"Наперекор всем" - читать интересную книгу автора (Додд Кристина)

Глава 2

– Здорово она тебе врезала! – Арт прижал смоченную холодной водой тряпку к носу Гриффита. – Хотел бы я поближе познакомиться с этой леди.

Оттолкнув Арта, Гриффит осторожно коснулся места соединения кости и хряща.

– Снова сломан! Святой Давид, спаси и сохрани нос, опять сломан!

– И вправду, – согласился Арт. – Силы ей, видно, не занимать! Продолжай в том же духе, и твое лицо станет таким же красивым, как мое.

Опухоль давила на глаза, так что Гриффиту было трудно смотреть, но он все же оглядел гнилозубого, одноглазого слугу, кожа которого была покрыта желтыми старческими веснушками, и, застонав, приложил тряпку к носу, испытывая одно лишь страстное желание – свернуть изящную шейку Мэриан. Не стоило все-таки чернить ее госпожу! Мэриан доказала свою преданность Элизабет. Будь Гриффит чуть менее сдержанным человеком, не задумываясь ответил бы на удар, но девушка была верна до конца, несмотря на грозившую опасность, и Гриффит чувствовал к ней невольное уважение.

– Все равно женщины не падают в обморок от твоей красоты. А если и падают, то скорее от страха, – фыркнул Арт. – Твой нос был слишком велик еще до того, как оказался сломанным в первый раз. Волосы ничем не пригладишь, точь-в-точь как у лесного зверя! И подбородок Пауэлов, чересчур квадратный, а глаза унаследованы от матушки – да благословит ее Господь, – желтые, словно кошачьи. Правда, никак не возьму в толк, почему бабы в драку лезут, лишь бы одним глазком увидеть, что там у тебя в гульфике. Ты так и не сказал, что случилось с той леди… Как там ее?

– Леди Мэриан Уэнтхейвен. – Гриффит потер лоб, пытаясь утихомирить головную боль. – Она приходится родней графу.

– Ты так и не сказал, что случилось с леди Мэриан, – повторил Арт. – Но готов побиться об заклад, что и так знаю. Готов побиться.

Предчувствие неизбежного охватило Гриффита, не давая спокойно улечься, но он не смог удержаться, чтобы не спросить:

– Интересно, что же это ты знаешь?

– Жирная старая корова Мэриан попыталась залезь к тебе в штаны, ну а ты отбивался, как мог. – Арт сделал хватательный жест и отчаянно замахал руками, изображая борьбу. – Ну тут уродливая стерва и засадила тебе кулаком в физиономию.

Пытаясь утихомирить Арта, Гриффит признался:

– Она не стара, не толста и не уродлива.

Слуга, мгновенно выпрямившись, проницательно взглянул на хозяина:

– Вот как?

Гриффит свалился на кровать и долго взбивал подушку, пытаясь выиграть время.

Он знал, куда клонит Арт. Его любимый старый слуга по какой-то причине решил, что Гриффит должен снова жениться, и в каждой молодой женщине видел подходящую особу. Теперь он пытался выведать у Гриффита все, что тому известно о Мэриан, и, если хозяин признается, что девушка красива, пристанет к нему, как репей к овечьему хвосту. Но если Гриффит скажет, что Мэриан непривлекательна, и Арт, увидев ее, сразу поймет, что Гриффит солгал, тогда его ничем не улестишь. Вот поэтому Гриффит и не смел показать, как относится к ней. Не то чтобы ему нравились высокие гибкие женщины, которые слишком много улыбаются… Или слишком выразительно?

– Она молода, – сказал он наконец Арту.

Арт долго обдумывал столь интересную новость.

– Очень молода?

Да, весьма нелегко подобрать слова для чувств и ощущений, вызванных Мэриан… К тому же Гриффиту лучше помнить лишь ее презрительную усмешку. Откинутая голова, веселые искорки в глазах, чуть приподнятые уголки полных губ, очаровательные ямочки на щеках.

– Лет двадцать. Может быть, двадцать пять.

– Самый подходящий возраст для тебя, – обрадовался Арт. – Тебе всего лишь двадцать восемь! А какого цвета ее волосы?

Нет, Гриффиту лучше вспомнить улыбку, говорящую «Не посмеешь!». Плечи распрямлены, грудь вздымается, белые зубы блестят, очаровательные ямочки на щеках…

– Рыжие.

– Рыжие? – нахмурился Арт. – У англичанок не бывает рыжих волос. Должно быть, ярко-красные, как раз такие, как у всех, кто красится.

Гриффит сощурился, притворяясь, что пытается вспомнить, хотя в этом не было нужды. К сожалению, он все слишком хорошо помнил.

– Они не крашеные.

– Тогда медные?

– Красные, – твердо объявил Гриффит. – Некоторые мужчины даже могут назвать их красивыми.

– Значит, словно пламя, – удовлетворенно кивнул Арт.

– Угу, – проворчал Гриффит, вспоминая веселую улыбку. Глаза чуть скошены, полные губы раздвинуты, обнажая белоснежные зубы, очаровательные ямочки на румяных щеках… Она смеялась над ним. Интересно, как бы Мэриан выглядела, если они посмеялись бы вместе? – Огнедышащее пламя, – пробормотал Гриффит.

Арт поднял с пола оружие Мэриан – туго набитый кошелек.

– Какого цвета ее глаза?

– Зеленые.

– Вот оно, – проворковал Арт, подскакивая, словно жаба на нагретом камне. – Если парень знает, какого цвета глаза у девушки, – значит, он влюблен.

– Что?! – заревел Гриффит, отбрасывая тряпку.

– Когда парень…

Гриффит, скатившись с постели, угрожающе шагнул к Арту.

– Я слышал тебя! Болван несчастный, да она даже не нравится мне! Нескромная, наглая, грубиянка, легкомысленная, неистовая…

– Как раз подходящая пара для тебя, – пропел Арт, осторожно отступая.

– Она не в моем вкусе, – процедил Гриффит. Глубоко вздохнув и с трудом взяв себя в руки, он внятно и спокойно объяснил: – Ты знаешь, что мне нравятся хозяйственные женщины, умеющие управляться с иголкой, те, что готовы целыми днями не выходить из дому, готовить, убирать и командовать слугами. Мне не по душе женщина, бросающая на мужчин бесстыдные взгляды, сражающаяся на шпагах и чьи рыжие волосы служат доказательством строптивого и капризного характера. И терпеть не могу, когда женщина настолько красива, что мужчины дерутся из-за нее и с ней только ради права залезть в ее постель.

Арт, прихрамывая, поковылял к ночному столику и с громким стуком опустил на него кошелек.

– Ты только что заявил, что она не толста, не стара и не уродлива.

– И что?

– Но не упомянул о том, что она красива.

– И что?

Арт замурлыкал песенку.

– Мы, значит, собираемся остаться здесь?

– Солнце зашло, ты, глупый старый осел, – пробурчал Гриффит. – Конечно, остаемся – на ночь и до тех пор, пока я не отдам этот чертов кошель. Но после этого тут же уедем. Ясно?

– Более или менее. Ты молод и силен. И знаешь, что делаешь.

– А ты не станешь вмешиваться?

– Нет, хозяин.

– Ха! Скорее рак на горе свистнет!

Довольный, Арт подобрался к горе переметных сумок и кожаных мешков, привезенных из Лондона.

– Никогда не видел таких замков в Уэльсе. Почему бы тебе не прилечь? Ужасно выглядишь!

Гриффит, что-то проворчав, повиновался.

– Неужели тебя никогда не переспорить?

Но Арт, не обращая на него внимания, с типичным для валлийца презрением отозвался о военном искусстве англичан:

– Вместо катапульт и оружия вся земля вокруг замка засажена цветами! Подумать только! Будь это в Уэльсе, двух недель осады вполне достаточно, чтобы взять его!

– Возможно, именно то, что замок выстроен на острове посреди озера, позволяет Уэнтхейвену чувствовать себя в безопасности.

– Ба! Но из-за этого приходится держать цыплят в курятнике, а солдат – в казарме.

– Это не его люди, – поправил Гриффит. – Наемники.

– Ну да, – мгновенно вскинулся Арт. – Неудивительно, что граф старается держать их подальше. Они, возможно, не упустили бы случая захватить замок. Особенно в таком количестве. Неужели граф не понимает, что лучше своих людей никого не сыщешь?

– Он действительно нанял целую армию, – задумчиво погладил подбородок Гриффит. – Интересно, почему?

– Говорят, среди них много валлийцев.

– Всякому известно, что лучших воинов не сыщешь на островах.[2]

– К чему нашим парням сражаться за английское золото, да к тому же в английских набегах? Хочешь, чтобы я потолковал с ними и между делом выяснил, что да как? – Пока Гриффит колебался, Арт открыл сумки и вывалил их содержимое на пол. – Что нужно оставить?

– Дорожную одежду. Завтра отправляемся домой.

– Жаль, что не хочешь остаться и получше познакомиться с леди Мэриан.

– Дорожную одежду, – подчеркнуто вежливо повторил Гриффит. Он не желал обсуждать Мэриан с Артом и не хотел даже думать о девушке.

Англичанка, пренебрежительно думал он. Гриффит впервые услышал о любви англичанки, когда появился в Лондоне после победы при Босуорт-Филде. И это были сплетни об Элизабет Йоркской.

Он сказал Мэриан правду. Жестокое безразличие Элизабет к судьбе братьев и слухи о ее связи с Ричардом вызывали в Гриффите непреодолимое отвращение. Впрочем, как и в Генрихе. Поэтому он так долго тянул, не желая жениться на распутнице. Но парламент вынес постановление, а Генрих обязан был сдержать клятву и жениться на Элизабет. Королю пришлось подчиниться необходимости и следовать обету, принесенному на поле брани, – никто и никогда не отнимет у него трон.

Собравшись с духом, он встретился с Элизабет – и резко изменил к ней отношение. Ничто – ни насилие, ни бесстыдная ласка – не могло бы смягчить Генриха, но он безропотно женился на Элизабет и с тех пор вел себя как образцовый муж.

Элизабет казалась очаровательной женщиной – по крайней мере так казалось Гриффиту, – но ее предательская связь с Ричардом не давала покоя, и он не переставал гадать, каким образом Генриху удалось подавить свое отвращение. Возможно, его соблазнили ее красота и молодость…

Гриффит вспомнил тонкую талию Мэриан, упругие груди в отороченном мехом вырезе.

Возможно, Генрих просто очарован искусством англичанки в постели. Но скорбь, война и многочисленные несчастья закалили характер Гриффита. Он никогда не относился к женщине с большей симпатией и добротой, чем к своим соколам.

Впрочем, никогда бы и не смог. Просто не сумел бы…

– Я сказал… – Арт преувеличенно театрально потер глаза. – Говорю же, эта старая рана меня беспокоит.

– Я тебя слышал, – раздраженно бросил Гриффит. – Не стоит так кричать.

Скрестив руки на груди, Арт повторил:

– Эта старая рана беспокоит меня, а ты грезишь наяву. О чем только мечтаешь?

– Вовсе нет, и твои глаза совсем не болят, ты прекрасно это знаешь. И всегда жалуешься, если хочешь настоять на своем.

– Просто позор не узнать планы Уэнтхейвена, – уговаривал Арт. Гриффит колебался. Как представитель короля, он должен попытаться разведать, что замышляет Уэнтхейвен… если заговор действительно существует. Но Уэнтхейвен успел войти в доверие к Генриху и твердо знал, что его будущее зависит от короля.

– Я пошлю письмо, – наконец выговорил Гриффит. – Если Генрих захочет, чтобы я вернулся, он отдаст мне приказ.

Удовлетворенный ответом, Арт открыл крышку резного деревянного поставца.

– Положу-ка я сумки в этот роскошный сундук!

– Уэнтхейвен может себе позволить и роскошный сундук, и богатый замок. Он один из тех выскочек – родственников королевы-матери, – вздохнул Гриффит, растягиваясь на постели. – Он выгодно женился и получал доходные должности во время правления Эдуарда.

– Тяжело досталось ему богатство, – кивнул Арт. – Лестью и интригами. – Подняв одну из сорочек Гриффита, слуга потряс рукавами. – Взгляни на это! Сразу видно, твои руки настолько длинны, что можешь, не сгибаясь, почесать колени. Конечно, в этом есть свое преимущество – ты одним махом дотягиваешься до врага! А широкая грудь делает тебя похожим на бочонок, зато ноги такие длинные, что ни одни лосины не подходят по росту!

– Пытаешься развеселить меня? – недовольно бросил Гриффит.

– Конечно! Как еще доказать, что девчонка не испортила твоей внешности? Говорю же, если хочешь ее, лучше взять побыстрее, иначе кто-нибудь другой украдет из-под самого… – Арт сменил согревшийся компресс на холодный и договорил: – носа.

– Мне она не нужна.

– Тогда почему у тебя в штанах так же разбухло, как и твое лицо?

– Черт возьми. Арт. – взревел Гриффит, – заткни свою пасть, иначе я забью тебе остаток зубов в глотку!

– Ох, как напугал!

Отбросив тряпку. Гриффит привстал.

– Меня не интересует женщина, которая не может держать себя в руках!

Несколько укрощенный как суровым тоном хозяина, так и его угрозами, Арт наклонил голову, глядя на Гриффита любопытными птичьими глазками.

– Почему же она не может держать себя в руках?

– Она была любимой придворной дамой Элизабет Йоркской. Мэриан могла выйти замуж за богатого и знатного человека, стать влиятельной и могущественной, но разрушила свое будущее в постели какого-то лорда.

– Не такой уж смертный грех.

– Она родила ублюдка.

Гриффит услыхал осуждение в собственном голосе и понял, что Арт сейчас же заставит его раскаяться в этом.

– Ага! – Важно кивая головой, Арт пружинистым шагом обошел кровать. – Значит, ее грех – не прелюбодеяние, а его последствия! Спи с кем попало и сколько хочешь, но не попадайся!

«Беда со старыми и доверенными слугами, – мрачно подумал Гриффит, – не столько из-за их откровенности, сколько из-за их уверенности в том, что хозяева обязаны делить с ними мысли и переживания». Стремясь прекратить поток ехидных замечаний и ненужных сентенций, Гриффит сказал:

– Всякий, кто не может научиться сдержанности, недостоин власти над другими.

– Сельская пословица, и такая верная! – Арт прекратил ходить и задумчиво оглядел угрюмое лицо Гриффита. – Плохо только, что ты сам не всегда ей следуешь.

Гриффит прикусил язык, вспомнив, как его юношеская глупость и несдержанность стоили когда-то глаза верному слуге.

– Поверь, я рано усвоил урок.

– Возможно, и Мэриан тоже, только доказательство ее ошибки не так легко скрыть.

Глубоко в сердце Гриффита вновь повернулся кинжал воспоминаний, и рана опять начала кровоточить. Должно быть, лезвие его было осколком камня, обломком льдышки или просто ржавой сталью, потому что имело способность снова и снова причинять боль.

– Знаю, парень. – заключил Арт, толкнув его обратно на постель и вновь меняя тряпку, – это предательский удар, и мне очень жаль. Но я попытался только объяснить, что всякий может ошибиться, и ты слишком сурово судишь девушку. – Отвернувшись, он пробормотал достаточно громко, чтобы услыхал Гриффит: – И все потому, что она заставила тебя сыграть соло на своей кожаной флейте!

Чувствуя, что теряет достоинство, Гриффит тем не менее ответил:

– Я здесь по делам Генриха, а не по какой иной причине.

Открыв свою сумку, Арт вытащил сложенный пергамент и протянул его хозяину. Послание было запечатано алым воском, и Гриффит, узнав герб на печати, вопросительно взглянул на слугу, ощущая, как дурное предчувствие вновь застилает душу.

– Наш повелитель послал это письмо, доставленное лично его коротышкой-секретарем и с наставлением передать тебе после того, как познакомишься с леди Мэриан.

Неграмотный Арт все же перегнулся через кровать, напряженно наблюдая за читающим послание Гриффитом и, окинув пергамент понимающим взглядом, осведомился:

– Что-нибудь интересное?

Тщательно свернув письмо, Гриффит вручил его слуге.

– Сожги его и разложи вещи. Мы остаемся в замке, Господь его разрази!

Арт почесал за ухом, там, где еще росли последние прядки волос.

– Король не объяснил почему?

– Такова всегдашняя манера Генриха. Приказы, но никаких объяснений. Поэтому он и велел передать тебе письмо самого Оливера Кинга, не больше и не меньше! Но если бы Генрих лично отдал мне приказ, я потребовал бы сказать правду.

– О, для этого нужна немалая отвага! – восхищенно воскликнул Арт. – И каков же приказ?

– Оставаться здесь на неопределенный срок и наблюдать за леди Мэриан и ее сыном.

Арт засунул пергамент поглубже в огонь железной кочергой.

– С чего бы королю тревожиться об этой девушке Мэриан и ее сыне?

– Не знаю, – отрезал Гриффит. – Генрих не поделился со мной своими соображениями.

– Чертовски странно, что он интересуется подобными вещами. – Арт вернулся к наваленной на полу горе одежды и ткнул в нее носком сапога. – Что ж, придется развесить все это. Хорошо еще, что ты собирался домой и захватил все свои вещи, чтобы отдать матери в стирку, иначе труднехонько было бы одеться для столь изысканного общества!

– Я все гадал, почему Генрих настаивал, чтобы я навестил родителей. Несомненно, он был расстроен и обеспокоен. – Гриффит спустил ноги с постели. – До меня дошли слухи о волнениях в Ирландии.

– Какого рода волнения?

– Говорят, граф Уорик всему причиной.

Арт вздохнул с преувеличенным раздражением типичного валлийца, гордившегося незнанием английских дворянских родов.

– Ну и что?

– Граф Уорик, – пояснил Гриффит, – сын покойного герцога Кларенса. – Арт снова вздохнул. – Слушай внимательно. – Гриффит вынул из чаши с фруктами три яблока и разложил на столе. Потом, выбрав самое большое и розовое, пояснил: – Это король Эдуард, отец Элизабет Йоркской.

– Ужасно толстый, – заметил Арт.

– Он таким и был. Это… – Гриффит взял другое, довольно сморщенное, – это король Ричард, узурпатор, разбитый и погибший в битве при Босуорт-Филде. – И, показав на последнее, самое маленькое, добавил: – Это герцог Кларенс. Все трое были братьями, сыновьями дома Йорков.

– Да, я вижу семейное сходство, – вмешался Арт.

– Двое были королями, и хотя Кларенс не сидел на троне, все же оставил после себя сына.

– Вот оно что! – Сморщенное лицо Арта просветлело. – Граф Уорик.

– Совершенно верно. Племянник обоих королей династии Йорков и, как считают некоторые, законный наследник трона.

– И теперь он в Ирландии?

– Нет, граф живет в безопасности и спокойствии, под защитой Генриха в Тауэре.

Прижав ладонь к глазам, Арт пробормотал:

– Никогда не мог понять всех этих королей, их дочек и племянников.

– Сам подумай, – настаивал Гриффит. – Наследники Эдуарда бесследно исчезли в Тауэре, убиты собственным дядей, Ричардом. – Он показал на подсохшее яблоко. – Теперь же Генрих взял под стражу другого наследника. Будь ты лордом, который не поддерживает Генриха в его претензиях на трон, что бы ты подумал?

– Что Генрих убил графа Уорика.

– Совершенно верно. А будь ты лордом, который не поддерживает Генриха в его претензиях на трон, какой лучший способ низложить его?

– Заявил бы, что захватил Уорика, собрал армию и попытался захватить Ирландию, где еще много сторонников Йорков, – уверенно выпалил Арт.

Бросив яблоки обратно в чашу, Гриффит признался:

– Ах, Артур, ты самый мудрый…

Но тут раздался стук в дверь, и мужчины переглянулись. Арт повернул ручку, и на пороге предстала кругленькая служанка с морщинистым лицом. Улыбнувшись, она низко присела.

– Я – Джейн. Меня прислали помочь разложить вещи.

Неодобрительно прищелкнув языком при виде разбросанной одежды, она тут же опустилась на колени возле беспорядочной кучи и начала разбирать рубашки, плащи и лосины на отдельные стопки, непрерывно болтая.

– Видать, помощь вам не помешает. Никогда не могла понять, почему мужчины так рвутся сами стирать свое белье. Просто ужасно! – Встряхнув богато отделанный плащ, Джейн расстроенно покачала головой. – Поглядите-ка! Мало того что он черный… как, впрочем, почти вся ваша одежда, но… Поверьте, он заслуживает лучшего, чем валяться смятым в переметной сумке! Придется мне привести такую дорогую вещь в порядок, чтобы можно было надеть его завтра, господин мой!

И, не дожидаясь согласия, толстушка начала складывать плащ. Гриффит раскрыл было рот, чтобы сказать что-то, но Арт положил руку ему на плечо, и он не издал ни звука. В конце концов, Арт умел обращаться с женщинами, любыми женщинами, любого сословия, и теперь, выступив вперед, церемонно поклонился:

– Я – Арт, человек, бесконечно благодарный за вашу любезность.

Джейн, по всей видимости, прирожденная кокетка, расплылась в улыбке:

– Рада познакомиться, Арт.

– А остальные вещи тоже возьмете?

– Не сразу. Но совсем скоро у хозяина будет вся одежда в порядке. Правда, когда похолодает, придется одолжить вам теплые плащи. Но не волнуйтесь, у нас часто бывают гости, которым нужна одежда, и…

Терпение Гриффита наконец лопнуло, и он, не выдержав, взорвался:

– Почему вы считаете, что мы останемся на зиму? Я сказал Уэнтхейвену, что мы уезжаем завтра.

Джейн, выпрямившись, уставилась на гостя:

– Разве я не туда попала? Это не комната Гриффита ап Пауэла?

Арт вновь толкнул локтем Гриффита, призывая к молчанию.

– Совершенно верно, и этот неблагодарный угрюмый лорд не ценит ваших услуг. Ну а я… – придвинувшись ближе, Арт взял Джейн за руку, – горячо сочувствую тому, что вам приходится трудиться допоздна. Вы, вижу, неутомимы. Счастливчик тот, кому выпало стать вам мужем.

Джейн жеманно поджала губки, когда Арт поцеловал ей руку.

– Я вдова.

– Вдова? Как прискорбно!

Арт буквально проворковал последнее слово, показывая, каковы его истинные чувства, и Гриффит с отвращением закашлялся при виде столь неприкрытой лести.

Вспомнив свои обязанности, прачка испуганно застыла.

– Насколько мне известно, его сиятельство спустился вниз, когда мы уже ложились спать. Он сказал, что вы остаетесь надолго, и мы должны угождать вам как самым почетным гостям. Еще велел подождать до завтра и только потом прийти помочь, но я сразу спросила госпожу Фэй, прямо и спросила, клянусь Богом: «Разве так обращаются с почетными гостями? Заставлять их ждать чуть не два дня, пока будет вычищена и выглажена одежда?» Поэтому я явилась сейчас, и, думаю, правильно сделала.

Мужчины пораженно уставились друг на друга, а потом на женщину, державшую охапку сорочек. Не дождавшись ответа, Джейн пожала плечами:

– Не волнуйтесь, я быстро все выстираю, и глазом моргнуть не успеете. – И, глядя на Гриффита, снова прищелкнула языком. – Ох уж эта леди Мэриан! Рука у нее больно тяжелая! Да и нрав горячий! Вы закроете за мной дверь, Арт?

Слуга поспешил исполнить просьбу и повернулся к хозяину, невинно улыбаясь и протягивая руки.

– Я ни одной живой душе не говорил про леди Мэриан и твой нос. Должно быть, кто-то видел, как вы ссорились.

– Мне нет дела ни до леди Мэриан, ни до ее нрава! – рявкнул Гриффит. – Я желаю знать, откуда Уэнтхейвену известно, что я никуда не уезжаю, хотя сам я только что прочел письмо!

– Король, должно быть, сообщил графу, – предположил Арт. – Думаю, так оно и есть.

– Или стены замка имеют уши. – Гриффит показал на резные панели, украшающие комнату. Арт встревоженно огляделся. Но прежде чем он смог выплеснуть свою ярость, Гриффит спокойно заметил: – Придется спать вполглаза, Артур. Я получил такой удар по голове, что, должно быть, не смогу бодрствовать, так что все ляжет на тебя.

Визг спаниеля, растянувшегося у постели, разбудил графа Уэнтхейвена, и он долго лежал, не открывая глаз и прислушиваясь. Что-то шелестело в кустах под окном спальни. Что-то… нет, кто-то.

Погладив собаку, он прошептал два слова, и сука немедленно стихла. Непрошеный гость, двигаясь с ловкостью мула, поднялся через открытое окно и подкрался к кровати. Спаниель, дрожа от предвкушения схватки, выжидающе напрягся. Уэнтхейвен помедлил, пока неизвестный не подошел совсем близко, и внезапно выкрикнул:

– Взять!

Спаниель вскочил с угрожающим рычанием, женщина, лежавшая рядом с Уэнтхейвеном, вскрикнула, а взломщик цветисто выругался, мешая грубые уличные выражения с проклятиями, принятыми в более изысканном обществе. Уэнтхейвен мгновенно узнал этот низкий голос, но позволил суке вцепиться во врага зубами, пока сам искал шпагу. Только надежно вооружившись, граф отозвал собаку и, похвалив и погладив ее в награду, подошел к сэру Адриану Харботтлу:

– Что вы делаете в моей комнате?

– Проклятая грязная шавка! – вспыхнул Харботтл. – Успела все-таки укусить за руку и за ногу! Чертовски больно, и кровь идет!

– Тогда держитесь подальше от моего ковра, он совсем новый и довольно дорогой, – резко ответил Уэнтхейвен.

– Не сомневаюсь!

Обернув запястье платком, молодой человек ступил на вымощенный каменными плитами пол.

– Позвольте все-таки узнать, что вы делаете в моей комнате?

– Пришел кое-что выяснить. И отомстить, конечно.

– Отомстить?! Но за что? – Держа шпагу наготове, граф, однако, не преминул нанести словами не менее глубокие раны: – За то, что предложил вам гостеприимство? Позволил съесть больше, чем хватило бы на несколько человек? Терпел вашу грубость и невежество?

– И строили планы, как погубить меня!

– Я… погубить вас?! Я… Дорогая, – проворковал Уэнтхейвен, – будь добра, зажги свечи. Те, что на ночном столике, луна еще только поднялась, и мне хотелось бы рассмотреть это жалкое создание, гордо именующее себя человеком.

Женщина дрожащими пальцами высекла огонь. Трепещущий огонек осветил комнату, отбрасывая тени на стены и потолок.

– Ну да, зато в вашей постели пухленькая хорошенькая девчонка и в вашем красивом замке посреди озера полно гостей, которые ловят каждое ваше слово и готовы исполнить любое ваше желание, но только ради денег и богатства, можете в этом не сомневаться…

– Но ведь и вы в их числе, – перебил Уэнтхейвен.

– Я пришел сюда с чистым сердцем, благодарный за еду и крышу над головой. И не знал при этом, что придется платить за все это своей честью.

– Честью? – громко расхохотался Уэнтхейвен. – Какая честь может быть у младшего сына? Ваш брат – барон, но у вас нет никаких надежд на будущее… разве что какая-нибудь богатая вдова польстится на смазливое лицо. Честь? Увольте меня!

– Хотите, чтобы я делал такое, на что не решится ни один порядочный человек? – процедил Харботтл. Мрачное лицо поблескивало от пота. – Требуете от меня подслушивать, подсматривать, выведывать, заглядывать в темные углы, где прячется зло?

– Но вы словно рождены для подобных дел!

– Неправда! – завопил Харботтл.

Уэнтхейвен понял, что с молодым человеком необходимо обращаться деликатнее. Природа одарила Харботтла ослепительной красотой, и сознание этого вконец избаловало его. Победы над женщинами стали его привычкой, но нельзя было отрицать в нем расчетливости и силы.

Да, Мэриан нанесла удар не только самолюбию, но и тщеславию Харботтла, а мужчина, оскорбленный столь жестоко, несомненно, захочет отомстить. Вспыльчивый, горячий, уверенный в собственном совершенстве и непогрешимости, Харботтл напоминал Уэнтхейвену неприрученного звереныша, растерявшегося, рвущегося в бой… Но разумный, опытный хозяин может многому его обучить. Уэнтхейвен привык усмирять чистокровных лошадей и соколов… в конце концов, принципы те же самые.

Взмахнув шпагой, он предложил:

– Налейте себе вина. Лучшее из моих погребов.

– Я не ребенок, которого можно подкупить сладостями, – запротестовал Харботтл, но все же налил в бокал вина и пригубил его. Лицо мгновенно озарилось. – Превосходно.

– Конечно. Ну а теперь садитесь.

Харботтл снова нахмурился:

– Ни за что!

Сильный удар, а потом ласка. Уэнтхейвен приставил острие шпаги к груди Харботтла.

– Пожалуйста, сядьте.

Мгновенно смирившись, словно послушная гончая, Харботтл печальными голубыми глазами следил, как хозяин, в свою очередь, наполняет вином золотой кубок и садится напротив.

– Смею подумать, – начал он, – что я недооценил ваши таланты. Нужно было сразу понять, что вашей утонченной натуре претит заниматься таким низким делом, как добывание сведений.

– Нет!

Харботтл выпил, и Уэнтхейвен сделал знак женщине, в нерешительности стоявшей у постели. Та принесла кувшин и вновь подлила вина в кубок Харботтла.

– Действительно нет? – Уэнтхейвен сделал вид, что пьет, но на деле лишь позволил вину коснуться языка. – Сегодня вы доказали силу вашей шпаги.

Вскочив в порыве негодования, Харботтл завопил:

– Не позволю смеяться надо мной!

– Кто смеется? – удивленно поднял брови Уэнтхейвен. – Я совершенно искренне хотел сделать вам комплимент. – И, заметив, что молодой человек колеблется, показал шпагой на стул: – Садитесь.

На этот раз Харботтл безропотно повиновался. Хозяин мог быть доволен результатом дрессировки.

– Когда я согласился на ваш поединок с леди Мэриан, – начал он, – нужно было предупредить вас о ее коварстве. Всем было очевидно, что вы стараетесь сдерживать силу из уважения к слабому полу, и, поняв это, дама постаралась воспользоваться преимуществом.

Полные губы Харботтла приоткрылись.

– В самом деле?

– Ни у кого не осталось ни малейших сомнений. Все только и говорили о вашем исключительном искусстве владения шпагой.

– Это правда, я хорош! Чертовски хорош! Именно шпагой я добывал средства к существованию, и вы прекрасно это знаете.

– Откуда же?

– Вам все всегда становится известно. Готов побиться об заклад, что все эти прихлебатели, которые едят и пьют за вашим столом, платят за еду и вино тайнами и секретами. Клянусь, лучше осведомленного человека не сыщешь во всем королевстве!

– Вы льстите мне, – заметил Уэнтхейвен и, задумчиво постучав кончиком ногтя по зубам, решил, что настало время помахать морковкой перед носом осла. – Но мы собрались здесь не для того, чтобы говорить обо мне. Потолкуем о вас. О вас и о страстной леди Мэриан. Не правда ли?

При упоминании имени Мэриан рука Харботтла дрогнула, а голос поднялся на целую октаву.

– Что насчет меня и леди Мэриан?

«Кобель, почуявший запах суки», – определил Уэнтхейвен.

– Вы хотели узнать ее поближе, не так ли? Мэриан не замечала вас, и я предложил послать ей вызов, в полной уверенности, что в случае поражения она начнет испытывать к вам нечто вроде почтения. – Уэнтхейвен печально вздохнул. – Жаль, что я не сумел предусмотреть, к чему это приведет. Вероятно, ваше внимание отвлекла ее великолепная фигура.

– Хм…

Он вгляделся во влажные глаза Харботтла, и тот отвернулся.

– Здесь нет никакого позора. Да позволено мне будет сказать, лучших грудей, чем у леди Мэриан, не сыщешь во всем королевстве. Конечно, красотой ей с вами не сравниться, но не так много мужчин может сравниться с ней ростом, как вы. Представляю, как повезет тому счастливчику, который окажется в ее постели и обнаружит, что она способна дважды обернуть вокруг него ноги.

Воздух вокруг Харботтла ощутимо накалился. Позволив себе чуть улыбнуться, Уэнтхейвен впустил кобеля в конуру суки.

– Леди Мэриан училась владению шпагой у меня, но я не глупец. И не научил ее всему. – Харботтл громко, со свистом выдохнул, и Уэнтхейвен спросил, стараясь придать голосу как можно больше искренности: – Не хотите ли взять несколько уроков? Буду рад научить вас всему, чего она не знает.

Харботтл немедленно попался на удочку.

– Пусть мне дадут еще один шанс! Хочу попробовать усмирить госпожу Задаваку! Ей ничего не останется, кроме как сдаться мне на милость. Конечно, – добавил он с кривой улыбкой, разглядывая свои изящные руки, – она сделает вид, что сопротивляется, но ни одна женщина мне еще не отказывала!

Самомнение этого человека поистине потрясало! Уэнтхейвен невольно задался вопросом, сколько все же женщин на самом деле пытались отказать Харботтлу, внезапно оказавшись на полу или в постели и безуспешно пытаясь сбросить с себя нагло ухмылявшегося болвана! Нет, не такую участь предназначал граф Мэриан. Мэриан еще предстоит доказать, чего она стоит!

– Сложно будет завлечь ее в очередную схватку, – предупредил он гостя. – Ваши замечания насчет ее сына были несвоевременными и крайне опрометчивыми.

– Но это отродье – всего-навсего ублюдок, – презрительно скривился Харботтл.

Уэнтхейвен почувствовал, что теряет терпение, но тут же постарался взять себя в руки. Пусть Харботтл и несовершенное, но все же орудие, а граф сейчас нуждался в любом оружии, которым мог завладеть, ибо Генрих Тюдор недаром послал этого великана-валлийца следить за Мэриан – король наверняка что-то заподозрил.

– Но это отродье – ее ублюдок, и она привязана к нему.

– Вечно цепляется за него, вместо того чтобы обратить хоть немного внимания на меня! – с нарастающим возбуждением воскликнул Харботтл. – С каким удовольствием я разбил бы голову мальчишке!

– И пальцем не смейте тронуть Лайонела! – встревожился Уэнтхейвен. – Мне дорог этот малыш, и… нет, лучше выслушайте, что я придумал. Держитесь подальше от Мэриан, пока я не научу вас некоторым не известным ей приемам, а потом снова можете оскорбить ее сына, и она пошлет вам вызов.

– И что я получу в награду?

– Больше, чем способны представить себе, – пообещал Уэнтхейвен. – Ну а теперь будьте послушным мальчиком и покиньте спальню тем путем, которым пришли…

– Нет, – твердо сказал Харботтл, наклонившись вперед и судорожно сжимая подлокотники кресла. – Я больше не желаю довольствоваться столь неопределенными обещаниями. Если я выполню ваше желание и нанесу поражение леди Мэриан…

– Чего, впрочем, желаете и вы, и не менее сильно, – напомнил Уэнтхейвен.

– Совершенно верно. Но я желаю и услышать из ваших уст, какова будет награда. Говорите же!

Уэнтхейвен колебался. Не в его правилах, правилах осторожного и предусмотрительного человека, открывать планы и замыслы кому бы то ни было. Но чем он рискует? Всегда можно выдать с головой эту злобную вонючую дворнягу королю Генриху, и ничего лучше тут и не придумать.

– Если вы победите леди Мэриан в честном поединке, ей придется пустить вас в свою постель. А уж когда вы хорошенько помнете простыни и усмирите строптивицу, у нее не останется иного выбора, кроме как выйти за вас замуж, я сам об этом позабочусь.

– Она может отказаться.

Тоном, таким же стальным, как клинок шпаги, Уэнтхейвен объявил:

– Она женщина. И живет под моим кровом, не имея иных доходов. Поэтому и сделает, как ей будет велено.

– Когда вы так говорите, мне становится почти жаль ее.

Но в голосе Харботтла не слышалось ни малейшей жалости. Уэнтхейвен сразу заметил это.

– Никому не говорите о нашей беседе, иначе испортите сюрприз, который мы готовим для леди Мэриан, – предупредил он.

Харботтл, по-видимому, удовлетворенный, кивнул и, метнувшись к окну, соскользнул в росшие внизу кусты. Уэнтхейвен, облегченно вздохнув, словно после тяжелой, но хорошо выполненной работы, погасил свечу и почувствовал чье-то прикосновение. Очередная любовница прижалась к графу, положив ему голову на грудь.

– Я люблю тебя вовсе не из-за твоих денег, – шепнула она, сплошное олицетворение притворной невинности и чувственного притяжения. – И ты вовсе не используешь меня! Этот несчастный человек сам не знает, о чем говорит.

– Конечно, нет! Мы любим друг друга вечной любовью и, когда настанет время, обязательно поженимся. Ты станешь графиней. Никогда я не смог бы использовать женщину, которая предлагает мне любовь столь бескорыстно.

И улыбнулся краешками губ.