"Тран: Создатель чудовищ" - читать интересную книгу автора (Кинг Дж. Роберт)

Глава 26

Ребекке снился странный сон. Они с Явгмотом стояли на каменистом утесе в первой сфере Фирексии. Перед ними на равнине раскинулось огромное... нечто. Оно походило на гигантскую колонию грибов. Коричнево-белое, наползающее мясистыми слоями... Пахло оно смертью и грязью, но вместе с тем жизнью и обновлением.

— Что это? — во сне спросила Ребекка. — Что выросло в твоем мире?

Явгмот посмотрел на нее с такой неподдельной радостью, словно был молодым богом солнца.

— Неужели ты не узнаешь?

Нет, она не узнавала. Возможно, какое-то фирексийское растение... Множество мягких белесых куполов, в точности повторяющих контур далеких гор, покоились на толстых стеблях. Переплетения массивных корней напоминали архитектору прочный фундамент.

— Лазарет, — догадалась она. Да, это был ее проект, но он рос и развивался сам по себе. Изначально рассчитанная на сотни пациентов, теперь клиника могла вместить тысячи. — Это мой лазарет?

— Фирезис, — мягко ответил Явгмот, кладя руку на ее плечо. — Новое поколение. Все, что попадает сюда, растет. Меняется, развивается, улучшается. Становится больше, сильнее. Превосходит свое начало. Сама земля меняет вещи. Земля, сила Нуль Сферы и божество этого мира. Здесь достаточно места для всех жителей Халциона. А скоро сможет поместиться и вся Империя, весь мир.

Это был странный сон. Только Ребекка не могла точно сказать, был ли это ее сон или сон Явгмота.

— Я предъявил им ультиматум. Сейчас их командиры в своих военных лагерях читают мое послание. Если они сдадутся без всяких условий, я приглашу их присоединиться к нам, приглашу в рай.

Женщина тяжело вздохнула:

— А если они не сдадутся?

Он поднял руку и простер над ней полу своего плаща, окутывая ее уютом, любовью и безмятежностью:

— Ультиматум есть ультиматум.

Вдохнув его солоноватый запах, запах самой Фирексии, она по-детски прижалась к Спасителю, чувствуя тепло и безмерную силу. Хотелось остаться здесь, рядом с ним, в этом крохотном пространстве, отделенном от зыбкого меняющегося мира лишь материей его плаща.

Явгмот отвел полу одеяния. Низкие горы, древний лес, больница — все исчезло. Они оказались в другой сфере. Стальные колонны, перевитые толстыми кабелями, поддерживали высокий потолок, сияющий симметричным рисунком из металлических балок и панелей. Болты, заклепки, отполированный до зеркального блеска пол. И посреди всего этого — ряды механических воинов. Не слишком большие, высотой с человеческий рост, они замерли на тонких гибких ногах-опорах, опустив к полу животы, составленные из подвижных пластин. Огромные глаза напоминали глаза мухи и казались мертвыми. За ними возвышались создания покрупнее. Эти походили на боевых слонов. Сначала Ребекка подумала, что они просто транспорт, тягачи, но потом разглядела на спинах лучевые пушки и вращающиеся кресла стрелков.

Чуть поодаль команда механиков трудилась над сборкой бегемотов, таких же, какие погибли в самые первые дни войны. Ребекке на ум пришло неприятное сравнение. Ей вспомнилась разлагающаяся туша и копошащиеся в ней черви.

Эта сфера оказалась гораздо больше, чем ей сначала подумалось. Вдали шипел и дымил огромный завод. Видимо, он еще строился — над уже возведенными фермами крутились подъемные краны, то там, то здесь искрили сварочные дуги, — но уже вовсю работал: из плавилен в формы лились потоки раскаленного металла.

— Это? — спросила женщина, указывая на стальных солдат. — Это и есть твой ультиматум?

Явгмот улыбнулся мягко, но с некоторой гордостью:

— Это то, с чем придется столкнуться союзникам. Такого сражения Доминария еще не видела. Я буду уничтожать их, пока они не сдадутся, пока не раскаются в содеянном и не поймут всю бессмысленность сопротивления. С помощью своей армии и силы Нуль Сферы я смогу управлять всеми восемью городами-государствами. Я покончу с сепаратизмом и гражданской войной.

То был сон Явгмота. Теперь Ребекка знала это. Но как она могла видеть сон Явгмота?

— Ты не оставил им выбора.

Властитель уклончиво пожал плечами:

— Они могут отвергнуть ультиматум, и тогда...

Он вновь закутал Ребекку. Перед ней замелькала череда миров, и тут же вспомнились путешествия с Дайфт. Не успела она подумать, что, возможно Явгмот обладает силой мироходца, по крайней мере здесь, в Фирексии, как целитель вновь распахнул плащ.

Он перенес ее в самое сердце завода, который они разглядывали издали. Вокруг все шипело и гудело, из плавилен вырывалось пламя, дымили сотни труб, куда-то вдаль бежали ленты конвейеров. И среди всего этого деловито сновали рабочие, очень напоминающие гоблинов на Магическом производстве ее мужа. Фирексия изменила их, сделала более «функциональными», приспособленными для выполнения стоящих перед ними задач. Кожа стала толстой, устойчивой к высоким температурам, увеличенные глаза хорошо видели в постоянном дымном сумраке, В мышцах механиков не осталось ни грамма жира. Промасленные робы мешками висели на сухих, жилистых, лоснящихся от пота телах.

Но Явгмот привел сюда возлюбленную не для того, чтобы посмотреть на рабочих. Посреди огромного цеха сверкали полированными корпусами девять снарядов.

— Деактивированные заряды, — мрачно проговорила Ребекка.

— Да. Если союзники откажутся капитулировать, их ждет смерть. Я сотру их с лица земли в прямом смысле слова. Еще два таких устройства собираются сейчас в соседнем цехе. Итого, по одному для каждого города-государства и три в качестве гаранта стабильности. Я оставил им выбор: сдаться или умереть. Как только я приберу Доминарию к рукам, границы Империи Транов расширятся до размеров Вселенной.

Сердце Ребекки колотилось, как перед смертью. Ей хотелось выскочить из этого проклятого сна.

— Но как мы можем завоевать Вселенную? Мы же не мироходцы.

— Мы ими станем, дорогая, — уверенно ответил Явгмот и вновь простер над ней полу плаща.

Впервые она воспротивилась этому. Впервые при переходе из сферы в сферу ее тело пронзила острая боль, как если бы кончилось действие наркоза.

Фирексия кружилась вокруг нее, и она понимала, это вовсе не сон, это самая настоящая реальность.

Одежды вновь распахнулись. Представшая перед Ребеккой картина была самой ужасной из всех виденных ранее.

Гигантские печи заливали багровым светом бесконечные ряды прозрачных емкостей. И в каждой такой емкости томилось истерзанное существо, погруженное в золотистое масло. Некоторые бились в агонии, некоторые замерли с открытыми глазами, словно заспиртованные экспонаты.

— Храм Плоти, — с отеческой нежностью прокомментировал Явгмот.

Облаченные в красные мантии медики прохаживались над рядами чанов по специальному нескончаемому подиуму. Время от времени они опускали в емкости длинные шесты с прикрепленными к ним силовыми камнями, и тогда замершие существа начинали двигаться, взбалтывая тягучую жидкость.

— Их называют жрецами, — объяснил Властитель, — но на самом деле они просто фермеры, которые выращивают здесь урожай новых существ. Фирексийцев.

Ребекка не нашлась что ответить. Она просто стояла на высокой площадке над рядами чанов.

— Однажды все фирексийцы станут мироходцами.

Евгенисты в моих лабораториях ищут к этому ключ.

Он взял ее за руку и повел по переплетению лестниц куда-то наверх.

Девятиугольное помещение со стальными полированными стенами ярко освещалось многочисленными лампами и сияло стерильной чистотой. Четыре прямоугольные плиты из того же металла выступали из стен. Они казались такими холодными и пугающими, что напомнили Ребекке надгробия в подземном склепе.

Красные мантии четырех жрецов, обступивших одну из плит, смотрелись в этом мрачно-белом блеске совсем уж уместно. Трое сосредоточенно изучали чьи-то внутренности, четвертый усердно записывал в блокнот все, что они ему диктовали.

— Мои лучшие хирурги, — гордо отрекомендовал Явгмот. — Я лично обучал их. Они работают с этим пациентом почти месяц, тщательно исследуют и описывают каждый кусочек живой ткани.

— Живой? — Ребекка попыталась разглядеть несчастного, распростертого на анатомическом столе. То, что она увидела, никак не могло быть живым.

Женское тело было вскрыто. Длинный чистый разрез бежал от центрального пальца левой руки к предплечью, далее по всему плечу, затем поперек тела к правому бедру и шел до большого пальца ноги. Кожа была аккуратно закреплена зажимами, мышцы отделены от распиленных вдоль костей, жировая прослойка отодвинута. Из всех внутренних органов торчали пронумерованные булавки с указанием направления движения жидкостей. Одно надрезанное легкое казалось розовым безе, политым вишневым сиропом. Гладкая упругая печень напоминала кровавый пудинг, который кто-то расковырял ложкой. Поджелудочная железа белела куском козьего сыра. Кишечник был удален полностью, и пустая брюшная полость опала пустым мешком. Однако женщина была жива.

— Зачем вы это делаете? Для чего вы мучаете ее? — спросила Ребекка, чувствуя, как по лицу катятся горячие слезы.

— Никаких мучений, — возразил Явгмот. — Она больше неспособна их испытывать.

— Что ты имеешь в виду? Вы же располосовали ее вдоль и поперек!

— Все очень просто. Я же говорю, она неспособна чувствовать боль. За все, что происходит в организме, отвечают определенные органы или системы. Мысль, движение, пищеварение, речь, воспроизводство, дыхание, Заживление, боль... Болезнь есть не более чем дисфункция того или иного органа. Мы лишили ее «органа страданий».

Только теперь Ребекка обратила внимание на тонкий металлический стержень, торчащий из неровного отверстия во лбу женщины. Стержень поднимался и опускался, вращаясь едва заметно, но безостановочно. Внутри этого надтреснутого черепа работал какой-то механизм.

Ребекка упала на колени и закрыла лицо руками.

— Соответственно, если человек получает какой-либо орган, он приобретает и его свойство. — Явгмот невозмутимо продолжал свою лекцию: — Люди не летают, потому что у них нет крыльев. Получив крылья, мы сможем парить подобно птицам.

— Но зачем? Почему ты делаешь все это?

— Если есть орган мирохождения, а таковой должен быть у этой женщины, он станет моим. Они обнаружат его и имплантируют мне.

— Ты варвар. Каннибал.

Явгмот взглянул на нее с откровенным недоумением:

— Это не варварство. Это истина, наука...

— Словно дикарь, ты убиваешь врага и поедаешь его сердце и мозг в надежде завладеть его храбростью и мудростью. Но ты становишься не храбрым, а лишь жестоким, делаешься не мудрым, а высокомерным.

Он схватил ее за руку и поднял с колен:

— Я делаю это для наших людей. Для тебя. Став мироходцем, я всех смогу сделать такими же. Как ты не понимаешь. Пускай умрет одна женщина, зато вся нация вознесется.

Ребекка попыталась высвободиться:

— Отпусти меня!

Не обращая внимания на крики, Явгмот все плотнее окутывал ее своим плащом:

— Я никогда не отпущу тебя, Ребекка. Обладая тобой, я обладаю храбростью и мудростью, о которых ты говоришь. Обладая тобой, я становлюсь лучше, совершеннее:

Когда он вновь распахнул свои одежды, Ребекка не смогла определить, где находится. Она провалились в темноту, в царство хаоса. Явгмот заполнил собой все пространство, проник в ее волосы и одежду, в каждый миллиметр ее тела. Он отражался в ее глазах и звучал в ее ушах. Дышать — означало впускать его в легкие, однако ей приходилось дышать. Перед последним свободным вдохом, перед тем мгновением, когда его сущность окончательно поглотила ее, Ребекка раздавила в себе тайну, о которой он никогда не узнает.

Он жаждал этого с тех самых пор, когда впервые увидел ее у городских ворот. Он желал ее, но никогда еще не был так близок к ней. И вот наконец это произошло. Овладение ею походило на овладение Фирексией. Он стал кровью в ее венах, искрой в ее нервах, чувствовал каждую клеточку ее существа. Она была миром в себе и для себя. Теперь она стала миром для него. Ее память и мысли принадлежали ему. Он увидел город, каким он был, когда она прибыла в него, и город после завершения строительства Храма. Видел схемы и чертежи всех ее зданий. Видел Гласиана, молодого и здорового, пахнущего наэлектризованным воздухом своей установки, чувствовал нежное тепло его рук.

Явгмот слышал отголоски речей членов распущенного Совета Старейшин, ощущал горечь воды, которую она пила накануне вечером, мельком взглянул на испуганных людей, замерших в темноте зернохранилища...

«Ах, вот что она задумала. Увести горожан... Разумеется, после всего, что произошло...»

И тут он почувствовал ненависть. Оказывается, она ненавидела и боялась его. Частью этого страха было уважение, частью понимание, что он никогда не станет лучше. Явгмот приободрился. Уважение — это уже немало. Правда, он ждал любви, а не отвращения. Может быть, она возненавидела его совсем недавно?

Может, это случилось, когда он увел ее от Гласиана? Нет, в тот миг она обожала его, но это было следствием воздействия наркотика. Может, после того как она впервые увидела фирексийца? Нет, это лишь усилило ее отвращение и укрепило намерение спасти город. Корни ненависти уходили глубже. Проследив за ними, он понял, что Ребекка ненавидела его и когда он сбросил в ущелье свое первое взрывное устройство, и когда он имплантировал Гласиану половинки силового камня. Явгмот всматривался в прошлое. Вот Дайфт переносит арестованных им старейшин в Меркадию. Запомнив, как выглядит этот мир, он продолжил изучение сознания Ребекки. Вот оно. Наконец-то. Ее ненависть зародилась в тот момент, когда Явгмот впервые взял для анализа частичку кожи ее мужа.

Да, но там, где есть ненависть, есть и любовь. Одно не может существовать без другого.

Но Ребекка не любила его. Ни теперь. Ни когда-либо прежде.

Явгмот был удивлен. Ведь он был так уверен в ее любви.

Впрочем, это уже не имело никакого значения. Он обладал ею, знал все ее секреты, проник в каждую клеточку ее тела. Зачем ему теперь ее любовь?

Фирексия не знала меня, когда я впервые прикоснулся к ней, но она полюбила меня. С Ребеккой будет то же самое.

Возможно, прошел целый день, прежде чем он получил известие о взятии Халциона. Союзники уничтожили всех верхолазов, вырезали патрули, штурмом взяли крепостные стены, прорвались в город и теперь сражались на улицах.

Явгмот получил ответ на ультиматум. Враги ненавидели его, И в их ненависти не было ни капли любви.

Он подумал о девяти бомбах, гладких и блестящих. Медленно отстранившись от Фирексии, Повелитель отпустил и Ребекку. Он оставит ее здесь. Ослабевшая и безвольная, она не сможет убежать, даже если захочет. Девятая сфера не позволит ей сделать это.

Явгмот шагнул к своим взрывным устройствам. Механики уже грузили их на салазки, чтобы везти в город.

— Скоро траны отведают моей ненависти.