила, правда? — жалко пролепетала она, — Я не…

Хэл молча приложил палец к ее губам. То, что смутило Андреа, ему самому доставило странное удовлетворение, о причинах которого он еще не задумывался.

— Если что и испорчено, то это мои добрые намерения и твоя дев… — Он поспешно закрыл рот.

Отлично, с оттенком самоиронии подумал Хэл, самое подходящее время для того, чтобы проснулась совесть и снова начала его терзать. Где был этот чертов голос совести, когда он в нем нуждался? Запоздалые сожаления о свершившемся еще никому никогда не помогали.

Андреа провела пальцем по лбу Хэла, разглаживая хмурую складку.

— Об этом я нисколько не жалею, — искренне призналась она. — Я бы сделала все это снова, но только с тобой.

Под ее открытым взглядом Хэл почувствовал себя неуютно. Он напомнил:

— Ты знаешь правила.

Слишком ясно сознавая, что его тело сохраняет на себе доказательства ее потерянной невинности, он отстранился от Андреа и сел на край кровати спиной к ней.

— Да, знаю, — спокойно согласилась Андреа.

Хэла мучило сознание того, что под влиянием страсти он потерял контроль над собой и причинил ей боль. В самый ответственный момент он забыл свою клятву быть нежным: мощный первобытный мужской инстинкт пересилил его волю. — Получилось не совсем так, как ты ожидала? — натянуто спросил он.

— Даже лучше, чем я представляла, — призналась Андреа.

Хэл потянулся за полотенцем, которое отбросил в спешке, но она задержала его, схватив за локоть.

— Я не знала, что бывает такое удовольствие, которое невозможно вынести. Мне только обидно, что я перестала тебя касаться, наверное, это несправедливо по отношению к тебе.

На самом деле Хэл испытывал странное облегчение при мысли, что Андреа не узнала о небывалом наслаждении, целиком поглотившем его. Эта женщина довела его до такого состояния, что он сам чуть было не потерял сознание! Вот была бы пикантная ситуация!

Хэла ужасно пугала сама возможность полностью забыться в порыве страсти, причем страсти разделенной, — это было еще страшнее. Андреа беззаветно отдалась ему, но она даже не могла себе представить, как много получила в ответ. Просто замечательно, что женщина отключилась, не успев узнать правду, думал Хэл. Он не хотел, чтобы Андреа когда-нибудь обнаружила, насколько сильно она на него действует — и в постели, и не только в ней. Хэл давным-давно понял на собственной шкуре, что позволять женщине почувствовать свою власть над мужчиной, весьма опасно. Однажды он уже предложил себя на блюдечке с золотой каемочкой и оказался в дураках. Больше он такой ошибки не повторит.

Хэл обмотал вокруг бедер полотенце и бросил второе Андреа. Он многие годы проповедовал идею, что от женщин жди одних неприятностей, а эмоциональные привязанности не несут ничего, кроме разочарований. И что же? Он нарушил собственные заповеди, позволил неконтролируемой похоти править бал.

Еще его терзала мысль, что Андреа с его помощью потеряла невинность. Он никогда ни у одной женщины не был первым. И как же он справился? Следовало признаться, довольно паршиво, во всяком случае, он не проявил должной деликатности, которой требовала ситуация. Теперь его мучило чувство вины, и он не знал, как посмотреть в глаза Андреа. Возможно, она с самого начала была права по всем пунктам. Возможно, он и есть жалкий трус. Он мог выдержать головокружительную, зубодробительную и смертельно опасную тряску на спине дикого быка или необъезженной лошади, но не мог спокойно смириться с тем, что эта женщина отдала ему свою невинность: Хэл ругал себя на чем свет стоит.

— Хэл?

Он остановился на пороге ванной, еще не успев войти внутрь.

— Что?

Хэл не оглянулся, особенно когда скрипнула кровать и он понял, что Андреа встала. Зачем оглядываться? Ее образ и так намертво запечатлелся в его памяти.

— Позволь вернуть тебе добрый совет, который ты сам дал мне несколько дней назад.

Оглянувшись через плечо, он увидел, что Андреа завернулась в полотенце и неспешно направилась к нему. Что толку от этого полотенца! Как будто через махровую ткань не проступают все соблазнительные изгибы ее тела! Как будто он не помнит ощущение шелковистой кожи под своими губами и пальцами!

— И что же это за совет?

— Расслабься, Грифф. Когда придет пора уезжать, я не собираюсь умолять тебя остаться. Никаких обещаний, никаких обязательств. У тебя нет причин чувствовать себя виноватым. Если я могу продолжать жить дальше, став еще одной зарубкой на твоем поясе, то ты и подавно можешь.

Она вышла и закрыла за собой дверь. Хэл невольно улыбнулся. Что он больше :всего ненавидел в этой сумасшедшей женщине — и что одновременно парадоксальным образом восхищало его, — так это ее дерзкий мятежный дух. С этой мыслью Хэл вошел в ванную и встал под теплые струи душа, чтобы смыть с себя зримое подтверждение потери ее невинности, а вместе с ним и собственное ощущение вины.

«Потому что. я тебя люблю…»

Хэл крепко зажмурился. Юная леди сильно заблуждается насчет своих чувств к нему. Оставалось надеяться, что, когда он уйдет из ее жизни, Андреа образумится и поймет, что к чему.

В жизни Андреа все всегда рано или поздно рушилось. Хэл помог ей собрать осколки и вернуться на нужную, дорогу. Еще он помог ей преодолеть старые страхи. Когда у нее будет время как следует задуматься, она поймет то, что сам Хэл давно понял: он для нее всего лишь мимолетное увлечение, как для любой другой женщины, которая мечтала лечь в постель с потрепанным и пропыленным ковбоем родео, ставшим своего рода знаменитостью.

Жестокая правда заключается в том, что Хэлу нечего дать Андреа: он стал законченным циником. Даже несмотря на недавнее превращение, происшедшее с его старшим братом, Хэл не верил в любовь. Его собственный жизненный опыт не давал ему ни малейшего повода верить в существование глубоких чувств. Страсть — другое дело, это физическая реакция тела, это он мог понять, но любовь? Это всего лишь выдумка наивных дурачков, красивая сказочка, предназначенная придать обаяние и притягательность примитивному сексуальному акту.

Андреа не дурочка, но она в растерянности, она ищет, во что верить, ищет какую-нибудь зацепку, которая помогла бы ей возродиться к жизни. В трудный период Хэл стал для нее опорой, чем-то вроде костыля, вот и все. Если повезет, они смогут расстаться друзьями.

У Хэла никогда еще не было подруг среди женщин: Андреа могла бы стать первой, он подошел очень близко к этому… пока не перешел черту. Больше подобное не должно повториться.

Закончив читать лекцию самому себе, Хэл оделся и спустился вниз. Он был полон решимости делать вид, будто ничего сногсшибательного не произошло.

Как оказалось, именно так ему и пришлось держаться, потому что на кухне сидел Джейсон, уже вернувшийся домой после занятий и футбольной тренировки. Джейсон первый обратил внимание, что настроение Андреа заметно улучшилось, по-видимому, она восприняла то, что произошло, гораздо спокойнее, чем Хэл. Как ни странно, Хэла это озадачивало и злило, и он стал избегать Андреа. Ковбой искренне желал себе не принимать случившееся слишком близко к сердцу. Кто бы мог подумать, что из них двоих именно он будет относиться к этому слишком серьезно!

Демонстративное невнимание Хэла, как ни странно, польстило Андреа. Она спрятала невольную улыбку. Казалось, Хэл и Джейсон внезапно сделались неразлучными друзьями. Весь вечер они провели вместе, вдвоем смотрели по телевизору бейсбол, жуя поп-корн. На Андреа мужчины обращали не больше внимания, чем на какой-нибудь предмет мебели; впрочем, она не возражала. Девушка понимала, что Хэлу нелегко свыкнуться с тем, что произошло между ними.

Этот матерый ковбой пытался оттолкнуть ее даже вопреки тому, что его так явно и мощно тянуло к ней. И несмотря на его ворчание и рычание, несмотря на многочисленные заявления, что он предпочитает обезличенный, грубый, примитивный секс, Хэл Гриффин оказался невероятно нежным и заботливым любовником.

Андреа готовила Джейсону завтрак, делая это с автоматизмом, выработанным долгой практикой. Голова ее была занята совсем другим: в ней бродили мысли, от которых бросало в жар. После стольких лет, когда Андреа буквально цепенела от малейшего прикосновения мужчины и каждого, кто пытался к ней приблизиться, подозревала в коварных намерениях, с Хэлом все вдруг оказалось по-другому. Она с готовностью принимала каждую ласку, каждое прикосновение его рук и губ. Недолгая боль, которую она почувствовала, казалась ничтожной, платой за удивительные ощущения, что подарил ей Хэл.

Андреа по-настоящему жалела только об одном: о том, что у нее уже не будет возможности доставить ему равное по силе наслаждение. Ей хотелось постичь науку возбуждения мужчины и довести Хэла до полного самозабвения, только тогда он смог бы понять, насколько дороги, поистине бесценны для нее безумные и сладостные мгновения, проведенные с ним.

Они больше не оставались наедине — Хэл следил за этим очень внимательно. Андреа даже подозревала, что он нарочно задержался с завтраком, чтобы избежать ее общества. Хэл привык вставать рано, и, вероятно, в эти минуты он расхаживает по своей комнате, казня себя за то, что проявил слабость и принял ее откровенное приглашение. Однако Андреа чувствовала, что должна непременно поговорить с Хэлом наедине до его отъезда. Хорошо бы он перестал тянуть время и спустился на кухню до того, как Джейсон сбежит по лестнице.

Внимание Андреа привлекли какие-то приглушенные звуки, донесшиеся из коридора. Она переворачивала на сковороде омлет с ветчиной, когда Хэл прошел в кухню и остановился возле кофеварки.

— Слава Богу, наконец-то ты показался. Я как раз думала, долго ли ты собираешься меня избегать.

— Доброе утро, Флетч, — пробурчал Хэл, не глядя в ее сторону.

Времени было мало, и Андреа перешла сразу к делу:

— Я хотела с тобой поговорить насчет выплаты моей ссуды.

— Даже и не думай. Этот вопрос обсуждению не подлежит, — заявил Хэл не терпящим возражений тоном.

Что ж, видно, она понапрасну тратит порох.

Андреа развернулась к Хэлу лицом и потрясла перед его носом кухонной лопаточкой.

— Вот что я тебе скажу. Если ты попытаешься платить долги, я буду чувствовать себя так, будто мне платят за вчерашнее. Кстати, по-моему, я пережила случившееся гораздо спокойнее, чем ты. Это ты жалеешь о том, что было, а не я. Мне понравилось то, чем мы занимались. В любом случае сделанного не воротишь, но я не ожидаю от тебя за это финансовой компенсации.

Хэл отставил чашку в сторону и мрачно посмотрел на Андреа.

— Нравится тебе или нет, но финансовая компенсация — это все, что ты от меня получишь. Я не вернусь. То, что случилось вчера, вчера же и закончилось. Это не было началом чего-то нового.

— Не волнуйся, я это понимаю, — заверила его Андреа.

— Понимаешь, но веришь ли? — прорычал Хэл. В черных, как ночь, глазах появился опасный блеск.

— Верю.

— А я в этом сомневаюсь. С тех пор как я здесь появился, я все время подставлял тебе плечо. Поначалу ты была слишком горда, чтобы принять помощь, да и побаивалась, поскольку ты вообще не доверяешь мужчинам. Но пару раз я помог тебе в трудную минуту, и ты прониклась благодарностью. Ты была так благодарна, что даже предложила мне то, что девушка может отдать лишь раз в жизни.

— Это неправда…

— Чушь собачья, — пробурчал Хэл, отметая ее возражения. — Позволь уж мне самому проанализировать ситуацию, прежде чем ты снова переиначишь все факты. Мне действительно было тебя жаль. Я рассматривал тебя как повод совершить богоугодное дело, эдакий благородный поступок года. Тогда, на кухне, я целовал тебя из жалости. И возня между простынями тоже была из жалости. Вот и все.

Жестокие, оскорбительные слова. Андреа побледнела. Ей хотелось спорить, опровергать его грубые безжалостные заявления, но у Хэла был такой свирепый вид, что ей не хватило храбрости спорить.

— Конечно, я тебя желал, пусть даже и против собственной воли, и разумеется, — безжалостно продолжал он, — с тобой я обошелся помягче, чем с другими женщинами, потому что ты была девственницей. Может, я и бессердечный ублюдок, но я постарался дать тебе то, чего ты хотела, не причиняя большей боли, чем было необходимо. Я распутный бродяга с сомнительным прошлым. У меня было столько женщин, что я и сам не могу их пересчитать, — не потому, что я их любил, а так, просто из спортивного интереса. Я для тебя не гожусь. Ты не хочешь это признать только потому, что вбила себе в голову идиотскую идею, будто меньше чем за неделю воспылала ко мне великой любовью.

— Я…

— Заткнись и слушай, — оборвал Хэл. — Так случилось, что нам пришлось болтаться в этом доме друг у друга на виду, и мы позволили событиям зайти слишком далеко. Но то, что произошло между нами, — это чистый секс, замешенный на похоти и жалости. Ничего больше. Ты переживала трудные времена, а я стал твоей временной отдушиной. Прими все как есть, Флетч, не строй иллюзий. И не отказывайся от денег, когда я пришлю чек по почте. Я совсем не тот, кто тебе нужен, поэтому лучше поблагодари свою счастливую звезду за то, что я вовремя уезжаю.

На протяжении этой тирады Андреа несколько раз открывала было рот для возражений, но непреклонное выражение лица Хэла заставляло ее промолчать.

— Я достаточно ясно выразился, или нужно сказать еще откровеннее?

Андреа стиснула зубы, изо всех сил стараясь не расплакаться.

— Я не приму твоих денег. Если ты вышлешь мне хотя бы пенни, я отошлю его обратно, — процедила она.

— Еще как примешь. Примешь и скажешь спасибо, — бесцеремонно бросил Хэл. — Слушай меня хорошенько, Флетч. Не хочу, чтобы, когда я уеду, здесь остались незаконченные дела. Мне не нужна плата за то, что я загнал скотину и доставил на рынок. Я хочу от тебя только одного: хочу спокойно уехать, услышав от тебя признание, что ты совершила со мной ошибку, которая не должна повториться и не повторится.

Андреа поняла, что не может дольше молчать.

— Я не совершала…

Хэл схватил ее за руку, рванул к себе и заставил посмотреть в глаза.

— Скажи это! — прошипел он. — Скажи, черт тебя побери, и поверь в то, что скажешь!

Его пальцы с бешеной силой сжали ее руку, и Андреа поморщилась от боли. Хэл выглядел таким холодным, отчужденным, что ей стало казаться, будто она видит его впервые. Романтические иллюзии рассыпались на тысячу осколков.

Огромная благодарность, уважение, преклонение перед героем — все эти чувства никуда не делись, но Андреа начала понимать, что насчет любви Хэл прав. Любовь она действительно нафантазировала. В этом суровом несгибаемом ковбое она видела только то, что хотела видеть. Ей нужна была помощь, и Хэл ее предоставил. Он был ее опорой, костылем, с сожалением признала Андреа.

Так он желает, чтобы она реально оценила ситуацию? Что ж, он это получит прямо сейчас, все, до последней капли.

— Я совершила ошибку, — проговорила Андреа, глядя на Хэла. В глазах стояли слезы, но взгляд полыхал огнем. — Будет чертовски здорово, когда ты уберешься восвояси и я смогу жить дальше, как жила.

Хэл выпустил Андреа и, протянув руку, за ее спиной снял с плиты сковородку, пока омлет окончательно не сгорел. Потом, не сказав больше ни слева и даже не взглянув на нее, он вышел из кухни.

Андреа подавила рвущийся из горла всхлип и глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. Будь он проклят! Как ей могло взбрести в голову, что Хэл Гриффин — воплощение всего о чем она мечтала и что желала видеть в мужчине? Ну и пусть себе убирается на свое родео, и чем дальше — тем лучше! Скатертью дорожка. Пусть не возвращается. Хорошо бы какой-нибудь бык утащил его на себе на край земли и там сбросил!

Перед тем как уйти в конюшню, Хэл попрощался с Джейсоном. На душе у него было так пакостно, что внутри все переворачивалось. Он едва заметил, что низкие облака кое-где расступились, впервые за последние несколько дней пропуская лучи солнца. Жестокие слова, которые он наговорил Андреа, терзали его самого. Можно было представить, как они подействовали на нее.

Хэл принудил себя наброситься на женщину ради ее же пользы, он пытался избавить ее от чувства, которое она по ошибке приняла за любовь. Но когда он произносил свой уничтожающий монолог, его самого разрывало на части. Вот уж воистину жестокость, даже если она использована с благой целью, рикошетом ударяет по тому, от кого исходит. И ударяет очень сильно.

Он должен был полностью и окончательно разорвать отношения, не оставить у Андреа никаких иллюзий. Если он будет чувствовать за спиной груз незавершенных дел, то не сможет сосредоточиться на длинной череде предстоящих состязаний.

Хэл услышал шум мотора и громыхание трейлера для скота. Напряжение отпустило его, плечи расслабились. Прибыло подкрепление. Он быстро оседлал Бандита и Горошину и вышел из конюшни поздороваться с братом.

Нэш сидел за рулем своего новенького ярко-красного пикапа. Рядом с ним, втиснувшись в одну кабину, сидели Чокто Джим и Берни Брайант. Троица выглядела, как три мушкетера, спешащих на выручку Д'Артаньяну. На коленях у Берни сидел Леон — лучший ковбойский пес в округе Канима; он нюхал воздух, высунув нос в окно. На шее пса была повязана традиционная красная косынка.

Как только Нэш вылез из машины, Хэл не стал тратить время на пустяки и сразу перешел к делу. Ему хотелось поскорее двинуться в путь. Ковбоям предстояло загнать стадо, разбредшееся по промокшим пастбищам на площади не менее трех тысяч акров.

Берни Брайант выгрузил из кабины свое громоздкое тело и потянулся, разминая затекшие мышцы.

— А что, красивое место, — заметил он, — пожалуй, такое же живописное, как Чулоса.

— Ты работать приехал или любоваться Пейзажем?! — взорвался Хэл.

Нэш усмехнулся:

— Ну и ну, братишка, вижу, ты сегодня не в лучшем настроении?

Хэл пробормотал, оправдываясь:

— Ты же знаешь, я всегда становлюсь раздражительным, когда надолго застреваю на одном месте. Взнуздывайте лошадей, и мы двигаемся. Кто знает, когда с неба опять потечет.

Нэш вопросительно взглянул на Чокто Джима, у которого обычно на все бывал правильный ответ. Тот только пожал плечами и задумчиво уставился на дверь кухни. Через некоторое время на его обветренном лиде появилась та самая загадочная улыбка, которая нередко доводила до белого каления братьев Гриффин.

Нэшу сразу вспомнились времена» когда он разрывался на части между преданностью лучшему другу и Кристой Делании, и готов был лезть на стенку от неудовлетворенности самим собой. Тогда Джим ничего ему не говорил — только улыбался вот этой самой улыбочкой.

Увидев на лице дяди знакомое таинственное выражение, Нэш улыбнулся. Похоже, старая песня повторяется с новыми словами, подумал он.

— Какого черта с вами происходит? — недовольно проворчал Хэл. — Улыбаетесь, как два клоуна-идиота!

— Неужели и я был таким же? — невинно поинтересовался Нэш у дяди.

— Ты был на волосок от смерти, — ответил Джим.

Обогнув трейлер, он открыл дверцу и вывел двух оседланных коней на землю. Хэл с нескрываемым нетерпением ждал, пока Джим и Нэш взнуздают коней, и наконец, менее чем через две минуты, все четверо сидели верхом и были готовы отправиться в путь. Леон, которому явно не терпелось приступить к новым обязанностям, жадно нюхал воздух.

— Мы закончим только тогда, когда весь скот до последнего теленка будет заперт и рассортирован для отправки, — мрачно объявил Хэл. Не дожидаясь комментариев, он ударил коня пятками и поскакал вперед.

Берни переглянулся с Джимом и с удивлением заметил:

— Хэл в каком-то странном настроении. По-моему, ему не терпится кого-нибудь убить.

Чокто Джим усмехнулся и тронул поводья лошади. — Да поможет Великий Дух тому, кто даст ему повод. Нэш нагнал Хэла, который с самого начала задал высокий темп.

— Банкир все еще дышит в затылок Андреа?

— Да. Когда все эти телята будут проданы, Флетчеры по крайней мере смогут считать это место своим домом, но и то только на месяц, — объяснил Хэл. — Если они не внесут просроченные платежи, банк лишит их права выкупа закладной.

— Тяжелый предстоит месяц, — пробормотал Нэш.

— Это точно!

— И для Флетчеров тоже, — лукаво заметил Нэш.

Хэл резко обернулся и бросил на лучезарно улыбающегося брата свирепый взгляд.

Тот, однако, не испугался и как ни в чем не бывало продолжал:

— Наверное, быть ангелом-хранителем — нелегкая работенка. Чтобы финансировать Флетчеров, тебе придется, не жалея задницы, выступать на всех состязаниях подряд, где только успеешь. Я тебе не завидую. Если слишком упираться ради дополнительных выигрышей, можно забыть об опасности и получить травму, тогда — прощай Национальный финал. Если выступать чересчур осторожно, можно создать о себе плохое мнение у судей. Боюсь, ты окажешься между молотом и наковальней.

— Я уже обдумал все варианты, но все равно спасибо за заботу, братец, — язвительно протянул Хэл. — Кстати, когда у тебя на плече не виснет Криста Делани, ты выглядишь вроде как не до конца одетым. Где же наша богиня любви?

— На работе в больнице, — ответил Нэш, не реагируя на издевку в голосе брата. — Естественно, она шлет тебе привет и наилучшие пожелания, а также выражает глубочайшее сочувствие.

Нэш усмехнулся, и Хэл снова взглянул на брата из-под нахмуренных бровей.

— На черта мне сочувствие твоей кудрявой докторши? Я же не страдаю от какой-нибудь болезни.

Нэш выразительно покосился на виднеющийся в отдалении дом.

— Неужели? Как же тогда назвать эту колючку в твоем копыте? Мне показалось, ты здорово раздражен. Может, я за последние пять лет и вышел из обращения, но…

— Вот именно, — ехидно перебил Хэл. — И ты здесь не единственный, кто вообразил, будто знает все на свете, а на самом деле не отличит собственного локтя от задницы.

Нэш нахмурился.

— В каком смысле?

— Объясняю: не раздавай советов в том деле, в котором ничего не смыслишь.

Хэл пришпорил Бандита и вырвался вперед. Нэш повернулся к Джиму:

— Скажи-ка, ты в последние пять лет много ездил вместе с Хэлом. Тебе не кажется, что он стал каким-то уж чересчур обидчивым?

В темных глазах Джима промелькнул насмешливый огонек, он улыбнулся:

— Никогда не видел его в таком паршивом настроении.

— Неужели он даже хуже, чем когда Дженна Рендалл искромсала его на куски? — с любопытством спросил Берни.

Джим кивнул и поудобнее устроился в седле.

— Я чувствую, предстоящие поездки на родео с Хэлом будут не из приятных. Не так-то просто скакать на быках и необъезженных лошадях, когда тебя все время тянет ввязаться в драку. Интересно, сам он догадывается, что происходит?

— Да, когда я задал Хэлу простой вопрос, а он мне чуть голову не оторвал, я тоже подумал, что его явно что-то тревожит, — заметил Нэш.

— Что-то или кто-то, — негромко уточнил Чокто Джим.

Завидев впереди пасущуюся скотину, Нэш направил коня туда. Хэл кружил вокруг животных и погонял то с одной стороны, то с другой, заставляя двигаться в нужном направлении. Нэш тихо скомандовал Леону, и пес помчался: к коровам, не давая отдельным упрямицам выбиваться из общей кучи.

Глядя, с каким остервенением работает Хэл, Нэш снова не удержался от улыбки. Хэлу плевать на женщин, после случая с Дженной Рендалл он не позволял ни одной женщине задеть его за живое, так с какой стати ему так не терпится завершить эту работу и покинуть ранчо Флетчеров? У Хэла большая практика, он знает, как управляться с любой разновидностью женщин, которые встречаются ему на пути. Так почему же младший брат прямо-таки удирает от Андреа, и это после того, как он предложил ей финансовую помощь?

Нэшу приходило в голову только одно объяснение.

Он тихо рассмеялся, вспомнив пресловутые сообщения на автоответчике. Оказывается, Андреа Флетчер знает Хэла лучше, чем его собственная семья. Суровый закаленный ковбой на поверку оказался самым настоящим трусом. И все же, как быстро Хэл ни удирал, он не смог избежать таинственной власти, которую захватила над ним леди босс.