"Комната воды" - читать интересную книгу автора (Фаулер Кристофер)

5 Шанс

Третья ссора за три дня.

Калли Оуэн знала, почему так происходит, но ничего не могла поделать. Она вытащила еще один пластиковый пакет из зубцов бегущей ленты и уложила в него оставшиеся продукты, аккуратно поместив яйца поверх остального. У входа в «Сомерфилд» расхаживал Пол. Он курил – было видно, как колечки дыма выплывают из-под капюшона его куртки. Вообще-то Пол человек спокойный, но ситуация доконала и его.

Проведя восемь месяцев в тесной квартирке в Суисс-Коттедже, они поссорились с домовладельцем: тот повысил квартплату, но при этом не мог сделать самый элементарный ремонт. Отстаивая свои права квартиросъемщиков, Калли и Пол попросили муниципалитет выступить посредником, и спор разрешился в их пользу. В результате хозяин, приятный в других отношениях грек-киприот с целым рядом владений в Грин-лейнз, попросил освободить квартиру в течение месяца, объяснив, что ему необходимо отремонтировать дом и перепланировать квартиры. Пол отказывался платить за жилье, считая, что хозяин нарушает условия контракта. Калли просто хотела сменить квартиру. Последний их спор был о том, куда им переехать и вообще оставаться ли вместе.

Пол резким движением выбросил окурок на тротуар и вошел в магазин, чтобы помочь Калли с сумками. В супермаркетах он испытывал приступы клаустрофобии и заметно мрачнел, а потому, зайдя в магазин хотя бы на минуту, не мог обойтись без угрюмой сентенции.

– Ты ведь знаешь, если мы переедем поближе, она будет заходить к нам каждые пять минут, – пробурчал он. – И сейчас-то хорошего мало – все эти «Я просто пробегала мимо». Разве у нее есть знакомые в нашем районе?

Мать Калли жила в квартирке за Холлоуэй-роуд. Ей не нравилось, что дочь связала свою судьбу с таким человеком, как Пол, – ее не устраивало ни его свободное расписание, ни сама работа, которая была ей непонятна. Впрочем, она посещала Калли, не столько беспокоясь о благополучии дочери, сколько из желания скрасить собственное одиночество.

– Пол, давай не будем об этом, ладно? Нам нужно купить квартиру, пустить корни. Хватит переезжать с места на место. Три квартиры за четыре года – дошло до того, что мне уже лень распаковать вещи. А уж идея с Кингз-Кроссом…

– Жилье в Кингз-Кроссе могло быстро вырасти в цене.

– Ну да, а пока мы бы входили в собственный дом, спотыкаясь о наркоманов.

– Брось, Калли, приличную квартиру в этом районе нам не потянуть. Ты же знаешь, остается только переехать на окраину.

«А вот теперь главное – не говорить о его безответственности, – приказала она себе. – Лучше перевести разговор на ожидание автобуса».

– Ты просто ни за что не хочешь остепениться, – услышала она собственный голос. – Думаешь, что уже никогда не сможешь сделать все то, о чем мечтал в восемнадцать лет.

– Чушь собачья. Мы собираемся завести ребенка – тебе этого мало?

Ребенок… Калли покраснела и опустила голову. Она знала, что в какой-то момент ей придется выложить все начистоту. И зачем она только сказала ему, что беременна? Что могло послужить ей оправданием? Конечно, у нее действительно была задержка, к тому же они поужинали в ресторане, чего уже давно не случалось, она выпила слишком много вина, а Пол вспоминал о своем отце с таким восхищением, что Калли восприняла это как шифрованный сигнал о готовности к отцовству. Охваченная минутной эйфорией, она сказала Полу, что тест на беременность дал положительный результат. Калли была готова стать матерью, они с Полом все равно бы занялись любовью на днях, и она бы действительно забеременела. Оба хотели маленького, и ей оставалось только претворить их общую мечту в жизнь. Чувствуя, что Пол готов, хотя он и не говорил этого вслух, Калли перестала предохраняться и просчитала благоприятное время. Она выбрала позу, максимально способствующую зачатию, и их занятия любовью приобрели интригующий привкус необходимости.

Но Калли так и не зачала. Время шло, и она все глубже увязала во лжи. Раньше она и представить себе не могла, что равнодушие Пола к гинекологическим вопросам окажется ей на руку. К счастью, ему все было едино – что матка, что материнская плата компьютера. И то и другое от слова «мать». Он и так считал ее мечтательницей, фантазеркой, а теперь был бы вправе назвать лгуньей.

– Вот и прекрасно, что нам еще нужно? – Пол поставил сумки и плотнее натянул капюшон, поскольку дождь усилился. – Ага, опять очередь на автобус. Ненавижу эту чертову страну – дождь, дорожные работы, эта чертова некомпетентность, у всех такой жалкий вид, мечутся между магазином и пабом как заведенные, а теперь еще и лето кончилось, так что впереди целые месяцы чертова дождя.

Калли едва не сказала: «Так что же ты не отправился путешествовать, когда была такая возможность?» – но на этот раз слова не успели сорваться у нее с губ. Она знала: он жалеет, что ему пришлось пойти на работу сразу же по окончании школы (его брат предпочел поездить по свету), а теперь история с ребенком оборачивалась против Калли, играя роль ловушки и усиливая отчужденность между ними.

Вернувшись в свою квартиру на четвертом этаже, они уткнулись в новый замок. Взбешенный, Пол отправился выяснять отношения с хозяином, а Калли в окружении сумок уселась на мрачную лестничную площадку, пытаясь не терять самообладания. Ссора между Полом и домовладельцем разгоралась, и пришлось вызвать полицию.

Калли не понимала, почему все так быстро пошло насмарку. Она неплохо зарабатывала как модель, но после двадцати пяти найти работу стало труднее – в этом бизнесе дискриминация по возрасту особенно ощутима, – и вскоре ее уже приглашали не в модные журналы, а только в каталоги. Пол работал в отделе поиска артистов одной фирмы звукозаписи, переживающей не лучшие времена. Время суперклубов и знаменитых ди-джеев миновало, и он мог запросто лишиться места. Все стало куда сложнее, чем было, когда они только встретились, и Калли очень не нравилось, как это влияет на их отношения. В жизни постепенно возникали все новые сложности, у Калли и Пола оставалось все меньше маленьких радостей, и они все реже смеялись. Пол на два года младше и приобрел неприятную привычку обращаться с Калли как с более взрослой женщиной, ожидая, что она будет решать его проблемы.

Вечером в то самое воскресенье, когда их выставили из квартиры, молодые люди перебрались к брату Пола в Эджвер. После двух недель, в течение которых им приходилось спать на дорогом и неудобном дизайнерском кожаном диване, а Пол периодически погружался в молчаливое оцепенение, Калли решила взять ситуацию в свои руки, пока между ними не случилось непоправимое. Она отправилась за советом к старой школьной подруге. Хизер Аллен чокнутая, все это знали, но она честолюбива, предприимчива, и у нее всегда есть идеи. К тому же на ее счету хороший дом и выгодный брак; одним словом, не самая плохая мысль прибегнуть к ее помощи.

– Кто умер? – спросила Калли, следуя за Хизер в холл дома номер шесть по Балаклава-стрит.

– А, катафалк. Цветов маловато, да? – Хизер выглянула в дверь. – Досадно. Я еще подумала – что там за шум? Умерла старая дама из соседнего дома. Честно говоря, мы ее почти не видели. Она не выходила из дому. Продукты ей приносил брат, тоже далеко не мальчик. Пойдем на кухню, я тут кое-что испекла.

Калли было трудно представить, как ее школьная подруга хлопочет по хозяйству, но она покорно пошла за ней.

– В общем, я решила заняться готовкой из-за всех этих чертовых кулинарных программ по телику, но мне так и не удалось сделать все по рецепту. Какой-то крутой шеф-повар, кокни, метался по кухне, отсыпая и отливая всякую всячину в мерные кружки, а у меня не нашлось и половины необходимых ингредиентов – пришлось их чем-то заменять, потом он уже совсем развеселился и начал жонглировать сковородками над большим огнем, чем окончательно сбил меня с толку. Скажу я тебе, этот повар меня достал. Правда, задница у него что надо. Можешь попробовать, но за последствия не ручаюсь. – Она отпихнула в сторону противень с плоским, почерневшим шоколадным бисквитом и разорвала обертку чизкейка из «Уэйтроуза». – Не садись там, возьми табуретку, а то вся будешь в кошачьей шерсти. Клео как-то умудряется оставлять белые волосы на темных предметах и наоборот – единственный ее талант. Наследство от Джорджа. Бог ты мой, ну и худющая же ты! Сидишь на диете или у тебя булимия? Наверно, все еще работаешь моделью?

– Должна была работать сегодня, но взяла выходной по болезни, – призналась Калли. – Я не часто этим занимаюсь – Бог свидетель, как нам нужны деньги, но в последнее время я дошла до точки и просто не могла себя заставить пять часов позировать в термобелье, улыбаясь как идиотка. Они сказали, что я могу сделать это в понедельник. Нас выставили из Суисс-Коттеджа.

– Из этой жуткой плюгавой квартиренки? Наконец-то – поздравляю!

Хизер, по-видимому, никогда не думала, что говорит. Она включила чайник, вытащила из холодильника молоко и, что было более странно, сахар и принялась споласкивать чашки. Думая о подруге, Калли всегда представляла ее за тремя или четырьмя занятиями одновременно. Кухня была настолько ослепительно чистой, что казалась студией для съемок кулинарной передачи. Хизер обладала нервной энергией того типа, что вызывает усталость у окружающих. В ней скопилось слишком много неизрасходованных сил. Присущий ей дух соперничества отличает женщин, которых никогда не принимали всерьез. В конечном счете ее неистовый энтузиазм немного подавлял других.

– Я согласилась снять эту квартиру с Полом только потому, что она рядом с его работой. К сожалению, у домовладельца оказались другие планы. Теперь мы спим в гостиной Нила, и, кажется, я начинаю раздражать его подругу. По утрам она первым делом врывается на кухню, гремит там посудой и шумно вздыхает. И потом, мне неприятно, как Нил косится на мои ноги.

– Итак, Пол. – Хизер постучала малиновыми ногтями по разделочному столику, поджидая, пока закипит чайник. – Здорово, конечно, что у него есть ты. Он ведь не способен долго удерживаться на одном месте, да? Слишком невелик объем внимания. Забавно, как это женщины всегда заглядывают далеко вперед, а мужчины еле-еле фокусируются на том, что произойдет в течение суток.

Между Хизер и Полом существовала давняя взаимная антипатия. Именно по этой причине подруги не виделись последние два года.

– Если ты так хочешь, чтобы у вас с Полом все срослось, почему бы тебе не купить какую-нибудь квартиру и не покончить с этим? – Хизер налила чай, разложила печенье, выложила подставки для чашек и вымыла раковину. – Лучшее, что мы с Джорджем когда-либо сделали, – купили этот дом.

– Как он, кстати?

– О, – Хизер только махнула рукой, – работает без передышки, заколачивает бешеные бабки, но слишком много ездит, чтобы получать от них удовольствие, да и у меня одна радость – болтаться с приятельницами. Когда слишком часто бываешь в «Харви Николз», персонал начинает посматривать на тебя с жалостью. Впрочем, могло быть и хуже, если бы Джордж все время играл в гольф.

– А где он сейчас?

– Уехал в Ванкувер на неделю. Спросил, что оттуда привезти. Я сказала: «Ванкувер? Можешь не беспокоиться». Общаемся мы теперь в основном по мейлу. Послушай, вы купите квартиру, и все устаканится. Переезды ужасно раздражают, в особенности такие частые…

– Я сказала ему, что беременна.

Если Хизер и удивилась, то виду не подала.

– А это не так?

– Нет, мы говорили об этом раньше, а тут пошли в итальянский ресторан в Кентиш-Тауне…

– «Хлеб и вино»? Такой симпатичный, с гирляндами чеснока?

– Я заказала бутылку «Соава» и немного увлеклась. Я думала, мы действительно попробуем, но он переел и просто хотел спать. Я слишком долго скрывала от него правду, и теперь он ждет, когда я начну таскаться к доктору. На самом деле он не хочет ребенка – говорит, что хочет, но я по глазам вижу, что нет. Он считает, что это свяжет ему руки и он уже никогда не поездит по свету, как Нил, и теперь ему придется повзрослеть, и я не знаю – все идет прахом…

– Ты ничего не изменишь в своей жизни, пока будешь спать на чужом диване, – сказала Хизер. – Это первое, с чего нужно начать.

– Тебе так повезло с этим домом. Мощеная улица – прямо как в черно-белом фильме пятидесятых годов.

– Знаю. Вся эта старина малость липовая, но у нас действительно есть молочник, мальчик с газетами, точильщик ножей, старьевщик, а летом еще и фургоны с мороженым. Мужчины возятся со своими машинами на улице, раздевшись до пояса и вспоминая детство. Женщина в доме напротив до сих пор моет крыльцо. Иногда по утрам кажется, что мимо вот-вот пройдет Норман Уиздом[13] со стремянкой. У нас даже есть собственный нищий – настоящий старый бродяга, хромой и бородатый, а не один из этих литовцев со спальными мешками. И ты не поверишь, как тут все дешево! Городской шик, понимаешь ли, куда лучшее капиталовложение, чем какая-нибудь квартирка в Кенсингтоне, а у нас еще есть домик в Норфолке, правда, я не езжу туда одна – кому интересно торчать там на фоне голого пейзажа? Гуляешь до посинения, и больше ничего. Правда, здесь мы зажаты между двумя кошмарными муниципальными домами, да и школ приличных нет, хотя я и не собираюсь заводить ребенка. Зато здесь тихо, и у всех садики. Не совсем рай, конечно, – вон сколько разбойных нападений у метро.

Хизер поставила кружку.

– Знаешь, а почему бы тебе не купить старухин дом? Ты же всегда хотела дом с садом. Думаю, его сейчас выставят на продажу, и какой-нибудь застройщик с руками оторвет. Она жила там много лет, так что, наверно, понадобится серьезный ремонт, что и хорошо – не будут заламывать цену.

– А разве туда не вселится ее брат?

– Сомневаюсь, что он горит желанием карабкаться по лестнице. Эти дома довольно маленькие, зато трехэтажные.

Калли не позволяла себе предаваться фантазиям.

– Что толку мечтать об этом доме? Все равно он мне не по карману.

– Ты не можешь об этом судить, не зная цены.

Взгляд у Хизер был решительный и слегка безумный – Калли помнила его еще со школьных дней. Он всегда сигнализировал о том, что подруга увлеклась решением чьей-либо проблемы.

– Знаешь что, я сама спрошу. В конце концов, я знаю брата. Надо посмотреть, здесь ли он.

– Хизер, он хоронит сестру. Нельзя досаждать человеку в такой день.

– Тебе когда-нибудь приходило в голову, что шанс упускать нельзя? Мы не спросим – спросят другие. Давай, не будь размазней.

– Не могу, это же похороны. Так нельзя.

– Слушай, я просто выражу ему соболезнования и спрошу, собирается ли он въезжать в ее дом, а ты подожди здесь.

Как всегда, Хизер была заводилой. Так уж повелось с тех пор, как им исполнилось одиннадцать и девять. Когда Хизер обвинили в том, что она таскает безделушки из шкафа, Калли взяла вину на себя и так никому и не призналась. Пока Хизер перебегала через трассу и прогуливалась по железнодорожным путям, Калли покорно топталась у обочины или плелась рядом с путями, поджав губы и опустив глаза. Дьявольски изворотливая, Хизер играла со старшими мальчиками в ужасные игры, а Калли, обладавшая ангельским сердцем, была до невозможности правдива. Мужчины и деньги развели их в разные стороны, но, возможно, настало время снова стать подругами.

Калли сидела на кухне и ждала. В доме было невероятно тихо. Подойдя к окну, она увидела, что на улице никого нет, кроме мужчины и женщины из похоронного бюро, – спокойные и неподвижные, одетые в аккуратные черные костюмы и цилиндры с лентами, они походили на шахматные фигуры. Они повидали тысячу похорон, и в их старательной меланхолии, столь не соответствующей современному городу, ощущалась какая-то старомодная грация.

Было невероятно тихо и спокойно. Даже хмурые облака над крышами, казалось, остановили свой бег. Неужели все это меньше чем в трех милях от Пикадилли-Серкус? Сквозь забрызганное дождем стекло Калли видела башню «Бритиш-Телекома», хотя ее верхушка спряталась за тучей. Трудно себе представить, что еще уцелели такие вот послевоенные уголки, как этот. Темные домики. Тихие прохладные комнаты. Тикающие часы. Оседающая пыль. Полированная мебель. Время, повернутое вспять, к скуке детства. Дома хороши, но не лишены некоторой назойливости, словно бы им не терпелось предъявить миру какое-то полузабытое воспоминание. Здесь было что-то успокаивающее, но чувствовалось, что оно должно быть предано забвению: преходящий парадокс, доказывающий только одно: пути назад нет.

Калли опустила занавеску. Хлопнула входная дверь. С довольной улыбкой вошла Хизер:

– Я же говорила: не спросишь – не узнаешь. – Она взяла Калли за руку. – Его зовут Бен Сингх. Звучит как персонаж из «Острова сокровищ», да? Он единственный родственник старухи и намерен продать дом. Он не собирается на этом наживаться – наоборот, хочет продать его как можно быстрее, пусть даже по цене, ниже рыночной. – Она подавила радостный возглас. – Я уверена, ты сможешь сюда переехать, Калли. Дом будет твоим. Наконец-то обретешь независимость. Представляешь, собственный дом?

Калли подумала о темных окнах и дверях, за которыми умерла старая женщина, и ответила подруге неуверенной улыбкой.