Лакассен Франсис'Фантомас', или 'Энеида' наших дней

Франсис Лакассен

"Фантомас", или "Энеида" наших дней"

"ТРИНАДЦАТИГРОШОВАЯ ОПЕРА"

Образ, в свое время знаменитый, сейчас становится все более редким: кинжал в руке, бледное лицо, черная полумаска, цилиндр и фрак - перед вами человек, одним мрачно-элегантным жестом завладевший всем Парижем.

Так выглядела обложка первого из тридцати двух томов серии, начатой Пьером Сувестром и Марселем Алленом в феврале 1911 года. Авторы "напустили" на Париж, да и на весь остальной мир преступника, заставившего наконец содрогнуться публику, до этого привыкшую только веселиться. Впрочем, до тех пор, пока война не научила ее плакать...

В этой саге из тридцати двух песен, к которым Марсель Аллен впоследствии добавил еще одиннадцать, на читателя обрушивается вереница монстров, фантомов, ангелов и отвратительных скотов. А в центре этого водоворота - ОН! Властелин преступного мира. Король зла, Гений и Палач ФАНТОМАС!

Коварные чародеи из "Энеиды" и "Одиссеи", злые духи восточных легенд, вероломные колдуны из романов о рыцарях Круглого стола, прожорливые людоеды и мстительные феи, таинственные парижские апаши Эжена Сю - все они - ничто по сравнению с НИМ. Они кажутся жалкими карликами рядом с Фантомасом, с его гигантской фигурой, невероятной жестокостью, богатейшим воображением и зловещим юмором. Бандит в черной шелковой полумаске возникает в парижской ночи и наполняет ее фантасмагорическими существами, кошмарами и жуткими превращениями.

Фантомас повелевает - и на стенах домика почтенных обывателей выступают пятна крови, а фонтаны на площади Согласия, под которыми, как выясняется, томится узник королевской крови, начинают издавать чудесную загадочную мелодию. В это же время по воле Фантомаса через весь Париж медленно проезжает фиакр с сидящим на козлах трупом. По его зову мертвецы на кладбище Клиши отодвигают надгробные плиты и выходят из могил. А другие чудовища, повинуясь ему, шествуют, как когда-то Христос, по водам в Вильмондуа.

Он крадет золото из собора Дома инвалидов, опустошает сейфы Французского банка, грабит казино в Монте-Карло, где в свое время проигрался в пух и прах. Он проливает дождь из крови и бриллиантов на идущих к обедне верующих. Он заставляет исчезать мчащиеся на огромной скорости поезда.

Когда он решает покарать своих главных противников - полицейского Жюва и юного Фандора, журналиста "Столицы", он делает это с истинно парижским шиком и олимпийским спокойствием. Задумав утопить Жюва, а заодно и весь город, он взрывает на Монмартре огромные резервуары с водой (их впоследствии придется строить заново).

Чтобы не попасться в руки полицейского, который гонится за ним по пятам на быстроходном судне, он, не задумываясь ни на секунду, заражает чумой весь корабль.

Безусловно, он жесток, но не лишен того, что принято называть юмором, "когда кровь стынет в жилах". Он подменяет духи в "Галери Лафайет" серной кислотой и засовывает бритвенные лезвия во все ботинки в обувном магазине. Он погружает спящего Фандора в стеклянный аквариум и вывешивает его на фасаде "Мулен-Руж". Или, разозлившись на упрямство журналиста, отправляет его в ящике в Южную Африку.

Но тут Фантомас и допускает свою единственную ошибку. Именно там, в Южной Африке, живет его дочь Элен, забытая всеми и одинокая, но пленительная и прелестная. Встретившись с Фандором, она в него влюбляется, и чувство ее не остается без ответа. Итак, прелестная Элен, подобно возлюбленной Фантомаса леди Белтхем, разрывается между верностью и страхом. Горе обеих женщин и их раскаяние лишь усложняют условия извечного поединка непримиримых противников.

Фантомас - таковы правила игры - неуязвим и неуловим. Вот его голова уже слетает с плеч на гильотине, но... оказывается, что в последний момент он подсунул вместо себя загримированного и одурманенного актера. В Лондоне его наконец-то вешают, а на самом деле он под именем Тома Боба руководит всей английской полицией. Идеальное прикрытие, не правда ли?

Но и его вечный противник Жюв тоже, подобно птице Феникс, постоянно восстает из небытия, хотя и не с такой помпой, как Гений преступления. Их противоборство представляет собой лишь бесчисленные вариации на одну и ту же тему: Фантомас убивает Жюва, тот не умирает, а убивает Фантомаса, но Фантомас остается жив и мстит, похищая Фандора, либо препятствуя его браку со своей дочерью. Круг замыкается, но читатель вправе ожидать самого невероятного поворота сюжета. Так, в тридцать втором томе Фантомас, захлебываясь во время гибели судна "Гигантик", напоследок кричит: "Жюв, ты никогда не мог меня убить, потому что ты - мой брат!"

Это признание Фантомаса во время одной из его многочисленных смертей несколько осложнило (впрочем, не слишком) задачу Марселя Аллена, когда спустя одиннадцать лет он решил продолжить серию, прерванную кончиной Сувестра и войной 1914-1918 годов. И вновь начался поединок полицейского и бандита, сопровождающийся, как всегда, нагромождением трупов.

Реакция публики была потрясающей. Тиражи "Фантомаса" и его переводов едва не превысили тираж Библии! Вот еще один неожиданный поворот: Фантомас против Бога! Успех романов стал просто невиданным благодаря пяти фильмам Луи Фейада (1913-1914), изобразившим Фантомаса в весьма поэтических красках и сделавшим из него настоящую легенду.

И пусть не покажется неуместным слово "поэзия" в применении к трехгрошовому роману. Нет, простите, к тринадцатигрошовому, ведь цена одного тома составляла всего 65 сантимов.

Фантомас был предназначен - и это вполне удалось - для того, чтобы заставить учащенно забиться сердца простых читателей. Он сумел покорить их хитроумием и непредсказуемостью. А в остальном... Слабое композиционное решение романов, постоянные технические огрехи, порой совершенно лишенные логики действия героев, неизвестно куда заводящая игра воображения, небрежный стиль, иногда чрезмерно цветистый, а иногда поразительно примитивный (авторы диктовали романы в большой спешке)... Но несмотря на эти недостатки, а, возможно, именно благодаря им, Фантомас получил высокую оценку и одобрение известнейших писателей.

Сувестра и Аллена больше нет, но Фантомас вечен. Он вошел в Пантеон, где собраны имена и реальных героев, и вымышленных, таких как Синяя Борода, Зорро и Франкенштейн.

Чтобы доказать бессмертие Гения преступления, достаточно лишь процитировать предисловие Жильбера Сиго к переизданию серии о Фантомасе: "Может быть однажды кто-нибудь не сумеет понять блистательной карьеры этого образа, этого имени, этого произведения. Но достаточно будет дать любому поэту прочитать несколько страниц романа, как он возьмется за перо и напишет:

Ты не умер, а просто уснул;

Мы пришли разбудить тебя,

Твои люди стоят по местам,

Одного лишь движения ждут,

Чтобы вновь содрогнулся Париж..."

В ЛОГОВЕ ФАНТОМАСА

Моя первая встреча с Марселем Алленом произошла осенью или зимой 1960 года. В то время Фантомас, достойный за свои злодеяния жариться в адском огне, напротив, пребывал в полном покое и забвении. Он еще не знал, что его пятидесятилетний юбилей в феврале следующего года вновь вознесет его на вершину успеха. Аллен жил в Андреси, на отшибе, в мрачном тупике. Он избегал любых контактов с местными жителями и укрывался на вилле, которую соседи окрестили "Виллой Фантомаса", хотя ее настоящее имя было "Райская скала".

К вилле вела крутая дорога. По одну ее сторону тянулась глухая высокая стена, по другую проходила железная дорога с обрывистой насыпью. В конце пути вы наталкивались на большие деревянные ворота. Они открывались, и вы замечали острую крышу серого дома, скрытого в тени деревьев. Гравий шуршал под ногами. Затем распахивалась огромная дверь, и вы оказывались в темном коридоре, где нужно было двигаться с величайшей осторожностью. Навстречу ковылял слепой, облезлый пудель Уриель и принимался осторожно обнюхивать нежданного гостя.

Внезапно темноту прорезал луч света: невидимая рука открывала дверь в просторный рабочий кабинет. Стены от пола до потолка были увешаны полками с книгами. Два полукруглых окна едва освещали огромную комнату, в центре которой возвышался монументальный письменный стол с наваленной на него кипой бумаг. Из-за этой бумажной горы выглядывал симпатичнейший старичок. Он встретил меня самым сердечным образом. Вдруг в коридоре послышался яростный лай, и в комнату вбежала большая немецкая овчарка. Хозяин прикрикнул на нее: "Тише, Фантомас, это друг!" Собака подчинилась, но продолжала опасливо коситься в сторону посетителя.

На стене в углу библиотеки была прикреплена картонная фигура Фантомаса в человеческий рост, одетого в облегающий черный костюм, плащ с капюшоном и мягкие ботинки. А рядом, словно для сравнения, висели многочисленные фотографии его создателя, самого Аллена.

Но автор и герой во всем отличались друг от друга. Фантомас был высок, строен, холоден, жесток, сдержан и неразговорчив. Аллен, напротив, выглядел низеньким крепышом, чей маленький рост подчеркивали широкие домашние брюки. Он казался улыбчивым добряком, страстно любящим почесать язык.

Седые волосы, прилизанные на лбу и распушенные на затылке, морщинистое лицо - все это мгновенно внушало собеседнику доверие. Быстрый взгляд живых глаз, постоянно меняющих выражение. Иногда Аллен ненадолго прикрывал их. Собеседник решал, что писатель устал или задумался, как вдруг веки поднимались, сверкал выразительный взгляд, а губы отпускали ехидное замечание.

Когда Аллен закрывал глаза, мне казалось, что он готовится меня отчитать, как провинившегося школьника. Но он, однако, иногда любил изобразить жертвой самого себя, зачитывая мне множество писем привередливых читателей. Например, одна дотошная дама, подсчитав в романах количество приключений и временные разрывы между ними, сообщила писателю, что, по ее наблюдениям, Жерому Фандору и Элен должно было быть не менее ста лет. Другие приводили Аллену возмутительные огрехи, встречающиеся чуть ли не на каждой странице.

Аллена все это очень забавляло. Ему особенно нравился один из примеров собственного творчества: "Она умерла и больше не двигалась", но авторство фразы "В газовой трубе послышались шаги" он решительно отвергал, приписывая ее Леону Сази.

Свои романы о Фантомасе писатель оценивал с большой скромностью и без малейшей претензии на серьезную литературу. Конечно, ему весьма польстили похвалы и поэмы таких крупных писателей, как Аполинер и Сандрар, Макс Жакоб и Деснос, Кокто и Мальро. Ну кого могло оставить равнодушным такое определение романов о Фантомасе, как "Энеида" наших дней", данное Блезом Сандраром! И все-таки главной своей заслугой он считал умение забавлять сотни тысяч средних читателей. "Я - всего лишь клоун", - говорил Аллен.

Паскаль Мари Эдмон Марсель Аллен родился 15 сентября 1885 года в Париже, в доме № 23 по Цветочной набережной. Он был сыном адвоката, имевшего докторскую степень не только по уголовному праву, но и по медицине. Детство писателя прошло безмятежно, но, как любой мальчишка, Марсель мечтал о побегах и невиданных странах. В нем рано проснулась любовь к морю и путешествиям, которую писатель сохранил до конца своих дней. Он рассказывал, что несколько раз ему даже удавалось выходить на шлюпке в открытое море. Одна из таких попыток закончилась тем, что мальчишку вынуждены были спасать два английских судна.

Затем он поступил в лицей на улице Помп и в 1903 году закончил его. По рассказам самого Аллена, он сразу же записался на юридический факультет, потом успешно защитил диссертацию и работал в Парижском суде. Писатель вспоминал, что благодаря своей адвокатской мантии сумел проникнуть в камеру тюрьмы Санте, где держали в заключении знаменитую преступницу по кличке Золотая Каска. Там ему удалось взять интервью для газеты "Пти Паризьен".

Как ни странно, документы в архивах юридического факультета и Парижского суда, подробно сообщающие о Пьере Сувестре, не содержат ни малейшего намека на Марселя Аллена. Когда я поинтересовался, как это могло произойти, писатель ответил мне со своей обычной невозмутимостью: "Я один раз действительно выступал в суде, замещая заболевшего адвоката. Слушалось дело кучера, переехавшего прохожего. Я сумел отлично его защитить: бедняге дали максимальный срок! Но до этого он успел вручить мне мой гонорар: великолепную сигару невероятной длины, которую мне никогда не удавалось зажечь. Но, впрочем, в суде я бывал частенько, только в роли клерка.

Я никогда официально не принадлежал к адвокатскому братству. Но мой отец, старый юрист, потребовал, чтобы я с первых же дней изучения права устроился клерком к одному из адвокатов. Сначала я был третьим клерком, потом вторым, затем перешел к мэтру Алену (нет, он мне не родственник, даже фамилия пишется иначе) и стал первым, а, в конце концов, и главным клерком. После чего я, привлеченный журналистикой, сбежал из Дворца Правосудия, а мой отец в отместку выгнал меня из дома и лишил средств к существованию"*.

______________

* Письмо автору, отправленное Алленом за две недели до смерти.

Он пришел в редакцию крупного еженедельника "Пти Паризьен", где, чтобы побыстрее отвадить надоедливого юношу, ему поручили взять интервью у Золотой Каски, упрятанной в Санте за семью замками.

Марсель Аллен утверждал, что сумел добиться успеха, стащив тюремный пропуск со стола судьи, который в это время вел с ним светскую беседу. Но все было напрасно. В газете ему просто не поверили, подняли на смех и выпроводили за дверь.

Затем несостоявшемуся журналисту повезло. Он встретился с Леоном Лафажем, главным редактором журнала "Наш досуг". В июне 1906 года там печатается первая статья Аллена "Месть моряка". Но до 12 июля 1914 года она остается единственной публикацией писателя в "Нашем досуге". Таким образом (если, конечно, Аллен не пользовался псевдонимами), его вклад в журналистику до встречи с Пьером Сувестром вряд ли можно назвать значительным.

В 1907 году Марсель Аллен случайно знакомится в поезде с Мариеттой Лемуан. Позднее юноша признается ей, что отец выгнал его из дома и отказал в деньгах. Понимая отчаянное положение Аллена, Мариетта Лемуан немедленно его успокаивает. Ее муж, известный фотограф, сообщает она, находится в дружеских отношениях с писателем и журналистом Пьером Сувестром, который сейчас подыскивает себе секретаря.

ПЬЕР СУВЕСТР - ИСТЫЙ ПАРИЖАНИН

Бонапартист и светский лев, сочетавший эти качества с талантом журналиста, Пьер Вильгельм Даниэль Сувестр родился 1 июня 1874 года в замке Кераваль в Пломелене (Финистер). Он - внучатый племянник бретонского писателя Эмиля Сувестра и сын префекта. Выйдя в отставку, его отец переезжает в Париж, на улицу Моцарта, где Пьер и проведет большую часть своего детства.

Окончив тот же лицей, что и Марсель Аллен, он поступает на юридический факультет и 20 сентября 1894 года получает диплом. Затем он работает в Парижском суде. Но литературные опыты и светские развлечения, вероятно, оставляют не слишком много времени для юридической практики.

Сувестр начинает писательскую карьеру, публикуя два небольших томика под псевдонимом Пьер де Брейц. Первая книга "Мешанина" (1894) представляет собой сборник сказок и новелл, вторая - "В шутку" (1895) - поэмы.

Умерив на время свои литературные притязания, он решает атаковать журналистские высоты и устраивается в редакцию "Дипломатического мира", пресной и чопорной еженедельной газеты. Этим назначением, судя по всему, он во многом обязан своему отцу.

Характер статей Сувестра меняется и становится более демократичным, когда в 1897 году он поступает репортером в агентство "Авас", а позже сотрудником в "Курье насьональ" и редактором в ежедневную газету "Пресса". Сувестр публикует несколько новелл: "Бабилас Эрве", "Мои безумцы", "Напасти мадам Рамбо".

Март 1898 - период молчания, когда репортерская деятельность сменяется предпринимательской. Покинув Дворец Правосудия и редакции газет, Сувестр отправляется в Англию, где он остается вплоть до начала 1900 года. В Ливерпуле он начинает зарабатывать деньги, основав предприятие вполне в духе времени: автомобильный гараж.

Во время этой своеобразной литературной самоизоляции Сувестр встречается с Анриеттой Китцлер, которая станет его подругой до последних дней жизни. Она же послужит прототипом возлюбленной Фантомаса леди Белтхем.

Вскоре ливерпульский владелец гаража становится членом Французского автомобильного клуба. Он организовывает автогонки в целях рекламы своих машин, которые он предлагает всем молодым и энергичным англичанам. Свободное время он посвящает спортивной хронике в агентстве "Авас-информасьон".

Вернувшись во Францию, Сувестр сотрудничает в газете "Авто" (предшественнице нынешней "Экип"), возглавляемой Анри Дегранжем, основателем мотогонок "Тур де Франс". В 1901 году Сувестр выпускает "Французско-английский словарь автомобильных технических терминов". С 1901 по 1904 публикует сказки и новеллы в приложении к "Пти журналь" и в "Суар", а в 1902 - небольшую пьеску для кабаре.

В 1902 году его статьи и репортажи появляются в "Еженедельном журнале" и в "Дебатах", в 1903 - в "Иллюстрированной жизни". В том же году под псевдонимом Кераваль он пишет театральную и спортивную хронику в журнале "Кроник де Франс" и выпускает сборник новелл "Спортивные силуэты".

Журналист, казалось, не знающий слова "усталость", постоянно добавляет к своему послужному списку названия новых газет. В 1904 году - "Либерте" и снова "Пресса"; в 1905 - "Век" и "Парижские вечера"; с 1907 - колонка театральной хроники в "Комедии", возглавляемой Дегранжем.

Его невероятная активность и ненасытная жажда деятельности распространяется и на светские гостиные, где он сочетает удовольствия с почетными обязанностями. Сувестр - член Ассоциации уголовной прессы, Ассоциации парижских журналистов, соучредитель, а впоследствии и глава Ассоциации спортивных журналистов, представитель Франции на четвертой Автомобильной выставке в Антверпене в 1908 году. С 1909 года он входит во Французский комитет по зарубежным экспозициям. Как член комитета он устраивает выставки в Брюсселе, Буэнос-Айресе, в Турине.

Выступая в роли либо журналиста, либо организатора, он принимает участие во множестве испытаний спортивных автомобилей, которые даже трудно перечислить. Он любит позировать фотографам, сидя за рулем, одетый в традиционную накидку и кепку. Рядом - его механик Морис Жийа, а на заднем плане - Марсель Аллен.

Одним словом, когда Мариетта Лемуан приводит Марселя Аллена к Пьеру Сувестру, последний являет собой воплощенный образ истинного парижанина. Внешне весьма привлекательный, несмотря на чуть заметную хромоту (он припадал на правую ногу вследствие костного туберкулеза), к тому же у него за плечами солидный литературный багаж. Впереди же - блестящее будущее и прочное положение.

Освобожденный от воинской повинности Аллен 26 июля 1907 года окончательно зачислен Сувестром в штат журнала. Помимо сотрудничества в "Тяжелом грузовике", Марсель Аллен работает "негром" на своего директора. Сувестр, постоянно занятый погоней за выгодными контрактами, остальное время посвящает общественной деятельности. Поэтому большинство статей, появляющихся в этот период в "Авто" и "Комедии" за подписью Сувестра, на самом деле составлены его новым сотрудником. Единственное, к чему Аллен не приложил в то время руку, это юмористический роман Пьера Сувестра "Жожо первый повелитель воздуха".

Проявив наконец свои способности, Аллен с 1909 года получает право ставить подпись рядом с именем Сувестра. Так появляется "Земля дрожит", драма в двух актах по новелле Сувестра "Пианто". Эта пьеса, посвященная недавнему землетрясению на Сицилии, становится первым из четырех - пяти драматических произведений, которые авторы сочинят вместе.

Премьера спектакля "Земля дрожит" состоялась 21 января 1909 года в театре "Литл-Палас", и на афишах имена Пьера Сувестра и Марселя Аллена во второй раз появились вместе.

Впервые же это случилось, когда 11 января "Авто" сообщила о публикации нового детективного романа о спорте - "Рур".

"РУР": ПРОЛОГ К ФАНТОМАСУ

По свидетельству Марселя Аллена, "Рур" был заказан авторам только для того, чтобы заполнить пробел, образовавшийся в колонках "Авто" из-за разрыва одного важного контракта. О подобном предложении мог мечтать любой писатель: тексту отводилась пятая часть страницы на 80 дней! Роман "Рур" предназначался не только для "латания дыр", но и для рекламы автомобиля в целом и шин Дюкасбль в частности.

Этот роман, естественно, являлся воплощенным кичем, но в нем авторы опробовали приемы, которые впоследствии принесут Фантомасу всемирную славу: использование черного юмора, сочетание мелодрамы и трюкачества, слез и волшебных сказок, смеха и жестокости, тайны и науки реализма и абсурда. Однако авторы не отказались и от старых, хорошо известных достоинств любого романа с продолжением. Наоборот, они обновили и обогатили их.

Ростовщик, помещик, банкир, преступник, всегда готовый воспользоваться беззащитностью и наивностью своей жертвы, - эти личины надевает на себя жестокий злодей, могущественный, но невидимый и неуловимый (благодаря новейшим для того времени достижениям науки).

Чтобы избежать статичности, свойственной многим романам с продолжением, авторы придали интриге "Рура" (как впоследствии и "Фантомасу") динамичную структуру: в основу сюжета легла погоня.

Характерная черта творчества Сувестра и Аллена - злодея они всегда снабжают новейшими средствами защиты и нападения. Их романы - настоящие гимны технике, механике и скорости. Например, в "Фантомасе" собраны все новинки двадцатого века: Эйфелева башня, метро, самолет, подводная лодка и даже, в последних романах, космический корабль.

В "Руре" новоявленный сказочный принц, естественно, передвигается не иначе, как на автомобиле, снабженном шинами Дюкасбль и доступном лишь богатым буржуа или ворам-джентльменам вроде Арсена Люпена. Его соперник, загадочный злодей, само собой, тоже не пренебрегает этим видом транспорта. Но он к тому же владеет собственным аэропланом и в любой момент может улететь за сотни километров от места преступления.

Авторы, доведя до абсурда комический символ падшего ангела, умудрились снабдить своего антигероя даже крыльями. Их использование окончательно окутывает тайной неуловимость преступника.

Итак, этот злодей, получеловек-полувампир, обладает всем арсеналом средств от искусственных крыльев до батареек и аккумуляторов. Сувестр и Аллен, весьма искушенные в запросах публики, начиняют романы огромным количеством поразительных технических новинок, давая им при этом псевдонаучное объяснение, не лишенное своеобразной поэтической логики. Секрет приема несложен: юмор и богатое воображение помогают писателям вносить в бесцветную жизнь среднего читателя элемент Необычного, Невозможного, Невероятного, то есть именно того, что и составляет могущество всесильного бандита.

Прообраз Фантомаса, преступник из "Рура", борется с персонажем, который впоследствии начнет охотиться и за Фантомасом. Это - следователь Жермен Фузилье. В "Руре" он действует скорее как детектив, нежели как судья. Тандем Фузилье - Ив д'Арзан-Трегофф, несомненно, предвосхищает появление тандема Жюв Фандор.

Вновь появившись двумя годами позже в серии "Фантомас", Фузилье уже имеет свой кабинет во Дворце Правосудия. Хотя он и соприкасается по работе со следствием, однако, роль героя, непосредственно вступающего в схватку с преступникам, переходит теперь к Жюву.

Сначала мелкий служащий прокуратуры, а затем следователь, Фузилье живет и работает в Бретани, где разворачиваются загадочные события "Рура". Это географическое наблюдение весьма существенно, ибо где нет Парижа, там не может быть и Фантомаса. Гений преступления мог родиться только в столице. Париж - это декорация, без которой Фантомаса не существует.

Своей причудливой, балансирующей на грани бреда и реальности игрой воображения "Рур" покорил читателей "Авто". А заодно и читателей конкурирующей газеты "Вело". Ее директор тут же просит у авторов разрешения опубликовать их следующий роман. Согласиться - значит поставить под сомнение их работу у Анри Дегранжа как в "Авто", так и в "Комедии". Поэтому они предлагают директору "Вело" два - три раза в неделю печатать анонимную пародию на "Рур". Эта пародия, названная "Фур"*, нравится читателям еще больше. Директор "Авто", не подозревая об обмане, в сердцах советует Сувестру и Аллену поучиться остроумию и фантазии у автора "Фура".

______________

* Foir - провал, неудача (франц.).

Тем не менее, Дегранж, довольный возросшим тиражом газеты, заказывает им еще два детективных романа. Первый роман "Отпечаток" появляется на страницах "Авто" в феврале 1910 года. Второй, "Руаяльда", "крупный детективный роман о театре", печатается с 14 июля по 25 сентября 1910 года в "Комедии".

Если "Рур" прославлял достоинства автомобиля и шин Дюкасбль, то "Руаяльда" делала то же самое в отношении театра. Действие ограничивалось небольшим пространством сцены, артистическими альковами, миром актеров, поклонников, критиков и авторов пьес. Главной героиней стала актриса Колетт Семпар, прозванная Руаяльдой. Этот роман предвосхитил появление так называемого "фоторомана" - романа в фотографиях.

Благодаря помощи Ахилла Лемуана и Вераскопа Ришара, текст сопровождался множеством фотографий вместо традиционных рисунков. Причем снимки воспроизводили не только портреты персонажей, но и целые сцены, порой весьма динамичные. В этих новаторских иллюстрациях принимали участие все друзья Сувестра и Аллена. Мариетта Лемуан изображала испуганную консьержку. Руаяльда, как и полагается, имела одно лицо с Антриеттой Китцлер. Сами Сувестр и Аллен, наклеив фальшивые бороды и усы, исполняли роли авторов пьес, чьи спектакли постоянно срывались из-за козней преступников.

В этих двух романах впервые выходят на сцену инспектор Жюв и молодой журналист Фандор, которые, правда, пока еще не обрели достойного противника. Но его появление не за горами. Тяга Сувестра и Аллена к сенсациям и мистификациям вскоре заставит злодея выглянуть из-за кулис.

ПОЯВЛЕНИЕ ФАНТОМАСА

Спустя два месяца после публикации "Отпечатка" в "Авто" Файар заключает с Пьером Сувестром контракт, довольно странный по содержанию, но способный вскружить голову любому начинающему писателю: в нем даже не указаны предположительные названия будущих романов. Впрочем, это распространенное явление у издателей массовой литературы. Ведь в "Отпечатке" черты главных героев лишь намечались и опробывались. Безжалостному злодею еще даже не было найдено подходящее имя. А заглавие книги или имя главного действующего лица могут иметь решающее значение для читательского спроса.

Через некоторое время Сувестр и Аллен направляются в контору Файара, имея при себе детальный план двух томов из трех затребованных издателем заранее. Третий том уже готов - им станет "Отпечаток", слегка измененный и названный "Мертвец-убийца". Авторы должны также сообщить Файару имя будущего героя, но у них пока есть только не слишком оригинальная заготовка: "Фантом". Когда они едут в метро, Марселя Аллена вдруг осеняет мысль: "А что если назвать его Фантомус?" Сувестр тут же заносит это имя в блокнот.

Но счастливая случайность опять приходит писателям на подмогу. Поезд тряхнуло, и рука Сувестра дрогнула. Когда Файар спрашивает: "Придумали вы имя?", Сувестр, не говоря ни слова, протягивает ему открытый блокнот. Издатель читает: "Фантомас. Но это же гениально!" Кто теперь посмеет ему возразить?

Файар охарактеризовал "Отпечаток" как произведение, достойное соперничать с романами Гастона Леру, одного из самых талантливых представителей нового поколения писателей детективного жанра. Леру как раз только что опубликовал в издательстве Пьера Лафита книгу "Фантом в Опере", которой уже зачитывался весь Париж.

"Отпечаток" обязан своей популярностью захватывающим приключениям таинственного бандита, оставляющего на месте преступления отпечатки мертвеца... с помощью перчаток из кожи жертвы! Выдумка, достойная пера Гастона Леру. Кстати, Леру воспользовался этой идеей в 1913 году в романе "Шери-Биби". А в книгу "Балао" он вставил еще один образ, созданный авторами "Отпечатка": человека-обезьяну, но не доброго и преданного, а безжалостного убийцу. В свою очередь Сувестр и Аллен позаимствовали у "Фантома в Опере" огромную люстру, падающую на головы посетителей "Нувель-Галери" в романе "Ночной фиакр".

Марсель Аллен никогда не читал ни детективных романов, ни так называемой массовой литературы. Однако приводя в порядок после смерти писателя его бумаги и библиотеку, я обнаружил два томика приключений Арсена Люпена и "Фантом в Опере". На обложке "Фантома" был изображен главный герой во фраке, полумаске и цилиндре. Забавное совпадение, ведь именно в таком виде Фантомас впервые предстал перед парижскими читателями.

Но кроме этой детали и фонетического созвучия имен Фантомас больше ничем не обязан "Фантому в Опере". Что же касается вора-джентльмена Арсена Люпена, то Фантомас похож на него лишь виртуозностью своих перевоплощений и элегантностью, позволяющей ему с легкостью выдавать себя за особу королевской крови.

По правде говоря, фантазия Сувестра и Аллена имеет много общего с выдумками Гастона Леру. Эти писатели, все трое, умели предугадать запросы публики, благодаря чему и смогли добиться столь широкого признания. Они создавали причудливые фантастические, почти абсурдные романы, не придумывая, однако, ничего сверхъестественного, а просто искажая и переиначивая факты реальной жизни.

Марсель Аллен часто рассказывал, как они с Сувестром вырезали из газет статьи, сообщающие о загадочных и необъяснимых событиях, и затем складывали их в папку с интригующей надписью "Коробка с трюками". Потом, составляя план нового романа о Фантомасе, они черпали из своей папки немало нужных сведений. Другие находки, порой очень удачные, поставляло само окружение писателей. Сувестр и Аллен работали с невероятной скоростью, ежемесячно сочиняя по роману более чем в 400 страниц. Им просто некогда было тщательно продумывать многочисленные образы, необходимые для развития сюжета. Поэтому авторы частенько приписывали своим персонажам поведение, характер, вкусы и привычки близких друзей и знакомых, благодаря чему герои романов становились на удивление живыми и запоминающимися.

Так например, Дегелас* и Фюмье** списаны с двух механиков из гаража, где Сувестр обычно оставлял свою машину; Жан, слуга Жюва, - вылитый шофер Сувестра Морис Жийа. Прототипом Бакфельдера стал американец Озанн, приятель Аллена. Бузотер многим обязан бродяге, которого отец Сувестра приютил в своем сарае. Прообразом леди Белтхем стала, естественно, Анриетта Китцлер, славившаяся своими королевскими манерами. А Элен Гарн, дочь Фантомаса, очень походила на некую Люсьенну, молодую женщину спортивного вида, бывшую до 1914 года подругой Аллена. И нет ничего удивительного в том, что сам Аллен послужил моделью для Фандора, а Сувестр приписал Жюву свой характер, поселил его по собственному адресу и даже отдал в его распоряжение свой письменный стол, часто упоминаемый в романах.

______________

* Degueulasse - паршивец (франц.).

** Fumier - вонючка (франц.).

Создание каждой книги проходило в оригинальной и весьма продуктивной манере, верность которой Марсель Аллен сохранил до последних дней. Все начиналось с совещания на квартире Сувестра. Хозяин восседал за письменным столом, а Аллен устраивался напротив, на диване. Обсуждение продолжалось три дня, в результате чего вырабатывался сюжет, персонажи и детальный план каждой главы. Затем главы по жребию распределялись между авторами, и они расставались. После этого каждый работал в одиночку, на ходу импровизируя и одновременно записывая текст на диктофон. Писателям приходилось торопиться, чтобы успеть уложиться в намеченный срок. Поэтому пленка с записью сразу же передавалась машинисткам, которые быстро переносили роман на бумагу и тотчас отправляли его в типографию. Сами авторы даже не успевали его перечитать.

На диктовку каждому из них отводилась неделя. Два дня посвящались смысловому увязыванию глав и исправлению наиболее явных промахов, а также ознакомлению одного автора с текстом другого. Подобный метод весьма близок автоматической манере письма, характерной для сюрреалистов.

В целом работа над романом в 420 страниц занимала не более трех недель! Именно этим объясняются бесчисленные повторы, огрехи, небрежный и порой просто антилитературный стиль, неумело выстроенная композиция, выспренность повествования и развивающийся лихорадочными скачками сюжет - одним словом, все те недостатки, которые, как ни странно, делают романы еще более привлекательными для читателей.

Дальнейшие события хорошо известны. Первый том, вышедший в феврале 1911 года, произвел на публику действие, подобное электрическому разряду. Она получила новый миф, наполненный бесчисленными кровавыми преступлениями и создающий для обывателя сладостную атмосферу напряжения и страха.

Серия не закончилась ни на пяти томах, заказанных Файаром, ни на двадцати четырех книгах, обещанных Сувестром в случае успеха. К сентябрю 1913 года число романов о Гении преступления достигло тридцати двух. Затем добавляются 12 томов, написанные одним Алленом с 1926 по 1963 гг. Общий тираж первых 32-х книг во Франции и за рубежом составил много миллионов экземпляров.

Успех порой бывает сладок, но чаще требует огромного трудолюбия. Файар, заполучив Сувестра и Аллена, напал на золотую жилу и принялся энергично разрабатывать ее, умело используя конъюнктуру рынка.

Повествование о Фантомасе еще не было завершено, когда Файар уже запустил новую серию тех же авторов "Наз-ан-лэр". Она состояла из пятнадцати романов, названных "патриотическими", а не "шпионскими", ибо их главный герой - француз, и его нельзя обозвать вульгарным словечком "шпион", предназначенным лишь для вражеских агентов.

По окончании "Наз-ан-лэр" немедленно начинает издаваться следующая серия - "Тити-гвардеец". Она включает пять историко-приключенческих романов, события в которых разворачиваются во время франко-прусской войны 1870-1871 гг. К этому множеству книг надо еще добавить роман "Жиголо", печатавшийся с продолжением в еженедельнике "Журналь"; "Кто убил?", вышедший в такой же форме в "Туш-а-ту", ежемесячном журнале издательства Файара; "Дартулу", еще один роман с продолжением, а также две пьесы "Наз-ан-лэр" и "Жиголо", созданные на основе одноименных произведений. Несмотря на невероятную работоспособность Сувестра и Аллена и их продуктивный метод сочинительства, представляется маловероятным, что они успели за столь короткий срок "обрушить" на читателей целый шквал новых книг. Очевидно, они порой использовали свои имена как прикрытие для литературных "негров", работавших в сомнительных издательствах.

Внимательное изучение переписки писателей позволило мне обнаружить троих из их "поденщиков". Пьесы "Наз-ан-лэр" и "Жиголо" целиком вышли из-под пера Эммануэля Кло. Мне не удалось точно определить, какую именно роль играл Эдмон Мэри-Пикар в создании "Дартулы", но, похоже, он развил до размеров романа оригинальный сюжет Сувестра о похождениях женщины, чудом спасшейся из затонувшего города Иса, любимого местечка всех бретонцев.

В своем письме Сувестр недвусмысленно говорит еще об одном "негре" некоем Арманвиле. К сожалению, я не сумел найти его работы. Возможно, к ним относится "Стерва", роман, который Сувестр и Аллен так и не смогли опубликовать. Переделанный и сокращенный Алленом наполовину, он появился только после войны под названием "Соблазнительница". К этому времени Сувестра уже не было в живых. Он умер в возрасте 40 лет от испанки.

В последнем письме, отправленном 14 февраля 1914 года Марселю Аллену, который в то время отдыхал в Сен-Кале, Сувестр делится с соавтором новостями и ближайшими планами: "Я отнес сценарий "Револьтозо" в "Наш досуг". Через две недели они смогут дать ответ. Я также был у Оффенштадта, которого не очень вдохновила идея "Знаменитых преступлений". Он предпочел бы длинный роман с политическим уклоном. Думаю, серия "Тити-гвардеец" отлично подойдет. Он просил как можно быстрее прислать ему общий план и одну - две главы. Он хочет поскорее начать выпуск романа и будет ждать нас через три месяца, а если не успеем, то в октябре".

Из более раннего письма, адресованного Сувестром в издательство Файара, мы узнаем, что там готовился к публикации исторический роман "Рыцарь Панаш". Этот роман вышел после войны в издательстве Таландье, но за подписью одного Аллена*. Аллен также переработал и подписал "Револьтозо", план которого был принят в "Нашем досуге".

______________

* Из-за сложностей, связанных с оформлением наследства Пьера Сувестра.

ПОСЛЕ ПОТОПА...

У Аллена была вторая специальность - во время войны он работал шофером - но он не порывал с литературой. В 1915 году в издательстве Файара он публикует серию книг "Зизи, победитель бошей". В 1916 регулярно помещает репортажи и новеллы в иллюстрированной газете "Эксельсиор". С 1919 по 1921 год работает в редакции "Пти журналь" и продолжает печатать статьи в "Экселъсиоре" и в "Энтренсижан". В 1926 году он женится на Анриетте Китцлер, бывшей подруге Сувестра, и переезжает вместе с ней в Сен-Жермен-ан-Лэй.

Годы, проведенные в Сен-Жермен-ан-Лэй, становятся самым плодотворным периодом деятельности романиста. Достаток и высокие гонорары не побуждают его к праздности. Он по-прежнему посвящает все свое время созданию сериалов: "Женщины-жертвы" (1921, 5 томов), "Парии любви" (1923, 6 томов), "Крики людской нищеты" (1924-1925, 12 томов), "Новые приключения Фантомаса" (1926, 5 томов), "Тигрис" (1928-1930, 25 томов), "Фатала" (1930-1931, 22 тома), "Мисс Терия" (1931-1932, 12 томов), "Десять часов страха" (1932-1933, 12 томов), "Феросиас" (1933, 20 брошюр), третья серия "Фантомаса" (1934-1935, 3 тома), "Неизвестные драмы" (1936-1937, 6 томов), "Давид Дар" (1938-1940, 6 томов), "Сердцеед" (1950, 4 тома), "Комиссар Булар" (1956-1957, 12 томов). И еще множество однотомных романов, опубликованных в газетах. Всего более четырехсот книг! Но не многие из них остались в его библиотеке. Он не хранил рукописи романов и зачастую забывал названия газет, в которых они печатались. У нас с Алленом даже была своеобразная игра: я напоминал ему о романе, на который случайно наткнулся, листая подшивки старых газет в Национальной библиотеке. Тогда его лицо озарялось улыбкой, и он походил на отца, нашедшего свое дитя после долгой разлуки.

Увы, не только сам писатель позабыл о многих своих детищах. Никто из персонажей, последовавших за Фантомасом, не достиг славы Короля зла. Но забвение часто бывает несправедливым. У Аллена с Фантомасом повторилась та же история, что произошла у Мориса Леблана с Арсеном Люпеном и у Конан Дойла с Шерлоком Холмсом. Автор и герой стали своего рода "близкими врагами". В глазах Сувестра и Аллена Фантомас с самого начала выглядел всего лишь удачной и забавной шуткой, не более того. Авторы не принимали его всерьез и уж тем паче не считали свои книги шедеврами. Поэтому Марселя Аллена весьма удручало, что издатели не заинтересовались его романом "Женщина, которая его любила" о любовнице Наполеона.

Писатель также ценил свое произведение "Время любить" - психологический роман, навеянный воспоминаниями о жене, и особенно гордился "Криками людской нищеты". Это крупное социальное полотно, написанное яркими и резкими красками, даже поставило Аллена под угрозу отлучения от церкви. Подобная перспектива его не взволновала, но матушка пришла в отчаяние...

Действие одной из глав романа происходило в железнодорожном депо. Чтобы лучше почувствовать материал, писатель устроился в ремонтные мастерские смазчиком. Этот небольшой эксперимент научил его отлично разбираться в железнодорожной сигнализации, но, главное, наглядно показал несправедливость социального неравенства, которое Аллен яростно обличал в "Криках людской нищеты". Список романов, высоко оцененных самим автором, очень короток. Но это отчасти объясняется писательской скромностью. Его поклонники вносят туда и другие книги. Прежде всего, естественно, "Рур". Затем, как ни странно, тонкие брошюрки, выпущенные с 1940 по 1943 гг. в "Эй де Фокон", в коллекции "Для юношества". А также романы "На лыжне" (1939), захватывающий рассказ о крайнем севере, достойный пера Джеймса-Оливера Карвуда или Джека Лондона, "Женщины-ловушки" (1958), где впервые появляется легендарный персонаж "Старик", удививший поклонников "шпионского" романа. Атмосфера страха и шпиономании созданная в этом произведении, до сих пор остается правдивой и актуальной.

Мне бы хотелось упомянуть еще пару детективных романов, ускользнувших от внимания читателей несмотря на свою оригинальность. "Человек, который встретится с собой" (1942) привлекателен и полон парадоксов, которые, однако, в финале сводятся воедино с железной логикой. "Господин Никто" (1936) повествует об элегантных авантюрах джентльмена-грабителя, чью роль позднее исполнит Жюль Берри в фильме Кристиан-Жака. В 1971 г. эта картина, показанная по французскому телевидению, вызовет массу восхищенных откликов.

И наконец самое лучшее с точки зрения композиции, самое страстное и волнующее произведение писателя, рассказывающее о великой силе любви, "Госпожа Сатана". Эта книга выделяется из всех романов Аллена хорошо отточенным стилем и богатым языком. Возможно, автор решил доказать, что если писатель так называемой массовой литературы перестанет сочинять "галопом", то он может создать по-настоящему значительный роман. "Госпожа Сатана" увидела свет в феврале 1934 г. в серии "Хищники" (приложение к серии "Маска"). Чтобы избежать путаницы с одноименным американским фильмом, накануне прошедшем в Париже, издатель дал роману другое название: "Трагическая женщина".

РАБ ФАНТОМАСА

Невнимание читателей к "Госпоже Сатане" - типичный пример ущерба, нанесенного Фантомасом другим произведениям писателя. Успех Гения преступления оставил Марселя Аллена - и, видимо, только его - совершенно равнодушным. Он не перечитывал "Фантомаса" более сорока лет. Ссылка "окончательный текст одобрен автором" - всего лишь уловка издателей, призванная объяснить кое-какие купюры, сделанные в романах из коммерческих соображений.

Однажды писатель признался мне: "Когда дотошные журналисты или читатели суют мне под нос пропуски в тексте, я им отвечаю: "Это, вероятно, глава, которую диктовал Сувестр". И он расхохотался...

Но порой Аллен с горечью говорил: "Всю жизнь я иду по наезженной колее. Всякий раз, когда я приношу в издательство или на киностудию новый роман или сценарий, мне отвечают одно и то же: "Дайте-ка нам лучше продолжение "Фантомаса"... Господи, как мне осточертел этот Фантомас! Он меня когда-нибудь сведет в могилу!" Затем, словно стыдясь столь неблагодарных слов, он смягчался, прикрывал глаза и устало говорил: "Да, но пока он обеспечивает мне безбедное существование".

Когда Аллена спрашивали, не хочет ли он, подобно Конан Дойлу, окончательно расправиться с надоевшим ему героем, он непринужденно отвечал: "Да-да, я его обязательно убью. Но только после моей смерти. Я положу в гроб рукопись романа, в котором Фантомасу придет конец. Именно так. Это будет конец Фантомаса". А затем грустно добавлял: "...и конец Марселя Аллена... Конец НАШЕЙ жизни..." Писатель так часто манипулировал жизнью своих героев, что совершенно не заботился о своей собственной. Ему казалось, будто смерть забыла про него или перешла к нему в союзницы. Поэтому жил он неосмотрительно, нисколько не думая о здоровье и выдерживая сильнейшие физические нагрузки, от которых его не могли отговорить ни близкие, ни друзья.

Аллен, как юноша, был переполнен энтузиазмом, идеями и захватывающими планами. Он не хотел мириться с наступающей старостью, с дряхлеющим телом. В последний год его жизни, весной, он пережил острый сердечный приступ и выздоравливал очень медленно. Но в его глазах это выглядело лишь временной неприятностью. 10 августа, то есть за две недели до смерти, он писал мне: "Не хотите ли 5 сентября отправиться со мной в Женеву? Там у меня назначена встреча с издателем, который собирается выпустить первые 22 романа о Фантомасе и последние романы в серии "Клубная книга". К сожалению, должен вас предупредить - поездка будет краткой и без особого комфорта. Выезд в 3 часа ночи, деловая встреча, обед и вечером возвращение.

Со здоровьем у меня неважно, но ничего серьезного. Врачи разрешили мне садиться за руль. Мне противопоказаны только ходьба и лестницы".

Наша поездка, увы, не состоялась. Приведя в порядок свои дела и обеспечив будущие издания "Фантомаса", Аллен словно успокоился и стал готовиться к другому путешествию. Он принялся читать крупное трехтомное произведение Фламариона "Смерть и ее тайна". Он как раз дошел до третьего тома "После смерти", когда однажды утром не смог подняться и упал в обморок (вызванный, как выяснилось впоследствии, опухолью мозга). Он умер два дня спустя, 25 августа 1969 года, не приходя в сознание. Похоже, его адский персонаж и "близкий враг" сыграл с ним злую шутку. Аллен считал, что успеет вовремя покончить с Фантомасом. Но Фантомас все-таки сумел победить своего создателя.

Франсис Лакассен