"Старик Хоттабыч" - читать интересную книгу автора (Лагин (Гинсбург) Лазарь Иосифович)
XLVIII. РИФ или НЕ РИФ?
Впрочем, очень скоро выяснилось, что между «Ладогой» и домом отдыха все же существует весьма ощутимая разница. В самом деле, если не считать крымского землетрясения, старожилы домов отдыха не запомнят случая, когда их сбросило бы с кровати во время сна. Между тем не успели еще экскурсанты по-настоящему уснуть, как раздался сильный толчок, и люди посыпались со своих коек на пол, как спелые плоды. В то же мгновение прекратился ровный гул машин. В наступившей тишине послышались хлопанье дверей, топот ног экскурсантов, выбегавших из кают, чтобы узнать, что случилось. С палубы доносились громкие слова команды.
Волька свалился с верхней койки очень удачно. Он тотчас же вскочил на ноги, потирая рукой ушибленные места. Не разобравшись спросонок, в чем дело, он решил, что свалился по собственной неосторожности, и собрался снова залезть к себе наверх, но донесшийся из коридора гомон встревоженных голосов убедил Вольку, что причина его падения значительно серьезнее, чем он предполагал.
«Неужели мы наскочили на подводную скалу?» подумал он, поспешно натягивая штаны, и тут же поймал себя на том, что эта мысль не только не испугала его, но даже доставила какое-то странное, жгучее чувство тревожного удовлетворения.
«Как это здорово! пронеслось у него в мозгу, пока он лихорадочно зашнуровывал ботинки. Вот я попал в настоящее приключение! Красота! На тысячи километров кругом ни одного парохода. А у нас, может быть, и радиостанция не работает!..»
Вмиг перед ним вырисовалась увлекательнейшая картина: корабль терпит бедствие, запасы пресной воды и продовольствия иссякают, но все экскурсанты и команда «Ладоги» держат себя мужественно и спокойно, как и надлежит советским людям. Но лучше всех ведет себя, конечно он – Волька Костыльков. О, Владимир Костыльков умеет смотреть в глаза опасности! Он всегда весел, он всегда внешне беззаботен, он подбадривает унывающих. А когда от нечеловеческого напряжения и лишений заболевает капитан «Ладоги» – Степан Тимофеевич, он, Волька, по праву берет руководство экспедицией в свои стальные руки...
– Какова причина, нарушившая сон, столь необходимый твоему неокрепшему организму? прервал его сладостные мечты позевывавший со сна Хоттабыч.
– Сейчас, старик, узнаю... Ты только не беспокойся, подбодрил Волька Хоттабыча и побежал наверх,
На спардеке, у капитанской рубки, толпились человек двадцать полуодетых экскурсантов и о чем-то тихо разговаривали. Чтобы поднять их ' настроение, Волька сделал веселое, беззаботное лицо и мужественно произнес:
– Спокойствие, товарищи, прежде всего спокойствие! Для паники нет никаких оснований!
– Верно сказано насчет паники. Золотые слова, молодой человек! Вот ты и возвращайся к себе в каюту и спокойно ложись спать, ответил ему, улыбнувшись, один из экскурсантов. А мы тут, кстати, как раз и не паникуем.
Все рассмеялись, и только Волька почувствовал себя как-то неловко. Кроме того, на воздухе было достаточно свежо, и он решил сбегать в каюту, чтобы накинуть на себя пальтишко.
– Прежде всего спокойствие, сказал он дожидавшемуся его внизу Хоттабычу. Никаких оснований для паники нет. Не пройдет и двух дней, как за нами придут на каком-нибудь мощном ледоколе и преспокойно снимут нас с мели. Можно было бы, конечно, сняться и самим, но слышишь: машины не шумят, что-то в них испортилось, а что именно, никто разобрать не может. Конечно, нам придется испытать кое-какие лишения, но будем надеяться, что никто из нас не заболеет и не умрет.
Волька с гордостью слушал самого себя. Он и не предполагал, что умеет так легко успокаивать людей.
– О горе мне! неожиданно засуетился старик, бестолково засовывая босые ноги в свои знаменитые туфли. Если вы погибнете, я этого не переживу. Неужели мы напоролись на мель? Увы мне! Уж лучше бы шумели машины. А я хорош! Вместо того чтобы использовать свое могущество на более важные дела, я...
– Хоттабыч, строго перебил его Волька, докладывай немедленно, что ты там такое натворил!
– Да ничего особенного. Просто, заботясь о твоем спокойном сне, я позволил себе приказать машинам не шуметь.
– Ты это серьезно?! ужаснулся Волька. Теперь я понимаю, что случилось. Ты приказал машинам не шуметь, а работать без шума они не могут. Поэтому ледокол так внезапно и остановился. Сейчас же отменяй свой приказ, а то еще, того и гляди, котлы взорвутся!
– Слушаю и повинуюсь! отвечал дрожащим голосом изрядно струхнувший Хоттабыч.
В ту же минуту машины вновь зашумели, и «Ладога», как ни в чем не бывало, тронулась в путь. А капитан, судовой механик и все остальное население парохода терялись в догадках, о причине внезапной и необъяснимой остановки машин и столь же загадочного возобновления их работы.
Только Хоттабыч и Волька знали, в чем дело, но по вполне понятным соображениям никому об этом не рассказали. Даже Жене.