"Дело о «красном орле»" - читать интересную книгу автора (Константинов Андрей)

ДЕЛО О РОКОВОМ СХОДСТВЕ

"33 года. Закончила юрфак ЛГУ, работала судьей в районных судах города. Член Городской коллегии адвокатов.

Представляет интересы "Золотой пули " на судебных процессах. Споры с сотрудниками Агентства возникают, в основном, на почве юридической корректности публикуемых материалов.

Разведена, воспитывает сына Петра, 12 лет. С бывшим мужем, сотрудником РУБОП Сергеем Лукошкиным, сохранились хорошие отношения. Обычно рассудительна, но иногда может поддаться настроению и затеять какую-нибудь авантюру".

Из служебной характеристики

— Лукошкина, с тобой надо что-то делать, иначе ты зачахнешь, как цветочек без поливки! На улице лето, а ты в бумагах зарылась! Сразу понятно, что с личной жизнью у тебя проблемы! Женщина не должна быть одинока, это противно природе, ей обязательно нужно опереться на чье-то плечо.

Эта мудрая сентенция вылетела из уст Нонны Железняк. А предназначались ее слова, разумеется, мне. Слушала я ее вполуха, однако Нонна этого, похоже, не замечала. Госпожа Железняк, родив близнецов и находясь по этому случаю в декретном отпуске, пребывала в состоянии полной гармонии с самой собой и окружающими. Но это только кажется, что мирная Железняк — безвредная Железняк. На самом деле в таком состоянии Нонка представляет собой даже большую опасность, так как для полной гармонии желает видеть счастливыми всех вокруг. Если же — не дай Бог! — ей вдруг покажется, что кто-то рядом несчастлив (то есть вносит диссонанс в ее понятия о мировой справедливости), она набрасывается на бедолагу и пытается его осчастливить. В данный момент ей под руку попалась я…

Но становиться счастливой в угоду мадам Железняк я сегодня не желала.

— Во-первых, моя личная жизнь — моя уже по определению и попрошу в нее не вмешиваться. Во-вторых, кто тебе, Нонна, сказал, что я страдаю от отсутствия мужского внимания? — вяло огрызнулась я, автоматически читая и выправляя очередную рукопись для нашей газеты «Явка с повинной».

К чести авторов надо сказать, что сегодня почти все вирши были на удивление юридически корректны, и мне оставалось только исправлять мелкие огрехи.

Окончив работу, я собрала свои пожитки, прихватила сотовый и отправилась к машине.

Честно говоря, в словах Железняк есть зерно истины — на личном фронте у меня сейчас наблюдается сезонный дефицит. Кавалер, с которым я встречалась последние полгода, по случаю летнего времени отдыхает на каком-то модном курорте. Если честно, я не слишком скучаю. Думаю, он тоже.

Мой вялотекущий платонический роман с Обнорским, поначалу меня развлекавший, в последнее время все больше напоминает мне чемодан без ручки: и нести его тяжело, и бросить жалко. После чтения лекций на Урале, в N-ске (где Володя Соболин попал под чары «марсианской тигрицы», а нашу группу заподозрили в воровстве), в наших отношениях на время наступило затишье.

Возможно, Обнорский дулся на меня за то, что я так беспардонно его «динамила». Но обида, видимо, прошла — не далее как вчера вечером «классик» предложил мне в четверг поужинать с ним в каком-нибудь симпатичном заведении. Я согласилась — других развлечений все равно не предвиделось.

Вторник прошел как обычно: юрконсультация, «Золотая пуля», в оставшееся время — домашние хлопоты. Правда, домашнее хозяйство в последнее время меня не особенно обременяет: в отсутствие сына я дома почти не готовлю, в лучшем случае в моем холодильнике ожидает своей участи сыр и пакет сока.

Что касается поддержания чистоты, то пыль я вытираю регулярно, а на наведение крутого беспорядка у меня просто не остается времени. Поэтому и убирать особо нечего.

Впрочем, кое-что все же случилось: вечером я обнаружила, что на мой электронный адрес прибыли два загадочных послания. Какая-то доброжелательница предостерегала меня от знакомств в Интернете. Если учесть, что всемирной паутиной я пользуюсь исключительно в рабочих целях, то письмо незнакомки выглядело, мягко говоря, несколько странно.

Второе письмо заставило меня усомниться в собственной нормальности и взглянуть на календарь — не иначе, как время повернуло вспять и вместо августа на дворе опять первое апреля. А иначе как можно расценить такое послание: «Вы искали — и вы обрели! Я тот, кто украсит вашу жизнь! Даже ваша жилплощадь не будет помехой нашему счастью!» И все в таком же духе на две страницы за подписью: «Матвей». Чушь какая-то! Не припомню, чтобы искала какого-нибудь Матвея, поэтому не горю желанием его найти. Насчет жилплощади — старая шутка из «бородатого» анекдота. Однако почему этот маразм пришел именно на мой почтовый ящик? Вопрос так и остался открытым — возможно, кто-то просто пошутил.

Наутро я обнаружила, что архив странных сообщений пополнился уже пятью посланиями. Первые три носили матримониальный характер: авторы страстно желали познакомиться со мной для серьезных отношений и брака. Правда, по имени ко мне в письмах никто не обращался. Из чего я сделала разумный вывод, что похожий адрес открыла виртуальная сваха. Все послания, ясное дело, на самом деле предназначены ей.

Вот только женихи оказались небывало рассеянными.

Читать письма было забавно. Их авторы все как один оказались симпатичными, умными, без мат. и жил. проблем, без вредных привычек и манер (интересно, как это?).

Впрочем, дочитав письма до конца, я засомневалась, что имею дело с разновидностью интернет-сватовства — скорее уж, сводничества. Уж больно развязным тоном были написаны некоторые письма. Например, некто Ринат сообщал, что у него «уже припасено чудное гнездышко, где он сможет чудно развлечься с такой прелестной курочкой, как я». Ничего себе! «Прелестной курочкой»! Какое счастье, что это адресовано не мне.

Вдогонку Ринату какой-то Сергей сообщал, что жениться на мне не может, так как уже женат, но почему-то требовал мое фото в той же позе, но в варианте «ню». В какой «той же» позе — понятия не имею. С чего Сергей решил, что должен на мне жениться, — тем более не представляю.

Ломать голову над загадкой было недосуг.

Поразмышляв минуту (ровно столько, сколько понадобилось, чтобы вскрыть пакет ананасового сока), я решила, что сваха тут ни при чем. Просто какой-нибудь вредный вирус развлекается тем, что пересылает письма с одного адреса на другой. Украсив ежедневник пометкой: «Сменить электронный адрес», я залпом выпила сок и рванула на работу в Агентство.

— Это черт знает что! — Возмущенный вопль Соболина был слышен даже в коридоре.

Его крик застиг меня на пороге Агентства, от неожиданности я даже вздрогнула.

Спустя секунду в коридор вылетел и сам начальник репортеров.

— Володя, что случилось, почему ты так кричишь?

— Я не могу полноценно работать, вот почему! Мой компьютер отказывается со мной сотрудничать! Мне нужно срочно отписать информацию, а я не могу даже открыть нужную папку и свой файл!

Оказалось, что Соболин, придя на работу раньше всех, попытался включить свой компьютер и обомлел: его машина категорически отказалась загружаться под Володиным паролем. Семнадцать последующих «перегрузок» результатов не дали — машина радостно выдавала, что «пароль введен не правильно».

— Буду писать информации «от руки» и рассылать подписчикам по почте, — мрачно резюмировал Соболин и удалился в свой кабинет.

Час спустя выяснилось, что в своей беде Володя не одинок — ни в одном из отделов компьютеры не желали включаться. Они сообщали изумленным владельцам, что их пароль больше не действует. Работа Агентства была парализована.

— Режь меня, но я чувствую в этом руку Спозаранника, — прошептал мне на ухо Родька Каширин, когда Шах, в сотый раз получив отказ в доступе к своим документам, грохнул по столу кулаком и выдал длинную непечатную фразу.

— Почему именно Спозаранника? — так же шепотом спросила я.

— А кому еще в голову придет поменять пароли на всех компьютерах, тем более в отсутствие их хозяев? Ты до такого могла бы додуматься?

— Нет.

— Вот и я нет. И никто бы не додумался.

Кроме Спозаранника. Он шифруется от диверсантов, шпионов и предателей.

— А что, в Агентстве есть шпионы и предатели? — искренне удивилась я.

— Нету. И Глеб знает, что нету. Профилактика.

Уже к обеду стало ясно, что в своих догадках Каширин был прав: смена паролей действительно была делом рук Спозаранника. Для чего это было сделано — история умалчивает. Но еще вчера поздно вечером наш компьютерщик поменял пароли на всех компьютерах.

Появившись в Агентстве около 14 часов, Спозаранник первым делом раздал всем пользователям по запечатанной скрепкой бумажке — так каждый сотрудник «Золотой пули» обрел свой новый индивидуальный пароль, состоящий из неудобоваримого набора латинских букв.

Усовершенствование компьютерной сети не прошло бесследно — некоторые документы все же пропали. В частности, полностью исчезла моя папка, а также файлы Каширина и Соболина. Родион к произошедшему отнесся философски, у меня все жизненно важные документы были скопированы на дискеты. В «минусе» остался лишь Соболин. Володя рвал и метал, он кричал, что реформы Спозаранника приносят только вред, что навсегда утеряны ценные документы и он никогда больше не сможет их прочитать. На это невозмутимый Глеб Егорыч отвечал, что во всем, прежде всего, надо видеть положительные стороны: прочитать ценные документы Соболина не сможет теперь никто, в частности, враги и диверсанты.

Разумеется, во всей этой суматохе я благополучно забыла о желании сменить адрес.

Поэтому и не удивилась, обнаружив вечером, что моя «копилка» пополнилась еще тремя письмами. Два из них опять оказались от потенциальных женихов, зато третье было деловым и уж точно предназначалось мне. «Хочу обратиться к вам за консультацией. Мне необходимо оформить некоторые документы. Если не трудно, перезвоните мне. Номер моего мобильного телефона…» Далее следовали цифры.

Я набрала номер. Мне ответил приятный мужской голос.

— Это Анна Лукошкина. Вы писали мне по электронной почте.

— Очень приятно. Анна…

— Яковлевна.

— Видите ли, Анна Яковлевна, у моего друга — он директор по закупкам в небольшой фирме — возникли некоторые проблемы с оформлением договоров. Он хотел бы получить у вас консультацию.

Начало показалось мне несколько странным.

— А почему ваш друг не может позвонить мне сам? У него проблемы с речью, или он такой стеснительный? — насмешливо спросила я.

— Видите ли, Анна Яковлевна, в настоящее время моего друга нет в городе, и я взял на себя смелость связаться с вами.

— Хорошо. Завтра в семнадцать часов вас устроит? — Я продиктовала адрес юрконсультации.

— Вполне. Значит, завтра в семнадцать мы оба у вас будем. До свидания.

Утро четверга прошло в основном в деловых разговорах и встречах. К 17 часам за плечами остался на редкость насыщенный день. Мысленно я уже строила планы на сегодняшний вечер.

— Простите, можем мы видеть Анну Лукошкину?

Передо мной стояли двое мужчин. Один — невысокий худощавый брюнет, с немного нервным лицом.

— Солонецкий Борис Александрович, — представился он. Неожиданно для такого миниатюрного экземпляра клиент разговаривал густым баском.

— Звягин Станислав Игоревич, — сообщил второй — наоборот, очень высокий, светлый шатен с чуть седоватыми висками.

Значит, это он — мой вчерашний собеседник, обладатель приятного баритона.

— Очень приятно. Присаживайтесь.

Борис Александрович с места в карьер приступил к делу и объяснил свою проблему: он — директор по закупкам, работает в небольшой фирме. Ему необходимо составить договор об экспортных поставках, причем сделать это с соблюдением всех необходимых формальностей и просчетом возможных последствий — как плюсов, так и минусов. Подобные консультации в моей практике не редкость, поэтому привычные фразы я произносила почти механически.

И при этом все время чувствовала на себе взгляд второго визитера. Станислав Игоревич глядел на меня каким-то изучающе-оценивающим взглядом. Как там, в старом фильме: «Так смотрят милиционеры, руководящие работники и незамужние женщины». В данном случае — мужчины. Машинально я перевела взгляд на руки Станислава Игоревича — обручального кольца не было. Впрочем, а почему, собственно, меня должно это заботить?

Минут через пятнадцать мы разобрали все возможные проблемы и вытекающие из них последствия, обменялись визитками и вышли из кабинета. В тот день эта пара была моими последними клиентами, поэтому я покинула консультацию буквально через три минуты после их ухода.

На улице я буквально нос к носу столкнулась с Солонецким и Звягиным. Они стояли возле своих автомобилей и что-то оживленно обсуждали. Пробегать мимо было как-то неловко, тем более что они оба меня заметили и заулыбались. Но как только я подошла к ним, Борис Александрович вдруг засуетился:

— Ну, Стас, я поехал. Анна Яковлевна, я вам бесконечно благодарен. Извините за сумбурное прощание — очень спешу.

После этого он прыгнул в свой синий «форд» — и был таков. Я и Станислав Игоревич остались в полном недоумении стоять на тротуаре. Первой опомнилась я.

— Господин Солонецкий всегда столь… гм… стремителен? — Я постаралась вложить в свои слова как можно больше иронии.

— Да нет, обычно он не такой. Сам не пойму, что случилось. Возможно, у него сегодня действительно еще много дел.

— Что, тяжелый день?

— Наверное, да. Простите, Анна Яковлевна…

(Ладно, рабочий день окончен, клиент ушел, можно расслабиться.)

— Просто Анна.

— Спасибо. Я хотел предложить вам, Анна, выпить со мной чашку кофе, если вы, конечно, согласны. Здесь неподалеку есть очень неплохое кафе…

«Банально до зубной боли», — мысленно прокомментировала я и только открыла рот, чтобы вежливо отказаться, как у меня в сумочке запиликал «мобильник».

— Лукошкина, ты освободилась от своих праведных трудов? Когда и где встречаемся?

Черт, совсем забыла — я же обещала Обнорскому поужинать с ним в четверг!

Если честно, то проводить сегодняшний вечер в обществе «живого классика» мне абсолютно не хотелось. Попробую отмазаться.

— Андрей, извини, у меня неожиданно появились дела, мне нужно ехать на деловую встречу.

— Какая, к черту, встреча?! Я уже в пути, сейчас за тобой заеду. Ты что, забыла, что мы с тобой этот вечер еще в понедельник запланировали?!

— В понедельник запланировали, а сегодня планы поменялись. — Из-за резкости Обнорского я тоже начала потихоньку заводиться.

— Через минуту буду. Жди, — категорично гаркнула трубка, после чего Обнорский дал отбой.

Ну что за невезение! Разговор с Обнорским на повышенных тонах охоту ужинать с ним сегодня отбил начисто. Надо срочно сматываться, пока шеф «Пули» еще не приехал. Как назло, машина в ремонте, такси же на этом перекрестке ловить можно о-очень долго. Впрочем, еще не все потеряно. Я решительно сунула телефон в сумочку и повернулась к Станиславу:

— Вы еще не успели передумать? Я согласна.

— Ну что, если нет вопросов, тогда все свободны. — Этим традиционным аккордом Обнорский завершил очередную пятничную «летучку».

Все прошло, как обычно: Соболин отчитался о работе репортеров, Спозаранник монотонно перечислил темы, расследуемые его отделом. Все, как обычно, отрапортовали о возникших проблемах, начальство, как обычно, обещало проблемы рассмотреть. Вопрос о проведенной Глебом реформе компьютерных паролей не поднимался.

В этот раз планерка не затянулась — всего через каких-то сорок минут все сотрудники Агентства чинным гуськом покинули кабинет шефа и разбрелись по рабочим местам. Я шла в хвосте.

— Анна Яковлевна, задержитесь.

Та— а-к! «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!» Грядет разбор полетов.

«Разбор» начался с пяти минут густого молчания.

— Что за деловая встреча нарисовалась так внезапно? — наконец поинтересовался Обнорский.

— Мне нужно было встретиться с клиентом. Срочно.

— Перенести встречу, конечно, было нельзя?

— Нельзя.

— Лукошкина, после твоих выкрутасов в N-ске я уже не знаю, когда тебе верить, а когда — нет!

— Каких еще выкрутасов? — не очень натурально возмутилась я.

— Сама знаешь. Не хочешь встречаться — не надо. Вот я из-за тебя вчера действительно встречу отложил. И тоже довольно важную, между прочим. А ты, по-моему, просто динамишь.

— Андрей, хочешь верь — хочешь нет, но у меня вчера действительно появились дела. — Я старалась произнести эти слова как можно более убедительно.

— Не верю! — категорично отрубил Обнорский. Прямо как Станиславский.

— Ладно, — мне надоело оправдываться. — Доказывать я ничего не буду. Андрей, мне нужно идти проверять документы, иначе я не успею их к вечеру сдать.

— Ради Бога, иди, — мрачно отозвался Обнорский.

Настроение было изрядно подпорчено.

С этим подпорченным настроением я вошла в кабинет, включила компьютер и принялась печатать.

Прошло около получаса. Неожиданно зазвонил мой мобильный телефон.

— Лукошкина, вернись, я уже успел по тебе соскучиться. — Обнорский, похоже, вновь пребывал в прекрасном расположении духа.

Быстро отошел. Наверное, опять у Повзло в нарды выиграл.

— Тебе пяти шагов было не сделать по коридору, чтобы сообщить эту великую новость? — раздраженно поинтересовалась я и нажала отбой.

Да так сильно, что сломала ноготь. Раздраженная донельзя, я полезла в сумочку за пилочкой.

Мобильник зазвонил снова.

— Анька, давай дружить. Может, попробуем встретиться еще раз? Только без всяких там неожиданных деловых встреч и прочей дребедени.

— Во-первых, деловая встреча для меня — не дребедень, во-вторых, прекрати названивать мне на «трубу» — дойти до моего кабинета пять секунд! — снова дала я «отбой».

— Кто это был? — поинтересовался сидевший за своим компьютером Шах.

— Обнорский развлекается, — мрачно ответила я.

— А знаешь, некоторые подростки себе такое развлечение придумали — звонят на любую «мобилу», ну, первый попавшийся номер набирают и ехидным голосом говорят:

«Дядя, а центики-то капают!» — Шах, видимо, хотел меня немного повеселить.

— Согласно моим наблюдениям, Обнорский уже вышел из подросткового возраста. Мог бы себе придумать развлечение и поумнее. Черт, пилка куда-то девалась. Шах, ты случайно мою пилочку для ногтей не видел. Вроде я ее на столе оставляла?

Шаховский отрицательно покачал головой и продолжил что-то ожесточенно печатать на компьютере.

Телефон зазвонил в третий раз. Бог, в понимании Обнорского, видимо, во всем любит троицу.

— Андрей, если ты не бросишь эти дурацкие шуточки, я заставлю тебя оплачивать мой телефон на полгода вперед!

— Аня, это Станислав. Я, очевидно, не вовремя. Ты чем-то расстроена?

Вчера мы перешли на «ты». Хотя на брудершафт и не пили.

— Да нет, Стас, извини. Просто названивает один назойливый клиент (при этих словах Шах сделал страшные глаза и скорчил рожу). Ты по делу? У Солонецкого какие-то проблемы с договором?

— Нет, Борис абсолютно доволен, его начальство — тоже, договор составлен безупречно. Кстати, он просил извиниться за вчерашнее — он действительно опаздывал на важную встречу.

— Передай Борису Александровичу, пусть спит спокойно. — Я и не думала на него обижаться.

— Передам. Аня, я на самом деле по личному вопросу. Мне хотелось бы пригласить тебя куда-нибудь сегодня вечером. Если ты, конечно, не против.

Я задумалась. Предыдущий вечер, проведенный со Стасом, мне понравился — неожиданный кавалер оказался хорошим собеседником, начитанным, неглупым, с чувством юмора. Собственно, для такой случайно-мимолетной встречи никаких других качеств от собеседника и не требуется. Особых планов на сегодняшний вечер у меня не было, а после беседы с Обнорским требовалась какая-то разрядка.

— Знаешь, Стас, я, наверное, согласна.

Давай встретимся в восемь вечера возле консультации. Заедешь за мной?

— Конечно. Аня, а ты не передумаешь?

— А что будет, если передумаю?

— Мне будет очень жаль, что я тебя не увижу. Но я же понимаю, что у тебя могут быть свои планы.

Скажите, какой понимающий! Ладно, посмотрим, что будет к вечеру.

— Скажи, ты хочешь поужинать в городской обстановке, ну там в кафе или ресторане — или предоставишь мне полную свободу действий? — спросил Стас, когда в 20.10 я садилась на пассажирское сиденье его джипа.

— Знаешь, мне все равно. Даю тебе карт-бланш — вези куда хочешь.

Я не пожалела о своем решении: вместо душных городских кафе мы отправились в какое-то Богом забытое заведение на окраине города. Точнее, это даже заведением назвать сложно — просто маленькое кафе-шашлычная на открытом воздухе. Таких в изобилии понатыкано вдоль автомобильных трасс. Но у этого кафе было неоспоримое преимущество — окружающая природа. Небольшой домик-кухня и несколько свежеструганных деревянных столиков стояли прямо в лесочке на берегу крохотного озерка. Вокруг — тишина. Воздух — прозрачный и чистый.

Мы ели дымящийся бараний шашлык, свежие овощи, пили чай из самого настоящего самовара, подтапливаемого самыми настоящими сосновыми шишками. Настроение было потрясающим — душа тихо пела, разговаривать хотелось только негромко.

— Может, искупаемся? — тихо предложил Станислав.

— Прохладно уже. Кроме того, у меня с собой купальника нет.

— Купальник — не проблема, купайся нагишом, я отвернусь. А насчет прохлады — можно водочки потом заказать. Здесь она хорошая, на травах.

Я не успела ответить — первозданную тишину нарушил рык моторов, и на полянку перед кафе выехали три лохматых «жигуленка». Из машин высыпала бурная компания молодых людей — человек двадцать, не меньше. Их громкие вопли и несущаяся из машин заводная музыка моментально разрушили очарование вечера.

— Это еще кто? Чего их сюда принесло? — удивилась я.

— Похоже, новоиспеченные студенты гуляют, — с досадой ответил Стас. — Обмывают поступление в вузы. Не думал, что молодежные компании решат повеселиться в этом месте. Все, теперь тишине и уединению конец.

— Ну и ладно. Все равно мне уже домой пора. — Я постаралась, как могла, скрыть разочарование.

Было и правда поздно. Когда Стас довез меня до дома, на темно-синем августовском небе уже загорелись бледные питерские звезды. Станислав заглушил мотор прямо возле моего подъезда. Честно говоря, я внутренне ждала, что он будет напрашиваться на пресловутую чашечку кофе, из которой, как известно, последствия могут вытечь самые разные. Я уже настроилась на решительный отказ. Но никаких усилий и не потребовалось.

Стас, легонько проведя рукой по моей щеке, улыбнулся:

— Анечка, бедная, как ты устала! Иди домой. Я надеюсь, сегодня тебе будут сниться самые замечательные сны. Если ты не возражаешь, позвоню тебе завтра.

Он наклонился и поцеловал меня в уголок рта, помог выбраться из машины, после чего завел мотор и быстро уехал. Вот и все, Лукошкина, а ты боялась. Никаких вольностей он себе не позволил. Но женская натура устроена все-таки очень странно — мне было почему-то обидно, что на чашечку кофе он так и не попросился.

— Анька, тебя Спозаранник ищет. Уже раз семь в кабинет заходил, — приветствовал меня в понедельник Каширин.

Вскоре в кабинете появился и сам главный расследователь Агентства — он вошел со зловещей улыбкой.

— Анна Яковлевна, я лично к вам. — Ледяная вежливость Глеба не предвещала ничего хорошего.

— Слушаю вас, Глеб Егорович.

— Вы зря смеетесь, госпожа Лукошкина.

Я пришел, чтобы уличить вас в порче чужого — то есть моего — имущества, а именно моей «Нивы».

— У вас, то есть у вашей машины, отказали тормоза?

— Анна Яковлевна, не прикидывайтесь, вы прекрасно знаете, о чем идет речь.

— Не имею ни малейшего понятия.

— Да? Ну что ж, если вам хочется, то я расскажу: какой-то субъект, не далее как два дня назад, острым предметом нацарапал на капоте моей машины слово из трех букв! Нечего хихикать, Родион, это было слово «Ура». Я предполагаю, что это — низкая месть недостойных людей за то, что я, радея о пользе Агентства, заставил усовершенствовать компьютерную сеть. В результате не обошлось без мелких погрешностей: у некоторых сотрудников пропали их файлы. Документы пропали у Каширина, Соболина и у тебя. — Спозаранник сделал выразительную паузу.

— Ну и что?

— Я справедливо предположил, что надпись мог сделать кто-то из вас. И последние события удостоверили меня в том, что это были вы, госпожа Лукошкина. Я обнаружил орудие, которым была сделана надпись.

Я не знала, смеяться мне или плакать.

— Какое еще орудие?

— Для продолжения расследования я вынужден был позаимствовать у вас косметическую принадлежность…

— Надеюсь, не тампоны «Тампакс»? — влез в разговор еле сдерживающий смех Каширин.

— Родион, если вы не в состоянии сообразить самостоятельно, то я поясняю: упомянутыми вами тампонами нацарапать что-то на капоте автомобиля невозможно. Если не верите — можете проверить. У Анны Яковлевны я взял пилку для ногтей.

Так вот, значит, куда пропала моя пилка!

А я уж думала, начинается склероз.

— А кто тебе разрешил без спросу брать чужую вещь?

— Я попросил знакомого эксперта исследовать ее, — не обращая никакого внимания на мой возмущенный тон, продолжал Глеб. — На ней обнаружились следы синего вещества, похожего на краску. Я делаю вывод, что надпись сделала ты, именно этой пилкой.

— Глеб, опомнись, что ты несешь! Зачем мне царапать твою машину?

— Это я хотел у вас спросить, госпожа Лукошкина. Зачем вам понадобилось портить мою «Ниву»? Моя версия такова — вы сделали это в отместку за утерянные документы. Что скажете?

Послушать наши дебаты в кабинет набилась уже масса народу.

— Глеб, своей пилкой я подпиливаю только свои ногти! У меня был синий лак, пилочка в нем и запачкалась. И вообще — если твой эксперт не в состоянии отличить автомобильную краску от лака для ногтей, значит, он просто недоучка и бездарь, а ты — настоящий параноик! — сгоряча брякнула я.

— Имейте в виду, Анна Яковлевна, действия, в которых я подозреваю вас, подпадают под статью 167 Уголовного кодекса — умышленное повреждение чужого имущества. К ним вы сейчас добавили еще и статью 130 — оскорбление. Не надейтесь, что это удержит меня от дальнейшего расследования! — Отчеканив эти фразы, Глеб твердой походкой своего тезки Жеглова вышел из кабинета. За ним, хмыкая и усмехаясь, разошлись остальные.

— Не расстраивайся, Анька, могло быть и хуже, — посочувствовал мне Родион Каширин. — Помнишь, как Глеб меня депремировал за то, что я ему в дверь ногой колотил? А «Ниву» свою он любит все-таки больше, чем дверь.

— Спасибо, Родион, считай, что ты меня утешил.

Вечером, по дороге домой, я заскочила в супермаркет. После ссоры со Спозаранником настроение упало до критической отметки. Нужно было срочно себя чем-то побаловать — например, каким-нибудь вкусным деликатесом. В холодильнике же было хоть шаром покати.

Стоя возле полок с баночками паштета, я решала, какой же выбрать — с ветчиной и грибами или птичье ассорти.

— Добрый вечер, Аня.

Обернувшись, я увидела Станислава. В руках он держал пустую инвентарную корзину.

— Здравствуй, Стас. Как ты здесь оказался?

— Так же, как и ты — ехал домой, проезжал мимо, зашел купить чего-нибудь к ужину.

— Судя по оставленному тобой номеру телефона, твой дом — на другом конце города. Как этот магазин мог прийтись тебе по дороге? Это, извини, рояль в кустах.

— Вообще-то я мог ехать откуда угодно и зайти в первый попавшийся магазин. Но тут, каюсь, ты права, виновен. — Стас шутливо склонил голову. — Я действительно ждал тебя возле твоего дома и увидел, как ты входишь в этот магазин. Решил пойти за тобой и сделать нашу встречу неизбежной.

— Зачем такие сложности? Ты же все равно собирался мне звонить.

— Знаешь, я, наверное, излишне самонадеян, но вчера мне показалось…

— Что тебе показалось?

— Когда мы прощались, ты, по-моему, была огорчена тем, что я не сделал попытки напроситься к тебе в гости. Анечка, ты была такой усталой, что я просто не решился…

— Вот еще, глупость какая. С чего ты взял, что я огорчилась? — смущенно перебила я.

— Я боялся, что сегодня ты откажешься от свидания, поэтому решил спровоцировать нашу встречу таким вот глупым образом, — закончил Стас.

Сердиться на его искренность было невозможно.

— Хорошо, считай, что провокация удалась. И что мы с тобой теперь будем делать?

— Выбор за тобой. Если хочешь, можем снова где-нибудь поужинать. Или, — тут Стас лукаво сверкнул глазами, — может, пригласишь на чашку кофе?

Собственно, я была не против. Но ведь кофе на двоих надо еще варить, а к нему что-нибудь подавать… Да и возвращаться в давно привычные стены не очень хотелось.

— А почему бы не сломать традиции и не сделать наоборот — пригласи ты меня к себе на чашку кофе.

Стас сначала смешался, потом улыбнулся:

— Анечка, я только «за».

Через пятнадцать минут, набив всякой всячиной два полиэтиленовых пакета, мы садились в джип Станислава. Оказалось, живет он действительно на другом конце города.

В его двухкомнатной квартире было достаточно уютно, но уютно по-особому, по-холостяцки. Никаких вазочек, скатертей, картинок и других милых женскому сердцу вещиц. Рационально и со вкусом обставленные комнаты: темная мебель, на полу — паласы.

Все неброско, никаких вызывающе дорогих вещей. Только в спальне в углу на специальном столике — огромный импортный музыкальный центр со всевозможными прибамбасами и несколько специальных стоек с кассетами и дисками.

— Ты так любишь рок? — спросила я, рассматривая корешки кассет.

— Я люблю разную музыку. В основном, рок и классику, — ответил Стас, появляясь из соседней комнаты.

Летнюю рубашку и костюм он сменил на темные брюки и безупречно чистую и отглаженную спортивную куртку. В руках он держал небольшой поднос, на котором стояли тарелочки с тонко нарезанными вкусностями и фруктами. Поставив поднос на низкий лакированный столик, Станислав снова удалился и вернулся с бутылкой вина и двумя бокалами.

— Я думаю, кофе с пирожными будет у нас на десерт, — улыбнулся он.

— Ты собираешься пить вино? — удивилась я.

— А ты против? — Стас ловко откупорил бутылку и разлил темно-красное ароматное вино по бокалам.

— В общем, нет. Но если ты выпьешь, то кто повезет меня сегодня домой?

Вместо ответа Станислав поднял свой бокал, я взяла свой.

— Выпьем за любовь!

Мы чокнулись и осушили бокалы. Вино было терпко-сладковатым.

— Как ты повезешь меня домой? — повторила я свой вопрос.

— А тебе обязательно надо быть сегодня дома?

Стас придвинулся ко мне ближе, провел рукой по волосам, коснулся щеки…

И я вдруг поняла, что действительно не хочу никуда уходить из этой комнаты. Хочу сидеть со Стасом, пить чудесное красное вино и ни о чем не думать.

Станислав приблизил свое лицо к моему, губы — к моим губам. Я закрыла глаза и ответила на его поцелуй. В конце концов, я по 24 часа в сутки бываю разумным рассудительным юристом. Почему бы для разнообразия мне не побыть просто женщиной?…

На следующий день первым, кто мне встретился в коридоре «Пули», снова оказался Соболин. В противоположность мне, шеф репортеров пребывал в очень плохом настроении. Обычно вежливый Володя прошагал мимо меня, как мимо мебели, и направился в свой кабинет, бурча себе под нос что-то неразборчивое. Я пошла вслед за ним. В кабинете кроме Соболина никого не было. Очевидно, все «на территории». Соболин же, уставившись в монитор своего компьютера, с совершенно несчастным видом давил на кнопки.

— Володя, ты все еще расстроен из-за пропавших документов? Попроси нашего компьютерщика, может, он их как-нибудь восстановит? — попробовала я завязать беседу.

— Да черт с ними, с документами, не в них дело, — не отрываясь от компьютера, отмахнулся Соболин.

Оказалось, на компьютер Володи свалилась новая напасть: не работал дисковод для гибких дисков.

— Вчера вечером я уходил предпоследним, после меня только Шах оставался.

Я скачивал документ на дискету — все было в порядке. А сегодня прихожу — дисковод не работает. Нет доступа к нему, хоть ты тресни. Это Шах, больше некому. Наверняка играл на моем компьютере в футбол и сломал его!

Совсем как в детской сказке про Машу и трех медведей: «Кто сидел на моем стуле и разломал его?» — зарычал Михаиле Потапыч". До сих пор, кстати, не могу понять, как маленькая Машенька умудрилась переломать все медвежьи стулья?

Я хотела было задать этот вопрос Соболину, надеясь его немного развеселить. Но, поглядев на него, передумала — начальник репортерского отдела был не на шутку зол.

— Ах вот вы где, Анна Яковлевна. А я вас всюду ищу. — В репортерский отдел вошел Спозаранник.

— Глеб, если на этот раз ты хочешь обвинить меня в том что это я запорола дисковод соболинского компьютера, то я лучше сразу признаюсь во всем, а заодно и в убийстве Кеннеди.

— Я никого ни в чем пока не собирался обвинять. Тем более что причина неисправности этого дисковода мне известна.

Кстати, он не действует не только на компьютере у Соболина — вчера вечером я распорядился, чтобы компьютерщик заблокировал доступ к дисководам почти на всех машинах Агентства.

От неожиданности Соболин, похоже, лишился дара речи. Однако Глеб этого не заметил и продолжал обращаться только ко мне.

— Я, собственно, по другому вопросу — принести свои извинения. Мои подозрения не подтвердились. Краска на вашей пилочке действительно оказалась лаком для ногтей.

Думаю, что надпись на машине сделала действительно не ты. — Глеб говорил об этом с явным сожалением.

— А я и так знала, что это не я. Интересно, как ты пришел к такому выводу?

— Мой знакомый эксперт провел точное исследование. Для этого я позаимствовал ваш синий лак, — хладнокровно сообщил Глеб.

— Мой лак?! Откуда?

— Вчера изъял со столика в вашем кабинете, сегодня возвращаю. — Спозаранник достал из кармана синенькую бутылочку и отдал ее мне. Я машинально сунула ее в карман пиджака. — Кстати, госпожа Лукошкина, взамен я жду, что вы извинитесь за нанесенные мне оскорбления.

— Глеб, извини меня, пожалуйста. Твой эксперт — гений, а ты сам — гениальный расследователь, — торжественно продекламировала я. — Только прошу тебя, в следующий раз перед тем, как что-нибудь изъять у меня для пользы дела, спрашивай разрешения.

И я вышла из кабинета, оставив железного Глеба на растерзание репортерам.

У меня не было намерений завязывать роман со Стасом — все вышло как-то само собой. Видимо, этим летом мне не хватало легких, не напрягающих отношений, когда люди ничего друг от друга особенного не требуют, а просто проводят время вместе. Станислав не был идеальным мужчиной, просто мне с ним было очень хорошо. Наверняка в нем были какие-то плохие качества, но одно бесспорно — мне никогда не было с ним скучно.

На личном примере я еще раз убедилась, что в словах Нонны Железняк есть доля истины: встречи со Стасом повлияли на меня благотворно. У меня постоянно было отличное настроение, хотелось улыбаться.

Так или иначе, но перемены, произошедшие во мне, отметили все: Завгородняя с натянутой улыбкой отпустила комплимент моему новому костюму, Агеева похвалила прическу. Скрипка несколько раз порывался рассказать поучительную историю о своем знакомстве с девушкой, которая тоже все время улыбалась, а потом выяснилось, что в силу какого-то психического заболевания она просто не может не улыбаться. Правда, каждый раз обстоятельства знакомства с этой барышней менялись, поэтому я словам завхоза не очень-то доверяла. В общем, я тонула в комплиментах и витала в облаках одновременно. С небес на землю меня старался опустить только Обнорский: с прозорливостью ревнивого собственника он или мрачно отмалчивался, или отпускал такие комплименты, что уж лучше бы отмалчивался дальше.

В радостно-легком общении со Стасом пролетело почти две недели. Он звонил каждый день, и каждый день мы встречались. Ездили за город купаться, ходили в кафе, даже катались на сумасшедших каруселях в парке возле метро «Горьковская» — мне ужасно понравилось. Он дарил мне цветы — всегда розы. И никогда не говорил, что любит. Это мне тоже нравилось.

…Был четверг. День выдался свободный — ни в консультации, ни в «Пуле» никаких встреч запланировано не было. Можно было рвануть за город — не упускать же такую роскошную возможность позагорать и выкупаться.

Я сама позвонила Стасу на мобильник и предложила выбраться за город на пикник.

День для позднего питерского лета выдался отменным — жаркий, солнечный. На мне был новый брючный костюм, и я, соответственно, ждала своей доли комплиментов. Оглядев меня, Стас улыбнулся.

— «Мини» тебе идет гораздо больше.

— А где это ты меня в «мини» видел? — удивилась я. В самом деле, в мини-юбках я даже летом не хожу.

— Не видел, но очень хорошо представляю, — нашелся Станислав, но в его глазах мелькнула растерянность. Или мне показалось?

Мы купались, загорали, пытались печь на костре хлеб и яблоки. Пили сок. В общем, полная идиллия. И по закону подлости ее нарушил звонок мобильного телефона. Моего телефона. Это оказался Обнорский.

— Лукошкина, срочно приезжай на работу. Тут пришли представители одной охранной фирмы, у них претензии к нашей публикации, причем серьезные. Требуется твое присутствие.

— Хорошо, я сейчас буду.

Придется ехать. Жаль, конечно, прерывать пикник. Но возможность повторить прогулку еще будет. А с Обнорским сейчас отношения и так натянутые, нечего гусей дразнить. Я сунула телефон в сумочку и с виноватым видом повернулась к своему кавалеру.

— Тебе нужно ехать? — неподдельно огорчился Стас.

— К сожалению, да. Я надеюсь, ты, как настоящий кавалер, доставишь даму до места назначения?

— Разумеется, хотя внезапное расставание с тобой и не доставит мне никакого удовольствия.

Время было беспробочное, машина — мощной, водитель — классным. В общем, уже через пятнадцать минут мы подъезжали к до слез знакомому зданию на улице Зодчего Росси. Машина затормозила перед аркой, вокруг которой были развешаны таблички разместившихся здесь организаций.

— Тебе куда, в экспертизу? — Стас указал на вывеску соседей «Пули» — «Леноблэкспертизы».

— Да нет, мне туда. — И я указала на вывеску, где затейливым шрифтом значилось «Агентство журналистских расследований».

— Ты работаешь в «Золотой пуле»? — как-то натянуто спросил Стас.

Что— то в тоне моего кавалера мне не понравилось.

— Ну да, «живой классик» Обнорский и его коллеги — одни из моих клиентов. Разве я тебе не говорила? — честно удивилась я.

А ведь и правда, раньше я не рассказывала Стасу об этой работе — как-то все к слову не приходилось.

— Нет, ты мне об этом никогда не рассказывала. Я теперь знакомством с тобой еще больше гордиться буду.

Стас вышел из автомобиля, открыл дверцу с моей стороны, галантно подал руку и помог выбраться из машины.

— Анечка, я сегодня должен уехать из города, так что вечером вряд ли смогу перезвонить. Позвоню тебе завтра, хорошо? Не сердись, пожалуйста.

Ну разве после таких извинений можно сердиться?

— Ничего, один день я без тебя переживу как-нибудь.

Я послала кавалеру воздушный поцелуй, проследила, как его джип вырулил из-под арки, и вошла в подъезд.

— Лукошкина, ты выглядишь отвратительно! Ты — косметику, что, в темноте накладывала? А волосы… Анька, что с твоей прической?! У тебя что, сломались все расчески в доме сразу? — Эта сокрушительная тирада обрушилась на меня из уст влетевшей в кабинет Железняк.

Я лишь устало отмахнулась — мол, Нонка, и без тебя кисло. Последние две недели у меня нет желания ни с кем разговаривать.

Как— то сразу навалилась масса рабочих дел.

Я умудрилась в летнее время подхватить насморк. Мне до сих пор не починили машину.

И в довершение всего дала глубокую трещину, казалось бы, наладившаяся личная жизнь.

…Станислав не перезвонил ни на следующий день, ни через день, ни даже спустя неделю. Его мобильный вещал мерзким женским голосом, что «обслуживание абонента временно приостановлено». «Временно» — понятие растяжимое. Оно растянулось вот уже на две недели. Домашний телефон не отвечал вовсе. Я плюнула на гордость и позвонила Борису Солонецкому. В самом деле, может, со Станиславом что-то случилось, а его приятель уж точно должен быть в курсе.

То, что ответил Борис, меня несколько ошарашило. Оказывается, именно Стас посоветовал ему обратиться ко мне за консультацией, он же дал мой электронный адрес, уверив, что хорошо меня знает.

— Анна Яковлевна, я был уверен, что вы с ним знакомы. Ведь первый разговаривал и договаривался о консультации он, а не я. Да, у меня были проблемы, и Стас сказал, что есть толковый юрист, который может помочь. Возможно, я его не так понял. Но за консультацию вам все равно огромное спасибо.

Этот разговор оставил у меня в душе какое-то тревожное ощущение, но ничего не прояснил: Борис понятия не имел, куда пропал Станислав. Герой моего романа испарился бесследно. Зато навалилась куча дел.

Да еще этот идиотский насморк!

Тщательно заниматься своим внешним видом у меня не возникало желания. Перемены со знаком «минус» не прошли мимо сотрудников «Золотой пули». Вчера Завгородняя, например, противно улыбаясь, театральным шепотом заявила мне, что «для маскировки кругов под глазами есть отличные тональные средства, которыми уважающая себя женщина просто обязана пользоваться». Мужчины поступили тактичнее — просто перестали делать комплименты…

Неожиданно Железняк присела на диван и проникновенным голосом спросила:

— Анька, что с тобой? У тебя же на лице написано — ты не в порядке. Опять Обнорский что-то намудрил?

То ли судьба сделала очередной «финт ушами», то ли в голосе Нонны было что-то располагающее, но я неожиданно рассказала ей всю правду. Не знаю, что это вдруг меня потянуло на откровенность, но, во-первых, в плане секретности Железняк — могила, а во-вторых, мне надоело все носить в себе.

— И кой черт послал этого сердцееда на мою голову?! — закончила я свое мелодраматическое повествование, подняла взгляд над экраном… и натолкнулась на какой-то странный взгляд Железняк: так Нонка на меня еще никогда ни смотрела. Потратив несколько секунд на анализ ситуации, я поняла, что внучка революционного матроса глядит на меня… виновато.

— Ты прости меня, Лукошкина, но это, кажется, была я, — огорошила меня коллега.

Чего— чего, а такого я не ожидала! Видимо, от неожиданности мне отказала соображалка, потому что я понесла форменную чушь:

— Как ты?! Ты встречалась со мной под видом Стаса? И в ресторане — ты? И в постели тогда ночью со мной тоже была ты?!!

Последнюю фразу услышал входивший в кабинет Родька Каширин. Он, как всегда, все понял по-своему:

— Ты и Железняк — в постели?! Супер!

Жалко, меня поблизости не было! Ну вы, блин, девушки, даете! Мужчин вам, значит, уже не хватает?!

Картина сексуальной вакханалии, нарисованная Кашириным, окончательно меня доконала. Прошипев, что после возвращения из дружественного государства (где Каширин и Спозаранник выполняли важнейшее задание) у Родиона окончательно съехала крыша на почве постельных развлечений, я схватила Нонку за рукав и почти силой вытащила из кабинета.

— Отвечай немедленно, где именно ты была и для чего тебе это понадобилось?! — едва не завопила я.

— Да не в койке… и не в ресторане или где ты там еще со своим ухажером валандалась? Стаса этого тебе послала я! То есть не именно его, а вообще мужчину, И не послала, а спровоцировала… — Нонна окончательно запуталась.

— Рассказывай. Все и по порядку, — решительно потребовала я.

То, что я услышала, заставило меня мысленно застонать от бессилия и собственной непростительной тупости.

Оказывается, мысль об устройстве моей личной жизни настолько захватила Нонну, что ни о чем другом она думать не могла.

Вообще, если, согласно агентским мифам, среди предков Нонны числился легендарный матрос Железняк, то среди ее прабабок по женской линии явно затерялась Ханума.

Благоустраивать мою жизнь Железняк задумала с помощью самых что ни на есть современных подручных средств. Она решила, что жениха мне надо искать непременно в Интернете. А еще лучше — пусть он сам там меня найдет! Примчится этаким нежданным принцем и с наскока покорит мое пока еще свободное сердце! Не спросив моего разрешения, она решила вывесить на одной из таких страничек мою фотографию, краткие анкетные данные, требования к избраннику и мой электронный адрес.

— Где ты взяла мою фотографию? — перебила я ее.

— Я отправила то фото, ну, где ты в миниюбке, помнишь? — невинно ответила эта подколодная змеюга.

Тут я почувствовала, что моя прическа меняет форму, так как волосы непроизвольно начинают шевелиться. «То фото в мини-юбке» было сделано на одном из праздников Агентства, кажется, на Новый год. Что меня дернуло тогда вырядиться в костюм с юбочкой а-ля «фиговый листочек» — не помню. Однако в среде коллег я произвела фурор. Подвыпивший Кононов даже провозгласил, что помимо несомненного коллективного интеллекта и многочисленных талантов, у Агентства есть еще два неоспоримых достояния — это бюст Завгородней и ноги Лукошки ной.

Так вот, на вышеупомянутом снимке я запечатлена сидящей на столе, нога на ногу (юбочка, естественно, съехала чуть ли не к талии), с бокалом шампанского в руке и призывной улыбкой на лице. Фотографировала, кстати, Нонна. Экземплярами раритета обладали только я и Железняк, у которой осталась пленка, но она поклялась никому в Агентстве ее не показывать. Слово свое, надо сказать, сдержала.

Результаты усилий Нонны не заставили себя долго ждать: потенциальные женихи посыпались, как спелые яблоки в августе.

А вскоре объявился и Стас. Закрутился роман. Все это время Железняк смотрела на меня и радовалась моему приподнятому настроению, сияющим глазам, безупречной прическе и прочей дребедени, которая свидетельствует о том, что в личной жизни у женщины все прекрасно. И вдруг такие перемены к худшему!

Я слушала Железняк, мысленно разинув рот от изумления и мысленно же скрежеща зубами от ярости. На практике подобная комбинация вряд ли осуществима, но мне было не до таких тонкостей. Наконец ко мне вернулся дар речи, и я заговорила. Точнее, заорала:

— А то, что со своими личными проблемами я в состоянии справиться сама, — это тебе в голову не приходило? Кто тебя вообще просил лезть в мою личную жизнь?! Я уже говорила — это мое личное дело: с кем я встречаюсь и встречаюсь ли вообще! Это, Нонна, если хочешь знать, настоящее хамство!

Вообще-то я дама воспитанная и дверьми просто так не хлопаю, однако сегодня входная дверь Агентства захлопнулась за мной со звуком взорвавшейся бомбы. Несясь к метро, я думала только об одном: какое счастье, что сегодня пятница и впереди выходные.

Возможно, за два дня я остыну, и планы страшной мести Нонне не будут вырисовываться у меня в голове с такой изумительно-соблазнительной четкостью.

Выходные не принесли ничего нового.

В субботу проявилась еще пара-тройка интернет-женихов. Один из них оказался иностранцем: «Привет, меня зовут Клаус, мне 38 лет, я разведен, живу в Мюнхене. Если вас заинтересовало мое послание — отзовитесь».

Все же у иностранцев странное представление о круге интересов российской женщины.

Что, скажите на милость, может заинтересовать в таком послании?

Над вторым письмом — гораздо более подробным — я даже несколько секунд поразмышляла. Оно оказалось от… заключенного.

Собственно, в том, что его прислал зек, ничего удивительного не было — брачными призывами от этого контингента пестрят все газеты бесплатных объявлений. Почему и как допустили к компьютеру зека — вот в чем вопрос. Может, у него, как у ветерана зоны, есть какие-то свои привилегии, в том числе и доступ к компьютеру с Интернетом? Впрочем, особого желания думать над этим вопросом у меня не было.

Позвонил Сергей, бывший муж. Я даже не ожидала, что так обрадуюсь его звонку.

Сергей сообщил, что у них с сыном все прекрасно. Возвращаются они через неделю.

Петька накупил мне кучу сувениров. Оба очень соскучились. Больше никакой информации в минутный международный разговор не поместилось.

«А не вышибить ли клин клином, то есть не позвонить ли кому из старых приятелей или подруг и не провести ли вечер в компании?» — подумала я, но, как всегда, выбрала третий вариант: занялась работой.

Работа отвлекла, и к вечеру воскресенья я уже обрела способность трезво мыслить и даже делать какие-то выводы.

"Итак, что мы имеем с гуся? Теперь понятно, что встречу со Станиславом устроила вовсе не рука судьбы, а своевольная лапа госпожи Железняк-Модестовой. Конечно, я Нонке этой выходки никогда в жизни не прощу, но проясняет ее рассказ далеко не все.

То, что Стас нашел меня на сайте знакомств, сомнений не вызывает — достаточно вспомнить его странные высказывания по поводу идущих мне мини-юбок или намеков на знакомства через Интернет. Кстати, а что он сам искал на сайте брачных объявлений? Жену, невесту? Или просто из любопытства сунулся на страничку?

Что заставило его так поспешно слинять?

Неужели в жизни я настолько не похожа на «то фото в мини-юбке», что мужчина от ужаса счел за лучшее слинять в тартарары? Да нет — отогнала я от себя эту мысль, — если бы я ему так не понравилась, все бы ограничилось первой встречей. Вряд ли даже на безрыбье мужчина начнет встречаться с женщиной, которую считает откровенной жабой.

К тому же без лишней скромности, жабой я себя и не считаю".

Эта мысль заставила меня взглянуть в зеркало. То, что отразилось там, на жабу, конечно, не походило, однако и на эффектную женщину не тянуло: физиономия усталая и в меру полинялая. Не пугало огородное, конечно, но и восхищения не вызывает. Да, нельзя себя так запускать. Решено — в образовавшееся свободное время займусь собой.

Стаc пропал — ну и черт с ним. В конце концов, по уши влюбиться в него я не успела, обидно просто, что все так оборвалось.

Оставшийся вечер был посвящен визиту к подруге-парикмахеру, которая подстригла меня, уложила мою шевелюру и тонировала ее модным ярким оттенком краски. Перепробовав перед зеркалом несколько видов макияжа, я остановилась на наиболее, с моей точки зрения, приемлемом варианте. Выбрав к макияжу подходящий наряд, я с чистой совестью отправилась в душ.

После водных процедур, лежа на диване по методу какого-то там косметолога (ноги на подушке, голова, наоборот, ниже уровня остального тела) с питательной маской на лице, я по инерции продолжала размышлять и восстанавливать в памяти недавние события. Особенно засела в памяти последняя встреча: прогулка, неудачное купание, бешеная гонка на его джипе до ворот Агентства.

И то, как Стас отреагировал на мое сообщение о том, что я работаю в «Золотой пуле»…

Стоп! От неожиданности я даже села, забыв про маску. Смешанные с кефиром давленые фрукты, призванные улучшить цвет моего лица и качество кожи, вязкой массой смачно шлепнулись на ковер. Чертыхнувшись, я бросилась за веником и тряпкой.

Голова тем временем продолжала работать в бешеном темпе. Кажется, я догадалась!

Минут через десять, отдраив ковер, ополоснув лицо и налив стакан минералки без газа, я устроилась на диване. Рука машинально щелкала кнопками телевизионной «лентяйки», но мысли стройными рядами текли совсем в другую сторону.

Станислав исчез после того, как узнал, что я работаю в «Золотой пуле», — это я помню четко. А нашел он меня на сайте брачных объявлений. Если связать два эти факта воедино, вывод напрашивается только один — он брачный аферист!

И тогда понятно, почему он так отреагировал на сообщение о том, что я работаю еще и в «Золотой пуле», — недавно в «Явке с повинной» появился материал Макса Кононова о деятельности брачных аферистов.

Злодеяния гнусных персонажей статьи были описаны весьма красочно, с указанием всевозможных приемов, применяемых негодяями. Станислав вполне мог прочитать эту статью. А узнав, что я работаю в «Пуле», и вспомнив статью в «Явке», Стас связал эти два факта воедино и понял, что все уловки брачных аферистов мне знакомы. И счел за благо слинять, пока не стало поздно.

Чем дальше, тем более обоснованной и реальной казалась мне эта мысль. И чем дальше, тем сильнее в душе поднимался гнев: подумать только, этого мерзавца не остановило даже то, что его потенциальная жертва — практикующий юрист! Надо же быть настолько самоуверенным! Еще хорошо, что я ни разу не пригласила его к себе — кто знает, еще украл бы чего-нибудь.

Укладываясь спать, я все еще кипела возмущением: влюбиться в Стаса я, конечно, не успела, но была обижена. Почему-то в мозгу крепко засела одна мысль: Станислава надо разыскать во что бы то ни стало. Для этого есть только один доступный мне путь — вывесить на нескольких сайтах фото какой-нибудь барышни, побогаче ее одеть, увешать золотыми побрякушками, придумать соответствующую подпись, что-нибудь вроде: «Красивая, одинокая, обеспеченная, без жилищных и материальных проблем», и дать электронный адрес. На роль «живца» можно попробовать уговорить кого-нибудь из знакомых. Дальше останется ждать, когда Стас попадется на приманку. А уж когда он клюнет…

Придумать сладостную месть я не успела — я уснула.

Утро началось с приятных неожиданностей. Для начала из-за новой прически я не узнала себя в зеркале. «Хорошая примета — богатой будешь», — съязвила я своему отражению. Затем позвонили из автомастерской и сообщили, что я могу забрать свою машину. В довершение всего сама собой заработала сломанная когда-то кофеварка, и я смогла выпить чашку по-человечески сваренного кофе.

В Агентстве я появилась на полчаса раньше начала рабочего дня. Что меня сюда понесло — сама не знаю. Никаких особых дел с утра у меня не было — коллеги-журналисты, как обычно, материалы для газеты заранее сдать не соизволили, поэтому пришлось по десятому кругу изучать документы, которые я должна завтра отдать клиенту.

Минут через десять появился Шах. Мельком взглянув на меня (скорее всего, просто фиксируя человеческое присутствие в комнате), он неожиданно вежливо спросил: «Вы Анну Лукошкину ждете? Подождите чуть-чуть, она обычно никогда на встречу не опаздывает. Если назначила, то скоро придет», а затем занялся своими делами.

Признаться, я немного оторопела: конечно, смена имиджа должна была сделать свое дело, но чтоб так?

— Шах, ты что, не узнал? Это же я!

Обернувшись на звук знакомого голоса, Витя застыл:

— Анька, ты?! Ну ты даешь! Что ты с собой сделала?

— А что, все так плохо?

— Да нет, просто ты… на себя не похожа!

Нет, слушай, на самом деле, тебя узнать нельзя! Но выглядишь ты сейчас здорово!

— А раньше, что ли, совсем крокодилом была? — оскорбилась я, но восхищение Шаховского, что греха таить, было приятно.

Обычно на женские штучки типа новых причесок и костюмчиков он не реагирует. Впрочем, не столь уж непробиваем оказался этот циник — на чары нашей красотки Завгородней он все же клюнул. Но это не показатель — на нашу секс-диву «западают» все мужчины. Исключения редки и лишь подтверждают правило.

Железняк в тот день в конторе не было, и оценить плоды моих усилий она не смогла.

Зато их на сто процентов оценили все остальные: меня сначала не узнавали, а потом забрасывали комплиментами.

Реакция моих коллег на перемены в моей внешности натолкнула меня на блестящую мысль — мне не надо привлекать посторонних женщин, можно поместить на сайты свою фотографию, но в обновленном варианте. Предыдущее фото было не очень качественным — лицо как бы в тумане, отлично видны только ноги и бокал шампанского.

Так что если сняться в ином ракурсе, да лицо сделать поглупее… А в качестве фотографа привлеку Железняк. Нечего безнаказанно лезть в мою личную жизнь.

Я решительно набрала домашний номер Модестовых:

— Нонна, сегодня вечером ты мне нужна.

— Как женщина или как расследователь? — деловито поинтересовалась Нонна.

— Как фотограф. — И я вкратце изложила ей свой план.

— Анька, а может, тебя кто-нибудь другой сфотографирует? Я же не Бог весть какой мастер в этом деле, сама знаешь.

— Ничего, несколько раз щелкнуть «мыльницей» и ты сможешь. В конце концов, кто мне жизнь поломал — скажешь, не ты? Так что помогай восстанавливать утраченное.

— Лукошкина, а ведь это самый настоящий шантаж, — вздохнула Железняк.

— Ладно, не вздыхай. Вечером жду тебя у себя дома. С фотоаппаратом, само собой.

Кофе и плюшки с меня.

Вечером я долго рылась в гардеробе.

В принципе, яркие, броские тряпки я не люблю, предпочитаю пастельные тона. Но все же мне удалось выудить из недр шкафа Бог знает когда купленное ярко-красное платье с глубоким декольте. Великолепно! То, что надо — красное платье в сочетании с ярким цветом волос и пышной прической будет несколько отвлекать внимание от лица. А значит, меньше шансов, что Стас меня узнает. Я надела платье — оно оказалось коротким и почти в обтяжку — и оглядела себя в зеркале. Замечательный вид — хоть сейчас в гостиницу интуристов обслуживать.

Минут пятнадцать ушло на макияж: я, как могла, постаралась с помощью косметики изменить лицо. Теперь — черед украшений. В конце концов я остановилась на крупных серьгах-кольцах желтого металла.

Шею украсили пять цепочек разной длины, толщины и плетения. На одной из них болтался крупный кулон с рубином. На запястье — браслет, на пальцы — кольца. Жалко, брошки подходящей нет.

Нарядившись во все это великолепие, я снова глянула в зеркало,. Все вместе напоминало разукрашенную мишурой новогоднюю елку. Если, конечно, елки бывают красного цвета.

В этот момент раздался звонок в дверь — явилась Железняк с фотоаппаратом. Сунув ноги в туфли на головокружительных шпильках, я пошла открывать.

На пороге стоял… Обнорский. Ничего себе, сюрпризец! Обычно такой бесцеремонности шеф себе не позволяет. Мог бы и предупредить о своем визите. А вдруг я занята или не одна, наконец?

Увидев меня в образе «а-ля рождественская елка», Андрей издал нечленораздельный звук — что-то среднее между громким сглатыванием и сдавленным хрюканьем. Не думаю, что он был восхищен — скорее испуган.

— П-привет, Лукошкина. Ты что, куда-то собираешься?

На лице Обнорского было такое уморительное выражение, что мое возмущение сразу как рукой сняло, и очень захотелось над ним пошутить.

— На очень серьезную деловую встречу.

По работе, — напустив на себя таинственный вид, многозначительно сообщила я.

— А… Значит, я не вовремя… Ну… Тогда я пойду, ладно?!. — полувопросительно-полуутвердительно произнес Обнорский.

— Иди, — разрешила я, еле сдерживая смех.

Обнорский двинулся к лифту, а я, захлопнув дверь, буквально осела возле нее на пол от хохота. Бедный Андрей! Он решит, что юрист его Агентства в свободное от работы время подхалтуривает инвалютной путаной!

Минут через пять снова раздался звонок.

Это наконец явилась Нонна.

Увидев меня, она вытаращила глаза:

— Ты хочешь сфотографироваться в таком виде?!

— Да.

— Анька, но ты выглядишь, как… Я даже не знаю. Нет, знаю — как дорогая шлюха!

— Правильно, так я и должна выгладеть — богатой, глупой и доступной. Мой вид полностью соответствует поставленной задаче. На такую особу аферист клюнет еще быстрее.

— Ладно, тогда приступим.

За то время, пока шла съемка, я точно поняла, что даже если бы природа наградила меня фотомодельными пропорциями, работать манекенщицей я бы не смогла. Принимать картинные позы, замирать в них на неопределенный срок, заученно улыбаться — для этого, очевидно, требуется особый талант, а у меня его нет.

Зато в Нонне Железняк неожиданно проснулся мастер художественной фотографии: сначала она усадила меня в кресло, затем на стол, потом снова в кресло. Потом заявила, что цвет занавесок, на фоне которых я сижу, не сочетается с цветом платья, и потребовала их заменить. Получив решительный отказ, Нонна ненадолго пригорюнилась, но кураж взял свое, и мы продолжили творческий поиск.

Наконец нужный фон был найден: Нонна заставила меня взгромоздиться на невысокий комод, который для такого случая мы художественно накрыли пледом. Следуя указаниям Железняк, я одну ногу вытянула, другую согнула в колене, затем немного откинулась назад и оперлась руками о поверхность комода.

— Повернись в профиль. Нет, лучше вполоборота. Откинь голову. Да не запрокидывай ты ее, ты же не скаковая лошадь!

Подбородок вздерни! Вот так. Снимаю. Теперь улыбнись. Я сказала — улыбнись, а не оскалься! Радостной глупой улыбкой, а не усмешкой прожженной стервы! — командовала Железняк.

— Что ты болтаешь, какая прожженная стерва?! — возмутилась я, стараясь удерживать нужную позу. Комод, явно не приспособленный для таких фотомодельных трюков, угрожающе скрипел.

— Тебе как нужно выглядеть? Как дурочка, и улыбаться соответственно. Руку убери, на фото тень получится. Все, снимаю.

В таких мучениях прошло часа два: я принимала разные позы на комоде, Нонна фотографировала. Наконец, все было закончено. Я смогла снять украшения, дурацкое платье и умыться. Вскоре мы с Ионной, налив по чашечке кофе и прихватив тарелочку с пирожными, уютно устроились в креслах.

Настроение было умиротворенным.

— А почему ты так уверена, что он обязательно клюнет? — отхлебывая кофе, логично поинтересовалась Нонна.

— Не уверена. Но почему бы не попробовать?

— А если он все-таки не клюнет, что ты тогда будешь делать? — не отставала Нонна.

— Не знаю. Наверное, плюну на всю эту затею. Только попробовать все равно хочется.

Мы распрощались с Ионной, договорившись, что пленку она по дороге отдаст в круглосуточный пункт «Кодак». Если все получится, то к завтрашнему вечеру фотографии будут готовы.

Больше всего на следующий день я боялась попасться на глаза Обнорскому. Вчерашний задор прошел, и мне очень не хотелось, чтобы пришедший в себя после вчерашнего визита шеф сморозил при всех что-нибудь язвительное в мой адрес. Однако мне повезло — выяснилось, что Обнорский с Кашириным и Повзло отбыли в недельную командировку.

Ужасно хотелось кофе. Обследовав запасы, я с грустью убедилась, что банка из-под «Нескафе» пуста. Бежать за кофе в магазин было неохота, пойду попрошу у кого-нибудь.

В поисках вожделенного напитка я зашла в репортерский отдел. Комплект репортеров наличествовал не в полном составе: отсутствовал начальник. В его отсутствие подчиненные развивали бурную деятельность: Завгородняя с кем-то щебетала по телефону;

Горностаева что-то печатала на компьютере, изредка сверяясь с записями в блокноте; Аня Соболина вязала.

— У вас кофе есть?

— Нет, весь выпили. Может, чаю хочешь?

Ежевичного, — предложила Валя.

От чая я отказалась. У репортеров в кабинете, в отличие от остальных помещений Агентства, царила приятная прохлада.

— А где Соболин? — спросила я, плюхнувшись на мягкий кожаный диван.

— На убийстве, в Морском районе. Он тебе нужен? Минут через десять должен вернуться, уже отзвонился, — неохотно оторвавшись от вязания, отозвалась Аня.

Через пятнадцать минут в отдел действительно ворвался запыхавшийся Соболин.

— Съездил не зря. Барышню убили банально — кухонным ножом. Трижды ударили в шею и один раз — в область сердца. Из квартиры унесли деньги — пятнадцать тысяч баксов, шубу норковую, кое-какие драгоценности. В общем, похоже на банальный разбой, но муженек нашей погибшей знаете кто? Ярышев Сергей Васильевич!

Соболин произнес это с таким пафосом, что стало понятно: фамилия должна быть известна всем без исключения. В самом деле — Ярышев, Ярышев… Что-то до боли знакомое.

— Кстати, Анька! — повернулся ко мне начальник всех репортеров. — Хочешь интересную деталь — вы с убитой госпожой Ярышевой похожи, как два плевка! Просто какой-то феномен природы!

Я поморщилась — артистические аллегории Соболина были не всегда понятны и приятны. Но Володя на мою мимику внимания не обратил.

— Я сначала обомлел: представьте, захожу в комнату убиенной — а на полу Лукошкина лежит! — разглагольствовал он. — Я даже испугался немного, думал, не дай Бог, с Анькой что-то случилось. Потом вспомнил, что утром видел ее, живую и здоровую, совсем в другом имидже. Но похожи вы с Ярышевой все-таки колоссально! Прямо близнецы — стопроцентное сходство!

— Стопроцентного сходства не бывает даже у близнецов, — охолонула я репортерский пыл.

— Не веришь — можешь убедиться, — обиделся Соболин. — Посмотри на ее фото, а потом в зеркало.

— Откуда у тебя фото? Тебе что, дали фотографию трупа с места происшествия? — изумилась я.

— Да нет, у Спозаранника в архиве должно быть фото этого субчика вместе с женушкой и приятелями. Если интересно, сходи к расследователям, я Глебу уже все рассказал, он как раз сейчас все документы по Ярышеву поднимает.

В кабинет Спозаранника я не вошла — влетела.

— Глеб, пожалуйста, покажи снимок Ярышева с женой. Соболин уверяет, что мы с ней — одно лицо!

— Госпожа Лукошкина, позволю себе напомнить вам, что мы сегодня еще не виделись, а значит, нужно здороваться. — Однако распространяться на эту тему далее Спозаранник не стал — видимо, ему все еще было неудобно за историю с моей пилочкой для ногтей.

Поэтому Глеб ограничился лишь тем, что мрачно блеснул очками и извлек из недр своего письменного стола пачку фотографий.

— Любуйся. Ярышев на первом снимке, в центре, жена рядом.

Я схватила фотографии, впилась в них глазами и буквально остолбенела.

Собственно, ничего особенного в фотографиях не было — обычные снимки, сделанные на каком-то празднике в ресторане.

В центре, вальяжно развалившись на стуле, сидел грузный усатый мужчина, надо полагать, новоиспеченный вдовец — Сергей Ярышев. Он по-хозяйски обнимал за бедра стоящую рядом улыбающуюся женщину в длинном платье. Да, Соболин оказался прав — покойная мадам Ярышева при жизни была необыкновенно на меня похожа.

Даже прически мы с ней носили почти одинаковые.

Однако кратковременный столбняк вызвало не это фото: на другом снимке, сделанном уже в другом кабаке, слева от Ярышева за столом сидел Станислав! Тот самый брачный аферист, собственной персоной!

— Это же Стас! — непроизвольно вырвалось у меня. И тут же я прикусила язык. Но было уже поздно. Спозаранник и сидевший у него в кабинете Шаховский оторвались от изучения документов и пристально уставились на меня.

— Кто такой Стас, госпожа Лукошкина? — поинтересовался Глеб.

— Да так, один знакомый, — попыталась я выкрутиться.

— Что за знакомые появились у вас среди окружения мошенника, коим является господин Ярышев?

— Мошенником человека у нас может признать только суд. А в чем провинился Ярышев?

— Ты что, не помнишь? Полгода назад в «Явке» про него материал выходил. Ты же сама его читала и подписывала. Схема возврата экспортного НДС.

Тут я наконец вспомнила, откуда мне знакома фамилия Сергея Ярышева. Приблизительно в феврале-марте в «Явке с повинной» вышла серия статей про махинации, связанные со схемой возврата экспортного налога на добавленную стоимость. Суть схемы проста: фирмой фабрикуется экспортная сделка (фактически, разумеется, не проводившаяся), затем в налоговую инспекцию и Арбитражный суд направляются соответствующие документы. После чего предприятию из федерального бюджета РФ возмещается налог на добавленную стоимость от суммы всех затрат, произведенных по экспортному контракту. Учитывая, что никаких затрат предприятием не производилось, получается, что из федерального бюджета обманным путем возмещаются деньги в размере 20% от осуществляемых по экспортной сделке затрат.

Так вот, весной было возбуждено несколько подобных дел, и наши расследователи не замедлили отразить это на страницах газеты. В числе фигурантов проходил и хозяин ряда фирм Сергей Владимирович Ярышев. Кстати, насколько я помню, ему и его компаньону удалось тогда каким-то образом уйти от ответственности, вся вина была возложена на третье лицо.

— А почему я эту фотографию раньше не видела? — Я понимала, что Глеб от меня не отвяжется, и пыталась сбить его со следа.

— А фотографии в «Явке» и не было. Она лежит у меня для служебного пользования.

Не отвлекайтесь, Анна Яковлевна. Что за интересы — если это, конечно, не страшная тайна — связывали вас и Станислава Звягина? Кстати, именно он был тем компаньоном Ярышева, с которым они проворачивали сделку и впоследствии улизнули от расплаты.

Делать было нечего: я рассказала Спозараннику авантюру с фотографией на сайте знакомств. Правда, подставлять Нонну Железняк я не стала и сказала, что идея была общей. Умолчала я и о мерах, предпринимаемых мною для поисков Стаса. При этом я взяла с Шаха и Спозаранника честное слово, что об этом, кроме них, никто больше не узнает.

— Я думаю, что Звягин — обычный брачный аферист. Узнав, что я работаю в «Золотой пуле», вспомнил публикации Кононова на эту тему и счел за благо слинять, пока не поздно, — закончила я свое почти правдивое повествование.

— Может, и аферист. Мошенник и брачный аферист — шампунь и кондиционер в одном флаконе. Правдоподобно, — согласился Щах.

Однако Глеб был настроен скептически.

— А вам не кажется подозрительным, что он нашел Лукошкину на брачном сайте, а обратился к ней якобы за юридической консультацией? Почему бы не познакомиться с ней в качестве потенциального жениха? Кроме того, он зачем-то пытался убедить Бориса, что давно знаком с Лукошкиной. А то, что вы, Анна Яковлевна, с Ярышевой похожи?

И то, что Стас знаком и даже повязан какими-то интересами с супругом твоей погибшей «копии»? Мне лично весь этот клубок кажется неслучайным. И все вместе мне очень не нравится.

Я подозревала, что на мое сообщение с фотографией варианта «богатая дура» откликнутся многие. Но я даже отдаленно не предполагала, что оно вызовет такой резонанс. На меня обрушился шквал, девятый вал писем! Каких предложений тут только не было! Мне предлагали: руку и сердце, свидание, ресторан, сумасшедший секс, услуги сутенера и мальчиков по вызову, поездку на Канары и Гавайи, консультацию психиатра (это еще зачем?)… Какой-то рекламный фотограф предлагал мне сняться для его постера — рекламировать шляпы. Некий Вася, ошеломленный количеством надетых на мне золотых (как он думал) украшений, предложил мне сбыть ему излишек золотого запаса.

Но большинство претендентов стандартно предлагали себя в мужья. Причем одни клялись, что влюбились с первого взгляда, другие уверяли, что только они смогут сделать меня счастливой. Наверное, я никогда до конца не пойму мужчин: лично мне кажется, что на предыдущем фото я выгляжу гораздо привлекательнее. Тем не менее писем тогда было гораздо меньше. Но зато не было таких увлекательных.

Прошло несколько дней. Отбиваться от претендентов на вариант «богатая дура» стало просто физически невозможно. Однако меня ждало разочарование — Станислава среди них не было.

Вернулись с юга Сергей и Петр. Сын приехал веселый и загорелый. Я по-настоящему обрадовалась его возвращению. Хотя теперь мне пришлось значительно больше времени проводить на кухне. Но даже по этим хлопотам я соскучилась, и сейчас они мне были только в радость.

Спустя еще несколько дней я потихоньку начала признавать, что моя безумная затея, похоже, потерпела неудачу: Стас не отозвался.

Дней через десять после памятной беседы Спозаранник позвал меня к себе в кабинет. Там уже сидел Шаховский с какими-то документами.

— Присаживайся, Анна, разговор предстоит долгий, — хмуро пригласил он.

Я села на предложенный Витей стул.

— Тебе, Лукошкина, вообще-то крупно повезло. На месте погибшей Анны Ярышевой запросто могла оказаться ты, — с этого жизнеутверждающего заявления начался наш разговор.

То, что рассказали мне Спозаранник и Шаховский, меня ошарашило.

— Твой Станислав никакой не брачный аферист. Знаешь, кто он? Наемный убийца. Не гляди на меня такими обалдевшими глазами. Разумеется, он не профессиональный киллер, а, так сказать, «одноразовый» убийца. Его шантажировали, требуя убить Анну Ярышеву. А «нанял» Звягина знаешь кто? Сергей Ярышев, законный муж.

— Зачем ему понадобилось убивать меня, то есть Ярышеву? — сдавленно перебила я Шаховского.

— Ты слушай внимательно и не перебивай. — И Глеб с Шахом рассказали мне, что им удалось раскопать.

История вышла немного банальная. Оказывается, супруги Ярышевы уже очень давно не жили вместе. Расстались они по обоюдному согласию около четырех лет назад, однако на официальном разводе никто из них не настаивал.

Ярышев заводил любовниц, супруга тоже не жила монашкой.

Но в последнее время то ли у женушки появился настойчивый поклонник, то ли ей просто надоело быть повязанной узами несуществующего брака — в общем, она потребовала у мужа развод. Да не просто развод! В придачу корыстная госпожа Ярышева потребовала себе некоторую долю имущества. Совсем небольшую долю — всего лишь то, что было записано на ее имя.

— Представляю себе морду Ярышева, когда она ему это заявила, — хмыкнул Шах. — В свое время, чтоб уйти от уплаты налогов, он официально оформил на жену львиную долю состояния. В случае своего согласия он остался бы практически ни с чем.

Полюбовно договориться у супругов не вышло: экспрессивная дама грозилась, что если муж будет артачиться, то она через надлежащие инстанции обнародует весьма нелицеприятные факты из биографии мужа — да хоть те же махинации с налогами. Доверять угрозам жены у Сергея Ярышева были все основания: Анна Ярышева в прошлом! закончила юрфак. Юридическая практика её была весьма скудной, однако для того, чтобы в рамках закона «прищучить» непокорного супруга, ее знаний, умений и сил вполне хватило бы.

— Она тоже была юристом? — во мня еще остались силы удивляться.

— Да, закончила вуз, но практиковала недолго. Кстати, этот факт — ну то, что она и ты юристы — тоже сыграл свою роль.

Может быть, и удалось бы Ярышеву рано или поздно договориться со своей супругой, однако тут происходит непоправимое. Господин Ярышев, как выясняется, не брезговал знакомствами через Интернет. Частенько залезал на порно-сайты, случалось, заказывал по сети девочек, но знакомиться предпочитал через добропорядочные странички брачных объявлений.

И вдруг на одной из страничек Сергей натыкается на фотографию своей законной супруги! То есть, конечно, не на ее, а на мое фото. Но фото некачественное, и Ярышев принимает меня за свою жену. Окончательно убеждает его в своей догадке подпись:

«Юрист, без материальных проблем».

Да, наше сходство с мадам Ярышевой сыграло злую шутку для последней. Фотография решила дело: перепуганный предприниматель решил, что его женушка уже подыскивает нового мужа. А фразу «без материальных проблем» он толкует для себя однозначно: Ярышева решила ободрать его до нитки.

И тогда бизнесмен принимает решение ликвидировать супругу.

— Сама понимаешь, исполнителя для такого дела он не через «Рекламу-шанс» искал. Кандидатура была одна — Станислав Звягин.

— Почему именно он? Он что, по старой дружбе решил помочь Ярышеву и прикончить его жену?

— Да нет, особой дружбы между ними не было. Вообще-то Стас твой влип по глупости. Помнишь, я тебе рассказывал о сделке с возвратом экспортного НДС, которую провернули Ярышев и Звягин? Так вот оказалось, что на всех фиктивных бумажках, предоставленных в налоговую инспекцию, стояла подпись Звягина. Стасу твоему светил срок за мошенничество, но Ярышев, уж не знаю из каких соображений, его выручил. И таким образом, считай, убил двух жирненьких зайчиков: получил прибыль и вечного должника в придачу.

Знакомить Стаса со мной было решено через электронный адрес.

— А почему Ярышев просто не сказал Звягину адрес жены? Все было бы намного проще.

— Понимаешь, он не хотел, чтобы Звягин знал, что будущая жертва — его бывшая жена. Подстрекательство к убийству — это все-таки не мошенничество с налогами, Стас мог начать его шантажировать. Глупо, конечно, со стороны Ярышева. Ведь если бы Станислав с самого начала познакомился с настоящей Анной, то сразу бы узнал, что фамилии у них с «заказчиком» одинаковые и сообразил, что к чему. А потом, Ярышев и не знал толком, где в настоящее время точно обретается его любимая женушка. По адресу, где она прописана, Анна уже давно не проживала и координат своих мужу не оставляла.

Было решено, что Звягин свяжется с Анной и, благо в объявлении указано, что женщина — юрист, попросит консультацию. Свататься к Анне в качестве жениха было чревато: а вдруг от претендентов не будет отбоя? Пока очередь дойдет до Стаса, может пройти очень много времени. А ждать было нельзя.

Станислав Игоревич, добросовестно выполняя задание, постарался познакомиться с потенциальной жертвой. Это ему удалось.

— Почему он не убил меня раньше? — снова перебила я Шаха.

— Ярышев дал строгое указание — обставить гибель жены как результат разбойного нападения. Ни в коем случае не стрелять — зарезать, задушить, стукнуть тяжелым предметом, утопить, в конце концов. Где он мог это сделать? У себя дома? А как ему от трупа впоследствии избавиться? На улице могут быть свидетели. Идеально было бы убить тебя в твоей же квартире. Но ты ведь его домой к себе не приглашала?

— Не приглашала, — подтвердила я и почему-то покраснела.

— Кстати, почему? — осведомился Спозаранник.

— Знаешь, Глеб, это уж мое личное дело: хочу — приглашаю, хочу — нет. Принцип такой.

— Ну вот, Лукошкина, можешь считать, что твоя принципиальность спасла тебя от верной смерти. Окажись вы вдвоем в твоей квартире, твой кавалер, ни минуты не думая, тебя бы прикончил.

Мысль о том, что он ошибся, пришла в голову горе-киллеру после того, как он подвез меня до «Золотой пули» — организации в городе достаточно известной. Расставшись в тот день со мной, он связался с заказчиком по мобильнику.

Сам Ярышев на время, пока разворачивались все эти события, убыл в двухмесячную командировку в другой город. Стас выяснил, что ни в какой «Пуле» жертва уж точно не работает. Ярышеву пришлось дать Звягину адрес, где раньше была прописана его жена.

— Скорее всего, Ярышев тогда уже принял решение о ликвидации и Станислава тоже. И Звягин это понял. Поэтому и смылся так внезапно, даже не стал получать обещанные деньги. То, что убитая им женщина — бывшая жена Ярышева, он выяснил только после убийства. Думаю, что если бы он знал об этом раньше, то скрылся бы, не выполняя заказа, — монотонно излагал Глеб.

— Но он об этом не знал. Поэтому в конечном итоге ему все-таки удалось познакомиться с Анной Ярышевой, понравиться ей, напроситься в гости и там ее убить. Ножом, как и было оговорено.

— Дальше ты знаешь, — закончил Шах.

В кабинете повисла тишина. Шаховский перебирал бумаги, Глеб теребил ручку, я просто молчала.

— В общем, Лукошкина, чудо тебя спасло, не иначе, — наконец резюмировал Спозаранник.

Я не могла ничего говорить: к горлу подступил комок. Только кивнула и молча вышла из кабинета.

Станислав Звягин был объявлен в розыск. Его удалось задержать аж где-то под Челябинском. В убийстве Анны Ярышевой он признался, но основную вину сваливает на мужа погибшей, заявляя, что тот ему угрожал.

Господин Ярышев при каждой беседе с представителями правоохранительных органов, изображая скорбь по супруге, бьется в очень натуральной истерике. «Заказ» на жену он гневно отрицает и выдает свою версию. Согласно его предположениям, у супруги со Стасом был роман, который во время его двухмесячной командировки резко активизировался. Но с мужем Анна якобы разводиться не хотела, о чем и сообщила Стасу. Любовник вспылил и на почве ревности прикончил свою возлюбленную.

Оставалось только диву даваться, откуда Ярышеву были известны эти душераздирающие подробности. К сожалению, привязать его персону к убийству Анны Ярышевой так и не удалось. Впрочем, «недолго музыка играла» — бизнесмен скоро «прокололся» на каких-то там очередных аферах. В общем, сейчас Ярышев привлечен к уголовной ответственности за подделку документов и попытку мошенничества.

Результат расследований Спозаранника и компании, обретя текстовую форму, вышел в следующем номере «Явки с повинной».

О моей роли в данной истории, слава Богу, умалчивалось. Статья была подкреплена, надлежащими доказательствами, и я благополучно ее завизировала.

Кстати, параллельно Глеб завершил и еще одно расследование — он-таки выяснил, кто нацарапал на капоте его драгоценной «Нивы» слово из трех букв. Оказалось, это дело рук двоих местных подростков — двенадцатилетних близнецов, живущих в том же доме, где располагается офис «Золотой пули». По случайности, весь последний месяц Глеб парковал свою машину так, что отцу близнецов было не выехать из-за нее на своем «опеле». Мужчина несколько раз приходил в Агентство, чтобы побеседовать с Глебом, однако никогда не мог застать его на месте. Тогда мальчишки не долго думая решили по-своему отомстить Спозараннику за папины мучения. Чем закончился приватный разговор Глеба с этим семейством — я не в курсе.

Я поменяла электронный адрес (наконец-то дошли руки) и сообщила об этом только тем, кому сочла нужным. Заодно сняла с сайта фото «богатой дуры». Теперь мой почтовый ящичек радовал глаз девственной пустотой.

Так продолжалось до первой сентябрьской среды. Вечером, заглянув по привычке в ящик, я неожиданно обнаружила там письмо: "Страстный поклонник, который не может забыть ваши дивные ноги и прекрасные глаза, желает увидеть вас как можно скорее.

Жду сегодня на углу проспектов… в 22 часа.

Отказа не принимаю". Подпись отсутствовала.

Я похолодела. Неужели пронырливые электронные женихи узнали мой новый адрес? Но как?! Да нет, этого не может быть! Проболтались Спозаранник с Шаховским?

Маловероятно. Но от кого же тогда пришло письмо? Надо же, какой наглец — сначала пишет про ноги, а потом уже про глаза!

И что это значит — «Жду сегодня. Отказа не принимаю»? — это уже не назначение свидания, это приказ какой-то!

Впрочем, на встречу я все-таки пойду: надо объяснить невесть откуда взявшемуся нахалу, что к чему. А заодно и потребовать, чтобы больше он мне никогда не писал.

В назначенный час я была в условленном месте. Место встречи «жених» выбрал довольно удачно — в двух шагах от моего дома, даже машину брать не пришлось. Решимость высказать неизвестному «кавалеру» все, что я о нем думаю, просто переполняла меня.

— Вы не меня ждете, мадам? — ужасно знакомый голос обращался именно ко мне.

Я медленно обернулась и увидела джип Обнорского. Андрей сидел в машине и ухмылялся. Вот уж кого меньше всего я ожидала здесь увидеть!

— Андрей, что ты здесь делаешь?

— А ты не догадываешься?

— Понятия не имею.

— Зато я знаю, что здесь делаешь ты, — хмыкнул Обнорский. — Ждешь незнакомого кавалера, с которым познакомилась нестандартным способом.

— Откуда ты знаешь? — опешила я.

— Знаю. Да ты не стой с таким растерянным видом. Залезай в машину, поговорим. Кстати, почему ты не пошла на рандеву в том прелестном красном платьице? Или оно у тебя только для работы?

Пришлось терпеть шутки — я слишком хотела узнать правду.

А объяснение оказалось проще простого:

Макс Кононов для продолжения серии статей о брачных аферистах в рубрику «Личный опыт» рыскал по сайтам знакомств и брачных объявлений. И, разумеется, по закону подлости, наткнулся именно на ту страничку, где до сих пор висит моя фотография, помещенная в сеть заботливой Нонной. Честно говоря, я совсем про нее забыла. Ошарашенный Макс не нашел ничего лучше, как показать мою фотографию Обнорскому, а тот решил приколоться и назначил мне свидание.

— Ну так что, Анна Яковлевна, за смекалку мне полагается вечер в вашем обществе?

Я задумалась: настроение, в общем-то, располагало к тому, чтобы согласиться. И вдруг на меня накатила какая-то усталость:

— Андрей, пожалуйста, отвези меня домой.

— Как, сразу домой? Даже кофе не попьем? — Обнорский изволил шутить.

— Ко мне домой, — уточнила я.

— Ты приглашаешь меня на чашечку кофе? — не сдавался шеф «Золотой пули».

— Нет, я хочу выпить кофе одна, в своей квартире. Без гостей.

— То есть наше свидание снова не состоится?

— Знаешь, я немного устала. Давай обсудим этот вопрос завтра. После летучки.

Интуиция подсказывала мне, что завтра я соглашусь.