"Лови день" - читать интересную книгу автора (Ли Шарон, Миллер Стив)

Вандар

«Похоже на правду, Робсртсон. Включай таймер и вали отсюда».

Тем не менее ее рука застыла над последним тумблером. Она с проклятием отвернулась от пульта управления и отошла на два шага. Остановившись, она стала рассматривать окружавшую ее со всех сторон карту Вал Кона.

«Боги!»

Она села на пол посредине карты и дотронулась до сделанной из переходника горы, потом взяла бумажный космический корабль. Один мир. Один мир, чтобы провести в нем остаток жизни – после того, как она могла выбирать среди сотен…

«Ты застряла, Робертсон. Смотри в лицо фактам и прекрати ныть! Не понимаю, что на тебя в последнее время нашло: превратилась в настоящую лейку. Ты думаешь, тебе трудно? А Вал Кону легко? Вырос на Лиад, был разведчиком-первопроходцем… Везде бывал, все видел. У него семья, он скучает по брату. Ты слышала, чтобы он квасился?»

Она еще немного посидела, устремив невидящие глаза на карту и вспоминая Лиз, Джейса и Судзуки и еще десяток других. Вспомнила Скела, что уже вовсе не имело смысла, потому что Скел давно погиб и сгнил на Кламасе. Если Кламас еще существует.

«Бывают места и похуже, Робертсон. Шевелись».

Она медленно поднялась на ноги, вернулась к пульту, проверила его еще раз и установила таймер. А потом застегнула куртку и побежала к выходу.

Она выкатилась из аварийного люка, развернулась при приземлении и забросила ключи от корабля в стремительно закрывающееся отверстие. А потом быстро заковыляла по глубокому снегу, направляясь к расположенным ниже по склону кустам.

Земля, снег и кусты затряслись. Раздался мерзкий вопль за пределами слухового восприятия, и Мири упала, повернувшись так, чтобы видеть. Корабль был уже на высоте двадцати метров и направлялся прямо в затянутое тучами небо.

Она провожала его взглядом, пока он не превратился в отблеск солнца на выщербленном металле, смотрела, пока он не исчез полностью. Смотрела, пока у нее не заболели глаза, и она опомнилась, потому что замерзшие слезы обжигали ей щеки.

Она стерла остатки слез покрасневшими от холода руками. А потом, заставляя себя не обращать внимания на пустоту под сердцем, она повернулась и зашагала обратно к Джиллу.

* * *

Тело сообщило, что за закрытыми глазами царят темнота и холод. Внутренний страж, получивший задание следить за внешними условиями, позволил телу сжигать больше калорий, чтобы вырабатывать больше тепла. Темнота значения не имела.

Он танцевал: ритм, дыхание, мысль, движение были нераздельны. Был только разум и атрибуты разума, имевшие имя Вал Кон йос-Фелиум Разведчик, Художник Преходящего, Убийца Старейшего Дракона, Весеннего Помета Фермера Зеленодрева из Логова Копьеделов Клана Средней Реки, Крепкий Парень.

Он прошел через три начальные Двери, предался необходимому отдыху и, наконец, приблизился к четвертой Двери, Бэнел-каратак, Месту Величания Фрагментов.

Он еще раз вернулся к своему имени и сосредоточил величание и понимание на особой его части: Крепком Парне.

Его охватила волна яркого тепла, воспринятого целостно: имя потребовало величания той, кто наименовала. Он жил радостью, и незамеченные слезы струились из-под опущенных ресниц, и танец изменился, прославляя столь острый клинок, столь яркое пламя, столь неожиданную спутницу жизни – столь любимого друга.

Танец сделал круг, радость не прекращалась – и он приблизился к Двери, открыл свой разум для фрагмента своего имени – и громко вскрикнул. Глаза открылись в темноту, тело содрогнулось, радость растворилась в едком потоке отвращения к себе.

Он с трудом нашел крупицу самообладания. Он заставил тело приблизиться к печке в углу, вынудил руки взять дерево и сложить по системе, почерпнутой из навыков того человека, которым он был когда-то.

Согнувшись над огнем, он пытался согреть свое тело, а бушующий в нем самом холод наполнял рот металлическим привкусом, а душу – отчаянием.

– Мири! – Он протянул руки к язычкам пламени и обратился к ней так, как будто она стояла рядом, в тенях за печкой. – Это, другое – оно очень сильно, Мири. А я совсем не очень силен. Я провел тебя – сделал тебя спутницей жизни человека, которого не существует. О боги… – Его голос сорвался от ужаса. – Боги, какие вещи я творил!

«Когда тебя переделывают по чужой программе – это ведь смерть, правда?»

Он застыл, прислушиваясь к ее словам чутким слухом памяти.

«Программа предпочтет, чтобы ты погиб, но больше ее не отключал, босс».

Сколько всяких ловушек они установили, чтобы заставить его действовать против себя самого? Чтобы заставить работать на Департамент – или умереть, но не освободиться?

Он уже один раз победил их – на корабле Точильщика. Он побил их с помощью одного осколка уверенности, который сохранился в течение четырех лет безумного расставания с собственной душой: Они лгут.

Он добровольно разбил то, что создал во время того танца на корабле Точильщика, но этот осколок истины по-прежнему был с ним. Это было началом, хотя и не таким началом, которое он выбрал бы добровольно. Как это свойственно людям, он очертя голову нырнул в Л-апелеку прежде, чем были проведены должные размышления. Он смущенно улыбнулся темноте за печкой.

– Танец будет долгим, – тихо сказал он. – Дождись меня, шатрез…