"Враг государства" - читать интересную книгу автора (Шубин Юрий)

Глава 1 СВЕЖАЯ ИДЕЯ

Лайнер компании «Люфтганза» сверкал на солнце серебристыми плоскостями. Прошивая голубизну чистого неба с легкостью швейной иглы, он оставлял вместо нити расходящийся белоснежный шлейф. Проделав большую часть пути, самолет готовился к посадке, а где-то внизу, под пушистыми одеялами белых облаков, его ждала посадочная полоса Франкфурта.

Уверенный в себе смуглый господин среднего роста, расположившийся в кресле у иллюминатора, смотрел через толстое стекло и радовался красоте бескрайнего неба. Ему не было и сорока, но весь его вид говорил о том, что последние двадцать лет можно рассматривать как простую арифметическую прибавку, не отразившуюся на его здоровье. Под дорогим костюмом угадывалось атлетически сложенное тело, под солидностью – собранность.

Золотая оправа темных очков неплохо гармонировала с загорелой кожей, а дорогие часы и хорошая обувь подчеркивали изысканность вкуса владельца, завершая общее впечатление. Состоятельный господин был похож на удачливого бизнесмена и в какой-то степени таковым являлся.

Независимо от записанного в паспорте имени, человека звали Салим Ашраф.

Мало кто в мире, кроме узкого круга людей и специалистов спецслужб, знал о существовании Ашрафа, а сам он совсем не стремился к рекламе. Работа, которой Ашраф занимался, плохо укладывалась в человеческое понимание и уж совсем не вписывалась в политику мировой антитеррористической коалиции. Против таких, как Ашраф, направлена деятельность спецслужб многих стран мира, потому что он – практик, организовавший не один «громкий»теракт.

Ашраф принадлежал к «Аль-Каиде»[4] и много разъезжал по свету, налаживая контакты с представителями родственных организаций. Основной целью его организации являлось свержение светских режимов в арабских странах и установление там теократического строя с нормами шариата[5], а в перспективе – объединение всех мусульманских стран в один большой халифат. Последнее время „он курировал Россию и страны бывшего СССР. Главное внимание представитель «Аль-Каиды» уделял дымящемуся войной Северному Кавказу, помощи и финансовой поддержке исламистских и сепаратистских режимов. Он направлял денежные реки, текущие из Турции в Чечню, потому что имел с турками прочные связи.

О самом Салиме Ашрафе известно не так много. Родился он в Саудовской Аравии в семье богатого палестинца. Получил юридическое образование. Помогал создавать благотворительную организацию «Исламский фонд спасения», поддержанный Соединенными Штатами. В «Аль-Каиду» Ашраф вступил в конце восьмидесятых. Он занимался поставками вооружения, в основном – американского. Среди наиболее крупных получателей засветился и Усама бен Ладен, причем большая часть того оружия используется боевиками до сих пор.

0 личной жизни Салима Ашрафа и его привязанностях не известно ничего. Возможно, потому, что у него их просто не было.

Шасси лайнера ударились о бетон. Расправив крылья, изящная стальная птица неслась по ровной поверхности, сбрасывая скорость.

Ашраф отстегнул ремень безопасности и посмотрел в иллюминатор. Позади бетонного поля, заставленного самолетами и яркими машинами обслуги, медленно плыло здание аэропорта. Чуть в стороне, на стоянке, в окружении автоматчиков, стоял самолет, совершивший техническую посадку. Из подкатившей к борту машины перегружали тележки с продуктами. Пассажиров, пожелавших глотнуть свежего воздуха, не пускали дальше верхней площадки трапа.

«Боятся, шакалы! – с нескрываемым удовольствием подумал Ашраф. – Нас боятся…»

Плавно притормозив, самолет замер в конце полосы. К продолговатому телу подползла и присосалась пиявкой гармошка коридора. Суетливые пассажиры рейса забрали ручную кладь и потянулись к выходу. Выплеснувшись в длинные проходы, они заполняли их голосами, насыщая красками разноцветных нарядов.

Ашраф поправил очки и, прихватив «дипломат», направился к выходу. Пройдя паспортный контроль, араб вышел в просторный зал, где его встречали. Лупоглазый «Мерседес» с серебристыми лаковыми боками домчал его до гостиницы, в которой он обычно останавливался, посещая Франкфурт. Для Ашрафа был заказан номер, а в номере по коридору, снятом на чужое имя, его уже сутки ждал Абдурахман Аль-Хафид, известный по кличке Абу-Нидаль. Он являлся одним из руководителей «Аль-Каиды» и входил в Маджлис-Аль-Шуру[6].

Перелет несколько утомил Ашрафа, поэтому сначала он зашел в свой номер и, бросив «дипломат», умылся холодной водой. Растерев лицо полотенцем, Ашраф прошел в комнату, потрогал кровать, заметил цветы на бюро и потрепанный томик Библии. Распахнув большие стеклянные двери балкона, он впустил в комнату свежесть. Погладил цветы и швырнул Библию в шкаф.

Ашраф вышел в коридор. Туристический сезон еще не начался, поэтому в гостинице малолюдно. Идя в известный ему номер, араб заметил, что коридор пуст. Это говорило о хорошей проработке безопасности встречи.

Абу-Нидаль принял Ашрафа тепло и, не тратя времени на болтовню, изложил цель встречи;

– Как вам известно, авиаатакана Нью-Йорк и Вашингтон являлась первой волной крупных терактов, направленных на нашего основного врага, – неторопливо и с должным достоинством начал он. – Но, как показала практика, Америка не усвоила горький урок. Она не сломлена и, как никогда, агрессивна. Она объявила войну всему мусульманскому миру, поэтому мы вынуждены продолжить практику крупномасштабного политического террора, чтобы враги захлебнулись в крови. Собственной.

Абу-Нидаль поднялся и прошелся до окна. Посмотрев на тихий двор, он вернулся к собеседнику и продолжил монолог:

– Нам нужен план глобального теракта-мести США и другим «крестоносцам». Кровавого и дерзкого. Такого, чтобы весь мир содрогнулся и погряз в темной пучине всеобщего ужаса и паники. Не знаю, что это должно быть: землетрясение, извержение вулкана… Может быть, наводнение или тайфун!

По долгому и бессмысленному перечислению природных катаклизмов, которые человечество все равно не научилось вызывать по своему усмотрению и использовать как оружие, Ашраф понял, что четкого плана нет. Значит, его поиск поручен Шуре. Именно поэтому на встречу во Франкфурт прибыл человек такого высокого ранга, как Абу-Нидаль.

Эти обстоятельства льстили Ашрафу, и, как истинный араб, выпавший шанс он собирался использовать максимально.

– У вас уже есть наметки акции возмездия? – осторожно осведомился Салим,

Картинно вознеся руки к небу, Абу-Нидаль подтвердил догадку.

– Плана нет, и на его разработку есть полгода. Акция должна быть проведена одиннадцатого сентября – в годовщину уничтожения Всемирного торгового центра.

Ашраф нахмурил брови.

– Проводить акцию в сентябре слишком рискованно. Это может привести к неудачи, – осторожно заметил он. – Все спецслужбы США, а может быть, и мира будут начеку.

– Вы испугались ФБР и предлагаете отказаться от нашей идеи? – жестко спросил посланник, сверкнув черными глазами. Слово «нашей» будто материализовалось из воздуха, написанное заглавными буквами, и, зависнув над головами людей, напомнило об исключительной важности происходящего.

Но Ашрафу эта не требовалось.

– Зачем же? – хитро произнес араб, прозрачная усмешка тенью скользнула по его губам. – Я этого не предлагал. Однако время и деньги, потраченные впустую, заведомо хуже хорошо спланированной и удачно проведенной акции. – В глазах Абу-Нидаля заиграли поощрительные отблески. – Мы обманем их ожидания и обведем спецслужбы вокруг пальца, – интригующе произнес Ашраф, взяв инициативу в собственные руки. – Сломаем привычный стереотип мышления. И это собьет собак с толку! Теракт должен произойти не в сентябре, как все будут ожидать, а в середине ноября!

Темные очки в тонкой золотой оправе легли на гладкую поверхность стола.

– В начале Рамадана? – понимающе заметил Абу-Нидаль. – Возможно. Даже несмотря на то что мы до сих пор не знаем, о каком именно теракте идет речь.

Все время беседы мозги Ашрафа работали в форсированном режиме. Он перебирал различные варианты, перемалывал многие схемы, он должен предложить хоть какой-то план, направление, подкинуть интересную мысль, идею, замысел, наметки…

Из всего этого Ашраф сделал оригинальное заключение. Он сформулировал первый важный и неожиданный для себя вывод:

– Для достижения желаемого результата удар по Америке должен наноситься извне.

Глаза Абу-Нидаля осветились потаенной радостью. Наконец-то зарождается идея. Она как песчинка в насыщенном растворе поваренной соли: только брось – и тут же начнется кристаллизация. Песчинка обрастет сложной структурой, обретая причудливую форму.

Ашраф ощутил озарение. Он припомнил недавнее сообщение из Москвы: некую чушь о пьяном прапорщике и ядерной ракете в центре Москвы. Ерунда, конечно… Но и на чушь иногда следует обращать внимание. Возможно, это его шанс!

Сообщение Зураба определило ответ. Мысли упорядочились, сознание прочистилось. И Ашраф сформировал идею:

– Это будет ракетно-ядерный удар. И нанесен он будет с территории бывшего противника США!

– Вы с ума сошли! Какая страна рискнет нанести ядерный удар по Америке? Китай, Северная Корея или Пакистан? – недоверчиво нахмурился посланник. – Для них это стало бы самоубийством. Нет, на это не пойдет ни одно, правительство, ни за какие деньги. Кстати, о какой стране вы говорите?

– Пуск ракеты будет произведен из России! – с возникшей твердостью в голосе и наигранным пафосом сообщил Ашраф. Он чувствовал приближение своего звездного часа. – Из Москвы!

Абу-Нидаль силился понять: радоваться ему этой безумной идее или огорчаться оттого, что человек, на которого возлагались надежды, не оправдал их, оказался авантюристом, занимающимся пустым прожектерством. Возможно, не стоило тратить время и деньги на встречу с ним.

– Поясните вашу мысль, – как никогда серьезно произнес Абу-Нидаль.

– Мой агент в России вышел на человека, располагающего данными о наличии в Москве секретной шахтной установки с межконтинентальной баллистической ракетой. Нет сомнений, что она нацелена на Америку. По нашим данным, ракета имеет ядерную боеголовку с разделяющимися частями, – раскрыл карты Ашраф. – До принятия решения контакты с информатором заморожены.

– Кого он завербовал? – восхищенно спросил Абу-Нидаль, подразумевая фигуру не меньше генерала или офицера Генштаба.

– Бывшего прапорщика, работавшего в той шахте, – пояснил Салим.

– А если это приманка русской контрразведки? – насторожился посланник дядюшки Бена. – Не слишком ли просто?

– Мои люди все тщательно проверили, – заверил Ашраф. – Провокация исключена. Благоприятные обстоятельства возникли совершенно случайно из-за излишней болтливости шурави. А потом мы создали условия для первого контакта. К тому же агент говорил не только о ракете, но и о эвакуационной системе правительства. Это может представлять интерес не только для нас, но для наших партнеров.

– Вопрос в другом -. насколько верна полученная информация? Вы верите в такую возможность? – скептически спросил Абу-Нидаль.

– Почему нет?

Ашраф шел ва-банк.

– Со стратегической точки зрения пусковые шахты в Москве – полная нелепица. Американские ракеты первую очередь нацелены не на Путина или Кремль, а на шахты баллистических ракет, чтобы уничтожить их еще до пуска. Кто первый выбьет оружие из рук противника – тот и победит. Так зачем же рядом с Кремлем устраивать явную мишень, по которой, в случае возникновения «Кубинского ракетного кризиса-2»[7], будет заведомо нанесен первый удар?

– Московские ракеты не что иное, как оружие отчаяния руководства бывшего СССР, – пояснил Ашраф.– Оно предназначено не для обороны, а для мести, и с этим желанием Политбюро мы солидарны. Что касается вопроса – зачем, то ответ на него прост, как пустынный песок. О существовании московских ракет не знает никто в мире! Советы были большими спецами по части конспирации и мистификации – вспомните хотя бы тайную переброску ракет на Кубу под носом у янки. Московские шахты строил КГБ и метрострой и, будьте уверены, под хорошей легендой и соответствующей маскировкой. Я не вижу в этом технических трудностей. Строительство секретных тоннелей велось закрытым методом, как тоннель под Ла-Маншем. Одновременно могли строиться и пусковые шахты.

– Но заправка, хранение топлива и прочее?!– засомневался Абу-Нидаль. – Разве это не технические трудности? Я не специалист, но как можно незаметно осуществлять операции обслуживания баллистической ракеты в городе?

– Ваше представление о ракетах устарело, – улыбнулся Ашраф. – Если вы имеете в виду железнодорожные цистерны с горючим и окислителем, то ничего этого не требуется. Это же не «Шатл» и не «Союз». Насколько мне известно, ракеты русских довольно неприхотливы и, находясь в шахте, требуют не большего обслуживания, чем ваш автомобиль. Так что даже из космоса американцы вряд ли могли что-то засечь: мало ли в городе строек! Да и в голову это никому не придет – вот в чем интрига! Если информация подтвердится – мы захватим шахту, кто бы ее ни охранял, и произведем пуск. Даже с обычной боеголовкой эффект от попадания ракеты в густонаселенный город Америки будет потрясающим. В случае ядерного удара Штаты встанут на колени, и им не останется выбора. Если же ракета русских имеет разделяющуюся атомную боеголовку, то с карты Америки исчезнут сразу несколько городов, а возможно, и она сама. Из последующего экономического кризиса Америке не выбраться! Доллар уже сейчас слабеет!

Свежей идеей, способной перечеркнуть масштаб теракта 11 сентября и столкнуть атомными лбами двух врагов «Аль-Каиды», Абу-Нидаль заинтересовался. Многие террористы мира и правительства стран, так называемых изгоев, пытаются заполучить ядерное оружие, но никто из них не додумался до использования чужого.

– При всех плюсах у вашей идеи имеются серьезные минусы, – заметил Абу-Нидаль. – Американская ПВО может сбить ракету, а ядерные заряды не только хорошо охраняются, но имеют и системы защиты. Даже в случае захвата шахтной установки вы не сможете запустить ракету. Ее можно лишь уничтожить.

– В данном случае обстоятельства иные, – не согласился Ашраф. – Оружие возмездия не может иметь такое же количество блокировок, как и военные ракеты, иначе в час «X», когда первый удар уже нанесен или ракеты противника на подлете, для прохождения всей цепочки команд и подтверждений не хватит времени. Только поэтому секретные шахты доверены КГБ, а не Министерству обороны. К тому же в наших руках имеется надежная нить, ведущая к специалистам, работавшим на этой шахте и точно знающим, как осуществить пуск. Подлетное время ракеты невелико, поэтому сбить ее достаточно проблематично. Что касается непосредственных исполнителей, то, полагаю, своими силами нам не обойтись. В то же время я не слишком доверяю чеченцам. Печальный опыт Бараева в Москве только утвердил это мнение.

– Пример «Норд-Оста» неоднозначен, – не согласился Абу-Нидаль. – Их гибель – тоже победа, не сравнимая по масштабу ни с одним палестинским терактом. Когда шахид взрывает себя в автобусе или магазине, заказчики акции могут лишь заявить название организации, взявшей на себя ответственность. Задача, поставленная в «Норд-Осте», выполнена на триста процентов. Все вспомнили о Чечне, прошли два митинга, один на Красной площади, все мировые СМИ транслировали акцию в онлайне, рекламируя возможности Чечни. И, наконец, шахиды Бараева забрали с собой такое количество «крестоносцев», что прославили себя на поколения вперед. Не нужно слушать, что говорят СМИ и власти. Надо анализировать результаты и делать выводы. Решительный шаг выявил возможности подобных операций, слабые места спецслужб, их методы работы, реакцию властей, СМИ и населения. Наконец, ответные шаги. Эта информация бесценна, а успех всегда нуждается в закреплении.

– Насколько мне известно, Бараева послали в Москву не как героя, а в наказание за воровство денег Басаева, – не сдавался Ашраф. – Но вернемся к нашим баранам. Внезапный наплыв арабов в Москву, пусть по туристическим визам, может насторожить контрразведку. Не стоит рассчитывать на обычную беспечность силовиков.

Ашраф говорил правильные вещи, но избегал деталей.

– Что предлагаете вы? – наконец спросил Абу-Нидаль.

– Пока – тщательный отбор кандидатов в «московскую» группу, – сообщил Ашраф. – Неплохо, если ее возглавит европеец. Или, скажем так, славянин. Он должен иметь соответствующий опыт, легальный паспорт, полную свободу передвижений по Москве и… никаких идеологий! Главным и единственным стимулом для него должны быть деньги. Но это уже моя задача.

Взвесив сказанное, посланник пришел к выводу, что план Ашрафа имеет шанс на успех. Ядерный удар по СЩА с территории России – это настоящий подарок всем правоверным к священному Рамазану! Обе страны уничтожают мусульман, так пусть же теперь они уничтожат друг друга! Их президентам будет не до выборов, а народам не до праздников! Это безумие, но именно такие планы имеют шансы на успех и способны ошеломить противника.

– Нам помогает сам Аллах! – произнес Абу-Нидаль, вознеся хвалу небу. – Тщательно перепроверьте информацию и, если все подтвердится, начинайте готовить план. Кстати, акция должна иметь название, От этого тоже многое зависит.

Ашраф пожал плечами. Для него название не имело значения. Нет разницы, каким литературным эпитетом обозвать гибель тысяч или миллионов людей. Для них это будет просто Смерть.

– Мы хотим отомстить неверным, значит, операция должна назваться «Месть Аллаха», – сориентировался Ашраф.

– Аллах велик! – глубокомысленно заметил Абу-Нидаль. – Но он не может мстить. Метить можно равному, а разве люди равны ему? Аллах не мстит – он карает. Наказывает грешников и неверных. «Ажаза-е-улла» – вот что это будет! – почти пропел он, известный слабостью к красивым именам. – Усама бен Ладен часто признавался, что желает стать владельцем атомной бомбы – «карающего меча Аллаха против неверных», и кое-что ему уже удалось. Но наше предложение превзойдет его ожидания.

– Значит, «Кара Аллаха»! – согласился Ашраф.

– Свяжитесь со мной, когда план буде готов. Подумайте об исполнителе. Полагаю, что мы не зря потеряли время. Хвала Аллаху!

Ашраф повторил славу небесам, но из его уст это прозвучало наподобие «Хайль Гитлер!».

Закончив смену, Сватко пожал лапу сменщику и поехал домой. На «Профсоюзной» он выбрался из душного метро, тоннели которого всякий раз напоминали о прежней работе, и направился к автобусной остановке. Лицо омывал приятный свежий ветер, пахнущий влагой и скорой весной, а мысли свободно перемещались в голове, не цепляясь за внешние раздражители. Томиться в ожидании автобуса Сватко не стал: за бесконечные сутки работы, заключавшиеся главным образом в стоянии и сидении, мышцы соскучились по нагрузке, поэтому домой он потопал пешком.

Пройдя путь от силы минут за пятнадцать, Саша свернул к панельному дому с сотами разноцветно драпированных окон и вдоль длинного фасада зашагал к дальнему подъезду. Рабочий день подходил к концу. Подводя ему итог, люди, словно пчелы, слетались в светящиеся ульи, чтобы в уютных квартирках сбросить с себя груз дневной усталости. Они устали друг от друга.

Приближаясь к собственному подъезду, Сватко заметил джип «Паджеро» с включенным двигателем, нагло стоявший напротив входа. Саша уронил взгляд на широкие колеса иномарки, рассматривая плавные изгибы литых дисков. Про себя он неприязненно пробурчал: «Развелось крутых!»

Сватко не жаловал тех, кто живет лучше его, поскольку считал, что все это незаслуженно. Вот он действительно имеет право на то, чего не имеет. Но доходы охранника не позволяли думать и о малой части того, что хотелось. Он подсчитал, что, даже если перейти в «инкассацию» и получать около тысячи долларов в месяц, этого все равно не хватит на загородный дом с белыми окошками и мало-мальски приличный автомобиль. Так что радужных иллюзий бывший прапорщик не питал и планов на жизнь не строил.

Работавший мотор вдруг заглох. Во дворе стало тише, и это вывело Сватко из состояния отрешенной задумчивости. Дверь «японца» мягко щелкнула и распахнулась. На потрескавшуюся корку льда ступили модные ботинки. Прапорщик не собирался смотреть на их владельца, потому что шел мимо, своей дорогой, а личность «крутого» его интересовала гораздо меньше горячего ужина и выпуска теленовостей…

Однако внезапный радостный возглас примагнитил внимание.

– Сашок! Привет, дорогой! – улыбался «крутой», хлопая чёрными глазами. – А я думаю, дай заеду!

Разведя руки для объятий, навстречу чоповцу шел Зураб, которого Сватко не сразу и узнал.

– Ого! – искренне обрадовался прапор. – А я и не подумал, что это ты на такой тачке подкатил! Тебе повезло – я как раз с суток иду, а то бы разминулись!

– Значит – судьба, дорогой! Просто мимо ехал, думаю, дай зайду, а номер квартиры забыл! – легко соврал новый друг. – Решил подождать, вдруг с работы пойдешь. И ты появился! Точно – судьба!

На самом деле все обстояло не так. К Сватко Зураб заехал специально, и номер его квартиры он не забыл. «Грузин» точно знал, что чоповец вышел с работы и поехал домой, потому что Аслан довел Сватко до «Алексеевской» и вместе с ним спустился в метро. Сватко ездил домой по-разному: иногда он делал пересадку на «Проспекте Мира», иногда на «Чистых Прудах». Сегодня Саша посчитал, что на Кольцевой будет много народа, и поехал по радиальной. Прячась в соседнем вагоне, Аслан прислонился к двери и осторожно посматривал на чоповца. Так они доехали до «Профсоюзной». Оказавшись на поверхности, Аслан позвонил Зурабу и предупредил, что Сватко идет к нему.

Все продумано и подготовлено заранее. Только Сватко об этом не догадывался. Он давно ушел из ФСБ и вместе с былыми привычками утратил культивировавшуюся в органах бдительность. Саша полагал, что с прошлым покончено навсегда и, кроме пенсии да закрытого выезда из страны, с прежней службой его ничего не связывает. Значит – при чем тут бдительность?

– Закрывай тачку – пошли на чай! – предложил Саша. Но гость выдвинул иное предложение:

– Там у тебя жена, все такое… Лучше поедем в кабачок, перекусим, горло промочим, поговорим!

Заметив замешательство, Зураб мгновенно понял причину и подстраховался.

– Денег не надо -. нам опять премию выдали! – доверчиво улыбнулся он, выбив все основания Саши для отказа. – Я как раз хотел с тобой насчет работы поговорить. Ты же не собираешься всю жизнь в охране сидеть? Расти надо, подниматься!

Психология Сватко была понята правильно, и под нее подобран верный ключик. Бывший прапорщик оценил машину друга, припомнил, что это уже вторая премия за короткий срок, и сделал выводы. Те, которые нужны Зурабу. Сватко хотел работать в богатой конторе, а по виду «грузина» понял, что тот занимает не последнее положение. Значит, может устроить. Радужная перспектива позвала в путь, легонько подтолкнув к джипу. Брошенная наживка сработала верно. Крючок зацепился надежно.

– Конечно, надо другую работу искать! – согласился Сватко, забыв и про домашний ужин, и про новости. Перед грядущей перспективой все отошло на второй план. – Надо только жену предупредить, – вспомнил он, забираясь на сиденье.

Встреча с чужой женой в план Зураба не входила. По крайней мере сейчас. К тому же женщина могла все испортить, закатив, скажем, мужу скандал. Выход нашелся легко.

– Бери телефон, по дороге позвонишь, – предложил Зураб, протягивая «другу» дорогой «Сименс» с цветным экраном.

Джип выбрался из спального района и, лавируя в гудящем потоке, быстро добрался до нужного места. Оно оказалось совсем рядом!

«Паджеро» остановился у входа в ресторан со странноватым названием «Канарейка». Непривычным для уха являлось не название желтой певчей птички, чирикающей себе во многих московских квартирах, а ассоциативное отождествление ее с жаргонным обозначением милицейского «лунохода». До революции девяносто первого года большинство милицейских «уазиков» красили исключительно в желтый цвет. Почему – никому не известно, может, на заводе другой краски не было, или эта – самая дешевая, а может, под такси косили.

В общем – «Канарейка». Ресторан.

От столика у колонны, обвитой лианами пластмассовой зелени, зал просматривался в обе стороны. Там Зураба ждал Нияз. За полтинник поймав такси, туда же подтягивался и Аслан. Эти парни часто сопровождали Зураба, держась рядом или на расстоянии и всегда прикрывая. Это часть их работы, за которую они получали хорошие деньги. Такие, какие на родине просто так не заработаешь.

Зураб и Сватко вошли в зал. В нос ударил запах спиртного, сигаретного дыма и подкисшего салата оливье. В небольшом, уютном помещении, поделенном столами на компактные зоны общения, мест почти не было. Звучала негромкая музыка, басовитая речь посетителей перемежалась с высокими нотами радостных женских голосов. Стучали вилки по тарелкам, тонко звякали бокалы. Коротко стукались рюмки. Бизнесмены тянули кофе и водку, оговаривая условия договоров. Любовники бросались страстными взглядами, гладили и целовали ручки. Подружки так обмывали дни рождения, словно в их жизни они были последними!

– Слушай, может, еще куда-нибудь пойдем? – засомневался Сватко. – Тут с местами напряг.

– Не волнуйся, дорогой, найдем куда присесть! – заверил настоящий «друг». – Ты с работы, я с работы, оба есть хотим! Какие проблемы, друг!

Отыскав Нияза, Зураб проследил его указывающий кивок и уверенно шагнул к единственному свободному столику, забронированному заранее.

Саша осторожно плелся сзади.

Подошел официант. Вежливый такой. Улыбается, сволочь. Чему рад?

– Что будем есть? – спросил Зураб, распахивая папку меню. – Что будем пить?

– Смотри сам – я в таких местах бываю нечасто, – неуклюже выкрутился Сватко. Чоповец сказал неправду, потому что в ресторанах он не бывал уже лет десять. Просто Саше не хотелось выглядеть полным лохом.

Принесли закуски, от вида которых потекла слюна. Рюмки наполнились коньяком. Сватко его понюхал, побултыхал для вида. Запах!…

– Да-а, это тебе не дешевый молдавский «Аист»! – со знанием дела произнес он.

– Это «Хеннесси»! – с гордостью за французский винпром ответил Зураб и поднял рюмку для тоста. – Давай, дорогой, за нас! Чтоб денег зарабатывали столько, сколько хотели!

Заморив червячка, Сватко насытился и почувствовал себя счастливым. От Зураба исходила такая сила и уверенность, что и Саша выправил осанку. Ему захотелось быть таким же независимым, ездить на таком же крутом джипе, ходить по ресторанам. Можно и женщин. Но независимость дается с деньгами, которых у него нет. Сватко чувствовал расслабленность, спокойствие и уже не сомневался, что скоро все изменится и его дела пойдут в гору.

– Нам в фирму нужны хорошие ребята. Лучше – бывшие военные, если есть знакомые. У них дисциплина не то что у гражданских, – перешел к долгожданной теме Зураб.

– У военных порядок! – согласился Сватко, заерзав на стуле в ожидании выгодного предложения. – Я сам бывший военный – прапором двадцать лет оттрубил! Старшего получил!

– Да ты что-о?!– обрадовался Зураб. – А я сразу понял, да спросить неудобно! Короче, есть у тебя кто на примете?

– Так меня и берите! – предложил прапор.

– Обижаешь, дорогой! – сконфузился Зураб; – Про тебя разговор другой, считай, что ты уже работаешь. Штука баксов для начала тебе хватит?

Сватко чуть не подавился маслиной, но, переборов себя, не выдал радости.

– Можно… Для начала, – ответил он степенно.

– Конечно, для начала, дорогой! – согласился Зураб. – Потом знаешь, какие деньги заработаешь! Кого-нибудь из сослуживцев помнишь? Если ребята толковые – пусть работают. Но им только семьсот-восемьсот могу предложить. Ты извини, но больше пока не получается, – виновато сообщил «друг».

От радости и распирающей грудь гордости у прапора едва не закружилась голова. Он вспомнил, как в декабре, на День чекиста, встречался с друзьями. Многие спрашивали про работу – сейчас с этим туго. Но в ЧОПе мест не было, и Сватко обещал помочь, как только что-то появится. Теперь он предложит ребятам неплохие деньги. Вот мужики обрадуются!

Бывшему прапорщику не могло присниться и в страшном сне, что последует за его предложением. Его работа – это смерть для его друзей!

– Есть ребята. Только специальность…

– Без разницы, – отмел сомнения Зураб. – Научатйя, чему надо.

– Тогда Мишка Морошин, Серега Кокошкин… – наморщил лоб прапор, припоминая фамилии.

Сватко назвал несколько фамилий, но интересующей Зураба среди них не оказалось.

– Что умеют? – спросил он, противореча собственному утверждению, что это неважно.

– Электрики, механики… Компрессорщик один есть.

Сватко чуть не ляпнул ракетчики, но, сообразив, что такая специальность не может представлять интереса для коммерческих структур, вовремя сдержался.

– А чтоб с аппаратурой мог работать– консультантом в торговом зале, – подводил разговор Зураб.

– Тогда Васька Шелепин! – не задумываясь, выпалил прапор. – У него руки золотые – любую аппаратуру знает! Его-то телефон я на память помню – столько лет вместе работали! Запиши, скажешь – от меня!

Зураб торжествовал, хотя лицо араба этого не отражало. Он записал телефонный номер и спрятал листок в карман, Первую часть задания афганец выполнил.

Вряд ли возникнут проблемы со второй.

К надвигающейся ночи заметно похолодало. Столбик термометра опустился до легкого минуса. Порывистый ветер погнал по земле пенопластовую крошку последнего снега. В проезде у ресторана скрипнула тормозом «БМВ» без номеров. Открытые двери выпустили в темнеющий вечер трех молодых людей, одетых не по-ресторанному. Самый старший из них, по кличке Верзила, двадцати семи лет отроду, лишь на мгновение задержался на ступеньке. Выстрелив в мостовую малиновым трассером искрящего окурка, он первым скользнул внутрь.

Словно тени, за ним последовали и остальные.

Подозрительные гости могли вызвать обоснованную тревогу у охраны, будь она на улице. Но единственный секьюрити по прозвищу Пыжик находился внутри помещения, поскольку его напарник Костя Боров ушел в отгул для улаживания личных отношений с длинноногой официанткой Танькой Филатовой, у которой тоже случился внезапный выходной. А щвейцар дядя Ваня – круглолицый, краснощекий пенсионер МВД, семь лет назад поменявший погоны капитана на гардеробный номерок, вряд ли мог стать серьезным заслоном на пути нежелательных элементов. У него давно нет оружия, нет красной милицейской корочки, нет былой власти и полномочий. Нет и того капитана. Вместо него – уставший от жизни человек с изъеденным временем и морщинами лицом. Вместо него – дядя Ваня. «Вас обслужить? Будьте любезны. Господа!» Эх, житуха!

А звезды на небе выстроились не в пользу питейного заведения. Негромко звякнул колокольчик на входной двери. Парни в спортивных костюмах, кроссовках и без головных уборов на лысых макушках решительно вломились в холл.

– Вас обслужить, господа? – услужливо предложил дядя Ваня, но, только взглянув на парней, понял, что сдавать куртки в гардероб они не станут.

– Щас тя обслужим! – со злой ехидцей процедил Верзила, легко отстранив служивого в сторонку, и обозначил цель посещения вопросом: – Директор на месте?

– Вроде приезжал, – растерялся дядя. – А может, уехал. Подождите, сейчас у охраны узнаем.

Дядя Ваня проговорил нарочито громко, так, чтобы его голос услышал Пыжик.

Тот услышал. На свою голову. Только не разобрался, что к чему. И вырос на пути парней, как боровик на тропинке.

В задачу охранника входило поддержание порядка, обеспечение спокойствия, комфорта и безопасности посетителей. После нескольких прилюдных расстрелов, учиненных киллерами в известных заведениях, всех секьюрити нацелили на выявление подозрительных посетителей.

– Минуточку! – строго и уверенно отфильтровал гостей Пыжик. – Вы куда такие прикинутые собрались? – набычился он. Обычно это производило сильное впечатление. Но на других людей. Окажись рядом участковый, он без труда бы сообразил, что троица не отличалась изяществом манер и представляла собой низшую ступень криминальной лестницы, предназначенную для выполнения грязной работы. Но Пыжик и сам имел гонор, а также рост метр девяносто. На поясе покачивалась дубинка и служебный пистолет. Это позволяло требовать отвёта.

– Ты чего павлином ходишь – весь понтовый! Отойди – и не тронем! – пробасил один из визитеров.

Пыжик не послушался. Не потому, что рвался выполнять служебные обязанности, а потому, что гонор подвел. А к нему и дядя Ваня присоединился. Не разобрался ветеран. Сдуру полез!

– Мы не к вам! – приблизилась щербатая физиономия. – Но если настаиваете…

Железный кулак влетел в лицо дяди Вани. Ветеран рухнул на пол. Пыжик не растерялся. Он заматерился и двинул ближайшего ухаря в челюсть, а успев вытащить дубинку, огрел и другого по спине. Но бетонный удар обрушился внезапно и вероломно. Пистолетная рукоятка угодила по голове. Можно сказать, что Пыжику повезло, поскольку парни не хотели поднимать шум и не выстрелили в него сразу же.

Заглянувший на шум метрдотель открыл рот, чтобы что-то сказать, но, потрясенный картиной бесцеремонного насилия, не смог произнести ни слова. Губы примерзли и растеклись по бледному лицу, а ноги сделались ватными и мягкими, как подушки. Проходя в зал, парни посоветовали ему не шуметь, приложив к губам не палец, а пистолет Макарова. Это возымело действие.

Посетители занимались собой и на вошедших внимания не обращали. Только спутники Зураба, скрывавшиеся от Сватко, услышали возню в холле, глухие стуки, сдавленные крики. Этого было достаточно для беспокойства. Заметив бугаев в нетипичной для ресторанов одежде, чеченцы насторожились и приготовили оружие. Их озабоченность оправданна: неожиданные гости могли быть как переодетыми оперативниками, так и простыми грабителями. Зачем пришли – неизвестно. К кому – тоже. И надо сказать, что вариант с грабителями устраивал чеченцев больше.

Бандиты пришли не к ним. Однако в силу многогранности жизни самые правильные логические умозаключения часто не находят реального подтверждения.

Так получилось и в этот раз.

Рабочий с кухни в белой спецовке случайно оказался рядом со служебным столиком. Он увидел вооруженных людей и понял, что к чему. Схватил стул и с размаха шандарахнул им по руке Щербатого. Пистолет выскочил из рук. Не теряя напора, смельчак кинулся на приблизившегося Верзилу. Он не заметил спрятанного за его спиной оружия. Выстрел громыхнул неожиданно и мощно. В зале кто-то взвизгнул.

Щербатый поднял тупорылый «макаров» и заслонил выход, Верзила с подельником двинулись через зал. В их руках появилось оружие, которое уже не пряталось.

Сватко испуганно глазел на бандитов, а взгляд Зураба сделался железным. Антрацитовые глаза источали холодный свет, но страха в них не было. Рука просилась под пиджак. Но привлекать внимание нельзя. Зураб не полицейский Интерпола, и до чужих разборок ему дела нет. У него свое задание, которое нужно выполнить любыми средствами. В отличие от спецслужб, группа Зураба в средствах не ограничена.

Чеченцы наблюдали за происходящим без свойственного обычным людям испуга.

Верзила скрылся в служебном проходе. Двое других встали в диагоналях зала, удерживая публику на мушке.

Первая пришедшая на ум мысль многим казалась самой логичной, хотя и неверной – их взяли в заложники. Однако судьба заложника непредсказуема и опасна, поэтому кто-то впал в панику, кто-то оцепенел от ужаса, а кто-то… Когда посетители начали вставать, бандит выстрелил поверх голов и выкрикнул зычно:

– Сидеть, падлы! Кто рыпнется – убью!

Бандит сказал убедительно, но поняли не все. Подвыпивший мужик в белой рубахе с распущенным галстуком не сориентировался. Он поднялся и, не слыша грозных окриков, бросился бежать. Голубой галстук узким флагом развевался на шее, мужик почувствовал близкую свободу и через вторую дверь выбежал в холл…

Куда торопился? Зачем? Он не мог видеть, как в глазах бандита мелькнул садистский огонек, а костлявый палец со сбитой кожей на суставе безразлично потянул спуск. Из черного ствола полыхнуло громом и огнем. Пороховая гарь смешалась с винным ароматом. Бешеная пуля прошила табачный эфир и сплющилась о стену. Две последующие пули попали в цель. Мужик поскользнулся, повалился грузно и больше не вставал. Он умер сразу.

.– Перемочим, падлы!!! – истерично рявкнул бандит. – Сидеть, козлы!!!

Чеченцы решили выбираться. Попадать в руки милиции даже в качестве свидетелей им никак нельзя. Тщательная проверка документов могла привести к неожиданным результатам.

Зураб подал боевикам знак.

– Линяем! – прошептал он, но Сватко не ответил. Он не мог поверить, что все происходит на самом деле. Обычный шок.

Араб взял портмоне, намереваясь спрятать в карман. Но Щербатый уже приближался и заметил это. Что-то щелкнуло в его мозгах.

– А ну сидеть! – рыкнул бандит, некстати положив глаз на распухший бумажник. Сватко испуганно шелохнулся.

– Сиди, – прошептал Зураб.

– Дай сюда! – приказал Щербатый, размахивая перед носом «макаром».

– Не стоит, земляк, – спокойно предупредил Зураб. – Давай разойдемся.

– Ты борзый, да? – нервно усмехнулся Щербатый. От него повеяло могильным холодом. Сватко его хорошо ощутил: спина будто замерзла. Страх отстукивал секунды, плескался в висках и глазах. Взгляд сосредоточился на глубоких царапинах вдоль затвора – оружие бывалое. Ствол поднимался и подрагивал, всматриваясь в цель. А бандит не знал, что не деньги, распиравшие кожаный бумажник тугой пачкой, были дороги «грузину». И не фотография любимой девушки, оставшейся где-то далеко за горами. Кроме документов, в портмоне лежали фамилии и номера телефонов бывших сослуживцев Сватко, с которыми группе Зураба предстояло «поработать». Это вторая часть задания. И записи не должны попасть в чужие руки. Только эти обстоятельства определили дальнейший сценарий развязки.

Зураб слегка кивнул, подтверждая вопросительный взгляд Аслана, значения которому Щербатый не придал. Его палец готовился надавить на спуск, как вдруг все изменилось.

Грянул выстрел. Тонким колокольчиком звякнула о пол гильза. Но стрелял не Щербатый, а кто-то другой. В голове бандита зачернела дырка. Кровь окропила крышку стола. Сватко попятился и вскочил со стула, а Зураб лишь отвел вооруженную руку падающего бандита. Даже мертвый, он мог выстрелить. Неосмысленно. Судороги.

Оглушенный Сватко не видел, как чеченцы поднялись из-за столика у колонны, приняв боевые стойки. Прапорщик не видел их лиц. Но если б увидел, то наверняка узнал бы в них напавших у ларька парней. Следующим выстрелом Аслан уложил бандита на входе, расчистив отход.

– Пошли! – Зураб дернул Сашу за рукав, выведя из лягушачьего оцепенения, и потащил в холл…

Услышав выстрелы, из подсобки выскочил Верзила.

– Стоять, суки!!! – заорал он, обращаясь ко всем, и несколько раз выстрелил в толпу…

Женщины закричали. Кто-то упал, заливая пол кровью…

Но Верзила не учел один важный нюанс: к этому времени его дружки были мертвы, а самому ему суждено пережить их не больше чем на минуту.

Нияз привычно вскинул пистолет и прицелился чуть тщательнее: расстояние большое, ошибаться нельзя. Рука вздрогнула, ощутив обычную отдачу. Ствол выплюнул горячую смерть. Точка прицеливания выбрана верно: пуля попала чуть выше уха. Верзила безвольно бросил руки, потерял оружие и, поджав ноги, повалился на спину.

В тренировочном лагере Нияз был одним из лучших стрелков. Впрочем, как и Аслан.

Общая паника и замешательство набрали обороты. Под стихийный шум Зураб с другом выскочили на улицу и, запрыгнув в машину, дали по газам. Через сто двадцать секунд чеченцы выскочили на крыльцо, но, заметив обжигающие проблески милицейского маяка, повернули обратно. Группа немедленного реагирования прибыла почти вовремя, затруднив отход.

Не замедляя бега, чеченцы пересекли зал и, ворвавшись в подсобку, крикнули вусмерть перепуганному Сереже Рогожкину – повару второго разряда:

– Где виход?!

Чеченцев приняли за сообщников рэкетиров.

Не в силах ответить словами, Рогожкин указал направление. Парализованный страхом, как муха ядом паука, он сделался глухонемым.

Коридор оказался узким и длинным. Тусклые лампочки едва освещали проход. С разбега толкнув железную дверь, боевики вывалились наружу. Мокрый снег обжег разгоряченные лица. С улицы слышались сирены и возбужденные голоса… Но туда нельзя. Уходить придется дворами.

В неподвижной сигаре «БМВ» вспыхнула жизнь. Только не теплым приёмом, а пистолетным огнём. Из водительской двери навстречу Аслану выпрыгнула темная фигура. Уличный фонарь бросил блик на вороненое тело «ТТ». Удлиненный ствол озарился оранжевым пламенем. Стальная дверь позади чеченца взвизгнула и прогнулась. Тонкий металл не смог остановить пулю. Второй и третий патроны сгорели напрасно, потому что токаревские пули лишь покрошили облицовочный кирпич, не достав человека. Аслан оказался хитрее. Заметив опасность, он нырнул вниз и метнулся в сторону.

Нияз выстрелил дважды, и обе пули попали в цель. Но выстрелы слышали не только бандиты. Подтверждением этому стала внезапно врубившаяся на улице сирена. На домах заплясали синие сполохи, ветер доносил приближающиеся сирены. Но боевики поступили по-своему. Перешагнув через убитого «стремщика», Аслан запрыгнул в «БМВ». Нияз сел справа. Нащупав ногой педаль сцепления, боевик повернул ключ и запустил мотор. Когда до эго дошло, что педали нет, а коробка – автомат, мотор взвыл самолетной турбиной и мощной силой сорвал автомобиль с места.

– Ну попали! – возбужденно восклицал Сватко, не умолкая всю дорогу.– Как в «Норд-Осте»! Или Беслане! Смотри, что творят, сволочи, прямо в кабаке, при людях разборки устраивают!

– Меня чуть не пристрелили из-за кошелька! – подыгрывал Зураб, хотя нельзя сказать, что лично его происшедшее никак не тронуло. Афганец видел направленный на себя ствол, чувствовал холодок и знал, что может произойти. Но он знал психологию уголовников, потому что сам стоял на той же ступени. За спиной находились его боевики, которые в любом случае выстрелили бы первыми. Но страх все равно сидел в подсознании. Человек-то не железный, понимает, что может случиться.

Зураб вбросил уточняющий вопрос:

– А ты видел – кто бандытов замочил? Почему-то в его речи снова появился акцент.

– Какой там! Голову бы прикрыть! – отмахнулся Сватко, – Наверное, милиция в гражданке сидела. Они бандитов и постреляли. Нам повезло…

Ответом бывшего прапорщика Зураб остался доволен: ни Аслана, ни Нияза бывший чекист не рассмотрел. Значит, не проболтается и не заподозрит. Зураб повернул руль и остановил джип на площадке возле дома.

На том и попрощались.

Сильный психологический стресс, перенесенный Сашей Сватко в ресторане, стер из памяти разговор с «другом». Про бывших сослуживцев, номера телефонов которых Сватко так беспечно передал Зурабу, он больше не вспоминал.

Но они его вспоминали, и не раз. Потом. И называли Иудой!

Потому что боевики говорили, кто дал им адрес. Чтобы не запирались.

Подтаявший снег жадно впитал кровь. Порывы ветра силились перекатить стреляную гильзу на камне. Вокруг ресторана собралась кучка зевак. Милиция оттесняла слишком активных.

– Отойди, сказал, если по-хорошему не понимаешь! – рявкнул на любопытного сержант. От рыка отпрянула и стоявшая с мужиком женщина.

Подъехал «Мерседес» 26-й подстанции «Скорой помощи». Молодой врач Саша и не менее молодой фельдшер Наташа склонились над распростертым на полу посетителем. По суете вокруг него стало понятно, что мужик еще жив.

Милиция «помельче» поначалу, как обычно, объявила перестрелку криминальной разборкой конкурирующих группировок, давая понять, что и страшного ничего не произошло: подумаешь, братва между собой пошушукалась. С самого начала все казалось слишком запутанным, а дополнительный «висяк» на шее никого не грел. Единственным желанием было скинуть дело на кого-то другого.

Но опросы свидетелей и вывод майора Миронова с Петровки, приехавшего на поздний вызов, опровергли удобное мнение. По свидетельству очевидцев, противостоявшие стороны не были знакомы друг с другом, и стычка произошла вроде бы случайно.

– Кто такие? – кивнув на убитых, поинтересовался Миронов, деловито прохаживаясь между трупами, экспертами и очевидцами.

– Двое – жители Ногинска, – доложил капитан. – При них паспорта. А этот, – он указал на труп у дверей, – и тот, что на улице, без документов.

– Тот мужчина с товарищем во-он за тем столом сидел! – высоким голосом поясняла раскрасневшаяся от волнения и духоты официантка Нина. – Ничего такой мужчина, вроде не русский один! А эти – оттуда зашли!

– Кавказец? – уточнил записывающий показания лейтенант.

– Откуда ж я знаю, – вздернула плечиками Нина. – Я в его паспорт не заглядывала! Просто нерусский, и все. А товарищ его – наш. Вели себя нормально, культурно даже: много не пили, громко не разговаривали, официанток не щипали…

Лейтенант скрупулезно записывал.

– …Кавказцы сразу стрелять начали, как только бандиты на мужчину пистолет наставили, – продолжала полная дама лет пятидесяти, одетая в длинное черное плате с блестками. От женщины так сильно пахло духами, будто она в них вся искупалась.

– А когда охранника били и парня в белом убивали, они сидели как ни в чем не бывало! – протараторила крашеная блондинка в исключительно короткой юбке. Колготки в сеточку на стройных ножках прочно липли к взгляду. Двушка присела, расширив перспективу до самых трусиков.

– Не отвлекайся! – прикрикнул майор Миронов, заметив, что у лейтенанта замедлились движения шариковой ручки.

– Нет, мужики, о криминальной разборке забудьте! – весомо произнес Миронов, приблизившись к толпе колле. – Тут что-то другое. Вернее, с одной стороны – может, и разборка. А вот с другой…

За спиной майора вежливо прокашлялся капитан-оперативник.

– Те двое отъехали на «Мицубиси-Паджеро», – негромко сообщил он. – Сразу же, как в зале все закончилось.

– Номерок есть? – без надежды поинтересовался Миронов

– Нет, конечно, – отозвался капитан. – Двое других скрылись на «БМВ» без номеров. Судя по всему, это машина налетчиков. На ней они и приехали. Майор хмуро хмыкнул:

– Кто тут налетчики, а кто робингуды, еще предстоит разобраться! А вообще – странная песня получается!

Работа продолжалась. Через десять минут к капитану подошел сержант и что-то шепнул на ухо.

– Чего там у вас? – спросил Миронов. – Что за шушуканиье?

– Обнаружена брошенная «БМВ» без номеров, – сообщил опер. – Ребята поедут, посмотрят.

Майор кивнул и, заметив, что эксперт махнул ему рукой, отправился к нему.

Криминалист обратил внимание на особенность, мелкую деталь, не свойственную обычным разборкам уголовников, когда палят без разбору направо и налево, нашпиговывая тела пулями, когда под шальным огнем гибнут случайные люди.

– Не слишком ли метко стреляют? -. глядя на майора снизу вверх, произнес знакомый криминалист. – Все четверо убиты выстрелами в голову. Но не в упор!

– Для урок – неплохие результаты! – согласился Миронов. По свидетельству очевидцев, неизвестные открыли огонь в тот момент, когда бандиты намеревались убить аккуратно одетого чернявого мужчину, сидевшего за столиком вдвоем с товарищем. Поводом послужила неудавшаяся попытка ограбления. К тому моменту бандиты уже успели застрелить нескольких человек, и вполне возможно, что оппонентами рэкетиров и грабителей стали отдыхавшие в ресторане оперативные сотрудники милиции или спецслужб. Эта версия возникла после того, как эксперты оценили расстояния, с которых «робингуды» стреляли по бандитам. Получалось, примерно с десяти-двадцати метров, причем одному их выстрелу соответствовало одно попадание – в голову!

Примерно та же картина ждала сыскарей и у задней двери ресторана, выходящей в проезд. По количеству гильз возле трупа и отметинам от пуль выходило, что сообщник рэкетиров находился на улице и первым открыл огонь. Но, сделав три выстрела, не смог ни в кого попасть. Зато «робингуды» убили его всего двумя ответными выстрелами, всадив обе пули, по-киллерски, опять же в голову. Зная успехи своих сотрудников в упражнениях по стрельбе, местные менты только руками разводили: мол, это работа каких-то спецов, возможно, побывавших в горячих точках и набивших там руку в стрельбе навскидку.

Майор Миронов достал сигарету. Зажав ее губами, он вышел в холл и прикурил.

– Ну что думаешь? – приблизился к нему прокурорский работник.

– Кисло, – ответил майор, выпуская дым в стену. – Надо охранные структуры шерстить, может, телохранители у какого-то крутого постарались. Рабочего с кухни убили – они не шелохнулись, а к другому подошли – без раздумий пустили в ход оружие. С какого это?

Миронов вздохнул.

– Еще чего в загашнике имеешь? – спросил прокурорский, заметив его сомнения.

– Придется с ФСБ связаться и с ФСО, вдруг у них что-нибудь… – без особого удовольствия и веры в успех сказал майор.

Суточные сводки ГУВД попадают в оперативные аппараты спецслужб автоматически, а вот узнать правду, если в деле замешаны всемогущие ведомства, будет непросто. Смотря что их сотрудники в ресторане делали.

Майор надеялся, что ни ФСБ, ни ФСО к прилюдному расстрелу бандитов не имели отношения: не в их правилах ковырять в глазу бревном. Контрразведка работает тонко и незаметно, а сотрудники Федеральной службы охраны, случись что, не стали бы сбегать с места происшествия. Ее сотрудникам, применившим оружие на поражение при данных обстоятельствах, было нечего опасаться: они действовали строго по закону. Остаются СВР, ГРУ, ФАПСИ и… сама милиция. Скажем, тот же ВОХР. Но и с ними то же самое.

И все-таки в причастности спецслужб к четвертому убийству майор сомневался. Уж скорей – «коммерсанты»[8].

Закончив курить, Миронов вытащил мобильник и, несмотря на позднее время, набрал номер полковника Каледина – старого знакомого из ФСБ. Надо поставить его в известность. Может, чего подскажет.

– Алло, – раздался строгий голос.

– Михаил Юрьевич? Привет, это Миронов с Петровки. Помнишь такого?

– Михалыч, ну ты спросил! – почти радостно ответил полковник, и майору показалось, что интонации звучали вполне искренние. Хотя кто их знает – чекистов-то! – Как жизнь молодая?

– Извини, если разбудил. Я в ресторане на Профсоюзной…

– А-а! Понимаю! – усмехнулся Каледин. – Успехи обмываете?

– Нет, не то, – понял промашку майор. – У меня четыре трупа.

– Так… – посерьезнел полковник. – Поздравляю. Погуляли, Значит, на славу!

– Спасибо! История темная, но хочу, чтоб ты знал. В ресторан наведались четыре отъявленных бандюка. Убили работника с кухни. Парень, видать, просто под горячую руку попался. Но когда рэкетиры подошли к одному из посетителей, а с ним был еще один мужик, два как будто бы незнакомых с ними кавказца открыли стрельбу. Но что примечательно: с двадцати метров на каждый их выстрел приходилось точное попадание в голову. Мои уголовники так не стреляют! Что окажешь?

– Телохранители у олигарха распоясались? – полковник повторил версию майора. – В их стиле! Наломать дров и смыться!

– Думал, – признался Миронов. – Но оружие не табельное и вообще не наше. Марку не установили – отправим гильзы и пули на экспертизу. А не могли ваши… Хм… Сотрудники?

– Побойся бога, Михалыч! – мягко пожурил сыскаря чекист. – Мы воюем только табельным оружием. Отечественным!

– А ФСО, СВР, ГРУ?

– Что у них – точно не знаю, но явно не импорт, – категорично заявил Каледин.– Из одних закромов вооружаемся! Если хочешь – узнаю. А кавказцы и у нас в управлении работают!

Миронов замолчал. В раскрытии обычного уголовного преступления, коих в Москве набегает множество, ФСБ ничем ему не поможет. Не потому что не хочет – если надо, полковник всегда идет навстречу, хоть и не скрывает, что недолюбливает хапуг гаишников, ментов-вымогателей, оперов-оборотней… Просто каждый занимается своим делом, и рядовое, по нынешним меркам, преступление есть и остается прерогативой криминальной милиции, а не ФСБ. Как говорится, и рад бы помочь – да руки связаны: своих дел хватает! Миронов не сомневался, что в конечном счете вертеться придется ему самому.

– Спасибо, видимо, не нужно, – отказался майор; заканчивая бессмысленный разговор. – Просто имей в виду. Вдруг что-то промелькнет. Тогда звякни по дружбе:

– Хорошо, Михалыч! Спасибо за информашку! Бывай! Рад был тебя слышать! – попрощался полковник и, мельком взглянув на часы, добавил: – Будет время – встретимся!

Никто не мог знать, что время это наступит очень скоро.

Не знал этого и полковник Каледин. Он прошел на кухню, отпил из кружки остывший чай. Закурил, отпуская в полет колечки дыма. Приблизился к окну, наблюдая за огнями машин и… вернулся наверстывать прерванный сон. Закурил и Миронов. Он вышел на ярко освещенное крыльцо ресторана и вдохнул ледяной воздух светлой морозной ночи. Вокруг лежал город – причудливое сплетение сверкающих красок аметистов, сапфиров и топазов с тонкими рубиновыми прожилками разбросанных в полном беспорядке завитков уличной рекламы.

Ночь предстояла долгая и суетная, А еще – холодная.

Так уж выходит, что ничегошеньки в нашей жизни не случается просто так. Говорят, что даже кирпич просто так, за здорово живешь, на голову не падает. Потому что не нужно, На все должна быть чья-то воля, желание или что-то еще, пониманию недоступное. И если звезды зажигаются, то уж будьте любезны и уверены, что это действительно кому-то нужно. Исходя из этих нехитрых постулатов, подмеченных в жизни едва ли не каждым, вышло так, что убиенные в ресторане «Канарейка» братки уголовного сословия так же свалились на голову «канарейцев» не кирпичом с неба, а по желанию одного конкретного человека. Конкретного – в смысле пацана. Его звали Хасан, и был он, типа, бригадир. Но не оттого его прозвище пошло, что татарин, а потому что – уголовный шишкарь. Пахан, если хотите. Хотя это слово уместнее в местах не столь отдаленных, которые порой находятся ох как далеко от Первопрестольной. Пойди разберись – почему кликуха прилипла!

Так вот, этот самый Хасан и послал «быков» разобраться с директором «Канарейки». Пацаны знали свое дело туго и уж точно договорились бы с неразумным администратором, но случилось то, что невозможно предвидеть. Когда Колька Жмых позвонил Хасану и сообщил, что все четверо безвременно почили в бозе, защищая уголовную ниву, бригадир не на шутку озаботился и пришел в явную ярость.

–Ты как узнал? – рявкнул он на Жмыха, с силой сжав пластмассовую трубку.

– После ресторана они должны были со мной встретиться, – торопливо рассказывал Жмых. – А их все нет и нет! Я им по мобиле вызванивал, но там тоже, типа, голый вася. Взял ноги в руки и айда в кабак. А там ментов, как мышей на элеваторе! Пацанов в черные мешки упаковывают. Прикинь расклад!

– Ты вот что, – быстро сообразил Хасан. – Покрутись там, послушай. Посмотри, что да как. Разузнай, кто их грохнул. Может, директор себе крышу из спецназа навел. Если так – мы его самого в землю уложим! Короче, понял прикуп?

Жмых понял. Опасаясь влезать за выставленные милицией кордоны, он при каждом удобном случае спрашивал всех, что произошло. Жмыху отвечали, хотя вряд ли он был похож на журналиста. Хотя бы внешне!

Переписав адреса и проверив документы, посетителей ресторана начали отпускать, и тогда Жмых подкатывался к ним и задавал одни и те же вопросы: кто стрелял, да как началось, куда побежали, да на чем приехали, приметы… Он работал не хуже оперативника угрозыска и к середине ночи имел довольно четкую картинку происшествия. Центральным ее планом было следующее: пацанов убили кавказцы.

Значит, крышей из спецназа они быть не могли!

После того как уехал последний милиционер, Жмых наведался к измотанному директору «Канарейки».

– Что за дела, что за кавказцы? – спросил он, выжигая его пламенем взгляда. – Знаешь их?

– Не знаю! Они у нас первый раз! – устало отвечал полноватый мужчина в черном костюме, с овальной головой. – Случайные посетители!

– Которые запросто братву мочат? – взорвался Жмых, припечатав ладонью по столу.

Директор вздрогнул. Он не любил скандалов, боялся разборок с бандитами и поэтому регулярно отстегивал Хасану. Почему сборщики податей повели себя так сегодня вечером? Зачем убили невинных людей – он понять не мог. Все мысли заслонял обычный человеческий страх, в основе которого, как всегда, лежало одно и то же: на их месте мог оказаться каждый, в смысле – он!

– Они первые начали! – осторожно заметил директор. – Можете спросить!

– Мы спросим! Спросим! – с угрозой пообещал Жмых, взглянув на него так, как будто директор уже покойник. – Если выясним, что ты их знаешь или специально нанял…

Браток замолчал, с трудом подбирая подходящие к случаю слова. Вместо мата, конечно. Нашел лишь одно.

– Закопаем!

Все работники «Канарейки» в один голос подтвердили, что завсегдатаями ресторана эти кавказцы не являлись и, скорее всего, оказались там случайно. Только Жмых не торопился верить в то, что кто-то мог «нечаянно» застрелить четверых отвязных пацанов. Они – могли! Но чтобы их… Очнувшийся дядя Ваня с трудом припомнил, что мужик, из-за которого убили братков, – тоже кавказец или азиат, приезжал на темном «Паджеро». Около входа тачку ставил. Официанты подтвердили, что за столиком они сидели вдвоем с приятелем – русским. С теми двумя, что открыли стрельбу, не общался и вообще не знаком. Что уж там у них получилось, никто из работников ресторана предполагать не хотел. Лишь сильно поддавший с горя грузчик Боря по-свойски заметил Жмыху, что пацанов кавказцы могли поджидать и специально. Почему нет?

– После терактов менты чурок по всей Москве «зачищают», – со знанием дела поведал он. – На их место идут славяне. А кавказцы огрызаются! Сам прикинь, братан!

Впрочем, соображения Бори порученцу Хасана ничего не прибавили. Правда, и не отняли. Кто-то указал Жмыху на Сережу Рогожкина – молодого пацана, работавшего в ресторане поваром. Мол, он видел кавказцев вблизи – его лучше и расспросить.

Скупые описания «стрелков» Жмых передал Хасану. Помянули пацанов. Обсудили происшествие. Под водочку всегда лучше думается. Обещали найти и отомстить. Все как обычно.

К ночи, по причине позднего времени, братки разошлись по домам. Будет день – будут и разборы.