"Притворство" - читать интересную книгу автора (Ли Роберта)

Глава 2

Хэмпстед Мьюз, где проживал Пол Моллинсон, расположен в тупичке между высокими узкими домами, выходящими на Пустошь. Тихий уголок, находящийся рядом с Хай Стрит, но создающий полную иллюзию удаленности от суматохи повседневной лондонской жизни.

Перед воротами с номером 3 Энн остановилась в нерешительности. Она была уже на месте, а еще не придумала плана, как ей влюбить в себя Пола Моллинсона. Если он откажется видеть кого-либо из агентства Мак Брайд, что ей делать? Ей снова придется придумывать подход к нему.

Она прошла по дорожке, обсаженной геранью и лобелиями, к черной двери с медной ручкой звонка и, уже протянув к ней руку, в нерешительности остановилась. Она никогда раньше не занималась защитой униженных и оскорбленных. Выросшая в доме достаточно обеспеченном, она не рвалась поставить себя на место людей, не имеющих материального достатка, и, если говорить честно, будь мучителем Розали кто-нибудь другой, а не Пол Моллинсон, вполне возможно, она не кинулась бы так бурно на ее защиту. Любопытство и желание самой увидеть, что представляет собой этот человек, которого так хорошо знал ее отец, привело ее сюда. Сейчас была последняя возможность выбора: продолжать притворство или немедленно прекратить его.

Нервно облизав губы, она сделала шаг назад и повернулась уходить, когда дверь отворилась, и женщина с пушистыми волосами в белом рабочем халате позвала ее.

– Простите, мисс. Вам кто-то нужен? Энн покраснела:

– Я.., я…

– Если вы из агентства, вам лучше зайти в дом. Эти слова настолько поразили Энн, что она не удержалась от вопроса.

– Вы меня ждете?

– Я не знала, что придете именно вы, - рассудительно проговорила женщина. - Но кто-то должен был прийти. Проходите скорее, он ждет.

Она ввела Энн в квадратный холл с полом, выложенным белым и черным мрамором и постучала в дальнюю дверь.

– К вам молодая леди, сэр.

– Проводите ее ко мне, Смизи, - произнес низкий голос, и Энн вступила в гостиную с французским ковром в цветах и несколькими большими креслами. Первое ощущение от комнаты было - свет и воздух, потому что стены были белыми, а сквозь окна, выходящие в маленький садик позади дома, лился солнечный свет. Прямо перед ней за письменным столом сидел обладатель голоса.

– Ну, не стойте там, - раздраженно проговорил он. - Подходите сюда, чтобы я смог вас увидеть, и давайте, пожалуйста, ваши рекомендации.

Энн удивленно уставилась на него.

– У меня их нет.

– Зачем тогда было приходить? Я четко сказал, что без рекомендаций ни с кем даже разговаривать не буду. Это пустая трата времени.

– Я может быть, тоже теряю свое время, - вспылила Энн. - А как насчет вас? У вас есть рекомендации?

– Вы в своем уме? - От злости он вскочил из-за стола, солнце очертило его худощавый силуэт, ярко осветило спадающие на лоб черные прямые волосы. - Я сталкивался за свою жизнь со многими людьми, - ледяным тоном заметил он, - но никогда секретарь не спрашивала о моих рекомендациях.

Внезапно поняв, что произошло, Энн отвернулась в сторону, чтобы скрыть улыбку.

– Очевидно, нет смысла продолжать этот разговор, - холодно продолжал Моллинсон. - Будьте добры, закройте, уходя, за собой дверь.

Энн сделала шаг вперед.

– Боюсь, что произошло недоразумение. Я не из секретарского агентства, я из брачного агентства Мак Брайд.

– Господи! - Пол Моллинсон ошарашенно уставился на нее, нахмурив густые брови. - Но вы не можете быть.., вы совсем не тот тип, который я просил!

– Может быть, хотите позвонить в агентство и проверить?

– Нет, нет, просто вы гораздо красивей… - На его лице промелькнула улыбка. - Это нелепо.., они должны были вычеркнуть меня из своих журналов.

– Я не виновата, что они этого не сделали, - напряженно произнесла Энн. - Мне предложили прийти сюда, потому что.., они сказали, что вы хотите.., вы хотите.., право, мне очень неловко, мистер Моллинсон, но я уверена, вы знаете причину, по которой я здесь очутилась.

Его брови снова сошлись.

– Мне так же неловко, мисс…

– Лестер, - быстро проговорила Энн. - Энн Лестер.

– Спасибо. Боюсь, что вы опоздали, мисс Лестер. Я больше не ищу жены.

– Но они сказали, что ищете!

– Ничем не могу помочь, но я решил остаться одиноким. Мне очень жаль, что ваше путешествие оказалось напрасным, было бы разумнее сначала позвонить. А теперь, простите меня, но мне надо работать.

Он повернулся к ней спиной, как бы показывая, что разговор закончен, и Энн опустила голову. Если она сейчас уйдет, у нее больше не будет возможности увидеться с ним. Она стиснула руки, и этот жест напомнил ей о Розали Дональде. Стиснув зубы, она поднялась на ноги.

– Вы не можете так просто прогнать меня! Если вы это сделаете, я буду жаловаться. Он с удивлением оглянулся.

– Это ничего не даст. Я ведь уже попытался объяснить вам, что я передумал. Очень жаль, мисс Лестер, но приходится говорить прямо.

– Да уж, это действительно прямо. - Если вы сможете найти дорогу к двери… Я очень занят.

Энн помедлила, прикидывая, может ли она еще что-нибудь сказать или сделать, чтобы заставить его посмотреть на нее, как на человека, а не на раздражающую помеху, напоминающую об уже сделанном и забытом проступке.

– Я не буду вам больше мешать, - слабым голосом произнесла она и двинулась к двери. Дойдя до середины комнаты, она остановилась и покачнулась, подняв руки к голове.

– Комната.., кружится. Я.., я боюсь, что я сейчас… - со вздохом она грациозно опустилась на ковер, не забыв расслабить тело и закрыть глаза.

– Что с вами стряслось? В чем дело? Энн не открывала глаз и не отвечала. Она услышала, как он отодвинул стул и подошел к ней. Потом последовала пауза, когда он наклонился и посмотрел ей в лицо. Затем он выпрямился и поспешил к двери.

– Смизи! - крикнул он. - Нюхательную соль.., скорее!

Он вернулся назад, и Энн почувствовала, что ее поднимают и осторожно кладут на кушетку. Странный запах ударил ей в ноздри, какую-то жидкость вливали ей в рот. Она задохнулась, закашлялась и села.

– Где я? - Она оглядела комнату и снова опустилась на кушетку. - О, мистер Моллинсон, мне очень жаль, простите меня.

– Нечего прощать. Вы часто так падаете в обморок?

– Нет. Когда я хорошо себя чувствую, я никогда не падаю в обморок. Это потому, что я.., потому, что я не ела, вот почему. Если бы вы позволили мне выпить чашку чая…

Женщина с разлетающимися волосами заторопилась к ней, и Энн вздохнула:

– Извините. Может быть, мне лучше все вам объяснить.

– Не сию минуту. - Пол Моллинсон сел на стул напротив кушетки. - Подождите, пока не поедите чего-нибудь. Потом расскажете.

– Но вы так заняты…

– Я не смогу работать, если буду думать, что вы падаете в обморок вдоль всей Хэмпстед Хай Стрит! Бога ради, помолчите, пока Смизи не вернется.

Энн подчинилась, незаметно наблюдая за ним На фотографиях он выглядел моложе и жизнерадостней, а здесь, дома, он выглядел таким, каким был на самом деле: обеспеченным, уверенным в себе и циничным. Он был гораздо худей, чем она себе представляла, а впадины под скулами и необычайно глубоко посаженные серые глаза придавали ему аскетический вид, который она нашла весьма привлекательным. Широкий тонкий рот и решительный подбородок несколько нарушали это благоприятное впечатление. Да и профиль его, обрисовавшийся на белой стене, когда он повернулся на стуле, был суров и мрачен. Неудивительно, что Розали назвала его привлекательным. На человека робкого и нервного он должен был произвести впечатление надежности и силы.

Энн лихорадочно обдумывала, что ей следовало сказать Моллинсону, когда вошла экономка с полным подносом, и ей надо было с трудом приподняться на кушетке.

– Вот, мисс. Вы будете есть здесь или сядете за стол?

– Поставьте ей поднос на колени, - коротко произнес хозяин квартиры. - Если она сейчас встанет, то может снова потерять сознание!

Энн взяла поднос и с тоской поглядела на него. Так как незадолго до прихода сюда она основательно позавтракала, то есть с аппетитом ей было трудно, но она решительно взялась за дело и не остановилась, пока не опустошила все тарелки.

Все это время он наблюдал за ней, положив ногу на ногу, облокотившись одной рукой на спинку стула, держа сигарету в другой.

Энн допила чай и спустила ноги с кушетки.

– Спасибо, я чувствую себя гораздо лучше.

– Хорошо. А теперь вы можете рассказать мне, почему вы ничего не ели.

– Это вопрос денег.

– Поэтому вы и пришли повидаться со мной? От гнева ее голос зазвучал холодно.

– Мне не нужно от вас денег, мистер Моллинсон. Если вы скажете мне, сколько я вам должна за ленч…

– Не глупите!

– Я не глуплю. - Она встала с кушетки.

– Тогда сядьте снова. - Медленно он выгнулся на стуле. - Знаете, мисс Лестер, вы, пожалуй, заинтриговали меня. Мне любопытно услышать вашу историю.

– Историю?

– Да. Слишком много неувязок. Вы теряете сознание от голода, потому что у вас нет денег купить еды, и вместе с тем вы, если мне будет позволено заметить, неплохо одеты.

– Это объясняется очень просто, - торопливо ответила она. - Я не всегда была бедной. Но я.., я убежала из дома. Мой отец умер, а моя.., мачеха ужасно обходилась со мной, - она посмотрела на него из-под ресниц и заметила, что не убедила.

– Видите ли, - продолжала она, - она не намного меня старше. Они только недавно поженились, и когда отец умер, он все оставил ей. Я должна была выпрашивать у нее каждый пенни, как будто снова стала ребенком. Я выдерживала все это, пока не закончила секретарские курсы, а затем ушла из дома. Меня там больше ничего не держало. Когда умер отец, моя жизнь кончилась вместе с ним. - Энн вспомнила о своем отце, и в ее голосе зазвучали слезы. - Я хотела забыть прошлое, все эти счастливые годы, которые мы провели вместе. Поэтому я и убежала.

– А что случилось потом?

– Я не могла найти приличной работы, потому что у меня нет рекомендаций. Наконец я устроилась в молодежной гостинице - смотритель рекомендовал меня. Однако несчастья преследовали меня: пару месяцев назад я получила воспаление легких. Заболевание оказалось серьезным, - внезапно охрившим голосом добавила она, - и у меня кончились все деньги. Я вернулась на работу, еще не окрепнув как следует, и со мной произошло что-то вроде нервного срыва: я не могла ездить на работу, а сама мысль о том, что я буду печатать в одной комнате со всеми остальными девушками… Поэтому я отдала последние свои пять фунтов агентству Мак Брайд, может, они меня с кем-нибудь познакомят.

Пол Моллинсон оглядел ее внимательно от блестящих белокурых локонов до начищенных кожаных туфелек.

– Я полагал бы, что такой девушке, как вы, несложно с кем-то познакомиться.

– Я никогда не вышла бы замуж ни за кого из мужчин с моей теперешней работы. Я выросла в большом доме в окружении интересных людей и красивых вещей.

– Вы могли бы вернуться домой, - сухо заметил он.

– Никогда! Я лучше умру.

– Мне очень жаль, - голос его звучал почти ласково. - Но, как я уже говорил вам, я не собираюсь жениться.

– Вы хотите сказать, что вы вообще никогда не женитесь?

– По крайней мере, не сейчас.

– Тогда я лучше пойду. Мне жаль, что я вас побеспокоила. Вас ведь не касается, что со мной будет.

– Куда вы пойдете?

– Снова в молодежную гостиницу. К счастью, за комнату у меня уплачено до конца месяца.

– А потом?

– Я попытаюсь найти работу где-нибудь за городом, - голос Энн истерически зазвенел, - Все эти толпы людей, вечно толкающихся, дурно воспитанных.., я не могу выносить их. - Она поднесла руку к горлу. - Может быть, мисс Мак Брайд еще сможет познакомить меня с кем-нибудь. Это очень хорошее агентство, и они очень стараются.

– Но не можете же вы выйти замуж за какого-то мужчину только потому, что он предложит вам, где жить. Это непристойно! Я себе представить не мог, что люди, обращающиеся в агентство, так рассуждают.

– А почему бы нет? Когда вы больны и бедны, то схватитесь за соломинку. Он нахмурился.

– Что ж, ваша точка зрения мне понятна. Это интересно, очень интересно. Пожалуй… - Он нерешительно замолчал. - Присядьте еще ненадолго, мисс Лестер…

Энн сделала, как ей велели, и стала разглядывать свои руки. Пол Моллинсон закурил следующую сигарету и какое-то время курил, быстро затягиваясь. Каким-то не вполне понятным образом она поняла, о чем он думает, поняла, что ее история его заинтриговала, заставив внезапно понять, что в брачные агентства обращаются не только робкие и нервные девушки, вроде Розали Дональде.

Он бросил наполовину выкуренную сигарету и подошел к письменному столу.

– Моей вины в том, что вы сюда пришли, нет, - быстро сказал он. - Я хочу, чтобы это было абсолютно ясно. Однако я чувствую, что частично несу за вас ответственность. Я должен был сообщить секретарю агентства, чтобы мое имя вычеркнули из списка клиентов.

– Да, так было бы разумнее, - тихо ответила она. - Иначе вы можете навредить кому-нибудь.

– Женщинам так легко не навредишь, - проговорил он и замолчал. - Так о чем я говорил? А, да.., если вы достаточно быстро печатаете, то можете временно остаться работать здесь. Моя собственная секретарша неожиданно попала в больницу с аппендицитом, и сейчас мне отчаянно нужен секретарь. Так вот я подумал, что вы могли бы даже жить там, где жила мисс Финк. Уверен, что ее домохозяйка с восторгом возьмет вас.

Энн стиснула руки.

– Вы очень добры, мистер Моллинсон. Я совершенно не ждала ничего подобного.

– Только не воображайте ничего, - он снова заговорил раздраженным тоном. - Вы меня не интересуете с матримониальной точки зрения. Часы работы с десяти до шести, жалованье десять фунтов в неделю. Подойдет?

– Изумительно!

– Подождите восхищаться, пока не поработаете со мной, - он полуулыбнулся. - Я в работе не самый легкий человек.

Энн дипломатично воздержалась от комментариев.

– Когда вы хотите, чтобы я начала работать?

– Сразу же. Попросите Смизи показать вам комнату для гостей. Можете держать там свои вещи.

Энн вышла в холл и, обойдя лестницу зашла в большую кухню, выходящую окнами на гараж. Женщина с разлетающимися волосами наполовину залезла в холодильник, доставая что-то. Она вы нырнула оттуда с миской вишен.

– Я ваш новый секретарь, - объявила Энн. Мистер Моллинсон просил передать вам, чтобы вы были так добры и показали мне, где мне положить пальто.

Она поднялась вслед за экономкой по узкой лестнице с элегантными коваными перилами на второй этаж. По одной стороне узкого белостенного коридора располагались спальни. Маленькие китайские эстампы с изображениями яростных коней украшали стены, их черные рамки резко выделялись на белом фоне.

– Мистер Моллинсон их обожает, - заметила, указывая на них, Смизи. - Нашел их в какой-то старой лавчонке за Хай Стрит.

Энн улыбнулась:

– Вы так говорите о Хай Стрит, с такой интонацией, будто это деревня.

– А мы и живем.., в Хэмпстед Вилледж. Вы представить себе не можете, какая здесь замкнутая среда. Здесь все писатели, художники и тому подобное. Утром пойдешь в магазин, кого только не встретишь. Меня уже тошнит от немытых лиц и вельветовых штанов.

– Тогда мне лучше на работу в брюках не приходить, - со смехом заметила Энн.

– Не обращайте внимания на мои слова, - торопливо проговорила Смизи. - Если мистер Моллинсон говорит, что вы можете носить брюки, носите. Ему не понравится, если он узнает, что я говорила вам, как себя вести.

Она толкнула одну из дверей и ввела Энн в маленькую спальню, выходящую окнами в сад. Так как это был второй этаж, то из окон открывался изумительный вид на Пустошь, начинавшуюся сразу за изгородью.

– Как красиво! - воскликнула Энн. - Действительно, ощущение, будто живешь в деревне.

– А что я вам говорила! - Маленькая экономка, продолжая говорить, куда-то исчезла и вернулась с полотенцем в одной руке и куском мыла в другой. - Вот. Это для вас. А спальней этой можете пользоваться, пока вы здесь работаете.

– А мистер Моллинсон не будет против?

– Только не он. У нас на этом этаже еще три комнаты, а наверху мои. - Смизи положила полотенце на кровать. - Теперь я вас оставляю. Дорогу вниз вы сможете найти сами.

Возвращаясь в гостиную после того, как она причесалась и подкрасила губы помадой, соответствующей ее цветастому платью, Энн знала, что выглядит прекрасно. Она потратила времени больше, чем обычно, на причесывание: зачесала волосы назад в манере девушки, которая хочет, чтобы ее ценили на работе. А то, что такая прическа делала ее еще моложе на вид, было незапланировано, но доставило ей удовольствие. Пока она не определит, какой тип женщин нравится Полу Моллинсону, она будет разыгрывать девочку-простушку. Время продемонстрировать изысканность еще настанет.

Когда она вошла. Пол Моллинсон снова сидел за столом и махнул ей рукой в, сторону маленького столика рядом, на котором стояла пишущая машинка и пачка бумаги. Он ничего не сказал о ее внешности, хотя она знала, что он наблюдает, как она усаживается, снимает чехол с машинки и готовится к его диктовке.

– Насколько я понял, вы никогда раньше не работали на драматурга.

– Боюсь, что нет.

– Тогда посмотрите на уже напечатанные листы перед вами. По ним вы увидите, как располагать текст пьесы.

– Я знаю, как выглядит рукопись, мистер Моллинсон.

– Я всего лишь пытался помочь вам. Решите в конце концов, невежественны вы в этом вопросе или нет.

Энн с вызовом передвинула каретку. Работать с этим самоуверенным занудой будет нелегко. Зато какое удовольствие получит она, сбив с него немного спеси и добившись, что второй раз он не посмеет ни с кем поступить так, как с Розали Дональде.

Она глянула в его сторону и увидела, что он с озабоченным видом стоит у французских окон, выходящих в сад, и мысли его явно далеко.

– Я сейчас на акте втором, сцене первой, - произнес он, поворачивая к ней голову. - Если я буду говорить слишком быстро для вас, скажите.

Он начал диктовать медленно, ускоряя темп по мере того, как творческое воображение овладевало им. Сцена, которую он описывал, представляла собой жилую комнату, спальную и гостиную одновременно, дешевую, жалкую, в которой сидеть можно было только на диване и которая обогревалась газом, все время тухнувшим от сквозняка. Эту комнату многие признали бы за свою, и все-таки Энн не сомневалась, что он имел в виду комнату Розали Дональде. Ее жесткий стул, на котором он во время визита к Розали сидел сам, видимо, стоял перед его глазами, когда он диктовал диалог Мэри-Джейн - героини пьесы - и ее приятеля Фрэнка.

Через какое-то время он начал бродить по комнате, брать и ставить на место пепельницу, проводить рукой по корешкам книг. Наконец, добравшись до кушетки, он растянулся на ней во весь рост. Голос его был невыразителен и тих, слова текли торопливо, иногда сливаясь, как бы не поспевая за мыслями. Казалось, он диктовал список белья, отданного в прачечную. Вместе с тем была в его словах какая-то пленительная магия, наполнявшая комнату, и Энн, печатавшая как могла быстро, была заворожена разворачивавшейся перед ней историей.

Солнце позолотило верхушку живой изгороди, когда Пол Моллинсон наконец замолчал, и она, откинувшись на стуле, стала сгибать и разгибать пальцы. Дверь комнаты отворилась - Смизи вкатила сервировочный столик.

– Я стояла под дверью последние десять минут, ожидая паузы, - в ее тонком голоске слышался легкий ирландский акцент, а улыбка, которую она послала Энн," продемонстрировала ослепительно белые искусственные зубы. - Надеюсь, у вас еще не отвалились пальцы.

– Не говорите так много, Смизи. Мисс Лестер еще недостаточно вас знает.

– Если она выдерживает общение с вами, то сможет выдержать присутствие кого угодно. - Женщина остановила столик около Энн. - Может быть, вы разольете чай, мисс, а то мистер Моллинсон всегда проливает его на пол.

– Смизи! Говорю вам, довольно. Убирайтесь! Снова сверкнув искусственными зубами, Смизи удалилась. Энн подняла чайник.

– Сахара, молока?

– Ни того, ни другого, спасибо. Я пью с лимоном.

Как типично для него, подумала Энн, передавая ему чашку. Он принял из ее рук чай и взял кусок кекса.

– Возможно, я сегодня заставил вас слишком крепко поработать, мисс Лестер. Когда я уже начал писать, то не могу остановиться.

– Мне удалось не отставать, - улыбнулась Энн. - А что происходило в первом акте? Мэри-Джейн героиня пьесы?

– Да. Как вы, вероятно, могли предположить, она психопатка.

– Потому что живет воображеньем? А почему ей им не жить? Вы дали ей такое скучное существованье, мистер Моллинсон, так что едва ли можете винить ее за то, что она возомнила, будто она совсем не такая, какая на самом деле!

– Вы то, что вы есть, и у вас есть то, что у вас есть, - с нажимом произнес он.

– Какая-то пораженческая позиция! Я с вами совершенно не согласна. - Энн оперлась подбородком на руку. Другой она отвела с виска выбившийся из тугого узла локон.

– А какая основная мысль пьесы, мистер Моллинсон?

Впервые с того момента, как она увидела его, он растерялся.

– Остальная часть пьесы в столе. Когда у вас будет время, можете почитать.

– А можно мне взять ее сегодня на вечер домой?

– Конечно, нет!

Он рявкнул это так громко, что у нее дернулась рука, чашка затряслась на блюдце и несколько капель чая брызнуло ей на платье. Она вытащила платок и стала их промокать.

– У нас на кухне есть пятновыводитель, - невозмутимо заметил он. - Он более эффективен, чем слюна.

Приняв это за извинение, Энн направилась к двери.

– Куда это вы собрались?

– На кухню. Вы же сказали, что я могу…

– Только когда будете уходить. А сейчас, с вашего позволения, я хотел бы еще поработать. Закусив губу, Энн села за машинку.

– Я готова.

За неделю Энн освоилась и на новой работе, и в своем новом жилище. Мисс Финк занимала комнату в ветхом доме над озером. Обстановка там была угнетающей и грязной, но хозяйка - доброй и общительной, а из комнаты, где она поселила Энн, открывался великолепный вид на тихую гладь воды и плакучие ивы.

Так как она привыкла в театре к долгим и нерегулярным занятиям, работа у Моллинсона далась ей сравнительно легко. Когда он бывал дома, то работал весь день напролет. Однако нередко, обычно при назначенных встречах в городе, он не работал вообще. Как наниматель он оказался гораздо более внимательным, чем она могла предположить, и иногда подвозил ее домой, если выходил из дома одновременно с ней.

Вместе с тем, рассказывая Марти о том, как идут дела, она не могла сообщить ей, что далеко продвинулась в установлении близких отношений с Полом Моллинсоном.

– У меня такое чувство, что он охотно дал бы мне пятьдесят фунтов, лишь бы я вернулась домой к моей воображаемой мачехе. По правде говоря, мне кажется, что он предложил мне работу только из какого-то чувства вины!

– Если он докопается до правды, чувство вины будет у тебя. Почему бы тебе не бросить это дело и не уйти оттуда?

– Ты что, забыла о Розали Дональде?

– Конечно, нет. Кстати, на днях я получила от нее письмо. Она снова вернулась к своей тетке и ненавидит каждую минуту своей жизни с ней. Вроде бы здоровье старушки ухудшается, и доктор там днюет и ночует.

– Бедная Розали. Я иногда задумываюсь, вспоминает ли ее мистер Моллинсон? Хоть иногда.

– Почему бы тебе не спросить его? - сухо поинтересовалась Марта.

– Когда-нибудь спрошу. В настоящее время он не знает, что я с ней когда-либо встречалась. Энн покачала изящной ножкой:

– Вчера вечером я прочитала всю его пьесу и поняла, что имела в виду Розали, когда говорила, что она его вдохновение.

– Ты хочешь сказать, что он использовал историю ее жизни?

– Как основу. Героиня - бедная девушка, компаньонка богатой старой леди, которая проводит жизнь между визитами в местную библиотеку и прогулками с толстым пекинесом. Она отправляется в брачное агентство, чтобы найти себе мужа, а когда находит, то приглашает его в поместье и притворяется, что оно принадлежит ей. Этот мужчина - зовут его Фрэнк - влюбляется в нее, но боится попросить выйти за него, потому что он тоже ей врет. Он не состоятельный человек, а всего лишь кондуктор автобуса.

– Бедняги!

– Мой босс так не считает. Он думает, что все это очень смешно. В конце пьесы Мэри-Джейн оставляет свою работу и отправляется жить в город. Снимает комнату в доме, в котором, как оказывается, живет Фрэнк, но хотя они там неожиданно встречаются снова, они проходят мимо друг друга на лестнице, как чужие.

– Ты хочешь сказать, что конец несчастливый?

– Да. И поэтому я думаю, что его ждет провал. Вся движущая пружина у этой пьесы не правильна.

– Не понимаю этого, - сказала Марти. - Он был таким многообещающим вначале. Эти его чудные комедии, а потом эта серьезная пьеса - "В тисках"… Помнишь?

– Как я могу забыть? Отец говорил, что это лучшая пьеса, в которой он когда-либо играл, - Энн вздохнула. - Не могу понять, что случилось с Моллинсоном с тех пор. Он как будто потерял себя.

– Если он не выйдет из кризиса, то совершенно разорится! Еще одна пьеса вроде последней, и на него просто никто не пойдет.

Энн подошла к окну и остановилась, упершись невидящим взглядом в закопченную кирпичную стену напротив. Глаза ее машинально скользили по серой мостовой, тротуарам, движущемуся мимо потоку людей.

– Обидно будет, если он снова потерпит неудачу, - тихо промолвила она. - Мне не хочется сочувствовать ему после того, как он обошелся с Розали, но ничего не могу с собой поделать.

Она повернулась от окна лицом к комнате:

– Кстати, мама считает, что я живу у тебя. Марти поежилась.

– Если откровенно, то я должна была заставить тебя сдержать слово и отправить домой. Ты ведь сказала, что поедешь, если не получишь роли.

– Но я играю роль!

– Это не то, что я имела в виду.

– Знаю, но ты меня не переубедишь. Я решила, что дам Моллинсону попробовать собственного снадобья и сделаю это.

– Он слишком большой циник, чтобы ты смогла его поймать.

– Случались и более странные вещи, - живо проговорила Энн и, наклонившись, поцеловала морщинистую щеку. - Марти, обо мне не беспокойся. Если что-то пойдет наперекосяк, я бегом прибегу к тебе.

Весь июль Пол Моллинсон работал над своей пьесой, а в первую пятницу августа уехал из города, забрав с собой законченную рукопись.

Энн решила не ехать на выходные домой. Так приятно было субботним утром поваляться в постели, зная, что впереди два дня, полностью ей принадлежащие. Днем она побродила по Хэмпстеду, по его узким холмистым улочкам, отходящим от главной дороги, разглядывая высокие дома эпохи регентства, с их нарядными парадными дверьми. Фасады и окна были в избытке украшены узорными железными решетками и перилами, из-за которых на нее загадочно смотрели важные ленивые кошки.

Конечно, Лондон мог похвастаться многими красотами, но одинокому человеку в нем было неуютно. Единственный раз, когда с ней заговорили, было в баре "Эспрессо": к ней обратился один из тех артистических типов, о которых с таким презрением отзывалась Смизи. Впрочем, его предложение было не из тех, которые улучшают настроение.

В воскресенье вечером она сходила на концерт в Кенвуд Хауз и послушала камерную музыку. Звуки музыки в элегантном зале унесли ее в прошлое, в ту эпоху, когда красота и изящество значили гораздо больше, чем хватка и коммерческий успех. Возвращаясь в сумерках домой, она размышляла о ситуации, в которой оказалась с Моллинсоном: права ли она, решив стать судьей его поступкам. Сейчас век деятельных и расчетливых людей: если для достижения нужного результата ему нужно было изучить и выставить на всеобщее обозрение девушку типа Розали Дональде, кто такая Энн, чтобы обвинять его? Она заснула, так и не найдя ответа на этот вопрос, но и во сне ей не было покоя.

В понедельник утром Пол еще не вернулся, и она в ожидании прошла в сад. Вдоль дорожек цвели цветы, и яркие головки петуний раздвигали траву лужайки.

Сад был обращен к югу и жадно ловил солнце. Выцветшие кирпичные стены защищали его от взглядов прохожих, а жужжание пчел, перелетающих между кустами лаванды, почти заглушали отдаленный шум транспорта. Она села на траву и опустила лицо поближе к цветам, их запах заполнил ее. Двенадцать часов, а Пола все не было. Тогда она вытянулась на траве во весь рост и закрыла глаза.

Войдя в гостиную. Пол Моллинсон раздраженно огляделся в поисках секретарши. Комната была пуста, и он, буркнув себе под нос нечто малоприятное, прошел к письменному столу. Полуобернувшись, чтобы взять сигарету, он увидел краем глаза через французское окно на лужайке голубое пятно и вышел в сад посмотреть, что там такое. Ботинки на резиновой подошве бесшумно ступали по плиткам дорожки, и он успел пройти несколько ярдов, прежде чем понял, что это мисс Лестер. Она лежала на траве и спала, положив руку под голову. Он подошел поближе и наклонился к ней. Пожалуй, это была единственная возможность как следует рассмотреть эту девушку, таким странным образом вошедшую в его жизнь. С закрытыми глазами она казалась моложе и не такой бойкой, и выражение лица было мягче, не надменное, как он уже привык видеть. Одна стройная нога была поджата. Бретелька платья соскользнула с плеча, нескромно открыв загорелую шею и нежный изгиб груди.

Когда он стал над ней, разглядывая, он заслонил солнце. Энн зашевелилась, открыла глаза и посмотрела прямо ему в лицо.

Она покраснела от его напряженного взгляда и, быстро поправив бретельку, вскочила на ноги, стараясь одновременно пригладить растрепавшиеся волосы.

– Вы делаете так только хуже, - с юмором заметил он. - И еще в них полно травинок.

Протянув руку, он вытащил из ее волос несколько стебельков:

– Зеленое с золотом - очень приятное сочетание.

Энн шагнула в сторону.

– Я ждала вас все утро.

– Меня задержали. Если бы я знал заранее, я сказал бы, что вы сегодня свободны.

– Еще есть время после полудня.

– Я сегодня работать не буду. Они двинулись к дому, и Энн остановилась, увидев, что в гостиной сидит какая-то женщина.

Пол Моллинсон прошел в комнату впереди нее.

– Ты быстро справилась, Сирина.

– Я только попудрилась, дорогой. У тебя там все приготовлено для гостей-женщин, - голос был легким и приятным. Он чем-то напоминал голос Энн, но на этом сходство кончалось.

– Энн, это Сирина Браун. Возможно, вы видели ее в новой пьесе в Олдвиче?

– Она должна быть очень ярой театралкой, чтобы увидеть ее, - протянула Сирина, а ее большие голубые глаза при этом внимательно оценивали Энн. - Так вы и есть та новая секретарша, о которой мне рассказывал Пол? Та, которая помогает ему с пьесой?

Энн покраснела.

– Я не уверена, что это так называется. Сирина Браун рассмеялась.

– Я просто стараюсь быть тактичной, дорогуша. Пол говорил об этом не совсем в таких выражениях. Но должна заметить, вы резко отличаетесь от мисс Финк, - актриса обернулась к Полу. - Я всегда говорила, что тебе надо избавиться от этого дракона, правда?

– Я не избавился от нее, - возразил Пол. - Она попала в больницу с аппендицитом. Сирина сделала гримасу.

– Ты хочешь сказать, что я снова увижу ее.

– Если к тому времени мы еще будем друзьями.

– Как ты ужасно говоришь!

– Можно ли меня в этом винить? - голос Пола звучал резко, почти грубо, и Энн почувствовала себя неловко, как будто она подслушала что-то очень личное.

– На ланч мне оставить вас, мистер Моллинсон? - в растерянности спросила Энн.

– Разумеется, нет, Смизи накрыла на всех в столовой.

– Тогда пойдем и поедим, - заторопила Сирина, - я умираю с голоду.

Актриса поднялась на ноги, и Энн увидела, что она очень маленького роста, едва ли больше пяти футов. Все в ней было миниатюрным: нежное овальное личико, капризно изогнутые пухлые губки, вздернутый носик, изящная фигурка танагрской статуэтки и ладные руки с длинными пальцами и продолговатыми ногтями. Она напоминала миниатюрную, дорогую безделушку. Даже ее волосы воскрешали в памяти пасторали позапрошлого века: они были бледно-рыжими, редкого, прелестного оттенка. Длинные и прямые, они падали ей на плечи, выдавая продуманность имиджа.

"Как Алиса в стране чудес", - подумала Энн, следуя за ней в столовую. - Она знает об этом и умело разыгрывает эту роль.

Ланч не очень удался, потому что Сирина целиком завладела разговором, обсуждая театральные сплетни и людей, которых она с Полом встретила во время уик-энда. Все эти имена людей, которых она знала или о которых слышала, так напомнили об отце, что она с трудом удерживалась, чтобы не вмешаться в разговор.

Вошла Смизи, неся на подносе кофе, и Энн поднялась, чтобы взять его из ее рук.

– Может быть, попьем его в саду? - спросила Сирина. - Тогда мы не помешаем мисс Лестер работать.

Пол поднялся из-за стола.

– Прекрасная мысль. Энн, пьеса на письменном столе. Я там внес кое-какие изменения, - он взял у нее поднос. - Когда кончите печатать, можете быть свободны - работу продолжим завтра.

Он прошел в сад, и Энн наблюдала, как он поставил поднос на маленький столик около розовой беседки. Сирина изящно свернулась в уголке садового диванчика, а он разлил кофе и, подав ей чашку, присел около нее.

– Значит, она опять вернулась, - пробормотала, убирая со стола, Смизи. - Интересно, сколько это продлится теперь?

Энн удивленно посмотрела на нее.

– А она что, старая подружка мистера Моллинсона?

– Можно сказать и так. - Смизи выкатила сервировочный столик из комнаты. Энн стряхнула крошки со стола и, взяв с него салфетки, последовала за ней на кухню.

– Она очень красивая. Как вам кажется?

– Если вам нравится такой тип, - фыркнула Смизи. - Я сама маленькая и люблю высоких, как вы, если мне позволяется заметить, вы красивая. Вы свободно могли бы стать манекенщицей.

– Я предпочитаю работать у мистера Моллинсона! - Энн потянулась за посудным полотенцем и стала вытирать посуду. - А как получилось, что он так и не женился?

– Может быть, времени не хватило, - уклончиво ответила Смизи. - Боже, были бы вы здесь, когда к нему пришел первый успех. Телефоны не переставали звонить, дверной звонок тоже. А женщины!., она закатила к небу глаза. - Каждая красивей, чем предыдущая, и все хотят роль в его пьесе. И готовы ради этого на все. Иногда мне было просто стыдно за свой пол. Нет, ничего, на что не пошла бы женщина, чтобы добиться того, чего хочет!

– Если ценой было ухаживать за мистером Моллинсоном, то мне их очень жаль. С моей точки зрения, он не очень похож на героя девичьих грез, - вытерев последнюю тарелку, она поставила их на сушилку. - И по-моему, он прекрасно может о себе позаботиться!

– Только потому, что получил хороший урок. Когда-то его очень сильно обидели.

Энн загорелась любопытством, но сдержалась и не стала дальше расспрашивать Смизи. Закрыв за собой дверь кухни, она вернулась в гостиную. Так значит, в свое время Пол пережил сильное разочарование: по-видимому, это и было причиной его цинизма и недоверия к женщинам. Вздохнув, она взяла со стола пьесу и начала ее читать, хмурясь по поводу изменений, нацарапанных на полях и между строчек.

Все это время она не могла забыть о двух людях в гамаке в саду. Через окно она могла видеть сзади только его и темную голову Пола. Послышался всплеск кокетливого игривого смеха, и Энн потянулась за сигаретой. Закурив; она снова глянула в окно: гамак уже не качался и голов не было видно.