"Старик Хоттабыч" - читать интересную книгу автора (Лагин (Гинсбург) Лазарь Иосифович)

ХLVII. «ЧТО МЕШАЕТ СПАТЬ»

Погода благоприятствовала «Ладоге». Три дня пароход шел чистой водой. Только к концу третьих суток он вошел в полосу однолетних и разреженных льдов.

Ребята как раз играли в шашки в кают-компании, когда туда вбежал, придерживая правой рукой свою неизменную соломенную шляпу, взбудораженный Хоттабыч.

– Друзья мои, сказал он, широко улыбаясь, удостоверьтесь, прощу вас: все море, насколько можно охватить его взором, покрыто сахаром и алмазами!

Для Хоттабыча эти слова были вполне простительны: никогда за свою почти четырех тысячелетнюю жизнь он не видел ни единой стоящей глыбы льда.

Все находившиеся в кают-компании бросились на палубу и увидели, как навстречу «Ладоге» бесшумно приближались мириады белоснежных льдин, ослепительно блестевших под яркими лучами полуночного солнца. Вскоре под закругленным стальным форштевнем парохода заскрежетали и загремели первые льдины.

Поздно ночью (но светло было и солнечно, как в ясный полдень) экскурсанты заметили в отдалении группу островов. В первый раз они увидели величественную и угрюмую панораму архипелага Земли Франца – Иосифа. Впервые они увидели голые, мрачные скалы и горы, покрытые сверкающими ледниками. Ледники были похожи на светлые острогрудые облака, крепко прижатые к суровой земле.

– Пора на боковую! сказал Волька, когда все уже вдоволь насладились необычным видом далеких островов. И делать, собственно говоря, нечего, а спать никак не хочется. Вот что значит не привыкли спать при солнечном свете!

– А мне, о благословеннейший, представляется, что спать мешает не солнце, а совсем другое, смиренно высказал свое мнение Хоттабыч.

Но никто не обратил на его слова никакого внимания.

Некоторое время после этого разговора ребята еще бесцельно слонялись по судну. На палубах становилось все меньше и меньше народу. Наконец отправились в свои каюты и наши друзья. Вскоре на всей «Ладоге» остались бодрствовать только те из команды, кто был занят на вахте.

Тишина и покой воцарились на «Ладоге». Из всех кают доносились мирный храп и сонное посапывание, как будто дело происходило не на пароходе, затерявшемся в двух с половиной тысячах километров от Большой земли, в суровом и коварном Баренцевом море, а где-нибудь под Москвой, в тихом и уютном доме отдыха, во время мертвого часа. Здесь даже были, так же как и в палатах домов отдыха, задернуты шторы на иллюминаторах, чтобы не мешал уснуть яркий солнечный свет.