"Во имя отца" - читать интересную книгу автора (Квиннел А. Дж.)

Глава 12

Мирек держал в руках форму и ошарашенно смотрел на отца Хайсла. Священник сперва рассмеялся, а затем сказал вполне серьезно:

— Я уверен, что она тебе по размеру. Не чувствуешь ностальгию по своей бывшей профессии?

Мирек покачал головой. Аня же сидела с озадаченным видом за столом. Они находились на конспиративной квартире в Вене. Через сутки должно было начаться их путешествие. Она недоуменно спросила:

— Что это такое?

Мирек бросил форму на стол.

— Это форма полковника СБ.

Он похлопал по двум медалям, прикрепленным к кителю.

— Видимо, неплохой офицер.

Повернувшись к Хайслу, он спросил:

— Объясните мне, зачем нам весь этот маскарад?

— Это идея Беконного Священника. В конце концов, ты сам там работал и хорошо знаешь их организацию. Ты знаешь их тактику, а также структуру СБ. Так что это может пригодиться тебе в трудный момент.

Мирек задумчиво кивнул.

— Хорошо, а как насчет документов?

— Вы получите их, когда пересечете границу Чехословакии с Польшей. И так будет на протяжении всего пути. На каждой очередной встрече вам будут менять документы на те, которые нужны на следующем этапе.

Тут Мирек вспомнил еще кое-что.

— Ни один полковник СБ не ходит без «Макарова».

Священник мрачно кивнул и сунул руку в большую нейлоновую сумку, стоявшую у него в ногах, достав оттуда черный пояс с прикрепленной к нему кобурой, и передал их Миреку. Тот быстро расстегнул кобуру и извлек оттуда пистолет, чья лаково-черная поверхность блеснула под ярким свет ом. Мирек взвесил его на ладони, испытывая явное удовлетворение, затем оттянул защелку и вынул магазин из рукоятки. Он достал из магазина патроны и внимательно проверил каждый. После того как он вставил их обратно в магазин и загнал магазин в рукоятку, отец Хайсл сказал, обращаясь к Миреку:

— У меня для тебя есть еще запасная обойма.

— Хорошо. Так, значит, Беконный Священник все-таки согласился?

Хайсл в ответ только вздохнул:

— Весьма неохотно, но что ему еще оставалось? Правда, он сказал, что будет очень расстроен, если тебе придется воспользоваться этим пистолетом.

Мирек довольно мрачно заметил:

— Я тоже буду весьма расстроен. А сам он в Вене?

— Я не знаю.

Мирек усмехнулся.

— Это естественно. И все же я могу дать голову на отсечение, что он сейчас не за тысячи миль отсюда.

Хайсл в ответ только пожал плечами и стал доставать из своей сумки ее содержимое, кладя предметы на стол. Сперва появилось несколько маленьких пластиковых бутылочек.

— Это средство для покраски волос. Аня уже знает, как им пользоваться. У меня для нее есть несколько париков, но на мужчине парик очень заметен.

Он положил на стол три парика. Аня взяла один из них, каштанового цвета, и надела его. Изменение в ее внешности было разительным. Она провела пальцами по бровям:

— Мне придется перекрашивать их.

Аня сняла парик и бросила его на стол. У Хайсла в руках уже был коричневый бумажный пакетик. Он вытряхнул на стол его содержимое: несколько маленьких круглых и овальных пластмассовых пластин.

— Знаешь, что это такое?

Оба кивнули. Они уже много раз пользовались такими штучками. Эти пластины, помещенные за щеку, могли кардинально менять форму лица. Хайсл положил их обратно в сумку и сказал:

— Ну тогда это все... За исключением одного, последнего. Аня, могла бы ты выйти на минутку?

Она послушно встала и вышла. Мирек решил, что священник сообщит ему что-нибудь секретное. Но Хайсл сказал:

— Так, а теперь назови мне по порядку все явки, пароли, запасные условия и номера телефонов.

Глаза Мирека сузились в напряжении. Сразу же в голове у него возникла вся информация: имена, места связи, пароли, телефонные номера. Все твердо отложилось у него в памяти. Не запинаясь, он повторил все условия связи.

Хайсл удовлетворенно улыбнулся и позвал:

— Аня!

Она вернулась в комнату, и Хайсл задал ей тот же вопрос. Она также отвечала на все вопросы без запинки. Тогда священник подошел к бару и достал оттуда бренди, налив им два бокала. Еще в один бокал он налил вина «Тиа Мария». Один из бокалов с бренди он передал Миреку, а вино — Ане. Он поднял свой бокал и удовлетворенно сказал:

— Ну что же, вы готовы. Давайте выпьем за то, чтобы и поездка, и выполнение задания прошли успешно.

Они выпили. Несмотря на торжественность тоста, настроение у всех было невеселое. Мирек сказал:

— По-моему, настало время объяснить, как мы пересечем границу Австрии с Чехословакией.

Хайсл минуту подумал, затем кивнул.

— Мы считаем, что это один из самых опасных участков вашего маршрута. Это единственная граница, через которую вы будете перебираться нелегальным путем. Чешско-польскую и польско-советскую вам предстоит миновать под прочными легендами и с фальшивыми документами. Мы первоначально задумывали то же самое и для первой границы, но потом решили, что в настоящий момент это слишком опасно. Так что вы поедете в качестве «сардин».

Он улыбнулся, когда увидел их удивленные лица.

— Не пугайтесь, это просто наш профессиональный жаргон. Это значит, что вы будете переброшены в тайниках. Конечно, их размеры и комфортность оставляют желать лучшего.

Он подошел к стене, на которой висела подробная карта Австрии и Западной Чехословакии. Он указал на точку на границе.

— Гате — через этот туннель проходят тяжелые грузовики. Вы будете находиться в тайнике в одном из них. Он должен будет доставить станки на завод «Шкода». Этот грузовик курсирует через границу регулярно, так что чехи с местного КПП знают его. Прибытие машины на пункт Гате будет строго привязано к графику операции, независимо отзагруженности трассы. Грузовик должен оказаться на КПП между восьмью и девятью утра. У таможенников в девять часов смена. Но у них заведено так, что группа, занятая проверкой очередной автомашины, не сменяется до тех пор, пока не закончит осмотр. Как любые бюрократы, чешские пограничники любят заканчивать работу вовремя, поэтому проверка в это время, как правило, бывает весьма поверхностной.

Мирек отнесся к сказанному Хайслом скептически: у него-то был опыт проверки грузовиков на границе, когда он служил в СБ. Он хорошо знал, что скрыть такой большой тайник очень трудно. У пограничников в соцстранах немалый опыт в их обнаружении. Они обычно располагают и всем необходимым оборудованием для раскрытия подобных тайников. Старые добрые времена, когда бегущие из соцлагеря на Запад прятались в грузовиках под мешками с картошкой, давно канули в Лету. Скибор высказал свою точку зрения, но на Хайсла это не подействовало.

— Мирек, ты должен доверять нашему решению. Мы все предусмотрели. Дело поручено настоящему профессионалу. Насколько мы знаем, он перебросил за «железный занавес» десятки людей. Мы уже несколько раз пользовались его услугами.

— Кто этот человек?

— Австралиец.

На лице Мирека застыло недоумение. Хайсл весело улыбнулся и пояснил:

— В этом нет ничего удивительного, Мирек. Среди водителей международных грузовых линий можно встретить кого угодно со всего мира. Этому уже давно никто не удивляется и в Восточной Европе. Например, в числе «дальнобойщиков» много ирландцев. Но с ними мы по понятным причинам предпочитаем не связываться. Люди ценят эту работу — здесь можно зарабатывать хорошие деньги. Но транспортировка людей приносит сверхприбыль, и ею охотно занимаются.

Аня спросила священника:

— Он это делает ради денег?

Хайсл спокойно ответил:

— Да, у него чисто меркантильный интерес. Приходится хорошо ему платить, но он этого заслуживает. Он занимается подобными делами уже больше пяти лет, и у него отличная репутация. Он еще ни разу не засветился.

Мирек взглянул на Аню. Она неопределенно пожала плечами. Хайсл добавил:

— Несмотря на повысившуюся бдительность пограничников, все будет отлично. Через этот пункт идет значительный поток грузов. А груз австралийца действительно важен для «Шкоды». И с документами, подтверждающими это, все в порядке. У него в этом деле большой опыт.

К Миреку вернулась некоторая уверенность. Он спросил:

— Сколько времени нам придется пробыть в роли «сардин»?

Хайсл осторожно ответил:

— Мы предполагаем, часов восемь — двенадцать.

— Черт! Это, наверное, будет похоже на тот ящик, в котором я добирался до Ливии.

Хайсл медленно покачал головой.

— Этот будет намного меньше, Мирек. Размеры тайника метр на полметра, а высота чуть меньше полуметра.

Мирек, не веря своим ушам, воскликнул:

— Вдвоем?.. В течение двенадцати часов?!

Священник кивнул:

— Да. И еще ваш багаж в придачу. Но вы ничего не будете чувствовать.

— Что вы имеете в виду?

Хайсл вздохнул.

— Это своеобразная страховка, на которой настаивает австралиец. Однажды он вез человека из Восточной Германии на Запад, и у пассажира вдруг начался приступ клаустрофобии, он стал кричать, так что они чуть не попались. С тех пор австралиец настаивает на специальных инъекциях, после которых пассажиры спят не менее десяти часов. Вы от этого не пострадаете, а нам такая мера предосторожности кажется вполне разумной.

Мирек и Аня рта раскрыть не успели, а Хайсл уже заканчивал свою речь:

— Кстати, о сне. Я думаю, сейчас вам надо спать. Утром немного поешьте и ничего не пейте. В этом тайнике нет никакой сантехники. — Он улыбнулся и докончил свой бренди одним глотком.

Их путешествие началось от склада, расположенного в окрестностях Линца. Хайсл привез их туда к пяти утра. Он почти не разговаривал по пути. В принципе, они уже обсудили все вопросы.

На складе никого не было за исключением типичного австралийца: веснушчатого, с рыжими длинными волосами и клочковатой бородой, одетого в поношенный джинсовый костюм. Он стоял рядом с огромной «сканией», покрашенной в ярко-зеленый цвет. Маленькие голубые глазки представителя Зеленого континента пытливо осматривали их. Его взгляд остановился на Ане, и он усмехнулся, сказав на искаженном, но вполне понятном немецком:

— Надеюсь, вам понравится в моем уютном гнездышке.

Затем он показал им тайник. Его устройство было простым, но по-своему весьма оригинальным. Австралиец отвинтил большую крышку топливного бака за водительской дверью и сунул руку в горловину. Они услышали щелчок, и в нижней части борта образовалась щель. Он нагнулся, захватил пальцами и потянул панель борта вверх. Открылась крышка толщиной около шести дюймов. Австралиец подпер ее палкой и сказал:

— Эти коммуняки слишком бдительны. У них есть чертежи всех основных моделей грузовиков. Если что-либо не сходится, то они разворотят все и вся.

Он указал на емкость под крышкой:

— Когда-то это было частью топливного бака. Теперь количество забираемого топлива уменьшилось вдвое, но это не страшно: у меня в кузове всегда стоит с десяток больших канистр. Эти тупые пограничники думают, что я вожу в них какой-то товар, и всегда суют туда палки.

Мирек нагнулся и заглянул в тайник. Там были обитые войлоком стенки, а на полу лежал старый коврик. Вместилище не показалось ему достаточным для одного, а уж тем более для них обоих. Он так и сказал водителю. Австралиец улыбнулся, продемонстрировав пожелтевшие от никотина зубы, и проговорил успокаивающе:

— Не волнуйся, дружище. Ты будешь спокойно спать, и тебя ничто не будет волновать.

Он повернулся к Хайслу и озабоченно сказал:

— Мне позвонили из Гате. Там начинает выстраиваться огромная очередь, так что я хочу выехать пораньше, и чем раньше, тем лучше.

— Хорошо, — ответил Хайсл.

Австралиец подошел к скамейке, стоявшей у стены, и вернулся с маленькой полированной деревянной коробочкой в руках. Он попросил Хайсла подержать ее, а сам отомкнул на ней защелку. Внутри была бутылочка с жидкостью и с полдюжины одноразовых шприцев. Он взял один шприц и наработанным движением руки набрал в него бесцветной жидкости, затем с усмешкой на лице повернулся к Миреку.

— Слушай, дружище, закатай-ка побыстрее рукав. Пора подзарядиться моим снадобьем. Сколько ты весишь?

Мирек, закатав рукав, осторожно произнес:

— Восемьдесят шесть килограммов. Что это за лекарство?

— Это трепалин, дружище. Он погрузит тебя в сладкие сны. Правда, когда ты проснешься, будет немного болеть голова и может появиться тошнота. Знаешь, как с похмелья. Но все пройдет буквально через пару часов. Трепалин подействует уже минут через пятнадцать после инъекции.

Он сжал руку Мирека чуть повыше локтя и сильно нажал большим пальцем на вену. Вена вздулась, и тогда австралиец быстро воткнул в нее иглу. Мирек следил за количеством вводимого лекарства. Буквально через пару мгновений австралиец извлек иглу из вены и швырнул шприц в угол, затем взял другой шприц, наполнил его лекарством и повернулся к Ане.

— А сколько вы весите, мадам?

Она ответила уверенным голосом:

— Шестьдесят килограммов.

Она уже закатала рукав своего платья. Беря ее за руку, австралиец заметил:

— Очень неплохо сформированные шестьдесят кило.

Она даже не поморщилась в тот момент, когда игла вошла в вену, только несколько надменно смотрела на австралийца. Тот опять швырнул использованный шприц куда-то в угол и заявил:

— Отлично! Теперь давайте будем помаленьку загружаться, а затем отправимся в народно-демократический рай.

Прощание было непродолжительным и не особенно эмоциональным. Но все же, когда Мирек пожал руку отцу Хайслу, а Аня, прижавшись на мгновение, поцеловала его в щеку, оба почувствовали на душе какую-то тревогу и ощутили себя совсем одинокими. Этот священник, несмотря ни на что, был мудрым и любящим наставником. Он по-своему был для них учителем и другом.

Направляясь к грузовику и слушая его последние напутствия, они почувствовали, что их путешествие наконец начинается. Все их вещи были упакованы в небольшую нейлоновую сумку. Австралиец закинул ее первой в дальний угол тайника, заметив при этом, что из нее выйдет неплохая подушка.

Все помещение освещалось крошечной лампочкой из верхнего угла ящика. Австралиец объяснил, что лампочка включается и выключается из водительской кабины; он выключит ее через двадцать минут после того, как они окажутся в «стране chop».

Мирек полез внутрь по направлению к сумке. Его уже одолевала сонливость. Положив голову на «подушку», он ощутил кобуру пистолета, который был упакован прямо под молнией. Близость оружия его успокоила.

Аня забралась в тайник вслед за ним. Он чувствовал прикосновения ее тела, пока она протискивалась в их «жилье». Она улеглась спиной к нему, его колени плотно прилегали к ее ягодицам. Ее волосы были рядом с его лицом. Он чувствовал, как она пытается избежать любого соприкосновения.

— С тобой все нормально? Попытайся расслабиться.

— Нет-нет, все нормально.

Но голос, которым она проговорила это, не соответствовал ее словам. Ей было очень плохо, и физически, и морально. До них долетел откуда-то издалека голос Хайсла:

— Господь вам в помощь!

Затем они услышали, как захлопнулась крышка тайника, раздался звук закрывшейся дверцы кабины, и еще через пару мгновений их «квартира» заходила ходуном — это заработал двигатель. Еще через некоторое время они почувствовали, что машина тронулась с места. Вдруг грузовик притормозил, и Алю прижало всем телом к Миреку. Напрягшись, она пыталась отпрянуть от него. Он не выдержал и раздраженно заметил:

— Слушай, я не просил, чтобы ты разделила со мной это убежище. Ради Бога, успокойся. Я не собираюсь к тебе притрагиваться, тем более что через несколько минут мы забудемся крепким сном.

Она немного успокоилась. Он почувствовал, как из ее тела ушло напряжение, спина теперь прижалась к его груди, но Аня старалась изо всех сил не касаться ягодицами его живота и бедер.

Глаза у Мирека уже слипались. Он постарался изменить положение левой руки, которая совсем затекла, но девать ее было некуда, кроме как обнять Аню. Он положил руку ей на бедро. Она даже не шелохнулась. Он чувствовал, как она все глубже погружается в сон; волосы ее пахли сосной. Затем он, не отдавая себе отчета в том, что делает, передвинул руку вверх и покрыл ладонью ее левую грудь. Она вяло попыталась освободиться от его руки, но сонливость уже овладела ею. Погружаясь все глубже в сон, Мирек ощущал вздымавшуюся у него под рукой грудь Ани. Наконец он тоже заснул.

Отец Хайсл передал бинокль Беконному Священнику. Тот приложил его к глазам и настроил линзы. Было уже без четверти девять. Они сидели в машине на вершине холма в семи километрах от Гате. Перед ними был мост через пограничную реку. Через этот мост медленно, с равными интервалами шли грузовики и легковые машины. Оба священника напряженно ждали появления зеленой «скании». По их внешнему виду нельзя было сказать, что они нервничают, но каждый из них чувствовал большое напряжение.

Наконец-то те усилия, которые они приложили, планируя и организуя эту операцию, должны были дать первые плоды. Когда зеленый грузовик австралийца переедет через мост, операция вступит в стадию реализации. До сих пор Хайсл и ван Бурх были полными хозяевами своих марионеток, но буквально вот-вот нити управления ими порвутся. Беконный Священник опустил бинокль и спросил Хайсла:

— Ты дал ему пистолет?

— Да.

Ван Бурх снова посмотрел в бинокль и задумчиво произнес:

— Может, оно и к лучшему... Я имею в виду, хорошо, что он сам попросил об этом, что нам не пришлось впихивать ему этот пистолет насильно.

Хайсл печально заметил:

— Я тоже так думаю, Питер, но меня волнует девушка. Скибор такой решительный, такой одержимый, что не задумавшись избавится от нее, если посчитает ее помехой в своей миссии. Он не станет думать дважды, прежде чем сделать это.

Ван Бурх, не отрывая взгляда от моста, мягко проговорил, как бы разговаривая сам с собой:

— Извини, но нельзя иметь все сразу. Эта его одержимость увеличивает шансы на успех. И то, что Аня едет вместе с ним, также увеличивает вероятность достижения нами конечной цели. Конечно, она подвергается немалой опасности, но наша церковь и построена на мученичестве и всегда будет им поддерживаться.

Он освободил одну руку и, указывая ею куда-то вдаль, сказал:

— В настоящий момент там наши люди подвергаются моральным и физическим пыткам. Мы должны думать о всех них. А благодаря осуществлению нашей миссии мы...

Он вдруг выпрямился и посмотрел внимательно в бинокль.

— Они! Грузовик пересекает мост!

И без бинокля Хайсл различил движущийся по мосту ярко-зеленый грузовик. Они пронаблюдали за тем, как он переехал через мост и исчез за какими-то строениями. Беконный Священник, добродушно улыбаясь, повернулся к нему:

— Все! Они пересекли границу. «Папский миссионер» в пути!

Но Хайсл не разделял радости своего патрона. У него было какое-то дурное предчувствие. Ван Бурх дружески похлопал Хайсла по плечу.

— Да ладно, чего ты волнуешься? Ты отлично их подготовил. Они не провалятся.

Отец Хайсл лишь слабо улыбнулся в ответ.