"Кот, который там не был" - читать интересную книгу автора (Браун Лилиан Джексон)

ШЕСТЬ

На десятый день путешествия участники «Бонни Скотс Тура» выставили свой багаж в коридор в половине восьмого, а не в половине седьмого утра, внеся, после тайного голосования, поправку к программе, составленной Ирмой, и добавив себе лишний час сна. Квиллер дошёл до номера Полли и постучался.

– Можно войти? – спросил он.

– Доброе утро, милый. Я как раз собираюсь заварить чай. Выпьешь чашку?

– Нет, спасибо. Я просто хочу сообщить тебе, что уезжаю тотчас по прибытии в Эдинбург.

– Что-нибудь случилось дома? – спросила она с тревогой.

– Нет. Просто мне очень хочется вернуться в Пикакс. Я меняю свой билет на самолёт.

– Квилл, тебе компаньон не нужен?

– Ты не хочешь разве посмотреть Эдинбург? Это великолепный город. Я много раз был там по заданию газет.

– Скажу честно, после смерти Ирмы моя душа не лежит к нашей поездке, и ещё, пусть это покажется глупым, но… я соскучилась по Бутси.

– Дай мне твой билет, и я позвоню в авиакомпанию, – сказал он.

На этот раз он заказал места в первом классе – он нуждался в дополнительном пространстве для своих длинных ног и широких плеч и после десяти дней разговоров о пустяках жаждал уединения для задушевной беседы с Полли.

Через двадцать четыре часа, распрощавшись с товарищами по путешествию, они оказались на борту самолета, и Квиллер позволил себе роскошь вытянуть свои длинные ноги. Полли пила шампанское, и они наслаждались своим положением «очень важных персон».

– Интересно, скучал ли по мне Бутси, – сказала Полли. – Я ещё никогда не оставляла его дольше, чем на выходные. Моя невестка хорошо о нём заботится, но между ними нет, конечно, такого взаимопонимания, какое установилось между ним и мной.

– Милдред говорит, что Коко отгрызает кусочки от моих свитеров. Значит, ему одиноко, хотя она кормит его изысканными блюдами и развращает сомнительными развлечениями, наподобие карточных гаданий. Им снова предложили шампанское, и была подана восхитительная закуска, которая навела Полли на одну мысль.

– Как странно, что в Шотландии нам ни разу не довелось отведать хаггис!

– И мы ни разу не слышали игры на волынке.

– И не видели, чтобы кто-нибудь танцевал хорнпайп.

– Фактически мы ни разу не пообщались с кем-нибудь из шотландцев. Мы всегда были вместе, с нашей группой и оставались маленьким кусочком Мускаунти на чужой земле.

За этим последовало молчание, полное сожаления, а потом Полли сказала:

– Кстати, похвастаюсь, что в эту поездку я обошлась без бронхита, хотя и не принимала таблетки с витамином С. Они слишком уж большие, и их трудно проглотить.

– Твой бронхит в Англии в прошлом году объяснялся чисто психологическими причинами, просто с тобой не было меня.

– «Можно ли встретить большее тщеславие?» – весело процитировала она Шекспира.

– Быть в меру тщеславным совсем неплохо, – парировал он.

– Самый сомнительный афоризм, который я когда-либо слышала! Кто это сказал? – требовательно спросила она.

– Я.

Под воздействием шампанского Полли впала в нежную мечтательность и проворковала:

– Я скучала по тебе, милый. Мы за всю поездку ни разу не были наедине.

– Я тоже скучал по тебе, Полли.

– Я очень опечалена смертью Ирмы, и мне жаль, что я не могла присутствовать на её похоронах. Вероятно, её похоронили два дня назад.

– Не думаю, – медленно и спокойно произнёс Квиллера – Возникло одно осложнение.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Полли, выйдя из задумчивости.

Услышав о странной одиссее контейнера с телом Ирмы, она просто задохнулась от изумления.

– Ну, – помолчав, сказала она, – я тоже могу сообщить тебе нечто удивительное.

– Я слушаю.

Полли колебалась, словно размышляя, с чего начать.

– Видишь ли… передавая Ларри портфель Ирмы, я предварительно изъяла из него несколько бумаг, не относящихся к поездке, чтобы отдать их её родителям. Когда исчез Брюс и оказалось, что никто не знает его фамилии, я просмотрела эти бумаги, но ничего в них не обнаружила. Кроме одного письма, которое, по-моему, ты должен прочесть. – Она порылась в сумочке и достала конверт с документами, перевязанный ленточкой. В нём был сложенный пополам лист почтовой бумаги, который она и вручила Квиллеру. – Прочти.

Дорогая Ирма!

От всего сердца благодарю тебя! Брюс вам подойдёт. Он, без сомнения, первоклассный водитель. Ему пришлось очень тяжело после освобождения, но он обещал вести честную жизнь. Поговори с ним серьёзно. Он прислушается к твоим словам. Я знаю, что в дни нашей молодости вы очень много значили друг для друга. На самом деле мой брат хороший человек, и я думаю, что он извлек урок из своих ошибок. Дай тебе Бог здоровья! Не забудь позвонить мне по прибытии в Эдинбург.

В память о добром старом времени,

Кэти

Квиллер прочёл это короткое письмо дважды. «Так вот оно что, – подумал он. – Ирма и Брюс знали друг друга. Что их связывало? Юношеская влюбленность? Секс? Любовь? Он сидел в тюрьме… За что? За кражу? За контрабанду? Ирма, несомненно, была в курсе дел. Интересно, она наняла его, потому что знала всё о нём или потому что закрывала на это глаза?»

Полли ждала его реакции на письмо.

– Что ты думаешь об этом, Квилл?

– На конверте были фамилия и обратный адрес?

– Никакого конверта не было.

– Во время поездки ходили всякие сплетни о ночных прогулках Ирмы с Брюсом. Она давала тебе какие-нибудь объяснения?

– Она молчала, а я твердо решила ни о чём не спрашивать. Она была взрослым человеком, отвечающим за свои действия, и меня это не касалось. Она приходила, когда я уже спала, наверное, шла на цыпочках, не зажигая света и стараясь не шуметь. Я считала, что она ведёт себя очень тактично.

– Если Брюс украл багаж миссис Атли, то он не был таким честным, как хотели уверить Ирму.

– Похоже на то, – согласилась Полли.

– Она когда-нибудь упоминала эту Кэти?

– Нет, Ирма избегала разговоров о своих шотландских знакомых, она вообще была скрытной. Мы никогда не понимали, что таится за её внешней сдержанностью.

– Если бы мы могли узнать, кто такая Кэти, – сказал Квиллер, – то полиции было бы с чем работать. Если Ирма собиралась звонить своим шотландским друзьям, логично предположить, что в её портфеле есть записная книжка или список телефонов.

– Возможно, записная книжка Ирмы лежит в её сумочке, – заметила Полли, – Я не проверяла её содержимое, а отослала домой с прочим багажом. Мелинда должна была всё передать Хасселричам.

– Вполне допустимо, что её родители знают фамилию Кэти и её местонахождение. А если нет, ты могла бы попросить у них её записную книжку под предлогом, что хочешь сообщить шотландским друзьям Ирмы о её смерти… На самом деле, – прибавил он, – там могут оказаться сведения и о самом Брюсе.

Время шло к обеду. Индивидуальные столики извлекли из кресел и мгновенно покрыли белыми скатертями, затем на них появились льняные салфетки, бокалы для вина, крошечные вазы со свежими цветами и меню на четырех страницах.

– Видимо, тряска не входит в их планы, – сказал Квиллер.

Они заказали минеральную воду «Виши», говяжью вырезку, нарезанную полосками, и салат.

– Что теперь будут делать в Обществе помощи престарелым? Они смогут найти Ирме замену? – спросил он у Полли.

– Представители администрации всегда говорили, что если Ирма уйдёт, то они возьмут на это место профессионала. Лайза хочет предложить им свои услуги.

– Думаю, она вполне подойдёт на эту должность.

– Перед отъездом в Шотландию, – сказала Полли, – Ирма работала над проектом, названным «Домашние любимцы для подопечных». Он состоял в том, чтобы владельцы животных в определённые дни приносили и приводили в Общество своих кошек и собак для поднятия настроения стариков. Если проект найдёт поддержку, я буду брать туда Бутси, А ты, Квилл?

– С Юм-Юм я, пожалуй, смог бы договориться, но с Коко навряд ли. Он большой оригинал и не всегда делает то, что положено котам.

На десерт они заказали сливочные карамельки, а после кофе Квилл подарил Полли маленькую белую коробочку с монограммой «ЧРМ». В ней была серебряная брошь ручной работы в форме пера павлина, где для «павлиньего глаза» использовалось сочетание голубовато-зелёной эмали с кристаллом дымчатого кварца.

– Какая красота! – воскликнула она. – Мне нравятся фазаньи перья! Что это за камень?

– Дымчатый топаз, добытый в шотландских горах. Это одна из вещиц, сделанных в стиле Чарльза Ренни Макинтоша.

– Она будет великолепно выглядеть на моей накидке «летучая мышь». Большое тебе спасибо, милый.

– Ты собираешься смотреть кино? – спросил он. В начале салона спускался экран.

– Я лучше вздремну, – сказала она.

– Мне бы хотелось просмотреть этот журнал, если тебе не будет мешать свет моей лампы.

На иллюминаторах задернули шторы, закрыв яркий солнечный свет, и пассажиры либо надели наушники, чтобы смотреть фильм, либо заснули, либо сделали и то и другое. Журнал был открыт на искусствоведческой статье, но Квиллер скорее не читал, а размышлял. Если бы ему удалось установить личность водителя автобуса, он передал бы эти сведения шефу пикаксской полиции и предоставил бы ему довести дело до конца.

Вспоминая поездку по Шотландии, Квиллер искал ключ к тайне исчезновения шофера в поведении Ирмы и Брюса. Возможно, магнитофонные записи смогут воскресить какие-то забытые детали. Записи предназначались для рубрики «Из-под пера Квилла», но сейчас их можно было бы использовать для другой цели… Журнал упал ему на колени, Квиллер погрузился в сон и проснулся лишь тогда, когда салон опять заливал солнечный свет и им снова предлагали поесть.

К тому времени как самолёт приземлился в Чикаго и они получили багаж, выполнив таможенные и иммиграционные формальности, было уже слишком поздно, чтобы лететь в Мускаунти. Они переночевали в гостинице аэропорта и отправились утренним рейсом. В мускаунтском аэропорту их ждал белый седан Квиллера, оставленный на долгосрочной стоянке, представлявшей собой комфортабельный ангар, построенный благодаря субсидии Клингеншоеновского фонда.

– Я помню те времена, когда аэровокзал был просто хибарой без стульев внутри, а туалет находился во дворе, – сказала Полли.

– А я помню времена, когда мы ставили машины на поле, где паслись коровы, и должны были соблюдать предельную осторожность, – ответил Квиллер, – и было это всего лет пять назад.

– Я прямо не могу дождаться момента, когда увижу Бутси, – сказала она по дороге в Пикакс.

– Я тоже предвкушаю встречу с двумя своими негодниками.

Когда они добрались до апартаментов Полли, она побежала наверх, а Квиллер шёл следом с вещами.

– Бутси! – воскликнула она. – Как поживаешь, малыш? Ты скучал по мне?

Здоровенный сиамский кот с любопытством приблизился к ней, смерил её холодным оценивающим взглядом, затем резко повернулся и пошёл прочь, оставив обожающее его человеческое существо совершенно потерянным.

– Это тебе наказание за то, что ты покинула его, – сказал Квиллер. – Когда он решит, что ты достаточно настрадалась, он успокоит тебя своей любовью. Думаю, нечто подобное ждёт дома и меня.

После двухнедельного лицезрения шотландских замков он успел забыть, каким шедевром архитектуры является его амбар для хранения яблок. Этот восьмигранник был возведён на фундаменте из необработанного камня подобно постройкам тринадцатого века в Шотландии, а пострадавшую от времени кровельную дранку недавно заменили шифером. Квиллер посмотрел на окна – никто не шпионил за ним. Сиамцы в это время находились в кухне, где с довольным видом сидели на холодильнике,

наблюдая, как Милдред Хенстейбл ставит керамическую кастрюльку в духовку. Коты покровительственно посмотрели сверху на вошедшего Квиллера.

– Добро пожаловать! – приветствовала его Милдред. – Как прошла поездка?

– Ещё никто не говорил, что путешествие легкое дело.

– Как насчёт чашечки кофе?

– Сразу же, как занесу в дом вещи. – Он втащил свои сумки по пандусу на второй этаж, а когда вернулся, в его кармане лежала маленькая белая коробочка с монограммой «ЧРМ» на крышке. Сиамцы по-прежнему сидели на холодильнике, загадочные, как сфинксы.

– Нашли тело Ирмы? – спросил Квиллер, садясь за столик.

Милдред налила две чашки кофе.

– Да, и вчера её похоронили, но были ещё неприятные моменты. Братья Динглберри сказали Роджеру – конечно, не для печати, – что миссис Хасселрич яростно настаивала на том, чтобы Ирму кремировали.

– Некролог вышел?

– Да. На первой странице. Я оставила его на журнальном столике… Он чудесно написан… Ну а если отвлечься от этой драмы, Квилл, как прошло путешествие?

– Я лучше пойму это после ночи в собственной постели.

– Ты купил себе шотландскую юбку?

– Нет, только пару галстуков в духе Макинтоша из шотландки. Если уж речь зашла о Макинтоше, то вот тебе сувенир из Глазго. – Он подтолкнул к ней белую коробочку.

– О, Квилл! Большое спасибо! – воскликнула она, увидев серебряную в форме павлиньего пера брошку. – Как называется этот камень?

– Это дымчатый топаз, который, по-моему, можно найти только в Шотландии.

– С твоей стороны так мило подумать обо мне.

– А с твоей стороны, Милдред, было верхом великодушия взять на себя заботу о сиамцах.

– Вот уж нисколько! Жить в амбаре захватывающе интересно, а киски оказались чудесной компанией. Я бы не отказалась иметь точно такого же кота, как Коко.

– Точно такого, как Коко, не существует, – просветил он её. – Он Шекспир среди котов, Бетховен среди котов, Леонардо среди котов!

Услышав, как его имя произносят с одобрением, Коко поднялся, вытянул задние лапы, затем передние с выпущенными когтями, после чего с глухим стуком спрыгнул с холодильника, невольно издав ворчливый звук, и неторопливо направился к Квиллеру, дабы вдохнуть заграничные ароматы. Кто мог знать, какие запахи уловил этот подергивающийся нос? Старинные замки? Вереск? Шотландский мясной бульон? Рыбачьи посёлки? Овцы? Завод по приготовлению виски? Кости древних королей? Поля сражений, двести пятьдесят лет назад пропитанные кровью?

– Они безобразничали? – спросил Квиллер.

– Кто-то из них стащил у меня целую пачку пилочек для ногтей, уволакивал тайком, по одной.

– Мелкие кражи – это по части Юм-Юм. С меня пачка. Я вычту стоимость из содержания Юм-Юм. А как насчёт Коко?

– Он перепугал меня однажды, – сказала Милдред. – Я собиралась принять таблетку для похудания, а он бросился и схватил её. Я испугалась, что он съест и отравится, но он лишь разгрыз её.

– Да, он любит хватать зубами мягкие, липкие вещи типа конфет «желейные бобы», – объяснил Квиллер. – Не доносится ли до меня из духовки запах макарон с сыром? Всё это время, пока я питался обжигающим мясным бульоном, пирогами с бараниной, варёными бараньими языками и рубцами с луком, я тосковал о макаронах с сыром.

– Это нам на ланч, – сказала Милдред. – Кстати, для кошек остаётся кое-что в холодильнике: колбасный хлебец, пирожки с треской, индюшка, а для тебя там есть тушёная говядина. Пока тебя не было, я, надеюсь, не уморила кошек голодом.

После ланча Милдред отправилась восвояси, а Квиллер закрылся в кабинете и пребывал там до тех пор, пока кошачий дуэт за дверью не напомнил ему, что пора, пожалуй, и пообедать. Все трое подкрепились, причём обед прошёл в самой непринужденной обстановке. Затем Квиллер лениво развалился в своём любимом кресле, не имея желания ни читать газету, ни слушать музыку, ни писать писем, ни гулять, ни звонить кому-нибудь. Его охватила апатия, которая нередко нападает после отпуска.

Когда сиамцы окружили его, милосердно прощая почти двухнедельное отсутствие, он слегка погладил Юм-Юм и без особой убежденности сказал Коко, что он красивый парень.

Коко импульсивно спрыгнул с ручки кресла и целенаправленно отправился к большому квадратному журнальному столику, на котором Милдред оставила экземпляр «Всякой всячины». Вспрыгнув на столик, он близоруко уставился на газету. Затем, выгнув спину, распушив хвост и прижав уши, он медленно и важно обнюхал передовицу. Он кружил и кружил вокруг неё, совершая уже не раз виденный Квиллером ритуальный танец, от которого волосы вставали дыбом. Это означало, что необычные способности кота позволяют ему почувствовать какое-то отклонение от нормы, недоступное восприятию людей.

Квиллер ощутил знакомое покалывание над верхней губой. На первой странице была большая фотография Ирмы Хасселрич и на полстраницы – некролог. Он вспомнил, что Коко завыл в тот момент, когда Ирма умерла. Не прибегая к спутниковой связи, кот узнал, что происходит в далекой шотландской деревушке. Возможно, он и теперь почувствовал что-то, о чём хотел сообщить хозяину? Полли считала, что между нею и Бутси царит полная гармония, но она ни в какое сравнение не шла с тем взаимопониманием, которое установилось между Квиллером и Коко.

«Ну нет, – решил он, – в конце концов, это лишь глупое воображение».

– Я выбит из колеи смещением во времени, – сказал он сиамцам. – Давайте погасим свет и объявим, что сейчас ночь.