"Гильотина в подарок" - читать интересную книгу автора (Ковалев Анатолий)ГЛАВА ДЕВЯТАЯПолежаев не успел переступить порог своей квартиры, как его настиг глас следователя. Еремин был на взводе. – Где тебя черти носят? – орал он в трубку. – Раньше по утрам ты предпочитал валяться в постели! – Я не изменил своим привычкам. Просто иногда валяюсь в чужих постелях. И тебе советую! – Послушай, советчик, у меня мало времени. Бери такси и гони ко мне в контору! – Что за спешка? – Есть кое-какие новости! Нужна твоя помощь. Подробности не по телефону! Утро частного детектива началось с намеченной встречи. Лицо секретарши Аллочки было восторженно-загадочным. – К вам пришли, Константин Николаевич, – произнесла она полушепотом. – Кто? – Такой… такой… – беспомощно размахивала руками Аллочка. – У него бакенбарды, как у Элвиса Пресли… – Понятно. Что же ты фамилию не спросила? – Не знаю… – смутилась девушка. – Доиграешься у меня! – пригрозил строгий начальник. – Будешь заглядываться на всяких Элвисов Пресли – уволю! Старцев явно нервничал. Константин уловил это с первого взгляда. Юный авторитет вел себя как-то осторожно, неуверенно. Долго осматривался в кабинете следователя. Подошел к окну, слегка отодвинул штору. – Опасаетесь слежки? – напрямик спросил Еремин. – Вам бы не помешала пара-тройка мордоворотов. Времена тревожные! Элвис не удостоил его ответом. Сел в кресло напротив и закурил. Помолчал. – Я пришел не за тем, чтобы выслушивать ваши советы! – наконец открыл он рот. Сегодня Элвис был одет просто – в джинсы и ветровку. «И во дворе его ждет какая-нибудь „трахома“! – смекнул сыщик. – Как пить дать за парнем началась охота! Но видит Бог, я не имел к этому касательства!» Он разложил перед Старцевым три фотографии трех женщин. Тот внимательно изучил каждую, а потом презрительно усмехнулся. – Впервые вижу. Тогда следователь убрал два снимка, оставив лишь портрет Констанции Лазарчук. – Посмотрите внимательней. Она могла быть в парике. – Не она, – покачал головой Элвис. – Вы уверены? – На все сто! Версия с Констанцией терпела крах. «Слишком гладко все выходило, чтобы походить на правду!» – невесело рассуждал про себя Константин, но наниматель не дал ему собраться с мыслями. – Вот что, Еремин, мне придется на несколько дней покинуть столицу. «По одному твоему виду, голубчик, я понял, что собрался в бега!» – Приостановить расследование? – Ни в коем случае! – запротестовал Старцев. – Наше соглашение остается в силе. Деньги будут перечисляться на ваш счет. Через день с вами свяжется один человек, мое доверенное лицо… – Он знает о коллекции? – удивился сыщик. – Нет. Он ничего не знает, и вы не вздумайте его посвящать! – Зачем же он тогда нужен? Не проще ли было вам дозвониться до меня из другого города? – Не проще, – произнес он тоном, подтверждающим самые мрачные прогнозы следователя. – Доверенное лицо будет интересоваться только конечным результатом. Вы ему назовете похитителя. – А если мне очень повезет и в моих руках окажется похищенная вещь? Авторитет задумался. «Видно, в его планы раньше не входило, что я доберусь до безделушки. Мне отводилась скромная роль – найти похитителя, с которым он разберется без моей помощи. Похититель отправляется к праотцам. И я, скорее всего, вслед за ним! Но кто-то перебежал дорогу Элвису. Он должен уносить ноги. А значит, придется все переигрывать». – Если вам повезет, оставьте ее у себя. До моего возвращения. Надеюсь на вашу честность. Он поднялся. Пожал следователю руку, но, прежде чем покинуть кабинет, подошел к окну и вновь слегка отодвинул штору. Потом был неожиданный телефонный звонок. – Это детектив? Частный? – Кто спрашивает? – Это из того самого дома, откуда журналиста украли. Вчера утром мы с вами разговаривали. – А-а, – припомнил Еремин хиленького матросика. – Вы хозяин Тима? – И вправду, ёб-теть, детектив! – с восторгом откликнулся тот. – Даже собаку не упустил! – У вас какие-нибудь новости? – Да-да! – заорал импульсивный матросик. – Та баба с таксой ни хрена не видела! Врет или прикидывается – не знаю! Зато объявился другой свидетель. Я с ним немного поработал. Он готов дать показания. Так что с вас причитается, ёб-теть! По бутылю на рыло! Отсмеявшись, доброволец сообщил свой адрес, и они условились о встрече. – Закрутилась карусель! – высказался вслух сыщик. В кабинет без доклада секретарши вошел Полежаев. – Что себе позволяет эта девка! – возмутился строгий начальник. – Кончай строить из себя! – Антон уселся напротив. – Можно подумать, ты забыл, как меня зовут! – Не в этом дело! Во всем должен быть порядок! – Ой, Костян! – поморщился тот. – Ненавижу, когда из тебя прет ментовский чинуша! – Вот такие апофигисты, как ты, и довели страну до распада! – Ночами не спал. Доводил страну до распада. Не хочешь перекусить? Тут поблизости неплохая кафешка. Тебя вечно с голодухи тянет на политику. – Времени в обрез. А у меня интересная информация. – Выкладывай! Не зря же я мчался как угорелый! Кстати, вычту с тебя за такси! Еремин больше не реагировал на шпильки товарища. Он сделал непроницаемое лицо, как бы давая понять, что время для пустых разговоров исчерпано. – Муровцы-тимуровцы, оказывается, тоже ловят мышей… – начал он иносказательно. – Просмотрев дискеты Констанции Лазарчук, они обнаружили одну прелюбопытную. На ней набран текст отрывка с отравленным тортом, только в более развернутом варианте. Почти на ста страницах. Есть какие-нибудь соображения на этот счет? – Все проясняется, Костян! – вскочил писатель. – Все три отрывка, найденных нами в квартирах жертв, есть не что иное как капуста, или синопсис, если по-научному. Чтобы тебе совсем понятно было – краткое содержание романа, но романа, разбитого на отрывки. У нас в руках оказались синопсисы отрывков. – Зачем огород городить? – Сейчас объясню. – Полежаев сделал небольшую паузу, а потом задал вопрос: – Как ты думаешь, сколько нужно писать в год детективных романов, чтобы твое имя было у всех на устах во имя процветания издательского бизнеса? – Сколько? – удивился Еремин. – Разве дело в количестве, а не в качестве? – Скажешь тоже! Гора трупов, море крови – вот тебе и качество! Обыватель лопает за милую душу! – Ну, не знаю. Два-три романа в год. – Это я пишу два-три. А для настоящей раскрутки необходимо шлепать четыре-пять. – Разве такое бывает? – Бывает, но редко. Таких гигантов – раз-два и обчелся. У остальных, как говорится, кишка тонка. Тогда издатель идет на хитрость. Нанимает поденщиков. Нельзя, чтобы процесс приостановился и публика хоть слегка забыла любимого автора. – Если я тебя правильно понял, некоторые авторы не являются авторами своих произведений. – Ты меня правильно понял. Это практиковалось и в советские времена, но не имело такого размаха, как сейчас, не было поставлено на конвейер. Мне известны два вида поденной работы. Первый – когда нанимается один человек, который тянет весь роман от первой страницы до последней. Это не наш вариант. В другом случае – издатель нанимает сразу нескольких поденщиков на один роман. Каждый пишет свой заранее заданный отрывок. Такой метод получил название «братская могила». – Уму непостижимо! Что могут написать совершенно разные люди? Качество пострадает. – Про качество я тебе уже сказал. Обычно в таких романах одна линия не сходится с другой. Выпирает разностилье. Впрочем, о стиле говорить не приходится. Усредненный журналистский – это то, что нужно. Ведь обыватель любит почитывать газетенки. И чем пресса желтее, тем массовей. Любой издатель стремится к массовости, а всякие там Прусты и Достоевские могут идти спать. Обычно, когда издатель прибегает к услугам «братской могилы», он уже ничем не рискует. Автор раскручен настолько, что издай под его именем «Пособие для начинающего вулканизатора», и то бы раскрутили! Зато какая скорость! «Братская могила» может отшлепать роман за две недели! А то и быстрее! Чем больше занято в работе поденщиков, тем живей идет процесс! – И тем мертвей роман, – с грустью добавил следователь. – Точно. Теперь мне понятна ирония Шведенко. Он вывел на полях своего синопсиса: «А. Б. Полежаев? Нарочно не придумаешь!» Он решил, что выполняет поденную работу за меня. Он плохо представлял ситуацию в издательском бизнесе. Просто жена ему запудрила мозги моими книгами, которые он, по всей видимости, не читал. – Значит, кое-что разгадали? – довольно подмигнул Константин. – Попробуем докопаться и до остального. Как ты думаешь, сколько поденщиков взяли на этот роман? – Если у Лазарчук на дискете сто страниц – человек пять, не больше. Объемы детективных романов стандартные. – Пять… – задумчиво повторил Еремин. – Троих уже нет. Идет охота на поденщиков одного романа. Зачем? – Ума не приложу! Кроме того, что все случившееся с ними идиотски точно оправдывает название «братская могила», ничего добавить не могу. – Почему у Шведенко и Саниной при обыске не обнаружили развернутых вариантов синопсиса? – Они в отличие от Лазарчук пользовались пишущими машинками и наверняка делали только один экземпляр. Значит, их варианты уже на столе у редактора, а может, даже пущены в набор. – Ты хочешь сказать, что роман уже написан? – Кто его знает. Вполне возможно. – Как нам узнать имена остальных? Или тебя в конце концов наведут и на их трупы? – Ты находишь в этой ситуации уместной иронию? – Сами вы, Антон Борисович, ни в чем таком не замешаны? – Брось дурака валять, Костя! Ты читал все мои романы. – Да, их мог написать только ты! – признался Еремин. – Только ты знаешь меня, как облупленного! А скажи, если мы выйдем на издательство, они откроют нам имена остальных поденщиков? – Исключено. – Даже если тем угрожает смертельная опасность? А ведь им сейчас должно быть тревожно. Ой как тревожно, Антоша! Кто-то убивает одного за другим поденщиков. И какие-то детали совпадают с романом, который, возможно, уже в наборе. По-слу-шай! – произнес он по слогам. – Так ведь это проще пареной репы! Задачка для первоклассника! Кто написал им эти чертовы синопсисы? – Я тоже об этом сейчас подумал. Вряд ли их писал сам автор. Точнее – тот, под чьим именем выйдет роман. – Еще один поденщик! – Скорее – разработчик сюжета. – Сильный разработчик! – Знаешь, Костян, я ведь долго сомневался: синопсисы ли это? Синопсисы пишутся обычно канцелярским языком, а тут – явно оригинальный подход и слишком много эмоций. – Женщина? – Возможно. – Люблю иметь дело со специалистами! – польстил писателю сыщик. – Давно ли я стал специалистом… – скромно отмахнулся Полежаев. – И заметь, убийца регулярно и добросовестно кладет синопсис на видное место в квартире поденщика. – Ты хочешь сказать, что мотив преступления скрыт в самом романе? – Не думаю, – покачал головой Константин. – Скорее всего, это отвлекающий маневр. И не стоит глубоко вдаваться в суть этих кровожадных отрывков. – Опять ты за свое! – с досадой выпалил Антон. – Но связь жертв налицо! Они делали одну работу. Они, черт возьми, просто были знакомы! – Ну ты даешь! Скажи, а разве издатель заинтересован, чтобы поденщики «братской могилы» знали друг друга? – Скорее, наоборот. – Полежаев задумался. Было видно, что вопрос следователя его смутил. – Ведь все они – соучастники преступления. Такие же, как фальшивомонетчики. Опасаясь утечки информации, издатель предпочтет держать в тайне каждого. – А они, по-твоему, прекрасно знают друг друга! – Может, случайность? – Давай-ка все по порядку, – предложил сыщик. – Что тебе известно о связи Шведенко – Лазарчук? – Они были вместе в «Иллюзионе» неделю назад на французском сеансе. Смотрели «Призрак свободы» на французском языке без субтитров. – Кто их там видел? – Патрисия. – Еще кто? – Санина. – Она уже не свидетель. Кто еще? – Все. Но зачем Патрисии выдумывать? – Действительно. Констанция была ее подругой? – Не совсем. Просто знакомая. Иногда сталкивались в одних и тех же компаниях. – Так вот, Антоша, по моей просьбе в МУРе еще раз переворошили видеотеку Констанции Лазарчук, и, представь себе, нашли «Призрак свободы» на французском языке с русскими субтитрами. – И что с того? – парировал писатель. – Если мы рассматриваем Лазарчук как соучастницу похищения журналиста, то ради успеха всей операции она могла подыграть, сделать вид, что в жизни не видела этого фильма. – Ты считаешь, что инициатива посмотреть фильм на французском, в котором он ни бельмеса, исходила от Шведенко? – Да, странно, – согласился Антон. – Ведь очевидно, что он согласился, когда девушка пообещала, что будет ему весь сеанс переводить каждую фразу. Его можно понять. Это, в конце концов, приятно, когда девушка шепчет тебе в ухо. А теперь смотри, что выходит. Констанция повела его в общественное место, ничуть не заботясь о собственном алиби. Притом что существовала альтернатива – пригласить Шведенко к себе домой. Куда менее гласно. – Ты прав. Так что же тогда получается? В кинотеатре была не Констанция? Патрисия мне наврала? – Не надо делать поспешных выводов, – улыбнулся Еремин. – Сегодня я попробую оказаться на месте Шведенко. – Ты пойдешь в кино? Следователь заговорщицки подмигнул. – Один? – Нет. С одной привлекательной особой, проходившей у меня свидетельницей по делу Грызунова. Она любезно согласилась переводить. – Я смотрю, ты времени даром не теряешь! – похвалил друга Антон. – У меня появилась идея. Почему бы тебе вместе со своей невестой не присоединиться к нам? Вы ведь, кажется, познакомились в «Иллюзионе»? – Ты все-таки подозреваешь в чем-то Патю? – Бог с тобой! Просто хочу познакомиться. – Чтобы сделать сравнительный анализ? И потом выговаривать мне, какой я дурак и что Ида в сто раз лучше! – Ты и в самом деле дурак! Кстати, Ида на днях мне должна позвонить. – Я вижу, вы спелись. – Я дорожу нашей с ней дружбой. – Константин подчеркнул слово «дружба». – Я могу ей сообщить о твоей женитьбе? – Еще ничего не решено. – Так ты придешь в «Иллюзион»? – Не знаю. Дел по горло, – заупрямился писатель. Еремин уже пожалел, что развил тему Иды. Прекрасно знал, чем кончаются разговоры о ней. – Могу я тебе поручить кое-что? – начал он издалека. – Это касается нашего дела? – осторожно поинтересовался Антон. – Разумеется. Я подумал, что тебе сподручней заняться поиском романа. – Ты имеешь в виду «братскую могилу»? – Да. Если роман писался для известного, раскрученного автора, то наверняка анонсировался. По названию романа и по аннотации ты можешь понять, наша эта ахинея или нет. – Пожалуй. Тем более сегодня открывается Международная книжная ярмарка. Там будет масса каталогов. – Тебе и карты в руки! На прощанье Еремин сказал: – До вечера! В «Иллюзионе»! Антон бросил на друга испепеляющий взгляд и вышел из кабинета. Хлюпенький матросик встретил частного детектива с распростертыми объятьями, будто они годами вместе бороздили моря и океаны, а на суше судьба развела их. В квартире пахло чем-то подгоревшим. – Нюрка, жена моя, продрыхла целый час, а про фасоль забыла! – информировал с порога хозяин. – Теперь вместо фасоли – шрапнель! Однако Нюрка не спешила показываться. Видно, чувствовала свою вину за испорченный обед. – Фу! Я сказал «фу»! Это уже относилось к бульдогу, не менее импульсивному, чем хозяин, бросившемуся к Еремину чуть ли не с поцелуями. – Я сказал «на место»! Разгильдяй, ёб-теть! Разве такому поручишь охрану материальных ценностей! Но пес не слушал матросика, а знай свое – прыгал к следователю на грудь, пока тот не приласкал его. – Пройдете или как? – осведомился хозяин. – У меня мало времени. Может, покажете своего свидетеля? – А как насчет… – Матросик сделал красноречивый жест, означающий, что ему позарез охота выпить, но вслух произносить не стал, видимо, опасаясь Нюрки, хотя и провинившейся. – Всякий товар имеет цену, – усмехнулся Константин. – Я должен убедиться, что ваш товарищ не вешает мне лапшу на уши. – Васек – парень чистой души! Врать не станет! Что видел, то видел. Васек жил на двенадцатом этаже. Следователь сразу смекнул, что его квартира граничит с квартирой, которую снимал Шведенко, хоть и находятся они в разных подъездах. Им открыл молодой человек примерно одного с Ереминым возраста, в клетчатой рубахе не первой свежести и спортивных штанах. Клочья белых волос обрамляли намечающуюся лысину, в голубых глазах светилась простота. – Заждался я уж, – пробурчал он без улыбки. – Собирался уж в магазин. – Не шути так, Васек! – откликнулся хлюпенький и с деловитостью, на какую только был способен, добавил: – Мы со следователем по важному вопросу. – Какой я тебе Васек! – возмутился тот. – Викентием меня звать. Кеша я. Ворчливый Кеша провел их на свою замызганную кухню. Белый пудель, выбежавший им навстречу, как-то не вязался с интерьером, хоть и был похож на хозяина особой вихрастостью и простотой в глазах. Сыщик вообще-то не был любителем собак, больше нравились кошки, но чтобы заслужить доверие хозяина, пришлось приголубить глупенького пуделька. – Сколько лет собаке? – спросил он для проформы, чтобы смягчить недовольство Васька-Викентия. Ответ его мало интересовал, тем более матросик взял уже соседа за жабры. Видать, жажда не угасала и гнала события вперед. – Колись, друган! Все, что мне рассказывал! Валяй, и побыстрей! А то у частного детектива времени в обрез! – Вот еще! – пробормотал тот. – Журну, говорят, голову отвинтили. И мне отвинтят! – Да кому ты нужен, Васек! – негодовал матросик. – Он же журн, а ты кто? Ассенизатор! – Я – кассир! – произнес Викентий с достоинством. – Знаете, где он кассир? – обратился хлюпенький к следователю, по-жеребячьи заржав. – В платном сортире! Еремин понял, что если не возьмет сейчас инициативу в свои руки, уйдет ни с чем. – Вы не могли бы нас оставить наедине? Словоохотливый матросик поерзал было на табурете, но колючий взгляд сыщика будто приподнял его за шкирку и выставил за дверь. – Откуда вы узнали про отвинченную голову журна? Вопрос был задан резонно, потому что гибель Шведенко никак не освещалась в прессе, тем более такие подробности, как отрубленная Голова. – Люди болтают, – ответил тот неопределенно. – Какие люди? – Разные. – Конкретно можете назвать? – Да любого спросите в нашем дворе! «Что я к нему привязался? Василина вполне могла проболтаться. Да хотя бы тому неприятному типу, который сдавал журналисту жилье». – Что вы видели в то утро? – Ничего такого, – пожал плечами Кеша. Он предпочитал почему-то не смотреть Еремину в глаза, интересуясь больше протертым ковриком на полу, как бы спрашивая: «А это у меня откуда? Кто подсунул мне этот клоповник?» – А все-таки? Играет роль любая мелочь. Вы видели машину возле мусорных ящиков, когда гуляли с собакой? – Ну, предположим. – Что значит – предположим? Видели или нет? – Ну видел. – Марку можете определить? – «Форд». Я прочитал на крышке багажника. Там как раз фонарь светил. – Вы подходили так близко? – Ну да. – Сидевшие в машине вас заметили? – Кажется, нет. Они о чем-то болтали. Я даже расслышал кое-что. Женщина сказала мужчине: «Раз она пошла на это, значит, у нее туго с деньгами. Завтра ты ей позвонишь и предложишь свои услуги». – Описать их можете? – Они сидели в темноте. Я ни черта не видел. – Женщина молодая? – Голос молодой. – Что было дальше? Кеша снова уставился в коврик. – Ничего. Я загнал собаку домой. – Не надо скрывать, Викентий. – Я не скрываю… – У вас есть телефон? – Нет. – Значит, вы не могли вызвать милицию, когда услышали крики за стеной. – Криков не было, – признался тот, – был какой-то жуткий храп. До сих пор стоит в ушах, как вспомню. Я остолбенел. Вы понимаете меня? – Понимаю. За стеной душили журналиста, но вы ничего не предприняли для его спасения. Свидетель посмотрел на детектива затравленным, умоляющим взглядом. – Бог вам судья, – продолжал Константин, – сходите в церковь, если веруете. Меня же интересует все, что вы слышали или видели в то утро. – Я слышал, как за стеной вскрикнула женщина. И мужской голос спросил: «Порезалась, что ли? Оставь, я сам все протру!» – У вас такая прекрасная слышимость? – Да не жалуемся. К тому же окна были распахнуты настежь. И еще – раннее утро. Никаких посторонних шумов. – Идеально для подслушивания, – согласился Еремин. – Только больше они не переговаривались. Видно, все было обговорено заранее, – покачал головой Кеша. Светившаяся из-под белесых бровей простота показалась в этот миг следователю обманчивой. – Потом вы подошли к окну? – С двенадцатого этажа не много разглядишь. Я видел, как ко второму подъезду подкатила тачка. – Это был тот самый «форд»? – Конечно. – Погодите-ка! Получается, что за рулем сидела женщина? – Видимо. – А когда вы гуляли с собакой, кто сидел за рулем? – Мужчина. – Продолжайте. – Из подъезда вышли еще двое. У мужика за спиной был мешок. Я сразу догадался, что в этом мешке. – Во что мужчина был одет? – На нем была штурмовка. В таких раньше студенты ходить любили. Мне он показался невысоким и полноватым, но с двенадцатого этажа все кажется приплюснутым. – Волосы? Какого цвета волосы? Кеша задумался. – Трудно определить. Ни светлые, ни темные. Зачесаны назад. – Хорошо. А что можете сказать о женщине, которая вышла вместе с ним? – Она сразу впрыгнула в машину, а тот еще возился с багажником. Я не успел ее разглядеть. По-моему, была в брюках и свитере. Может, я ошибаюсь. Бросилось в глаза что-то зеленое. – Свитер в белую и зеленую полоску. Так? – Вроде бы. – Кеша удивленно посмотрел на следователя. – Скажите, а женщина с таксой еще гуляла во дворе? – Нет. Никого не было. Я еще подумал о том, как этим в машине повезло. Но когда они выезжали со двора, наткнулись на пенсионера. Он возвращался с бульвара. Бегает там каждое утро со своей овчаркой. Вот он наверняка кого-нибудь из них «сфотографировал». – Выловить бы нам этого пенсионера! – размечтался Еремин. – Так нет ничего проще! Дом-то кооперативный. Старика действительно нашли довольно быстро через председателя кооператива, но, увы, старания были напрасны. Пенсионер удостоил сыщика жгучим пронзительным взглядом и промямлил с искусственной хрипотцой: – Зрение у меня сла-а-бое. Ничего не вижу без очков… Константин отсчитал угрюмому Кеше и счастливому матросику по два червонца и пустился в дальнейший путь. С Елизарычем он связался по телефону. – Как живешь, Престарелый Родитель? – Неужели опять труп? – взволновался эксперт. – Пока нет, но в скором времени ожидается. – Бог с тобой, Костя! Как ты можешь это знать? – Если не пошевелюсь, то еще два как минимум. При встрече объясню. А ты мне скажи вот что. У Констанции Лазарчук были какие-нибудь порезы на руках или на ногах? – Ничего не было. – Точно? – За кого ты меня принимаешь? Я каждый труп держу в памяти. И хотел бы не помнить, да не забываются. Что стряслось-то? – Кажется, мы лопухнулись с этой девчонкой. Она только жертва и к убийству Шведенко непричастна. И в кино с ним ходила не она. Что-то темнит Антошина подруга. А зачем темнит, постараюсь узнать. – Ты смотри, не обижай Антона! – предостерег Елизарыч. – Он парень душевный. «Парень душевный» решил разыграть не только Патю, но и Константина. Они прибыли в «Иллюзион» задолго до сеанса и сидели в кафе, смакуя кофе с коньяком. Патя без умолку болтала, строя планы на будущее и живописуя их свадебное кругосветное путешествие. – Я возьму с собой машинку! – заявил писатель. – Мой отдых слишком затянулся. – Еще не хватало таскать за собой эту махину! – Она легкая. – Я куплю тебе ноутбук! – Я вообще-то не нищий, – обиделся Полежаев. «Вот твоя коза!» – вспомнились слова Иды и старенькая механическая машинка со сломанными литерами… «Какое-то декадентское настроение. Вот-вот уроню слезу в рюмку! Я люблю в этой девочке балерину? Я люблю, когда она подражает грациозным па? Нет! Зачем себя обманывать? Я люблю в ней Иду! Я люблю, когда она подражает королеве! А когда она на нее не похожа, я раздражаюсь, выхожу из себя!..» – Алло! Ты где? – дернула она его за рукав пиджака. – Не обижайся. Ведь я могу тебе к свадьбе сделать подарок? – А что подарить тебе? – О-о! – протянула многозначительно Патя. – Есть одна вещь, которую мне бы хотелось иметь. – Что это? – Давай поговорим в другой раз. – Почему? – Потому что время еще не пришло. – По-моему, ты кокетничаешь и набиваешь цену. – Ты меня видишь насквозь! – Тогда выкладывай! – Ладно. Только смотри, как бы потом не пожалеть! – Кончай набивать цену! – Ничего не поделаешь! – притворно вздохнула она. – Все тайное когда-нибудь становится явным. Эту вещь не так-то просто увидеть. Потребуются кое-какие формальности. – Какие? Он слушал ее довольно равнодушно, не придавая особого значения разговору. – Тебе предстоит отыскать один маленький антикварный магазинчик, затерянный в старых московских переулках… – загадочно начала Патрисия. – При входе в него колокольчики сыграют «Марсельезу». – Что дальше? – спросил он после паузы, которую она держала, наблюдая за его реакцией. – Магазинчик настолько маленький, что обходится одним продавцом. Это довольно странный субъект. Мужчина твоих лет, альбинос, с неприятным лицом. Шея у него не поворачивается, и чтобы посмотреть в сторону, ему приходится разворачиваться всем корпусом. Наверно, последствие сифилиса. – Приятная будет встреча! – усмехнулся Антон. Теперь он слушал ее внимательно. – Ты с ним поздороваешься и скажешь: «Я от Патрисии Фабр. Вы не могли бы мне показать гильотину?» – Что показать? – переспросил Полежаев. – Гильотину. – Она загадочно улыбнулась. В уголках рта образовались очаровательные ямочки. – Ты меня разыгрываешь! – махнул он рукой. – Бред какой-то! Могла бы придумать что-нибудь поостроумней. В центре Москвы – гильотина??? – Как знаешь, – пожала она плечами. – Я ведь говорила – время, очевидно, еще не пришло. – Она поднесла к губам чашку с остывшим кофе. – Какая встреча! – вдруг закричал Антон. Патя сидела спиной ко входу и поэтому не видела, к кому обращается ее спутник. Она оторвалась от чудодейственного напитка и оглянулась: к их столику направлялись широкоплечий брюнет и красивая стройная женщина с копной рыжих волос. Патя с грохотом поставила свою чашку на столешницу и недоуменно посмотрела на Антона. – Вот как бывает в жизни… – философски начал Еремин. – Два старых школьных друга из провинции встречаются в столичном кинотеатре. Неплохое начало для романа. А, писатель? – Банально! – откликнулся тот. – Знакомьтесь. Патрисия! Костя! – Ольга! Антон! – в свою очередь представил следователь. Перед вновь прибывшими поставили по бокалу белого вина. – Я заказал нам рейнское, – пояснил Константин. – А вы любите белое вино? – обратился он к Патрисии. – Не очень. Я предпочитаю что-нибудь покрепче. Например, виски. – Вот и неправда! – уличил ее Антон. – Я помню, как ты ночью ворвалась ко мне с бутылкой бургундского и принялась учить уму-разуму. – Это зависит от настроения, – быстро нашлась девушка. – Сегодня я настроена пить виски. – Я закажу тебе со льдом. Полежаев прошел к стойке бара, оставив их втроем. Следователь едва открыл рот, чтобы еще о чем-то спросить, но Патя его опередила, обратившись по-французски к Ольге: – Парле ву франсэ? Та ответила утвердительно, несколько смутившись. И тогда девушка быстро произнесла две-три фразы с вопросительной интонацией. На этот раз гувернантка дала отрицательный ответ. Еремин был несколько задет таким поведением француженки, но Ольга решила выправить положение: – Патрисия поступила сверхгениально: чтобы не докучать вам нашими бабьими проблемами, обсудить их по-французски. Девушки засмеялись, и следователю ничего не оставалось другого, как поддержать этот смех. При этом он все же чувствовал себя одураченным. – У нас еще целых двадцать минут до начала сеанса, – сообщил Антон, возвратившись с двумя стаканами виски. Между тем следователь не терял времени и учинил Патрисии настоящий допрос. – Антон мне сказал, что вы были знакомы с Констанцией Лазарчук. Перед тем как ответить, она пристально поглядела на писателя. – Громко сказано. Просто бывали в одних компаниях, но никогда не общались друг с дружкой. Полежаев пожалел, что привел ее сюда. Ведь дома неминуемо разыграется сцена, а этого он хотел меньше всего. – А в прошлый понедельник Констанция была здесь? – Да. – Вы это утверждаете? А кто-нибудь еще может подтвердить ваши слова? – Вряд ли. Я в тот вечер была одна. – И она пришла с журналистом? – Я не знала, что он журналист. Я вообще впервые видела этого человека. Мне потом Антон показывал его портрет. – Вы ничего не путаете? – Барменша тоже подтвердила, что видела в тот вечер Шведенко, – вспомнил писатель. – Что журналист был в кинотеатре, сомнения у меня не вызывает. Но была ли здесь Констанция? – Ее трудно с кем-либо спутать, – настаивала на своем Патя. – Хорошо. Оставим этот вопрос открытым. Теперь поговорим о Саниной. – Святая дева Мария! Сколько можно? Бывают же такие люди: мало того что при жизни докучают, так еще и после смерти не оставляют в покое! – О ваших отношениях с Марией Степановной я наслышан. Патрисия тяжело вздохнула, давая понять, как трудно ей говорить на эту тему. – Именно она продиктовала вам адрес Лазарчук? – А кто же еще? Степановна в тот вечер на меня надулась, когда увидела рядом Антона, и мне стоило немалого труда добыть адрес Констанции. Я пообещала Саниной, что на днях ей позвоню, и сердце бедной лесбиянки сразу оттаяло. – Понятно. Значит, Санина и Лазарчук были знакомы, – задумчиво произнес следователь. – Знакомы? Да я уверена, что их связывало нечто большее! – Патя полезла в рюкзак, достала пачку сигарет и закурила. Еремин отметил про себя, что девушка курит «Голуаз». Пачка синего цвета. – Не угостите сигареткой? – обратилась к ней Ольга, явно до этого скучавшая. – Забыла свои дома, – пояснила она и потянулась к синей пачке. – Что это у вас, Оленька? – ласково обратился к ней Константин. – Где? – не поняла гувернантка. Сыщик перехватил ее руку и повернул ладонью вверх. С нижней фаланги указательного пальца на холм Юпитера спускался неровный шрам. – Как это вас угораздило? – Ах, это… – Она выдернула руку и ловко подцепила сигарету. – Порезала на днях кухонным ножом. «От ножа шрам получился бы поровней, – сразу прикинул опытный детектив. – К тому же она порезала правую руку. Значит, нож должна была держать в левой. А сигарету держит в правой. Не левша». – Патрисия, вы кому-нибудь говорили о случившемся? – продолжил он допрос. – Кажется, нет. – А если точно? – Мама ничего не знает? – помог ей вспомнить Антон. – Боже упаси! Я бы тогда не сидела здесь с вами, а была бы прикована к ней наручниками! – Постарайтесь все-таки вспомнить, – настаивал Еремин. – Вот вам мой телефон. – Он протянул ей визитную карточку. – Буду стараться! – шутливо откозыряла она. За пять минут до начала Антон предложил другу спуститься в туалет. – Молодец, что пришел и привел свою красавицу! – Константин похлопал его по плечу. – Я набитый дурак! – возразил тот. – Ведь после сеанса меня ждет другое кино! Представляю, что она мне закатит! – Это просто необходимо – выяснить все до свадьбы. Так что не расстраивайся. Все к лучшему. А девушка очень красивая. Только себе на уме. – Да-да… – задумчиво произнес писатель. – Что с тобой? – Ничего. Устал. – Да ты, по-моему, не перетрудился! – Я, к твоему сведению, прямо из конторы рванул к Антонине Лазарчук. Вспомнил, что сегодня похороны. Повидался с тем парнем, который все организовал. Он оказался близким другом Констанции. В такой день я не осмелился его расспрашивать, зато записал домашний телефон. Думаю, что есть смысл встретиться. – Отлично, – похвалил следователь. – Бери его на себя. Потом доложишь. Фильм шел с русскими субтитрами, поэтому интимность перевода на ушко не удалась. Еремину с интимом редко везло. Они смотрели черную комедию «Дед Мороз – ублюдок», и Ольга время от времени морщила нос. После того как на экране под непрерывный смех в зале расчленили труп и каждую отдельную часть упаковали на манер новогоднего подарка, Константин заметил, что на лбу гувернантки выступил пот. Она склонила голову к его плечу и прошептала в ужасе: – Почему они смеются? – Может, выйдем на свежий воздух? – предложил он. Они спустились вниз по Яузскому бульвару и приземлились на одну из скамеек Покровского. Уже стемнело, и движение транспорта стихло. Только редкие трамваи, жавшиеся к ограде, надрывным лязгом нарушали тишину. – Культпоход, кажется, не удался, – нарушил тягостное молчание следователь. – Да, не повезло. – Может, заглянем в какое-нибудь кафе? По рюмке коньяку, а? – Я не пью крепких напитков. Да и пора мне. Проводите до метро – и все. Никаких хлопот. – Не родилась еще та женщина, что доставит мне массу хлопот! – то ли похвастался, то ли пожаловался Костя. – Вот Полежаеву женщины вечно доставляют хлопоты. Аж завидно! – У вас симпатичный друг. – И вы туда же! – Мне тоже не везет с мужчинами, – призналась Ольга. – Были замужем? – Дважды. – Никогда бы не подумал! – Самой не верится. С первым прожила год, а на второго и трех месяцев хватило. – Чем же они так не угодили? – Зачем вам знать подробности? Или вы решили стать третьим? – Ольга засмеялась не свойственным ей звонким смехом. – Что, испугались? Дрогнул меч в руках бесстрашного рыцаря? – Ну почему же?.. – Еремин на самом деле растерялся. – Ладно, хватит глупостей, – посерьезнела гувернантка. – Вы ведь ждете от меня совсем другого. – Чего? – Я звонила по вашей просьбе Зинаиде Ивановне, кухарке Грызунова, – напомнила Ольга. – Она, разумеется, удивилась. Мы ведь с ней почти не общались. На радостях выложила все последние новости. В основном правительственные. Интерес к политике у этой женщины граничит с безумием. Потом сообщила, что хозяин отбыл в США в командировку. На днях ожидается. В загородном доме он почти не бывает. Так что ей теперь приходится обслуживать его в городе. Горничную он не сменил. У Зинаиды Ивановны случайно оказался ее адрес. Она долго у меня выпытывала, что именно я потеряла. Пришлось на ходу придумать нелепую сережку. – Вы мне здорово помогли. Он переписал адрес горничной к себе в блокнот. – На этом наши пути расходятся, – улыбнулась она. – Зачем же так грустно? Я хотел бы еще с вами встретиться. – По делу? – Нет. – Вряд ли получится. – Почему? – Я на днях улетаю в Бельгию. – Снова нанимаетесь в гувернантки? – Угадали. – Виза уже готова? – Вот-вот должна получить. – Порезанный палец не помешает обучать детей музыке? Она вдруг подтянулась и холодно сказала: – Мне пора. Теперь уже он не знал, с какой стороны к ней подступиться. Напряжение в общении с Ольгой росло. Порезанный палец не давал ему покоя, хотя все это и могло оказаться нелепой случайностью. Сколько их было в его практике! Константин не знал толком, что ему от нее надо. Мужчина и сыщик боролись в нем, и бой шел на равных. Они шли глухими горбатыми переулками, спускаясь в метро. Женщина взяла его под руку, и в этот миг он вновь испытал двойственное чувство. Ему бы найти для нее, неприласканной, собравшейся ехать к черту на кулички, ласковые слова и увезти в свою унылую берлогу. Но сыщик не отступал: «Погоди-ка, дружок! Откуда у нее этот шрамчик на правой руке? Ведь не ножик! Явно не ножик! Ведь это стеклышко! Стеклышко!» – Зря вы так торопитесь, Оля!.. – Ничего себе зря! Я только в первом часу приеду домой! – Разве можно называть домом съемную квартиру? – Что же я, по-вашему, бездомная? – Стойте! У меня есть предложение! – решился наконец он и резко остановился. – Что вы придумали? – Поедем ко мне! Мы ведь уже не в том возрасте, чтобы упускать случай! Она опустила голову. Носком туфли нащупала камешек и принялась его раскатывать подошвой. Еремин ждал, и вид у него был жалкий. Куда подевались всегдашняя уверенность, железный напор, холодная рассудительность? – Можно и попробовать, – еле слышно пролепетала Ольга. – Только надо купить сигарет. Я умру без курева. – Здесь рядом киоск! – обрадовался пылкий Константин. – Я сам куплю! Вам какие? – «Данхилл». Только без ментола. – «Данхилл» без ментола! – крикнул он киоскеру. И тот положил перед ним квадратную пачку красного цвета. Блестящая обертка отливала фиолетовым при тусклом свете фонаря. |
||
|