"Шансы. Том 2" - читать интересную книгу автора (Коллинз Джеки)

СТИВЕН. 1955 — 1964

Как-то раз, когда Стивену уже исполнилось шестнадцать, в школе, которую он посещал, ему предложили срочно отправиться домой.

С красными от слез глазами, чувствуя себя совершенно разбитой, Кэрри сообщила сыну, что Бернард Даймс этой ночью умер во сне. Сердечный приступ.

Известие оглушило Стивена. Зная о том, что Бернард не является родным отцом, мальчик любил его, как любил бы родного. Ведь, в конце концов, другого отца он никогда и не видел. Как чудесно они вдвоем проводили время — в Нью-Йорке или на Файр-Айленде!

На похоронах Стивен стоял рядом с матерью — высокий, привлекательный юноша. А потом, в доме по Парк-авеню, он поддерживал ее дрожащую руку, пока через комнату шел бесконечный поток друзей и знакомых Бернарда, пришедших выразить вдове свои соболезнования.

Кэрри держалась молодцом. Голова ее была высоко поднята, слезы скрыты от глаз окружающих под густой черной вуалью.

Через неделю Стивен вернулся в школу.

— Я справлюсь сама, — сказала ему Кэрри. — Твоя учеба важнее, чем торчать все время здесь со мной, Всегда она на первое место ставила его учебу. Всегда. Это было для нее чем-то вроде наркотика, но сын научился не спорить с матерью, обладающей тем еще характером. От сына она ждала самых высоких отметок по всем дисциплинам. И Стивен рано привык получать только их. Иначе…

В тринадцатилетнем возрасте он несколько охладел к учебе, целиком отдавшись боксу и вообще спортивным соревнованиям. Все складывалось просто великолепно, но вот оценки… Кэрри пришла в ярость. Взгрела его так, что целую неделю он не мог без боли сидеть на стуле. Это послужило хорошим уроком.

— Если ты родился черным, — холодно бросила она сыну, — привыкай работать не покладая рук. Запомни это хорошенько.

Этого Стивен никак не мог уразуметь. До сих пор ему не приходилось сталкиваться ни с какими проявлениями расовых предрассудков. Он жил в прекрасной семье с любящими родителями, не задумываясь о том, что цвет кожи у них разный. Их многочисленных друзей этот факт, по-видимому, тоже нисколько не волновал. Кто только ни бывал у них дома: кинозвезды, известные иностранные режиссеры, музыканты, композиторы, артисты, оперные певцы.

В школе училось только двое черных: Стивен и мальчик по имени Зуна Мгумба. Однако дорогое частное учебное заведение представляло собой настоящий плавильный котел. Там учились дети дипломатов, финансистов, знаменитых путешественников. Эту школу Кэрри выбрала специально, чтобы мальчика больше волновали достижения в учебе, нежели цвет его кожи.

Бернард спорил с ней, утверждая, что в такой атмосфере Стивен окажется неготовым к реальностям жизни. Но Кэрри настояла на своем.

Отец Зуны Мгумбы занимался чем-то очень важным в ООН, Стивен так до конца и не понял, чем именно. Все свое свободное время Зуна посвящал яростному онанизму. «Укрощал свою плоть», как называл это Джерри Майерсон, лучший друг Стивена.

Джерри был парень что надо. Высокий, нескладный, с рыжими волосами. Подобно Стиву, его, кроме учебы, мало что волновало, и, став друзьями, молодые люди часто занимались вместе, помогая друг другу.

В отличие от других парней секс не был у них на первом плане. Интересно, у кого находится время рассуждать о преимуществах этой пары сисек перед той? Многие их сверстники могли часами листать сомнительные журнальчики — да еще и мастурбируя, подобно Зуне, которого в конце концов с позором изгнали из школы за то, что он в один из родительских дней решил предаться своему любимому занятию на виду у трех почтенных мамаш.

К моменту окончания школы у Стивена накопился крайне незначительный сексуальный опыт. Как и Джерри, он не раз думал о девушках, но приблизиться к ним так и не решался.

— Мы возьмем свое в колледже! — хвастливо уверял его друг. — В кампусе полно будет девчонок — вот где мы с тобой развернемся!

Оба решили изучать право, и в конце концов им удалось устроить все так, что они вместе оказались в одном из бостонских колледжей, расположенном неподалеку от города.

Джерри оказался прав. Девушки там сновали повсюду. Маленькие и высокие, худенькие и толстушки. Все размеры грудей, длинные ноги, круглые попки. Такое ощущение испытывает человек, просидевший всю жизнь на диете, а потом волею судьбы оказавшийся предоставленным самому себе в роскошном кондитерском магазине.

Джерри как с цепи сорвался. Делом номер один для пего стало забраться в женские трусики. Потратив на эти попытки шесть месяцев, он ни на шаг не приблизился к своей мечте. С занятиями тоже что-то не ладилось.

Стивен старался помочь другу чем мог. Учеба в колледже доставляла ему чистое наслаждение. Полюбив труд, он относился ко всякому серьезному делу, как к личной потребности. Плюс ко всему, он также входил в сборную колледжа по баскетболу. Мыслям о девушках и сексе просто не оставалось места. Он видел, как мучился Джерри, и меньше всего на свете хотел столкнуться с подобными проблемами в собственной жизни. Ему и без того хватало трудностей, связанных с матерью. После смерти Бернарда она, несмотря на то что у нее было все, превратилась в затворницу. Часами Кэрри просиживала в кабинете мужа. Просто сидела и смотрела в одну точку. День за днем.

Приехав домой на каникулы, Стивен попытался как-то вывести мать из апатии, предложив для разнообразия съездить в их дом на Файр-Айленде.

— Я решила продать его, Стив, — сказала Кэрри печально. — Слишком много воспоминаний.

Он поинтересовался их финансовым положением. Может, ему лучше бросить колледж и начать работать?

Кэрри уверила сына в том, что Бернард позаботился, чтобы они не знали нужды. И ледяным голосом добавила, что, если Стивен все-таки оставит учебу, она собственными руками убьет его.

Ему так и не удалось пробудить ее, и это вселяло беспокойство. В свои сорок лет его мать оставалась чертовски привлекательной женщиной. Ей следовало бы наслаждаться жизнью, а не сидеть в кабинете умершего мужа в окружении будивших мучительные воспоминания вещей.

Как-то Стивену пришла в голову новая мысль.

— Послушай-ка, мам, — бодро сказал он, — а почему бы нам с тобой не отправиться в Кению? Ведь у тебя там должно быть полно всяких родственников. Надо же когда-то познакомиться с ними.

Реакция ее оказалась неожиданной. Она не сказала «я подумаю» или хотя бы «возможно». Очень холодно Кэрри произнесла:

— Никогда не пытайся вернуться в прошлое, Стивен. Запомни это.

Так кончился их разговор.

Он знал о матери то же, что знали все, — это можно было прочесть в газетах или журналах. Но по ночам Стивен иногда просыпался в холодном поту, задавая себе один и тот же вопрос: «Кто я? Кто мой настоящий отец?»

Единственным, что он услышал от Кэрри, было:

— Это очень добрый человек, врач. Он умер, когда тебе исполнился всего год.

Стив пытался разговорить мать, узнать что-нибудь еще о тревожившем его собственном прошлом. Кэрри молчала — на то, видимо, у нее были причины. Если ей не хотелось рассказать сыну, кем был его отец, то придется с этим смириться.

И Стивен смирился.

Год одна тысяча девятьсот пятьдесят седьмой оказался для Стива наполненным множеством событий. Ему исполнилось восемнадцать, впервые он услышал презрительную кличку «ниггер», впервые познал женщину, научился защищать себя.

Быть черным, как оказалось, вовсе не то же самое, что быть белым. Кэрри говорила об этом бессчетное количество раз, но все ее слова как-то проходили мимо ушей. Теперь же он знал это. Знал как факт. Теперь его интересовал вопрос о гражданских правах, он стал размышлять о способах изменить ситуацию. Стивена привлекала личность Мартина Лютера Кинга и начатая им на Юге кампания за равные права цветного населения.

Сейчас Стивен уже в полную меру сознавал себя чернокожим, наконец поняв, что имела в виду его мать, когда говорила что-то вроде: «Родившись черным — работай не покладая рук».

Он всегда был отличным студентом, но неожиданно для себя, начав «работать не покладая рук», превратился из отличного студента в блестящего.

Сущность отношений между мужчиной и женщиной помогла ему на практике понять смазливенькая чернокожая студенточка по имени Ширли Салливэн. Это был классический университетский секс: на заднем сиденье принадлежавшего его другу автомобиля, с задранной вверх юбочкой и приспущенными до коленей трусиками. Трикотажный свитер Ширли закатала до подбородка. Причиняя ей боль, он с трудом высвободил ее правую грудь из чашечки бюстгальтера.

Сам Стивен был полностью одет, по всей форме, исполненный силы член воинственно оттопыривал брюки.

Барахтаясь на заднем сиденье, он чувствовал себя неудобно и даже несколько унизительно. И все-таки никогда еще ему не было так хорошо за всю его жизнь!

Дружба с Ширли продлилась семь замечательных месяцев. Он предложил ей пожениться и был уязвлен до глубины души, когда она променяла его на студента-медика из другого колледжа.

Урок был дан жестокий. Стив пришел к заключению, что все они говорят одно, а имеют в виду совсем другое. И ни одной из них нельзя верить.

И все же Ширли помогла ему внутренне выпрямиться. Теперь в этой сфере проблем для Стивена не существовало, особенно если принять во внимание его стройную, более шести футов ростом, фигуру и па редкость приятную внешность. Они сами были готовы укладываться перед ним в штабеля, в том числе и белые. Некоторых он пробовал. Но никакой разницы не нашел. Там у них все одинаково — независимо от цвета кожи.

В юридическую школу Стивен поступил, когда ему исполнилось двадцать. В этот же год Кэрри вторично вышла замуж. Она удивила всех, выбрав себе в мужья Эллиота Беркли — дважды разведенного владельца театра, слывшего снобом. Человека, который, несмотря на свои всего лишь сорок пять лет, был набит старыми, доставшимися от отца и деда, деньгами и старыми идеалами.

Кэрри прекрасно сознавала разницу между Эллиотом Беркли и Бернардом Даймсом. Эллиот вовсе не являлся тем мужчиной, с которым ей хотелось бы быть бесконечно искренней. Однако, в отличие от того, в чем она пыталась убедить сына, деньги становились проблемой, требовалось как-то изыскать способ дать Стивену возможность доучиться до конца в колледже и затем в юридической школе, причем, по возможности, ничего не нарушая в привычном для обоих стиле жизни. Способом этим и стало замужество. Беркли домогался ее руки уже в течение нескольких лет, и, хотя Кэрри нисколько его не любила, однажды утром она, проснувшись, подумала: «Л почему бы и нет?»

Еще до церемонии бракосочетания у нее на руках был подписанный документ, гарантировавший Стивену оплату всего курса обучения в юридической школе, сколько бы времени это у него ни отняло. Кэрри убедила также сына в необходимости сменить фамилию на Беркли.

Безопасность — вот так называлась игра. Безопасность для Стивена.