"Леденящий ужас" - читать интересную книгу автора (Хупер Кей)

Глава 5

Наступал вечер. Буря давно прошла. Квентин подошел к оранжерее и увидел там Бо. Тот был один, стоял у мольберта и что-то рисовал.

– Ну как? – спросил Рафферти. – Прогресс есть?

Квентин встал перед ним. Он не видел, что тот рисует, да это его и не интересовало. Хотя ему и нравилось как изящное искусство, так и его создатели, сейчас он хотел бы сконцентрироваться на другом.

– Не знаю, – ответил он. – Спасибо и на том, что она не зовет полицейских и санитаров со смирительной рубашкой. Пока не зовет. – Он усмехнулся. – Но она наотрез отказывается признавать наличие у себя экстрасенсорных способностей.

– Нисколько не удивляюсь, – меланхолично заметил Бо. – А ты чего хотел? Столько лет провести в лапах традиционалистов, вдалбливающих тебе в голову, что ты чокнутый, – это не шутки. Рехнуться можно.

– Это верно, – согласился Квентин. – Поработали они с ней на славу, мракобесы... – Квентин горько усмехнулся и начал прохаживаться вдоль мольбертов.

– Все правильно. Они верят только в то, что могут объяснить, а больше ничего и знать не хотят.

– Ни черта они не знают, только резать да как дураками делать.

– В общем, да. – Бо, тихо улыбаясь, посмотрел на Квентина и снова вернулся к своей работе.

– Похоже, среди твоих учеников действительно есть больные люди. Судя по тому, что они малюют.

– Не больные, а люди с расстройствами, – поправил его Бо.

– Да нет, Бо, самые настоящие больные, – вздохнул Квентин, разглядывая картину, на которой был изображен агонизирующий обнаженный человек, лежащий в наполненном кровью бассейне. Из груди мужчины торчал громадный нож.

– Если взглянуть на их внутренний мир, то больными они не покажутся, – невозмутимо ответил Бо. – Ты рассматриваешь картину девушки, брата которой убили хулиганы. Они напали на нее, брат бросился ее защищать и погиб. Она до сих пор не может примириться с мыслью, что он мертв; пытается, но не может. Все мои ученики за исключением Дайаны пережили страшные трагедии, вследствие чего их психика пошатнулась. В клиническом смысле с их эмоциями все в полном порядке. Фактически это обычные люди.

– Ах вон оно что, – протянул Квентин. Он еще с минуту рассматривал мрачную картину, затем отправился дальше. Он переходил от мольберта к мольберту, ненадолго задерживаясь возле рисунков, выполненных маслом или акварелью. – Одному Богу известно, что я сам нарисовал бы, – еле слышно сказал он, но Бо его расслышал.

– Ты бы скорее всего изобразил своих призраков: Мисси, Джоуи, остальных, кого потерял на жизненном пути, тех, чью смерть ставишь себе в вину.

– Зря стараешься, я прошел психологические тесты пару недель назад, – хмуро заметил Квентин.

– Прости.

Квентин вздохнул:

– Да нет, это ты прости. Не хотел тебя обижать. Просто чувствую себя паршиво. Хочу помочь Дайане, но боюсь, ничего из моей затеи не выйдет.

– Наберись терпения, Квентин. Не все так скоро делается.

– Похоже, ты знаешь больше меня.

– Нет, я знаю только, что терпение – хороший союзник. Тебе это тоже известно.

Квентин снова вздохнул:

– Иначе говоря, ты здесь для того, чтобы констатировать очевидные факты?

Бо захихикал:

– Я учу людей рисованию. Перестань, Квентин, ничего я от тебя не скрываю. Тебе и Дайане предстоит искать свои пути. Пойдете вы одним – прекрасно, разными – тоже неплохо. В любом случае все зависит от вас.

– Боже, я слышу голос Бишопа.

– Я рад, что он понимает такие вещи. И Миранда тоже.

– Что не помешало им вмешиваться в мою работу, – сказал Квентин, вспоминая, как Бишоп и его жена, правда, в первый и пока последний раз, попытались изменить ход событий и предотвратить надвигавшуюся трагедию.

– Квентин, во-первых, они действовали очень тактично, а во-вторых, ставки были слишком высоки. Они никогда не лезут не в свое дело, потому что понимают: своими действиями могут навредить.

– Я все знаю, я был там.

– Я знаю. Поэтому, уверен, ты все понимаешь.

– Но я не всегда соглашаюсь.

– Разумеется. Всегда трудно с чем-то согласиться, если это касается тебя лично.

– Ладно, ладно... Послушай, мне кажется, в твоей студии Дайана выглядит белой вороной.

– Никоим образом. У нее сейчас сложный период, поворотный момент в жизни. Я должен видеть, куда она отправится дальше, поскольку мы в какой-то степени зависим от нее.

Квентин покачал головой:

– Знаешь, Бо, не обижайся, но иногда ты говоришь как ярмарочный прорицатель.

– Да? Забавно. Мэгги мне часто повторяет именно эту фразу.

Квентин, на секунду сбитый с толку упоминанием Бо о своей сводной сестре, заговорил не сразу:

– Давненько ничего не слышал ни о ней, ни о Джоне. Как они там поживают в своей организации?

– Да так, крутятся помаленьку.

– Значит, скоро организуем полусемейный подряд – одни будут поставлять экстрасенсов, другие – расследовать с их помощью преступления?

– Есть такая задумка. Реализовать сложновато, но Джон – парень настойчивый.

– Это точно, – согласился Квентин. – Мэгги довольна?

– А что ей сделается? Цветет. Джон на нее надышаться не может и молится.

– Охотно верю. Она все-таки молодец. Двадцать лет я доказывал Джону, что экстрасенсорные способности – реальность, но он не верил ни единому моему слову, а Мэгги удалось переубедить его в неделю.

– Ничего удивительного. Любовь нередко снимает шоры с глаз, – заметил Бо.

– Слушай, да ты совсем как балаганный чревовещатель заговорил.

Бо усмехнулся, не отрываясь от своего рисунка. Квентин еще немного побродил по оранжерее.

– Я вижу, тебе тут нравится.

– Стараюсь извлекать пользу из всего. Так меня Мэгги учит.

– Ну ладно. Раз ты не можешь побеседовать по-человечески, так скажи хоть – правильно я действую в отношении Дайаны или нет?

– А что тебе интуиция подсказывает?

– Подсказывает, что правильно.

– Тогда и я скажу, что правильно. – Бо помолчал, затем прибавил беззаботно: – Можешь, кстати сказать, раскрыть объектив побольше – может быть, кто-то попадет в него и помимо Дайаны.

Квентин замер на месте и, повернув голову, подозрительно оглядел Бо:

– Что ты имеешь в виду?

– Только то, что сейчас ты нацелен на Дайану. Она одна находится в твоем поле зрения. – Бо отступил от рисунка, внимательно рассматривая его, положил на столик палитру с красками и начал промывать кисточку. – Концентрация на одном объекте чревата тем, что ты выпускаешь из виду другие, возможно, не менее значительные. Предположим, что ты не наткнулся на Дайану. Как бы ты поступил? Что бы ты сейчас делал?

– Что делал? У Каллена Руппе сегодня выходной, я бы, наверное... попросил разрешения пройти в подвал и порыться в старых документах, сваленных там в коробках. Я бы посмотрел личные данные на весь персонал, проверил, кто из них работал в момент совершения преступлений, осмотрел планы зданий, другие бумаги... Правда, для этого мне пришлось бы ехать в Лежэ за ордерами.

– Попробуй сначала поговорить с директором Пансиона. Наверное, пора начинать работать здесь. Не все в полицейской архивной пыли копаться.

Квентин немного подумал.

– Да, ты прав.

– Я слышал, что директор Пансиона принята на работу недавно. Прошлой осенью, кажется. Ты с ней еще не встречался?

– Ну раз прошлой осенью, то я ее даже не мог видеть.

– Возможно, она не такая зануда, как прошлые директоры, и не потребует ордеров. Попробуй обратиться к ней. Уж старые-то документы она разрешит посмотреть.

– Ну ты и хорек, Бо, – усмехнулся Квентин. – Проныра.

– Это тебе в качестве компенсации за то, что не могу поговорить с тобой подольше.

– Спасибо.

– Не за что, ты все равно рано или поздно отправился бы к ней. Так или иначе, но свой путь ты нащупал.

Квентин посмотрел на Бо:

– Ну хоть один коллега сказал честно.

– Брось, Квентин. Разве мы что-нибудь скрываем друг от друга? – удивленно произнес Бо.

– Боже мой! – Квентин фыркнул и рванулся к дверям, но вдруг остановился. – Интуиция подсказывает мне, что Дайане нужно дать немного времени на раздумья. Именно немного. Экстрасенсорные способности у нее сильные, значит, она может попросту испугаться их или, того хуже, примет как данность, но контролировать не сможет. Это очень опасно. Я, к сожалению, не знаю, как ведут себя медиумы, когда с ними неожиданно происходит что-либо очень странное.

– Я тоже. Наверняка ведут себя по-разному. Все зависит от уровня их паранормальных способностей. Как и все люди, они подвержены слабостям, обладают своими недостатками и достоинствами, которые отражаются на их экстрасенсорике. Предугадать сложно, а правил тут никаких нет.

– Полагаю, она может не только открыть дверь в другое измерение, но и войти в нее. И тогда она столкнется с духами.

– Да-а... – протянул Бо. – А вот это уже действительно небезопасно.

– Вот именно. Боюсь, если она начнет экспериментировать, мы ее потеряем. Черт, мне нужно было действовать осторожнее! Как ты думаешь, может, позвонить в отдел, поговорить со специалистами?

– Свяжись с Мирандой, она уже имела дело с медиумами.

– Сестрица Бишопа? Да, точно. И вроде бы у нее неплохо получалось... На пару с Бишопом они сильно продвинулись в своих исследованиях.

– Передавай ей привет от меня.

– Обязательно, – ответил Квентин, уже выходя из оранжереи.

Почти до самого вечера Дайана затаилась в своем коттедже, но как только солнце начало скрываться за макушками гор, ее охватило беспокойство. Вскоре сидеть в одиночестве она уже не могла. Подхватив свою сумку с портретами Квентина и Мисси и чуть помедлив у двери, девушка с какой-то отчаянной решимостью наконец захлопнула ее.

Квентин оказался прав. Дайане пришлось перемагнитить карточку-ключ у администратора. Чуть позже она припомнила, что когда-то давно один врач, разговаривая с ее отцом – их беседу она подслушивала под дверью, – сокрушался, что мозг Дайаны, как он сказал, «вырабатывает более сильные электрические импульсы, чем нужно по норме». Незадолго до того девушка проходила электроэнцефалограмму. Результаты других обследований также показали «ненормальность».

Дайана усмехнулась – так же весело, как и в тот раз, слушая разговор отца с врачом.

«Ненормальность», – подумала она и презрительно фыркнула. Никто из психиатров и психотерапевтов, окружавших ее, не произносил при ней этого слова. За исключением того врача, флегматичного и самоуверенного, с бесцветными глазами жабы. Он его выговорил жестко и безапелляционно, нимало не сомневаясь в своем заключении...

С того момента Дайана стала считаться ненормальной. Те, кто пожалостливее, вздыхали и выражались мягче. «С девочкой что-то не то», – ворковали они. Слова разные, но смысл оставался тем же.

А сейчас выясняется... что с ней все нормально.

«Я – экстрасенс?» – продолжала размышлять Дайана.

Такая мысль никогда не приходила ей в голову. Да она и подумать не могла, что причины ее проблем находятся вне сферы человеческого понимания.

И уж конечно, хотя бы один человек за все эти годы, но предложил ей такое решение, если б к нему были какие-то основания. Впрочем, а предложил бы? Кого Дайана видела в течение всей своей жизни, если не считать отца и вереницы докторов? Фактически никого. Дайана ни с кем и не общалась. Подруг и друзей у нее не было.

«Если так посудить, то да. Мне не с кем было посоветоваться. А врачи, даже если бы знали и верили, наверняка ничего бы мне не сказали».

Дайана неторопливо шла по дороге, ведущей от Пансиона в сторону английского сада, расположенного за территорией. Ни о чем особенно не думая, девушка проходила мимо идеально подстриженных кустов, образующих живую изгородь, мимо выложенных камнями аккуратных круглых и прямоугольных клумб, классических фонтанов. Понемногу прогулка начала успокаивать ее. В саду царили порядок и... умиротворенность.

Совсем другое творилось в мозгу. Мысли прыгали и скакали; не сформировавшись, исчезали или разваливались на кусочки. Дайана ни на чем не могла сконцентрироваться, жгучие вопросы уплывали, а ответы на них не сформировывались. Единственное, о чем она смогла подумать, так это о прошедших двадцати пяти годах своей жизни. Неужели они прошли впустую? Неужели все это время врачи искали способ лечения, которого не существует? И от болезни, которой у Дайаны не было?

Но если она не больна, тогда что? Она здорова?

Дайана почувствовала усталость и присела на каменную скамейку возле фигурного фонтана, машинально потянулась к сумке за альбомом и карандашами, собираясь порисовать.

– Привет! – неожиданно услышала она, вскинула голову и увидела метрах в двух от себя мальчугана лет восьми, ангельской внешности, белокурого, с большими темными глазами. – Привет, – снова сказал он.

– Привет... У тебя печальный вид, – заметила Дайана. – Тебя кто-нибудь обидел? – Дайана заставила себя улыбнуться, внутренне надеясь, что улыбка у нее получилась не из тех, что вызывают ночные кошмары у детей.

– Просто у меня сегодня неудачный день, – ответил мальчик.

Голос его, как заметила Дайана, звучал довольно необычно – печально и вместе с тем торжественно.

– Меня зовут Джереми, – продолжал он. – Джереми Грант.

– А я Дайана. – Девушка с некоторым даже удивлением смотрела на мальчика. Она уже много лет не общалась с детьми и чувствовала себя немного неловко.

– Где же твои родители?

Мальчик едва заметно кивнул в сторону Пансиона.

– Там. Хочешь, я кое-что покажу тебе?

– Покажешь? Что?

– Одно место. – Джереми смешно склонил голову набок и так же торжественно произнес: – Тайное место.

Дайана хотела узнать, почему это он вдруг решил открыть свой секрет незнакомому человеку, но неожиданно для себя спросила о другом:

– Может быть, завтра? А то скоро стемнеет, я ничего не увижу.

– Увидишь, если мы поторопимся, – ответил мальчуган.

– Хорошо, пойдем. – Дайана поднялась, подумав, что сидеть на холодеющей каменной скамье ей уже надоело, а небольшое, пусть и детское, развлечение разнообразит ее вечер. – Ну, показывай дорогу.

Джереми повернулся и направился по дорожке к дальнему углу сада. Гравий тихо шуршал под ногами. Дайане стало вдруг так покойно. Правда, по мере того как они удалялись от центра сада, ею начало овладевать беспокойство – выходить за пределы сада она не собиралась. Еще час – и будет совсем темно. Солнце опустилось за горы, становилось прохладно. Девушке вовсе не хотелось портить хорошее настроение возвращением в Пансион в кромешной темноте, да еще с ребенком, который в любую минуту мог потеряться.

Занятая этими мыслями, Дайана не заметила, что Джереми остановился возле старой, давно заросшей кустарником и сорняками клумбы у самой-ограды парка и дожидается ее. Когда она приблизилась, мальчик доверчиво взял ее за руку.

– Уже скоро, – сказал он и повел Дайану по едва заметной тропинке, вьющейся между дикорастущими кустарниками. Дайана подумала, что эта часть сада давно заброшена, так как все здесь было неухоженно. – Сюда. – Мальчик потянул ее к самой изгороди, где лежали куски гранита, специально оставленные садовниками. Несколько крупных, поросших мхом валунов высились в окружении камней поменьше. Кое-где между ними пробились цветы, крепкие, высокие. Чем-то Дайане не понравилось это место. – Сначала садовники хотели устроить тут водопад, но потом передумали, – сообщил Джереми. – И тут они никогда не копали.

– Неудивительно. Одни камни, – ответила Дайана. – Вот это ты и хотел мне показать?

– Не совсем. Видишь вон тот камень, окруженный мхом? – Мальчик показал пальцем в сторону. – Посмотри, что лежит за ним.

Дайана насторожилась:

– А оттуда на меня никто не прыгнет? Жаб там нет? Джереми, ты знаешь, я их очень боюсь. Ящериц и жуков тоже.

– Нет, что ты. – Он слабо улыбнулся. – Ни жаб, ни ящериц, ни даже жуков там нет. Обещаю. А то, что там лежит, тебе нужно увидеть. – Мальчуган отпустил ее руку. – Оно находится прямо за тем камнем.

Дайана подозрительно посмотрела на Джереми, затем отвернулась и осторожно направилась к камню, на который он ей указал. Поначалу она представления не имела, на что наткнется. Вокруг лежали разных размеров камни, куски серого гранита, угловатые, с зазубринами, – кроме одного. Тот камень был круглый и гладкий, словно отшлифованный водой и выброшенный на берег.

– Послушай, Джереми... – Она обернулась и изумленно замерла. Мальчик исчез. Дайана обвела взглядом дорожку, небольшую полянку перед кустами – Джереми нигде не было. Он словно сквозь землю провалился. – Вот сорванец, – пробормотала Дайана. – Быстро же он смотался. И так тихо...

Она пожала плечами и снова повернулась к груде камней у ее ног, размышляя, какой сюрприз мог приготовить для нее мальчишка, скрывшийся совершенно беззвучно и с невероятной быстротой. Дайана нагнулась. Ее как магнитом притягивал тот круглый и гладкий камень. Немного помедлив, она опасливо протянула руку и слегка дотронулась до него.

Дайане сразу показалось, что это не камень. Она чуть пошевелила его, опасаясь, что из-под этого странного предмета вылезет какая-нибудь неприятная тварь, но страх оказался напрасным – никто не вылез и никто на нее не прыгнул. Девушка уже смелее пошатала подозрительный камень, начала вытягивать его. Он вышел из земли легко, и только тогда Дайана увидела, что держит детский череп. Глаза ее округлились от ужаса, рука задрожала, пальцы внезапно ослабели и выпустили страшную находку.

– Ты уверен? – спросил Бишоп.

– Абсолютно, – ответил Квентин. – Она рассказала мне все. Видимо, у нее это давно наболело, внутренняя защита ослабла. Не знаю, заговорит ли она со мной еще... По-моему, нет. По крайней мере, мне так показалось.

– Дайана держала тебя за руку? В тот момент, когда, как она говорит, оставалась на веранде одна и увидела Мисси.

– Да. Сказала, что та явилась ей в ярких вспышках, похожих на луч прожектора. Дайана утверждает, что ощущала мое присутствие. Естественно, она же касалась моей руки. Серое пятно перед ее глазами иногда прорезывал свет, и тогда она замечала или меня, или Мисси.

– А ты сам ничего необычного не почувствовал?

– Ровным счетом ничего. – Квентин откинулся на спинку кровати, уперся локтем в подушку. – Но заметил, что с Дайаной происходит что-то странное. Она побледнела, глаза ее расширились, она уставилась в пустоту, рука ее вдруг похолодела. Надвигалась буря, в такие моменты мои способности могут обостриться, а могут и, напротив, притупиться; тогда я ничего не замечаю.

– У Дайаны, как я понимаю, обострились.

– Очевидно. Значит, непогода действует на ее способности положительно. Точно так же, как и на Холлис, – сказал Квентин. Холлис была единственным медиумом у них в отделе.

– Похоже, что да. Буря подзаряжает Холлис энергетикой, и ее «паучье чутье» усиливается. Она заявляет, что в такие минуты нервы у нее словно оголяются.

– Это уже не смешно, – заметил Квентин.

– Да, и хотя она учится справляться со своими способностями, иногда мы за нее опасаемся. Представляю, какой шок испытает Дайана.

– Вот и я о том же. Она медиум, яснее ясного, причем очень сильный. Представь: она нарисовала портрет Мисси, которую никогда не видела. Но Дайана совершенно не разбирается в своей психике и своих восприятиях, так что для нее первый опыт может закончиться трагедией. В голове у нее мешанина из чувств, мыслей, ощущений. Там же, наверное, и ее сны с мечтаниями. Поди разберись в такой путанице. Прибавь еще двадцать пять лет тестов, терапий и с полтонны сильнодействующих медикаментов. Все это накладывается на восприятие.

С минуту Бишоп помолчал, затем медленно заговорил:

– Квентин, дело вот в чем. Практически всем экстрасенсам с таким прошлым, как у Дайаны, прожившим много лет в подобных условиях, как правило, так и не удается сочетать свои способности с реальностью и жить нормальной жизнью.

– Ну, пока мы действительно таких не видели. Но Дайана – совсем другой человек, у нее очень сильный характер. На самом деле, сильный. Знай я ее получше, наверняка сумел бы помочь ей.

– Квентин, мне не хотелось бы, чтобы ты... разочаровался, если потерпишь фиаско. Мы далеко не всем экстрасенсам способны помочь, какими бы сильными и талантливыми они ни были.

– Дайана – необычная девушка.

– Ну хорошо. – Бишоп согласился с аргументацией Квентина и одобрил его решимость. – Тогда, судя по тому, что ты нам говоришь, тебе имеет смысл не отрывать ее от земли. В самом буквальном смысле.

– Это как? – нахмурился Квентин.

– Ты сказал, что на веранде она видела тебя и Мисси в одно и то же время, потому что держала тебя за руку, так? А ты сидел рядом с ней.

– Да, но едва ли она понимает, как работают ее способности. За столько лет доктора основательно заморочили ей голову, и она поверила им. Считает себя чокнутой.

– Здесь говорит только ее сознание. Ее способности, как и у нас с тобой, проявляются инстинктивно, то есть Дайана может понять, как они работают. Если бы она сняла все свои внутренние барьеры, она бы тебе об этом наверняка рассказала. А раз смолчала, значит, не так уж была с тобой откровенна. Когда паранормальная дверь перед ней открылась, Дайана увидела тебя, но только потому, что касалась твоей руки. Фактически ты для нее в тот момент был якорем, удерживавшим ее в нашей реальности. Потому перед ней и мелькали только вспышки. Если бы она отпустила твою руку, то сразу попала бы в полосу света... с непредсказуемыми последствиями, – тихо прибавил Бишоп.

– Я тебя понял, – проговорил после некоторого молчания Квентин, переварив услышанное. – То есть ты хочешь, чтобы я стал для нее тем самым якорем? Связью с нашей реальностью?

В беседу вступила Миранда. Она разговаривала по селектору, поэтому голос ее отдавал эхом:

– Привет, Квентин. Медиумы, с которыми мы работали до настоящего времени, умели контролировать свои способности и удерживали себя от того, чтобы не войти в открывшуюся перед ними дверь. Да, иной раз они в нее заглядывали, но порог не переступали. Так сказать, соблюдали технику безопасности. Дайана же не имеет соответствующей подготовки, поэтому она полностью зависит от своих способностей. Проявят они милосердие – с ней ничего не случится. Ну а если нет? Без материальной связи с нашей реальностью первый же опыт может закончиться для нее печально.

– И что с ней случится в самом экстремальном случае? Что произойдет, если она войдет в ту дверь?

– То же, что и со многими другими медиумами. Она попадет в энергетическое пространство, где основная масса энергетики заряжена отрицательными эмоциями – злобой, горем, чувством потери. Они воздействуют и на подготовленного медиума, а уж медиума с сильными паранормальными способностями, но неспособного контролировать их, легко увлекут в другое измерение, о котором мы пока только догадываемся.

– Странно, что с Дайаной этого до сих пор не случилось, – заметил Квентин.

– А откуда тебе это известно?

Квентин искренне удивился:

– Разве такое могло произойти?

– Легко. Особенно если с ней случались моменты забытья. Судя по тому, что Дайана тебе рассказывала, она находилась в «сером времени» довольно долго. Ведь вспышки длились секунды, не больше. А это значит, что она и раньше могла неоднократно заходить в него и оставаться там.

Квентин мысленно обругал себя за то, что не учел такую возможность.

– Да, вы правы насчет якоря.

– Конечно, ее инстинкты, – продолжала Миранда, – возможно, и не дали ей войти в дверь, втянули в нашу реальность. Но все может быть. Выясни у нее, случались ли с ней моменты забытья. Если да, то как часто, сколько времени они длились и не увеличилась ли с годами их продолжительность. В случае если увеличились, Дайана скорее всего достигла такой точки своего психического развития, когда якорь ей просто необходим, для ее же собственной безопасности. Ну или пока она не научится управлять своими способностями.

Квентин невидящим взглядом смотрел на стенку комнаты:

– Стало быть, без якоря она может навсегда остаться в «сером времени»? Назад не вернется?

– Нельзя сказать с полной уверенностью, но возможно. Нам не раз приходилось приводить в чувство медиумов, задержавшихся в «сером времени» надолго. Травмы, обмороки, все было... До сознания некоторых мы так и не смогли достучаться – сплошные белые пятна. Пустота. Возможно, срабатывала какая-то их внутренняя защита, и все, что они пережили в «сером времени», стиралось? Не знаю. Никто не знает. Так что можешь ли ты гарантировать, что с Дайаной не происходило что-либо подобное? Наверное, нет.

Квентин набрал в легкие воздуха, медленно выпустил его:

– Ничего не скажешь, утешать вы умеете.

– Извини, но что делать?.. Ты должен знать правду.

– Понятно... – кивнул Квентин. – Значит, вам было известно, что Дайана здесь. А может быть, это вы подстроили нашу встречу?

– Нет, – покачал головой Бишоп. – Мы и понятия не имели, что врач назначил ей художественную терапию. А когда узнали – только и смогли сделать, что отправить в качестве преподавателя Бо.

– И подсказали ему обратить на Дайану особое внимание?

– Конечно.

– Чтобы помочь ей?

– Помочь вам обоим.

Квентина вдруг осенило:

– Постой, Бишоп, а откуда вы вообще узнали о ней? Как вам стало известно, что врач направляет ее в Пансион? По-моему, вы давно следите за ней.

Последовало непродолжительное молчание, затем в трубке снова зазвучал голос Бишопа:

– Квентин, мы годами формировали наш отдел. Ты знаешь, сколько времени я потратил на изучение личных дел и материалов по паранормальным явлениям.

– Значит, ты видел историю болезни Дайаны?

– У меня был информатор, поставлявший мне сведения о необычных людях, признанных душевнобольными.

– Полагаю, ты не приглашал ее работать в нашем отделе?

– Нет.

– Почему нет?

– Потому что в то время она находилась на интенсивном медикаментозном лечении. Использовать ее в нашей работе было не только бесполезно, но и опасно.

– Но ты держал ее на заметке!

– Да.

– Ладно, допустим. И все-таки я считаю, что без вас тут не обошлось. Постой, – насторожился Квентин, – но почему врач направил Дайану именно сюда? Она как-то связана с Пансионом? С тем, что тут произошло двадцать пять лет назад?

– Представления не имею.

– Не делай из меня дурака, Бишоп.

– Квентин, я говорю совершенно искренне. Я ничего от тебя не скрываю. Да, связь есть, но пока нам неизвестно, какая именно. Мы посчитали, что ты должен с ней встретиться, и все. На этом наш план заканчивается. Дальше тебе предстоит действовать самому, по обстоятельствам.

– Замечательно, – кисло произнес Квентин. – Какое благородство. А тебе приходило в голову, что в результате твоей шахматной комбинации одного из нас здесь может хватить инфаркт? – спросил он приторно-вежливым голосом.

– Я не умею играть в шахматы.

– Не ври.

– У меня нет привычки разыгрывать комбинацию, не предполагая возможный финал, – задумчиво сказал Бишоп.

– Если что-то случится, я тебе по ушам настучу. Хоть у тебя и черный пояс, но у меня оружие найдется!

– Квентин, оно у тебя и сейчас есть.

– Хорошо бы Гален приехал сюда, – примирительно произнес Квентин. Гален был одним из самых скрытных и таинственных сотрудников отдела. – Предложите ему, он такую возможность не упустит. Кстати, тут и проверим, кто из нас сильнее.

– Он уже знает о твоей работе.

– Вот как? Ну так пусть приезжает.

– Ему в Пансионе нечего делать. – Бишоп не стал развивать соблазнительную для Квентина тему, а перевел разговор на Дайану. – Будь с ней осторожен.

– Не волнуйся, Бишоп, она девушка крепкая.

– Пансион – место непростое, история у него зловещая, а репутация сильно подмоченная. Медиум там, незаметно для самого себя, легко выскользнет в дверь, разделяющую наш мир и мир мертвых. И как бы силен он ни был, ситуация, в которую он попадет, окажется очень опасной.

Снова послышался голос Миранды:

– И еще одно имей в виду, Квентин. Поскольку Дайана не умеет стопроцентно отличать свои обычные чувства от паранормальных способностей, она, сама того не сознавая, возможно, неоднократно открывала дверь в иной мир, причем уже приехав в Пансион. Медиумы запрограммированы на то, чтобы обеспечить доступ к двери. Не исключено, что она оставалась открытой долгое время и часть духовной энергии проникла в наш мир.

– Ты хочешь сказать, что Пансион часто посещают духи?

– Хотелось бы мне думать, что это не так.

Снова заговорил Бишоп:

– Запомни, Квентин, у энергии всегда есть цель. Что бы ни проникло в наш мир через ту дверь, действовать оно будет по-разному. Чаще всего целью является найти покой, умиротворение, рассчитаться с прошлым. Они всегда готовы уничтожить то, что держит их по ту сторону двери и не дает попасть сюда. Медиум обеспечивает им такую возможность, а многие энергии слишком долго ждут такого момента.

– Например, Мисси, – проговорил Квентин.

– Совершенно верно, если учесть все, что происходит с Дайаной. Поэтому у тебя и появился реальный шанс раскрыть убийство. Если ты, конечно, поможешь Дайане.

– Тем, что стану ее якорем, – продолжил Квентин.

– Следуй своим инстинктам, – сказала Миранда. – Развиты они у тебя хорошо, а Дайане требуется твоя помощь.

– Как мне убедить ее в том, что я не обманываю и что она может мне доверять? Сейчас я доказываю, что диагноз ей поставили по незнанию и все назначенные терапии и медикаментозные лечения были попросту не нужны, а некоторые – даже вредны. Ее отец усугубил ситуацию тем, что не предусмотрел единственную возможность. На ее месте... – Квентин на секунду замолчал. – М-да... я бы и сам в такое не поверил.

– Установи с ней связь, – уверенным голосом ответила Миранда. – Ты понимаешь ее и знаешь, через что ей довелось пройти. Ты знаешь, что она не сумасшедшая, ты веришь ей. А ей нужна твоя решимость, Квентин, потому что собственной у нее пока нет – врачи постарались лишить ее этого качества.

Услышав тихий стук в дверь, Квентин вскинул голову.

– Хорошо, я постараюсь, – торопливо проговорил он в трубку. – Ждите моего звонка.

– Мы всегда на связи, – ответил Бишоп.

Квентин закрыл мобильный телефон, поднялся с кровати, прошел через гостиную к двери и открыл. Обычно он проявлял осторожность – сначала смотрел в дверной глазок, но сейчас, дотронувшись до ручки, сразу понял, кто стоит с другой стороны.

Распахнув дверь, он увидел Дайану. Она стояла, обеими руками вцепившись в лямки висевшей на плече сумки. Лицо девушки было бледным, широко раскрытые глаза казались громадными черными безднами.

Она заговорила первой, негромким бесцветным голосом:

– Ты можешь пойти со мной? Я должна тебе кое-что показать.