"Схватка с кобрами" - читать интересную книгу автора (Томас Крэйг)13 Необычные попутчикиПроблеск света... станция? Да, слышно, как грохот поезда отражается в замкнутом пространстве. Проблески света с края опущенной шторы высвечивали над столиком белые руки Сары. Роз затаила дыхание, потом задышала спокойно, ровно... будто все еще спит. В следующем проблеске света увидела на столе пленки и кассеты. Руки Сары двигались уверенно, словно лежащие на столе вещи принадлежали ей. Голова склонилась над добытыми из дорожной сумки Роз предметами. Белокурые волосы упали, закрывая лицо. Грохот поезда снова стих в открытом пространстве, а Сара все не замечала свесившуюся с верхней полки Роз. Господи, да там все... Она ждала, уверенная в том, что сейчас раздастся тихий, деликатный стук в дверь и появится индиец в кремовом костюме, которому вручат пленки и кассеты. У нее перехватило дыхание, и она, не удержавшись, закашлялась, вспугнув Сару. Та, очнувшись от напряженных размышлений, подняла голову. На еле различимом в просачивающемся по краям шторы лунном свете бледном лице широко раскрытые глаза. Роз, смяв простыню, судорожно вцепилась в край полки. – Значит, ты и вправду этим занималась. Шпионила за мной... – хрипло прошептала Сара. И голос, и выражаемые им чувства странным образом вызывали в памяти граммофонную пластинку, постепенно набирающую скорость, прежде чем издать разборчивые звуки. – Ты... и, полагаю, он? С которым была едва знакома? Черт побери!.. Резким размашистым движением откинула волосы. Шум поезда терялся в пустоте раскинувшихся к югу от Джаландара пенджабских равнин. Роз поглядела на блестевший в лунном свете столик. Рядом с пленками и кассетами лежал пистолет, что дал ей Хайд. Сара нашла и его. Сдавило грудь, Роз с трудом, как астматик, глотала воздух. Пистолет казался страшнее Сары или ожидания тихого стука в дверь. – Я... – И тут, захлебываясь от злости, как бы разряжаясь, прошипела: – Какого черта роешься в моих вещах? Сара стушевалась. Всего лишь на миг. – А что, черт побери, вот это? – бросила в ответ она, указывая на столик. Болтающаяся от движения поезда штора пропускала еще больше света. – Утыкала "жучками" мой дом! – Возмущение было неподдельным. Роз облокотилась на руку. Теперь лицо Сары находилось в нескольких дюймах от нее. – Чем занималась? Для кого? Ответа не требовалось – он был перед глазами. Пистолет говорил сам за себя. – Слушай, я сожалею, что это была ты! – выкрикнула Роз. – По крайней мере, сожалела. Но ты тоже замешана. Вот почему ты здесь, не так ли? – И добавила: – Работаешь на Шармаров. Сара отпрянула, как от удара, лицо исказилось злобой. – Нет, – невнятно произнесла она, опуская руки, будто стараясь избавиться от назойливых мучительных мыслей. – Нет, не работаю... не в том смысле, как ты думаешь. – Ты же знаешь, о чем речь, не так ли? – Разве? В кондиционированном купе, казалось, стало жарче, но доносившиеся из-за стен с обеих сторон звуки слышались необъяснимо громче, будто в морозном воздухе. Роз кивнула. – Знаешь. Бедняга, которого обвинили в убийстве жены. Кто это сделал? Знаешь? Сара, как ребенок, которому не верят, затрясла головой и подняла глаза. – Я... не знаю, – с трудом выдавила она. – Черт побери! – воскликнула Роз. – Что же нам делать? – Неизвестно почему включила в это мы и Сару, как будто опасность угрожала обеим. И все же спутница среагировала, правда, лишь спросив: – Хочешь кофе? – Неплохо бы, – угрюмо проворчала Роз, спуская ноги и слезая на пол. Они вдруг оказались зажатыми в узком пространстве между сиденьями. Роз подняла свою полку и, вытирая со лба пот, рухнула на нижнее сиденье. Сара занялась термосом, принесенным час назад проводником. – Надо поговорить, – воинственно заявила Роз. Сара нервно подвинула Роз чашку с блюдцем и тяжело опустилась напротив, взяв в руки свою. Сердито взглянула сквозь упавшие на лицо светлые волосы. Громкое дыхание. Некоторое время ничего, кроме него, если не считать исчезающего в ночных пространствах Пенджаба шума мчащегося поезда да стука колес на стыках. В соседнем купе кто-то, испугав обеих, громко закашлялся. Сара беспокойно ерзала. Она злилась из-за того, что попалась, злилась на Роз, злилась из-за обнаруженных ею улик. Казалось, ею овладевали противоречивые чувства. Поезд устало накренился, вписываясь в длинный изгиб пути, Сара резко поднялась и включила свет, пробормотав: – Какой смысл сидеть в темноте, коль обеим не до сна! Вернулась на место. – Если уж не спим, – сглотнув застрявший в горле комок, начала Роз, – то лучше решить, что делать дальше. Дели пока не в счет. Надеюсь, вы не собирались сбросить меня с поезда? – Она с удивлением обнаружила, как ровно текли слова. Сара, казалось, была глубоко оскорблена. – Разве ты об этом не думала? Не сводя глаз с пленок, кассет... и пистолета, Сара яростно затрясла головой. Машинально оттянула пальцами нижнюю губу. – Черт побери, значит, не думала? – выдохнула Роз. Обстановка из-за непредсказуемости становилась более опасной. – Знаю, что от таких барынек, как ты, едва ли можно ждать откровенности, но для чего, по-твоему, ты оказалась здесь? Сара лишь указала рукой на стол. По рассыпанным по столу катушкам и кассетам, как большое любопытное насекомое, ползал похожий на желудь деревянный кончик шнурка от шторы. – Послушай, Сара... они же собираются убить Хайда и Касса, того, что держали у себя пленником. Неужели не понимаешь? – воскликнула Роз, подавшись вперед. Чашка тихо позвякивала о блюдце. Сара приняла позу, более подходящую для непринужденного чаепития. – Они и мне не дадут спокойно смыться, так ведь? Разве не видишь? – Какого черта ты влезла в мою жизнь! – внезапно озлилась Сара. Глаза зажглись ненавистью, по щекам пошли красные пятна. Схватила сумочку, словно полезла за оружием, и достала пачку сигарет. Закурила, сердито пыхтя дымом. – Считается, что бросила! – проворчала, будто виновата Роз. – Все это дело началось с тебя, Роз. Первой влезла ты. – Ладно! Но пока они пытаются убрать Хайда, я не собираюсь сидеть сложа руки. – Собираешься убрать В.К. ... убрать Индию? – с ненавистью выпалила Сара. – Что? – ошеломленно переспросила Роз. – Выходит, что это ты ничего не понимаешь! Женщина внезапно преобразилась. Куда девалась ленивая поза, хотя и вернулось высокомерие. Собранная, спокойная. Осанка, самоуверенная манера слишком хорошо знакомы, чтобы не понять, с кем имеешь дело. Роз встречала все это раньше, в благотворительных комитетах, среди активисток. Идеализм... ради дела, душечка, ради дела. Он был не просто любовником – был ее мечтой, ее надеждой. – Никого не собираюсь убивать, – растерянно возразила она. – Тогда зачем влезла? – возмущенно вскинув руки, фыркнула Сара. – Зачем приехала? Должно быть, шпионить... ради Бога, зачем? Помня о своем положении, Роз поглядывала на дверь. В любой момент может постучать мужчина в кремовом костюме или кто-нибудь другой, и Сара передаст ее в их руки. – Хайд один из друзей Касса. Он не верил, что тот убил жену Шармара... На лице Сары на миг болью промелькнула тень сомнения, но она тут же покачала головой. – Это он. – Как бы там ни было... что есть, то есть. И нам надо решать, что с этим делать. – Ну зачем ты сюда приехала? – с горечью и злостью воскликнула Сара, яростно терзая в пепельнице окурок. Господи... Кто? И где?.. Замер, прижавшись спиной к стволу тонкой сосны, стараясь расслышать в ночи звуки, исходящие от людей. Над головой шуршал ветвями ветер. Где Дханжал? Не слышно, чтобы он пробирался сквозь чащу или хрустел ногами по мерзлым шишками хвое. Не слышно и других шагов, более тихих и опасных. Местные жители недружелюбны, говорил Касс. Хайд оглянулся на темный силуэт "лендровера". Сквозь завывание ветра он слышал (значит, и они тоже), как шевелится и кашляет Касс. Беззащитная соблазнительная добыча. Скользнув спиной по стволу, Хайд присел на корточки. Зажав пистолет в обеих руках, прижал к щеке, напряженно силясь уловить движение на еле различимом фоне гор и огней Чиласа. Несколько минут спустя мелькнула фигура человека. Закоченели ноги. Для Дхан-жала слишком мала, в развевающейся широкой одежде, похоже, в плаще. Хайд выжидал, бегая взглядом между одиноко стоявшим на заснеженной поляне "лендровером" и сгущающейся в глубине темной чащей леса. Еще одна небольшая фигура, пригнувшись, перебежала от дерева к дереву. Ищут Дханжала? Наконец, Дханжал. По крайней мере, похож на него. Двигающаяся между деревьями с преувеличенной неумелой осторожностью примерно в пятидесяти ярдах крупная фигура. Сквозь завывание ветра чуть дальше и выше, будто урчание в животе, хруст наста. Брошенное хриплым шепотом слово, потом движение двух фигур в ту сторону, где, как ему казалось, он видел Дханжала. До чего же осторожны, кем бы они ни были. Афганские беженцы, местные кохистанцы, бандиты... солдаты? Нет, не солдаты. Снова голоса. Ближе. Обнаружили его путем исключения. Хайд выпрямился, опершись спиной о дерево. И тут обстановку взорвал Джанжал, у которого сдали нервы. – Хайд! – раздался крик. – Хайд?.. Жалобный. Не для того, чтобы выманить его из укрытия, а утвердиться, что он не один в окружении издаваемых ими чуть слышных звуков. Одиночный выстрел. Из автомата. Под соснами треснуло. Затем команда на непонятном языке. Не афганцы, подумал Хайд. В ответ два выстрела на голос. Из-за дерева неяркие вспышки – из пистолета. Звук бегущих ног. Еще выстрел – из ружья, громкий, старомодный звук. Потом в темноте кто-то наткнулся на Хайда. Темнокожий, бородатый, запыхавшийся, пораженный и моментально недоброжелательный. Хайд ребром ладони ударил по переносице крючковатого носа. Кохистанец отлетел к дереву. Блеснул выхватываемый из-за пояса нож. Хайд ударил еще раз. Кулак пришелся по разинутому для крика рту. Голова, тихо хрустнув, стукнулась о ствол, и противник, будто мертвецки пьяный, повалился к ногам Хайда. Хайд стремительно обернулся на звук шагов, но они быстро удалялись в сторону Дханжала. Еще пара выстрелов из пистолета. Вспышки выдавали местонахождение Дханжала. – Хайд!.. Хайд поспешил к нему. Дханжала могли неожиданно для него похитить, его ни за что нельзя упустить. – Патрик! – послышался крик от "лендровера". Он оглянулся. У машины одинокая фигура Касса с выдававшим его фонариком в руке. – Туши, к такой-то матери, фонарь! – заорал он, отскакивая в сторону, зигзагами уходя с оказавшегося раскрытым места. Туда дважды выстрелили. Брось его, черт с ним, вертелось в голове. Еще два выстрела из пистолета... сколько у него там осталось? Подошел сзади к одному, чуть не наткнувшись на него вытянутыми руками, прежде чем разглядел. Ударил пистолетом по начавшей поворачиваться голове и, как через полено, перепрыгнул через тело. Налетел на дерево, оцарапав руки и щеку о шершавую обледеневшую кору. Оценил обстановку, увидел, прицелился. Выстрел, и фигура скорчилась. Только ранен, но, по крайней мере, на время выбыл из игры. Сколько их, черт побери?.. В дерево над головой впились две пули. Третья, с другой стороны, оставив на сосне рядом с рукой белый шрам, оцарапала щепками кожу. Скользнул прочь от дерева и, пригнувшись, побежал к Дханжалу. С той стороны ни выстрелов, ни холостого щелканья курка. Видно, пока остались патроны... расчетливость? Бережет свои... Споткнулся о кучу тел. Все трое шевелятся. Полетел головой вперед, рухнув на смерзшиеся шишки и острые ледышки. Проехал на животе – ну прямо свалившийся с санок мальчишка. Перевернулся на спину. Как раз вовремя – один из нападавших бросился на него, махнув грязным рукавом по лицу и обдав зловонным дыханием. Когда споткнулся, видел занесенный над Дханжалом нож. Теперь увидел нож перед собой. Вцепился в кисть врага. Тонкую, жилистую, крепкую... Выстрелил в грудь. Нападавший, несколько раз дернувшись, замер. Отбросив тело в сторону, приподнялся на локте и выстрелил еще раз. Стоявший на коленях над Дханжалом со стоном опрокинулся навзничь. Живой. Неблизкие голоса. Подполз к Дханжалу и, ухватившись за анорак, поставил на ноги. Голова беспомощно болтается. На шее мокрое темное пятно. Пистолета нет. Ударившая в спину пуля толкнула Дханжала на него. Отпустив тело, Хайд, гонимый не раз выручавшим его контролируемым страхом, перебегая от дерева к дереву, стал уходить. Остановка, бросок, остановка. Зигзаг, обманное движение, остановка, бросок. Пока что будут искать убитых и раненых. Надо бы узнать, сколько их, прежде чем они попытают счастья с "лендровером"... ...стоявшим одинокой тенью на поляне. Таким он его увидел, выходя из леса. Хвала Господу за маленькие милости. Чуть помедлив, тяжело зашагал по затруднявшим движение мокрому снегу и мерзлой траве. Ноги вымокли до колен. – Касс! – хриплым шепотом позвал он. – Касс! В откинутом сзади клапане появилось лицо. – Ты в порядке? Хайд кивнул. – Дханжала нет... убит! – Покрутил головой, облегченно вдыхая морозный воздух. – Садись вперед... автомат! Давай, черт возьми, выбираться. Потянул дверцу и взобрался на сиденье, сразу нащупывая рукой ключ зажигания. Повернул. Мотор холодно чихнул. Касс вскарабкался в кабину, неуклюже, словно метлу, втаскивая автомат. Повернул ключ зажигания второй раз, третий – из-за деревьев появились возбужденные борьбой, разъяренные гибелью сообщников и отсутствием денег и ценностей у Дханжала, грабители, – и машина, взревев, завелась. Отпустил тормоза, "лендровер" покатился вниз по выбоинам. Рядом просвистела пуля. Касс опустил стекло и, будто метеорологический инструмент, высунул автомат. "Лендровер", к удовольствию Хайда, подобно разъяренному быку, рванулся вперед. – Убери, мать твою, голову! – заорал он, вцепившись в непослушную баранку. Машина с выключенными фарами прыгала на заваленной снегом мерзлой траве, скользила по снежной жиже. Хайд изо всех сил пытался выбраться на дорогу. От машины отпрянула черная тень, за ней, спотыкаясь, поспешила в сторону другая. Разлетелось боковое стекло, в металлическую стойку стукнула пуля. Кругом деревья. Что-то ударилось о бок "лендровера", потом подскочили задние колеса. Наверно, переехали кого-то. – Голову вниз! Касс дважды выстрелил, скорее всего, в воздух. Включенные фары осветили дорогу, и Хайд, успев вписаться в крутой поворот, направил на мгновение оторвавшуюся от земли машину вниз. Притормозив на очередном повороте, стал спускаться по обледеневшей дороге к далеким огням Чиласа. Касс продолжал вслепую бесполезно палить из автомата, но это уже неважно. Касс наконец проснулся, оба живы, хотя и потеряли Дханжала. Еще есть несколько минут, прежде чем кончится адреналин и на него обрушится усталость. – Посмотри-ка вот это... – произнесла Сара. Как будто вспомнила старую песню. Сиденье завалено газетами на английском и хинди. Протянула одну Роз – региональный выпуск "Индиан экспресс" для Джамму и Кашмира. В начале поездки Сара лишь бесцельно проглядывала их, так же, как Роз листала свой "Вог". Теперь же она настойчиво совала ей газету, как будто предлагая религиозный трактат на ступенях церкви в воскресное утро. – Гляди! – повелительно воскликнула Сара. Роз взглянула на газету. На целую полосу фотография Мехты, лидера индусских фундаменталистов, партии Бхаратия Джаната, главного противника Шармара, машущего рукой из окруженного огромной толпой разукрашенного подобия колесницы. Заголовок гласил: "Паломничество кинозвезды из Дели в Сринагар". К явному возмущению Сары, Роз спокойно оторвала взгляд. – Тебе непонятно, а? По-моему, понятно без английского языка. – Постучав по газете, швырнула ее на сиденье. – Во время так называемого паломничества он побывает в разных местах, только и всего. Если бы ты удосужилась прочесть статью, то поняла бы, почему он так опасен, – добавила она. – Он – партия Бхаратия Джаната – призывает покончить со светским государством. Цель этого паломничества – призывать к объединению, помешать отделению мусульманского Кашмира и сикхского Пенджаба... помешать плану В.К.! – Стиснув руки на груди, подалась вперед. – Ему всего лишь нужно больше беспорядков в Кашмире – он требует эмиграции индусов, более сильного присутствия индусов в Пенджабе, присутствия повсюду военных, готовых стрелять во все, что движется! – Тяжелый вздох. – Не знаю, зачем мне нужно все это тебе объяснять. Тебе наплевать, не так ли? В глазах вызов. Роз неопределенно покачала головой, снова встретив гневный взгляд светлых глаз. Сара ни во что не верила, в Англии не осталось ничего, к чему бы она не испытывала презрения... Шармар добыл ей чашу Грааля. – Прекрасный идеал, тот, что у В.К., – без нужды добавила Сара. – Какой? – Дать Кашмиру и Пенджабу отделиться... – Что тогда будет с его поганым героином? – выпалила Роз, тут же разозлившись на себя. Все равно что завести речь о скотобойнях на званом обеде перед шокированными гостями, опустившими глаза на украшенную травами и соусами баранину или говядину и кажущиеся безобидными лезвия ножей. Однажды она так сделала. Хайд смеялся, но обед был испорчен, и, хотя хозяйка согласно поддакивала, больше их не приглашали. На этот раз она не просто опозорилась за столом, а, возможно, ускорила свою безвременную кончину. – Что ты можешь об этом знать? – Достаточно, – разозлилась она. – Он убивает людей или заставляет других это делать. Ради своих идеалов! – Ему иногда приходится идти на это ради общего блага!.. Сара взглянула на столик и его содержимое, по которому по-прежнему ползало похожее на желудь деревянное насекомое. Промелькнули огни каких-то строений. – Ты же не можешь поручиться, что он не убьет Хайда. – И снова вопреки здравому смыслу: – Не можешь гарантировать, что меня не убьют. Только на сей раз это будет происходить не где-то далеко. Тебе придется смотреть, как меня будут забирать... Сара затрясла головой. – Нет... – Кто этот малый в кремовом костюме? – Что? – Малый в кремовом костюме. Тот самый, который это сделает или доставит меня туда, где это сделают. По крайней мере, сможешь помахать мне на прощание рукой! – Послушай, – возразила Сара, всем своим видом, за исключением предательски блеснувших глаз, показывая, что не придает значения словам Роз, – ты знаешь, что происходит в Кашмире. Это тянется годами. Неужели ты хочешь, чтобы становилось все хуже и хуже? Хочешь? И так повсюду – проклятая религия – со времен раздела страны! И не обманывайся: если поможешь свалить В.К., станет еще хуже! Он, черт возьми, единственная надежда для этой проклятой чудесной страны! – Холодными длинными пальцами лихорадочно схватила руку Роз. – Роз, пожалуйста... ты не можешь просто так отдать кому-то эти штуки... ну пожалуйста! Молчание, нарушаемое только шумом поезда. Стук колес на стыках, легкое замедление на некрутом подъеме. Наконец Роз нарушила молчание. – Не могу же я просто так взять и забыть о Хайде. Уйти и не думать о нем. – Решительно выпрямилась. – Не могу взять пистолет и застрелить тебя, Сара. Но и не собираюсь отдавать тебе пленки и кассеты. По доброй воле. Так что решай, что делать. В уголке рта Сары капелька слюны, которую никак не мог слизнуть бегающий по губам кончик языка. В беспокойно бегающих глазах отражалась внутренняя борьба. Роз, замолчав, как бы заново услышала перестук колес, увидела купе, хрупкую дверь, в которую должны постучать. Скоро. Все к чертям испортила. Сидящую напротив женщину больше пленила мечта мужчины, чем он сам. Она грезила наяву. И была опасна всякому, кто угрожал взлелеянным ею идеалам, обретенным на склоне лет и потому ставшим еще дороже. Сара не отдаст их ни ради Хайда, ни ради нее самой... Пракеш Шармар смотрел телевизионное интервью Сингха, их министра финансов. Один из работающих на них обозревателей записал, чтобы Пракеш и В.К. – если В.К. даст себе труд взглянуть – могли судить об уровне выступления. Сингх говорил со знанием дела, доходчиво и увлеченно. Передача получилась и повлияет на образованные круги... "За три года рупия станет полностью конвертируемой... будет ускорена приватизация государственного имущества... создан новый климат для отмены государственного контроля". ...исключительно для культурных и деловых кругов, подтвердил Пракеш. Но необходимо. Дает Конгрессу реальную власть; создается впечатление, что в экономике – а результаты неважные – намечается подъем... иностранные капиталовложения, наши переговоры с МВФ – в широкомасштабные совместные предприятия вовлечены и "ИБМ", и "Форд", и "БМВ", и "Шелл"... "сократим подоходный налог и налог на корпорации, снизим учетную ставку... коренным образом пересмотрим банковскую систему... правительство Конгресса уже начало значительную часть этой работы..." – Да, превосходно. Поздравьте министра, – негромко произнес Шармар. Оставив обозревателя, отошел от экрана к обращенному в сторону Коннот-плейс и правительственных зданий окну. Да, действительно превосходно. Пустил пыль в глаза городским деловым кругам, даже угодил фермерам побогаче, понравится образованным. Ответственно, разумно, в светском духе, как нечто из следующего столетия... но вот Мехта и его проклятые фундаменталисты с их смехотворным Паломничеством во имя Единства пускает пыль в глаза на селе, производя впечатление на крестьян, бедняков, индусов! А без села не победить. В город просачивался рассвет, высвечивая в дальнем конце Раджпатха контуры "Ворот Индии". Вдоль всех пешеходных панелей ряды уличных фонарей в эдвардианском стиле, по виду таких британских. И пародийные колонны и купола храмов, англо-индийские символы могущества. Все, что поставлено на карту, находилось там. У "Ворот Индии"... проголосуют ли за прошлое или же за будущее? Он встряхнул головой. Такие туманные размышления больше подходили В.К. Отвернулся от окна. Негоже выглядеть погруженным в тяжелые раздумья. Время поговорить с Рао. Уже позвонил кому надо в Исламабад, договорился о привлечении к операции подразделений пакистанской армии. Им предстоит – как ни смешно – заняться розыском бежавших контрабандистов, переправлявших наркотики, к тому же, возможно, террористов. Сотрудничество – еще одна черта будущего... этому малому, Хайду, нельзя позволить лишить их будущего с помощью нескольких фотографий и подслушанных разговоров! Стиснул кулак. Словно обручем сжимало виски. Подошел помощник с переданной по факсу подборкой вырезок из утренних выпусков региональных газет. Отмахнулся, дав понять, что смотреть не будет. Взглянул на часы – есть несколько минут. Через десять минут В.К. появится в утренней программе из кишащей нищими и бездомными Калькутты. Будет обещать им будущее. Нужно вернуться к началу, чтобы помощники и партийные функционеры могли видеть его реакцию. Никто не добьется успеха на выборах, если не привлечет на свою сторону село, крестьян. Мехта с его проклятым паломничеством! Болела голова. Закрыв за собой дверь, длинными пальцами стал массировать виски. Нужно поговорить с Рао. Чтобы подкрепить свою уверенность, ему во что бы то ни стало требовался этот разговор с разведчиком. Нужно безотлагательно завершить дело, изловить их и убрать сегодня же. Сара заманила ту женщину в свое купе. По крайней мере, это в надежных руках, поскольку за обеими присматривают. Снова посмотрел на часы. Через несколько часов экспресс из Джамму прибудет в Дели, где его люди будут готовы отправить ее в небытие, как только она, ничего не подозревая, ступит на платформу. Сара окупит часть долга семейству Шармаров. Принимать в постели В.К. – это еще недостаточная благодарность за все, чем она была им обязана. – Дайте полковника Рао, – обратился он к сидевшему за пультом связи офицеру разведки. Как бы читая мысли, офицер, щелкая переключателями, уже настраивал аппаратуру. Рао теперь уже, должно быть, в Пакистане. Охота, похоже, началась... и снова нет уверенности. Проклятье – и всего-то двое, причем один болен, изнурен допросами! Рассвет постепенно высветил камень "Ворот Индии", ставших заметнее поблекших неоновых огней и света фар проезжавших близ Коннот-плейс ранних машин. Ротонда, северный и южный блоки правительственных зданий, все в дальнем конце Раджпатха, если смотреть с этой стороны, стали самыми реальными ориентирами просыпающегося города. Уже два часа как рассвело. Каракорумская автострада позволила нагнать время. На рассвете по краям дороги восточнее Чиласа стали встречаться высеченные на скалах изображения. Сам городишко унылый, затянут дымом очагов. Наскальные изображения за городом. Буддистский монах, воскуривающий фимиам, паломник с кувшином... бодхисатва, отдающий свою плоть на растерзание львицы со львятами. Позже, при почти дневном свете, фигура внушающего спокойствие Будды у Колеса Закона. Под Талпанским мостом мощные бурые воды Инда. С поворачивающей на север, к Гилгиту, дороги массив Нанта-Парбат казался ближе, чем когда-либо. Его грозные очертания, сверкающая между мчащихся темных облаков покрытая льдом вершина преследовали Хайда, давили его, куда бы он ни подался. Никакого ощущения, что ты далеко, что побег удался. Проехали по Рахиотскому мосту. Долина Инда как лунный пейзаж – тощие изъеденные теплом ледники, обледеневшие скалы, в зеркале заднего вида, как будто преследуя их, все та же гора. Высокогорная пустыня, словно заваленная выработанной породой или же поблескивающими металлическими обломками. Ледяной ветер. Стремительно несущиеся рваные снежные тучи. В Джаглоте вконец измотанный Хайд, которого тошнило от одного вида гор, заглушил мотор. Рядом, исчерпав душевный подъем, подремывал Касс. Снова дали себя знать пережитые испытания. Нависшие вокруг горы создавали впечатление, что они на чужой планете, – бесконечные вершины, заснеженные плато, ледяные стены, скалы, высокогорные пастбища, альпийские луга, хвойные леса, редкие пунктиры деревушек. Хайд встряхнулся. Всего час езды до Гилгита, меньше сорока миль. Чувствовал, что силы иссякли. Посмотрел на небритую физиономию Касса, холодными, как окружающий пейзаж, глазами обреченно разглядывавшего дорогу. Мимо них по автостраде в сторону деревни проехала запряженная ишаком древняя колымага. Обернутый, как мумия, от холода в тряпье и овчину, ездок едва взглянул в их сторону. Под ними темная лента Инда поглощала чистые светлые воды Гилгита. Опустошенно вздохнув, Хайд положил голову на баранку. – Ты в порядке? – озабоченно спросил Касс. – Я бы мог вести, если ты... – С двумя сломанными ребрами? – насмешливо бросил Хайд. Похоже, назревала маленькая семейная ссора. Глупо. Он понимал, что из Гилгита обязательно надо звонить Шелли. Из вестибюля гостиницы или с почты. Нельзя возлагать надежды на Роз – он проглотил застрявший в горле комок – по крайней мере, не все, и ставить в зависимость от нее их жизни. Навстречу им, окутанный облаком поднятой им пыли, тащился по шоссе автобус. На фоне высившихся позади гор он казался ползущим по бурой соломинке насекомым. Гилгит – административный центр. Там полиция, армия, связывающий с Исламабадом аэропорт. Пакистанские генералы не больше чем мелочь в кармане у Шармаров. Окутав их грохотом и пылью, автобус потащился дальше и вскоре скрылся за поворотом дороги. Пыль осела на "лендровер", как на что-то недвижимое, заброшенное. С Роз может случиться всякое... Она может не встретиться с Шелли, по крайней мере, когда надо. Черт. Он чувствовал, как в раздумьях, будто в трясине, тонет решимость, оседая страхом в животе. – Я бы мог попробовать, – угрюмо ответил Касс. – Нет уж, извини. Вдруг резко поднял голову, разглядев на ветровом стекле крошечное пятнышко, которое, однако, двигалось в вышине на фоне отрогов Ракапоши. Летящий в Гилгит вертолет или легкий самолет. Возможно, кто-то важный: а может быть, и нет. Может быть, кто-нибудь вроде Дханжала. Дханжал... но того убили местные, а не солдаты. Не пакистанские части – пограничный полк, азадкашмирский полк... кажется, в Гилгите расположен объект военно-воздушных сил? На вертолетах, вроде того, что на миг блеснул на солнце, можно легко перебросить силы спецназа. Погода не помеха. А поводов для такого решения больше чем достаточно. Касс передал ему бутылку с водой, и он сначала неохотно, потом с нарастающей благодарностью глотнул ледяной влаги. – Хочешь есть? – Только чего-нибудь горячего. – Что будем делать после Гилгита? – спросил Касс. – Что? Одному Богу известно... – Я бы с трудом, но выбрался... У меня бы получилось... при условии, что Шелли знает о моих действиях! – Но он не знает, а ты не смог бы... Его недовольство Кассом по-прежнему было беспредметным, беззлобным. – В Гилгите что-нибудь станет ясно. – Ты связан с Шелли? – поглядев на горы, в упор спросил Касс. – Хочу сказать... есть ли какой-то план? Ведь ты не так просто наткнулся на меня? – План был. Для этого требовалось содействие делийской резидентуры, а делийскую резидентуру ты знаешь не хуже меня. Они предпочли бы, чтобы тебя не было в живых... Фил, – добавил он, стараясь быть помягче. Касс кивнул. – При тех условиях неудивительно. Значит, Шармарам удалось все-таки состряпать историю? Внезапно выглянувшее холодное солнце осветило печальное лицо. – Буду звонить Шелли из Гилгита. Попрошу его что-нибудь сделать. – Он, должно быть, сильно занят, подбирая колер для своего кабинета в новом здании Конторы на Воксхолл-кросс? – съязвил Касс. – Не надо его совсем сбрасывать со счетов, – не очень убедительно возразил Хайд. – Он на самом деле послал меня... – А потом наложил в штаны. – Что-то вроде этого. Всем им хочется верить Шармарам. – По существу, это для них единственная разумная линия поведения. Жалею обо всей этой истории с наркотиками и убийством Сирины... – На миг на лице появилось выражение ужаса и неподдельного горя. Потом добавил: – Жалею, что вообще влез в это дело, правда! – Не переставая трясти головой, с силой ударил по щитку рукой в перчатке. – Шелли нас не бросит. Не посмеет. У Роз на руках часть улик, остальные у меня. И еще ты. Если звоню ему, то могу позвонить и в какую-нибудь нашу газетенку. Или в какой-нибудь индийский листок, поддерживающий Мехту... – Свирепо улыбнувшись, щелкнул пальцами в перчатках. – Черт побери, вот кто нам нужен – долбаный мистер Мехта, знаменитая кинозвезда! Вот где рычаг. Чтобы заткнуть нам глотки, им придется вернуть нас домой, верно? – Немного рискованно, а? – Достаточно только пустить пыль в глаза. Если заставлю Шелли поверить, что передам эти штуки партии Бхаратия Джаната, он тут же побежит в Форин оффис и описает там самый лучший персидский ковер! Включил зажигание, словно надеясь, что тепло мотора и обогревателя помогут дозреть его идее. – Ну, убедишь его – что потом? Хайд уставился на Касса. – Тогда им придется нас выпустить, не так ли? Обменять на улики... или явиться за нами и схватить! Сонипат. Последняя перед Дели короткая остановка экспресса из Джамму. Вагон слегка дернулся, только раз, и поезд остановился. Роз не дыша смотрела на Сару. У ног плотно набитая дорожная сумка. На столике между ними, будто фишки, две отдельные кучки пленок и кассет. Жаркий день в разгаре, громко гудит кондиционер. За окном яркий солнечный свет. Роз, прищурившись, смотрит вдаль, за платформы, в сторону запасных путей с ржавеющим подвижным составом, гоняющего по путям пустые вагоны паровоза. Повернула голову. Их платформа со стороны коридора. Повернулась к Саре. У той под глазами темные круги, и без того бледная кожа стала похожей на пергамент. Вокруг вспухших губ выточенные временем или нервами крошечные морщинки. – Итак? – выдавила из себя Роз. Подавляя раздражение, Сара наконец кивнула. – Да. Да, – повторила, злясь неизвестно на кого. Откинув волосы, взглянула на столик. Если бы это были фишки, можно было подумать, что она в выигрыше. – А-а, да... – тяжело вздохнула. С усилием вспоминая: что скрывается за цифрами, которые она нацарапала на каждой катушке и кассете, Роз оставила себе одну пленку и две кассеты. Как к чему-то опасному или ядовитому, протянула к ним руку. На оставшемся у Сары выигрыше номера тщательно стерты. Смахнула пленку и кассеты в лежавшую на коленях, как портфель у школьницы, сумку. Такое чувство, будто, отрывая от дома, надолго отправляют в школу. При всем беспокойстве и недоверии к Саре она понимала, что впереди долгие часы полного одиночества. – Значит... я заведу с ним разговор, – повторила Сара. – Поезд стоит всего пять минут... – Мимо купе по коридору протащили что-то тяжелое. Собрав в сумочку пленки и кассеты, Сара тщательно застегнула молнию. – Займу его, чтобы не хватились как можно дольше... – Выходит, он не один!.. – Он главный. Остальные не в счет. Передам ему, что он хочет, а там... – Сузив глаза, продолжила: – Остальное зависит от тебя. Я больше ничего сделать не смогу. Подожди отхода поезда и бери такси. И делай, черт возьми, что хочешь! – закончила она. – Хорошо. – Глупо, но не удержалась и спросила: – А с тобой все будет в порядке? – Я, черт возьми, как-никак любовница, не так ли? Что со мной станется? – Роз вспомнила предавшую Шармара Сирину... и постаралась выбросить ее из головы. – Теряешь время. Иду к нашему приятелю... – Сара поднялась так стремительно, что, казалось, собирается броситься на Роз. – Спасибо, – промолвила Роз. – Не могла же я дать им убить тебя. Вот и весь ответ. Не могла позволить его людям... нет, не ему, а другим, даже Пракешу... – неохотно призналась она, снова стараясь избежать неприятных ассоциаций. – Знаешь, мне все это очень не нравится, но я не хочу, чтобы ты оставалась на моей совести! Вот так-то... – Помедлив, пробормотала: – Желаю удачи. – Открыла и с треском захлопнула за собой дверь. Не в состоянии сдержать нервную дрожь, Роз прижала к груди туго набитую сумку. Ругая себя, глотала застилавшие глаза слезы. Хватит распускать сопли, подымайся... Солнце, казалось, проникает сквозь окно, сводя на нет работу кондиционера. Ее бросало то в жар, то в холод. За окном яркий день, за противоположной платформой на заросших сорняками путях ослепительно блестят рельсы. У мешков с почтой под палящим солнцем дремлет носильщик. Свистит, выпуская пар, невидимый паровоз... Вскочив на ноги, неловко сложила столик. Повозившись с дверью, наконец открыла и пошатнулась от хлынувшего на нее ослепительного света. Рельсы позади поезда двоились и снова двоились, как будто одна пьяна. Попробовала правой ногой ступеньки – шатаются. Повиснув всем весом на двери, неловко спустилась на пути. Чисто, между рельсами лишь банка из-под кока-колы. На противоположной платформе редкие праздношатающиеся. Сквозь подошвы чувствуется острая щебенка. Доковыляв до края платформы, поднялась по пандусу наверх. Растерявшись еще больше, заторопилась, потому что имелось в виду, что она скроется, прежде чем поднимется паника. Подальше от глаз в дальний конец пригородной платформы. Тяжело опустилась на свободную скамейку. На нее уставился огромными глазами вцепившийся в грудь матери младенец. Сердце рвалось из груди, голова раскалывалась, как упавшая на землю дыня. Властный свисток лишь еще больше ее напугал. Младенец снова прильнул к материнской груди. Словно прикованный к тележке, мимо прошествовал носильщик. По громкоговорителю объявление на хинди. Свисток смолк, и поезд тронулся. Обернулась. Ослепительно яркие рельсы терялись вдали. Экспресс из Джамму, разворачиваясь, покидал Сонипат, направляясь к подернутому дымкой Дели. Роз нервно сглотнула. Ощущение одиночества, покинутости, будто в самом деле отстала от поезда. Дыша, как выброшенная на берег рыба, подняла голову к крыше платформы. Что теперь ей надо делать? Что там говорила Сара? Наконец... ...такси. Взять такси. Посмотрела вдоль платформы. На вокзале спокойно, за ним сонный город. На белом щите синий силуэт автомобиля. "ВЫХОД" – на английском и хинди. Такси... От висящих на стене обеденного зала турбазы телефонов видна река Гилгит и изящные конструкции перекинутого через нее цепного моста. Вдали, где по склонам гор сползают облака, виден мост побольше, через реку Хунза. Пешие и автотуристы поедают свои завтраки... в другом углу шумная компания путешествующих автобусом японцев. Стук башмаков и скрип кроссовок по пластиковому полу. Здесь, на туристской базе, атмосфера нормальной жизни, покоя и подчеркиваемое открытостью долины Гилгита, видной в окно во всю стену шумного зала, обманчивое ощущение свободы. Касс, согнувшись над одним из длинных столов, продолжал деловито есть. За рекой террасы рисовых полей, часть их – светло-зеленые созревшие посадки. Ряды абрикосовых деревьев с не опавшей кроной, словно спустившихся на тысячи футов в другой климат. Разговор по телефону – дело рискованное. Связь открытая, через ручной коммутатор. Другой из Гилгита не получишь, если, конечно, не попросить военных соединить по закрытой линии с генеральным директором английской разведывательной службы... или попробовать позвонить из одного из новых шикарных гилгитских отелей – правда, внешность не совсем подходящая, да к тому же в таких местах, как правило, болтаются и военные, и местные власти, и полицейские. Но и здесь опасность, будто дыхание преследователей в молчащей трубке, ощущалась каждым нервом. Хайд посмотрел на часы. Час дня. Они уже видели летевшие в Гилгит вертолеты – большие военно-транспортные вертушки русского производства и "Пумы". Пара жужжащих как мухи "Алуэттов" барражировала над Каракорумской автострадой. Правда, армейские машины на шоссе пока не появлялись. Обстановка не совсем нормальная, но на военную операцию тоже не очень-то похоже – где-то посередине. Когда они добрались до города, вертолеты стояли на военном летном поле. Телефонистка в который раз сообщила, что пытается его соединить. В животе урчало. От еды, не от нервов, убеждал он себя, ощущая во рту привкус специй. "Лендровер" на площадке турбазы. Придумав что-то малоубедительное, взяли напрокат палатку. До вечера следует отметиться в центре регистрации иностранцев или передать документы для полицейской проверки. К тому времени их здесь не будет... еще пара часов жизнерадостных улыбок и туристской непосредственности. Купил все, что требуется... или потребуется, если состоится телефонный разговор... ...в телефоне раздались гудки, далекие и гулко нереальные, как в пустом доме. Только бы не проклятый автоответчик, молил он, ну давай же... В Лондоне, вернее, в Суррее, где в архитектурном великолепии эпохи Тюдоров по соседству с биржевыми дельцами обитал Шелли, восемь часов утра. В телефоне раздалось больше четырех-пяти посылок, требуемых для автоответчика. Эдисон повела детей в школу, а Шелли уже в машине... – Да? – Далекий нетерпеливый женский голос. – Элисон! – закричал он, пряча голову под пластмассовый шлем переговорной кабины. – Ты меня слышишь, Элисон? – Очень плохо, – услышал он. – Кто это? Я уже уходила с ребятами... – Это Патрик... Патрик Лайд, – отчетливо отозвался он. Засекли, если телефонистке приказано слушать. – Патрик!.. – Далекий, еле слышный голос на мгновение потрясенно прервался, потом издалека донесся вздох облегчения. – Ты жив? – Пока что жив. – Питер едет на службу. Дать тебе номер в машину? – Затем: – Господи, ужасно плохо слышно! – И, что еще хуже: – У Роз все в порядке? Господи, надеюсь, очень надеюсь. – Да. Прекрасно! Не давай мне никаких номеров. Только слушай. Потом передай ему. О'кей? Элисон... о'кей? Ты поняла? После показавшегося бесконечным молчания: – Да. Поняла. Как все это, черт побери, нелепо... спутниковая связь, домашний телефон. Они с Кассом в другом измерении, играют в игры 1970-х, попав не в то десятилетие. Неудивительно, что он звонит Шелли по домашнему телефону. Кому охота помнить, как проводить операцию по вывозу агента? – Теперь слушай. Ему позвонит Роз. Он должен с ней поговорить. Поняла? – Да, скажу. Разве она не с тобой? – Нет. – Лоб взмок. Под колпаком жарко, как под старомодной сушилкой для волос. – Он должен быть готов ее встретить. – Чуть было не добавил: "Не в Лондоне", но решил не говорить, где, когда и как. На этом конце время деформировалось и здесь все еще играют в старые игры. – Скажи, что это крайне... – Что-то не так? – Почти все. Передай ему... – Ему не требовалось угрожать Шелли, особенно через Элисон. Только тем, кого придется убеждать Шелли. – ...он обязан помочь. Если ему каким-либо образом помешают, я обращаюсь к Бхаратия – к индусам. Если его остановит кто угодно, Бхаратия получит все, что у нас есть, и я разделаюсь с Шармарами. Если даже кто слушает, то об этом давно известно. Можно вполне ожидать, что он продаст эти штуки Мехте. – Я записываю, Патрик: Шармары. Черт побери, вот это да! – восклицание домохозяйки, отчасти шокированной, отчасти приятно удивленной, при упоминании о супружеской измене живущего бок о бок соседа: вот уж не ожидала! – Так он... у тебя на крючке, Патрик? Ни крепких выражений, ни назиданий. Ей бы быть генеральным директором, а не Шелли. – Да. Скажи Питеру, что Роз будет знать где. – Снова машинально взглянул на часы. Ее самолет еще не взлетел, но вряд ли он подвергнет ее большей опасности. Нужно подсказать Шелли. – Это должно быть... – Долина снова потемнела: солнце скрылось за нависшими над Ракапоши тяжелыми снежными тучами. – ...максимум через двадцать четыре часа. Не позднее. Он должен это сделать, Эли... Хотя бы во имя старой дружбы. – Сделает, Патрик. – Она поняла. Ни ненужных волнений, ни раздражения, ни увиливаний от ответа. Никаких сомнений. Недаром она так нравилась старине Обри! – Сделает. Не позднее двадцати четырех часов. Желаю удачи... – Надо уходить, Эли! – прервав пожелания, повесил трубку. В зал вошли двое солдат, судя по нашивкам, хавилдар и наик. Медленно, методично, как будто изучая незнакомую и, возможно, вражескую территорию, окинули взглядом кучки обедающих. Внимательно осмотрели каждую группу, каждую пару, каждое отдельное лицо. |
||
|