Кузнецов СергейЖизнь по инерции

Сергей Кузнецов

Жизнь по инерции

Не знаю...

Ой, пришла!.. Я не ждал.

Я поел чесноку.

Я не ждал - как же так?

Я не знаю...

Что же делать теперь?

Я не знаю, братва,

Я не знаю, не знаю, не знаю...

Значит, сексу не будет.

Целоваться ведь как?

Значит, сексу не будет,

Не будет, не будет...

Что же делать, братва,

Я не знаю теперь,

Я не знаю, не знаю, не знаю...

Этот запах предательский

Выест глаза...

Этот запах предательский

Выдаст меня,

Выдаст, выдаст меня, это точно...

Я не знаю сейчас,

Что мне делать, братва,

Я не знаю, не знаю, не знаю...

Может плюнуть на все?

Завалить ее враз,

Трахать, трахать, а вдруг?.. Я не знаю...

Я не знаю, братва,

Что мне делать сейчас,

Я не знаю, не знаю, не знаю...

Вот, ушла, покрутив у виска...

Боже, что это значит?

Как мне жить без нее?

Я не знаю, братва,

Я не знаю, не знаю, не знаю...

25 августа 1996 года

Под дождем...

Сегодня я понял - все сбылось!!!

Не зря, ой не зря я боялся...

Стеклянные глаза разбились...

Язык деревянный сломался...

Ты говоришь, ни в чем не виновата?

Я не слышу. В ушах моих - вата...

Ну что ж, постоим под дождем!

Пока промокнем, подождем...

И разойдемся кто куда,

Чтобы не встретится

НИ - КО - ГДА...

Лица не скроет отчуждения вуаль...

Ударь еще больнее! Ну, ударь!

Говорят, о двух концах остры ножи,

Но я спокоен, а ты дрожишь...

Быть может, потому пишу стихи я,

Что поэзия - та же стихия...

Ну что ж, постоим под дождем!

Пока промокнем, подождем...

И разойдемся кто куда,

Чтобы не встретится

НИ - КО - ГДА...

Тормозных колодок свист и скрежет...

Где же ты, счастье? Где же?..

Этот дождь. Этот ветер. Ненастье.

Это - счастье, да-да, это счастье!..

Я, как и прежде, окрыляюсь неудачами...

Катитесь к черту все с машинами и дачами!..

21 октября 1988 года.

Глаза.

Что бы я не сделал и что бы не сказал,

Мне кажется, за мною

Всегда следят глаза,

Чтобы я не сделал и чтобы не сказал,

Всегда за мною следят глаза.

А глаза - чужие, странные...

Ба! Да они ж, наверно, чужестранные!

И тут меня осенило...

Да это же, братцы, шизофрения...

Психику я не нарушал

Она сама меня нарушила...

Разве стена имеет глаза?

Или же только уши?

И вдруг я услышал:"Идиот!

Стена имеет даже рот!"

А глаза такие страшные,

Сверлят буравчиком стены домашние.

Мой язык прилипает к губе...

Так это же, братцы...КеГеБе-е-е!

Я прощаюсь с родными и близкими.

Я поднимаю руки и сдаюсь,

Но как, пораженный, стоял до этого,

Так и стоять остаюсь...

Стоять - не сидеть. Постою. Это классно,

Что у нас в Союзе гласность!

18 января 1988 года

Исповедь "совка".

Мне всучили награду плебея,

Медаль патриота "Вру не краснея".

Как я упивался своею закваской

И как напивался какой-то - тьфу! - краски.

Но даже и пьяным я был очень горд,

Что за спиною не крылья, а горб...

В голове было пусто, в карманах - тоже,

Что стало видно по глупой роже...

Под знаменем нашим, красным как рак,

Стою угловато, круглый дурак...

А сколько же было разных иллюзий!

Да вышли с водою в открытые шлюзы!

Мы оказались пешками в игре,

Деревянными пешками при шахматном дворе.

Какие тут к черту правила игры

Последняя пешка на месте туры.

Все та же пешка - в роли короля,

Свои же фигуры рубит зазря...

Под знаменем нашим, красным как рак,

Стою угловато, круглый дурак...

Стало горько, что живем несладко.

Шли к изобилию, да вышла накладка.

В обноски одеты сиротские детки,

Остатки-то сладки, да объедки - едки!

Когда экономика зашла в тупик,

Система рушится с поднятием фиг...

Если ногами стоим на обломках,

Значит, есть в механизме поломка...

Под знаменем нашим, красным как рак,

Стою угловато, круглый дурак...

13 декабря 1988 года

Этот город...

Я шел по проспекту, бродяга бездомный,

ревниво смотрел на большие дома,

и думал с отчаяньем, что город - огромный,

а мест в нем свободных - нема...

Вот Дом книги, а вот - Дом одежды,

где нет ни книг и ни одежды сроду,

только нет нигде Дома надежды...

Зато есть классный Дом моды!

Мне не нравится этот город,

но теперь мне не выбирать:

в этом городе я родился,

значит, в нем мне и умирать...

Ваш чертов город я с детства знаю,

но до сих пор он мне не знаком:

с домами, которые всегда запирают,

и ртами, которые всегда под замком,

с дорогами, которые от грязи липки,

с руками, к которым прилипла печать,

этот город возник по ошибке,

как будто бы пьяной бабой зачат...

Мне не нравится этот город,

но теперь мне не выбирать:

в этом городе я родился,

значит, в нем мне и умирать...

Я мог бы уехать хоть в Сан-Франциско,

но и этот вариант - нулевой,

рабским клеймом - штамп о прописке,

и не в паспорте - на коже живой.

Друзья и соседи - тесные стены,

закрыт потолком, как гробовой доской,

но под кожей пульсируют вены

движению противопоказан покой!..

Сон Веры Павловны.

Вере Павловне снится странный сон:

Синим кобальтом покрыт небосклон,

На нем из желтого кадмия круг,

И изумрудные травы вокруг - целый луг...

Чудное пение божественных сирен

Манит, завлекая в сладкий плен,

Но, захочешь уйти не дадут:

Красные тени стоят там и тут - ждут...

Вернись скорей, Вера Павловна!

Вернись назад, Вера Павловна!

Вера Павловна, вернись скорей,

Вернись назад, в мир людей!

Выстроены в ряд хрустальные дворцы,

В них сидят взаперти их творцы,

А из слоновой кости замки

Вырастают как грибы-поганки - из ямки...

Ах, а это!? Куда не ступи,

Вместо асфальта - золотой настил!

Но, захочешь уйти, - не дадут:

Красные тени стоят там и тут - ждут...

2000 год от Р.Х.

Кто предписал для всех один закон?

Кто предсказал, что делать не надо?

Закон для всех похож на загон,

В который кнутом загоняют стадо.

И те, что всегда толпятся у трона,

Те, что несут подол красной мантии,

Сами придумали для нас закон,

Листая учебник по хиромантии.

Каждый - художник, и каждый - поэт,

Каждый - философ, и каждый - мечтатель,

Каждый - талантлив, но, наконец,

Каждый - поэт, но не каждый - творец...

Цепляясь конечностями за бесконечность,

Боги - даже те, кто с верой не знакомы,

И каждый в себе культивирует вечность,

Каждый живет по своим законам...

Но я виноват - я нарушил код...

Я виноват - я убил в себе святого...

Я погубил себя в двухтысячный год

От Рождества Христова...

Твое лицо в ночном окне...

Недолги были наши встречи,

Но до сих пор живет во мне

Твое лицо в прощальный вечер,

Твое лицо в ночном окне...

Прости! - ты заклинала про себя.

Шептали губы при луне.

И я простил. Но не тебя.

Твое лицо в ночном окне.

Я весь в черном. Ты вся в белом.

На моем теле раны, нанесенные мелом.

На твоем теле раны, нанесенные углем,

Но, слившись в сером цвете, мы умрем...

Уже прошло немало лет...

Передо мною, как во сне,

Встает единственный твой след,

Твое лицо в ночном окне.

Рукой смахнула ты слезу.

Прощай! - сквозь боль сказала мне.

Теперь я в поездах везу

Твое лицо в ночном окне.

Недолги были наши встречи,

Но до сих пор живет во мне

Твое лицо в прощальный вечер,

Твое лицо в ночном окне...

Жизнь по инерции.

Жизнь большого города - огни...

В них - его рождение и... гордость...

А я уже считаю дни...

Уходит молодость... Уходит молодость...

Я провожал надежды как цветы

На могилы проходящих лет...

Есть только неосуществимые мечты...

Осуществимых - в мире нет!..

Где живут тебя любившие?

Где они?.. Где их дома?..

Холодные... Чужие... Бывшие...

Жизнь маленькой деревни - тьма...

В пригородной электричке...

В пригородной электричке

Как сильно бываешь рад,

Когда заметишь по привычке

Чей-то мимолетный взгляд...

И на душе опять светло...

Забываешь о грязной погоде...

Только бы людей к тебе влекло,

И тогда не страшны все невзгоды.

А потом ты идешь по дорожке,

Наступая на мутные лужи,

Говоря: "Ты ошибся, Сережка,

Здесь ты никому не нужен..."

Шла проститутка по бульвару...

Шла проститутка по бульвару

С безумно влюбленным вдовцом.

Впервые ее тело было не товаром,

А голова была не продавцом.

Он сказал, что полюбил ее серьезно.

Он сказал, что захотел на ней женится.

Она не верила. Зажить безслезно

Такое не могло ей даже сниться.

Такого отношения к своей особе

Она не знала с самого детства...

Лишь к ненависти, ко вражде и злобе

Ее учили с малолетства...

Но со звоном разбивались слезы,

Падая на камень мостовой,

Когда он говорил, даря ей розы:

"До гробовой доски я - твой!"

После слов шутник хваленый

Начал обнимать ее неистово,

И иссяк родник соленый

Единственное, что в ней было чистого.

Глупый день прошел и ночь настала.

Радость перешла в тупую боль.

Насыщенная влага - в состояние кристалла.

Глядите! На дороге - соль!..

Всю жизнь нести тяжелое бремя...

Всю жизнь нести тяжелое бремя.

Нести... А потом упасть...

Мы живем, убивая время,

Но и время убъет нас...

Но сколько бы не осталось лет,

Сколько - праздничных дат,

Вместе с тобою мы встретим рассвет,

И вместе с тобою - закат...

А если я раньше умру, то что ж,

Не надо, не плачь! Тише!

Я стану водой, которую ты пьешь,

Воздухом, которым ты дышишь!..

Кукушкин.

Временами мучает изжога

От прочитанного всего,

Иногда устаешь от чужого,

Хочется - своего...

Кесарю - кесарево, богу - богово,

А мне - всего-то ничего,

Пусть бездарного, пусть убогого,

Но, все-таки, своего...

Я не Лермонотов, не Пушкин,

Я блотной поэт Кукушкин...

Иногда устаешь от чтения

Жизнь кипит там и тут,

И требуется максимум терпения

Прочесть очередной талмуд.

Жизнь - интереснейшая книга,

В сотни раз интересней всех книг,

Написанных когда-либо

И пишущихся в этот миг.

Я не Лермонтов, не Пушкин,

Я блотной поэт Кукушкин...

И я, ненаписанная книга,

Строчки рук поднимаю вверх:

Я либо не пишу стихов, либо

Вырвываю оголенный нерв...