"Кот, который жил роскошно" - читать интересную книгу автора (Браун Лилиан Джексон)

В субботу рано утром Квиллер позвонил в отдел по расследованию убийств и оставил записку для лейтенанта Хеймса. Когда несколькими минутами позже раздался звонок, он был готов поздороваться со следователем, но услышал лишь успокаивающий голос Полли Дункан.

– Ты где был вчера вечером? – спросила она. – Я пыталась тебе дозвониться.

– А в какое время ты звонила?

– В одиннадцать, когда стоимость разговора падает.

Чтобы подразнить её, он сказал:

– Я был здесь и разговаривал с женщиной. Мы встретились в арт-галерее, а затем пришли сюда немного выпить.

Обеспокоенное молчание, затем:

– Кто же она?

– Художница.

– Ты просто… познакомился с ней?

– Нет, мы встречались раньше. Только, Полли, тебе не о чем беспокоиться. Ей восемьдесят лет, и она скрючена артритом. Так о чём ты хотела со мной поговорить?

– О статье в «Утренней зыби». Я прочла её. Ты же знаешь, библиотека получает эту газету по подписке. Но в основном я хотела поблагодарить тебя за красивую сумку. Это самая прелестная сумочка, которая у меня когда-либо была! Очень мило с твоей стороны, дорогой, но я стала ещё больше скучать.

– Хочу, чтобы ты знала, я думаю о тебе, хотя буквально окружен голыми женщинами, восьмидесятилетними артритками и эксцентричными домовладелицами. – О Винни Уингфут он не упомянул, несмотря на то что облизнулся, вспомнив о ней. – Как там кот с больной лапкой?

– Совершенно безнадежен! Вчера я принесла себе на ужин две бараньи котлетки, но стоило мне развернуть их, как он стащил одну на пол.

– Что решила миссис Гейдж?

– Да, миссис Гейдж позволит мне занять флигель с тем условием, что я стану присматривать за её домом, пока она во Флориде. Так что, Квилл, квартира твоя не занята. Ну а ты что решил?

– Прежде чем вернуться к нашему пикаксскому гуляшу, мне необходимо опробовать ещё восемнадцать ресторанов.

– О Квилл! Неужели всё так скверно?! Где ты ужинал вчера?

– В среднеазиатском ресторане в центре: гуммус, пита, кебаб и таббули.

– В одиночестве?

– В полнейшем, и в качестве доказательства даже взял с собой подписанный чек.

После нескольких ласковых шуточек в том же духе Полли заявила:

– Прошу тебя, дорогой, будь осторожнее. Если с тобой что-нибудь случится, я этого не переживу.

– Буду, – пообещал он и отправился завтракать.

Субботнее утро для обитателей «Касабланки» – весёлое время. Жильцы шли за покупками, несли белье в прачечную, платили за квартиру, выбирали видеокассеты на уикенд, возвращали книги в библиотеку, бегали трусцой вокруг автостоянки – в общем, делали то, на что не хватало времени в остальные дни недели. Даже немощные старики вертелись внизу, две старушки, обычно бродившие по вестибюлю в стеганых халатах, на сей раз вышли в платьях, объясняя всем, что они едут в дом престарелых навестить подругу. Миссис Таттл не имела ни одной свободной минуты от наседавших жалобщиков и плательщиков, Руперт давал указания какому-то юнцу, моющему пол. Наполеон с Кисой-Крохой только успевали уворачиваться из-под ног.

Взяв в ближайшем магазине несколько деликатесов для своих друзей по квартире, Квиллер вернулся в здание и направился к лифту, но был остановлен человеком, встретить которого хотел меньше всего. Удивительно, но Изабелла Уилбертон выглядела весьма привлекательно в белой блузке и юбке цвета хаки, не то что в замызганном домашнем халате, вечернем платье или вовсе без ничего. Она несла устроившегося в голубом полотенце котёнка.

– Мистер Квиллер, я последовала вашему совету, – сказала Изабелла. – Ну разве не прелесть? Её зовут Пышечка.

– Очень симпатичная киска, – согласился он. – Она вам составит подходящую компанию.

– Не хотите отужинать сегодня с нами? Я готовлю говядину в горшочке. Надеюсь, получится. Сто лет ничего не готовила.

– Прекрасная идея, – сказал он, – но я уже приглашён в другое место.

– А завтра? – спросила она с надеждой.

– К сожалению, в воскресенье я встречаюсь с кураторами НОСКа. Я, видите ли, пишу книгу об истории «Касабланки».

– Да что вы?! Я вам могу столько порассказать! Мои дед и бабушка снимали здесь очень шикарную квартиру в двадцатых. И бабушка любила вспоминать об этом времени.

– Запомню. Благодарю за предложение, – сказал он, внутренне содрогнувшись. – Почтальон приходил?

Изабелла весело помахала конвертом:

– Да, только что.

Понятно, что в конверте лежал заветный чек.

Квиллер пошёл на почту, но вход в неё оказался заблокирован Ферди-Быком, – надпись на его футболке растянулась до невероятных размеров. Фердинанд бросил на Квиллера зловещий взгляд, который считал проявлением особого благоволения.

– Когда вы собираетесь снимать? – напористо спросил он.

– Квартиру мисс Пламб? В любое время, как ей удобно.

– Ей удобно в любое время. Она не выходит на улицу.

– Хорошо. Я сообщу фотографу, он позвонит, и вы договоритесь с ним на определённый час.

– Она ждёт не дождётся, – сказал дворецкий. – А меня он тоже снимет? – И провел рукой по лысой голове.

– Почему нет?

– В бридж играет?

– Спросите сами, – сказал Квиллер.

Обрадованный положительными сдвигами, он решил серьёзно взяться за книгу. Это будет альбом с тридцатью процентами текста и семьюдесятью процентами чёрно-белых фотографий: виды пышного вестибюля и «Пальмового павильона», портреты знаменитостей, фото старинных автомобилей и жильцов в старинных одеждах – от эпохи Эдуарда к двадцатым, а затем и ранним тридцатым годам. В середине книги – цветные фотографии с изображениями квартиры на двенадцатом: крупным планом ковер и подушка с кубистским орнаментом, потом снимки медного экрана ручной работы с эбонитовыми вставками, столиков с квадратными ножками, «клубных» стульев со сладострастными обводами, стен, увешанных французскими художественными открытками двадцатых годов в рамках, и, конечно же, фото редкой вазы с пеплом Харрисона Пламба. На фронтисписе – портрет Аделаиды Сен-Джон Пламб с выщипанными и нарисованными карандашом бровями, завитыми «по-горячему» волосами; Аделаида сидит на горе диванных подушек и наливает чай – живая реликвия из мутного прошлого «Касабланки».

В качестве текста подойдут интервью со старыми обитателями дома – такие, доживающие свой век среди увядшей роскоши, наверняка отыщутся. Обидно, что миссис Баттон не прожила чуть дольше. Можно даже задать несколько вопросов Изабелле Уилбертон.

Пока он прикидывал различные варианты, дверь Красного лифта отворилась и из кабины вышла светловолосая менеджер из ресторана Роберто, рядом с которой шагал бледный мужчина много моложе её. Это был тот самый человек с повязкой на месте его правого уха.

Шарлот Руп выглядела удивительно жизнерадостна

– Мистер Квиллер! – воскликнула она. – Познакомьтесь, пожалуйста, с моим другом Реймондом Димвитти. Рей, это мистер Квиллер, о котором я тебе столько рассказывала.

Не доверяя ушам, Квиллер попросил:

– Не могли бы вы побуквенно произнести фамилию: не уловил.

– Д-а-н-в-у-д-и, – Сказал мужчина.

Квиллер. обмениваясь приветствиями, делал героическое усилие, стараясь не смотреть на ушную повязку.

– По субботам мы всегда ходим обедать в ресторан, а затем – в кино, – сообщила Шарлот. – Тогда получаешь скидку, но я не хочу оказаться в ресторане до четырёх часов.

– Приятно вам провести время. Погода, кажется, благоприятствует, – учтиво сказал Квиллер.

Красный лифт ушёл без него, пришлось ждать Зелёного. Всё это время он гадал: как встретилась эта странная парочка? Уже далеко не молодая Шарлот с её стародевичьим пылом и белыми волосами, похожими на сахарную вату, и Реймонд Данвуди с пластырем на ухе и тупым выражением лица, мужчина, которому не было и сорока пяти. Когда кабина лифта остановилась и нехотя распахнула двери, какая-то женщина, поднимавшаяся из прачечной с корзиной белья, весело вскрикнула:

– Ух ты, теперь тут у нас знаменитые богатеи живут! – и громко рассмеялась.

– Будь я богат и знаменит, стал бы я жить в вашей старой развалюхе «Касабланке», – проговорил Квиллер с натянутым добродушием, за которым скрывалось раздражение. Он вышел на третьем, решив воспользоваться лестницей, мысленно проклиная Сашу, как там её, за то, что та посмела раскрыть его финансовое положение. Ему нравилось разыгрывать из себя журналиста в отставке, но играть роль миллионера он не собирался. В какой-то момент ему даже захотелось переехать в пеннимановскую «Плазу», однако он вспомнил, что гостиницы не позволяют держать в номерах кошек.

Неожиданно внизу завыла сирена «скорой помощи». Что, ещё одна потеря? Кто на этот раз?

Открыв дверь в 14-А, он увидел подсунутую под створку газетную вырезку с припиской от Эмби: "Вы это видели?" Это была статья из субботней «Зыби»: интервью с одним из директоров «Пенниман, Грейстоун энд Фладд». Рексвелл Фладд утверждал, что будущие площади «Ворот Альказара» уже распределены на пятьдесят процентов и работы начнутся раньше предполагаемого срока. С фотографии смотрело длинное узкое лицо строителя с высокими скулами, обрамлённое ломкими волосами. Квиллер с отвращением смял газету и сунул её в мусорную корзину.

Мгновенно раздалось лёгкое шлепанье бархатистых лапок, и из спальни выскочила спящая красавица Юм-Юм, которая тут же сунула нос в корзину и выудила смятую бумажку. Звук мнущейся бумаги она расслышала даже во сне. Квиллер отнял вырезку, не желая, чтобы кошка жевала просвинцованную газету. Мельком он ещё раз взглянул на фотографию и подумал о том, что где-то уже видел это лицо.

Юм-Юм здорово разозлилась, и, чтобы восстановить мир и порядок, Квиллеру пришлось приласкать её, наговорить ей кучу комплиментов о её красоте, приятности в обхождении и величавости характера. Она муркнула и отправилась обратно на постель.

«Почему она всё время валяется на матраце? – спросил сам себя Квиллер. – Из-за смога? Или, может быть, она получила стресс?»

Коко всё это время ждал его, восседая на столе для скрэбла, и первые два раунда выиграл с такой легкостью, что бывшему журналисту пришлось изменить правила, по которым они играли: он ввёл в обращение имена собственные, сленг и иностранные слова. Но кот продолжал выигрывать. Человек же получал удовольствие от смакования слов типа «мерси», «пока» и «облом». Почти в самом конце игры он собрал слово «плюх», оказавшееся пророческим.

Вообще-то он собирался провести весь день в библиотеке, поэтому на пути к центру решил остановиться в пеннимановской «Плазе» пообедать. Кафе находилось на втором этаже. Квиллер только шагнул на эскалатор, как у себя за спиной услышал надтреснутый голос:

– Помогите!

Он повернулся и краем глаза увидел грязную седую бороду. В ту же секунду кто-то схватил его за руку. Дальнейшее происходило словно при замедленной съемке: его рука тянется к поручню… не дотягивается… тело заваливается назад… ноги оказываются впереди… ступеньки надвигаются, чтобы встретить его позвоночник… эскалатор продолжает работать, а он выезжает на второй этаж вперед ногами.

Более абсурдной позы придумать невозможно. Квиллер растерялся, но вопли окружающих напомнили ему о происшествии в метро. Он собрался с силами и за несколько секунд в очень узком пространстве выполнил сложнейший пируэт: закинул ноги за голову, достал коленями ступеньки, распрямился и встал. Когда он сходил с эскалатора на площадку второго этажа его встретили заботливые руки.

– Сэр, вы не ушиблись? – спросил его охранник.

– Не думаю, – ответил Квиллер. – Скорее удивился.

– Позвольте, сэр, отвести вас в кабинет управляющего.

– Сначала я хотел бы присесть, выпить чашку кофе и сообразить, что же всё-таки произошло.

– Кофе можно выпить прямо здесь, в баре, сэр. Вы уверены, что с вами всё в порядке? – Охранник в форме отвёл Квиллера в притемнённый зал. – Пойду сообщу менеджеру, сэр. Пусть отправит кого-нибудь вниз.

– Мистер Квиллер, что стряслось? – воскликнул бармен с рыжими усами, и Квиллер узнал бегуна из «Касабланки».

– Честно сказать, не знаю. На сцене появился ещё один охранник в форме.

– Я был внизу и всё видел. Один из этих бродяг, которые вечно слоняются где ни попадя, едва держался на ногах, а хотел попасть на эскалатор. Я сказал ему, что нельзя, вот тогда он и схватил этого мужчину за руку.

– И я поехал вверх ногами, – пояснил Квиллер бармену. – Конечно, бывало, что я двигался вверх ногами в куда более сложных ситуациях, но надо заметить, что ощущение сейчас презабавное.

– Вам следует крепко выпить. Что налить?

– Мои деньки с крепкой выпивкой давно в прошлом, но я не откажусь от чашки крепкого кофе.

– Один момент.

Квиллер с удовольствием отхлебнул из чашки душистого напитка, охранники увивались рядом, поджидая прихода начальства.

– Моё имя вам известно. А как зовут вас? – спросил Квиллер бармена.

– Рэнди. Рэнди Юпитер. Помню вашу колонку, когда вы писали для «Прибоя», – обзор ресторанной жизни. Я их вырезал все до одной и проверял в выходные. Вы оказывались всегда правы. Во всём!

Квиллер пригладил усы. Любимой похвалой были замечания о том, что его колонку вырезают.

– С тех самых пор в городе открылось множество самых разных кафе, баров, ресторанов, – сказал он. – Меня здесь не было три года.

– И не говорите! Похоже, теперь дома никто не готовит. Как долго вы здесь пробудете? Могу порекомендовать несколько неплохих заведений.

– Точно сказать не могу. Я пишу книгу о «Касабланке», поэтому всё зависит от того, сколько времени уйдёт на подбор материалов.

– В «Зыби» написали, будто вы собираетесь купить это здание, – с ухмылкой произнёс Юпитер.

– Не верьте тому, что печатается в «Зыби». Держитесь лучше за «Прибой», мой мальчик.

– Кажется, вы говорили, что живёте на четырнадцатом?

– В14-А.

– Это ведь квартира Бессингер. Никогда там не был, но, говорят, это класс.

– Да. Уникальная квартира, – согласился Квиллер.

Появилась помощница менеджера, и Квиллер заверил её, что не ушибся и не видит никаких причин обвинять в чем бы то ни было гостиницу. Он охотно снабдил представительную молодую женщину нужной для отчёта информацией и принял ваучеры в ресторан и химчистку. Когда сделка была закончена, бармен заметил Квиллеру:

– Неплохо получилось.

– Ну, она могла бы сходить со мной в ресторан, – парировал Квиллер.– Тогда в езде вперёд ногами был бы смысл. Давно ли вы живете в «Касабланке»?

– Всего несколько месяцев. Любите джаз?

– В колледже сходил по нему с ума, но в последнее время практически ничего не слушал. – Квиллеру было приятно разговаривать с барменом, что не противоречило его теории, по которой мужчин с большими усами тянуло к мужчинам с большими усами, толстяков – к толстякам, длинноволосых и бородатых – к длинноволосым и бородатым.

– У меня отличная коллекция старых джазовых исполнителей, – похвастался Юпитер. – Если захотите послушать таких величайших музыкантов, как Джерри Ролл, Дюк…

– А Чарли Паркер у вас есть?

– Есть. Просто постучите. Я живу в 6-А.

– В моей квартире стоит фантастическая стереосистема с безумными колонками, – сказал Квиллер. – Может, захотите послушать какие-нибудь пластинки.

– Запросто.

– Я с вами свяжусь.

– Звоните или сюда, или домой. – Юпитер нацарапал два номера телефона на салфетке.

– Хорошо. Ну, я, кажется, созрел для обеда.

Обед в кафе прошёл без курьёзов и неприятностей. Затем в тиши исторического отдела публичной библиотеки он отобрал нужные фотографии и подписал бланк заказа на изготовление копий.

Дома его тоже ждала тишина. Подозрительная. Коко флегматично наблюдал за тем, как Квиллер нарезает ростбиф, принесенный из деликатесной, а Юм-Юм вообще не пожелала выйти. Пришлось Квиллеру самому отправиться за ней в спальню.

– Быть может, Клеопатра соблаговолит подняться с дивана и почтит нас своим присутствием? Ужин подан, – сказал он.

Но следовало помнить о том, что флегматичное поведение Коко предвещает бурю.