"Башня страха" - читать интересную книгу автора (Кук Глен)

Глава 11

Противоречивые чувства бурлили в груди бел-Сидека. Боль, горечь утраты, гнев, смущение, что их с Мериэль застали в самый неподходящий момент. Но он взял себя в руки. Нельзя позволить себе расслабиться, сдаться в критический для Живых момент. От его действий в этот решительный час зависит, будет ли борьба продолжаться, или движение их угаснет, сойдет на нет. Он должен решать спорные вопросы, проблемы, разговаривать с людьми – и делать это надо с холодной головой Бел-Сидек приостановился у двери дома, в котором шесть лет прожил с человеком, значившим для него больше, чем родной отец.

– Пошлите за Карзой, потом возвращайтесь сюда, – велел он Хадрибеду. – Имейте в виду – никакие задержки и отговорки не допустимы.

– А остальных вызвать?

– Сначала Карзу. Прежде всего я хочу поговорить с ним, – Бел-Сидек оставил Хадрибела выполнять поручение, толкнул дверь, зашел.

Он потянул носом воздух, но не почувствовал запаха, который уловил Хадрибел. Впрочем, прошло немало времени, запах мог выдохнуться.

Могла ли женщина побывать здесь в промежутке между уходом Карзы и приходом Хадрибела? Чушь! Какая женщина? И с какой целью?

Бел-Сидек пересилил себя и открыл дверь спальни.

Старик казался совсем маленьким и хрупким. Похоже, что перед смертью он ужасно рассердился. Нет, не то. Бел-Сидеку знакомо было это выражение. Он умер раздраженным. Значит, Генерал знал посетителя – если, конечно, его действительно кто-то посетил.

Простыня была смята, словно Генерал покорился судьбе лишь после отчаянной борьбы. Ночная рубашка распахнулась на груди, обнажая болезненно-желтую кожу и… что-то черное.

Бел-Сидек одним пальцем отодвинул грязную материю.

На груди старика, у сердца, чернел отпечаток руки, изящной руки. Великоватой для ребенка, но слишком маленькой для мужчины. Бел-Сидек долго изучал его.

Дурной, очень дурной знак. Если он действительно оставлен убийцей, им не миновать серьезных неприятностей.

Точно такого знака бел-Сидеку еще видеть не случалось, но похожих он встречал немало. Отпечаток напомнил ему метки колдунов-убийц. Раньше, до завоевания Кушмарраха, часто находили трупы с черным клеймом на груди, но при геродианской власти это прекратилось. Кадо с приспешниками вообще запретили колдовство.

Бел-Сидек не слышал, чтоб в городе тайком практиковал кто-нибудь из черных магов. И ведьм не стало, разве та, что привез с собой новый градоначальник. Неужели она… Вряд ли. Знай геродиане, где скрывается Генерал, они бы убрали его другим способом. Устроили бы из казни предводителя Живых многолюдный, торжественный спектакль, какие устраивались в прежние времена, пока миролюбивый Арам не вытеснил свирепого Горлоха.

В ожидании Карзы бел-Сидек присел к письменному столу и принялся обдумывать, как облегчить Живым переходный период. Мысли его бродили вокруг тайного суперагента Генерала, он отгонял их, но упорно возвращался к тому же. Если верить старику хотя бы отчасти и человек этот в самом деле настолько искусен, Живые могут использовать его как орудие возмездия.

Нет, месть потом. Сначала – добиться устойчивости, не допустить паники.

Без стука вошел Карза, не выспавшийся и в поганом настроении. Он начало было жаловаться, но бел-Сидек молча показал на спальню.

– Будь я проклят! – вскричал Карза. – Когда?

– Между вашим уходом и возвращением Хадрибела. Если только вы не оставили его в плохом состоянии.

– Да он был здоров как бык. Что случилось?

– Хадрибел вам ничего не рассказал?

– Рассказал.

– Но я выяснил кое-что еще. – Бел-Сидек снова отвернул ворот ночной рубашки старика. – Что скажете?

Карза уставился на отпечаток ладони, покачал головой.

– Значит, они знали, что надвигается… – пробормотал он.

– Что?

– Генерал на всякий случай ввел меня в курс дела, сообщил планы относительно Кушмарраха. Кто-то решил не дать им свершиться.

– Какие же это планы? Карза покачал головой.

– Не могу сказать. Генерал был решительно против, он настаивал – бел-Сидеку ни слова. Предполагалось, что этим вопросом займусь я, а вы будете главным во всех остальных. Я разделяю точку зрения Генерала, но не могу аргументировать ее, не открывшись вам.

Бел-Сидек понял, что спорить не имеет смысла. Он решил не тратить зря время, а попытаться лучше определить, в какой временной промежуток произошло убийство. Но Карза не помнил, когда именно ушел. Возможно, Генерал был один не больше десяти минут, а может, и все тридцать.

Вошел Хадрибел.

– Я вызвал атаманов, – сказал он, – скоро рассветет.

– Ничего, они сойдут за убитых горем родственников, – успокоил его бел-Сидек. – Да, пожалуй, остановимся на этой версии.

– Зенобел не придет, – вмешался Карза.

– Почему?

– Старик послал его… Черт возьми, нет смысла скрывать – вам все равно не уйти от последствий.

– Каких еще последствий?

– Новый градоначальник велел выкинуть вдову из дому – чтоб вселиться туда самому. Старик послал Зенобела разобраться с людьми Суллы.

– О, великий Арам! А нас он призывал сидеть тише воды ниже травы, чтоб геродиане поверили в распад Союза.

– Он не мог поступить иначе.

– Понимаю, но…

Хадрибел отозвал бел-Сидека в сторону.

– Можно переговорить с вами лично? Бел-Сидек отошел к камину, Карза насупился: такая бесцеремонность пришлась ему не по вкусу.

Бел-Сидек начал разводить огонь: пора было готовить завтрак.

– В чем дело? – спросил он Хадрибела.

– Пока я ходил с поручениями, до меня дошло несколько слухов. Во-первых, дартары всю ночь напролет дежурили в лабиринте. Во-вторых, когда мы с некоей целью вывели предателя из дома и доставили в указанное место, жена его тоже отлучилась. Наш человек потерял ее в тумане – где-то тут поблизости, в этой части улицы Чар. Обратно ее проводил неизвестный нам мужчина, они вернулись несколькими минутами раньше шпиона.

– Чем он, черт побери, занимался?

– Не знаю. Старик велел завязать ему глаза, доставить на угол переулка Скар и сдать на руки новому провожатому. Сам я побежал по другим поручениям.

– Мы с ней потолкуем. Хотя вряд ли эта женщина виновна в смерти Генерала.

Чаровница растолкала Торго.

– Мне нужен Ишабел бел-Шадук. Знаешь, где его нора?

– Да, госпожа. Но зачем…

– У меня есть для него работа.

– Госпожа, подозреваю, Ишабел во всем согласен с Эйзелом, спорить не хочет и потому прячется.

– Хоть из-под земли достань! Скажи, он может запросить любую цену. И больше поручений не будет, это последнее.

– Госпожа?

– Я нашла, нашла его, Торго! Случайно наткнулась там, на улице Чар: мы у цели, Торго, осталась самая малость. Но евнух почему-то не разделял ее восторгов.

– Еще три-четыре дня, Торго, – и все станет как раньше. Отчего ж ты такой угрюмый?

– Боюсь, мы привлекаем слишком много внимания…

– Фу! Кругом одни трусливые старые бабы! Приготовь бумагу и перья. Я напишу указания, которые ты передашь Ишабелу. Затем мы испытаем мальчишку, которого требуют Живые, – просто убедимся, что это не последнее воплощение Алы-эх-дин Бейха.

– К чему спешить, госпожа?

– Эйзел придет за ним. Живые не должны заподозрить, что я добилась, чего хотела, собственными силами. Все равно Ишабелу потребуется какое-то время. Только бы увериться, что мы получили желаемое. И тогда – долой ,Эйзела, долой Живых! Какой в них прок?

Торго наконец заулыбался.

– Никакого, госпожа. Решительно никакого.

– Так принимайся за дело! Пиши.

Аарон вышел из дому в подавленном настроении. Мысли путались. Он не знал, как относиться к откровениям Рейхи. Аарон готов был принять участие в их с Зуки судьбе, но не во всех этих событиях, в водоворот которых его затягивало против воли. Он становился участником смертельно опасной игры, причем играть приходилось вслепую, без надежды выйти победителем или хотя бы остаться невредимым.

Но что стряслось у бел-Сидека? Аарон никогда не видел у его дома такой суеты.

Вместо того чтобы идти вниз, к гавани, Аарон поднялся выше по холму.

Дверь была открыта. Аарон замялся у порога – он не очень понимал, что ему здесь понадобилось, и не был уверен, что будет желанным гостем.

Бел-Сидек заметил его, подошел, прихрамывая.

– Здравствуй, Аарон.

– Я увидел всех этих людей и подумал… ваш отец?

– Да. Ночью.

– Мне очень жаль. В самом деле жаль.

– Ну, это не было неожиданностью. Может, все к лучшему: смерть избавила его от мук.

– Может быть. Вам не нужна моя помощь? Я мог бы прислать Лейлу и ее мать…

– Нет-нет, Аарон. Мы справимся. Спасибо за предложение.

– Мне очень жаль, – повторил Аарон. – Что ж, пойду, пожалуй, на работу.

– Конечно. Еще раз спасибо. Кстати, Аарон. Жена Насифа не забегала к вам нынче ночью?

– Нет. – Ответ сам собой сорвался с губ Аарона. Он поспешно зашагал прочь, чтоб предотвратить дальнейшие расспросы. Интересно, себя он защищал или Рейху? Только на полпути к порту Аарон спохватился, что ему следовало остаться и вызнать, почему бел-Сидек задал такой вопрос.

Полковник Бруда явился к генералу Кадо доложить о ночном визите вице-полковника бар бел-Абека и застал своего начальника за туалетом.

– А этот Насиф достаточно благоразумен? – спросил Кадо. – Не хотелось бы потерять его. Не стоит ли вывезти его из Кушмарраха, не спрашивая согласия?

– Он полностью владеет собой. И положение его достаточно прочно. Насиф в безопасности, пока Живые не сомневаются, что он у них в руках. Оставим его как есть. Чем черт не шутит, может, они понадеются на свои силы и подпустят его ближе, чем следует.

– Пора идти смотреть, как Сулло перебирается в свое новое загородное жилье, – проворчал Кадо. – Поговорим по дороге. Вы узнали что-нибудь о похищенном ребенке?

– Да. Если не рассматривать это как акцию, направленную специально против нашего человека, похищение очень напоминает ряд подобных преступлений…

Кадо молча, деловито сбегал вниз по лестнице, к своему кабинету, но тут он резко повернулся к Бруде:

– Ряд? Похищение детей?

– Более 30 за последние 6 недель.

– Не обошлось без Живых?

– Сомневаюсь. Лишь немногие из похищенных детей происходят из сколько-нибудь именитых семейств. Не исключено, что сын бел-Абека был украден раньше, чем Живые раскусили его.

– Предположим, Живые знают, кто похитил мальчишку, и, таким образом, имеют возможность демонстрировать его в своих целях.

– Возможно.

Кадо закончил дела в кабинете, и они пошли к выходу.

– Пахнет жареным, Бруда. Расследуйте все хорошенько. Мы не можем закрывать глаза на кражи детей. И я не потерплю человеческих жертвоприношений.

– Я уже работаю над этим, – сэр.

– Хорошо. Стража на месте?

– Да, сэр, охранники готовы сопровождать нас.

– Отлично. Итак, что же вас так взволновало нынче утром?

– Я получил сообщение от Марцеллино – из Агадара. Депешу только что доставили сюда на лодке. Турки, приблизительно две тысячи человек, совершили набег на восточную часть Агадара и движутся в нашу сторону. Они застали солдат врасплох, во время учений, и всех перебили. У Марцеллино осталось войска только-только для защиты стен Агадара.

Кадо сбился с шага.

– Турки? Не дартары? А может, все-таки переодетые дартары?

– Турки. Марцеллино допросил пленного. Они обошли Таки с запада, обогнув дартарские земли, и движутся вперед в полной уверенности, что мы слишком слабы и медлительны, чтобы противостоять им.

Кадо зашагал дальше.

– Значит, турки.

– Да.

– Странно. Не причастен ли к этим выходкам наш друг Фа'тад?

– Что-то я не пойму, сэр. Дартары ненавидят турок – и наоборот.

– Не факт. Турки порой наведываются в Кушмаррах. Чтоб попасть сюда, им надо пересечь дартарские территории, а значит, неизбежно приходится достигать соглашений. Во времена наших прадедов, в первую войну, они были заодно. Против армий Лепидо Кушмаррах использовал наемников из обоих племен. Дважды корабли со смешанными командами из турок и дартар приставали в Тигурии, под самыми стенами Герода. Отец Фа'тада командовал одной из этих высадок.

– Вы уверены, что не принимаете за хитроумный заговор обычную вылазку жадных разбойников?

– Не уверен. Однако этот набег поставил нас перед весьма неприятным выбором.

– Каким именно?

– Послать в Агадар дартар? Прежде всего напрашивается именно такой вариант. Но вдруг они и в самом деле стакнулись с турками? Тогда Фа'тад ограбит страну, заберет все ценное и угонит весь скот к себе в горы. А мы ничегошеньки не сможем поделать – чтоб остановить его, потребуется вывести из Кушмарраха всех геродианских солдат, всех до единого.

Другой вариант: мы посылаем в Агадар один из здешних легионов. Но тогда силы Фа'тада и Герода в Кушмаррахе сровняются. Он сможет напасть на нас и с полным основанием надеяться, что это послужит сигналом к восстанию. Дартары уйдут в тень, предоставив кушмарраханам и геродианам перегрызать друг другу глотки, а сами преспокойно воспользуются суматохой и поживятся за наш счет.

Если же мы вообще ничего не предпримем и будем просто дожидаться, когда турки отправятся восвояси, не избежать неприятностей с населением побережья: ведь мы нарушим свое обещание и не защитим ни людей, ни имущество их.

Кадо и Бруда приближались к акрополю, залитому лучами заходящего солнца. Впереди шла колонна дартар – они вышли из Хара и направлялись к Шу.

Кадо в который раз принялся было гадать, что затеял Фа'тад, но бросил – Бруда все разузнает и доложит ему.

– Выходит, мы попали в зависимость от прихотей выжившего из ума шального старикашки? – заговорил Бруда.

– Мы вынуждены доверять ему, не важно, достоин он доверия или нет. И надеяться, что без веских оснований, как то было в последний раз, он не изменит нам.

Они подошли к Резиденции, почти незаметной в тени нависшей над ней крепости. Кадо вздрогнул. В этом месте ему до сих пор каждый раз становилось жутковато.

– Вчера Фа'тад начал перегонять стада на юг, – сказал Бруда.

Кадо наблюдал за армией слуг Сулло, которые грузили вещи на телеги и возы.

– Что ж, сейчас самое время, – заметил он. Подкатила запряженная осликом тележка, на нее был погружен большой коричневого цвета сундук. Молодой возница нашел в караване свободное место, ловко занял его и отошел куда-то – видимо, переговорить о чем-то с товарищами.

– Самое время, – согласился Бруда.

– Следовательно, мы не можем рассматривать это как дурной знак. Даже если он действительно таковым является.

– Вы правы.

– А вот и Сулло. Я рассчитал точно.

Кадо как раз остановился у подножия лестницы, ведущей к входу в резиденцию, а сияющий Сулло появился на вершине ее. Новый градоначальник медленно сходил вниз во всем своем грузном великолепии с таким видом, словно нес людям благословение Господне. Он бурно приветствовал Кадо. Челядь суетилась вокруг, стремясь выслужиться перед хозяином.

Взгляд Сулло упал на запряженную осликом тележку.

– Это что такое? – спросил он одного из сопровождающих. Тот пожал плечами.

– Генерал Кадо, сдается мне, что дурацкие закорючки на знамени, которым покрыта эта таратайка, означают буквы. Что там такое намалевано?

Кадо покачал головой: он не читал по-кушмаррахански.

– Полковник Бруда?

Бруда прищурился на надпись и медленно перевел:

– Градоначальнику Сулло от благодарного народа Кушмарраха.

Он нахмурился, Кадо тоже. Сулло важно прошествовал к тележке, навалился на сундук всей тушей, пытаясь открыть его.

– Не торопитесь, велите лучше кому-нибудь другому… – начал Бруда.

Слишком поздно. Сулло откинул крышку сундука, поднялся на цыпочки – и остолбенел. Из горла надутого жирного человечка вырвался клокочущий придушенный звук. Лицо Суллы побелело как мел, его вырвало.

Градоначальник побежал назад, в Резиденцию, по дороге его вывернуло еще дважды.

Кадо заглянул в сундук.

– Головы мортиан, которых он послал выселять вдову.

– Что ж, добро пожаловать в Кушмаррах.

– Попытаться разве найти парня, что доставил сюда сундук.

– Пустая потеря времени.

– Знаю. Приглядите тут за порядком. А я пригляжу за Сулло – как бы он не наделал новых глупостей.

Но, поднимаясь по лестнице в Резиденцию, Кадо думал не о Сулло. Голова генерала была занята другим – он нашел способ с наименьшим для Герода риском ответить на вторжение турок.

Эйзел дремал в укромном уголке за погасшим камином, но сон его становился все более беспокойным, а при появлении калеки он совсем проснулся и из-под полуопущенных век внимательно наблюдал за их с Мумой разговором. Странно, на сей раз хромой не передал трактирщику никакой записки. Мума, похоже, удивился. Калека кивнул и заковылял к выходу.

Мума вызвал из кухни одного из своих сыновей, они пошептались, и юнец отправился проверить черный ход. Мума глотнул горячего чая с медом и присоединился к Эйзелу.

– Что, еще письмо?

– Не совсем обычное.

– Я уж вижу. Ну, говори, что стряслось?

– Воробушек наш улетел.

У Эйзела сон как рукой сняло.

– Старикан, выходит, скопытился?

– Именно. Тот, хромоногий, хочет поскорее переговорить с тобой.

– Я бы предпочел поскорее убраться из города. Но, наверное, придется встретиться с ним. Старик назначил этого типа своим преемником. Теперь он – предводитель.

– Возможно, нам всем следовало бы покинуть город.

– Да сейчас ведь начинается самое интересное.

– Самое опасное. Смертельно опасное.

Сынок Мумы вернулся и подал им знак – чисто. Эйзел поднялся, потянулся и вышел через черный ход. Он быстро догнал хромого, бросил ему на ходу: “У клюва Попугая” – и пошел вперед.

На месте он устроился поудобнее и терпеливо ждал, швыряя камушками в голубей, которые лакомились объедками, оставшимися от вечерних пикников. На тень Эйзела легла тень другого человека.

– Присаживайтесь, атаман.

Калека опустился на землю.

– Я – Эйзел. Я работал на старика – выполнял особые поручения. Теперь, полагаю, буду работать на вас. Так он, во всяком случае, распорядился. Значит, он собрался-таки нас покинуть?

– Да. Но кто-то помог ему.

– Что?! – Услышанное повергло Эйзела в не меньшее изумление, чем дартары, погнавшиеся за ним в лабиринте.

– Мы уверены, что его убили. Убили с помощью колдовства. – Калека изложил подробности. – Я хочу, чтоб вы осмотрели тело и, если согласитесь с нашим предположением, нашли женщину, совершившую это злодеяние.

– Женщину? Тоже уверены?

– Нет, конечно. Но, осмотрев тело, вы поймете, почему мы склоняемся к этой версии.

Эйзел недовольно заерзал.

– Он все еще на улице Чар? Вчера старик велел мне держаться подальше от нее. На улице Чар полно дартар, они все там разворошили, все осматривают, выслеживают – точно ястребы. За последнее время я слишком часто сновал туда-сюда – все из-за тех особых поручений. Как вы намерены поступить с телом? Перевезете куда-нибудь?

– За городом у старика было поместье. Жена его до сих пор там живет. Чуть позже мы переправим тело к ней.

– Я знаю это место. Перехвачу вас по дороге. Сами-то вы будете выходить? Нам многое надо обсудить, а здесь не совсем удобно.

– Вы правы. Совсем неудобно. Может быть, послезавтра. Сегодня я смог нарушить свой обычный распорядок, потому что умер мой отец, а в такой день человеку многое надо сделать. К несчастью, связанные с похоронами распоряжения действительно отнимают много времени. Завтра же мне придется вернуться к обычному образу жизни, иначе возникнут нежелательные вопросы.

– Неплохо бы вам перестать работать, – заметил Эйзел. – Теперь вы возглавите этот чертов Союз, и не годится, чтоб всякая чепуха отнимала у предводителя половину времени.

– Я должен зарабатывать на жизнь.

Эйзел фыркнул. Вот дурачина, воображает, что соблюдение условностей имеет какое-то значение. Да кому, черт побери, взбредет в голову следить за ним? Сто против одного – до Дак-эс-Суэтты малый не проработал ни единого дня.

– Вы будете что-нибудь менять? Или все пойдет по-старому?

– Пока не планирую никаких перемен. Возможно, после – когда основательнее ознакомлюсь с устройством и делами организации. Сейчас я знаю далеко не все.

Эйзел снова фыркнул. Вот тут малый совершенно прав. Старик считал его чересчур изнеженным и утонченным, неспособным понять и принять кое-какие весьма жестокие, но необходимые меры. Однако лучшего преемника Генерал не нашел.

– Как и где вы встречались с Генералом? – спросил калека.

– В храме. Но это было давным-давно. Слушайте, у меня дел по горло. Будут какие-нибудь поручения прямо сейчас? Не считая поисков убийцы старика?

– Мне хотелось бы выяснить, что затеяли дартары в округе Шу.

– Ха! Не вам одному! Найду вас и сообщу, если Фа'тад наконец расколется. – Эйзел поднялся и поспешно зашагал прочь – чтоб не дать новому Генералу задержать себя.

Мямля он. Не такому бы вождю вести Живых в кровопролитие и беспощадный бой.

Проходя мимо крепости, Эйзел бросал на нее ленивые, но задумчивые взгляды. Говорят, убийца – женщина. А кто, интересно, вбил себе в голову, что имеет на это и право, и причину?

У Резиденции почему-то было полным-полно стражи. Эйзел случайно оглянулся и сзади, на почтительном расстоянии, увидел кого-то, напомнившего ему евнуха Торго. Но вернуться сразу – значило привлечь к себе внимание, а пока Эйзел принимал меры предосторожности, человек успел скрыться.

При виде выходящего из переулка Ногаха Йосех тяжело вздохнул. По рядам дартар уже разнеслись слухи, что прошлая ночь оказалась нелегкой для оставшихся в городе.

Двенадцать человек погибли, раненых было еще больше.

Йосех не сомневался, что худшее еще впереди, и не переставая ломал себе голову над замыслами Фа'тада. Ночью много было говорено и об укрытых от посторонних глаз пещерах, и о легендарных сокровищах, и о секретном туннеле, что ведет прямо в крепость. А об ее несметных богатствах знали все. Если б удалось наложить на них лапу, Фа'тад смог бы навек распрощаться с Кушмаррахом.

Ногах тем временем спешился.

– Ну как ты? – спросил Йосех.

– Устал только, а вообще-то нам тут здорово повезло. Все тихо-спокойно, не считая того, что мимо прошла прекраснейшая в мире женщина. Кстати, завернула по дороге к твоей малышке.

– Завернула к моей…

– Да нет. На самом деле она не зашла, а как-то, знаешь, чудно застыла у двери и постояла недолго.

– Да о чем ты толкуешь?

– Сам не знаю. Я ведь влюблен, а с влюбленного не спросишь четкость мыслей.

– Ну ты даешь!

– Есть новости?

– Фа'тад начал перегонять стада на юг и сегодня намерен всерьез взяться за лабиринт, бросить на него все силы. Больше никаких новостей.

– Хочешь сегодня пойти в лабиринт?

Йосех нерешительно глянул на знакомую – запертую пока дверь.

– Боишься упустить свой шанс? Ладно. Я тебя понимаю – сам влюблен. Посидим сегодня вдвоем.

– Меджах тебе спасибо не скажет. Он тоже присмотрел себе одну…

Ногах пробурчал что-то невнятное, огляделся.

– Ну и ну. Вдвоем нынче с верблюдами не сладить. Действительно, дартар понаехало видимо-невидимо. Только у входа в этот переулок сгрудилось около сорока всадников. Кроме того, человек двенадцать должны были взобраться на крыши и проверить, нет ли где дополнительных входов в лабиринт. Дартарские воины пытались пробиться через запрудившую проезжую часть утреннюю толпу. Верблюды занимали добрую половину улицы, создавая затор. Что же начнется, когда придут еще и каменщики?

Один за другим дартары скрывались в лабиринте или карабкались на крыши. Ногах руководил их движением. Меджах уселся на свое обычное место и наблюдал, как братья пытаются согнать верблюдов в одно место и освободить проход. Животные и не думали слушаться, упрямились и артачились. Кушмаррахане бранились, но задевать дартар не решались, только сыпали проклятиями в адрес горбатых уродливых тварей.

– Как твои болячки? – спросил Ногах.

– Побаливают. И двигаюсь с трудом, точно одеревенел.

– Хорошо, что я тебя не послал в лабиринт: нынче предстоит жаркий денек.

– Я думаю, Фа'тад массу народу оставит здесь на ночь. Сотен пять, а может, и тысячу.

– Он совсем спятил. Ферренги лопнут от злости.

– А может, он того и добивается. Это их с Кадо забавы. Ногах что-то буркнул в ответ. Йосех наконец сообразил, что старший брат вовсе не намерен ломать себе голову над замыслами командиров.

Меджах тем паче. Черт возьми, да Меджаху вообще все трын-трава. Он живет сегодняшним днем, принимает жизнь как она есть и старается извлечь из нее как можно больше удовольствий.

– Черт с ними, с этими зверюгами. Теснее их не поставишь. – Ногах отошел в сторону, уселся на землю и вскоре задремал.

Йосех хотел было последовать примеру брата, но дверь, от которой отделяло его всего несколько шагов, не давала покоя. Меджах затянул свою песенку – “ближе, ближе, курочка…”. На сей раз рослая красотка была одна и еще более вызывающе виляла аппетитным задом.

Еще чуть позже Йосех заметил, что с противоположной стороны улицы за ними наблюдают несколько мужчин. Соглядатаи ферренги? Наверное. Кадо подослал своих людей – чтоб вертелись поблизости и примечали, кого или что дартары вытаскивают из лабиринта на свет божий.

Потом появились гонцы. С мрачными лицами они проследовали к гавани, а позже оттуда наверх стали подниматься капитаны – не говоря никому ни слова, с расстроенными лицами.

О случившемся Йосех сперва услышал от вейдин. Вернее, подслушал – новость распространялась словно пламя, пожирающее сухой хворост. Турки свирепствуют на территории между Агадаром и Кушмаррахом. Агадарский гарнизон вырезан, уцелевшие укрылись в городе.

В Агадаре были и дартарские наемники. Какая же участь постигла их?

Вейдин, похоже, готовы были удариться в панику. Они почувствовали себя беззащитными. Йосех мог бы об заклад побиться, что в свое время даже известие о приближении армий Герода не взволновало их до такой степени.

Сначала Йосех недоумевал, но потом мелькнула догадка: они боятся хаоса. Боятся, что Кадо уведет своих солдат и отдаст город во власть мятежников. А мятеж означает разруху и горе. Пусть восставших будет раз-два и обчелся, пострадают все равно многие тысячи. Это же ясно как божий день.

Йосех снова взглянул на заветную дверь. По-прежнему глухо. Умерли они там, что ли? Он взглянул на небо. Тяжелые облака ползли в сторону залива. Опять собирается дождь?

Даже здесь, на побережье, дождей теперь меньше, чем раньше. А Кушмарраху необходимы дожди – чтобы смывать накопившуюся грязь. Иначе город просто задохнется от вони.

Шпионы – если это были шпионы – исчезли. Зато вернулась женщина, за которой увивался Меджах. Она демонстрировала свои прелести все более откровенно. Вейдин не обращали внимания – они были слишком заняты слухами о турецком нашествии.

– Полюбуйся, сейчас наша милая голубка замашет крылышками, – со смехом окликнул брата Меджах и решительными шагами направился к своей красотке. Та заметно встревожилась и заторопилась прочь. Меджах не отставал.

Некоторое время Йосеха занимала надоедливая муха, которая упорно пыталась усесться ему на нос. Одержав славную победу, он наконец задремал.

– Йосех, Йосех, проснись. Смотри, что мы тебе принесли. Йосех вздрогнул, очнулся. Перед ним стоял тот парнишка, Ариф, и робко улыбался. Младший братишка цеплялся за его руку, но, стоило Йосеху открыть глаза, отпустил ее и затопал к ближайшему верблюду.

Девушка Тамиса стояла сзади. Она и в самом деле что-то принесла. Старуха с порога метала на них грозные взгляды. Старшая дочь – сестра девушки и мать мальчиков? – вышла из дома с помойным ведром, вылила его содержимое за решетку канализации посреди улицы и вернулась обратно. На дартар она даже не смотрела.

– Доброе утро, Ариф. – Йосех снова изо всех сил боролся с трудностями кушмарраханского наречия. На девушку он глянул лишь мельком, но хватило и этого – щеки мигом залились краской. Он чувствовал себя еще более скованно из-за присутствия Ногаха – Йосех не сомневался, что брат из-за неплотно сомкнутых ресниц прекрасно все видит. – Как ты поживаешь, Ариф?

– Миш принесла тебе обед. Она все сама приготовила. Папочка сказал, что есть можно. – Мальчонка устроился рядом с Йосехом.

Девушка стояла молча, только краснела. Йосеху хотелось попросить ее о чем-то, но он не знал, о чем именно, и лишь сделал неопределенный жест рукой. Она восприняла это как приглашение, поставила узелок на землю на почтительном расстоянии от Йосеха и присела сама. Но глаз упорно не поднимала.

– Слышал от турках, Йосех? – болтал мальчик. – Ты пойдешь воевать с ними?

– Слышал, Ариф. Не знаю, пойду или нет. Но кое-кто из наших пойдет наверняка.

– Матушка того же мнения, – вмешалась Тамиса. – Поэтому она позволила принести вам поесть. – Итак, теперь он должен посмотреть, что в узелке. – А ты в порядке? Ведь вчера тебе здорово досталось…

– Все хорошо. Отделался синяками.

– Рада за тебя.

Йосех покосился на старуху. Она уселась на обычном месте у двери и принялась штопать чулок, не обращая внимания на пинки прохожих. Улица Чар не желала ради дартар менять свой раз и навсегда установленный распорядок дня. Йосех развязал узелок. Эти блюда были ему незнакомы. Он отщипнул несколько кусочков и нашел, что стряпня – высший класс, пальчики оближешь.

– Ужасно вкусно. Но мне столько не съесть. Не возражаешь, если я поделюсь с братом?

– Нет, конечно.

– Ногах, иди сюда, помоги.

Ногах подошел – и только тут девушка поняла, что перед ней не Меджах, а другой, незнакомый воин.

– Сколько же у тебя братьев?

– т Трое. Меджах с Ногахом, а еще Эмар, он командует подразделениями в Куадайдехе.

Ногах отведал кушанье, с довольным видом кивнул.

– Отлично. Как зовут твою подружку, Йосех?

– Тамиса.

– Ты отлично готовишь, Тамиса. Она вспыхнула.

– Матушка с Лейлой очень помогли мне.

– Ну и что же. Все равно ты была за главную. Ногах ничем не рисковал и потому спокойно и непринужденно поддерживал разговор. Йосех в основном слушал. Ариф тоже – глядя на них большими серьезными глазами, а младший карапуз тем временем лазил по верблюду, по-прежнему проявлявшему чудеса терпения. Один раз он чуть не свалился, Йосех подхватил малыша, поставил на ножки и с изумлением отметил, до чего упитаны кушмарраханские ребятишки.

Маленькие дартарята до сих пор напоминали мешочки с костями. Лишь один шаг отделял их от голодной смерти.

Благодаря Ногаху Тамиса расслабилась и разговорилась. Ариф, наоборот, заскучал. Он разочаровался в своем новом друге и принялся слоняться вокруг, рассматривая животных, оружие и снаряжение.

– Что за женщина приходила к вашей двери прошлой ночью? Сроду не видал такой красавицы, – обратился к Тамисе Ногах.

– Рейха? Красавица? – Тамиса рассмеялась. – Да она же просто старая карга. Ей уж стукнуло тридцать. – Девушка ахнула и прикрыла рот рукой: наверное, ей запрещали так говорить.

– Возможно, мы говорим о разных женщинах. Подумай хорошенько. Та, что я видел, просто постояла несколько минут у вашего порога.

– Это ведь сына Рейхи тогда похитили? – спросил Йосех. Тамиса кивнула.

– Они с моей сестрой дружат всю жизнь. Даже Арифа и Зуки родили в один день. Рейха приходила, потому что у мужа ее большие неприятности.

– Видел я эту Рейху, Ногах, – заверил брат Йосех. – Если она-то и покорила твое сердце нынче ночью, боюсь, с глазами у тебя неладно.

Ногах усмехнулся.

– Не важно, кто это был. Главное, я видел одну из тех женщин, которых довольно раз увидеть – и не забудешь никогда.

– Начинаешь выражаться совсем как наш разлюбезный папаша.

– Что ж. Я его сын и наследник. Ладно, вы тут потолкуйте вдвоем. – Ногах отвязал свою лошадь и посадил ребятишек вейдин ей на спину. Ариф испугался и запросился вниз, Стафа был совершенно счастлив – более счастливого двухлетнего карапуза и представить было невозможно.

– А откуда твой брат знает, что ночью к нам кто-то приходил? – поинтересовалась Тамиса.

Йосех на секунду задумался. Но разве их ночные рейды секрет для жителей улицы Чар?

– Он провел ночь в переулке, чтобы никто не мог выйти из лабиринта или войти в него.

– Вот как…

– Сегодня здесь заночует еще больше дартар. Я точно останусь.

– О! – Миш смутилась, замялась. – Мне пора. Дома дел по горло. А то матушка… Ариф, Стафа, идемте. У нас нет времени. Йосех не понял, что он сказал или сделал не так.