"Сладкий запах смерти" - читать интересную книгу автора (Спиллейн Микки)

Глава 4

Стэна-Карандаша найти было не трудно. Он занимался тем, что вместе с другими вносил в кассу свою ставку и встречался с постоянными клиентами, то есть ставил несколько долларов на какую-нибудь лошадь, которая побежит в ближайшем заезде и вместе с ними ждал выплаты выигрышей. Этим он жил.

Это приносило ему двести пятьдесят долларов в неделю, а иногда, на десерт, и несколько недель тюрьмы.

Но даже когда он отсиживал положенное, любуясь клетчатым небом, отчисления для него все же производились, о жене и детях заботились, а он, отбывая очередной срок, вероятно, часто задумывался о том, когда же правительство наконец узаконит скачки и вне пределов ипподрома.

Я нашел его в «Шемроке». Он заносил ставки в дешевую записную книжку.

Когда он увидел выражение моего лица, глаза у него внезапно округлились.

— Есть небольшой разговор, Стэн. Давай присядем где-нибудь...

— Послушайте...

— Я сейчас не на службе, Стэн, но тем не менее могу доставить тебе кучу неприятностей. Так что будет лучше, если ты прямо сейчас и решишь, что для тебя лучше.

— Хорошо, согласен, — воскликнул он. — Лучше поговорим. Ведь это мне ничего не стоит.

Я взял его под руку и повел к одному из столиков. Когда мы устроились, я заказал два пива.

— Скажи-ка, Стэн, — начал я. — В ту ночь ты тоже был здесь?

— Вы хотите знать, проходил ли я по делу свидетелем?

— Нет, — я в упор посмотрел на него. — Ты ведь не вчера родился и прекрасно знаешь все трюки. От таких, как ты, мало что может ускользнуть.

Я всегда думал, что и от меня ничего не ускользнет, да, как видишь, ошибся. Ну так в чем там было дело?

— Видите ли, мистер Реган...

— Только, пожалуйста, подумай хорошенько, а уж потом говори.

Стэн-Карандаш испугался. Кадык запрыгал, а на виске запульсировала жилка.

— Все было именно так, как люди говорят, мистер Реган. Вы напились... и я сделал все, что мог... если бы...

— И все-таки, — перебил я, — была же там какая-то заковырка. Я ведь пришел в бар совершенно трезвым.

— У вас даже болела голова, вы еще пили аспирин.

— Я купил его как раз перед баром, в аптеке на углу. Такую закрытую коробочку, и выпил шесть таблеток.

— Но я-то ничего не видел, действительно ничего.

— Мне никто ничего не подмешивал в питье?

Он не знал, куда девать руки.

— Честное слово, мистер Реган, судя по всему, вы слишком много выпили. Вы же сами знаете, кто там тогда был. Эти сумасшедшие художники Попи Льюис и Эдна Роллс. Они же не позволят ничего подобного. Просто вы очень весело провели время и больше ничего.

— А откуда появилась эта рыжая?

— Понятия не имею! В тот вечер в баре было много баб.

— А ты ее видел?

— Я много кого видел, а она все время вертелась около вас.

— Сколько лет мы знаем друг друга, Стэн?

— Лет пять, наверное.

— Я когда-нибудь на тебя доносил?

— Господи боже! У вас совершенно другие интересы.

— Но телефоны есть на каждом углу, и я мог позвонить в любую минуту.

— От вас такого нельзя было ждать, мистер Реган. Скажите, что вы от меня хотите?

— Расскажи все про эту рыжую.

Стэн так крепко сжал пальцы, что они побелели.

— Она проходила мимо. Вы посмотрели на нее внимательно и так вроде оценивающе, и она решила, что вы ее приглашаете. Примерно тогда я ушел.

Поэтому-то и не знаю, что там было дольше. Я вам это уже говорил.

— Ты ее знаешь, да? — спросил я, пристально глядя на него. Он правильно понял мой вопрос и сказал:

— Теперь знаю, когда прочитал про нее в газете. А тогда не знал.

— А если вспомнить кое-что в прошлом? Или кое-кого?

— Кого, например?

— Лео Маркуса и Хилквиста.

— Мистер Реган...

— Хватит уж вилять-то, Стэн!

Он нахмурился и снова уставился на свои руки.

— А что говорят в твоих кругах про них и про нее? — настойчиво продолжал я.

— Опасная женщина, — прошептал он. — А мне это не повредит?

— Нет.

— Я знаю, что Маркус был с ней как-то связан, но ведь это дела не меняет.

— Может быть.

Стэн внимательно посмотрел на меня и пробормотал:

— Но их я боюсь больше, чем вас, мистер Реган. Что еще?

— А ничего, приятель, можешь проваливать!

Он ничего не сказал, зато теперь думает, что предал своих. Ничего, это мне на руку, впредь будет сговорчивее Я вышел из бара. До дома мне было пятнадцать кварталов, и все-таки я решил пройтись. Надо как следует все обдумать. Когда я дошел до угла Восьмой и Сорок девятой улиц, моросивший дождик превратился в ливень. Но я не обращал внимания на потоки воды, хотя вскоре засверкали молнии и начал громыхать гром.

Укрывшиеся в парадных прохожие с любопытством смотрели на меня. Если бы они еще и знали, кто я, то, несомненно, плевали бы вслед. Полицейский убийца. Этот фараон кончил человека и выкрутился благодаря свои дружкам.

Но это было совсем не так. Меня оправдали двенадцать честных и добрых граждан, которые поверили мне, а не уликам.

Теперь мне оставалось надеяться только на то, что они не ошиблись, так как вероятность ошибки все же существовала.

Перед домом я остановился и посмотрел на старый фасад. Если кто-то захочет, он легко попадет в мою квартиру. Ничего не стоило раздобыть подходящий ключ. На площадке я сунул ключ в замок, повернул его и настежь распахнул дверь. У меня была всего лишь трехкомнатная квартира, как раз такая, какую мог себе позволить одинокий полицейский. В ней не было ничего примечательного, кроме стенного шкафа, в котором, кстати не было ничего только мое завещание и свидетельство о рождении.

Материалы на Маркуса я спрятал в двойном дне корзины для бумаг.

Тайник этот был незаметен и простой смертный его ни за что бы не нашел. Но профессионал, если он знает, что ищет, мог бы найти. Пять тысяч долларов лежали в совершенно другом месте. На дне стенного шкафа, где их легко можно было найти. Деньги эти были совершенно новенькими и это усугубляло положение.

Из чистого любопытства я обыскал свою квартиру. Повсюду виднелись следы белого порошка, который остался после экспертов, искавших отпечатки пальцев. Сейчас моя квартира походила на тело неопрятной женщины, которая тщательно напудрилась после ванны.

Закончив осмотр, я улегся на надувной матрац и вдруг услышал, что воздух начал с шипением выходить из него, но не обратил на это внимания, закрыл глаза и подумал, что хорошо бы сейчас заснуть и забыть обо всем.

В комнате висел какой-то сладковатый приятный запах. Но сейчас я хотел одного: заснуть и отдохнуть, забыть обо всем на свете. Лицо обдувал приятный ветерок, который точно разговаривал со мной из глубин сна. Но несмотря на вялость, я все же слышал и другой голос, который превратил нас в закаленных бойцов и повторявший: «Вам придется встретиться на своем пути с разными искушениями и неожиданностями, и если вам хоть что-нибудь покажется странным, необычным, то действуйте решительно и без промедления, а в случае необходимости сразу же стреляйте... все равно в кого. Всегда сохраняйте спокойствие, но действуйте со всей решительностью. К тому же у вас есть химическое оружие. Они всегда стремятся схватить вас. Ни на секунду не забывайте это.»

Значит, они хотят заполучить меня или расправиться со мной? Я кое-что знаю, я важен для них. Они могут пойти на все, на все...

Я открыл глаза; у меня вдруг возникло чувство, будто я отброшен на несколько лет назад... И тут я понял все!

Как одержимый, я вскочил с кровати, распахнул дверь и, выскочив в коридор, лег плашмя на пол, жадно дыша. Постепенно я начал возвращаться в реальный мир.

Мне снова повезло. А ведь все выглядело так красиво! Человек, замерзая на снегу, тоже видит что-то похожее. Например, что он спит в теплой постели и видит чудесные сны.

Чуть позже я нашел под матрацем резиновый баллончик без этикетки.

Механизм сработал, когда я лег на кровать и своим весом открыл соответствующий клапан. Баллончик был устроен очень просто, но в нем было опасное ядовитое вещество, и если бы я не опомнился вовремя, то наверняка почил бы вечным сном.

Я распахнул все окна и когда приятный, но опасный запах окончательно исчез, тщательно закрыл баллончик, положил его в холодильник и снова лег.

И наконец нашел покой, в котором так нуждался.

Выходит, действительно есть на свете человек, который хочет моей смерти, смерти страшной и неестественной.

Даже у полицейского, попавшего в немилость, существуют какие-то каналы, которыми он может воспользоваться. Я отнес баллончик в лабораторию и сержант Тэд Маркер внимательно исследовал его, а потом передал другим специалистам. Он усадил меня в кресло и мы стали дожидаться результатов.

Для меня они сделали все очень быстро. Уже через час появился помощник Тэда, неся злополучный сосуд и подробное заключение. Тэд бросил взгляд на бумагу, прежде чем положить ее на стол, а потом прочитал всю от начала до конца.

— Немецкое средство, — наконец сообщил он. — Мы называем его ФС-7, формула Родерика.

— Что за средство?

Он снял очки и пристально посмотрел на меня.

— Смертельный газ, поражающий нервную систему и имеющий едва заметный сладковатый запах. Ловушка была подстроена с умом. Собственно говоря, ты должен уже разлагаться и быть покрытым по всему телу великолепными трупными пятнами. Такие баллоны начинают работать после легкого нажима.

— Хорошо еще, что я был один.

— Одно из преимуществ холостяцкой жизни.

Я наклонился вперед.

— Значит, этот газ не отечественного производства?

— Нет. Я не сталкивался с ним с сорок четвертого года. Как ты помнишь, о нем упоминалось на Нюрнбергском процессе.

— Как о сентоле?

— Ты слишком много думаешь об этом, Реган.

В этот момент в кабинет вошел Эл Ардженино. В руке он держал какую-то маленькую коробочку. Он был небрит и лицо его было грубым и суровым типичный полицейский служака, ходячий закон в форме.

Увидев меня, он презрительно сморщился и процедил сквозь зубы:

— Что ты тут делаешь, взяточник поганый?

Он рассчитывал, что я пройду мимо, сделав вид, что ничего не расслышал. Но по моим расчетам это была его вторая ошибка. Мой коронный удар пришелся как раз по центру его самодовольной рожи, в подбородок, и он, с остекленевшими глазами, отлетел к стене. Но мою реплику он все же успел услышать:

— Придержи язык, подонок!

Люди вокруг смотрели на меня, пытаясь скрыть улыбки, но ничего против меня не предпринимали. Все они терпеть не могли Ардженино.

Не оглядываясь, я вышел из кабинета. Внизу в холле я зашел в телефонную будку и набрал номер Мюррей-Хилла. Услышав в трубке спокойный и немного хрипловатый голос Мэделяйн, я спросил:

— Ты одна? Это Реган.

— Да.

— Может, встретимся где-нибудь и перекусим?

— Не возражаю.

— Приятно слышать. Ведь я как-никак из породы знаменитых легавых.

— Вообще-то для полицейских я неподходящая компаньонка, разве что наша встреча будет деловой.

— Но ведь и полиция теперь совсем не та, Мэд. Так что, договорились?

Бар «Голубая лента» на Сорок четвертой тебя устроит? Лучше в полтретьего, к этому времени там будет мало народу.

— Договорились, — сказала она и я повесил трубку.

К этому времени в баре остались лишь постоянные посетители. Когда Мэд появилась на пороге и направилась в мою сторону, все повернулись к ней и понимающе заулыбались, точнее, заухмылялись. Усевшись в кресло, придвинутое услужливым Энджи, она поинтересовалась:

— Сколько лет прошло с тех пор, как мы не встречались?

— Пожалуй, не меньше двадцати пяти.

— И ты никогда не приглашал меня пообедать.

— А разве ты бы согласилась?

На мгновение что-то изменилось в ее глазах.

— Тебе не обязательно об этом знать. Ну что, подождем заказ или сразу перейдем к делу? Ты же наверняка пригласил меня не только для того, чтобы приятно провести время?

Появился официант и принял заказ. Когда он принес два коктейля, я поднял бокал и торжественно сказал:

— За встречу, Мэд.

Она заморгала, отпила немного и, отставив бокал, сказала:

— А у меня есть для тебя новости, Реган.

Я выжидательно посмотрел на нее.

— Скажем так, пока это только слухи, так как кое-что еще не проверено. Но я поинтересовалась у одной девушки и она мне рассказала странные новости.

— Не тяни, Мэд!

— Рэй Хилквист, похоже, действительно содержал Милдред Свисс, но несмотря на это, она наставляла ему полированные ветвистые рожки. Ее неоднократно видели с Лео Маркусом в отдаленных от центра ресторанах.

— А тебе известно, что они оба принадлежали к синдикату?

— Именно потому-то это и выглядит странным.

— Почему?

— У Лео Маркуса был определенно больший вес, чем у Хилквиста. И если бы там получился скандал, он бы наверняка решился в его пользу. Ты об этом подумал?

— Да, об этом я уже думал. Милли показалась им не слишком подходящей для одного из первых людей в синдикате. А для Хилквиста, решили они, она в самый раз.

— Возможно, но маловероятно, — она покачала головой. — Мне ты этого не говори. Я таких людей за свою жизнь повидала достаточно и слишком хорошо их знаю.

— О-о-о!

— За последние две недели, до того, как ты убил Маркуса... до того, как Маркус умер, — поправилась она, — его часто видели с Милдред. Мои девушки говорят, что она выглядела как влюбленная курица — что называется, со звездочками в глазах. Когда их видели вместе, они держались за руки, как настоящие влюбленные, и все такое. Но жила она все же на старой квартире. Хилквист... в общем, там было уплачено вперед. Да и денег он оставил ей вполне достаточно, так что она вполне могла прожить год и ни о чем не думать. — Мэд слегка улыбнулась. — Повезло девчонке! Большинству из них приходится гораздо хуже.

— Если Маркус действительно любил ее, как раз он мог подстроить несчастный случай с Хилквистом. Ему всего-то и надо было слегка повременить, чтобы в него никто не тыкал пальцем.

— Ты кое-что упускаешь из виду, — заметила она.

— Что?

— Что боссы синдиката не любят амурных похождений. Они опасаются за свой бизнес.

— Тогда остаются два варианта: или это был действительно несчастный случай, или это дело рук синдиката.

— Ты в этом уверен, Реган?

— Нет, не совсем. Все еще очень неопределенно.

В это время за соседний столик сели четверо посетителей, и нам пришлось заговорить обо всяких пустяках.

Покончив с обедом, мы вышли из ресторана. На улице я подозвал такси, помог ей сесть и сказал:

— Прошу тебя, порасспрашивай еще своих знакомых об этом. Вечером я дома, можешь застать меня попозже.

Мэд послала мне воздушный поцелуй.

— Постараюсь помочь, Пат. Не люблю оставаться в долгу.

— Пошла-ка ты...

— Что за выражения! — засмеялась она.

Попи Льюис и Эдна Роллс жили вместе уже четыре года, хотя и не были женаты. Вначале они причисляли себя к сторонникам свободной любви и опасались любой длительной связи, но теперь вели себя, как старая супружеская пара.

Из миллионов, доставшихся Попи в наследство, он истратил только немного на покупку дома. Все остальное он покупал на деньги, заработанные своим трудом от продажи картин. Казалось, его даже угнетало то, что он удачливый и известный художник. Они с Эдной предпочитали жить как простые люди. Но как бы там ни было, их годовой доход выражался пятизначной суммой, и они были постоянным предметом зависти тех, кто предпочитал проявлять гениальность в попойках и вечеринках.

Попи пригласил меня войти. Во рту он держал кисть, вся его борода была в краске. Эдна в это время рассматривала эскиз. Она стояла перед большим зеркалом и когда я входил, быстро накинула халат. Но я и так знал, что под ним ничего не было.

На картине был изображен разнузданный половой акт, и Эдна сама позировала сожителю.

Попи открыл банку пива и предложил мне.

— Я хотел послать вам поздравительную открытку, Реган, но не знал, оцените ли вы мой юмор.

— Как-нибудь разобрался бы.

Он вытер табурет грязной тряпкой и придвинул его мне.

— Садитесь. Какие новости?

— Я должен был задать кое-какие вопросы одной рыжей даме, но ничего не получилось.

— Рыжей?

— Да. Той, которая была в нашей компании той ночью.

— Но ведь во время следствия о ней ничего не говорилось.

— Точно. Но теперь она, к сожалению, мертва.

— Да, Шпуд мне сегодня рассказывал об этом несчастном случае.

— Вы сами-то смотрели газеты?

— Да, — он опорожнил половину банки и перевел дыхание. — В тот вечер, дорогой мой, вы изрядно налакались. А зачем вы, собственно, зашли в этот ресторан? Он же не в вашей сфере деятельности?

— Эл Ардженино отправился туда раньше с девушкой из гардероба. Он там бывал время от времени, и меня это некоторым образом заинтересовало.

— Да, да... Элен по прозвищу Дыня. Такая пышная девица с роскошным бюстом, но у них там дело никак не клеилось. Ардженино хоть и использовал значок, чтоб устранить конкурентов, Элен это не нравилось. Потом он ей надоел и она попросила, чтобы ее перевели оттуда. А бедному старому Элу никто об этом не сказал. Его ведь многие не любят. Сейчас она работает в «Лейзи-Дейзи» в Бруклине.

— Что вы имели в виду, когда сказали «перевести оттуда»?

— Вы знаете «Клаймэкс»?

— Не особенно, а что?

— Ну так поинтересуйтесь, кто хозяин этого заведения.

— Я всегда считал, что этот ресторан принадлежит Штукеру.

— Значит, вы совершенно не в курсе дела, приятель. Может быть, на первый взгляд оно и так, но на самом деле он принадлежит той абстрактной картине, которую люди вашего круга называют «Синдикат». Я там слишком часто бываю, чтобы не видеть, как люди Маркуса забирают выручку. Но я вам все же не советую совать туда нос слишком грубо. А то там наверняка что-нибудь взорвется и осколки, конечно, не пролетят мимо вас. Да вы и сами понимаете, что может случиться.

— Судя по всему, вы очень много знаете, Попи.

— У меня слишком большие уши, весьма разговорчивые друзья и глубокое понимание этих животных, которых называют людьми из синдиката. Они ведь и меня интересуют — как художника. Или вы считаете, я не должен о них знать?

— Да нет, не считаю. Дело хозяйское, как говорится, — я бросил банку из-под пива в мусорную корзину. — Но мы отошли от темы.

— Да, в тот вечер она действительно крутилась около вас, как и много кто еще. Компания была большая.

Эдна вышла из-за картины с кисточкой за ухом.

— Вокруг вас было столько народу, что Шпуд даже не мог подойти к столику. И тогда эта женщина забрала у него поднос и стала хозяйничать сама. Через некоторое время вы были уже без ума от нее.

— Спасибо за информацию.

Выходит, все было просто. Она ждала меня там или даже шла следом.

Потом она умело использовала подвернувшийся случай и подмешала мне что-то в выпивку.

Я взял шляпу и поднялся.

— Всего хорошего, — попрощался я. — И еще раз огромное спасибо за информацию.

— Какую еще информацию? — удивился Попи. — Вы же приходили только чтобы поговорить об искусстве, — улыбнулся он.

Рыжая Милдред, Лео Маркус и я. Кто-то весьма неуклюже спланировал дело. Вероятно, они рассчитывали, что с помощью этой рыжей девицы я буду сейчас скучать в камере смертников. А районный прокурор вынес вердикт, в котором мы оба — я и рыжая — обвинялись в убийстве. Но теперь, после ее смерти, моей жизни определенно угрожает новая опасность. Рано или поздно люди прокурора зададут нужные вопросы, узнают прошлое Милдред и захотят знать, где я был в момент ее смерти.

А где же я был? Понятия не имею. У меня нет алиби, потому что в это время я бесцельно бродил по городу и думал, думал, думал... Значит, меня опять могут сделать козлом отпущения. Надо поскорее узнать, когда она умерла.

Подождав, пока Тэд Маркер выйдет на улицу, я пошел за ним к подземке.

Пройдя квартал и убедившись, что за мной никто не следит, я встал за ним в очередь на вход и тихо сказал:

— Погоди минутку, Тэд.

Он чуть заметно кивнул, прошел турникет и остановился. Потом мы вместе сели в поезд, проехали три остановки и, выйдя из вагона, зашли в ресторан Грилла. Большинство посетителей увлеченно смотрели баскетбол по телевизору. Мы заказали по кружке пива и он спросил:

— В чем дело, Пат?

— Скажи мне, как идет следствие по делу Милдред Свисс?

— Довольно гладко.

— Время смерти установлено?

— С точностью до минуты. Данные вскрытия полностью совпадают с временем, когда остановились часы у нее в сумочке. В семь пятнадцать.

— А почему часы оказались в сумочке?

— Испортился замочек у браслета.

— Но ведь все случилось среди бела дня. А днем обычно не топятся, особенно женщины. Даже перед смертью они не перестают думать о прическах, да и вода выглядит не очень привлекательно.

— К самоубийцам это можно отнести, но тут речь об убийстве.

Я быстро взглянул на него.

— У нее были поломаны все ногти, — продолжал Тэд. — Видимо, она изо всех сил защищалась и царапалась. А свидетели говорят, что руки у нее всегда были в порядке. Кроме того, на голове обнаружили рану. Ее, наверное, оглушили.

— Почему она тогда не утонула?

— Очень просто. Она зацепилась за какое-то бревно, точнее сказать, зацепилось платье. Судя по всему, в воде она была недолго.

Я быстро прикинул в уме. Я как раз сидел дома и ни с кем не разговаривал, пока мне не позвонил Шпуд. Может быть, они и не планировали накинуть на меня это убийство. Тем не менее эта история могла доставить мне неприятности. А убили ее, вероятно, потому, что хотели убрать лишнего свидетеля.

Тэд допил пиво и, не отрываясь от телевизора, проронил:

— Ну а как ты сам вписываешься в эту картину?

— Еще не знаю.

— У меня есть на этот счет кое-какие соображения.

— Наверное, не очень приятные для меня?

— Этого я пока еще и сам не знаю. Я еще раз справлялся об этом газе, на всякий случай. Правда, на это ушло какое-то время, но потом один умный человек в Вашингтоне сообщил мне кое-что. Вскоре после войны из Европы к нам просочилось какое-то количество этой штуки вместе с другими лекарствами. Подробности так и остались невыясненными, но известно, что это было грязное дело. Примерно десятая часть содержимого контейнера куда-то исчезла.

— А кто это обнаружил?

— Тайная служба. Ребята оттуда неожиданно обнаружили, что пропал весь контейнер. Но через некоторое время его нашли на каком-то складе.

Контейнер вывезли в открытое море и там уничтожили. Об этом даже писали в газетах. Это вещество боялись оставлять, чтобы кто-нибудь не использовал его для рэкета или чего-нибудь похожего. Вот тогда-то и всплыло, что количество совершенно не сходится с документацией на контейнер, — он кинул взгляд на часы и я понял, что Тэд спешит. — Еще одно... Я прочитал все, что только есть о сентоле. Оказалось, что он совсем не вызывает потерю сознания, а наоборот, препятствует этому.

— Но когда меня там нашли, я был без сознания.

— Вот именно. Сентол бодрит, как кофе.

— Это точно?

Он серьезно кивнул.

— Точнее не бывает.

Я потер виски и спросил:

— Значит, получается, что на меня никто не воздействовал? Ты так думаешь?

— А сам ты как думаешь?

— Не знаю. У меня еще нет на этот счет своего мнения, тем более, что нет достоверных фактов. Большое тебе спасибо за все, Тэд. Нам пора. Ты, кажется, немного торопишься.