Лэнд БеттиВлюбиться без памяти

Бетти ЛЭНД

ВЛЮБИТЬСЯ БЕЗ ПАМЯТИ

Анонс

Далекий Техас, старое заброшенное ранчо... Сюда приезжает Мэри Армстронг, чтобы уединиться после несчастного случая в горах, в результате которого она потеряла память. Наедине с собой молодая женщина размышляет, пытается восстановить свое прошлое, но все в нем скрыто от нее... Неожиданно дождливым вечером в ее дверь постучали... Удивленная" встревоженная она видит незнакомца, который утверждает, что он ее сосед. Сосед? А она считала себя отгороженной от всего мира! Джон Марицелли - художник. Он красив, внимателен и немного загадочен. Мэри в смятении колеблется: завязать ли отношения, которые разрушат так необходимое ей одиночество. Но если бы она знала, кто этот человек...

Глава 1

Страх внезапно охватил Мэри, когда она увидела, как сестра открыла дверцу маленького "фольксвагена". Кажется, только теперь молодая женщина осознала последствия своего безумного решения.

Кэрол была младше ее на пять лет, и с ней связывалось все, что у Мэри еще оставалось в жизни. Но девушку ждал жених, и требовал внимания ее антикварный магазин в Хьюстоне. Она не могла больше задерживаться на этом старом ранчо.

- Итак, Мэри, ты уверена, что хочешь жить здесь?

Придерживая рукой дверцу, Кэрол все еще не решалась сесть за руль. С каштановыми волосами, голубыми глазами, в красных брюках и белой блузке, она казалась воплощением счастья, здоровья и жизненной силы - всего, что утратила Мэри. И она отчаянно завидовала Кэрол.

- Да. Поезжай и не беспокойся ни о чем. Что тут может со мной случиться?

Мэри постаралась улыбнуться и придать голосу иронический и спокойный тон. Но на деле она умирала от страха! Это заброшенное ранчо, которое она взяла в аренду, своей неприятностью далеко превосходило все, что осторожно описало ей агентство по недвижимости: старая постройка, стоящая посреди пустынной земли, где не было ничего, кроме песка и кактусов. Гумно и конюшня развалились, но дом еще стоял.

- Здесь действительно пустынно, - повторила Кэрол.

Несмотря на то, что она пыталась выглядеть спокойной и губы улыбались, ее взгляд ясно говорил: ты и вправду сошла с ума!

- Это место мне подходит. Оно похоже на меня.

- Не говори глупостей!

Мэри откинула назад свои волосы, такие же красивые, как у сестры. У нее были почти фиолетовые глаза, правильные черты лица и веснушки на носу. В свои двадцать девять лет она оставалась немного сумасбродной и.., совершенно утратила память!

- Я говорю тебе: уезжай и выкинь все из головы. Я и этот дом - мы понравимся друг другу! Впрочем, поскольку вокруг нет никого, я ничем не рискую.

- Перестань, Мэри, ты храбришься.

- Я? Вовсе нет.

Раздраженная саркастическими репликами, которые она слушала уже целые сутки, Кэрол решилась завести мотор. Она опустила стекло и помахала рукой. Колеса "фольксвагена" шевельнулись, подняв тучу пыли.

- Я приеду в конце следующей недели!

- Хорошо. Может быть, ты увидишь совсем новое ранчо и сестру, которая уже не хромает!

- Это все, что мне нужно, Мэри!

Сжав губы от напряжения и беспокойства, Кэрол чуть подала машину назад, а затем устремилась на белую, залитую солнцем дорогу.

Прислонившись к двери, Мэри смотрела, как автомобиль отъезжает все дальше и дальше. У нее на глазах навернулись слезы. Теперь она позволила себе разрыдаться. Позже все должно устроиться.

Она оставалась неподвижной, пока машина не исчезла из виду. Только облако пыли еще висело какое-то время над унылой землей. Оно выглядело таким же расплывчатым, как ее воспоминания...

Эти воспоминания были словно искусственными... Их ей рассказывали, чтобы Мэри Армстронг знала: они действительно принадлежат ей.

"Мэри, вы были журналисткой в Вашингтоне и проводили отпуск в горах, когда вас унесла лавина".

После двухмесячного пребывания в больнице и соответствующего лечения ее врач согласился наконец открыть ей то, что отказывалась сообщать ее память.

"Сколько же времени я оставалась под снегом?"

"Почти два часа. Вы упали в расщелину, но слой снега обеспечил поступление необходимого кислорода. Ваша правая нога была переломана в трех местах. Вас пришлось оперировать".

Все было так, но переобучение и тренировки не смогли устранить легкую хромоту.

"Я была одна?.. "

Мэри напрасно всматривалась в лицо врача. Он покачал головой, потом взял ее ладони и серьезно посмотрел на нее.

"Мэри, выслушайте меня хорошенько. Я и так сказал слишком много. Чтобы добиться положительного результата, вы должны заставить работать свое подсознание. Там записано все. Сейчас оно блокировано и отказывает... Только вы сами можете одолеть эту амнезию, которая, я думаю, носит временный характер".

Молодая женщина закрыла глаза. Ее усилия были тщетны. Ее прошлое напоминало чистую страницу. Вначале она даже не узнала свою сестру. Кэрол вынуждена была напомнить ей, как ребенку, что их родители умерли три года назад... Поистине, потеря памяти не такая уж плохая вещь! Если все в жизни драма, то лучше ее забыть.

Сестры обладали совершенно разными характерами, демонстрируя противоположные качества:

Кэрол была смешлива, а Мэри полна тревог. Слишком ранима, говорил врач.

"Что же мне теперь делать?" - думала Мэри, вздыхая. Вернуться на старую работу? Об этом не могло быть и речи. Оставаться у сестры? И доставлять ей дополнительные хлопоты? Ее гордость не допускала этого. Впрочем, она и так достаточно страдала. Молодая женщина безжалостно искала в словаре самые жестокие слова, которые подходили бы к ней. Выздоравливающая, ослабевшая больная? Нет!

Мэри Армстронг была душевнобольной и инвалидом. Вот почему она решила снять это старое ранчо в пятидесяти километрах от Хьюстона. Поскольку ближайший поселок находился в шести километрах, она истратила свои сбережения на покупку "джипа"...

"Джип"? Ты с ума сошла!" - неловко возразила сестра.

Мэри стояла на своем. "Джип" - крепкая машина".

Это то, что ей нужно. Этот вездеход был надежен, прочен, способен выдержать любые испытания. И пусть придется пойти на изрядные расходы. Когда ее счет в банке иссякнет, она станет расписывать глиняную посуду или сама делать ее. Ей было нельзя окунуться снова в современную бурную жизнь, появиться в свете.

Она чувствовала себя чужой для него.

"Я стала отверженной, Кэрол", - заключила она.

Впрочем, ее врач поддержал это решение. Уход от дел, уединение, общение с самой собой будут для нее наверняка благотворны.

Вернувшись медленно в комнаты, Мэри стала прикидывать, что нужно сделать: поправить входную дверь, повесить на окна занавески и, может быть, посадить дерево или два перед домом. Потом можно будет осмотреть сарай и вытащить оттуда старые кувшины, которые так приятно будет раскрашивать.

На ранчо стояло основное здание с гостиной, кабинетом и кухней на первом этаже и тремя спальнями на втором.

В старой конюшне еще чувствовался запах лошадей, пропитавший пол и стены, и Мэри подумала, что этим стенам повезло: они сохранили память...

А сейчас предстояло столько работы, что молодая женщина не знала, за что взяться. Она опустилась на стул, а затем резко встала.

Прогулка будет ей полезна. Никто не увидит, как она хромает, и мысль об этом успокоила ее. Со времени несчастного случая она носила только джинсы и мокасины, чтобы спрятать и рубцы от операции, и небольшой подпятник, который на сантиметр приподнимал ее правую ступню.

Было начало сентября, и в четыре часа солнце стояло еще высоко, воздух был теплым, как летом. Какой будет здесь зима? Мэри вздрогнула при мысли о ней. Но зачем теперь думать об этом? Когда у человека нет прошлого, не лучше ли ему жить текущим днем?

Мэри взяла старую коричневую куртку и надела ее поверх клетчатой рубашки. Кокетство здесь было бы неуместным. А если она найдет в песке какую-нибудь интересную окаменелость, то широкие карманы куртки будут весьма кстати. Перед зеркалом у входа молодая женщина остановилась на минуту. Ее каштановые волнистые волосы спадали на плечи. Она приподняла челку: ее лоб был высоким и гладким. Может быть, наложить на лицо немного крема и мазнуть по губам помадой, чтобы защитить их от солнца?

Не стоит. Мэри кончит свои дни, как эти старые, высохшие и высушенные солнцем мексиканки, живущие за недалекой границей...

Сняв с вешалки широкополую фетровую шляпу, Мэри нахлобучила ее на голову. Ее отражение в зеркале стало немного смешным. Эта шляпа была далеко не новой, и Мэри спрашивала себя, принадлежала ли она ей когда-нибудь или ее одолжила сестра. Они были почти одного роста, только Кэрол чуть полнее.

Она вздохнула. Опять эти детали ее жизни, которых она не помнила! Включая интимные, личные вещи, которые когда-то были частью ее привычного мира.

На пороге она заколебалась. В нескольких километрах вырисовывались контуры скалистых холмов, а позади фермы протекал прохладный ручей. Мэри решила пройтись вдоль него.

Речка была неглубокой. Местами поток расширялся, образуя спокойное озерцо с ясной водой, окруженное плотной зеленью. Высокая трава, несколько пучков тростника и кактусы, казалось, чудом возникли посреди белой сухой земли.

Журчание речки, петляющей среди больших валунов, успокоило ее. Подвернув свои брюки, Мэри сняла мокасины и стала бродить среди скользких камней. Попав в глубокую колдобину, она замочила джинсы до колен. Вскрикнув от досады, она направилась к берегу. Подняв глаза, Мэри обнаружила вдруг, что была не одна, и не смогла сдержать возгласа удивления.

- Осторожно! Вы попадетесь на мою удочку! На большом камне сидел блондин в рубашке и шортах цвета хаки. Пораженная Мэри стояла остолбенев. Откуда появился этот незнакомец? Взгляд удивительно синих глаз остановился на ней. Плохо выбритый мужчина был похож на бродягу.

- Мне очень жаль, но я не хотел вас напугать, - продолжал он, сматывая катушку спиннинга.

Нейлоновая леска скользила в воде. Крючок коснулся ноги Мэри, которая вновь обрела дар речи.

- Я никого не боюсь.

Это была ложь. Она с беспокойством оглядывалась по сторонам. Пустынная местность и тишина вокруг не сулили ничего хорошего.

- Даже змей?

Мэри вздрогнула. Огонек тревоги промелькнул в ее фиолетовых глазах, и теперь мужчина заметил это, ибо легкая улыбка появилась у него на губах.

- Змей? - повторила она.

- При таком солнце, среди скал и воды - это для них рай.

- Вы ловите их?

- Здесь есть также форель.

Несколько секунд они смотрели друг на друга. Почему он так пожирал ее глазами? Может быть, это какой-нибудь маньяк? И как он оказался здесь? Мэри не заметила поблизости никаких автомобилей.

- Так что же вы? Поднимайтесь на берег, - проворчал он.

Кто он такой? Мэри чувствовала, что выглядит нелепо с ботинками в руках и в своем наряде, по крайней мере столь же странном, как и одежда незнакомца. Настоящее пугало!

Он протянул руку, чтобы помочь ей выйти из воды. Но случилась беда. Один башмак выскользнул из ладони, и, пытаясь его поймать, она чуть не опрокинулась в реку. Крепкая рука схватила ее за плечо и вытащила на берег.

Ее первым рефлексом было убедиться, что подпятник не упал в воду. Щеки ее горели, она подняла голову. Он был намного выше ее, и Мэри едва доставала ему до подбородка.

- Спасибо, - пробормотала она скрепя сердце.

- Не за что.

Чего же он ждет и почему не уходит? Конечно, это был незнакомец, но Мэри вовсе не хотелось показывать свою хромоту. Поэтому она глупо оставалась стоять перед ним.

Он уселся снова на свой камень. Мэри почувствовала себя еще более обескураженной.

Краем глаза она взглянула на его длинные и мускулистые руки. Это не были руки рабочего. Но, с другой стороны, его рубашка и шорты, заляпанные пятнами краски, никак не походили на одежду туриста! К сожалению, борода скрывала правильный овал привлекательного, слишком привлекательного лица.

Мэри кусала губы.

- До свиданья! - сказала она, надеясь, что он уйдет.

Весь его багаж состоял из рюкзака и удочки. Но чуда не случилось, и он не подхватил их и не удалился.

- До свиданья, - сказал он, не сдвинувшись с места.

Балансируя на одной ноге, Мэри натянула один мокасин, потом другой... Ловко вставила подпятник. Но неужели весь мир будет следить за этими жалкими ухищрениями? Кэрол не раз заверяла ее, что никто ничего не замечает. К чему ломать над этим голову?

- Вы здесь живете? - спросил он.

- Нет, - осторожно ответила она. Она отступила на шаг и сдвинула шляпу на лоб, чтобы скрыть волнение. Почему она не спросила его о том же? Нет, не стоит завязывать беседу. И, однако же, эта нелепая ситуация не может длиться вечно! Ей придется рано или поздно преодолеть свои абсурдные комплексы, чего бы это ни стоило.

Наконец боги сжалились над ней, ибо он соизволил подобрать свои снасти.

- Хватит, я думаю, что сегодня ловля закончилась.

Мэри засунула руки в карманы. Ее пальцы судорожно сжались.

- До свиданья! - сказал он. Набрасывая сумку на плечо.

- До свиданья...

С огромным облегчением Мэри смотрела, как он удаляется. Его высокая фигура исчезла в кустах. Нет, он направлялся, слава богу, не в сторону ранчо!..

Глава 2

Задумать какой-нибудь проект и осуществить его - огромная разница... Мэри быстро познала это на опыте. Едва она добралась до своего нового жилища, как беспокойство снова сжало ее сердце.

Ей придется привыкать к звуку своих шагов, своего дыхания в этой тревожной тишине. Чтобы приободриться, молодая женщина стала насвистывать.

На ужин ей было достаточно хлеба и сыра, спрятанных в буфете. Но где устроиться для еды?

Стол был слишком велик. Она мечтала зажечь огонь в камине и прикорнуть рядом. К несчастью, корзина для дров была пуста...

Мэри выглянула наружу. Дровяной сарай, казалось, был полон, но стало уже темно, и ей не хотелось пересекать двор.

Испытывала ли она страх? Но чего было бояться? Незнакомца, встреченного у ручья? Он ушел, даже не обернувшись, и исчез в небольшой роще, единственном оазисе на этой выжженной земле. Может быть, он поставил там, среди деревьев, свою палатку? Это было вполне возможно, ибо сколько Мэри ни напрягала слух, она не слышала звука ни автомобиля, ни мотоцикла. Значит, мужчина ушел пешком?

Мэри, задумавшись, нахмурила брови. Чтобы добраться пешком до поселка Шерритаун, она с Кэрол шла по проселочной дороге. Может быть, путь через лес короче? Этот незнакомец живет в поселке? Помимо рыбной ловли и устрашения любительниц прогулок, чем он еще занимается? Окрестные места отнюдь не привлекали туристов. Впрочем, вряд ли какой-либо отпускник вырядился бы в одежду, измазанную краской. И кроме того, со своей бородой он больше походил на какого-нибудь уголовника, чем на цивилизованного человека. Но его манера говорить не выдавала грубого мужлана.

И, однако, он не дал себе труда представиться. Не к чему думать об этом человеке. На нашей планете четыре миллиарда восемьсот миллионов человеческих существ, и разве можно было надеяться не встретить здесь ни одного из них?

Проглотив свой скудный ужин, молодая женщина поставила на электрическую плитку чайник, чтобы приготовить себе чашку чая.

- Завтра наступит новый день, - прошептала она.

Через полчаса теплый душ совсем успокоил ее. Самым разумным было бы сразу же лечь спать, чтобы с утра быть в хорошей форме. Мэри спустилась, чтобы запереть входную дверь. С большим огорчением она обнаружила, что замок не закрывается. Какое невезенье! Придется с утра поехать в Шерритаун.

Жара еще не спала, когда она залезла под простыню.

Порыв ветра прошумел по крыше. Несколько минут Мэри оставалась начеку, но потом, сморенная усталостью, провалилась в глубокий сон.

Яростный удар грома потряс дом. Молния прочертила небо, и настоящий фейерверк осветил комнату. Внезапно проснувшись, Мэри села в постели.

Какой был час? Она легла так рано, что потеряла чувство времени. Спустившись с кровати, молодая женщина подошла к окну, и внезапно ее сердце замерло... Это была не галлюцинация. Тень человека пересекла двор. Тревожные мысли теснились у нее в мозгу. В этом доме не было телефона! Как она могла совершить такую оплошность, поселившись в столь глухом месте?

Она бросилась к ночнику. В этот момент настоящий ливень обрушился на крышу дома, и тут она обнаружила, что электричество отключено.

- О нет, нет, - простонала она, охваченная ужасом. Минуту спустя ее страх превратился в панику. В дверь стучали... Раздались два глухих удара.., а замок сломан... Любой может толкнуть дверь, войти, подняться на второй этаж, проникнуть в ее комнату...

"Молодая женщина убита на ферме в штате Техас"... Сколько раз такие заголовки можно было прочитать в газете, где она работала! Неужели теперь Мэри Армстронг угрожала подобная участь?

Молния ударила где-то неподалеку, и в доме задрожали стекла. Гроза чуть стихла... Мэри напрягла слух... Снова раздался стук в дверь.

Она поднесла руки к лицу и попыталась успокоиться. Чего хотели от нее? Кому-то нужна помощь? Спускаться было бы рискованно. Но ее спальня могла оказаться настоящей мышеловкой... Если сойти на первый этаж, то легче будет убежать... Молодая женщина надела на ощупь халат и вышла на площадку перед лестницей. Молния снова прочертила небо, что позволило ей разглядеть висевшую на стене старую металлическую грелку для постели. Не колеблясь, она схватила ее.

Это импровизированное оружие придало ей немного уверенности. На ватных ногах она стала осторожно спускаться. Поскольку она была босиком, ее правая нога хромала сильнее, чем обычно, но какое это имело теперь значение! Никогда еще после несчастного случая Мэри не испытывала такого кошмара.

Когда она была уже на последней ступеньке, у нее перехватило дыхание: ночной посетитель толкнул дверь и его силуэт вырисовался на фоне ночного неба.

Не раздумывая больше, Мэри устремилась вперед, потрясая своим оружием. На секунду опешив, мужчина вовремя понял ее намерения. Железная ладонь схватила ее за руку.

- Стоп! - выкрикнул он, нервно засмеявшись. Она подняла глаза. Рыбак собственной персоной стоял перед нею, и она была в его власти.

- Странный способ встречать людей! - продолжал он с улыбкой. Откуда он появился? Почему оказался здесь?

- Отпустите меня, - пролепетала она.

- Только если вы обещаете больше не нападать. Мэри почувствовала сквозь свой легкий халат сырой плащ посетителя и ощутила мужской запах, смутивший ее. Белокурые волосы прилипли ко лбу - он промок, словно кошка, брошенная в реку. Не отвечая, Мэри ограничилась тем, что разжала пальцы, и грелка с оглушительным звоном упала на пол. Он рассмеялся и отпустил ее.

- Спасибо, вы так добры!

Очевидно, она выглядела карикатурно. И возможно, он был отчасти прав.

- Можно узнать, что вы делаете у меня среди ночи? - воскликнула она.

- Среди ночи? Сейчас только десять часов вечера. Разве я мог подумать, что вы ложитесь спать вместе с курами?

- Вы не ответили на мой вопрос.

- Пожалуйста. Поскольку мы лишены электричества, я зашел узнать, не надо ли вам чего-нибудь?

Мэри отступила назад и запахнула полы своего халата. Значит, она спала лишь несколько минут?

- Мне надо поблагодарить вас за такую заботу? Или спросить, почему вы следите за мной с недавних пор?

Этот спор в темноте становился смешным. Сегодня после обеда он встретил огородное чучело, а теперь она была похожа, наверное, на мегеру.

- Вы всегда такая неприветливая?

- Да. Вы удовлетворены?

- Я это учту.

У Мэри вновь возникло желание схватить грелку и огреть его хорошенько.

- Можно мне узнать, кто вы такой? - спросила она. - Турист, у которого залило палатку? В таком случае сожалею, но у меня не гостиница.

- Успокойтесь. Моя овчарня пока стоит на месте, и я лишь ваш самый близкий и единственный сосед.

Эти слова произвели на нее впечатление разорвавшейся бомбы.

- Сосед?

Значит, ее уединение оказалось с изъяном? Где же на этой планете можно обрести покой?

- Я живу на опушке леса. - Затем, поклонившись, он добавил насмешливым тоном:

- Разрешите представиться: Джон Марицелли. Я художник. Мое имя, конечно, вам знакомо?

Какая ирония судьбы... Когда-то Мэри Армстронг вела в газете рубрику искусства. По крайней мере, так ей объяснили ее близкие. Все остальное исчезло в темном провале ее памяти.

- М-м-м-м, - пробормотала она неопределенно.

- А вы? - спросил он.

- Мэри Армстронг.

- Вы здесь в отпуске?

- Это допрос?

- Он был бы бесполезен. Вы, кажется, не расположены отвечать. Поэтому разрешите мне дать вам второй совет. Берегитесь не только змей, но и гроз. Это глухое место, и здесь нет элементарных удобств.

Тревога снова овладела молодой женщиной. Он был прав. Но она постаралась взять себя в руки.

- Я это заметила.

- У вас есть керосиновые лампы?

- Я... Я не знаю. Но во всяком случае, завтра снова дадут электричество.

- Самое раннее - через три дня. У вас есть телефон?

- М-м-м... Нет.

- Я так и думал. Если вам понадобится, вы можете воспользоваться моим.

- Спасибо. - Она едва выдавила это слово.

- И купите замок, - добавил он.

- Из-за бродяг? - спросила она с иронией.

- Точно так. Сюда мог бы зайти и кто-нибудь другой, кроме меня. Мэри сжала губы.

- Вам поручено следить за безопасностью в этих местах?

Он промолчал. Почему она вела себя так отвратительно? Но Джон Марицелли даже не ответил на этот наглый вопрос. Его спокойствие выводило молодую женщину из себя. Указав на раскрытую дверь, она сухо сказала:

- А теперь, господин Марицелли, вы, может быть, соизволите войти или выйти? Во всяком случае, прикройте дверь. При таком дожде мой дом скоро превратится в бассейн.

- Мне кажется, вам не терпится, чтобы я ушел? - спросил он спокойно.

- Вам не кажется.

Едва промолвив это, она пожалела о своих словах. Почему она так зла? Разве она всегда была такой сварливой? Еще немного, и она бы разрыдалась.

Художник отступил назад.

Темнота скрывала выражение его лица, но иронические нотки снова зазвучали в его голосе.

- В таком случае всего доброго, мисс Армстронг. На какую-то долю секунды Мэри показалось, что у нее есть другая фамилия. Но это было абсурдным! Разве ее родители не носили фамилию Армстронг? Поистине, этот человек обладал способностью приводить ее в смятение. Она почувствовала себя несчастной как никогда.

- Господин...

- Да?..

- Я... Я думаю, мне было страшно... И поэтому...

Ее фраза осталась незаконченной. Джон Марицелли помолчал, а потом проговорил серьезно:

- И поэтому вы сказали не правду сегодня после обеда, утверждая, что тут не живете? Она это сказала? Молодая женщина пожала плечами.

- Помимо прочего...

- Н-да...

Он приблизился к ней и, поколебавшись, положил руку ей на плечо. Мэри ощутила свою беспомощность, словно ребенок. Она увидела, как блестят его темные глаза, и заметила, что он побрился. Смешная деталь.

- Нет. Я думаю, вы очень несчастны, - прошептал он тихо. - Нередко это единственная причина агрессивности.

Мэри оцепенела. Пока она молчала, он повернулся и исчез под дождем. Когда Мэри пришла в себя, его слова еще звучали у нее в ушах. Несчастна? Никогда больше она не позволит кому-либо испытывать жалость по отношению к ней.

Глава 3

Ночное приключение не помешало ей уснуть как убитой. Во сне восстанавливается душевное равновесие. Это ей объяснил еще врач.

К сожалению, когда она проснулась, воспоминания о вчерашних событиях с обескураживающей ясностью предстали перед нею, и, уткнувшись лицом в подушку, Мэри заглушила свой стон. Таким образом, этот человек догадался о ее беде.

В течение нескольких минут Мэри оставалась лежать неподвижно и попыталась собраться с мыслями. Попытка спрятаться в этом глухом углу оказалась большой ошибкой. В Шерритауне она непременно привлечет к себе внимание, и о ней пойдут разговоры. Ее покой будет нарушен этим Джоном Марицелли, к тому же художником - наблюдателем проницательным и любопытным.

Она станет предметом пересудов, за ней будут следить. Необитаемый остров! Хорошенький она сделала выбор!

Молодая женщина медленно отодвинула в сторону простыню и внимательно рассмотрела свои ноги. Если не считать длинного зигзагообразного шрама, пересекавшего правое бедро, и следа скальпеля на пятке, ее ноги сохранили плавность очертаний. В ее душе возникло желание вскочить в "джип" и вернуться в Хьюстон.

Но можно ли бесконечно убегать от самой себя? Совет врача был категоричен: "Вы должны научиться ладить сами с собой прежде, чем искать согласия с другими".

Иными словами, нужно примириться со своей судьбой и потом уже требовать от окружающих, чтобы они вели себя так, будто ничего не случилось. Но это легче сказать, чем сделать!

Мэри запустила пальцы в свои каштановые волосы, ее взгляд устремился за окно. Она останется здесь и выдержит все, что бы ни произошло... Солнце ярко сияло, говоря ей: добро пожаловать! И раз уж этот Джон Марицелли так хорошо разобрался в ее проблемах, ему вскоре придется изменить свое мнение! Мэри Армстронг перестанет появляться в облике несчастной женщины. Она станет хорошей актрисой, чтобы доказать обратное и заткнуть ему рот.

Спустя час молодая женщина, одетая в белые брюки и голубую матроску, уже сидела за рулем своего "джипа". Шесть километров до поселка она преодолела в мгновение ока.

В Шерритауне насчитывалось около сотни человек, обитавших в домах из красного кирпича. Место было не из веселых, жители, наверное, умирали от скуки. Кроме небольшой хозяйственно-продуктовой лавки, Мэри не обнаружила других магазинов. Но ассортимент здесь оказался довольно богат, и она купила банки с краской, ткань для занавесок, большой замок, способный оградить ее от нежелательных визитеров, и три керосиновые лампы, как советовал г-н Марицелли. Он оказался прав: электричество еще так и не включили.

В продуктовом отделе Мэри наполнила корзину до краев - со всеми этими припасами можно было выдержать целую осаду.

- Вы не могли бы прислать мне кого-нибудь, чтобы установить этот замок? спросила она, подойдя к кассе.

- А где вы живете? - Кассирша растягивала слова, ее произношение выдавало уроженку юга.

- На старом ранчо Петерсонов. В шести километрах отсюда.

Скажи Мэри, что живет на луне, девица не была бы так поражена.

- Спросите у хозяйки, - ответила она с озадаченным видом.

Хозяйкой оказалась женщина неопределенного возраста, укрывшаяся за мешками с зерном, которые тщательно пересчитывала. Недовольная тем, что пришлось прервать подсчеты, она подняла на гостью малоприветливый взгляд. Ее лицо стало совсем хмурым, когда Мэри изложила свою просьбу.

- Сожалею, мисс, но мой приказчик заболел, и мне, право, некого к вам послать.

- А в поселке нет слесаря?

- Он умер в прошлом году.

- Но здесь есть какие-нибудь рабочие? Женщина скрестила руки на груди, раздраженно поглядывая на свои мешки.

- Вы знаете, в Шерритауне живут в основном крестьяне. Они привыкли все делать сами. -Еще более нахмурившись, она добавила:

- Может быть, вы попросите вашего соседа пособить вам? Он живет в овчарне недалеко от ранчо Петерсонов. Этот художник купил ее почти два месяца назад, чтобы восстановить и поискать там вдохновенья. Я уверена, что господин Марицелли с удовольствием вам поможет. Мэри сжала губы. Лучше поранить себе руки молотком и отверткой, чем просить помощи у Джона Марицелли.

- Спасибо, - сказала она коротко. - Я об этом подумаю. Загрузив покупки в предоставляемые клиентам огромные пакеты из крафт-бумаги, молодая женщина направилась к выходу. Последний совет так вывел ее из себя, что она едва не столкнулась с покупателем, входившим в лавку. Если бы он громко не выругался, Мэри, наверное, не извинилась бы.

- Черт возьми! Вы просто опасны для людей!

Мэри подняла глаза и покраснела до кончиков волос. Поистине, она была проклята судьбой. Джон Марицелли, одетый в простые джинсы и голубую рубашку, оттенявшую его загар, одной рукой отбросил прядь волос, а другой потер солнечное сплетение. По всей видимости, от удара у него перехватило дыхание. Но, увы, он не потерял дара речи и продолжал:

- Вам мало того, что вы хотели оглушить меня вчера, так теперь вы решили попробовать снова. Это стало у вас навязчивой идеей?

Учитывая его рост и мускулатуру, упреки художника звучали довольно насмешливо. Застигнутая врасплох Мэри вспыхнула:

- Если бы только вы перестали попадаться мне повсюду!

- Или наоборот!

- У вас хватает дерзости!

- А у вас - драчливости! Вам следовало бы приобрести боксерскую "грушу", мисс Армстронг. Это прекрасно успокаивает нервы.

Он бросил взгляд на ее покупки. На секунду молодая женщина подумала, что он предложит ей помощь, чтобы донести пакеты. Но она ошиблась.

- Я вижу, вы в точности последовали моим советам. Это хорошо.

Затем, придержав дверь, чтобы пропустить ее, он, в свою очередь, вошел в магазин. Настоящий невежа.

Неуверенным шагом, ворча от возмущения, Мэри направилась к своему "джипу". Она бросила пакеты на заднее сиденье и уселась за руль. День был испорчен. По всей видимости, Джон Марицелли не интересовался больше ее судьбой. И странным образом Мэри почувствовала себя уязвленной. Разве не пообещала она сама себе стать воплощением довольной женщины во время их ближайшей встречи?

Увы, это не удалось.

К счастью, утро миновало быстрее, чем она предполагала. Вернувшись из Шерритауна, Мэри, увлеченная бурной деятельностью, забыла о своем плохом настроении. Шитьем занавесок она займется потом, по вечерам. А сейчас надо было посеять немного цветов. Накануне дождь смягчил сухую землю, и Мэри часа два перекапывала газон перед домом. Потом она принесла дров, и час обеда уже прошел, когда она открыла первую банку зеленой краски, предназначенной для окон.

Молодая женщина натянула на себя старую рабочую спецовку, надела тапочки. Устав от жары, она решила сделать перерыв и поесть немного фруктов. Сидя на крыльце и держа в каждой руке по яблоку, она подумала, что надо будет носить под этим субтропическим солнцем шорты или купальник. Ничего не может быть лучше для операционных рубцов. Она была уверена, что сосед уже ее не побеспокоит! Он должен быть раздражен, судя по его поведению утром. Джону Марицелли не придется больше испытывать на себе ее стрелы...

Да, остается этот проклятый замок! Чувство осторожности побудило ее отложить на время малярные работы. В сарае она нашла ящик с инструментами.

Вооружившись клещами и несколькими отвертками, Мэри принялась за дверь. Увы, попытки извлечь старые винты оказались тщетными, они не поддавались. Большой засов заржавел и, казалось, сросся с тяжелой дверью. Отвертка соскальзывала, не сдвинув железные детали ни на миллиметр. Соединенные десятки лет назад, они не испытывали ни малейшего желания разделяться!

Справиться с ними мог только мужчина. Мэри, обескураженная, решила сдаться. Теперь ей придется просить помощи у художника. Она представила себе его насмешливую улыбку и отбросила эту мысль. Впрочем, чем она рискует, если немного подождет? Вполне вероятно, что они встретятся снова...

Настал вечер, но электричества все еще не было. Поэтому Мэри рано поужинала, вынужденная снова лечь спать вместе с курами!

Когда стемнело, она зажгла керосиновую лампу и подтащила кухонный буфет к входной двери.

Ложась в постель, Мэри почувствовала, как устала за день. Она задула фитиль. Луч луны слабо освещал комнату. На секунду она напрягла слух.... Не надеялась ли она услышать звук шагов? Тишина в доме показалась ей угрюмой.

Прошло два дня. Окна были выкрашены в зеленый цвет. А также руки, нос и старая спецовка.

На третий день утром она решилась. Дверь необходимо было починить. Не могла же она каждый вечер перетаскивать кухонный буфет!

Джон Марицелли не подавал признаков жизни. Несколько раз молодая женщина спускалась к ручью с тайной надеждой встретить его там. Но может быть, он уехал?.

Вернее было бы дойти до овчарни и попросить помощи.

Мэри встала рано, приняла холодный душ и вымыла волосы. Затем, завернувшись в махровую простыню, спустилась вниз и приготовила себе чашку кофе. Сев за стол, она стала пить небольшими глотками. Стук в окно заставил ее вздрогнуть.

- О нет, - простонала она.

Молодая женщина запахнула плотнее края простыни, запустила пальцы в мокрую шевелюру. Джон Марицелли собственной персоной строил забавные гримасы перед открытым окном.

- Я стою на месте! - кричал он. - Только не стреляйте!

Уйти было слишком поздно: Черт возьми, этот человек воистину обладал даром появляться в самый неподходящий момент!

- Здравствуйте, - поздоровалась она рассеянно.

Ее гость был в белой рубашке с закатанными рукавами. Его энергичное лицо дышало здоровьем. Сколько лет можно было ему дать? Не больше тридцати пяти...

- Миссис Смит сказала мне, что вы не можете заменить замок, - спокойно сказал он.

- Миссис Смит?

- Хозяйка магазина.

Мэри слушала краем уха, смущенная своим неприличным видом. Она вертелась на стуле, и ее ноги искали тапочки.

- О, это не так важно, - сказала она непринужденным тоном. - Моя дверь не закрывается, но я не боюсь. Одной рукой она придерживала простыню, а другой все еще пыталась достать под столом свои тапочки. Ее лицо блестело от крема. Мокрые волосы спадали на глаза. Она должна была казаться смешной.., как обычно.

- Вы не хотите выпить чашку кофе?

- С удовольствием. - Он пошел к входу, когда Мэри вдруг вспомнила о буфете, тщательно придвинутом к двери.

- Подождите минутку! - крикнула она. Выскочив из кухни, она забежала к себе в комнату. За полминуты она натянула джинсы и рубашку. Затем стремительно скатилась с лестницы. К несчастью, это усилие пробудило боль в ноге. А Джон Марицелли уже толкал дверь, зажатую буфетом. Пол на крыльце заскрипел у него под ногами, и прозвучал его откровенный раскатистый смех. Мэри помогла освободить вход.

- Меня не удивляет, что вы теперь ничего не боитесь, - произнес он насмешливо.

Мэри предпочла не отвечать. Дрожащей рукой она налила ему чашку кофе. Выходит, Джон Марицелли ждал три дня, чтобы последовать совету миссис Смит. Это было непростительно. Словно прочитав ее мысли, он объяснил ровным тоном, садясь за стол:

- Один клиент заказал мне картину. Я должен был ее кончить прежде, чем зайти к вам.

- Есть много способов запереть дверь, - сказала она непринужденно.

- Конечно. - Он рассматривал ее, отметив с усмешкой, что она переоделась. Но у него хватило такта не делать никаких замечаний.

- Вы действительно намерены обосноваться на этой ферме? - спросил он, заметив свежую краску на окнах.

- Да, на какое-то время.

- Значит, вы здесь не в отпуске?

- Нет... - Мэри тронула свои волосы. Они стали высыхать и завивались на висках. Причудливая мысль возникла у нее в голове. Лучшим способом избежать жалостливого участия было переменить сюжет разговора. - Я хочу открыть здесь антикварный магазин.

- Кому же вы собираетесь продавать здесь старые вещи? - удивился он, широко раскрыв глаза.

Одна ложь тянула за собой другие. Укрывшись за образом Кэрол, она получала кое-какие возможности, но нужно было подумать о деталях!

- Гм... Проезжим.

- Им в голову не придет останавливаться здесь.

- Тем хуже. Я здесь прежде всего ради моей сестры. Огонек любопытства вспыхнул в глазах гостя.

- Вашей сестры?

- Кэрол младше меня. Она переживает депрессию после несчастного случая. Как только ранчо будет подремонтировано, она хочет приехать сюда, чтобы отдохнуть.

Джон Марицелли нахмурил брови и так резко поставил свою чашку на стол, что выплеснул немного кофе.

- А чем же она страдает?

На какую-то минуту Мэри задумалась, спрашивая себя, почему здоровье ее родственников может интересовать этого незнакомца. Однако слова теснились у нее на устах, и она испытала настоящее облегчение, когда рассказала о своих собственных несчастьях, приписывая их другой. Со стороны ее история казалась совсем заурядной. Однако она испытывала неловкость, что сослалась на мнимую амнезию Кэрол... К счастью, ее сестра не слышала, что Мэри говорила о ней! Джон Марицелли слушал внимательно. Но он показался взволнован сверх меры. Неужели он был таким чувствительным?

- Ваша сестра замужем?

Мэри словно онемела. Тревога овладела ею. Поглощенная своей бедой, молодая женщина не думала об этом. Она покачала головой. Ее близкие, конечно, не держали бы ее в неведении относительно столь важного обстоятельства. Она неловко уклонилась от ответа:

- Она помолвлена...

- Ее жених приедет сюда вместе с нею?

- Нет. Фрэнк - адвокат, он живет на севере. Джон поднялся и прошелся по комнате с задумчивым видом. Боже! Как она запуталась в своих вымыслах! Кэрол приедет на уик-энд. Что случится, если, к несчастью, они встретятся? Она поймала задумчивый взгляд своего гостя. О чем размышлял он? Горькая складка пролегла у него в уголках рта. Неужели драма Мэри вызывала в нем такую жалость?

- У вас есть инструменты, чтобы я смог поправить вашу дверь? Или мне сходить за ними домой?

Мэри вздрогнула и чуть не рассмеялась. Так вот что его мучило!

- Да, я нашла их в сарае.

Джон улыбнулся.

- Вы, значит, сами пробовали сменить замок?

- Да, верно.

Раздосадованная, она достала отвертки и подала ему. Джон протянул руку. Когда их пальцы соприкоснулись, Мэри отступила, взволнованная какой-то магнетической силой, исходившей от всего его тела. Джон Марицелли был, наверное, опасным соблазнителем, несмотря на свою смиренную внешность... Минуту спустя старый замок поддался. Сидя на старом чурбане, молодая женщина смотрела, как ее гость работает. Странно все-таки устроена жизнь... Теперь все его внимание поглощал этот проклятый замок. Вдруг, подняв голову, он спросил:

- Вы были вместе с сестрой во время этого несчастного случая? Васильковые глаза Мэри расширились.

- Нет. А почему я должна была там быть? - пробормотала она с удивлением. Привычным жестом Джон откинул назад прядь белокурых волос, спадавших ему на лоб. Поступки и слова этого человека поистине были непредсказуемы.

Он внимательно рассмотрел последний винт, затем небрежно, будто не придавая никакого значения сказанному, тихо добавил:

- Мне показалось, что вы немного прихрамываете.

Мэри почудилось, что небо обрушилось на ее голову. Она не знала, как нашла силы ответить:

- Да?.. Правда?.. Это пустяки... Я недавно чуть поранила пятку. Какая-то пелена застлала ей глаза.

Глава 4

К полудню дверь была отремонтирована. Мэри и Джон вели бессвязную беседу. Из вежливости и почти равнодушно он поинтересовался профессией ее и сестры. Мэри не составило никакого труда перевернуть роли! Кэрол занималась журналистикой, а она сама до несчастного случая держала антикварный магазин на севере... Фрэнк состоял адвокатом в Хьюстоне, и поэтому было лишь небольшой ложью поместить его контору в Нью-Йорке.

По ходу разговора Мэри с удивлением отметила, как легко разыгрывать эту комедию. Может быть, отныне такова была ее судьба? Что же еще делать, если прошлого не существует?

Джон Марицелли, напротив, оказался куда менее красноречивым. Его фамилия указывала на итальянское происхождение. Осиротев в двадцатилетнем возрасте, он воспитывал сестру, которая была младше его на десять лет. В действительности ему трудно было дать его тридцать девять.

Что касается личной жизни, то он о ней мало распространялся. Мэри дорого бы дала, чтобы узнать причины его затворничества в этой пустынной долине. Несчастная любовь? Развод? Казалось не правдоподобным, чтобы в жизни столь известного и привлекательного мужчины не было женщины.

Выходит, как сказала хозяйка лавки, Джон Марицелли купил овчарню два месяца назад, чтобы здесь поработать.

Прощаясь с нею, он повторил свое предложение:

- Не смущайтесь, если понадобится мой телефон или моя помощь.

- Спасибо.

Этот простой обмен любезностями ее немного огорчил. Сожалела ли она об искорках их первого знакомства? Молодая женщина проводила его до опушки рощи. Они шли молча, погруженные в свои мысли. Теперь, когда художник доказал свою учтивость, его волновали, наверное, другие заботы помимо семейных проблем Мэри Армстронг.

Она должна была остаться довольной. Ведь дух противоречия прочно поселился в ней вместе с амнезией. И разве не освободилась она от чувства жалости к себе самой, как того хотела?

Джон сломал ветку и стал тщательно обстругивать ее, делая тросточку. Взгляд Мэри остановился на серебряных кронах берез, где играли лучи солнца. Художник, видимо, торопился уйти и поэтому так нервно строгал свою палку.

Мэри протянула руку.

- До свиданья, и еще раз спасибо.

Ее пальцы утонули в широкой и теплой ладони.

- Я доволен, что вы зарыли в землю топор войны, - сказал он улыбаясь. Если хотите взглянуть на настоящих индейцев, я смогу отвезти вас в один из дней в их деревню.

- Хорошая мысль.

- Эта перспектива ей понравилась. Ее щеки порозовели, и глаза заблестели. - А где находится их резервация?

- В тридцати километрах к западу.

Охваченная детской радостью, Мэри подумала, что купит там какие-нибудь меха и меховые телогрейки.

- Может быть, нам дождаться вашей сестры? Это развлечет ее немного.

Кэрол? Мэри совсем забыла о ней. На какую-то долю секунды она пожалела о своей лжи, которая требовала теперь от нее постоянного внимания: малейшая оплошность могла вызвать сомнения и сделать ее рассказ не правдоподобным.

- Кэрол еще проходит курс лечения в больнице, - пробормотала она, чувствуя себя неловко. -И кроме того, мой дом еще мало приспособлен, чтобы сейчас принять ее. Я думаю, она приедет не раньше, чем через месяц или два...

Мэри прервала свои объяснения, торопясь поскорее повернуть назад. Джон повертел тросточкой и бросил ее перед собой.

- Во всяком случае, у нас есть время. Мэри вздрогнула. Что он имеет в виду?

- А пока не хотели бы вы зайти ко мне посмотреть мои работы?

- С удовольствием.

Он снова так легко переменил тему.

- Сегодня после обеда?

Так быстро? Джон Марицелли, наверное, не долго принимал решения. Но именно это останавливало Мэри.

- Я... Я не знаю... Я подумаю...

Помахав рукой, Марицелли скрылся в лесу, демонстрируя всем своим видом, что речь шла о маловажном предмете.

Оставшись посреди дороги, Мэри почувствовала себя довольно глупо. Он обращался с нею, как с капризным ребенком...

Вернувшись домой, Мэри в нерешительности задержалась с минуту у порога и несколько раз пощелкала замком. - Бедная идиотка! - произнесла она громко.

Уже был четверг, а Кэрол приедет на уик-энд. Как ей в голову могла прийти такая глупость? Право, это весьма странный способ общаться с людьми и окружающим миром. И кроме того, нашла кому лгать! Джон Марицелли оставался загадкой. Задав столько вопросов, он, наверное, сейчас смеется над нею.

Чтобы успокоиться, молодая женщина приготовила себе обильный обед. Бифштекс, салат из имевшихся в наличии овощей. Она съела также несколько сандвичей с сыром. В отличие от Кэрол, ей не нужно было заботиться о своей фигуре.

Решив забыть о приглашении художника, она устроила себе послеобеденный отдых, что не помешало ей через некоторое время уже быть на ногах. В конце концов, картины Марицелли вызывали у нее интерес.

Несмотря на изнурительную жару, Мэри отказалась от мысли надеть платье. Костюм из красных брюк и куртки лучше убережет ее от любопытных взглядов... Кроме того, он был довольно элегантным. Она завязала волосы в виде "конского хвоста" и надела пару белых мокасин.

Ее вымыслы требовали, увы, некоторых подтверждений, и она сочла уместным налепить на пятку большой кусок лейкопластыря, чтобы подчеркнуть предполагаемую ссадину, вызывающую хромоту.

Прогулка по роще освежила ее. Через полчаса ходьбы деревья расступились, и показалась овчарня, залитая солнечным светом.

Это было длинное и низкое строение на опушке леса, не лишенное, бесспорно, какого-то очарования. Настоящий кукольный дом.

Джону Марицелли, наверное, пришлось затратить кучу денег, чтобы обновить эти обветшалые стены, побеленные известкой, и старую черепичную крышу.

Над лужайкой возвышалась желтая в солнечных лучах, мощенная камнем терраса. Ничего не было удивительного в том, что художник в поисках вдохновения выбрал это место.

Почувствовав внезапную робость, она чуть не повернула назад. Действительно ли нужны ей эти соседские отношения?

Она подошла ближе. Окна и входная дверь были широко раскрыты. Джон стоял перед мольбертом в просторной комнате, служившей ему мастерской, спиной к ней и накладывал последний мазок на сельский пейзаж. Мэри была приятно удивлена, ибо терпеть не могла модернистской живописи.

Несколько минут она наблюдала за художником. Из-за жары он был обнажен по пояс. Мускулы перекатывались под бронзовой от загара кожей... Молодая женщина смутилась и кашлянула, чтобы сообщить о своем присутствии.

Джон обернулся. Улыбка осветила его лицо.

- Мэри!

Он впервые произнес ее имя. Его глубокий и теплый голос вызвал у нее неизъяснимое волнение.

- Я не слишком поздно?

- Или слишком рано?

Его глаза смеялись. Что хотел он этим сказать? Может быть, он вообразил, что она пришла провести с ним ночь?

- Вы, конечно, останетесь поужинать, - объявил он. Они знали еще друг друга слишком мало, чтобы Мэри могла оценить его шутку.

- Я... Я не знаю.

- Разумеется, это ваша постоянная фраза! Заходите скорее! Мэри бросила взгляд на полотна, висевшие на стене. Оробев, она не решилась выразить свое восхищение.

- Вы не хотите чего-нибудь выпить?

- Стакан воды, пожалуйста.

- С капелькой виски?

- Хорошо, но не увеличивайте дозу.

Даже если алкоголь чуть затуманит голову, он придаст ей немного смелости.

Угол мастерской украшал незатейливо сделанный бар. Джон налил два стакана, Мэри краем глаза еще раз взглянула на картины. Может быть, она уже писала что-нибудь о Джоне Марицелли? Наверняка нет, ибо ему, видимо, не знакома ее фамилия. Кэрол и врачи оказались слишком жестокими, не сообщив детали ее прошлого.

Джон подошел и протянул стакан.

- Какая из них вам больше нравится? Мэри указала на очаровательный пейзаж, представляющий речку в песчаных дюнах.

- Вот эта.

- Значит, у нас одинаковый вкус. Я нарисовал эту картину в Ирландии. Вы там были?

Внезапно пейзаж показался ей странно знакомым. Возможно ли, чтобы она когда-то путешествовала по Европе? Она не могла припомнить.

- Нет.

- Это чудесное место. Такое романтическое. Великолепный фон для свадебного путешествия... - Он замолчал, и тень печали пробежала по его лицу. По всей видимости, какая-то душевная нить связывала его с этим пейзажем, ибо он добавил:

- Я всегда отказываюсь его продать.

Мэри вызывающе повернулась к нему.

- Даже мне, если я попрошу?

Эти слова были неуместны. Как она могла их произнести? Он, видимо, принял их за очередной каприз и ничего не ответил. Разочарованная Мэри осушила свой стакан и, как ожидалось, почувствовала легкую эйфорию.

Она опустилась на легкий диван с разноцветными подушками и тихо призналась:

- Мне кажется, у меня чуть кружится голова.

- Так быстро?

- Вино всегда на меня так действует. Всегда? Мэри прикусила язык. Что она знала об этом?

- Может быть, мы поужинаем пораньше? - сказал он, забирая у нее из рук стакан. Он, видимо, был уверен, что Мэри примет его приглашение. Спорить было бесполезно.

- Вы, наверное, искусный повар, - поддразнила она его.

- Если вы любите заливную форель, то, думаю, блюдо придется вам по вкусу. Я приготовил также ассорти с авокадо и грейпфрутами. Это очень освежает. Мэри согласилась, отметив про себя, что эти приготовления означали: он ждал ее. Она тряхнула своими каштановыми локонами и отважилась на вопрос:

- А что, если мы поговорим немного о вас?

Джон сел рядом с нею. Грусть проскользнула в его взгляде.

- В какой связи?

- Я ничего не знаю о вас. Вы женаты? Виски, видно, развязало ей язык, но ее вопрос был так нескромен, что она покраснела. Желвак обозначился на челюсти Джона, и, поколебавшись, он ответил без воодушевления:

- Если я поведаю вам о моей жизни, то расскажете вы потом о своей?

Оторопев, Мэри замолчала. Еще одна оплошность...

- Я... Я не знаю, - повторила она свою жалкую фразу.

Насмешливая улыбка пробежала по губам Джона. Он нагнулся к ней и заглянул в глаза.

- Скажите-ка мне, - произнес он дразнящим тоном, - это правда, что ваша сестра страдает амнезией? Если судить по вашей любимой формуле, то я в этом сомневаюсь. Пальцы молодой женщины стиснули край софы. Вот что значило говорить не подумав. Она сама устроила себе ловушку! Что касается Джона Марицелли, то, по всей видимости, ему не очень хотелось рассказывать о своем прошлом. Оно, наверное, было довольно бурным.

- Очень хорошо, - сказал он, - не будем больше говорить об этом.

- Берегите свои секреты, а я буду хранить мои! Ничего нельзя было придумать лучше, чтобы она вновь обрела присутствие духа. Прикидываясь непринужденной, Мэри выпрямилась и заявила на этот раз откровенно:

- Я так хочу есть! Можно я помогу вам приготовить что-нибудь?

Это отступление, кажется, у него также вызвало облегчение. Он поднялся.

- Вы можете накрыть на стол, пока я принесу блюда. Тарелки - в этом большом буфете.

- А вы не хотите, чтобы мы поужинали на кухне?

- Нет. Там невообразимый беспорядок. Мэри улыбнулась. Как он тут живет холостяком? Несомненно, повсюду царит хаос... Он принес складной столик и поставил его перед широким окном. Минуту спустя они сели ужинать. Джон открыл бутылку калифорнийского вина, и разговор пошел о его предстоящих выставках.

Узнав, что он намерен остаться в этих местах до будущей весны, Мэри воскликнула:

- Разве у вас не хватит картин, чтобы выставить осенью? Он покачал головой.

- Нет. Я хотел бы сделать несколько портретов.

- А где вы найдете ваши модели?

Джон достал из кармашка рубахи, которую он надел для обеда, пачку сигарет, распечатал и, помедлив, ответил:

- Здесь.

- В Шерритауне?

Она отказалась от предложенной сигареты. Ответ Джона ее озадачил: разве крестьяне согласятся ему позировать?

- Я хотел бы сделать ваш, - сказал он ровным тоном. Мэри не переставала удивляться.

- Я уже сделал несколько набросков, - продолжал он, делая вид, что не заметил ее волнения. - Хотите взглянуть? Это признание добило ее. Значит, он рисовал ее по памяти? Воистину, этот человек был очень опасен. Он все замечал! И все видел! Хотя манеры его казались естественными, ничто не ускользало от его взгляда! После ужина он поднялся и пригласил ее за собой. Открыв большую папку с этюдами, лежавшую на рабочем столе, он разложил несколько рисунков, сделанных углем... Мэри склонилась над ними... Ей было трудно не узнать себя! Поочередно он рисовал ее глаза.., ее лицо.., ее рот... Несколько раз!

- Д-да, - заикаясь, сказала она. - Вы не лишены.., смелости!

- Вам неприятно?

- Что? Эти эскизы?

- Нет. Позировать для меня.

- Об этом не может быть и речи! - воскликнула она.

И в то же время ее охватила горечь разочарования.

Вот, значит, причина, по которой он пригласил ее посмотреть его картины. Стоя лицом к лицу, они смотрели друг на друга. Он улыбался. Она гневно сверлила его взглядом. Она не успела отреагировать, как вдруг ее лицо оказалось между двумя горячими ладонями. Поцелует ли он ее сейчас? Сладкое чувство ощущать себя снова красивой, желанной женщиной, вызывающей восхищение, кидало ее в дрожь.

- Джон... Нет, - слабо прошептала она.

- Мне нравится, как вы произносите мое имя... - Глубокая нежность слышалась в его голосе. Его пальцы стали медленно ласкать губы Мэри, а потом все ее лицо. - Вы очень красивы, Мэри Армстронг.

Эти слова... У нее было впечатление, что она уже слышала их.

- Пустите меня...

- Вы этого хотите?

Мэри сочла благоразумным ничего не ответить. Потеряет ли она голову с незнакомцем? Она ничего не знала о нем, как, впрочем, и о себе самой... У нее закружилась голова, и она покачнулась. Он тотчас же обнял ее и неистово, почти грубо поцеловал. Мэри застонала. Тогда он нежно снова прижался к ее губам. Забывшись, Мэри ответила ему поцелуем. Внезапно Джон выпрямился с горящим лицом.

- Мне жаль, Мэри. Вы будете плохо обо мне думать. Это не входило в мои намерения, когда я пригласил вас позировать.

Молодая женщина отвернулась и прислонилась к окну. На улице стемнело. В чистом небе стали загораться звезды. Несколько минут ей казалось, что только они двое обитают на этой планете...

- Жизнь - странная вещь, - прошептала она. Потом она повернулась, вызывающе подняв голову. - Вы так всегда обращаетесь с вашими моделями?

- Вы будете первой. До этих пор я никогда не рисовал портреты. Огонек недоверия вспыхнул в ее васильковых глазах.

- Почему вы решили начать сегодня?

- Эта мысль пришла мне в голову впервые, когда я вас встретил.

- На берегу реки?

- Вы были похожи на щепку, уносимую течением. Мэри закусила губу. Неужели ее слабость была так заметна?..

- Второй раз вы были еще более забавны.

Она вдруг рассмеялась.

- Мы были тогда в полной темноте!

- Разве?

Смутившись, он запустил ладонь в свои густые белокурые волосы. Мэри покачала головой.

- У меня не хватит терпения сидеть часами не двигаясь.

- Я этого от вас не потребую.

- Может быть, но у меня не будет свободного времени.

- Из-за вашей сестры?

- Да, поэтому...

Кэрол стала прекрасным предлогом, всегда приходящим на помощь. В действительности Мэри не считала возможным пускаться в такую авантюру. Рано или поздно Джон Марицелли откроет ее секрет. Какая катастрофа в перспективе!..

Он подошел к ней и взял ее ладони в свои руки.

- Давайте только попробуем до ее приезда. Вы согласны?

- Дайте мне подумать.

- Но не очень долго. Хорошо?

Неужели одного поцелуя было достаточно, чтобы она потеряла голову? Могла ли Мэри позволить себе влюбиться? Нет. Она действительно была слишком слаба, чтобы вынести возможное разочарование... Джон внимательно вглядывался в ее лицо, но ни на чем не настаивал.

- Я провожу вас домой, - тихо сказал он. - Я возьму машину.

- Не надо. Проводите меня пешком.

- С вашей больной пяткой вам трудно будет шагать долго. Кстати, как она поживает?

Мэри возблагодарила небо, что предусмотрела оставить снаружи часть лейкопластыря.

- Лучше... Я порезалась осколком стекла. Лукавая усмешка пробежала по лицу ее соседа.

- Какая неловкость! Покажите мне эту рану, у меня есть чудесная мазь для порезов.

- Что вы!

Ее яростная реакция заставила Джона удивленно поднять брови.

- Хорошо. Как вам угодно.

Мэри уже направилась к двери. Ее руки дрожали. Она сунула их в карманы куртки. На какое-то мгновение она забылась и не подумала о своем несчастье. Но разве было непонятно, что любая близость с мужчиной оставалась для нее под запретом?

По дороге домой молодая женщина не размыкала губ. На пороге Мэри протянула ему руку. - Спокойной ночи, - сказала она холодно. Было темно, и он не мог увидеть слез, блеснувших в ее глазах.

Глава 5

Небо снова загустело, и жара стала жгучей. "Джип" поднимал тучи пыли. С утра Мэри решила отправиться в Шерритаун, чтобы позвонить Кэрол. Ни за что на свете сестра не должна приезжать в этот уик-энд.

Мэри была в отчаянье. Вот куда завела ее нелепая ложь. Какой придумать предлог, чтобы она здесь не появлялась? А было бы так чудесно увидеть ее снова... Ночью молодая женщина не сомкнула глаз.

Поцелуи Джона разбудили в ней юношеские чувства! Даже если бы ей было пятнадцать лет, она не волновалась бы сильнее. В двадцать девять лет это было невообразимо...

Сколько мужчин любила она до этого несчастного случая? Была ли у нее связь? Для кого билось ее сердце до того момента, когда она проснулась в больнице, лишенная воспоминаний? В одном только можно было не сомневаться: та любовь была слишком непрочной, если теперь она оказалась одна...

Но теперь надо было обязательно отодвинуть приезд сестры. Мэри вовсе не хотела показаться лгуньей! Что касается предложения Марицелли, то она откажется. Было бы чистым безумием позировать для него.

В Шерритауне не оказалось телефонных будок. Пришлось отправиться на почту. Поскольку пятница была торговым днем, несколько человек уже дожидались у телефонной кабины. Когда подошла наконец ее очередь, молодая женщина опустила в щель дрожащей рукой несколько монет. Ее ладони были влажными, и капельки пота блестели на лбу.

Кэрол сразу же сняла трубку.

- Мэри? Какой приятный сюрприз! День, право, начинается удачно: я только что продала небольшой китайский столик по очень хорошей цене.

- Браво...

В интонации ее голоса, видимо, не чувствовалось большого энтузиазма, так как сестра спросила обеспокоенно:

- Что-то случилось, Мэри?

- Нет... Нет...

- Завтра я приеду повидать тебя. Ты помнишь? Теперь уже Мэри уловила какую-то легкую сдержанность в тоне сестры.

- Да, именно поэтому я тебе звоню... Послушай, Кэрол.., тебя не очень огорчит, если ты отложишь свой приезд на неделю?..

- Нет, конечно. Доверие за доверие: твое предложение мне весьма кстати. Фрэнк собирался представить меня своей семье. Мэри подавила улыбку. Голос лучший из всех придуманных когда-либо детекторов лжи. Когда нет самого человека и нельзя взглянуть на него, голос выдает удовольствие, скуку, усталость - все!

- Соглашайся и ни о чем не жалей, дорогая. У меня самой тут возникла маленькая проблема.

- Надеюсь, ничего серьезного?

- Гм... Нет... Представь себе, тут объявился один сосед, который настаивает, чтобы я съездила с ним в индейскую резервацию.

Кэрол рассмеялась.

- Вот как? Кто же это такой?

- Один художник.

- Как его зовут?

- Джон Марицелли. Тебе его имя знакомо?

- Еще бы! Это известный живописец. Послушай, Мэри, ты должна была его раньше встречать и наверняка даже писала какие-нибудь заметки о его выставках.

Мэри еще крепче сжала в своей руке телефонную трубку, - Он не напомнил мне ничего подобного.

- Он забыл. И ты тоже. Видишь, дорогая, все мы постоянно что-то забываем. Это неважно.

Беззаботность Кэрол была не лишена пикантности. "Если бы она знала, что я придумала на ее счет, она свернула бы мне шею", - подумала Мэри с иронической усмешкой.

- Я рада за тебя, - продолжала Кэрол. - Повеселись как следует. Он приятен, я думаю?

Господи! Что она там вообразила? Неужели сестра допускает, что Мэри бросится на шею первому встречному?

- Он маленький, с брюшком и лысый. Короче говоря, он полностью соответствует моему любимому типу мужчины, и я смогу тебе его представить, не вызывая ревности у твоего жениха. Ты довольна?

На другом конце провода раздался веселый смех. Потом Кэрол прекратила разговор, ибо в ее магазин вошел новый покупатель.

Мэри, задумавшись, повесила трубку. Все-таки было любопытно, что судьба так вмешалась и Кэрол оказалась довольна возникшей помехой. Неужели она такая эгоистка? Поистине, она не очень беспокоится о судьбе сестры на этом заброшенном ранчо...

Мэри вздохнула. Ей следовало бы испытывать облегчение, получив несколько дней, чтобы уладить свои проблемы с Джоном. Откуда у нее такой переменчивый характер?

И вдруг, подняв глаза, она почувствовала, как у нес сильно забилось сердце. Боги поистине не благоволили к ней! Джон собственной персоной дожидался у окошечка почты. Как бы теперь незаметно улизнуть?

Потупив глаза, молодая женщина вышла из кабины. И тут же в небольшом помещении прозвучал его голос:

- Это вы?

Она подняла голову и встретилась с его удивленным взглядом.

- Вот так случай! Что вы здесь делаете? - спросила она как можно равнодушнее.

Марицелли усмехнулся и показал пачку писем.

- Почтовое отделение - идеальное место, чтобы отправлять почту, иронически заметил он. - Или.., чтобы позвонить по телефону!

Мэри покраснела. Что он вообразил? Может быть, он принимает ее за девицу, которая украдкой звонит своему дружку?

- Я не хотела вас беспокоить, - пролепетала она.

- Но это смешно - ехать в Шерритаун, чтобы только позвонить по телефону. Он выглядел привлекательнее, чем когда-либо.

На нем были белые брюки, голубая полотняная блуза и техасская шляпа. Она вспомнила о вчерашних поцелуях. Нужно было избегать этого человека любой ценой. - Я должна ехать, Джон. Мне еще предстоит сделать массу покупок.

Удивленный, он только кивнул головой. Мэри, не мешкая, уселась за руль "джипа", чтобы вернуться на ранчо. Если теперь он зайдет к ней, она откажется от всех приглашений и попросит, чтобы он оставил ее в покое. Покой? Это все, чего она хотела...

Но Марицелли не пришел ни в тот день, ни на следующий.

Мэри тем временем обследовала сараи и обнаружила там кучу всяких сокровищ: старые, искусно сделанные седла, глиняные кувшины всех размеров, каменные поилки, в которые можно было бы посадить цветы... Только они оказались слишком тяжелыми, и молодая женщина не могла их сдвинуть с места.

В другое время Мэри была бы безумно рада помастерить и обновить эти древности. Но образ Джона постоянно стоял у нее перед глазами.

С какой наивностью она так серьезно восприняла его предложение позировать для картины! Эти эскизы были предназначены только для того, чтобы завязать флирт. А потом, видимо, художник одумался... И теперь Джон Марицелли уже забыл о ней.

Но в конце концов, ведь именно этого она добивалась. Не так ли?

Воздух немного посвежел, но бабье лето обещало быть чудесным. Пресловутый уик-энд, прошедший без посторонних, остался позади...

В понедельник утром почтальон принес письмо от Кэрол. Он совершал свой объезд на лошади, что слегка напоминало героические времена Техаса.

Мэри быстро распечатала конверт. Крупным почерком сестра исписала две страницы, дабы сообщить лишь такой пустяк: она должна отправиться в Нью-Йорк, чтобы получить на таможне мебель, доставленную из Англии. Короче говоря, Кэрол извещала, что не сможет приехать раньше конца месяца.

На этот раз ужасное чувство одиночества охватило Мэри. Разумеется, сестру успокоило присутствие соседа... Мэри хотела остаться в покое? Ну что ж, она добилась своего...

Она опустилась на стул, чувствуя, что у нее нет ни прошлого, ни будущего.

Глава 6

Через день телефонист установил аппарат на ранчо Петерсонов. Мэри побоялась анализировать причины своего внезапного решения. Их было слишком много... Чтобы разрушить уединение, иметь возможность связаться с Кэрол без помех и чтобы обойтись без помощи соседа... Или как раз для того, чтобы позвать Джона в случае нужды? Лучше было не отвечать на все эти вопросы. Медики посоветовали ей исполнять свои капризы и желания, вот она и послушалась их. Тем временем Джон Марицелли не подавал признаков жизни. Странное поведение! Он, видимо, не спешил делать ее портрет.., особенно если учесть, что через два месяца, как утверждала Мэри, должна была явиться ее сестра... Мэри решила больше не видеться с ним. Но он-то ведь не знал об этом!

Старый дом выиграл от этих долгих дней, которые она посвятила ему. Занавески были сшиты и повешены на окна. По вечерам в камине на кухне весело пылал огонь, раздуваемый отличной тягой, несмотря на годы бездействия.

Каждое утро Мэри заставляла себя совершать долгие прогулки, чтобы тренировать ногу. К несчастью, два места были исключены из этих походов: березовая роща и речка. Слишком велик был риск встретить там художника. Мэри привыкла поэтому бродить по равнине, где там и сям были разбросаны группы кактусов и груды скал. Когда-то владельцы ранчо выводили сюда своих коней. Несколько загонов, обнесенных грубой изгородью, напоминали манеж, где устраивали родео.

Одетая в свои постоянные джинсы и белую блузку, молодая женщина шагала уже целый час, когда шум автомобильного мотора заставил ее вздрогнуть. Она быстро скользнула за скалы. Через минуту показался "мегари", колыхаясь по неровной дороге, поднимая тучу пыли, и Мэри с досадой прикрыла глаза рукой. Дорога шла только до ее ранчо, и, чтобы добраться до гор, поднимавшихся вдали, нужно было пересечь эту каменистую равнину.

Машина ехала медленно. Подняв голову, Мэри увидела водителя, и грудь ее стеснило. Он был не один.

Положив руку на руль, светловолосый Джон Марицелли обнимал другой рукой спинку кресла пассажирки. Эта езда казалась ей, видимо, забавной, ибо прозвучал ее смех. Такая же, как у ее спутника, белокурая шевелюра горела на солнце. Мэри остановилась, потрясенная.

Автомобиль уже превратился в точку на горизонте, а она все еще стояла на месте. Вот, оказывается, почему ее привлекательный сосед не появлялся...

- О господи, - пробормотала она, сжав зубы.

Ревность сжимала ее сердце. И он еще осмелился ее поцеловать... А она позволила себя одурачить... Джон Марицелли, наверное, смеется, вспоминая, как легко она уступила. Ее портрет! Неплохая шутка!

Негодяй! Ее прогулка была испорчена, и, волоча свою ногу, она вернулась домой. Куда возил он свою гостью? В эту пресловутую индейскую резервацию, которую он предлагал раньше посетить? Она разразилась горьким смехом.

У всех соблазнителей есть свои излюбленные приемы... Одни используют в виде приманки коллекции марок, другие - японские эстампы. Джон Марицелли, талантливый пейзажист, действовал смотря по обстоятельствам.

Воистину, Мэри была удручающе наивной. В двадцать девять лет амнезия заставила ее проходить юношеские уроки! Уверенная, что на этот раз ее покой не будет нарушен, молодая женщина вытащила шезлонг и устроилась в нем перед окном, принимая солнечную ванну. Кэрол была бы довольна, увидев ее наконец в шортах... Через какое-то время жара заставила ее снять блузку. Она закрыла глаза.

Единственным утешением в ее несчастье будет загар. Но она неосторожно задремала и к вечеру стала красной как рак. На другой день Мэри снова увидела "мегари"

Джона в Шерритауне перед хозяйственной лавкой. Несколько секунд молодая женщина колебалась, войти ли в магазин за покупками.

Гордость и презрение взяли наконец верх над горечью и досадой. Решительным шагом она направилась в продуктовый отдел.

- А, добрый день, мисс Армстронг, - воскликнула хозяйка. - Ваш замок теперь исправлен?

- Да... Спасибо.

К госпоже Смит, видимо, вернулось хорошее настроение, и Мэри не замедлила поинтересоваться причиной.

- Мой приказчик выздоровел. Поэтому, если вам что-то будет нужно, не стесняйтесь. А пока, я думаю, господин Марицелди смог исправить вашу дверь?

Мэри кивнула и попробовала улыбнуться. Придется ли теперь услышать ему похвалу? Она быстро оглянулась. Он должен был находиться неподалеку, и госпожа Смит наверняка нарочно отпускала комплименты своему любимому клиенту.

- Мы все гордимся, что он обосновался в наших местах, - продолжала она с удручающим энтузиазмом. - В Техасе гак много красивых пейзажей для картин.

С нервами, натянутыми до предела, Мэри укладывала банку за банкой в свою корзину. Она торопилась уйти, пока не появился художник. Однако ее глаза напрасно искали повсюду. Его нигде не было видно. Он, наверное, оставил здесь машину, а сам отправился пешком в поселок. У кассы ее ожидал неприятный сюрприз. Тоненькая блондинка в синем рабочем комбинезоне получала сдачу. Мэри тотчас же узнала гостью Джона Марицелли. Незнакомка укладывала покупки в корзину.

Это была очаровательная девушка не старше двадцати пяти лет. У Джона неплохой вкус! Правильные черты лица, маленький нос, припухлые губы. Когда она подняла голову, ее карие глаза встретили устремленный на нее взгляд Мэри. К своему изумлению, Мэри увидела, что та повернулась к ней и даже адресовала ей улыбку. Она вспыхнула. Что та хотела от нее? Неужели Джон имел бестактность рассказать ей о своем соседстве? Мэри быстро отвернулась и стала выкладывать перед кассиршей содержимое своей корзины. Ее сердце бешено колотилось в груди. Никогда еще она не оказывалась в столь гротескном и затруднительном положении! Устремив взгляд на счетный аппарат, Мэри сосредоточенно следила, как в окошечке быстро бегут маленькие красные цифры.

Затем, стараясь унять нервную дрожь в пальцах, она стала укладывать продукты в бумажный пакет. Мелодичный голос раздался у нее в ушах.

- Можно мне вам помочь?

Помочь? Это, видимо, какая-то заразная болезнь у художника и его гостей! Мэри вздрогнула и сделала вид, что не замечает незнакомку. Она ничего не ответит на ее слова. Увы, та не отходила. Их взгляды снова встретились. Эта девица, по всей видимости, хотела завязать разговор, ибо, не смущаясь, вежливо осведомилась:

- Вас зовут Мэри, не так ли?

Ее намерения были очевидны. Джон рассказал ей о соседке, и эта очаровательная особа решила удостовериться в том, что Мэри Армстронг не представляет никакой опасности.

В течение нескольких секунд разные мысли пронеслись у нее в голове. Это старая связь художника? Может быть, его невеста? Или.., жена? Это было бы слишком! Как можно быть столь наивной, чтобы допустить, будто в жизни такого человека, как он, нет женщины? Мэри выпрямилась и отбросила назад упавший на лоб локон.

- Послушайте, я не думаю, чтобы мы были знакомы.

Ее холодность, кажется, обескуражила собеседницу. Разочарование промелькнуло в больших карих глазах девушки. Она поколебалась, прежде чем ответить немного смущенно:

- Да.., действительно...

- Поэтому я не понимаю...

- Но вы.., подруга Джона. Не так ли? Приехали, подумала молодая женщина. Ею овладел приступ гнева. Неужели эта дурочка не соображает, что хозяйственная лавка не самое лучшее место для обсуждения подробностей частной жизни?

- Подруга? - повторила она с иронией. - Это слишком сильно сказано.

Бросив на прилавок несколько купюр, она подхватила покупки и отошла от кассы. Девушка не шевельнулась. Почему она так смотрела на нее? Пойдет ли следом? Губы Мэри задрожали, и с них сорвались слова, которые она не смогла удержать:

- Успокойтесь, мисс, я едва знакома с господином Марицелли, и я отнюдь не соперница!

Затем, стыдясь сказанного и сознавая, что выглядит смешно, она удалилась. Весь день Мэри перебирала в памяти детали этой злосчастной встречи. Образ счастливой незнакомки стоял у нее перед глазами. Можно ли соперничать с такой красоткой? Какая прекрасная модель для художника, охваченного, так сказать, порывом вдохновенья! Страдая от жгучего солнца и не желая совершать новые экскурсии по окрестным местам, где можно было встретить Марицелли и его поклонницу, молодая женщина укрылась в сарае и принялась чистить глиняные кувшины. Завтра она покрасит их. Это будет увлекательное занятие... Но все ее проекты показались вдруг скучными и бессмысленными. Наступил вечер, и Мэри вернулась в свою большую кухню. Она спрашивала себя, чем бы ей заняться, когда телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. Только один человек знал об установке аппарата: это была Кэрол, которой она написала.

- Алло? - весело произнесла молодая женщина.

- Добрый вечер, Мэри, - ответил своим низким голосом Джон.

Это был он! Как он осмелился? Мэри прикусила губу. Он заслужил, чтобы она бросила трубку.

- Добрый вечер... - ответила она нерешительно.

- Как вы поживаете? - продолжал он. - Вы не думайте, что я вас забыл, Мэри. Но я не хотел показаться слишком назойливым.

Молодая женщина вынуждена была сесть. Подобное лицемерие превосходило все, что можно только было себе представить. Его хорошенькая гостья, конечно, рассказала ему об их встрече во всех подробностях.

- Я поживаю хорошо, можете не извиняться. У нас, у каждого, есть свои занятия, не так ли? Держу пари, что у вас не было времени скучать в эти дни.

- Это правда, - признал он веселым тоном. - Однако...

- Что я могу сделать для вас, Джон? - прервала она.

На другом конце провода с минуту помолчали.

- Мэри, мне кажется, между нами произошло какое-то недоразумение. И по этой причине я...

- Вы ошибаетесь. Теперь все ясно!

- Мэри, вы перестанете перебивать меня? Вы позволите мне закончить хотя бы одну фразу?

- Я не вижу в этом необходимости. Во всяком случае, у меня нет никакого желания слушать вас.

- Но это нужно сделать!

Джон осмелился подчеркнуть эти слова уверенным смешком. Решив заткнуть ему рот, Мэри раздраженно выпалила:

- Мне очень жаль, Джон, но ваши интрижки меня не интересуют. Я только могу вам сказать, что ваша очаровательная подружка, как мне показалось, очень хотела бы узнать обо мне какие-нибудь подробности. На вашем месте я бы сейчас их выложила ей вместо того, чтобы терять время на звонки мне.

- Мэри! - прокричал он в трубку. Джон, казалось, чем-то развеселился, но больше ничего не говорил. Мэри подождала несколько секунд.

- Джон! Где вы?

В трубке была тишина. Что произошло? Может быть, его восхитительная гостья вошла в комнату и застала его у телефона?

- Джон!

Молчание. Он словно испарился. С тяжелым сердцем, вне себя от гнева, она повесила трубку.

Пусть он убирается к черту! И подальше, подальше от этой овчарни и этих мест, где Мэри Армстронг так наивно мечтала найти покой.

Жгучие слезы потекли у нее из глаз. Гнев не решал всех проблем.

Глава 7

Когда она вернулась на кухню, во дворе послышался шум мотора. Заскрипели тормоза, прошуршали по камням шины. Потом наступила тишина, хлопнула дверца. Пораженная Мэри выглянула в окно.

Нет, это было невообразимо! Минуту спустя Джон пересек комнату и положил руки ей на плечи.

- Мэри, объясните наконец, что с вами случилось? - Он рассмеялся, его глаза блестели. - Я даже не успел повесить трубку. Вы долго беседовали с аппаратом?

Задыхаясь от негодования, Мэри тряхнула головой.

- Вы могли бы предупредить!

- Чтобы вы забаррикадировались? Спасибо!

- Убирайтесь!

- Да, мисс Армстронг.

Он привлек ее к себе и сопроводил свой ответ поцелуем. Она попробовала освободиться, но ее ноги стали ватными. Когда он ее отпустил, она чуть не упала.

- Вы чудовище!

Джон склонил голову и бросил на нее пылающий взгляд.

- Как вы прекрасны, когда гневаетесь, Мэри...

- Не подходите!

У нее в ушах шумело. Что, если он ее унесет.., сейчас? Он хотел шагнуть к ней, но остановился и скрестил руки на груди.

- Можно мне вставить хотя бы одно слово?

- Даже несколько, чтобы высказать, как я полагаю, ложь. Его брови приподнялись.

- Что вы хотите этим сказать, Мэри?

- Вы это очень хорошо знаете!

- Нет, я только догадываюсь, что не одно и то же.

Мэри присела на край стола. Ее руки еще были вымазаны в краске, как и джинсы. Джон лукавил, называя ее привлекательной.

- Я пришел, чтобы рассказать вам об Анжеле, - начал он. Она хорошо расслышала?

- Это бесполезно. Я встретила ее сегодня утром.

- Я знаю. Анжела уехала сегодня после обеда.

- Браво! Вы не теряете времени!

Джон расхохотался.

- Она рассказала мне о вашей мимолетной встрече.

- Это очень трогательно с ее стороны. Но я сомневаюсь, что все было передано верно.

- Вы ошибаетесь. Это очень искренняя девушка.

- В таком случае я спокойна. Она, наверное, ушла довольной! Джон помрачнел.

- Нет... Она скорее была опечалена, поверьте мне. - Опечалена?

Джон шагнул вперед, и Мэри вздрогнула. Если он поцелует ее еще раз, она не сможет сопротивляться. Это было какое-то колдовство. Черная магия!

- Анжела не может быть вашей соперницей, Мэри.

Ее щеки вспыхнули, и молодая женщина подумала, что умрет от стыда.

- Браво! Я ценю ее уверенность, честное слово.

- Верно. Это одно из ее качеств.

- Вы пришли для того, чтобы их перечислять?

- Это излишне. Вы откроете их сами. Анжела - моя сестра. Ловушка захлопнулась. Ее ревность означала больше, чем признание. У нее закружилась голова, но Джон оказался рядом. Еще не отдавая себе отчета, Мэри почувствовала себя у него на руках, и все ее мысли улетучились. Теплые губы встретились с ее ртом.

- Моя маленькая Мэри...

Стены закачались вокруг. Это был сон? Все произошло так быстро! Джон поднялся с нею по лестнице. Она была неспособна что-либо предпринять.

На площадке он на минуту остановился. Мэри показала на дверь.

- Сюда...

Джон толкнул ногой приоткрытую створку. Он опустил Мэри на постель. Страсть овладела ими, и окружающий мир исчез. Руки Джона были нетерпеливы. Он расстегнул ее блузку, и Мэри застонала, когда его губы коснулись ее обнаженной груди. Джон выпрямился, чтобы взглянуть на нее.

- Маленькая сумасбродка... Солнце тебя обожгло... Но ее обжигал он сам. Из далекого прошлого к Мэри пришло ощущение, будто она всегда переживала этот экстаз.

Когда опытные руки Джона притронулись к ее джинсам, мрачные тревоги исчезли и она ни на секунду не почувствовала смущения.

- Джон, - прошептала она.

Он разделся. Прикосновения к его горячей гладкой коже пробудили в ней неизъяснимые чувства. Тяжесть его тела вызвала у нее крик:

- Сейчас, Джон!

Она не могла больше и не хотела ждать. Но, не отвечая ее нетерпению, Джон касался каждой частицы ее бархатистого тела. А потом, уступая силе страсти, соединился с ней.

Сумерки укрывали их, и тысячи звезд вспыхивали в мозгу Мэри. Она, казалось, погрузилась в вечность и дождалась этого мгновенья, чтобы испытать счастье.

- Мэри!

Она открыла глаза. Луч солнца золотил волосы Джона, склонившегося над ней.

Мэри закрыла глаза и попыталась собраться с мыслями. Внезапно воспоминания о вчерашнем смутно возникли в ее голове. Ночью, в спасительной темноте, они несколько раз любили друг друга. Словно всегда были знакомы. И теперь их первое знакомство казалось ей чудом.

- Добрый день, любовь моя, - прошептал он.

Молодую женщину на минуту снова охватило желание спрятаться в нем, бежать от реальности, забыться в любви и беспамятстве. Она открыла глаза, и ее глубокие зрачки встретили внимательный взгляд Джона.

- Что случилось? Мэри покачала головой.

- Ничего.

- Ты сожалеешь?

- Нет... Не в том дело...

- Тогда в чем?

Словно приливная волна в ней снова возникли старые комплексы. Ее пальцы судорожно схватили простыню, чтобы прикрыть наготу.., и шрамы на бедре. Джон тихо рассмеялся.

- Дорогая... Что за стыдливость?

Но он не настаивал и повернулся на спину. Разочарование овладело Мэри. Разве так надо пробуждаться после столь чудесной страсти? Будет ли Джон ее упрекать? Может быть, он разочарован? Абсурдные мысли проносились в ее голове. Никогда она не осмелится встать раньше него. Он неизбежно задаст вопросы. Еще более абсурдные слова слетели с ее губ.

- Джон... Мы не должны были...

Не рассердится ли он? Может быть, уйдет из комнаты или потребует объяснений? Нет, он только нежно обнял ее за плечи и прижал к себе. Ее кровь вспыхнула, и сердце стало сильнее биться в груди.

- Зачем отказываться от своих желаний, когда они так искренни? - спросил он тихо.

- Я... Я не знаю. Джон рассмеялся.

- Мэри, когда вы перестанете повторять эти слова? Никто не требует от вас, чтобы вы.., знали!

Молодая женщина вздохнула. Мог ли он догадаться, что она бы отдала все, только бы знать и вспомнить? На какое-то мгновение она испытала соблазн сказать ему правду. "Я солгала, Джон... Рядом с вами незнакомка... Она ничего не знает о себе самой. Как она может быть совершенно откровенной?"

Но Мэри была искренней. Разве обязательно нужно прошлое, чтобы влюбиться без памяти?

- У меня сложная жизнь, - промолвила она. Джон приподнялся на локте и заглянул ей в глаза. Мэри с трудом выдержала его взгляд.

- Сложная? В чем?

- Я... Я не совсем свободна.

- По какой причине?

- Вы забыли о моей сестре?

- Нет. А какое отношение она имеет к нам? Мэри показалась, что кровь вытекает из ее жил. Ложь была похожа на бездонный колодец, в который она погружалась все глубже. Единственным средством выбраться оттуда было бы покончить с ложью. Но это представлялось ей невозможным, свыше ее сил...

- Мэри, - сказал он тихо, - вы не намерены играть ее роль?

- То есть?

- Воспринять ее беду, погрузиться в ее несчастье. Но надо, наоборот, научить ее смотреть вперед и для этого начать с вас самих.

- Это нелегко.

- Я здесь, чтобы вам помочь.

- Вы?

Он улыбнулся и прикоснулся губами к ямке на ее шее.

- Послушайте, Мэри. Поскольку прошлое позади, оно не так уж важно. Его нельзя пережить дважды, не так ли? А от будущего можно ждать всего на свете. Молодая женщина задумалась.

- Вы говорите о себе? - прошептала она. Он почувствовал, как она внутренне напряглась.

- Почему бы нет? - ответил он медленно. - Не будем возвращаться к прошлому.

Эти слова должны были ее успокоить. Увы, оказалось не так. Напротив! Она спрашивала себя, не скрывает ли он что-то из своего прошлого. Наверное, нет. В какое смешное положение она попала, приписав Анжеле невесть что! Если ее подводила память, то воображение также сыграло злую шутку.

- Так вы хотите забыть эти минувшие дни? - спросила она тихо. Пальцы Джона ласкали ее грудь. Он откинул простыню, и Мэри вздрогнула. Их губы коснулись друг друга.

- Когда я рядом с вами, мое прошлое больше не существует, - прошептал он.

Глава 8

Прошла неделя. Мэри не могла бы сказать, прожила она век или мгновение счастья.

Полностью уважая ее свободу и независимость, Джон виделся с ней каждый день. Кроме того, он стал писать ее портрет.

Сидя на высоком табурете и накинув красную шаль на обнаженные плечи, она краем глаза смотрела иногда, как продвигается работа. Когда Джон рисовал, он мало говорил, что позволяло молодой женщине с упоением думать о судьбе, соединившей их.

В этот полуденный час она смотрела на иволгу, примостившуюся на ветке дуба, когда ее спутник вдруг заявил:

- Мне надо было сделать портрет в полный рост, а не по пояс. Мэри взглянула на эскиз.

- Мне нравится такой. Впрочем, я не взяла с собой вечернего платья.

Джон вытер беспечно кончик кисти об отворот своей рубашки цвета хаки, которая, как и шорты, стала уже похожа на палитру. Мэри не смогла сдержать улыбку, вспомнив их встречу у речки. На нем тогда была та же самая любимая одежда.

- Действительно, Мэри, почему вы никогда не носите платья?

Молодая женщина вздрогнула. До сих пор Джон, кажется, не заметил шрама на ее бедре. И он больше не интересовался пресловутым порезом на пятке. Мэри почувствовала себя в ловушке.

- Мне удобнее в джинсах.

- У вас такие красивые ноги, - добавил он спокойно.

- Спасибо.

- Это правда.

Мэри расслабилась только тогда, когда снова взглянула на полотно. Постепенно она успокоилась. Джон Марицелли был волшебником. Он умел успокаивать ее мрачные думы и тревоги. Пока длилось это чудесное бабье лето, Мэри стало казаться, что прошлое и вправду не имеет никакого значения. Здесь, в Техасе, она как бы родилась заново.

Но однажды, когда глаза ее остановились на любимом пейзаже, висевшем на стене, неугомонный бесенок снова стал мучить ее.

- Когда вы ездили в Ирландию? - неожиданно спросила она. Джон резко повернулся, и его палитра чуть не упала на землю. Значит, с этим местом у него были связаны какие-то воспоминания?

- Около десяти лет назад.

На его спокойном лице проступило глубокое волнение. Она сперва даже подумала, что он положит кисть, так дрожали его пальцы. Но ничего не произошло. Джон справился с волнением и возобновил работу. Охваченная ревностью Мэри прикусила губу.

Было очевидно: Джон ничего не забыл и все еще страдал. Речь могла идти только о женщине. Ей на память пришли его слова, и она не смогла удержаться от вопроса:

- У вас там было свадебное путешествие, не так ли?

На этот раз он вздрогнул как ужаленный. В его темных зрачках вспыхнул какой-то отсвет.

- Мэри... Ради бога, почему вы спрашиваете меня об этом? Она бы все отдала, лишь бы вернуть свои слова.

О, если бы земля расступилась, чтобы она смогла исчезнуть и спрятаться от этого пытливого взгляда, который словно проникал ей в душу!

- Я... Я прошу прощения... Мне не следовало...

- Нет, напротив!

Он нервно положил палитру на стол и провел рукою по лбу.

Растерявшись, Мэри замолчала. Ей больше не нужны были его признания. Она предчувствовала, что все испортится между ними. Не отводя от нее глаз, он медленно подошел к ней и сжал в своих объятиях. Можно было почувствовать, как сильно бьется его сердце. Мэри спрятала лицо на его широкой груди, и они замерли на минуту не шевелясь.

- Вы хотите знать, Мэри? - прошептал он наконец.

Эта откровенность ее потрясла. Значит, у Джона никогда не было намерений скрывать от нее что бы то ни было? Лишь из деликатности он ждал удобного случая. Вот в чем дело. Теперь Мэри разбередила его память, и час объяснений настал. Смогла бы она, в свою очередь, оказаться столь же искренней?

- Нет... Нет... Я сказала невесть что, Джон... Не считайте себя обязанным раскрывать передо мной свое прошлое. Давайте соблюдать нашу договоренность, хорошо?

Он вдруг взял ее лицо в свои руки, вглядываясь с какой-то томительной пристальностью, а потом нехотя сказал:

- Хорошо. В конце дня Джон проводил ее до ранчо, и они поужинали перед веселым пламенем очага. Но что-то встало между ними. Впервые Мэри захотелось провести ночь одной, наедине со своими мрачными мыслями. Этого не случилось. Но в их объятиях уже таилось отчаяние...Джон ее не любил. Впрочем, он никогда ей этого не говорил. Другая женщина занимала его сердце. Мэри лишь развеяла его тоску - так же, как он спас ее от одиночества. Они были квиты.

Слезы текли у нее по щекам, и она не могла их удержать. После любви Джон сразу уснул. Луна освещала комнату, и молодая женщина с тяжелым сердцем долго смотрела на него.

- Мэри...

Она нагнулась к нему. Он говорил во сне. Для нее было место только в его грезах... Молодая женщина вытерла слезы и прислушалась. Какими словами любви сможет он во сне одарить ее? Внезапно ее сердце остановилось, и она готова была закричать.

- Мэри... Маришка... - пробормотал он. Волна горечи захватила ее. Какая ирония судьбы, эта незнакомка даже носила ее имя?

Мэри всю ночь не смыкала глаз. Устремив взгляд на темный квадрат окна, за которым бродили ночные тени, она уловила первые проблески зари.

Не только прошлого не было у нее. Перед ними не открывалось и никакого будущего.

Усталость и печаль сморили ее, и, когда она проснулась, лучи бледного солнца заливали комнату. Место Джона рядом с нею было холодным. Какой шел час?

Она поднялась со стоном. Будильник показывал полдень. Ничего не было удивительного в том, что Джон вернулся в свою мастерскую.

Вчерашние воспоминания возникли перед ней с удручающей остротой. Как жаль, что ее память не поглотила их! Она откинулась на подушки. Нет, было невыносимо встретить этот день. Она неподвижно лежала в постели. У нее не хватало сил встать и что-нибудь делать. В таком состоянии оставалось только одно прибежище - сон...

Она натянула простыню на голову. С самого начала Мэри допустила много фальшивых нот, и их прекрасный дуэт стал превращаться в какофонию. Все произошло по ее вине. Джон заговорил бы раньше, если бы она с самого начала была откровенной. А она, наоборот, соткала целую паутину лжи и теперь, как муха, сама попалась в нее.

Во дворе прозвучал гудок. Мэри привстала. Она не слышала, как подъехал автомобиль. Но почему Джон вывел его в эту прекрасную погоду? Она чувствовала, что не в состоянии встретиться сейчас с художником, и не двигалась с места.

- Мэри! Эй, эй! Это я!

Потребовалось несколько минут, чтобы она поняла. В ней вспыхнула радость, а затем смятение парализовало ее.

Кэрол!

Сестра не могла бы выбрать для своего приезда более неподходящий момент. Мэри набросила на себя пеньюар и спустилась.

- Не говори мне, что я тебя разбудила! - весело воскликнула Кэрол, целуя ее.

- Почти...

- Дай мне посмотреть на тебя! У тебя круги под глазами. Ты случайно не устроила гулянку? В такой дыре - я сомневаюсь! - Девушка расхохоталась и повернулась на каблуках. Потом внезапно хлопнула себя ладонью по лбу. Господи! Я должна была тебя предупредить. Надеюсь, ты одна? Мэри покраснела.

- Кэрол, ты сошла с ума?

- Я тебя шокирую?

- Да.

- Извини меня, дорогая. Мне захотелось тебя подразнить. Ты хорошо знаешь, что я всегда говорю невпопад.

- Это правда. Ради бога, перестань так вертеться. Я устаю следить за тобой.

Одетая в широкую желтую юбку и более светлую тенниску Кэрол принесла с собой дыхание жизни и молодости, которое показалось Мэри невыносимым в этот момент. Она опустилась на стул, чувствуя, что за эту ночь постарела на сто лет.

- Как случилось, что ты здесь? Я думала, что ты в Нью-Йорке.

- Моя мебель пришла раньше, чем предполагалось. Я воспользовалась этим, чтобы сделать крюк и заехать сюда перед возвращением в Хьюстон. Если ты не против, я останусь на три-четыре дня.

- Это замечательно.

В ее тоне не чувствовалось энтузиазма. Мэри рассердилась на себя. Разве так встречают младшую сестру?

- Ты не хочешь чашку кофе?

Кэрол поколебалась, а потом сказала со смехом:

- М-м... С удовольствием, но я умираю от голода. Я хотела бы съесть гамбургер с яичницей, пока ты будешь завтракать.

Запах котлеты, поджариваемой на сковородке, не сочетался с запахом ее обычных утренних тостов. Мэри чувствовала себя подавленной, как никогда. Однако, не показывая вида, она направилась к холодильнику. Вскоре они сидели за столом.

- Ты все еще видишься со своим очаровательным соседом? Ну вот, теперь придется говорить о Джоне.

- Время от времени, - ответила она осторожно. Кэрол лукаво подмигнула.

- Я была уверена, что ты недолго будешь жить затворницей.

- Ради бога, Кэрол! Что ты вообразила?

- Ничего, подумаешь. Я только считаю, что тебе чертовски повезло, когда ты познакомилась с Джоном Марицелли. Кажется, это привлекательный мужчина.

Мэри поднесла руку к горлу.

- Откуда ты знаешь? У него такая репутация? Разговор грозил катастрофой. Кэрол широко раскрыла глаза и сказала смущенно:

- Нет. Но я видела его портреты в журналах и знаю, что Марицелли не толстый, не маленький, не лысый, не пузатый, как ты мне его описала.

Слабая улыбка пробежала по губам молодой женщины.

Она забыла об этой детали. Кэрол хватило такта переменить разговор. Но Мэри слушала ее рассеянно. Как сделать так, чтобы Джон не появлялся здесь несколько дней? Нужно ли признаться Кэрол и рассказать о сочиненной басне, за которой укрывалась Мэри?

Никогда.

Глава 9

Три или четыре дня... Больше Кэрол не останется на ранчо... Можно ли избежать появления Джона в это время?

После завтрака Кэрол отправилась в свою комнату немного отдохнуть. Мэри воспользовалась этим, чтобы позвонить Джону. Сидя у аппарата, она то и дело взглядывала на тщательно прикрытую дверь. Она чувствовала себя как провинившийся ребенок. Это было поистине нелепо. Не иметь в жизни почти ничего сокровенного и оказаться в положении, когда надо действовать украдкой! Джон сразу же снял трубку, и его низкий голос заставил ее вздрогнуть.

- Мэри, дорогая, я ушел на цыпочках, ты спала так крепко. Ты только что проснулась? - добавил он с легкой насмешкой.

На мгновение Мэри захотелось сказать, что некая Маришка помешала ей сомкнуть глаза всю ночь.

- Нет, Джон. Но сейчас приехала Кэрол.

- Уже?

- Всего на несколько дней.

- Она, значит, вышла из больницы? По его веселому, непринужденному тону Мэри почувствовала, что Джон Марицелли обладает также способностью рисовать светлыми красками даже самые мрачные драмы.

- На короткое время. Кэрол должна вернуться в Хьюстон, чтобы продолжить лечение. А пока, Джон, нам лучше не встречаться.

- Почему? - запротестовал он.

"Потому что вы тоже лгали, - чуть не сказала она. - Я, может быть, похитила образ моей сестры, но вы любили некую Маришку в другой женщине!"

- Ей нужно спокойствие и уединение. Я нашла ее очень подавленной.

- Это лишняя причина, чтобы рассеять ее печали. Мэри принужденно рассмеялась.

- Поистине, Джон, вам надо было стать спасателем!

- Точно. Как сенбернар.

- Как жаль, что вы не были там.., во время этого несчастного случая с нею в горах.

- Мэри, мне очень жаль.

- Ничего, Джон. Неосторожные слова вылетают у каждого. Видимо, он не понял смысла этого замечания.

- Моя дорогая, - повторил Марицелли настойчиво, - ты придаешь слишком большое значение недугу твоей сестры. Как она сможет вновь обрести вкус к жизни, если окружающие пытаются еще крепче ее изолировать?

- Может быть, вы и правы. Но я предпочитаю не подвергать ее никакому риску. Четыре дня пройдут быстро... Мы увидимся после.

На том конце провода раздался вздох сожаления. Когда Мэри повесила трубку, она испытала почти облегчение. Во всяком случае, этот приезд Кэрол позволит ей немного оглядеться и подумать о своем положении.

Время после полудня протекло без осложнений.

Сестры говорили о всякой всячине и вечером легли довольно поздно, заболтавшись перед камином.

- Когда ты представишь мне Джона Марицелли? - спросила Кэрол на пороге своей комнаты.

Мэри пожала плечами.

- Я думаю, сейчас он работает и не хочет, чтобы его беспокоили.

- Мне хотелось бы увидеть его картины.

- Хорошо. Договорились. Я попрошу его пригласить тебя полюбоваться ими, когда он позвонит.

- Разве вы недостаточно знакомы, чтобы ты могла сама позвонить ему?

Молодая женщина отрицательно покачала головой.

- Нет. Мы только хорошие соседи, и я не хочу показаться назойливой. Кэрол не настаивала.

На другое утро Мэри встала рано, чтобы отправиться в Шерритаун. Холодильник был почти пуст, а у Кэрол завидный аппетит. Она еще спала. Во время отпуска девушка любила поваляться в постели, и у сестры было достаточно времени, чтобы съездить в поселок и вернуться до ее пробуждения.

Действительно, два часа спустя на ранчо было по-прежнему тихо. Мэри распаковала продукты, разложила их и медленно поднялась по лестнице.

- Эй, лентяйка, вставай. На улице прекрасная погода!

Она открыла со смехом комнату и остолбенела. Кровать была убрана. Кэрол исчезла.

Мэри, задумавшись, спустилась. Может быть, сестра решила осмотреть окрестности? Ее машина стояла перед домом. Молодая женщина с беспокойством отправилась в сторону рощи.

В эти последние сентябрьские дни деревья светились золотом и серебром. Березы купались в почти невероятном свете, и несколько кленов уже пылали огнем... Лес напоминал сказочную феерию.

Внезапно она остановилась, потрясенная, не веря своим глазам. Два знакомых силуэта мелькнули между деревьями... Какой злосчастный случай свел Кэрол и Джона вместе? Неужели сестра пренебрегла ее советами и оказалась столь нескромной, что наведалась в овчарню? Мэри с бьющимся сердцем притаилась за кустом и смотрела, как они уходят. Неожиданно Джон положил руку на плечо сестры и рассмеялся... Подобная фамильярность превосходила все, что можно было себе представить. Что они могли рассказывать друг другу?

Мэри резко повернула назад, ее щеки горели от возмущения. Она укрылась на кухне и стала яростно готовить завтрак. Когда Кэрол появилась на пороге, Мэри не повернулась, продолжая мыть салат.

- Добрый день!

- Хорошая была прогулка?

- Великолепная!

Девушка весело вошла в комнату и опустилась на стул. Ее волосы болтались в виде "конского хвоста", на ней были джинсы и старая ковбойка, лицо дышало свежестью, как розовый бутон. Мэри завидовала ей. В то же время ее сжигало любопытство. По всей очевидности, хорошее настроение сестры должно было успокоить Джона относительно ее душевного состояния!

- Догадайся, кого я встретила? - воскликнула девушка.

Мэри положила листья салата в корзину и вышла во двор, чтобы слить с них воду.

- Белку?

- Твоего соседа, дурочка.

- Правда?

- Джона Марицелли во плоти! Мэри попыталась пошутить:

- Ты попробовала его соблазнить? Кэрол расхохоталась. Мэри охотно дала бы ей оплеуху.

- Я бы этого хотела, представь себе, - простодушно призналась Кэрол. Мэри вернулась на кухню и искоса посмотрела на сестру. Ее молодость и свежесть вызвали в ней ревность.

- Фрэнк был бы рад послушать тебя, - проворчала она.

Кэрол подняла с вызовом голову и, не обращая внимания на этот выпад, спросила:

- А почему ты не сказала мне, что Джон пишет твой портрет? Мэри покраснела как мак.

- О ком вы говорили? Обо мне? Кэрол, я нахожу тебя слишком развязной! Надеюсь, ты не сказала ему о моем несчастном случае и.., амнезии? Джон ничего не знает! - воскликнула она с упреком.

Незадачливый салат рассыпался в мойке. Мэри нервно вытерла ладони о свои брюки. Хладнокровие покидало ее... Она бросала на сестру убийственные взгляды.

- Успокойся! Не делай из этого драмы. Я ничего не рассказала Марицелли. За кого ты меня принимаешь? Но при всем при том я не понимаю, почему ты делаешь тайну из этого портрета?

- Это каприз Джона.., без всякого значения. Наверняка у него нет желания его закончить. Мы видимся так редко.

Их связь должна будет обязательно кончиться. Для чего говорить об этом с сестрой? Фиаско! Так завершится их короткая история. Мэри чуть не разрыдалась. Она повернулась к тарелкам в буфете, чтобы спрятать свое пылающее лицо.

- Джон приглашает нас прийти сегодня после обеда. Он мне его покажет, невозмутимо заявила Кэрол.

Негодяй! Значит, он не выполнил просьбу. Ее охватил гнев.

- Я не пойду!

Перспектива этой встречи ужасала ее. Джон неизбежно вымолвит какие-нибудь роковые слова. Пусть они провалятся оба, эти демоны, смеющиеся над ней.

Кэрол встала. Упрямство сестры должно было казаться ей абсурдным, ибо она вышла из комнаты, заявив твердо:

- Хорошо, Мэри. В таком случае я пойду одна! Это еще хуже. У Мэри подкосились ноги. Тропинка извивалась между деревьями, и Кэрол шла впереди. Она что-то насвистывала. Мэри машинально шагала за ней.

Ей следовало признать очевидное. Этот нелепый спор только осложнил обстановку. Разговор с глазу на глаз между Джоном и Кэрол был куда опаснее, и она могла оказаться в ловушке.

- Еще далеко? - спросила Кэрол, обернувшись.

- Да, - сердито ответила Мэри.

- Сколько километров?

- Я не знаю. У меня больше нет памяти, ты это знаешь. Кэрол проворчала:

- Нам нужно было поехать на машине.

- Ходьба входит в мой курс лечения. Кэрол рассмеялась.

- Не говори мне! Ты не соизволила предложить ни одной прогулки со времени моего приезда. Поэтому я предприняла ее одна!

- Небольшая поправочка: Джон Марицелли составил тебе компанию. Где все-таки ты с ним встретилась?

В глубине души она надеялась смутить сестру.

- Вот здесь, - спокойно ответила та. - Он собирал грибы.

Мэри удивилась этой еще одной причуде Джона, но ничего не сказала.

За время пути они больше не раскрывали рта, и, когда показалась овчарня, Мэри почувствовала себя несчастной как никогда. А ведь именно здесь она знала несколько счастливых дней...

Джон пошел им навстречу. Мэри заметила, что, встречая ее сестру, он приоделся как следует. На нем был легкий костюм из серой ткани, белая рубашка и платок на шее. Молодая женщина была потрясена. Неужели Кэрол произвела на него такое впечатление?

- Как поживаете? - спросил он, беря их фамильярно за плечи, чтобы ввести в дом.

Мэри пробурчала в ответ что-то неразборчивое и предупреждающе взглянула на него. Поймет ли он? Кэрол легкой походкой вошла в мастерскую.

- Все чудесно! Мне нравятся эти места, и я думаю, не продолжить ли мне здесь мой отпуск! Ее сестра вздрогнула.

- Прекрасная мысль, - одобрил Джон. - Зачем возвращаться в Хьюстон, если воздух наших краев вам подходит? Поскольку в любом случае вы должны провести здесь зиму...

Мэри поочередно посмотрела на них. Кэрол, разумеется, так и подскочила. Что касается Джона, то его предупредительность показалась ей подозрительной.

- Зиму? - повторила девушка, нахмурив брови.

- Иди посмотри картины Джона, - поспешно проговорила Мэри, таща ее за руку.

Позабыв о странной реплике Марицелли, сестра воскликнула искренним тоном:

- Мне всегда нравилась ваша живопись!

- Значит, вы помните о моих первых выставках?

- Отлично помню! Мне тогда было шестнадцать лет, и я была одной из ваших верных поклонниц.

Джон встретился взглядом с Мэри. Это было не похоже на амнезию... Кэрол Армстронг находилась на пути к выздоровлению. Молодая женщина была готова провалиться под землю.

- А вот и портрет Мэри! - продолжала Кэрол, подходя к, мольберту.

- Похоже? - спросил Джон.

- Поразительно, особенно если учесть, как редко моя сестра позирует вам.

Настала очередь Джона казаться удивленным. Хватит ли у него тонкости догадаться, что Мэри ничего не рассказывала Кэрол об их любви?.. Он понял и лишь адресовал ей одновременно насмешливую и нежную улыбку...

Пританцовывая, как обычно, Кэрол переходила от одного полотна к другому, возвращалась к портрету, задерживалась перед ним и снова обращалась с восхищением к следующему. "Как Фрэнк может ее переносить?" - удивлялась Мэри. Она обожала сестру, но жить вместе с нею означало бы потерять не только память, но и голову.

- О, какая восхитительная картина! - воскликнула Кэрол, останавливаясь перед ирландским пейзажем.

Наступило молчание. Мэри решила, что сердце Джона полетело к его дорогой незнакомке... Снова печаль и ревность стали мучить ее.

- Где вы написали этот чудесный пейзаж? - спросила девушка.

- В Керри - самом поэтичном уголке старой Ирландии, - ответил Джон.

Мэри послышалось в его голосе волнение. Может быть, Кэрол заговорит о чем-нибудь другом? Нет.

- Вы там были?

Мэри вышла на порог мастерской и стала смотреть на луг. Последние бабочки лета еще порхали над пучками дрока. Уже давно высохшие цветы склонили понуро свои головки.

- Мне эти места знакомы, - ответил Джон ровным голосом.

Кэрол обернулась. Мэри все еще смотрела на песчаную равнину с порослью вереска и тихой речкой. Джон стоял с отсутствующим видом.

Кэрол подошла к нему.

- Господин Марицелли! Не согласитесь ли вы продать мне эту картину? Она займет у меня лучшее место, я обещаю никогда не расставаться с нею.

Мэри была потрясена. Как Джон воспримет ее слова? Дерзость сестры ее ошеломила. Джон говорил, что никогда не продаст этот пейзаж. Теперь ей была понятна причина. Он напоминал ему о временах той, прежней любви...

Ответ художника еще более потряс ее.

- Вы действительно сохраните ее, мисс Армстронг?

- Клянусь.

- Тогда она ваша.

- Но, Джон, - начала Мэри голосом, дрожащим от возмущения. Он устремил на нее свой взгляд.

- Радость вашей сестры - это радость и для меня, Мэри.

Она замолчала.

Может быть, Джон решил поставить крест на своем прошлом? Она ревновала теперь и к Кэрол, кроме этой... Маришки...

- Во всяком случае, - продолжал он тихо, этот пейзаж не уйдет из вашей семьи, не так ли?

Молодая женщина так стиснула кулаки, что ногти впились в ладони. Разве не она была первой, кому следовало предложить этот пейзаж?

Мэри покачала головой.

- Вы ошибаетесь, Джон. Кэрол помолвлена... - Это было нелепо.

Она теряла всякое достоинство. Мэри попробовала улыбнуться, добавив непринужденно:

- Во всяком случае, дорогая, мне кажется, у тебя никогда не хватит средств приобрести такую картину.

Глаза Кэрол округлились. Мэри подумала, что поставила точку. Джон должен сохранить эту картину, свои воспоминания и даже свою любовь, ибо такова была их судьба!

- Что вы, Мэри? О чем вы говорите? Я же ее, разумеется, дарю.

Глава 10

Мэри не смогла бы рассказать, как завершился этот визит. Джон предложил им по стакану вина... О чем говорили потом? Прежде чем отпустить их, он спокойно снял со стены свое любимое полотно, завернул его и вручил Кэрол.

Вернувшись на ранчо, девушка остановилась посередине гостиной. Атмосфера была натянутой.

- Где ты хочешь ее повесить? - спросила Кэрол.

- Что? Ты в своем уме? Это тебе Джон подарил картину! У тебя слишком короткая память для человека, которому посчастливилось не быть жертвой амнезии.

Кэрол прищурилась.

- Что происходит, Мэри? Ты стала какой-то другой.

- А разве я никогда не становилась другой? - иронически заметила с горьким смехом Мэри.

- Ну, хватит, моя дорогая. Ты что-то от меня скрываешь. Ты принимаешь меня за дурочку?

Это было уж слишком. Сестра оставалась всего лишь девчонкой, в конце концов, и вот позволяет себе делать ей выговор!

- Объясни, что ты имеешь в виду? Несмотря на гордость Мэри, совесть ее была неспокойной.

- Хорошо. Ты прости меня, Мэри, но я буду немного жестока с тобой. По-моему, быть снисходительной означало бы оказывать тебе плохую услугу. До сих пор ты страдала амнезией, согласна. Но ты, кажется, стала выдумщицей, что еще хуже!

- У тебя хватает дерзости...

- Да ладно... Ты думаешь, что я проглотила все твои истории? Сперва ты утверждаешь, что почти не видишься с соседом, а я нахожу у него твой почти законченный портрет! Далее: почему ты сказала ему, что я поселюсь здесь?.. Твоя личная жизнь меня не касается, но разве тебе так нужно прятаться за всей этой чепухой?

- Оставь меня в покое!

Мэри не смогла удержать рыданий. Значит, Кэрол разгадала ее ухищрения! В отчаянии она бросилась на диван с тщетным желанием раствориться в нем.

Потрясенная сестра села рядом и положила руку ей на плечо.

- Успокойся, Мэри.

- Это ужасно...

- Нет. От слез тебе станет легче. Тебе надо успокоиться, чтобы принять правду, всю правду...

Мэри поднялась и обратила к сестре лицо, мокрое от слез.

- Раз ты хочешь все знать, то знай, что Джон стал моим любовником! выкрикнула она почти в нервном припадке.

Вместо ответа Кэрол расхохоталась.

- Что тут удивительного, дорогая? Я хотела бы знать, какой мужчина сможет устоять перед такой привлекательной особой, как ты!

Отчаяние овладело молодой женщиной.

Ее признание было чистым безумием! Она скорее дала бы разрубить себя на кусочки, чем признаться, что Джон не испытывает к ней ничего, кроме физического влечения.

- Где уж тут говорить о привлекательности! Я всего лишь инвалид, потерявший свое "я"!

На этот раз Кэрол потеряла терпение. Взяв сестру за плечи, она встряхнула ее и сказала гневно:

- Ты говоришь чушь! Тебе должно быть стыдно оплакивать свою судьбу, когда на свете столько людей, страдающих намного больше, чем ты! Твои комплексы неуместны и смешны!

Эти слова прозвучали для Мэри подобно пощечинам, она замерла, и ее слезы иссякли так же быстро, как пришли.

Она вытерла лицо. Ее достоинство - это было все, что у нее оставалось.

- Ты права. Я потеряла голову, - проговорила она.

Этот спор имел, по крайней мере, тот положительный результат, что вернул ее к реальности.

- Поскольку у нас время признаний, то я хотела бы сделать еще одно.

- Боже, что еще?

- Я не только сказала Джону, что ты проведешь здесь зиму, но за неимением моей собственной личности, похитила твою.

- Не понимаю...

- Это очень просто: несчастный случай и амнезия произошли с тобой... А я.., я антиквар из Нью-Йорка!

На этот раз последовало продолжительное молчание. Видимо, Кэрол потребовалось время, чтобы переварить еще один абсурдный поступок сестры.

В конце концов она все же спросила:

- Но для чего?..

- Для того чтобы знать истинное мнение окружающих о таком случае, как мой. Жалость ко мне для меня невыносима. Девушка покачала головой.

- И как же Джон отнесся к моей мнимой амнезии?

Мэри запустила пальцы в свои волосы. Она посмотрела пристально на носки своих мокасин и призналась тихим голосом:

- Никак... Кажется, он не увидел здесь большой драмы.

Взрыв смеха покрыл ее ответ. И поскольку Мэри имела неосторожность вопросительно взглянуть на сестру, та захохотала еще сильнее. Можно ли было проявлять такое бессердечие?

- Кэрол!

- Извини меня, дорогая, но, право, это очень смешно!

- Ты находишь?

- Столько трудов - и в результате "пшик"! - Затем, став серьезной, она поправилась:

- Нет, я ошиблась. Эта ложь показала тебе, по крайней мере, одну вещь что в твоем случае нет ничего катастрофического.

Она обняла ее, и, поскольку атмосфера после грозы посвежела, их разговор продолжался более спокойно. Долгая беседа в конце концов успокоила Мэри. За ужином они попробовали взглянуть в будущее.

- Должна ли я сказать ему всю правду? - простонала Мэри. Кэрол в задумчивости покачала головой.

- Когда придет время. Я думаю, что Джон отнесется к этому философски и с пониманием. Он очень влюблен, не так ли?

Мэри не знала, что сказать. Означал ли подарок сестре, что эта небольшая картина утратила для него свою ценность? Действительно ли он отказался от этой прошлой любви? Кэрол тактично не настаивала на своем вопросе.

- Послушай, дорогая, поскольку я, как предполагается, должна вернуться, оставь у себя эту картину и дай время все уладить. Хорошо?

- Ладно. Впрочем, разве у меня есть другой выход?

Кэрол приняла еще одно решение - уехать завтра же в Хьюстон.

- Мое присутствие здесь лишь осложняет тебе жизнь, - признала она.

Мэри согласилась. В то же время сомнения одолевали ее: если она отпустит Кэрол, то потеряет своего самого верного союзника, родную сестру. Почему всегда за счастье надо так дорого платить?

Когда маленький автомобиль Кэрол исчез на белой дороге, Мэри смахнула слезу, и на минуту сомнения овладели ею. Как она смогла оказаться столь трусливой? Нужно во всем признаться Джону...

Молодая женщина решительно сняла телефонную трубку. Тревога сжала ей сердце, когда в аппарате прозвучал низкий голос художника.

Еще несколько секунд она колебалась, но затем промолвила с трудом:

- Джон... Мне надо с вами поговорить.

- Боже правый, дорогая, почему такой торжественный тон?

- Боюсь, что ваш тон станет не таким, когда я вам все скажу... Джон рассмеялся.

- Что случилось? Кэрол порвала пейзаж, который я подарил?

Как? Он мог еще шутить по поводу своей любимой работы?

- Кэрол уехала. Она не взяла с собой вашу картину. И именно о ней я хотела бы сказать, признавшись кое в чем.

Джон помолчал, а потом спросил, как ей показалось, охрипшим голосом:

- Об этой картине?

Мэри словно испытала шок. Наивная, глупая женщина! Воспоминания об Ирландии постоянно жили в душе того, кого она любила! Призрак прошлого был более опасен, чем живая соперница.

- Нет. О Кэрол, - уточнила она. Джон едва уловимо вздохнул. Все эти семейные истории ему наскучили!

- Хорошо, я приеду, - коротко промолвил он. Не успев повесить трубку, Мэри пожалела о сказанном. У нее закружилась голова и чуть затошнило. Эта короткая тошнота лишь подтвердила, что вся эта история болезненно действует на нее.

Через десять минут "мегари" остановился во дворе. Мэри уже успела забежать в свою комнату и надеть платье. Терапия должна была начаться с сегодняшнего дня. Ее ноги загорели, и молодая женщина была удивлена своим отражением в зеркале. Голубая туника гармонично сочеталась с цветом ее глаз и придала ей почти юношеский вид. Джон также это заметил.

- Дорогая, - прошептал он взволнованно, - ты восхитительна...

Он обнял ее, и желание охватило Мэри. Она тихонько отстранилась от него.

- Кэрол действительно уехала? - спросил он, бросив беглый взгляд на лестницу.

- Да...

Он обнял ее, и его губы запечатлели на ее устах жгучий поцелуй. Его руки скользнули вдоль корсажа. На какую-то секунду Мэри захотелось послать все к черту и оставить все как есть. Знакомый огонек вспыхнул в глазах Джона, и ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы оторваться от него.

- Джон, ради бога... Мне нужно с вами поговорить.

- Я знаю. Но разве нельзя с этим подождать? Сумрачная тень пробежала по васильковым глазам Мэри, и она медленно покачала головой.

- Боюсь, что у вас будет намного меньше желания любить меня, когда вы узнаете...

- Это ужасное признание требует, чтобы мы остались на кухне? - спросил он улыбаясь.

- Да.

- Обстановка не очень романтична.

- То, что я вам скажу, - также.

- Очень хорошо, - вздохнул он.

Мэри посмотрела на него с упреком. Он вел себя так, что она теряла всю свою смелость. Ведь Кэрол посоветовала ей дождаться удобного момента, чтобы признаться во всем. Действовать импульсивно было не лучшим вариантом.

- Вы не хотите кофе? - спросила она, чтобы выиграть время.

- С удовольствием.

В кофейнике еще оставалась половина, и Мэри налила две чашки, сев напротив него.

Она отпила глоток и без предисловий выпалила одним духом:

- Джон, я была нечестна по отношению к вам. Я не сказала вам правды... Я многое выдумала.

Ни один мускул не дрогнул на лице Джона. Хорошо ли он понял?

- Джон!

- Да, я понимаю. Но, может быть, у тебя были веские причины? И кроме того, мне надо знать, в чем ты мне солгала. Ты меня не любишь?

Молодая женщина широко раскрыла глаза.

- Джон! - повторила она.

Мысли смешались в ее голове. Они впервые заговорили о своих чувствах.

- Ответь на мой вопрос.

Молодая женщина судорожно стиснула пальцами кофейную ложку.

- Я... Я вас люблю.

Он порывисто положил свою руку на ее ладонь.

- Я тоже. Тогда в чем проблема?

- Мое прошлое...

Губы Джона сомкнулись чуть плотнее.

- Оно так ужасно?

Мэри сделала над собой невероятное усилие. Слова застревали у нее в горле.

- Оно не существует. Джон расслабился.

- Тем лучше.

- Вы плохо меня поняли, Джон...

- Тем хуже...

- Джон, прошу вас, перестаньте шутить! Почему вы делаете мою задачу еще более трудной? Разве вы не придаете никакого значения тем годам и тому опыту, которые позади нас?

Пальцы Джона коснулись шеи Мэри. Этот человек обладал дьявольской невозмутимостью!

- Никакого, - сказал он твердо.

- А я придаю!

- Ты мне уже объясняла во всех подробностях, какое испытываешь беспокойство по поводу сестры. Но если судить по ее веселому настроению, то тревога напрасна. Она смело смотрит в будущее, и это главное.

Боже! Он отказывался слушать дальше!

- Речь идет не о Кэрол, а обо мне! Кэрол так же здорова, как вы! Не она стала жертвой того несчастного случая в горах! Это была я!

Лицо Джона осталось каменным, но взгляд его потеплел, и он посмотрел на нее с такой нежностью, что Мэри чуть не лишилась чувств.

- Какая разница? - прошептал он тихо.

- Джон... Попытайтесь понять... Я украла ее личность, потому что у меня нет никакой... Я выдала себя за нее... Кэрол здорова духом и телом. Это у нее антикварный магазин в Хьюстоне... А я оставила в Нью-Йорке только память.

Он поднялся. Какую-то секунду она думала, что он уйдет. Но тут же оказалась в его объятиях.

- Дорогая, перестань мучиться раз и навсегда. Мне неважно, кем ты была и что делала. Я люблю тебя и повторяю: если ты солгала, то у тебя были свои для этого причины и тебе это было нужно.

- О Джон, - простонала она.

- Я тебя люблю такой, какая ты есть, Мэри. Но я признателен тебе, что ты сказала мне правду. Это самый лучший подарок на свете.

Молодая женщина закрыла глаза. Как во сне, она подумала, что любовь - это чудо, которое может ее вылечить. Джон Марицелли был прав, говоря, что надо только смотреть перед собою... Она почувствовала, что он несет ее в комнату.

- Любовь моя, сколько в тебе отваги, - шептал он, покрывая поцелуями ее лицо и шею.

Вся в огне, Мэри прижалась к нему. Гроза первой ночи на ранчо показалась им менее бурной, чем страсть, овладевшая ими теперь.

- Вот момент, который мы никогда не забудем, - промолвил он, сжимая ее в своих объятиях.

И голос счастья прозвучал для них в это тихое утро.

Глава 11

Когда Мэри очнулась, она с улыбкой взглянула на растерзанную кровать. Джон исчез в ванной комнате. Выйдя оттуда, он был уже одет и выглядел вполне пристойно.

Обменявшись взглядом, они рассмеялись, как дети.

- Прости, - прошептал он, целуя ее в лоб.

- Ты порвал мое платье! - заметила она смеясь.

- Я положу его под стеклянный колпак, и, когда мы состаримся, будем смотреть на него, сидя у камина.

Состарятся они вместе? Ощущение счастья охватило молодую женщину.

- А пока, - сказал он, - я еду в свою мастерскую. Я жду телефонного звонка моего агента. Совсем забыл... - Он нагнулся к ней, заглянул в глаза и повторил:

- Есть детали, которые можно забыть, Мэри, и которые не имеют никакого значения.

Взволнованная, она не знала, что ответить. Звук мотора оповестил ее, что Джон уехал. Когда наступила тишина, Мэри вздохнула. Теперь она вновь обрела надежду. Джон сказал ей о своей любви... Чудесное признанье.

На сердце у нее было легко. Она приняла горячий душ. Потом надела шорты и блузку. Начиналась нормальная жизнь, можно показать свои ноги, не испытывая никаких комплексов, будучи рядом с Джоном, - таковы были чудеса этого дня. Она подняла свое скомканное платье. Волнение охватило ее, когда она подумала о небольшом ирландском пейзаже, оставленном ей Кэрол. То был лишь символ забытого прошлого. Можно ли упрекать Джона в том, что он обращался к нему во сне в то время, когда настоящее целиком принадлежало ей?

Мэри пошла за табуреткой, чтобы повесить картину на видное место, достала гвоздь и молоток. Когда она подняла руки, стена вдруг закружилась у нее перед глазами. Она покачнулась и едва успела соскочить на пол, согнувшись от тошноты. Несколько секунд она не могла двигаться. У нее перехватило дыхание. Несколько капелек пота выступило на лбу.

- Что со мной? - простонала она.

На ватных ногах Мэри поднялась в свою комнату и легла в постель. Что за болезнь овладела ею?

После минутной тревоги спокойствие снова вернулось к ней и недомогание прошло.

По всей видимости, нервы дали о себе знать. Ее чувствительность, события прошлого дня, напряжение, с которым пришлось бороться, - все это потрясло ее.

Но едва она поставила ногу на пол, как снова подступила тошнота. Мэри едва успела добежать до туалета. В зеркале она увидела свое бледное лицо, и панические мысли пробежали в ее мозгу. Язва.., или что-либо еще хуже? После стольких месяцев тревоги все эти потрясения могли вылиться в реальную болезнь.

Испуганная Мэри думала теперь только об одном: поскорее проконсультироваться с врачом.

Нервные слезы выступили у нее на глазах. Едва уходила одна беда, как возникала новая! Как жаль, что Кэрол уехала. Было бы просто вернуться с нею в Хьюстон и посетить своего доктора. Может быть, врач есть где-нибудь поблизости?

Через минуту Мэри листала телефонный справочник.

Ближайшим городом был Эль-Пасо. Всего лишь в двадцати километрах... Там есть больница. Но к чему рассчитывать постоянно на худшее? Поистине, Мэри навсегда останется паникершей.

Она сняла телефонную трубку и вскоре договорилась о визите к некоему доктору Мак-Бриту сегодня же во второй половине дня.

В приемной ей в ноздри ударил неприятный запах. Этот запах эфира и антисептиков слишком напоминал ей пребывание в больнице. Бежевые стены, чистые плиты пола, журналы, разложенные на низком столике, показались ей невыносимыми. Была ли она теперь обречена оказываться постоянно в этих гнетущих местах?

Молодая женщина присела на край диванчика с видом человека, приговоренного к смерти. Ее сердце сжалось. Торопясь увидеться с врачом, она даже не предупредила Джона... Он, наверное, ждет ее в своей мастерской. Мэри закрыла глаза, представляя себе овчарню, залитую солнцем... Закончит ли когда-нибудь Джон ее портрет? Что скажет она ему, вернувшись? И снова страшные картины поплыли перед ее глазами.

- Мисс Армстронг.

Мэри вздрогнула. Перед нею стояла с непроницаемым лицом медицинская сестра. Это была женщина неопределенного возраста, взгляд которой выражал причастность к тайнам врачебного кабинета. На ней был белый халат, на голове подкрахмаленная шапочка, и в руках она держала чистый бланк.

- Вы впервые приходите на консультацию к доктору Мак-Бриту, не так ли? Будьте добры сообщить мне кое-какие сведения о себе.

Мэри вздрогнула. Она не подумала об этих деталях. Ее сердце сжалось. Было бы нелепо скрывать от врача свой несчастный случай и его последствия. "Особые замечания: амнезия!"

Нет. Медсестра спросила имя, дату рождения... Мэри машинально назвала все необходимые данные. Но она была не в состоянии рассказать о несчастном случае.

- Вам делали хирургические операции, мисс Армстронг?

- Аппендицит. Я порезала также руку, когда мне было десять лет.

Едва она произнесла эти слова, как смятение овладело ею. Откуда пришли к ней эти сведения? Мэри нахмурила брови. Неужели это была ее новая выдумка? Она поднесла руку ко лбу.

- Вы себя плохо чувствуете?

- Нет. Хорошо.

Снисходительная улыбка пробежала по губам сестры. Все пациенты говорили одно и то же. Но почему тогда все они оказывались здесь?

Мэри сидела потрясенная. С необычайной резкостью образы прошлого проходили у нее перед глазами... Ей было десять лет, она носила розовое платье и пятилетняя Кэрол столкнула ее с лестницы... Через мгновение она увидела склонившееся над нею лицо матери. Молодая женщина чуть не закричала от радости и удивления... Ее воображение не могло нарисовать черты материнского лица, детали дома, гостиной, испуганные крики сестры!

- Извините, мисс Армстронг, но я уже трижды повторяю мой вопрос. У вас нет никакой аллергии?

"Да, к больницам", - хотелось ей сказать. И особенно к любопытным и надоедливым медицинским сестрам. Она посмотрела на женщину блуждающим взглядом.

- У меня нет никакой аллергии.

Она слабо улыбнулась. Ей хотелось только одного: погрузиться в свое прошлое и попытаться восстановить ход времени. К несчастью, кроме этого видения детства, белая пелена по-прежнему скрывала ее жизнь. Туман... Все еще туман... Но, конечно, в конце концов он должен рассеяться.

В этот момент дверь кабинета доктора раскрылась, как бы напоминая, что сейчас только настоящее имеет значение.

- Добрый день, мисс Армстронг, - сказал он с ободряющей улыбкой.

Доктор Мак-Брит был мужчина лет шестидесяти, крепкого сложения, с проницательным взглядом голубых глаз, укрывшихся за толстыми стеклами очков. Голова его была лысой как яйцо, и, несомненно, он слегка тосковал по своей шевелюре, ибо поглаживал ладонью остатки растительности, приглашая одновременно пациентку войти в кабинет.

Предложив ей сесть, он просмотрел коротенькие записи, сделанные ассистенткой. Та стояла рядом с ним навытяжку.

- Хорошо, мисс Даль, - вежливо сказал он, - вы мне сейчас не нужны.

Мэри почувствовала облегчение. Она слишком хорошо знала, с каким энтузиазмом относятся медицинские сестры к своим шприцам.

- Итак, на что вы жалуетесь, мисс Армстронг? - спросил врач.

Тошнота исчезла. Недомогание и головокружение тоже. Мэри хотелось сказать: "Ни на что".

В нескольких словах она описала сегодняшние симптомы, удивившись, что тот улыбается. Может быть, так он пытается скрыть от нее серьезность ее положения?

- Пройдите, пожалуйста, в соседний кабинет, чтобы я смог вас осмотреть, мисс Армстронг.

Он внимательно прослушал ее и, как специалист, оценил шов у нее на ноге.

- Прекрасная работа, - сказал он восхищенно. Мэри чуть не рассмеялась.

- Каков ваш диагноз, доктор? - спросила она с тревогой.

- Гм...

Ей были невыносимы неопределенность и эта пауза. Доктор Мак-Брит пошел мыть руки.

- Вы не собираетесь выйти замуж, мисс Армстронг? - спросил он вместо ответа.

Пальцы Мэри дрожали, когда она застегивала свой жакет из желтого полотна, подобранный к юбке. Возможно, она могла бы думать о такой перспективе с Джоном Марицелли до этой новой, грозившей ей катастрофы.

- Я... Еще точно неизвестно, - призналась она. - Тем более что я серьезно больна и об этом пока не может быть и речи.

Врач долго вытирал руки полотенцем и, не отводя от нее глаз, покачал головой.

- По-моему мнению, вам как раз следовало бы об этом подумать.

Мэри с недоумением посмотрела на него. Что означали его слова?

- Боже мой! Что же еще меня ждет?

- Ребенок, - ответил он тихо.

Пол зашатался у нее под ногами. Она перехватила хитроватый взгляд своего собеседника. Может быть, он пошутил? Нет, это был врач, серьезный врач.

- Но.., но это невозможно! - пробормотала она.

- В таком случае речь может идти только о чуде, - заявил он бесстрастно.

Как можно было теперь острословить? И, прочитав упрек во взгляде Мэри, он учтиво добавил:

- Конечно, мы сделаем все необходимые в таком случае анализы. Однако указанные вами симптомы и сделанный мною осмотр, кажется, серьезно подтверждают эту гипотезу.

Мэри его больше не слушала. Когда были первые объятия с Джоном?.. Как же она ни разу не подумала о такой возможности?

Доктор Мак-Брит положил руку ей на плечо.

- Мисс Армстронг, вы хотите ребенка? Сердце молодой женщины сжалось. Могла ли она об этом думать? Лишь мечтать... Однако Джон много раз повторял ей, что только нынешний и грядущие дни ждут их.

- Да...

Врач вернулся к своему столику, чтобы выписать рецепт.

- Принимайте эти таблетки, и ваше недомогание пройдет.

Когда Мэри покинула его кабинет, она чувствовала себя на седьмом небе. После стольких месяцев горя и отчаяния так внезапно вспыхнуло счастье, осветив всю ее жизнь.., и вместе с тем невероятно ее усложнив. Джону Марицелли было тридцать девять лет. Хочет ли он иметь ребенка? Собирается ли жениться на ней?

Должна ли она довериться ему и немедленно рассказать обо всем?

Поистине, будет слишком много признаний за столь короткое время!

Глава 12

Город Эль-Пасо получил свое название благодаря близости границы с Мексикой. Проехав современные кварталы, Мэри пересекла типичные южноамериканские улочки. Резервация, куда Джон обещал ее отвезти, наверное, находилась неподалеку, судя по индейцам, продававшим здесь свои товары.

Могла ли Мэри предположить, что ее отношения с соседом зайдут так далеко?

Когда машина выехала за город, Мэри думала о будущем со смешанным чувством радости и тревоги. А ее прошлое все еще было закрыто темной пеленой.

Когда она позировала, Джон сказал по поводу Кэрол, думая тогда, что она страдает амнезией:

"В конце концов, некоторые люди считают, что мы живем несколько жизней, забывая о минувших. И если она не помнит своего прошлого, то это все равно, что забыть предыдущую жизнь. Вот и все".

И в этот момент Мэри испытала странное чувство, будто она всегда знала Джона Марицелли.

Может быть, они встречались в прошлой жизни? У Мэри не было никакого суждения на этот счет. Но она полагала, что Джон не является для нее незнакомцем, вследствие очевидного родства душ. В общем, он представлялся ее другой половиной. Чтобы встретиться, им пришлось пройти сквозь много испытаний. И теперь они соединились.

Открывавшийся перед нею пейзаж, залитый последними лучами бабьего лета, казался ей незабываемо прекрасным. И она была уверена, что будет помнить его вечно!

Возвращаясь домой, она снова пыталась оживить свою память. Тщетно. Ей не удалось восстановить хоть какие-нибудь детали, способные рассказать больше, чем она знала.

Вернувшись на ранчо, Мэри решила, несмотря на свое жгучее желание оказаться в объятиях Джона, отложить на завтра сообщение о важном открытии доктора Мак-Брита.

Джон облегчил ей задачу, дав время на размышления. Когда она вошла в дом, яростно зазвонил телефон.

- Алло? - воскликнула она, запыхавшись.

- Где ты была? - взорвался он. - Я чуть не умер от тревоги. После обеда я дважды был на ранчо, и, не видя твоего автомобиля, уже все передумал.

Мэри не могла сдержать улыбки. Какая бы ни была фантазия у Джона Марицелли, он наверняка не рисовал себе возможности стать отцом!

- Действительно все? - поддразнила она его. - Что, например?

- Поездка в Шерритаун, автомобильная катастрофа и даже новая причуда, способная заставить тебя изменить мнение обо мне.

- Это все?

- Я художник, а не писатель, - рассмеялся он. Мэри повертела с секунду в руках телефонный провод и тихо сказала:

- Да, Джон, момент был бы неудачным для меня.

- Момент?.. Какой момент? Дорогая, что еще происходит? Всего полдня тебя не видишь и начинаешь теряться. Ты хуже, чем повесть с продолжениями в газете: пропустишь один эпизод, и уже ничего не понимаешь.

Мэри рассмеялась.

- Я пройдусь сейчас через рощу и явлюсь к тебе.

Никогда еще Мэри не испытывала такого желания увидеться с ним. Но ей нужна была ночь для размышлений.

- Джон, перестань беспокоиться. Я все расскажу тебе завтра. Нет ничего такого, что не могло бы подождать, но прежде всего знай, что я тебя люблю...

- Мэри, почему столько тайн?

- Я устала, вот и все. - Она вздохнула. - Разве ты не повторял мне тысячу раз, что перед нами - вся жизнь?

- Конечно.

- Я тоже так думаю, Джон.

- Прекрасно, дорогая. Я буду терпелив и не задам больше никаких вопросов.

- Спасибо, Джон...

Наступило молчание. Затем, словно доказывая, что любопытство свойственно не только женщинам, он все же спросил:

- Скажи только, где ты была?

- Мы договорились: никаких вопросов.

- Да, действительно... Тогда до завтра, дорогая.

В телефонной трубке раздался щелчок, неприятно отозвавшийся в ушах Мэри. Внезапно ее охватила тревога. Хватит ли у нее сил хранить целую ночь этот чудесный секрет? Чувство одиночества снова охватило ее, и внезапно на ум пришли мрачные мысли... А что, если Джон не захочет отцовства? И вдруг станет ее упрекать? Женщина, утратившая память, может пережить любовь, но сумеет ли она быть матерью? Найдутся ли у нее требуемые для этого качества?

Удрученная Мэри опустилась лбом на край стола. Что расскажет она своему ребенку, когда он повзрослеет и будет расспрашивать о ее юности?

Мэри судорожно снова схватила аппарат и набрала номер Кэрол. Ей надо было поговорить с кем-нибудь, чтобы рассеять это беспокойство.

Звонок в антикварный магазин остался без ответа. Куда делась ее сестра? Мэри перезвонила ей домой и чуть не вскрикнула от облегчения, услышав голос Кэрол.

- Алло?

- Я тебя не беспокою?

- А, это ты? Подожди минуту, у меня стоит молоко на огне.

Эта деталь и само ожидание показались ей благодатными. Как Кэрол воспримет новость?

- Все в порядке, дорогая? - спросила та, беря трубку.

- Да... Нет... Я не знаю, - пробормотала Мэри. Эта ее любимая фраза вызвала у Кэрол улыбку.

- Я предполагаю, что Джон тоже его не знает, - передразнила она.

- Ради бога, Кэрол, на каком языке ты говоришь!

Помолчав, Кэрол на этот раз отчетливо повторила:

- На обычном. Но я ела шоколад.

- Разве тебя никогда не учили не говорить с полным ртом? И кроме того, ты наберешь лишний вес. Ты знаешь, сколько калорий в одной ложечке какао?

Кэрол прыснула в трубку.

- Ты звонишь именно для того, чтобы сообщить мне это?

- Нет. Но повтори твою фразу, пожалуйста.

- Я только сказала, что, как предполагаю, Джон опять не знает ничего...

Мэри улыбнулась.

- Все зависит от того, что я должна ему сообщить.

- Боже правый, Мэри, что ты еще выдумала?

- Ничего. На этот раз я имею дело с совершенно реальным событием.

- Что ты хочешь сказать?

Мэри выждала несколько секунд, чтобы не смазать эффект.

- Я беременна.

От возгласа Кэрол у нее чуть не лопнули перепонки.

- Теперь повтори снова! А может быть, ты проглотила что-нибудь, помутившее тебе голову?

- Моя дорогая, я не ела ничего с утра - и не без причины. У меня была ужасная тошнота, и я только что вернулась от врача.

- Мэри, перестань шутить и повтори то, что ты сейчас сказала!

- Я беременна.

- От кого? - спросила сестра машинально.

- Ради бога, Кэрол, не строй дурочку. Ведь не пастор же в Шерритауне может претендовать на отцовство!

- Это... Джон?

- Разумеется. Кто это может быть еще? В трубке установилась непонятная тишина. Почему Кэрол не осыпает ее восторженными поздравлениями? Разве ей неприятно было бы иметь племянника или племянницу?

- Джон в курсе?

- Нет еще.

- Но ты рассказала ему, по крайней мере, о твоем несчастном случае и твоих вымыслах?

Мэри чуть не повесила трубку. Поистине, быть сестрами вовсе не значит быть похожими или понимать друг друга! Лучше было бы не звонить.

- Спасибо за твое поучение, Кэрол. Я ожидала от тебя другой реакции. Да, я во всем призналась Джону, который не придал этому никакого значения.

- Он ошибается.

- Что ты хочешь сказать?

- Я нахожу его слишком легкомысленным.

- Кэрол, ты с ума сошла?

- Нисколько.

Гнев заглушил поднявшуюся в душе Мэри тревогу.

- Я не понимаю, к чему ты клонишь, Кэрол. Объясни, пожалуйста.

- Действительно. Чтобы ничего не скрывать от тебя, я хочу сказать, что, по моему мнению, Джон поступил безрассудно по отношению к тебе. Ничего нельзя построить серьезного на столь шатких основах, как у вас.

- Его нисколько не беспокоит мое прошлое.

- Я тебе повторяю: он ошибается! Это не лучший метод, чтобы помочь тебе снова обрести память. И теперь ты ждешь ребенка, не зная даже...

Дурное предчувствие овладело молодой женщиной. Почему голос Кэрол был таким мрачным, словно она видела что-то чудовищное, готовое обрушиться на сестру?

- Мэри, послушай меня, - начала она медленно. - Я, возможно, причиню тебе боль, но, может быть, она поможет тебе выбраться из этого тумана...

Пальцы Мэри так сильно сжали трубку, что побелели.

- Скажи мне только, что я должна знать.., по поводу Джона?

- Джона? Он женат...

Глава 13

С остановившимся взглядом Мэри смотрела перед собой и видела проплывавшие перед нею абсурдные сцены. Одноактная пьеса для двоих! Она играла главную роль, а роль партнера исполняли то маленький мальчик, то девочка с такими же наивными глазами, как у нее самой. Что касается диалогов, то их не принял бы ни один режиссер на свете!

"Мама, почему у меня нет отца?" - "Очень просто, мой маленький. Как объяснил мне доктор Мак-Брит, ты представляешь собой редкий случай чуда". "Правда? Мама, расскажи мне о твоем прошлом". - "Увы, мой ангел, у твоей мамы нет никакого прошлого".

С несколькими вариантами сценарий оставался все тем же со времени страшного разоблачения, сделанного Кэрол. Когда ей стало известно об этом? Покидая ранчо, сестра еще ничего не знала. А Мэри, напротив, испытывала странное чувство, будто она ведала об этом всегда... Разве во время их первой встречи Джон не намекал на свадебное путешествие, говоря об Ирландии? И потом, во время сна разве не звал он свою жену? Дорогая Маришка... И той пришлось не лучше, чем Мэри Армстронг!

Словно в тумане, молодая женщина долго сидела перед телефоном.

Снова ей нужно было укрыться где-нибудь. Увидеть Джона? Вынести горечь объяснений? У нее не было для этого ни физических, ни душевных сил.

Женат. Он был женат. Почему он скрыл от нее свой брак? Конечно, однажды он почти рассказал ей об этом. Мэри ему помешала. И, разумеется, Джон только радовался этому.

Собирался ли он разводиться? Конечно, нет. В противном случае он настоял бы, чтобы она узнала его прошлое. Это молчание, значит, было предательством.

Острая головная боль охватила ее виски. Было слишком поздно, чтобы что-то предпринять. Завтра она соберет свои вещи и закроет дом. Мэри выпила большой стакан воды, проглотила две таблетки аспирина и прошла в свою комнату.

Увидев кровать, она расплакалась, и рыдания глухо раздавались в стенах темной комнаты. В отчаянии теряя над собой контроль, она сбросила простыню и подушки, опрокинула на пол стоявшие на столике безделушки.

"Я сумасшедшая", - подумала она с ужасом, выйдя из спальни и захлопнув за собой дверь.

Измученная, подавленная Мэри устроилась в соседней комнате. Она даже не разделась и упала на постель, чувствуя, что в ее душе не осталось ничего живого. Стыд душил ее. И она уснула как мертвая...

Была еще ночь, когда Мэри проснулась. Сколько времени она спала? Она попыталась собраться с мыслями, и из уст ее вырвался стон. Что она делала в этой комнате? Почему она не сняла свой желтый костюм? Постепенно воспоминания возвращались к ней, не вызывая больше печали. Все поглотил гнев, оставив после себя только тяжелую усталость. Ее руки и ноги болели. Голова была пуста. Она попробовала связать свои мысли. Но это оказалось невозможно. Мэри одновременно была и живой и мертвой. Амнезия уже вызывала в ней это странное чувство...

Внезапно на первом этаже послышался звук шагов, и молодая женщина поняла, почему она проснулась. Кто-то ходил по кухне... Проскрипела, открываясь, дверь. Чья-то рука повесила на рычаг телефонную трубку, которая так и оставалась висеть на проводе.

Она вскочила на ноги. Ужас овладел ею... Небо было чистым и звездным. Светила луна. Сколько было времени? Мэри вспомнила, что не закрыла на замок входную дверь, и в ее комнате также не было замка...

Не зажигая света, молодая женщина вооружилась подсвечником, достаточно тяжелым, чтобы оглушить человека. Крадучись, она вышла на площадку и стала спускаться по лестнице. Ступени скрипнули, и тотчас же знакомый голос раздался в холле:

- Мэри?

Облегчение, которое она сперва испытала, перешло в холодный гнев. С необычайной отчетливостью перед нею предстала снова сцена их первой встречи в этом доме. Не думая об абсурдности происходящего, Мэри продолжала спускаться по лестнице. Джон повернул выключатель. Вспыхнул свет.

Он рассмеялся.

- Мэри, дорогая, что за сцену ты повторяешь? Он поднялся на две ступени и остановился, пораженный.

- Еще шаг, и я вас ударю.

- Мэри, проснись! Ты случайно не страдаешь лунатизмом?

- Успокойтесь. Нет.

Ее облик, видно, был необычен, ибо удивленная улыбка появилась на губах ночного посетителя.

- С кем ты тут билась, любовь моя? Ради бога, поставь этот подсвечник, иначе я подумаю, что желание раскроить мне голову - твое любимое наваждение.

Не обращая внимания на ее угрозы, он приблизился к ней и сжал в своих объятиях. Уткнувшись носом в кожаную куртку, Мэри почувствовала себя раздавленной у него на груди. Он взял ее оружие и бросил на пол.

- Этого достаточно, - сказал он. - Что произошло, Мэри? Ты вся дрожишь. Кто-то тебя напугал? Уже несколько часов я пытаюсь до тебя дозвониться. Почему ты сняла телефонную трубку?

Лавина вопросов оставила ее равнодушной. Когда Джон осыпал ее лицо градом поцелуев, ее кровь осталась холодной, и она выскользнула из его рук.

- Оставьте меня в покое, Джон! Я вправе выключать телефон, когда захочу, резко проговорила она, направляясь в гостиную.

- И спать одетой? Когда я приехал, в доме не горел свет.

- Теперь вы шпионите за мной?

Мэри с гневом обернулась. Со своими волосами в беспорядке, помятой одеждой, заплаканным лицом она производила, наверное, странное впечатление. Джон окинул ее с головы до ног взглядом своих темных глаз и озадаченно и беспокойно сказал:

- Я думаю, что нам надо поговорить, Мэри.

- Мне нечего сказать. Кроме того, что оставьте навсегда привычку появляться здесь посреди ночи.

- Сейчас всего лишь десять часов!

- Для вас это не время!

- Покончим с этим, Мэри. Наверняка сегодня что-то произошло. Ты была в ненормальном состоянии, когда звонила мне вечером. И сейчас тоже.

- Вы думаете! - воскликнула она, прищурив глаза. - Значит, существуют состояния нормальные и ненормальные. По вашим теориям важно лишь настоящее, а я как раз не хочу объяснять сегодняшний день. Поскольку он прошел, то, пользуясь вашими словами, он не имеет уже никакого значения!

- Но... Ты бредишь, честное слово!

- Нисколько! Я слушала ваши замечательные советы и только воплощаю их в жизнь. Джон схватил ее за плечи и сильно встряхнул.

- Хватит, комедия уже длилась достаточно.

- Жизнь - это и есть комедия!

- Почему ты так изменилась?

- Я?

Ее васильковые глаза расширились и потемнели, она равнодушно смотрела на склонившееся к ней страдающее и напряженное лицо. Предатель!

- Да, ты! - ответил он резко.

- Я только меняюсь, как все на свете, Джон. Разве вы не следуете этому правилу? Разве вы тот же самый, каким я встретила вас месяц назад?

Он, казалось, не понял намека.

- Абсолютно тот же, Мэри.

- В таком случае я узнала только одну сторону вашей натуры.

- Объясни.

Молодая женщина колебалась.

Глухая боль снова поднималась в ней. Хватит ли у нее смелости идти до конца? У нее закружилась голова.

- Я думаю... - начала она.

- Ты думаешь... Хорошо, я тебя слушаю.

- Я любила только одну сторону твоей души, Джон. И я нашла, что этого недостаточно, - заключила она, отведя взгляд.

Он резко выпустил ее из своих рук.

- Ты больше меня не любишь... Мне это нужно понять?

Она колебалась. Если Джон Марицелли хотел, чтобы все ему было сказано, не наступил ли подходящий момент?

- А вы, Джон, ничего не хотите мне открыть?

Он казался удивленным.

- Я?

- Да, вы!

- Можешь ли ты выражаться яснее, Мэри? Сомнения одолевали ее. Зачем говорить? Ее беременность могла показаться шантажом.

- Не спрашивайте меня больше, Джон. Я вас больше не люблю. Это все.

Серая бледность покрыла лицо Джона. Его челюсти сжались. Мэри закрыла глаза. Когда она открыла их, он исчез. Дверь зияла черным квадратом на фоне ночного неба.

Мэри положила руку себе на живот. Их ребенок останется для нее единственным светом.

Глава 14

На другой день Мэри проснулась в слезах, словно вынырнув из чудесного сна, после которого реальная действительность предстала перед нею со всей своей суровостью.

Молодая женщина попыталась с бьющимся сердцем вспомнить детали этого волшебного сна... Небольшая речка, по берегу которой они с Джоном гуляли, взявшись за руки. Вокруг тянулись песчаные дюны, заросшие вереском... Морские птицы, рассыпавшиеся в поле, словно большие цветы. Лежа в высокой траве, Мэри слабо протестовала, когда Джон расстегивал ее лиф. "Веди себя пристойно, прошу тебя", - говорила она смеясь..."Почему? - шептал он, - разве у нас не свадебное путешествие?"

Потом они любили друг друга среди этой идиллии.

С поразительной отчетливостью Мэри увидела одежду, которая была на них. Она - в красной полотняной юбке и кружевной белой кофточке, он - в простых джинсах и тенниске. Но лицо его было очень молодо, не такое суровое, более радостное... Его волосы были длиннее, как у студента.

Рыдания потрясли ее. Таким был, наверное, медовый месяц Джона Марицелли и... Маришки.

Когда Мэри спустила ноги на пол, новый приступ тошноты напомнил о ее состоянии. Она едва успела добежать до ванной комнаты. Взглянув в зеркало, она увидела свое бледное лицо, и будущее представилось ей более катастрофическим. Мэри проглотила пилюли, выписанные доктором Мак-Бритом. Затем, вернувшись в спальню, она стала укладывать одежду в чемодан.

Куда ей теперь ехать? Остаться здесь? Нечего было и думать об этом. Присутствие Джона будет невыносимым. Отправиться к сестре в Хьюстон казалось не лучше. Все вокруг будут болтать о ее несчастье... Нет, надо было бежать! Опять бежать. Может быть, вернуться в Нью-Йорк и попробовать работать в другой газете? У Мэри не было никаких сбережений, а ей предстояло одной воспитывать ребенка.

Ранчо было снято на год, и ей оставалось лишь захватить свои личные вещи. Кэрол приедет позже, чтобы помочь уложить остальное.

Спустившись в гостиную, она заметила телефон со снятой трубкой. После внезапного отъезда Джона молодая женщина приняла меры, чтобы изолировать себя.

Вдруг ее взгляд упал на подаренную Кэрол небольшую картину, которую она так и не успела повесить.

Мэри вздрогнула. Как это раньше она не узнала? Ведь этот пейзаж был тем самым, который предстал перед нею во сне!.. Речка.., дюны.., вереск... Джон забыл нарисовать морских птиц...

Морские птицы... Эта деталь озадачила ее. Мэри была горожанка. Откуда появились во сне морские птицы?

Теперь она могла объяснить свой сон. Эта картина напоминала о женитьбе Джона Марицелли, и ее охватило горькое, щемящее чувство. Не могло быть и речи о том, чтобы забрать с собой этот пейзаж, и еще меньше - о том, чтобы оставить его здесь. Он стоил дорого. Но ни она, ни Кэрол не могли бы продать столь необычное полотно. Тщательно завернув в плотную бумагу, Мэри бросила его на заднее сиденье автомобиля. Она решила повесить его на ограде овчарни, проезжая мимо.

Сон сменился кошмаром... Очистив холодильник, сделав уборку и надев джинсы и свитер, Мэри с тяжелым сердцем заперла старый дом и уселась за руль.

Ее глаза наполнились слезами. Старое ранчо исчезло в тумане.., таком же расплывчатом, как ее прошлое и редкие воспоминания счастья.

Проселочная дорога, которая вела к овчарне, обогнула березовую рощу. На последнем повороте Мэри почувствовала страх: что, если Джон увидит ее из своей мастерской? Обычно в это время он работал. Она подумала также о своем неоконченном портрете... Ей не хотелось, чтобы он оставил у себя это свидетельство их любви. Но как его достать?

Велико было ее удивление, когда она увидела на окнах деревянные ставни. Значит, Джон уехал?

Мэри вышла из машины. Нигде не было видно "мегари". Ворота были широко распахнуты. Неужели вчерашняя сцена вызвала этот внезапный отъезд? Джон был так уязвлен, что покинул свое любимое пристанище? Выходит, он искренне утверждал, что любит ее?

Несколько секунд Мэри стояла оцепенев. Где же он? Сказав себе, что больше не желает и слышать о нем, она втайне надеялась увидеть его на дороге или позади дома... Его высокую фигуру, улыбающееся лицо, растрепанные белокурые волосы... Его ужасные шорты цвета хаки и рубашку, измазанную краской...

Мэри машинально подошла к старой овчарне. Ее рука легла на ручку двери... Та была не заперта. Такая забывчивость? Может быть, Джон увез все свои картины?

С бьющимся сердцем она вошла в мастерскую, где царил полумрак. Действительно, картины были сняты со стен, и, разумеется, он увез ее неоконченный портрет.

Но он оставил свой мольберт, на котором лежала большая папка для рисунков. Глаза Мэри наполнились слезами. Мебель и стены здесь еще хранили воспоминания об их недавних встречах...

Не в силах больше вынести эту атмосферу, наполненную призраками, Мэри хотела уже уйти, но ее вдруг удержало любопытство. Что было в этой папке? Может быть, те наброски углем, которые он делал с нее?

Стыдясь своей слабости, Мэри взяла ее и положила на стол. Потом, затаив дыхание, открыла и замерла, пораженная. В ней было два рисунка. Молодая женщина без труда узнала себя на пожелтевшей бумаге... Да, действительно, это была она. Но откуда Джон взял этот фон?..

У нее закружилась голова. Глухая боль застучала в висках. Мэри поднесла руку к голове, и с ее глаз словно спала пелена. Она упорно вглядывалась в эскизы, набросанные пером... Это была она, сидевшая перед маленьким домиком, который не напоминал ни овчарню.., ни старое ранчо...

Внезапно хлынувшие слезы ослепили ее. Ее колени задрожали. Мэри опустилась на стул и, уткнувшись лицом в ладони, увидела другие образы, которые вереницей поплыли перед ее глазами.

То была целая жизнь, возникшая из прошлого, о которой рассказали эти зыбкие рисунки...

"Сен-Патрик" только что причалил к берегу, и из всех его пассажиров самыми веселыми были, несомненно, Джон Марицелли и его красивая жена Маришка.

Беззаботные, как дети, они взяли напрокат фургон, чтобы попутешествовать по Ирландии... К несчастью, дождь заставил их изменить свои намерения. Джон только что продал свои первые полотна... Его успех был еще впереди. Оставив фургон, они сняли небольшой домик в Керри.

Он напоминал миниатюрный замок. Из серого камня, стоящий посреди песчаных дюн, в которых прячутся морские птицы. Небольшой ручей петляет среди зарослей дрока и желтой ромашки. Джон без конца повторял, что лучше любить друг друга в хорошей постели, чем в скверных спальных мешках, выдаваемых вместе с зелено-красным фургоном, который тянет старая кляча, такая же медлительная, как жители этих мест.

В этом игрушечном доме для Джона и Маришки время остановилось. Ранним утром, когда луч солнца пробивал ирландские облака, Маришка устраивалась на крыльце, а Джон бесконечно набрасывал ее портрет.

"Но я постоянно верчусь, - говорила она со смехом. - Как ты можешь работать?"

"Это не имеет никакого значения, любовь моя. Твой образ - в моем сердце".

"Я тебя так люблю, Джон..."

"Я обожаю тебя, Маришка..."

Альбом с набросками падает на землю. Сотый раз Джон бросает свою работу, чтобы подойти к ней, взять ее на руки. Он ведет себя несерьезно, но так заботлив и нежен.

Мэри подняла голову... Маришка... Маришка... Это ее Джон любил так называть. Он был уверен, говорил он, что первый дал ей это имя. Естественно, кто другой мог называть ее так?

Она вся дрожала. Почему чудо произошло теперь.., только теперь? Мэри Армстронг исчезла, и возродилась Маришка Марицелли. Джон был ее мужем!

У нее снова закружилась голова, и стены мастерской поплыли перед нею. Неужели все это было правдой? Она становилась сумасшедшей или действительно обрела память? Волна счастья охватила ее.

- Джон... - позвала она.

Ей ответила тишина. Джон уехал, потому что она сказала, что больше не любит его. Десять лет их жизни снова прошли перед нею. Квартира, где они жили в Нью-Йорке... Джон Марицелли стал знаменитым... Это был уже не тот молодой художник, которым она восхищалась в Ирландии, а зрелый мужчина, любовь которого также еще более окрепла.

- Джон! - прокричала она еще раз с отчаянием.

Джон! Это было последним криком Маришки, когда ледяная расселина разверзлась перед нею. Огромная масса холодного снега унесла ее в безмолвный белый мир. Жестокость судьбы оказалась тем более велика, что Маришка уже носила первого ребенка. Боль и отчаяние лишили ее сознания.

Когда молодая женщина очнулась, она оказалась в ином белом мире.., мире простыней и больничных стен... Врач склонился над ее изголовьем.

"Мы смогли вас спасти, миссис, но вы потеряли вашего ребенка..."

Маришка смотрела на него, не понимая ни единого слова. И поскольку этот человек был наверняка сумасшедшим, она закрыла глаза и унеслась в тот мир, где нет ни печали, ни воспоминаний. Ибо у Маришки Марицелли больше не было прошлого.

У нее не было ничего. Прошли месяцы. Бесконечные встречи с врачом.

"Если вы не будете делать никаких усилий, вы не вернете свою память".

"Но хотя бы намекните мне! Кем я была? Что я делала? Какую жизнь я вела до несчастного случая?"

Она плакала и ломала руки. Но ее палач отказывался смягчиться.

"Если я расскажу вам подробности вашей жизни, вы не выздоровеете никогда. Вы должны найти их в себе самой. Вы сами себе врач".

Кэрол, сидя у ее кровати, повторяла те же слова.

"Но скажи мне, по крайней мере, была ли я одна во время этой драмы?"

"Ответ в тебе самой, Мэри".

Как автомат, она поднялась и прошлась несколько раз по мастерской. Джон уехал. Она была в этом уверена. Овчарня опустела. Личные вещи художника исчезли из его комнаты.

Да, Мэри хранила ответ в глубине своей души. Но впервые встретив Джона на берегу ручья, она его не узнала.

Какое необычное испытание! Только ее сердце узнало его как единственную любовь, ради которой оно должно было биться.

И теперь снова она ждала от него ребенка. Может быть, эта новая жизнь пробудила в ней память?

Мэри взяла драгоценные рисунки. Когда она вернулась к машине, лежавший перед нею горизонт показался ей бесконечно далеким. Где искать Джона.., ее мужа?

Он даже не знал, что она ждала ребенка... Маришка Марицелли обрела свое прошлое, но будет ли у этого ребенка, когда он родится, отец?

Глава 15

В однокомнатной квартире, которую Мэри сняла в районе Сохо, в Нью-Йорке, зазвонил телефон.

Вся во власти своей постоянной надежды, Мэри сняла трубку. Это была Кэрол.

- Ну что, дорогая? Все еще никаких новостей? Мэри готова была плакать от отчаяния. Уже прошел целый месяц.

- Нет.

- Но послушай! - воскликнула сестра. - Твой муж не мог испариться!

- Тем не менее, - ответила она лаконично. И потом в сотый раз обрушилась на Кэрол с упреками:

- Ваш заговор был нелепым, Кэрол. Ты должна была сказать мне правду, когда приехала ко мне на ранчо.

- Нет, - твердо ответила сестра. - Советы твоего врача оказались превосходными. Доказательство тому: ты вспомнила все подробности прошлого.

- Вы с Джоном меня обманывали.

- Для твоего же блага.

- Рассказывай! Какими жалкими ему должны были показаться мои вымыслы, когда я говорила, что ты страдаешь амнезией, а я должна за тобой ухаживать!

- Мэри, сколько раз мне нужно повторять, что Джон тоже провел долгие месяцы в больнице с тремя переломанными ребрами и трещиной в бедре? У него не осталось никаких следов, но он отлично понимал твою растерянность.

- Это не причина, чтобы устраивать заговор за моей спиной!

- Ты несправедлива. Мы следовали совету специалиста, вот и все. Когда ты решила уединиться на этом ранчо, Джон купил овчарню, чтобы смотреть за тобой, надеясь также, что в конце концов ты узнаешь его.

- Увы, это не удалось.

- Ты думаешь, что он не страдал? Считаешь ли ты, что это очень утешительно для мужа - оказаться возле любимой супруги, которая смотрит на него как на постороннего?

Мэри горько улыбнулась.

- С ним обходились благосклонно.

- Да, если признать, что ты вернула ему свою любовь. Но он мог задаться вопросом о глубине твоих чувств.

- Я тоже сомневалась в его чувствах, Кэрол! Когда он подарил тебе эту небольшую картину, я умирала от ревности!

- Идиотка! Джон так надеялся, что этот пейзаж пробудит в тебе воспоминания!

Наступило молчание. Потом Мэри запротестовала снова.

- Я полагаю, вы регулярно звонили друг другу, чтобы сообщать о состоянии больной?

Кэрол вздохнула.

- Тебе нравится причинять себе боль? Ты должна быть нам признательна. Вспомни о первых днях, проведенных на ранчо... Очень ли ты хотела видеть меня? Действительно, это Джон посоветовал мне отложить мой приезд... Пока он не увидел, что ты говоришь не правду. Тогда он посчитал более уместным попросить меня приехать поскорее. Если кто-то и был тут пешкой, так это я!

Мэри кусала губы. Действительно, ее близкие делали все, чтобы ей помочь.

- Хорошо, не будем больше говорить об этом.

- До следующего раза! - подчеркнула Кэрол жестоко. - Я знаю также, что заставила тебя страдать, сказав, что Джон женат. Но это был идеальный психологический шок.

- Идеальный! - повторила Мэри с горечью. - К несчастью, ты не предупредила Джона по телефону, и когда он появился в доме, то принял мои слова за чистую монету!

- А разве ты должна была ему говорить, что больше не любишь его?

- Дело не в том. Но поскольку ты все это устроила, разыщи моего мужа! Кэрол рассмеялась.

- У тебя хватает наглости... Скажи мне лучше, что сказал сторож вашей старой квартиры?

- Он казался удивлен, что я не знаю о ее продаже.

- А директор галереи, где выставляется Джон, не знает, где его найти?

- Нет. Джон сказал ему, что хочет взять несколько месяцев отпуска, и не оставил своего адреса.

- Мне кажется, что все-таки не стоит пускать полицию по его следам.

- Чтобы сообщить ему, что через семь месяцев он станет отцом? Каждое человеческое существо имеет право исчезнуть, если ему так хочется. Это вполне законно.

- Я знаю... А его агент? Что говорит он?

- Он утверждает, что не знает ничего, но я в этом не уверена. Господин Фридланд упомянул неясно о загранице... Но она велика!

- Подожди-ка минуточку... Джон не из тех, кто любит путешествовать по свету или уединяться в монастыре где-нибудь в Индии. Но он мог снова вернуться рисовать в Ирландию. Погоди, вот одна зацепка! Вы были так счастливы в Керри...

Мэри сразу не ответила. Конечно... Как она об этом не подумала? Она что-то коротко ответила в трубку и поспешила закончить разговор.

Кэрол была права... Но Ноэми Рут, редактор журнала "Холлидей", где Мэри нашла работу, оказалась, увы, менее оптимистичной.

- Что вы мне рассказываете, Мэри? Ирландия, конечно, не та страна, о которой можно сделать очерк зимой. Разумеется, наша цель - показать читательницам места, где можно провести отпуск... Почему бы не выбрать Париж?

Ноэми Рут была рослой женщиной, рядом с которой Мэри чувствовала себя крошкой. Из осторожности молодая женщина сохранила девичью фамилию и, разумеется, умолчала о своей беременности. Поэтому, когда госпожа Рут сказала, что можно подождать до весны, Мэри покачала головой. В это время она уже будет не в состоянии путешествовать.

- Я думаю, что Керри - восхитительное место зимой. Ирландия - не та страна, которую американские туристы будут ценить за морские купания! Даже в августе температура воды там не превышает семнадцати градусов. Но наши читательницы оценят ее немного старомодное очарование.

Госпожа Рут искоса взглянула на нее. Эта настойчивость показалась ей подозрительной.

- Вы знаете Ирландию? - спросила она коротко. Мэри покраснела.

- Да... И я знаю также Париж.

Расходы на командировку в Европу, разумеется, не пугали редакцию журнала "Холлидей", но главного редактора было трудно убедить.

- Какие же развлечения предлагает эта страна в мертвый сезон?

- О, массу! Конные бега возле Дублина, охоту на акул на южном побережье, охоту на лис.

- Какой ужас! - прервала ее Ноэми Рут с гримасой отвращения.

Мэри посмотрела на свои туфли. Ей оставалось только попросить отпуск на неделю и самой оплатить поездку.

- Но почему бы и нет? - проговорила задумчиво ее собеседница.

Надежда вернулась к Мэри, и после долгой беседы относительно сюжетов, которые надо будет осветить, решение было наконец принято.

Мэри отправится в командировку через четыре дня.

Через иллюминатор она с волнением смотрела на этот остров, слегка бугристый, как футбольный мяч. В аэропорту Дублина она взяла напрокат автомобиль и отправилась в путь по одной из пустынных дорог, составляющих очарование острова.

Этот декабрь обещал быть морозным. Мэри, одетая в твидовые брюки, толстый белый свитер, дрожала, несмотря на свою шубу. Отопление в машине не работало.

На воскресенье намечался забег рысистых лошадей, но до этого она должна была найти этот маленький дом в Шифте, крошечной деревушке, расположенной в ландах Керри.

Возможно, Джона там не было? Но надежда связана с риском, говорил он ей на старом ранчо.

Прошло уже десять лет. Но пейзаж показался ей таким знакомым! Ничего почти не изменилось. Было шесть часов вечера, и уже стемнело, когда она приехала в деревню.

Если придется отправиться в обратный путь до Дублина ночью, то сможет ли она сделать это без риска заблудиться?

Молодая женщина остановилась на старом постоялом дворе и попросила комнату.

Хозяин, которого звали Патрик Мак-Доугал, выказал известное удивление, увидя в своем довольно простом, но очень чистом заведении американскую туристку.

- Вы останетесь на несколько дней? - спросил он. Его речь была неторопливой, как у большинства островитян.

- Не знаю. Во всяком случае, не дольше, чем до конца недели.

Горничная нестерпимо долго искала ключ, чтобы показать ей комнату. По правде говоря, Мэри это не интересовало. Она горела желанием добежать поскорей до того домика, приютившегося на берегу ручья. Она поставила свой чемодан возле кровати и тотчас же вышла.

Стал моросить мелкий холодный дождь. Небо надвинулось низко. Мэри ругалась, скользя на неровной тропинке. Было безумием ринуться сюда. Впрочем, что она скажет Джону? Признается ли она сразу, что обрела вновь память? Поверит ли он ей, когда она бросится в его объятия? Или же...

Мэри остановилась в замешательстве. Может быть, муж заподозрит ее в каких-нибудь расчетах, когда узнает о ее состоянии?

Она была почти готова повернуть назад. Но уже видны были серые камни стен и шиферная крыша... В окнах горел свет. Значит, там кто-то был?

Ее сердце бешено застучало. Кэрол была права. Джон вернулся в эти края, где они познали безоблачное счастье. Машинально ее рука поправила на голове локоны, намокшие от дождя. Боже, она выглядела не лучшим образом!

Залаяла собака, и внезапно дверь отворилась. Из нее выскочил рыжий сеттер и, разумеется, как верный сторож, бросился к молодой женщине.

Значит, у Джона есть собака? Немного испуганная встречей с псом, Мэри попыталась его успокоить. К несчастью, ее слова еще больше возбудили его, и он с лаем принялся прыгать вокруг нее. Она не могла тронуться ни назад, ни вперед.

- Тише, тише! - бормотала она не очень уверенно.

Килл! - прозвучал женский голос.

Фигура показалась на пороге. Собака остановилась. Мэри прищурила глаза, чувствуя себя скверно как никогда.

Женщина была молода, с длинными белокурыми волосами, спадавшими ей на плечи. Свет из дома осветил на минуту ее очаровательное лицо. Мэри теперь могла бы узнать Анжелу, сестру Джона. Но это была не она...

- Килл! - снова крикнула незнакомка. Сеттер послушался. Охваченная невыносимой тревогой Мэри повернула назад. Кто была эта незнакомка? Как глупо она поступила, не выяснив предварительно ничего! Жил ли Джон в этом доме? В висках у нее стучало. Мэри почувствовала, что не в состоянии больше ни о чем думать.

Глава 16

Ей казалось, что она переживает новый кошмар. Она подписала себе приговор, сказав мужу, что больше не любит его. Почему Джон должен был оставаться рядом с супругой, которая не только страдала амнезией, но и была равнодушной к нему?..

- Вы не будете ужинать, мисс? - спросил хозяин, видя, как она поднимается по узкой лестнице, пахнущей воском. Мэри обернулась как лунатик.

- Нет. Я очень устала в дороге.

- Может быть, Сэнди принесет вам чашку супа?

- С удовольствием. - Слова с трудом выходили из ее онемевшего рта. Мысль о том, что она совершила такое путешествие совершенно зря, угнетала ее.

- Господин Мак-Доугал, вы не знаете, кто живет в небольшом доме, расположенном у въезда в Шифт?

Мужчина оттянул вниз края своего свитера, слишком узкого для его широкой фигуры.

- Я не знаю, мисс. Но горничной известно все, что происходит в поселке.

Мэри опустила голову, смущенная немного удивленным взглядом Патрика Мак-Доугала. Хотя он и не проявил особого любопытства, выражение его голубых глаз выдавало изумление вопросом иностранки. Кто она и почему приехала посреди декабря в такую дыру? И почему хозяева этого дома могли ее интересовать?

Поднявшись в свою комнату, Мэри опустилась на кровать и долго сидела неподвижно. Когда она перестанет действовать так импульсивно и безрассудно? Это было невыносимо - пересечь Атлантику, чтобы остаться ни с чем.

Стук в дверь отвлек ее от мрачных мыслей.

- Войдите!..

Санди принесла ей поднос с едой. К ароматному супу она добавила салат, ломоть холодного мяса и яблоко размером с грейпфрут!

Подобное пиршество вызвало у Мэри слабую улыбку. На этот раз память не отказала ей, и она вспомнила об этих огромных ирландских фруктах и овощах. Такими же были, например, лук и картошка.

- Господи, как вы промокли, мисс! - воскликнула девушка, ставя ужин на стол. - Вы не хотите, чтобы я приготовила ванну? Вода вас согреет.

- Да, пожалуйста.

Мэри почувствовала, как она действительно продрогла.

Она сняла шубу и мокасины и подошла к зеркалу. Да, она была похожа на призрак! Ничего удивительного, что пес Килл так подозрительно отнесся к ней.

Комната была небольшой, но удобной. Бежевый палас являл некоторые следы износа, цветастые шторы не отличались особым вкусом, но вся комната и мебель дышали свежестью и чистотой, столь характерными для провинциальных гостиниц. Мэри обожала Европу и ее старомодную атмосферу.

Санди вышла из ванной комнаты, улыбаясь во весь рот. Рыжеволосая, с голубыми глазами и носом, усеянным веснушками, девушка не могла бы скрыть своего ирландского происхождения.

- Вам больше ничего не надо? - спросила она.

- Нет, спасибо. Скажите, Санди, вы знаете, кто снимает тот небольшой дом, который расположен чуть в стороне от Шифта?

- Конечно. Это иностранцы. Они приехали неделю назад. Но я не знаю их имени.

Мэри не узнала ничего нового, но больше и не спрашивала. Санди направилась к двери и добавила весело:

- Во всяком случае, мисс, кажется, наш поселок становится туристическим местом.

Здесь очень редко можно увидеть американцев в такое время.

Упавшая духом Мэри механически проглотила свой ужин, а затем окунулась в теплую ванну. Вечер не показался ей долгим, ибо она падала с ног от усталости. Прежде чем уснуть, она пообещала себе проявить больше храбрости и вернуться завтра к дому, чтобы рассеять все сомнения.

Бледное солнце просачивалось через занавески, когда Мэри проснулась. Утро принесло ей совет: она не должна драматизировать обстановку и предполагать худшее. Неужели Джон здесь с какой-нибудь спутницей? Это было смешно. Но ей надо будет это проверить.

Когда она спустилась, столовая пустовала. Разумеется, в этой гостинице почти не было приезжих. Мэри устроилась за небольшим столиком у окна. Главная улица Шифта оставалась такой же, как десять лет назад. Редкие автомобили, дрожащие псы, расположившиеся посреди мостовой, чтобы поразмышлять над своей судьбой, неторопливые сельские жители, бредущие по своим делам. Жизнь, словно снятая замедленной съемкой.

По сравнению с ней Нью-Йорк казался автоматом для продажи кукурузных хлопьев, где жители, увы, напоминали зерна обжаренной кукурузы.

- Добрый день, мисс, - промолвила Санди, принесшая кофе и булочки.

Потом она поставила на стол ломтики разного сыра и варенье. Обслуживая ее, девушка не переставала говорить. Патрик Мак-Доугал оказался прав: Санди была в курсе всех дел. Благодаря ей можно было не покупать местную газету.

- Вы знаете, - сказала она, - тут есть один постоялец, который меня спрашивал о вас, когда я сказала ему, что вы приехали из Америки.

- Правда?

Мэри не смогла сдержать улыбку. И она, значит, не избежала внимания разведывательной службы Санди! Она допила свой кофе и поднялась.

- Подождите! - продолжала Санди. - Я вам еще не все рассказала о нашем постояльце.

- Вы это сделаете вечером, Санди, - ответила Мэри с улыбкой.

- Вы не будете обедать в гостинице?

- Может быть, я пройдусь по окрестностям.

Потом, решив, что она достаточно просветила Санди относительно своего распорядка дня, Мэри поднялась в комнату, чтобы надеть шубу.

Теплый день удивил ее. Вчерашний дождь согрел воздух, и теперь весь поселок, казалось, утонул в море света, столь характерном для Ирландии. Маленькие белые облака бежали по небу. На старые дома легли пастельные краски. Внезапно желание увидеть маленький коттедж у Мэри исчезло, ибо ей захотелось взглянуть на тихую речку, которая, наверное, была очаровательна в этот час.

Молодая женщина быстро пересекла деревню. Ее правая нога вновь обрела силу. В туфле все еще находился подпятник, но теперь уже Мэри не хромала.

Не обращая внимания на дорогу, которая вела к маленькому дому, Мэри решительно зашагала по клеверному полю. В это время года трава была скошена, и пожухлый вереск окрашивал в коричневый цвет ланды, столь яркие летом. Ее охватило глубокое волнение, когда она услышала легкое журчание ручья, который петлял среди зарослей. Эта скромная, никому не ведомая речка была, однако, запечатлена для потомства благодаря кисти Джона Марицелли...

Мэри пересекла перелесок и остановилась перед речкой, вспоминая прошлое. Ее воды поднялись после дождей, но оставались такими же прозрачными. Место было пустынным, и она вздрогнула, когда услышала хруст ломаемой ветки. Мэри замерла.., и на минуту оцепенела. Однако в глубине души она постоянно ожидала этого момента...

Она видела высокий силуэт мужчины, полузакрытый ветвями ивы и повернутый к ней спиной. Воротник его куртки был поднят, но белокурые волнистые волосы, поворот головы могли принадлежать только одному мужчине... Значит, Кэрол не ошиблась? Мэри думала, что сейчас упадет в обморок.

А где же обаятельная молодая женщина, которую она видела вчера вечером?

Мэри заметила также мольберт и холст, с которым Джон работал. Какой чудесный способ отметить их любовь! Несколько минут она чувствовала себя неспособной шевельнуться. Уйти? Потребовать объяснений? Каких? Разве они не сказали все друг другу? Играть ли ей роль покинутой супруги, шантажирующей мужа рождением ребенка?

Мэри не успела ни о чем подумать. Почувствовав, что на него смотрят, Джон медленно обернулся. Судя по его лицу, он был потрясен...

- Мэри...

Острая боль пронзила ее. Почему на ранчо он никогда не называл ее нежным именем Маришка?

- Здравствуй, Джон...

- Мэри! Это действительно ты?

Он отложил свою кисть, и молодая женщина пошла к нему, словно чувствуя неловкость от этой встречи.

- Я не сплю? - спросил он с недоверчивой улыбкой.

Она засунула руки в карманы своей шубы и, подойдя к нему, остановилась перед мольбертом.

- Рисовать этот ручей стало для тебя поистине навязчивой идеей!

Джон встряхнул головой, точно пытаясь очнуться. Мэри догадалась о причине его растерянности. Исчезнуть без предупреждения, чтобы столкнуться лицом к лицу со своей бывшей супругой в затерянном уголке Ирландии, - это было выше его воображения.

- Разве ты не знаешь, что художник - будь то живописец или писатель рисует или пишет всегда одно и то же? - Он пытался говорить насмешливо, но вдруг его голос дрогнул. - Мэри, что ты здесь делаешь? - спросил он.

- Я могла бы задать тебе тот же вопрос. Только это место тебя вдохновляет?

Он окинул ее потемневшим взглядом.

- Не спрашивай меня о причинах, ты не поймешь.

- Кто знает?

Огонек промелькнул в его темных глазах. Он не мог догадаться, что память вернулась к ней, а она не собиралась в этом признаваться. Ситуация была слишком трудной.

- Нет, ты не поймешь. Я не думаю, - промолвил он тихо.

И снова установилось молчание. Джон, казалось, колебался, а потом сказал ровным тоном:

- Когда я узнал у Патрика Мак-Доугала, что в его гостинице остановилась американка, мне в голову пришла мысль, что, может быть, это ты. Но это было невероятно, не так ли? Поэтому я спросил у Санди... Скажи, почему ты остановилась здесь под вымышленным именем?

Мэри озадаченно смотрела на него. "Постоялец гостиницы", - сказала Санди. Значит, это был он?

- Потому что я пишу под псевдонимом в журнале, и я назвала его... пробормотала она. - Но я не понимаю, Джон: выходит, ты тоже остановился у Мак-Доугала?

Он молча кивнул головой.

- В таком случае...

Она не договорила, чуть не выдав себя. Мысли толпились в ее мозгу. Если не он снял коттедж, то женщина, которую она увидела вчера вечером, не имела к нему никакого отношения? Бурная волна радости охватила ее.

Не отводя от нее глаз, Джон продолжал:

- Я уже был в Шифте, Мэри. Я тебе это говорил, не так ли?

- Да...

- Но ты? Как случилось, что ты оказалась в этой деревне? Случайно?

- Конечно. Мне поручено написать репортаж о скачках в Дублине. В перерывах я осматриваю эти края.

- В перерывах? За триста километров от столицы?

- Я наняла автомобиль.

Он не настаивал. Несомненно, это подозрительное совпадение глубоко потрясло его.

Мэри подняла на него свои васильковые глаза. Он не узнает правды до тех пор, пока она не будет уверена, что его любовь все еще жива.

- Ты нашел здесь дорогие тебе воспоминания? - спросила она дрожащим голосом.

- Да... - Сжав челюсти, он отвернулся.

- Ты провел здесь свой медовый месяц, не так ли? На этот раз он с трудом сдержал свое волнение.

- Откуда ты знаешь?

- Послушай, Джон, я страдаю амнезией, но не глупостью. Твои частые намеки на то маленькое полотно, которое ты подарил моей сестре, были не очень таинственными...

- Мэри, не пытайся ворошить мое прошлое.

- Почему? Из-за... Маришки? Джон оцепенел.

- Откуда тебе знакомо это имя?

- Ты не знаешь, что говоришь во сне?

- Именно по этой причине ты утверждала, что больше не любишь меня, когда мы виделись в последний раз? - прошептал он так тихо, что Мэри едва слышала его слова.

- Да... Отчасти.

Джон ничего не сказал. Машинально он стал собирать в ящик тюбики с краской, потом, сняв холст, сложил свои кисти. Откроет ли он ей правду или останется верен совету врача? И вдруг она оказалась в его объятиях.

- Мэри... Глупышка... Я тебя люблю. Я так тебя люблю!

Его губы помешали ей ответить, но тот поцелуй, который она вернула ему, заменил все слова. Она засунула руки под его тяжелую куртку и почувствовала, как бьется его сердце. Как она могла сомневаться в нем? Счастье поглотило ее. Джон поднял голову и заглянул ей в глаза.

- Мэри, я думаю, что молчание теперь уже невозможно. Он еще сильнее прижал ее к себе.

- Нет, ничего не говори... Я не хочу знать. Он нервно рассмеялся.

- Любовь моя... Это нужно будет сделать... Я надеялся, что... Короче, нам нужно все же подумать о нашем будущем!

Мэри, смеясь, вырвалась из его объятий и скользнула по траве. Все это было волшебством.

- Отложим признания и планы до возвращения в гостиницу, - настаивала она.

- Но... Почему? Что еще за последний каприз?

- Ты увидишь!

Он покорно вздохнул. Мэри казалось, что это место снова станет свидетелем их медового месяца. Очевидно, маленький коттедж уже не приютит их... Тем лучше.

- Джон, что ты думаешь о кличке Килл для собаки?

- Килл? - Он с удивлением посмотрел на нее.

- Впрочем, это пустяки. Я расскажу потом! Ей не терпелось оказаться поскорее в своей комнате и сообщить ему свой чудесный секрет, о котором по ее фигуре пока нельзя было догадаться.

Они быстро пересекли деревню. Когда они вошли в маленькую гостиницу, сердце Мэри готово было выскочить из груди. Патрик Мак-Доугал, за своей неизменной стойкой, протянул им ключи с понимающей улыбкой.

- Хорошая была прогулка? Значит, вы познакомились? Конечно, соотечественники...

Мэри вскинула ресницы.

Случай, который непроизвольно предоставил ей хозяин гостиницы, был слишком хорош. И она им воспользовалась.

- Что вы, господин Мак-Доугал, мы знаем друг друга много лет! Разрешите представить вам.., моего мужа.

Никогда она не забудет выражения лица Джона в этот момент. Сперва он, казалось, ничего не понял, потом его взгляд остановился на ней. Он побледнел, выдавил из себя улыбку, открыл рот, закрыл и приглушенным голосом произнес наконец едва слышно:

- Мэри!

И тогда с торжествующим взглядом молодая женщина спросила, смеясь:

- Что, Джон, мой дорогой, ты долго еще будешь прятать свою жену? Или ты.., меня не узнаешь?

- Объясни, ради бога!

Едва они вошли в комнату Мэри, Джон отнес ее на постель, удерживая в своих объятиях.

- Джон! Немного терпенья! Если мы женаты десять лет, это еще не значит, что ты должен вести себя таким образом...

Глаза Джона блестели.

- Когда к тебе вернулась память? Расскажи.

- Когда я нашла эскизы, которые ты оставил в овчарне...

- Я так надеялся, что, несмотря ни на что, ты зайдешь перед отъездом.

- Ты знаешь меня хорошо.

- Достаточно, - сказал он, целуя в сотый раз ее лицо.

- Лишь для того, чтобы вернуть тебе пейзаж, который ты подарил Кэрол.

- Это был предлог. Ты ревновала меня к своей сестре.

- Нет. К Маришке!

Они рассмеялись. Потом Мэри снова стала серьезной.

- Ну что, моя дорогая?

- В тот вечер, когда мы поссорились, я не сказала тебе главного. Кэрол только сообщила тогда мне по телефону, что ты.., женат.

На этот раз глаза Джона посуровели.

- Как это она смогла? Что за глупая выходка!

Мэри успокоила его одним жестом.

- Она полагала, этот шок окажется достаточно сильным, чтобы вернуть мне память. К несчастью, я думала лишь об одном: женатый мужчина не сможет жениться на мне хотя бы для того, чтобы дать имя нашему ребенку.

- Что ты хочешь сказать, Мэри? Значит ли это... Молодая женщина счастливо улыбнулась.

- Да. Ты правильно понял, мой дорогой. Его губы задрожали от глубокого волнения.

- Это наш ребенок вернул тебе память, Мэри... Молодая женщина кивнула головой.

- Я буду ему благодарен вечно, - продолжал Джон.

Его рука медленно скользнула по ее плечам и груди... Желание охватило их. Прошлое и будущее слились в этой минуте вечности.

Вечности, которую они обрели дорогой ценой.