10.

Время, как известно, творит чудеса. За три дня в мире, где вновь заработала магия, можно свершить многое. Планеты вновь тихо-мирно кружили по своим орбитам. Солнце находилось в Доме, наиболее благоприятном для волшебства. Во вселенной царил порядок.

Еды хватало на всех. Людей расселили в наскоро наколдованных домах, эпидемии прекратились, своеобразная торговля и промышленность планеты вновь ожили. Уцелевшие и воскрешенные граждане с азартом занялись восстановлением разрушенного. Конечно, многих уже не удалось вернуть. О тех, кто воспарил и вылупился, ничего не было известно, но о них все равно предпочитали не говорить. Побежденные Сыны Яйца — если кто-то из них вообще выжил — больше не осмеливались заявлять о себе.

Все эти три дня Хэнсон много работал, на него была возложена забота о планетарии. Именно Хэнсон, повинуясь указаниям магов, крутил рукоятки, дабы установить наиболее благоприятное расположение небесных тел в момент проведения какой-нибудь масштабной магической операции. Планетарий временно поместили в отреставрированной Палате сатеров в столице. Уже строилось новое здание Палаты - исключительно из природных материалов и вручную, - но это была работа на многие месяцы.

Теперь, когда самое напряженное время миновало, Хэнсон проводил досуг с Борком и Нимой.

Еще неделька, - разглагольствовал Борк. — Может, и быстрее уложимся. А потом бригады магов разъедутся наводить порядок на остальной части планеты. Ну как, Дэйв Хэнсон, доволен ты своей победой?

Хэнсон пожал плечами. Он и сам не знал, доволен или нет. Сатеры диктовали ему новые координаты небесных тел, но в их взглядах сквозило нечто, от чего Дэйву становилось не по себе. Некоторые мероприятия, свидетелем которых он становился, его не очень устраивали. Судя по всему, память у магов была крепкая, и они не забыли обид, нанесенных им в дни разрухи.

Дэйв попытался выкинуть все это из головы. Притянул к себе Ниму Она уютно устроилась на его коленях, пожирая его восторженными глазами. Но старые привычки все еще давали себя знать.

– Не надо, Дэйв. Я юридически зарегистрированная дев…

Тут Нима осеклась. Покраснела. Борк захихикал.

В дверном проеме возник сир Перт, сопровождаемый парой мандрагоров. Он указал на Хэнсона и, глядя куда-то вбок, сообщил:

– Тебя вызывают на Совет сатеров.

Дэйв заметил, что сир Перт чувствует себя явно не в своей тарелке.

– Зачем? — спросил Борк.

– Пора вручать Дэйву Хэнсону награду, — пояснил сир Перт. Слова звучали заманчиво, но сир Перт вновь отвел глаза.

Хэнсон встал. Он и сам уже гадал, когда всплывет вопрос о награде. Борк с Нимой тоже поднялись.

– Никогда не верь сатерам, — пробормотал Борк.

Нима попыталась было возразить, но смолкла. И нахмурилась, разрываясь между прежними учителями и новой любовью.

– Вызов распространялся лишь на одного Дэйва Хэнсона, -сурово произнес сир Перт, когда к нему приблизилась вся троица. Но Хэнсон схватил Ниму и Борка за руки. Сир Перт, пожав плечами, пошел сзади. Очень тихо, чтобы не слышали мандрагоры, он Шепнул Дэйву на ухо:

– Остерегайся, Дэйв Хэнсон.

«Значит, предательство», — подумал Хэнсон, ничуть не удивившись. Ему еще повезло, что у него есть трое друзей. Теперь, когда кризис миновал, сатеры вряд ли испытывают благодарность к человеку-мандрагору, который превзошел их своими талантами. Очевидно, высокомерие было присуще им испокон веков. Хэнсон сделал свое дело — и больше не нужен. И все же Дэйв, напустив на себя невозмутимый вид, спокойно направился к дверям огромного Зала Совета.

Когда Дэйва ввели внутрь, он увидел все семь десятков главнейших сатеров под председательством Карфа. Дэйв прошагал по центральному проходу между рядами, не глядя на сидящих, увлекая за собой Борка и Ниму, и остановился прямо перед стариком. Послышались протестующие крики, но никто не посмел остановить Дэйва. Приподняв голову, Дэйв заметил в глазах нависающего над ним сатера Карфа что-то вроде растерянности. На миг в них сверкнула искорка дружелюбия и уважения, но тут же погасла под натиском какого-то иного чувства. Когда же Хэнсон заговорил, с лица старого сатера исчезли последние намеки на былую теплоту.

– Давно пора, — сухо сказал Хэнсон. — Когда вы хотели, чтобы я спас ваш мир, вы щедро обещали мне всякие награды. Но прошло уже три дня, а о награде ни слова. Сатер Карф, я требую твое тайное имя!

Нима испуганно вскрикнула, зато Борк одобряюще стиснул локоть Хэнсона. Разгневанные сатеры роптали все громче, но Дэйв лишь возвысил голос:

– И тайные имена всех присутствующих! Это тоже входило в условие сделки.

– Дэйв Хэнсон, ты мнишь, что сумеешь воспользоваться этими именами? — спросил сатер Карф. — Думаешь, ты сможешь вот так просто стать нашим властелином даже тогда, когда все наши знания будут обращены против тебя?

Честно сказать, Хэнсона посещали те же сомнения. Почти на всякую магию имелась контрмагия, а он не изучил ничего, кроме учебника для начинающих. И все же Дэйв решительно заявил:

– Я думаю, что твое имя поможет мне наложить руку на все ваши сердца. И вообще — какая разница. Я требую законную награду.

– И ты ее получишь. Слово сатера Карфа крепко, — отозвался старик. — Но мы не оговаривали дату, когда тебе будут сообщены эти имена. Ты сказал: «Когда компьютер будет готов, я подожду твоего истинного имени!», а я обещал, что ты получишь его, «когда пробьет час», но не уточнил, что это будет за час. Так что ты БУДЕШЬ ЖДАТЬ или соглашение будет нарушено тобой — не мной. Так что перед смертью ты непременно узнаешь наши имена, Дэйв Хэнсон… Нет, слушай меня!

Сатер быстро взмахнул рукой, и Хэнсон ощутил, что его губы сковало нечто вязкое, не позволяющее говорить.

– Мы обсудили вопрос о награде для тебя, и ты ее непременно получишь, — продолжал сатер Карф. — В точном соответствии с тем, что я тебе обещал. Я согласился вернуть тебя в твой мир целым и невредимым. И ты туда вернешься.

Вязкий кляп ненадолго стал пожиже, и Хэнсон смог выговорить несколько слов:

– Какой мир может быть у человека-мандрагора? Болото, где растут корни?

– У человека-мандрагора — да. Но не у тебя, — в голосе старика звучало что-то вроде добродушной насмешки. — Я никогда не заявлял, что ты человек-мандрагор. Тебе это сказал сир Перт, но он не знал всей истины. Нет, Дэйв Хэнсон, ты был слишком нужен нам. Мандрагоры уступают настоящим людям, а ты был нам нужен в лучшем виде. Тебя вытянули колдовством из твоего мира: атом за атомом, Ка, Оно, душу — всего целиком. Действуя согласованно, группа высших магов способна перенести из другого мира даже душу. Ты был нашим величайшим успехом. Сознаюсь, попытка чуть не сорвалась. Но ты не человек-мандрагор.

У Хэнсона словно камень с души свалился. Он и сам не подозревал, до какой степени стыдился своего «происхождения».

– Я обещал, что мы можем наполнить всю твою жизнь всевозможными наслаждениями, — напомнил Дэйву сатер Карф. — Также мы уверили тебя, что ты получишь алмазы — в количестве, достаточном для покупки империи. Все это Совет готов тебе предоставить. Готов ли ты получить свою награду?

– Нет! — поспешно выкрикнул Борк. Едва вымолвив это слово, великан-маг скорчился от боли, но его собственные пальцы вделывали пассы, которые явно отражали все попытки заткнуть ему рот заклятиями. — Дэйв Хэнсон, твой мир был миром непреложных законов. Там ты умер. И никакая магия не изменит того факта, что в своем мире ты мертв.

Хэнсон уставился на сатера Карфа. Старик, перехватив его взгляд, кивнул головой.

– Верно, — неохотно признался он. — Человечнее было бы не предупреждать тебя об этом, но в том не моя вина.

– Алмазы для покупки империи — в руках трупа, — сказал Хэнсон. — Жизнь, полная наслаждений… чего легче исполнить, если эта жизнь закончится еще до своего начала. Великое наслаждение вы мне приготовили, сатер Карф! Вырвать у тебя твое имя перед самым возвращением назад? На миг ощутить себя победителем? — Хэнсон скривился. — Не нужно мне ваших фальшивых наград и лицемерных обещаний!

– Я не был согласен с такой интерпретацией награды, но большинство проголосовало «за», — произнес сатер Карф и медленно, точно нехотя, поднял руку. — Уже поздно, Дэйв Хэнсон. Готовься к получению обещанного. Властью имени…

Рука Хэнсона нырнула в карман и сжала комочек небесного вещества. Он попытался раскрыть рот, но обнаружил, что губы вновь скованы вязким клеем. На долю секунды он поддался панике: как же произнести необходимые слова?

Но тут же его мысли упорядочились, и он постарался произнести невысказанные слова про себя. Кто сказал, будто заклинания надо обязательно произносить вслух? Правда, маги считали это общим законом, но в этом мире незнанием закона ты мог изменить закон. Как минимум, он утешится сознанием, что боролся за жизнь до последнего.

«Румпельштильсхен, я приказываю солнцу закатиться!» Он телепатически ощутил что-то вроде сомнения, а затем перед его мысленным взором завертелись алмазные шестеренки. Солнечный свет за окнами стал оранжевым, потускнел… и погас. Огромный зал, освещенный лишь парой-тройкой ведьминых огней, погрузился в сумрак.

Голос сатера Карфа, декламирующий какие-то непостижимые слова, оборвался. На миг наступила тишина, но тут же воздух разорвали панические вопли. Старик вопросительно глянул на Хэнсона. По его морщинистому лицу скользнула тень улыбки.

– К планетарию! — приказал он. — Воспользуйтесь ручным управлением!

Хэнсон выждал, пока, по его разумению, посланные к планетарию маги не взялись за ручки. В этот момент он вновь сжал комочек в кармане и мысленно продиктовал приказ:

– Румпельштильсхен, пусть солнце взойдет на западе и сядет на востоке!

Некоторые сатеры уже подбежали к окнам. Их испуганные стенания были громче прежнего. Спустя минуту вернулись остальные, крича во всю глотку, что рукоятки не поддаются — к ним даже прикоснуться невозможно!

Планетарий по имени Румпельштильсхен рьяно выполнял приказания, а вселенная повиновалась своему символу.

Старый сатер Карф каким-то образом умудрился призвать к порядку перепуганную толпу, которая была собранием авторитетнейших сатеров планеты.

– Хорошо, Дэйв Хэнсон, — спокойно произнес он. — Верни солнце на место. Мы согласны на твои условия.

– Вы их еще не слышали!

– Тем не менее, — твердо ответил сатер Карф, — мы согласны. Если ты решишь вновь искорежить небо, возможно, даже тебе не удастся починить его сызнова. — Сатер тихо хлопнул в ладоши, и по залу разнесся звон колоссального гонга. — Освободите помещение. Разговор об условиях состоится в конфиденциальной обстановке.

Никто не возражал. Через минуту Хэнсон, Борк и Нима остались наедине со стариком. Солнечный свет струился в окна, по синему небу плыли пушистые облака.

– Ну-с? — спросил сатер Карф. Его губы чуть заметно улыбались, и в глазах, если Хэнсону это не почудилось, прыгали веселые искорки, хотя Дэйв не видел никаких причин для смеха в условиях, которые излагал старику.

Во-первых, он, естественно, решил остаться здесь. Ему больше некуда было деваться — впрочем, он в любом случае предпочел бы этот мир. Здесь было чему поучиться. Если уж один учебник для Начинающих завел его так далеко, то шанс всесторонне изучить Местную магию и совместить ее с методами, которые он вынес из своего собственного мира, — это же беспредельные возможности! К тому же этот мир нуждался в усовершенствованиях. Применение магии следует ограничить той сферой, в которой она работает наиболее эффективно. Но люди пусть обеспечивают себя сами — выращивают зерно и тому подобное. Также их надо защитить от магов — позднее можно будет разработать целый этический кодекс.

– У тебя будет столько времени, сколько тебе нужно, сатератор Хэнсон, — сказал ему сатер Карф. — Это твой мир — в буквальном смысле этого слова, так что не спеши. С чего ты хочешь начать?

Хэнсон задумался. Пальцы Нимы сжали его руку. Хэнсон ухмыльнулся.

– Думаю, я начну с того, что сделаю вашу правнучку юридически зарегистрированной женой и отправлюсь с ней в долгое свадебное путешествие, — рассудил он. — После всего, что вы устроили, отдых не помешает.

Он взял Ниму под руку и повел к дверям Зала Совета. За спиной Дэйв услышал хохот Борка и тихий смех сатера Карфа. Но когда, дойдя до порога, он оглянулся, их лица уже стали серьезными.

– Мне он тоже нравится, дед, — говорил Борк. — М-да, похоже, маги все-таки были правы. Ваше пророчество сбылось. У него могут быть легкие неприятности из-за того, что столько народу знает его имя, но он ведь Дэйв Хэнсон, для которого нет ничего невыполнимого. Зря вы не учли всех последствий всесилия.

Сатер Карф кивнул:

– Да, наверное. Возможно, Борк, и твои соратники были правы. Похоже, наш мир вылупился из яйца, — и подняв глаза, сатер Карф глянул на стоявших в дверях.

Хэнсон ненадолго задумался над этими загадочными словами, пока закрывал дверь и выходил с Нимой на улицу. Конечно, ему надо будет что-то предпринять в связи со своим именем, но последняя фраза Карфа осталась для него непостижимой. Затем он выбросил ее из головы. «Еще будет время для праздных размышлений», — решил он.

Много тысячелетий и несколько вселенных спустя Дэйв Хэнсон вспомнил слова старого сатера. К тому времени, разумеется, они стали ему кристально ясны. И никто больше не осмеливался произносить вслух его истинное имя.

Перевела с английского

Светлана СИЛАКОВА