"КЛЕТЧАТЫЙ ТАПИР" - читать интересную книгу автора (Ларионова Ольга)

* * *

Вот потому-то она и проспала. Дважды ее словно что-то подталкивало, она нажимала кнопочку, ставни раздвигались – за окном была непроглядная темень. На третий раз решила взглянуть на часы – дали небесные, да все уже за завтраком! О купании было нечего и думать. Она поспешно натянула на себя новую форму, заботливо разложенную Полупегасом прямо на столе, и, даже не полюбовавшись в зеркало на все это великолепие, помчалась в трапезную. Ригведаса, естественно, не было, но вот Кирюша Оленицын прочно находился в центре внимания, рассказывая о ночной эпопее с самыми цветистыми и далеко не всегда имевшими место подробностями, не слишком уместными за столом.

– У вас ничего не случилось? – вместо приветствия торопливо спросила Варвара. – Ночью вроде что-то лопнуло, котел или стекло…

– Не слышали, -встревоженно отозвался Гюрг.-Сейчас прогоню скочей осмотреть всю территорию. Салат или кокос?

– Как всем.

Завтрак прошел в высшей степени традиционно. Просто удивительно, как быстро складываются на дальних планетах поведенческие стереотипы. Только вместо стычки с командором Сусанин до неправдоподобия корректно пожелал всем успешного завершения начатых работ. Последняя большая колонна грузовиков отбывала на космодром, уезжали практически все, включая космолетчиков большого корабля.

Пресептория окончательно пустела.

– И все-таки на время эксперимента, по сигналу тревоги, прикройтесь защитным полем, как бы далеко вы уже ни отъехали, – предупредил Гюрг. – Счастливо, Женька!

– Счастливо, альбатрос.

Варваре, стоявшей за спиной командора, от прощания не досталось ничего, даже кивка. Не такой человек был Сусанин, чтобы повторять свои слова дважды. А вчера было сказано все.

– Работать, – жестко приказал командор, не дожидаясь, пока негустая толпа уезжающих скроется за поворотом. – Как было намечено, повторяем вчерашнюю программу, стараясь не отклоняться. Но упрямый Водяной к повторениям был не склонен. Канистра с форафилами лежала на пирсе строго на том же месте, Гюрг вылез на крышу ангара и, поглядывая на низкую тучу, время от времени осведомлялся, как там в шестнадцатом квадрате – но ни в нем, ни в одном другом никаких феноменов не появлялось.

Прошло минут сорок.

– Что-то я замерз, – подал голос командор, присаживаясь на край крыши и свешивая ноги. – Братцы, давайте припоминать, все ли мы сегодня сделали так, как вчера?

– Начнем с того, что вчера я выкупалась, а сегодня – нет, – отозвалась первой Варвара, обосновавшаяся, как накануне, на вышке.

– Спасибо, братец!

Все беззлобно рассмеялись. Ей очень нравилась эта манера стратегов в критические минуты не напрягаться и не метаться, колко и злобно понося все, что под руку попадет, как это обычно было у Сусанина, а настраиваться на доброжелательный, даже неторопливый лад.

– Туман представлял собой более клейкую субстанцию – помните, как он налипал на стены и деревья? – поежился Норд.

– Ригведас минут тридцать пять занимался акробатикой.

Надо же, заметили! Это Джанг-гиббончик.

– После завтрака растащили все печенье и сухари, а сегодня оставили на столе. Кстати, сегодняшний шум за завтраком в децибелах раз в шесть мощнее вчерашнего – за счет хохота.

– Во-первых, еще до завтрака начали прогреваться моторы, а минут тридцать тому назад к перевалу ушла колонна… – Это Шэд.

– Хватит, – сказал Гюрг. – Существенными считаю только первое и последнее замечания.

– А в-четвертых – туча, – подал голос из капонира кто-то, кого Варвара еще не научилась отличать, так молчалив он обычно был. – Вчера она появилась только к вечеру.

По-видимому, Кит. Девушка высунулась в окошко, поглядела вверх: действительно, туча, нисколько не изменив своих очертаний, висела над пляжем, как невероятных размеров бурдюк. Похоже только, что за ночь она стала еще массивнее и темнее, словно состояла не из воды, а из самого низкопробного мазута.

– Ну и вымя, – сказал Хай. – Командор, тебе там не страшно одному?

– Спасибо за идею! Норд, Ага, вылезайте-ка сюда, моей скромной и, по-видимому, неаппетитной персоны сегодня нашему Водяному мало.

– А может, я?.. – слабо пискнула Варвара.

– Давайте, -легко согласился Гюрг.

Она скатилась с метеовышки, бегом пересекла пляж, краем глаза отметив, что аполин нет как нет, забежала в телятник и начала карабкаться по винтовой лесенке вверх, под потолок, с которого свисали ненужные теперь светильники, тали, кормораздаточные шланги и прочее добро. Вода, в которой совсем недавно неуклюже плюхались потешные «зелененькие», была чиста и безжизненна той ужасающей безликостью условного математического бассейна, из которого в одну вытекает, а в две втекает. Девушка добралась до недавно прорубленного в потолке люка, подтянулась и вылезла на крышу.

Норд и Ага уже устроились возле командора, один в позе лотоса, другой – крокодила. Варвара помялась – жаль было присаживаться, наверняка сзади пятно останется, стирай потом штаны.

– Устраивайтесь, – подвинулся Ага, – и не бойтесь: к нашему грязь не пристает. Мы тут надолго, Гюрг?

– Выжидаем тридцать минут. Затем попробуем форсированные методы.

Варвара невольно подняла на него расширившиеся от ужаса глаза.

– А что вас удивляет, Барб? Перед нами тупая, агрессивная ржавая машина. Во многом уже виноватая. Мы не позволили бы себе неделикатности даже по отношению к крошечной землеройке, но здесь… – он кивнул в сторону рыжих островов, и незавершенная фраза, повисшая в воздухе, была красноречивей всяких слов.

– Мы вообще очень деликатные люди, – проговорил Ага, явно настраиваясь на эпический лад, – вы разве этого не заметили, Барб?

Он перекатился с живота на спину, чтобы освободить руки для жестикуляции:

– И мы всегда были деликатны. С пеленок. И вот с такими землеройками. И вот с этакими колибрями. И во-от с такусенькими головастиками… светло-зелеными, если мне не изменяет память, а, Георгий Юрьевич?

Варвара даже зажмурилась, ожидая взрыва командорского гнева, но Гюрг в ответ только засмеялся, тихо и счастливо, как бывает в тех случаях, когда припоминается милое безоблачное детство:

– Память твоя, Яшка, тебя погубит… Это было разрешение на текущие тридцать минут чувствовать себя как бы в отпуске. Ага все понял правильно.

– Так вот, Варенька, прилетаем мы на Камшилку, никакой тогда стратегической разведки не было и в помине, а порскали по Галактике такие трехместные прыгуны-подпространственники, сейчас уж их списали. Всех забот – куда можно сесть, там всевозможные пробы снимать.

– Информационные сливки, – вставил Гюрг.

– Это точно. Так вот, на одном таком прыгуне командором был достославный Реджинальд Бруст…

– Жутко звучит, – поежилась Варвара, – почти Реджинальд фрон де Беф.

– Не знаком, – развел руками Ага. – Ну, а команда – ваши покорные… Камшилка, надо сказать, к себе располагала с первого взгляда, потому как атмосфера у нее прямо пузырилась от кислорода, да и вся она состояла из сплошных берегов, как кружева – из дырок. Флора была налицо, фауна подразумевалась. Но хотелось сапиенсов.

– Ну, постройки-то мы углядели еще с орбиты, – заметил Гюрг. – Четко распланированные поселки, все сплошь на побережье, каждая улица соединена каналом с лагуной. Домики глиняные; как потом выяснилось, совершенно пустые…

– Вы его не слушайте, Варенька, наш командор вне служебных обязанностей – совершеннейшая зануда… Так вот. Ничего разумного на суше мы не обнаружили, и я решил для очистки совести глянуть на дно. Теплынь там необыкновенная, плывешь сто метров, двести, триста – а под тобой все песочек и по горлышко, ну прямо лягушатник, – расписывал Ага, забыв про все форафилы.

– Там сейчас детский курорт, – вставил Норд.

– А кто детишек пасет, знаешь? А, то-то же. Но тогда меня страшно раздражали головастики – никакой живности в воде, только они, толкутся вокруг, мельтешат. У меня были пакеты для проб, вот я и набрал в него на всякий случай немного воды вместе с одним экземпляром. Вылез на берег, благо кораблик наш тут же, на песчаной косе, и чтобы не очень задерживать работы…

– Слушайте его больше, Барб, так он и заботился о темпах работ. Лентяем был, лентяем и остался. Ласты не снимал, так и трюхал по берегу, а до корабля добирался – и головой нырял прямо в аварийный люк, потому как до кают-компании, где у нас была развернута лаборатория, от него рукой подать.

– Для вас же старался, бока обдирал! – не стерпел Агенобарб.

– И когда из люка вылезал, обязательно воду проливал, – командор был педантичен и безжалостен. – Такое болото в кают-компании развел!

– Положим, я в тот раз еще из аварийного люка не выполз, а мешок тебе передал, забыл? Ты головастика достал, на стеклышко положил да как заорешь!

– Да уж, какой только нечисти мы не насмотрелись на дальних планетах, и в микроскоп, и так, один к одному…

– Вот-вот, в микроскоп глядючи, ты и вылил всю воду на пол, собственноручно! – уел-таки командора Ага.

– Ну, а… – не выдержала Варвара.

– Под микроскопом? – отозвался Гюрг. – Ах да, под микроскопом… Дело в том, что на предметном стеклышке сидела прелестная светло-зеленая сирена ростом много меньше Дюймовочки. Уклеечный хвостик под себя подвернула и, как положено микро-Лорелее, занимается своей прической.

– Знаешь, – перебил его Ага, – все-таки справедливее было бы назвать ее моим именем – «сирена Новикова…».

– Яша, не гонись за славой, в моем отряде она тебя сама найдет. Тогда, если ты помнишь, нас больше занимало, как бы это диво не отдало концы у нас на суше.

– Неужели на камбузе не нашлось ничего похожего на аквариум? – Варвара даже ладошками всплеснула от негодования.

– До камбуза надо было еще добраться, мы для скорости опять ввинтились в аварийный люк, и туда это сошло гладко, а вот когда обратно лезли с какой-то пластмассовой супницей – вы понимаете, Барб, что на корабле стеклянная посуда не приживается, она вообще противопоказана космическим маневрам, – то Яшка, естественно, застрял, половину воды пролил, и пока я его пропихивал – прошло не меньше четверти часа.

– Удрала? – с неожиданной надеждой спросила девушка.

– Ну, куда же ей деться, когда мы своими бренными телами люк перекрывали… Все было хуже. Потому что на краю стола лежала вторая сирена, гораздо крупнее – от изумрудных ресниц до кончика хвоста было чуть меньше метра. Тут Яша как заверещит восторженно: «Ах, молодчина, вот это мамаша – к нам на корабль приползла за своим маленьким!»

– Чтобы быть точным, – отпарировал Ага, – то ты сам первый крикнул: «Не раздави маленького!» Да и как не напугаться: сидит наша русалочка на столе, кудри свесила, микроскоп валяется на полу, а она так скорбно рассматривает лужицу на столе, словно ищет кого-то.

– Тут и мы – на четвереньки, лбами сшибаемся, по лужам шлепаем, а у самих – ледяные мурашки по всей спине, потому как маленького нет нигде… Все обыскали!

– И тогда у будущего командора, -подхватил Ага, -зародилось страшное подозрение…

– А ваш-то командор где был? Реджинальд Вурст?

– Бруст. В машинном отсеке. Мы его кликнули сразу же, но пока активную робу снимешь, пока отмоешься… Надо было справляться своими силами. А тут еще Гюрг аж побелел – не иначе, говорит, как эта зеленая дура свою малышку жабьим пузом придавила. Давай, говорит, ее в койку…

– Точно, а ты стоишь и трясешься – укусит.

– Что, такой хищный вид был?

– Какое там! Валялась, как сфинкс, в иллюминатор глазела. Я, естественно, говорю – пардон, мадам, вынужден переместить вас в связи с необходимостью осмотра занимаемой вами площади… А мадам и не поднять. Под сотню килограммов, да и в размерах мы, как я вижу, ошиблись – добрый человеческий рост.

– Не преувеличивай, – сказал Гюрг. – Когда ты ее на койку свалил, в ней метра полтора было, не больше. А потом мы стояли и смотрели на нее, как ошалелые, уже оба догадались, а вслух сказать боимся…

– А потом хвост у нее так покачался, покачался – и шлеп об пол! Я как проснулся: можешь не верить, говорю, но это – одна и та же особь, и она растет! – Ага явно тяготел к монологу.

– Это я тебе сказал, а ты отвечаешь – быть того не может, это ж сапиенс, а не поганка! – командор предпочитал дуэт.

– Ну, кто там насчет сапиенса, а кто насчет поганки – это не важно, а главное то, что ты вдруг как заорешь: «Яшка, она ж теперь обратно в люк не пролезет!!!»

– И ты бы заорал, если бы первый до этого додумался. Сапиенс не сапиенс, а не резать же это добро автогеном!

– Да-а-а… – задумчиво протянул Ага, словно перед его глазами снова встала камшилская русалка. – Какой уж там люк. Бедра – что у вашей стеллеровой коровы, бюст – радиатор грузовика, глаза – что космодромный прожектор…

– Э-э, Андерсен, полегче! Оставайся в рамках правдоподобия. Потому что нам действительно стало страшно – не закачивать же кают-компанию водой, – да и где гарантия, что это даст обратный результат? Словом, мы так и стояли бы в полной прострации, если бы в этот миг не появился Реджинальд. Ситуацию он оценил мгновенно – а скорее всего следил за нами еще из дезактивационной, по каналу внутренней связи…

– А потому, не теряя ни минуты, -перебил его Ага, прилагая все усилия, чтобы последнее слово осталось за ним, – уперся он руками в бока да как гаркнет своим командирским басом: «А ну, горе-десантники, совсем голову потеряли! Слушай мою команду…»

– Время! – совершенно другим, официальным голосом скомандовал Гюрг, одним упругим движением поднимаясь на ноги. – Все по местам. Барб, останетесь здесь. Сигнал общей тревоги, всем укрыться, движение прекратить.

Конурка была много меньше, чем у метеорологов, вдобавок вся заставлена совершенно незнакомой аппаратурой. Варвара присела перед вертикальным экраном, разрезанным пополам зыбкой чертой, – работал подводный датчик. И над, и под водой было пусто. Почему нет аполин? Сами ушли или…

– Пускаем форафилы!

Варвара привстала и вытянула шею – на консольном экране вытянулась знакомая красная полоска, нешибко побежала от берега. Гюрг, оттопырив локти, колдовал над пультом – полоска принялась выписывать вчерашние кренделя, но никаких янтарных феноменов это не вызвало.

– Давай-ка их в шестнадцатый квадрат, – предложил Норд.

– Теряем время. Помнишь направление желтых змей – точно на пирс? Ложные атаки?

Он сделал резкое движение – вероятно, что-то перестроил в программе, только красная полоска вытянулась в стремительное копье и полетела по поверхности моря, нацеливаясь точно в ржавое основание ближайшего островка. Когда до берега оставалось каких-нибудь пять метров, она изогнулась, не снижая скорости обошла островок и устремилась к следующему.

Там картина повторилась, и атакующее острие нацелилось на третий остров. И тут…

До ржавых торчков, покрывающих крошечный пятачок суши, оставалось еще добрых сто метров, когда раздался рев. Он шел сверху, словно какое-то чудище с храпом, разевая необъятную пасть, устремилось прямо к пирсу. Надвинулась темнота – непроницаемый купол силовой защиты прикрыл все три здания биолаборатории, впрочем, как и все остальные здания поселка. Теперь за происходящим можно было наблюдать только на немногочисленных экранах, большей частью – инфракрасных, поэтому Варвара не сразу поняла, что происходит.

Издалека это напоминало смерч, готовый вот-вот обрушиться на третий островок; он рождался на нижней оконечности тягостно провисшей тучи, далее упирался в море монолитной колонной, и только в самом низу его окружал какой-то темный вал.

– Рассредотачивай!.. – крикнул Ага, но Гюрг и без него что-то переключал, заслонив собой пультовую доску, и Варвара вдруг почувствовала какую-то яростную вспышку досады оттого, что она ничегошеньки не понимала и не могла помочь.

– Рассредоточенье максимальное… – пробормотал Гюрг. – Да ведь не унимается… Бьет в центр… Фиксировать до мельчайших подробностей!

Замечание было излишним: фиксаторы работали автоматически, снимая изображение каждого из сорока квадратов, условно разграничивших все побережье.

– Двинулась, – с восторженным изумлением прошептал Норд, – силища-то какая!

И только тут девушка поняла, что это – она, которая двинулась. Это была колонна воды. Стремительно рушащийся столб. Вертикально падающая струя – вероятно, не менее двадцати метров в диаметре. И нигде ничего похожего никогда не наблюдалось.

Впрочем, как и многое, происходившее на Степаниде.

Кто-то включил звуковой датчик, и тесное помещение заполнилось немолчным грохотом воды, набирающей невероятную мощь за добрых полторы тысячи метров своего падения. Удар, несомненно, был нацелен на красную стрелу, в действительности отнюдь не угрожавшую островку и всему тому, что под ним, вероятно, скрывалось, но вот послушные приказу форафилы разбежались кто куда на несколько сотен метров, а яростный водопад продолжал сверлить морскую поверхность, словно пытаясь достигнуть дна. Тугой водяной вал кипел вокруг основания этого водопада, и концентрические волны, разбегаясь во все стороны, уже достигали побережья и захлестывали пирс, выбивая из-под него лодки, садки для скатов и прочее лабораторное имущество.

– И прямехонько… – констатировал Ага. – Да, точненько на нас.

Водяной столб двигался. Это было непредставимо, это тем более было необъяснимо, но ревущий водопад надвигался по безукоризненной, неумолимой прямой точно на корпус биолаборатории. И похоже, набирал скорость.

– Мощностей на защите хватит? – подал голос с метеовышки невозмутимый Эрбо.

– Проверим, – коротко ответил командор.

– А все-таки глянем-ка на поселок, – буркнул Ага, начавший проявлять нервозность. На его экране поплыли улочки, очерченные рядами полукруглых белых шатров, – можно было подумать, что это громадные грибы дождевики. Каждое здание имело индивидуальную защиту, но вот деревья и кусты, ничем не прикрытые, выглядели как-то особенно беззащитно и обреченно.

– Надо ж было по стенам протянуть кабель, уникальное сооружение… – поморщился Гюрг. – Археологи потом заедят…

Монолитная громада стен не выглядела уязвимо, но ведь возраст… Созданные для защиты, они сами теперь в ней нуждались.

– Приготовиться! – негромко предупредил Гюрг и впервые оглянулся на Варвару. Было какое-то мгновение – и она поняла это, – когда он хотел, как вчера в трапезной, положить свою руку ей на запястье, но удержался, и она была благодарна ему за его сдержанность и еще за то, что каждый его поступок она понимала, словно он предупреждал ее на каком-то им одним ведомом языке. Грязно-бурый водопад, в котором уже отчетливо можно было различить стремительное движение струй, свивавшихся в тугой жгут, неумолимо надвигался; но она совершенно не думала об опасности, в конце концов, риск был одинаков для всех, а главное – у нее продолжали звучать несказанные слова, родившиеся у них одновременно: если все-таки это конец, то будет еще доля секунды, чтобы прижаться плечом к плечу. И – вместе…

А потом разом полетели экраны дальних обзоров – полыхнули черным пламенем; круговая панорама поселка погорела во вторую очередь, и только прямой экран, на котором росла бешено мчащаяся сверху вниз вода, был неуязвим. Уже в кольцевом вале закрутились поднятые со дна камни, полетели над водой вышвырнутые ошметки водорослей, а тут и пирс подвернулся, брызнули во все стороны куски бетона и арматуры; впереди всего понесся на гребне вала перевернутый катер и со скрежетом взмыл вверх по стенке ангара, и это был последний звук, а затем наступила жаркая тишина, и нечем стало дышать в неестественно уплотнившемся воздухе, запахло паленым – вроде бы от экрана, а на нем уже ничего не было видно, одна лиловая текучая мразь, и казалось, что льется она прямо здесь, стекая на пол и наполняя рубку удушливой вонью; и выключилось абсолютно все – темнота, и Варвара стояла спокойно и ждала, когда же это кончится, потому что до самого страшного не дошло – иначе Гюрг был бы рядом с нею.

И все кончилось.

Не то чтобы посветлело или что-нибудь включилось, а просто стало возможно дышать.

– Ну что, Барб? – спросил Гюрг откуда-то издалека.

– Над нами вроде чисто. – Она сама порадовалась, что голос ее звучит так обыденно, по-деловому.

Так, была маленькая заварушка, но сейчас можно работать дальше.

– Панораму, Ага! Заснули, альбатросы?

Кажется, прозвище привилось. В темноте засуетились, защелкали, заскрипели, и вот уже на вогнутом экране поплыло изображение изуродованных улиц. Купола-дождевики стояли неповрежденные, но между ними был прорублен овраг, края которого продолжали змеиться трещинами и осыпаться; Варвара едва не ахнула вслух, когда увидела вывороченный Майский Дуб и разбросанный на довольно большое расстояние кустарник – кое-где он лежал даже на белых шаровых подушках силовой защиты. Когда ее выключат – это все обрушится на крыши.

Амбарная площадь пострадала меньше; собственно говоря, там и громить было нечего, кибы успели затащить все валявшееся добро в колодцы и закрыть шапочками защитного поля; только плиты, уложенные десятки тысяч лет назад, не выдержали и теперь торчали углами; в промоине между ними стремительно неслась назад, к морю, чудовищно грязная вода. Из стены было выворочено несколько камней, и девушка с облегчением прикинула, что шалаш Тогенбурга должен находиться правее на добрых сотню метров, недалеко от ворот, и, следовательно, когда наружу, на обступивший Пресепторию кустарник летели выбитые из стены глыбы, несчастный козел должен был уцелеть.

Командор облегченно вздохнул и выключил защитное поле.

– Начнем считать раны, – сказал он.. – Ага, сколько человек, кроме нас, в поселке?

– Одиннадцать, включая экипаж нашего корабля.

– Чтоб завтра ни единого не было. А сейчас предупреди их, чтобы не лазали в канаву, даже если увидят там какое-нибудь добро…

– Тут на пляже такого понакидало! – подал голос Кит. – Кликнуть кибов, что ли?

– Кликни, кликни. Это как раз их дело. Люди пусть пока метров на пятьдесят к воде не приближаются. Оповести всех, Ага, и построже.

Он распахнул дверцу и, задохнувшись густым воздухом, в котором висели еще не осевшие брызги, фыркнул. Потом вскинул руки и уперся в дверную раму, блаженно поводя плечами, словно скинув с них всю тяжесть обрушившейся воды. Варвара, осмелев, присела и пролезла под его рукой, выбираясь на крышу.

– Самовольство на полубаке? – удивленно и насмешливо констатировал командор. – Я с мониторов никого не снимал. .

Варвара мгновенно вспыхнула, словно ее, как котенка, поймали за шиворот. Она повернулась, чтобы занять свое место у экрана, и над дальним Ящеричным хребтом увидела удаляющуюся тучу. Смутная тревога поднялась и не давала успокоиться.

– Сейчас самое время Водяному повторить свой трюк, – говорил Гюрг встревоженно, – так что следить за морем, но до появления новых феноменов съемки прекратить. Форафилами пожертвуем, пусть эта партия разбежится до минимальной плотности – скажем, единица на кубокилометр. Зонд поднять до… Барб, что случилось?

Он шагнул на крышу и стал рядом, оборачиваясь и отыскивая причину Варвариного внимания.

– Километров шестьдесят, – сказал он, оценивая расстояние до тучи. – Запас влаги не бесконечен, над горами он иссякнет.

– Там Сусанин, – хрипло проговорила девушка.

– Ну так что же? По сигналу тревоги они должны были задрейфовать и прикрыться, а отбой был предназначен только для поселка. Так что они там пересидят дождичек под крышей…

– Что-то не так, – она упрямо замотала головой. – Что-то…

Гюрг мгновенно оценил ситуацию.

– Сусанин, Сусанин! Колонна, кто-нибудь, ответьте! – Он кричал в маленькую плошку персонального фона, а там, внутри рубки, уже слышался характерный свист – кто-то настраивал мощную стационарную рацию, которая при желании могла бы выйти даже на Большую Землю.

– Связи нет, – встревоженно проговорил Ага. Варвара с какой-то благодарностью почувствовала, что ее ощущение тревоги разом было воспринято всеми, без сомнения или недоверия. Гюрг нырнул обратно в рубку.

– Космодром, космодром! – вызывал он. – Когда была связь с колонной?

– В одиннадцать ноль-три, – послышалось сквозь треск и шакалий вой помех, – сразу после начала движения.

– Пробивайте связь, мы вылетаем. Эрбо, Кит, остаетесь на контроле побережья, если что – включить защиту и не снимать до моего возвращения. Остальные – за мной!

Они мчались к вертолетной площадке, и Варвара беззвучно молила все небесные и подземные силы, чтобы ей не споткнуться, не отстать, чтобы примчаться к машине вместе со всеми, – и ноги отталкивались от земли легко и упруго, и она слышала этот звук – «топ-топ-топ», совсем как вчера, в тумане, когда Петрушка разбегался перед своими немыслимыми прыжками; и вот сейчас она чувствовала себя такой же легкой, сильной, что только подпрыгни – и у нее получится все не хуже, чем у Ригведаса. Вот те на, всего несколько дней рядом со стратегами, и все по плечу. Всемогуществом, оказывается, можно заразиться. Ну, это кстати, сейчас оно понадобится в полной мере.

Маленький нелепый вертолет с двухэтажной кабинкой умудрился вместить всех. Когда он, закладывая крутой вираж, лег на левый борт, Варвара снова увидала тучу. На таком расстоянии водяного столба видно не было, но след его тянулся понизу, прочерченный по заросшим кустарником предгорьям Ящеричного хребта, словно процарапанный огромным когтем. Вертолет шел точно по следу, не рыская и не меняя высоты. Туча была теперь прямо по курсу, и видеть ее можно было только в лобовом колпаке, а его прочно заняли Хай и Ага.

Все молчали, и в этом напряженном ожидании уследить за временем было совершенно невозможно. Вертолет шел гораздо быстрее обычной полевой машины, и пробитую плазменными путеукладчиками дорогу они не пересекли ни разу, так что девушке оставалось только гадать, насколько они удалились от побережья. Она тихонечко вытянула руку и глянула на часы: всего-навсего четверть второго. Сколько же могли пройти за это время тяжелые, неповоротливые грузовики? Ящеричный хребет они перевалили – это ясно: вон он, позади; дальше дорогу она помнила смутно, но что оставалось не меньше трех перевалов – это точно.

За стеклом иллюминатора заклубился желтоватый туман. Похоже, что вошли в шлейф быстро мчащейся тучи.

Внезапно над головой со скрипом съехала в сторону створка люка, тревожные глаза Норда под горестными – вразлет – бровями осмотрели всех, кто находился в нижней кабине. Так ничего и не сообщив, Норд исчез, но спустя полминуты в люк просунулась рука с двумя санитарными сумками. Первая сумка полетела в Шэда, вторая шлепнулась на колени Варваре. Вот так, без лишних слов ясно, что от тебя требуется.

Шэд вдел руки в прорези, так что сумка по-кенгуриному пристроилась к его животу; Хай застегнул ему пряжку на спине. Варвара, поглядев, сделала то же, только пряжку застегнула сама. Снова стала ждать. Туман пошел клочьями, стало вдруг ясно, что это не туман, а дым, и багряно-лиловые заросли горного кустарника стали казаться языками пламени – наверное, от запаха гари. «Без паники, – сказала себе Варвара, – паниковать будем только по команде». Из верхнего люка снова высунулась рука и веером высыпала твердые карточки – снимок дороги, на которой четко просматривалась колонна машин. Теперь Варвара узнала место: этот перевал назывался Слюдяным, и грузовики взбирались по серпантину, когда грохочущий водяной тесак вспорол слоистый склон и в двух местах перерезал дорогу.

Вертолет лег на правый борт, чуть не царапая осыпь, вильнул над серпантином, пересчитывая машины, и завис над провалом, куда, оскальзываясь на размытом склоне, пытались спуститься кое-как связавшиеся тройки и пятерки людей.

Из провала валил тяжелый дым: горело мокрое.

Тугие струи, разгоняемые вертолетным винтом, смахнули со склона остатки срезанного кустарника вместе с жидкой грязью, дым пугливо шарахнулся в сторону, и тогда стало видно, что метрах в пятнадцати ниже дороги между двумя глыбами застряла тупая кабина, отчаянно разбросав в стороны крепежные лапы, так что стала похожа на полосатого черно-оранжевого паука, пытающегося влезть по отвесному склону. Еще ниже горел коробчатый кузов – видно, при ударе об уступ грузовик переломился пополам, а может быть, в последний момент водитель успел нажать рычаг отцепления, чтобы облегчить кабину. Но тогда, выходит, он – внизу…

Что-то разноцветное усеивало круто уходящие вниз осыпи, особенно много этого поблескивающего конфетти задержалось в разлапистых редких кустах, каким-то чудом прижившихся на каждом карнизике, в каждой выбоинке. Эта игрушечная пестрота показалась Варваре знакомой – ну точно, это же сотовые контейнеры, в которых последовательность емкостей задавалась цветом. Они весьма живописно смотрелись на стеллажах биолаборатории и, увы, содержали весьма горючие препараты.

Горели труды полутора лет…

Из верхнего люка почти бесшумно выскользнул Гюрг, и Варвара успела заметить, что от его пояса тянется наверх полупрозрачный канатик.

– Лех держит связь и машину, – отрывисто проговорил он, – здесь – Барб и Ага, будете принимать… Внизу предположительно трое.

Он продел левую руку в страховочную петлю и, отщелкнув ногой нижний люк, как-то очень обыденно, словно в дверь вышел, ухнул в пустоту. Канатик заскользил за ним. Варвара поежилась – по правде сказать, пустоты и высоты она боялась, не то что глубины в воде. «Прекратить самостоятельные спуски! – донесся снизу командорский голос. – Расчистить площадку для вертолета между третьей и четвертой машинами!»

Еще пятеро разведчиков, торопливо застегивая массивные пояса, последовали за командором. Что ж они без масок и спецкостюмов, дым же внизу? Плохо им будет… Девушка встала на колени и, упершись в комингс, выглянула наружу: двое в кремовых костюмах уже стояли на крыше кабины, еще двое копошились где-то под нею. Плотный дым снова закрыл кузов грузовика, и еще двоих, ушедших на самое дно провала, совсем не было видно.

– Приготовимся, – так же лаконично, как и командор, распорядился Ага.

Он уже откинул узенькую коечку и теперь выдирал из стенных гнезд какие-то баллончики, сноровисто насаживая на них скошенные раструбы распылителей. Из верхнего люка свесилась голова Леха – носом книзу, и Варвара невольно подумала, что вот так, «вверх ногами», выражение лица очень трудно определяется.

– Гюрг сказал, что шести хватит! – крикнул он и швырнул в Агу толстенькую розовую бомбочку с красным клювом.

Ага перехватил ее и, почти не глядя, отправил в люк, чуть не задев отшатнувшуюся девушку. И еще одну, и еще – все заказанные шесть.

– А что, если мимо?.. – робко заметила Варвара.

– Самонаводящиеся.

У бомбочек развернулись небольшие стабилизаторы, что-то закрутилось, тоненько запело, они стали похожи на поросят, висящих пятачками вниз и отчаянно крутящих хвостиками. Несколько секунд они держались стайкой, а потом, наращивая скорость, пошли прямо в центр дымового облака. Но не дошли – оттуда проклюнулись голубовато-лиловые язычки лопающихся прямо в воздухе контейнеров. Горел спирт, а точнее, заспиртованные препараты, а потом уже рвануло по-настоящему, так что кабина, застрявшая выше, подпрыгнула и начала тихонько соскальзывать с уступа, намереваясь кануть в сгустившийся дым. Это ей удалось только наполовину, видно, спасатели успели закрепить ее с помощью канатов, уже протянутых сверху, с дороги; она закачалась, как опутанное паутиной насекомое, вместе с фигурками в блестящих, не тронутых гарью и копотью костюмах, прилепившихся к ней.

– Можно было бы поднять ее нашим вертолетом… – заикнулась было Варвара, но Ага только фыркнул и пробормотал что-то очень древнее о микроскопе и забивании гвоздей – девушка ткнулась носом в свою сумку и твердо решила больше голоса не подавать.

Как и все биологи, она прошла фельдшерскую подготовку и содержимое сумки знала наизусть, чтобы любую нужную вещь можно было достать в темноте на ощупь. Но применять свое умение ей предстояло впервые, и странное дело – это ее нисколько не волновало. Снизу раздалось многоголосое шипение, видимо, начали действовать противопожарные баллоны, и что-то почти беззвучно лопалось, отчего теплые волны упруго подбрасывали вертолет, и Варвара не заметила, что один из канатиков быстро скользит вверх. Из нижнего люка вдруг высунулась рука в перчатке, похлопала по комингсу и резкий голос произнес:

– Первый!

Ага бросился ничком на пол, свесился наружу и рывком поднял в кабину неподвижное тело. Это был один из космолетчиков, и Варваре стало нестерпимо стыдно за мгновенное чувство облегчения – не свой… Все свои. А кому больнее, тот… своее, что ли. Ага кивнул Варваре, она поняла и взялась за ноги, вдвоем они уложили своего первого пациента на коечку, и Ага привычным движением прежде всего пристегнул крепежные ремни, на всякий случай. Всмотрелся в неподвижное, словно спящее, лицо и уже намеревался приступить к какой-то процедуре, но из нижнего люка, легко подтянувшись, явился Норд, останавливающим жестом поднял руку в перчатке:

– Гюрг велел оставить как есть, похоже на переломы ребер с обеих сторон, так что командор всадил ему целую канистру анабиотика. До новой площадки продержится, а здесь, в полевых условиях, можно что-нибудь и напороть…

– Как остальные два? – быстро спросил Ага, и Варваре почудилось, что вместо «как» прозвучало «кто».

– Одного уже подымают, а другой… другой на дне. Гюрг сам полез.

Сумка с медикаментами у Шэда, а анабиотик лошадиными порциями вкатывает Гюрг. Диагноз устанавливает тоже Гюрг. И в провал, грохочущий непрекращающимися взрывами, лезет он же. А она должна стоять над этим совсем незнакомым ей человеком и ничего не делать, потому что так велел тоже Гюрг.

Она присела на корточки возле койки и попыталась прислушаться к тому, что происходило с этим человеком. Но ничего для нее не прояснилось, человек был туго спеленут искусственным оцепенением, когда ради того, чтобы задавить боль, гасят все остальное в организме, где только сердце едва уловимо мерцает. Она взяла руку, попыталась нащупать пульс – с непривычки ей это не удалось, и вдруг накатил панический страх: сердце не бьется!

Варвара заставила себя прикрыть глаза, сжаться в комочек и придушить эту панику. В отряде стратегической разведки только и не хватало истерички! Все хорошо, пульс сейчас отыщется…

И он отыскался, слабый, естественно, но не внушающий опасения. Как ее учили в таких случаях, она достала из сумки три ампулы кардостимина разной степени, на всякий случай считая бугорки на донышке, – необходимая мера для тех, кто применял препараты скорой помощи в темноте или вслепую, – и приклеила их на правое плечо своего пациента. Теперь если что, не надо будет тратить даже секунды на розыски лекарства. Она уже приготовилась сидеть так на полу и ждать этого «если что», как в днище ударили и кто-то крикнул:

– Второй!

Из люка стали вырастать руки. Вернее, то, что было когда-то руками, а сейчас напоминало две обугленные ветки, с которых свисали ошметки чего-то красного и пузырящегося. Затем медленно показалось лицо, совсем знакомое лицо, которое Варваре не хотелось узнавать, потому что оно было не изжелта-смуглым, как всегда, а белым и тоже каким-то остановившимся. Глаза Сусанина были прищурены больше чем обычно – сейчас за все время подрагивающими ресницами видны были только донельзя расширенные болью замершие зрачки. Варвару он как будто и не узнал. Высунулся из люка наполовину – кто-то подталкивал снизу – и рухнул лицом в пол, продолжая поднимать над головой руки, чтобы их ничего не коснулось. Варвара метнулась к нему, вцепилась в воротник, рывком приподняла, крикнула спешащему на помощь Аге:

– Руки, руки держите!

Ага сообразил, плюхнулся на пол и обхватил Сусанина сзади, поддерживая руки, обожженные до локтя. Голова Сусанина запрокинулась и легла ему на плечо.

– Хорошо, – шептала Варвара, – все будет хорошо…

Она никогда не говорила таких слов – ни людям, ни зверью; это были не ее слова и не ее тон. Но сейчас нужно было так, и она не смогла бы сказать, откуда она знает, а как именно нужно. Она выхватила из-за пояса свой неразлучный нож, откромсала обгоревшие рукава и, безошибочно найдя баллончик с регенопластиком, принялась осторожно напылять на изуродованные, кровоточащие руки спасительную пенистую пленочку. Мимо нее кто-то проскакивал снизу вверх, качался и уходил из-под ног вибрирующий пол, потом явился Гюрг, неизвестно откуда, присел рядышком на корточки, осторожно похлопал Сусанина по щеке; тот резко открыл глаза, словно только и ждал этого пробуждения.

– Точно – трое?.. – спросил командор, пытливо и цепко приглядываясь не к губам, а к глазам, точно оценивая, а можно ли будет верить ответу.

– Трое.

Гюрг исчез наверху.

Мотор взвыл, пол наклонился. Варвара, продолжая методично обрабатывать сантиметр за сантиметром то, что недавно было человеческой кожей, на миг замерла и вопросительно глянула на Агу. Тот, кося глазом на Сусанина, снова прикорнувшего у него на плече, тихонечко покачал головой. Вертолет шел полукругом над опадающей шапкой дыма, нацеливаясь на расчищенный между машинами участок шоссе. Краем глаза Варвара заметила две светло поблескивающие фигурки, зависшие на переплетении тросов, спущенных вниз от грузовиков. Движения их были неторопливы и экономны, как всегда бывает у мастеров своего дела.

Она закончила с одной рукой и принялась за другую, так же уверенно и безукоризненно, словно делала это не впервые в жизни. Правда, и регенопластик был не совсем такой, как на тренировочных занятиях, а эластичнее, послушнее. Он не распылялся попусту, а, казалось, притягивался обожженной кожей и ложился на нее ровно и бережно. Впрочем, это Варвару не удивляло: здесь, в Голубом отряде, все было лучшее – и вертолеты, и медикаменты, и сами люди. И она тоже стала другой, даже без особых усилий со своей стороны. Зарядилась от окружающих. Индуцированное всемогущество, так сказать. Раньше она все время мучилась какими-то сомнениями, собственной неуместностью, неприспособленностью. Теперь она была на своем месте, вернее, на одной двенадцатой части того места, которое занимала под всеми солнцами Вселенной стратегическая разведка. И отдать ей должное, это место было достаточно высоким. К такому, выходит, привыкаешь очень быстро.

О том, что машина села, можно было догадаться только по затихнувшему гулу мотора. Это, собственно, Варвару тоже не касалось – она делала свое дело, сосредоточившись на нем целиком. В регенопластик входила целая гамма легких анабиотиков, так что Сусанин уже просто спал и, вероятно, видел вполне счастливый сон. Аге вряд ли было удобно так долго поддерживать сзади его руки, держа их за локти, но пока был нанесен только тоненький слой, которому предстояло превратиться в кожу, а теперь еще надо было покрыть все это толстой пенной защитой, упругой и неуязвимой для всего на свете, кроме одного специального растворителя. Варвара взялась за новые баллончики, приноравливаясь работать сразу двумя руками, но тут же почувствовала, что за спиной стоит Гюрг. Не прекращая работы, она полуобернулась к нему и тихонечко подала знак – одними ресницами: «У меня все в порядке».

У них это очень здорово получалось – разговаривать ресницами.

– Нет, – негромко возразил Гюрг, – так неудобно. Сейчас… Он достал из верхней кабины узенькие носилки и закрепил их, уперев концами в стенки. Потом они с Агой бережно водрузили на них Сусанина лицом вниз, так что голые руки его свешивались с обеих сторон. Варвара присела под носилками – да, так было много удобнее. Распылители посвистывали дуэтом, наращивая толстый слой упругой пенозащиты. Все было правильно.

– Через неделю заживет, – облегченно вздохнул Ага, поднимаясь и растирая затекшие ноги.

– Если чесаться не будет, – Гюрг был хмур. – Ты останешься, а вы, Барб, вместе с Шэдом переправите раненых на новую площадку. Встречный вертолет оттуда уже вылетел.

– А туча? – вспомнила Варвара.

– Ушла на северо-восток. На карте материка этот район значится как «Амбы».

Варвара смутно припомнила снимки, сделанные с воздуха, – словно расчерченные по линейке столпообразные плато, разделенные глубочайшими каньонами. А геологи-то ломали головы, каким образом Степанида оказалась разрисованной в клеточку, – феномен, доселе нигде не встретившийся. Достаточно было поэкспериментировать с такими вот тучами, а потом за несколько тысячелетий выветривание и сезонные дожди окончательно обособят каждый участок, превратив его в конан-дойлевский «затерянный мир». Вот куда бы добраться, там, наверное, зверье уникальное…

– Я пошел, – Ага выпрыгнул из люка, освобождая место Шэду. Шэд, значит, здесь. Никому внизу он больше не нужен…

– А… третий? – не удержалась она.

– Мы его поднимем. Потом.

– Кто?..

– Штурман-механик.

И правда, ведь с Сусаниным обычно ездили летчики!

– Разбился?

Впервые на лице Гюрга проступило что-то вроде растерянности:

– Возможно, нет… Но внизу оказалась одна тварь. В общем, его задушили. Да, чуть не забыл!

Он полез за пазуху и вытащил несколько длинных перьев нежного апельсинового цвета. Издалека их можно было бы принять за убор райской птицы, но Варвара сразу заметила, что золотящаяся волнистая бахрома свисает только с одной стороны от основания – на Большой Земле такого не встречалось.

И в то же время смутное воспоминание заставляло ее торопливо перебирать в памяти недавнее прошлое. Утренний туман над непроходимыми зарослями «черной стороны» и сказочные радужные создания, взмывающие над кустарником с легкостью птиц.

– Перистый удав! – воскликнула она. – Но до сих пор его встречали только там, за Барьерным хребтом.

– Я его вам достану, – торопливо пообещал Гюрг. – То есть то, что от него осталось. А сейчас – пора.

Он наклонил голову и поглядел на ее руки – словно дотронулся. «Сейчас он скажет: и возвращайтесь быстрее!» – внезапно пронеслось у нее в голове. Сусанин всхрапнул, попытался перевернуться на бок – Варвара ойкнула, выронила баллончик и, крепко обхватив его плечи, прижала к поручням. Вернуться скорее – это ведь значит оставить их всех там, на новой. Их всех, которые до самого недавнего времени были «МЫ все». И оставить именно тогда, когда они в беде.

Она беспомощно оглянулась на Гюрга.

– Вы можете задержаться там столько, сколько вам будет нужно, – мягко проговорил он.

Створка люка захлопнулась за ним, Варвара наклонилась и принялась шарить под скамейкой, отыскивая закатившийся баллончик. Вертолет свечой взмыл вверх, и левая рука Сусанина качнулась, оставив на щеке девушки липкую пенистую кляксу.

– Ух, как заложил, др-раконий потрох, – сорвалось у Шэда. – Простите. А растворителя у меня нет, так что прилетите на Новую чумазой,

– Перебьюсь.

– Вы-то что дергаетесь? Эксперимент на нашей совести.

– А я – не с вами?

Шэд смутился. Варвара машинально терла щеку, и внутри нее что-то опускалось. «Можете задержаться там…»

– Скажите, Шэд, а на кой лях я вам вообще нужна?

– Ну, Варенька…

– Без «ну» и без «Варенька». Не терплю. Отвечайте, как есть.

– Ну, а уж коли «как есть», то сами видели – ситуации у нас, как говаривали в старину, сплошь и рядом «не штатные». Тут нужна одновременная оценка с самых различных позиций. А у нас разброса почти нет, сами видите, какие мы одинаковые. Посему не раз уже приходили к выводу, что не худо бы заполучить в отряд женщину и ребенка. Для полноты спектра, так сказать, экспертных оценок. И тут – вы… То и другое в одном лице. Только…

– Что – только? – спросила Варвара, чтобы уничтожить даже следы сомнения.

– Только одно и другое – не в равных степенях… Смотрите, встречный!

Базовый вертолет, захлебываясь оборотами винта, проходил метрах в ста. «Борт стратегов, борт стратегов, медицинская помощь не требуется?» – тихонечко заверещала пуговка среднедистанционного фона, пришпиленная к лацкану Шэда.

– Спасибо, справились. Новая к нашему приему готова?

Пуговка несколько секунд оскорбленно молчала, потом, уже затихая, донесся голос, в котором Варвара наконец-то узнала Параскива: «Новая-то готова…»

Шэд безнадежно махнул рукой. Всегда так: издалека кажется, что можно было действовать и оперативнее, и результативнее.

– Минут через семь-восемь сядем, – предупредил он. Варвара машинально подняла руку, чтобы стряхнуть с себя копоть, и остановилась: комбинезон был испещрен бурыми прочерками, словно она попала под ржавый дождь. Вот как. «Грязь к нашему не пристает…» А это была не грязь – кровь.

– Возьмите-ка, – проговорил Шэд, отцепляя пуговку фона и пришлепывая ее на лацкан Варваре. – Работает от теплоты дыхания.

От его движения бурые шелушинки вместе с чешуйками сажи посыпались на пол. Кремовая похрустывающая поверхность куртки засияла девственной чистотой.

– Дайте-ка… – Он по-хозяйски взял девушку за плечо, повернул к себе и бесцеремонно принялся счищать все остальное.