"Черный Лотос" - читать интересную книгу автора (Роулэнд Лора Джо)

11

Тому, кто презреет веру Черного Лотоса,

Грозят бесчисленные напасти.

Он будет разорен, ограблен и поруган —

Избравший юдоль зла.

Сутра Черного Лотоса

Хирата шлепал по лужам двора полицейской управы, озирая из-под зонтика сгрудившихся под дождем людей. Интересно, что привело их сюда, да еще в такую погоду? Попав под навес основного корпуса, он отдал зонт привратнику и прошел в приемную. Там было еще больше народу – люди стояли, привалившись к колоннам, сидели на полу. Кто-то попыхивал трубкой под гомон разговоров – в теплом спертом воздухе висел густой дым. Несколько досинов следили за порядком. Хирата протолкался к возвышению, на котором восседали секретари.

– Зачем здесь столько народу? – спросил он главного секретаря.

Утида ухмыльнулся:

– Это те, кто откликнулся на ваш запрос по поводу умершей женщины и ребенка из храма Черного Лотоса.

– Как, все? – Хирата, который пришел узнать, дали ли поиски какие-нибудь результаты, потрясенно оглядывал зал.

– Все до единого, – сказал Утида, – включая тех, кто снаружи.

Новость о том, что человек, давший объявление, прибыл быстро распространилась от передних рядов к задним. Люди обступили Хирату, размахивая руками и выкрикивая мольбы.

– Тихо! – осадил их он. – Вернитесь на место! Я приму каждого, но в свое время.

Усилиями и увещеваниями досинов народ вскоре выстроился в извилистую очередь. Хирата тем временем занял место на возвышении. В толпе то тут, то там виднелись бритые макушки самураев, хотя преобладали простолюдины. Хирата попытался сосчитать людей по головам, но после сотни остановился. Маловероятно, чтобы все они были связаны с загадочными жертвами.

Первой посетительницей оказалась немощная сгорбленная крестьянка. Встревоженно глядя на Хирату, она сказала:

– В прошлом году мой взрослый сын ушел в секту Черного Лотоса. С тех пор я не видела его и не получила от него ни весточки. Что с ним, он умер?

– Простите, не знаю, – ответил Хирата. – В пожаре погибли женщина и маленький мальчик. В объявлении это указано.

– Я не умею читать, – сказала женщина. – Мне сказали, вы ищете тех, чьи близкие не вернулись из храма.

– Нет. Мое расследование не касается взрослых мужчин. – До него дошло, что смысл послания исказился при передаче из уст в уста среди малограмотного люда.

– Значит, сын может быть жив. – Морщинистое лицо крестьянки озарила надежда. – Вы поможете мне отыскать его? Прошу вас!

– Я попытаюсь. – Хирата записал имя женщины, адрес, имя и возраст сына. Потом он встал и обратился к толпе, разъяснив суть объявления и дав описание жертв. – Все, кто ищет людей с другими приметами, должны прийти позже и заявить о пропавших в полицию.

По толпе пробежал разочарованный ропот, но никто не покинул очереди. На возвышение поднялся мужчина с грубоватой наружностью человека, занятого тяжелым трудом.

– Моя дочь пропала, – сказал он.

– Сколько ей было лет? – спросил Хирата.

Не успел тот ответить, как его отпихнул самурай плотной комплекции и заявил:

– Больше я ждать не намерен! Я требую, чтобы меня выслушали немедленно!

– Вернитесь на место, – приструнил его Хирата. – И дождитесь своей очереди.

– Мой трехлетний сын исчез этой весной. – Самурай, чью одежду украшали гербы с цветочным орнаментом – признак верности дому Канэ, не двинулся с места. – Моя жена пошла с ним за покупками в Нихомбаси и потеряла в толпе. Лавочники видели, как три священника Черного Лотоса сажали мальчика в паланкин. Они похитили моего сына!

– И мою дочь тоже! – воскликнул рабочий. – Она играла на улице. Бонзы и монахини постоянно там крутятся, зазывают людей вступить в секту, раздают детям сладости. В тот день они, уходя, забрали с собой мою девочку.

– Вы это видели? – спросил Хирата, заинтригованный смелостью обвинений.

– Не только у нас пропадали дети после появления членов секты. Всем известно, что Черный Лотос ворует детей, – ответил рабочий.

Из очереди раздались выкрики:

– Они и нашего ребенка похитили!

– И моего тоже!

– И моего!

Хирата потрясенно застыл. Едва ли было возможно, чтобы секта оказалась замешана в стольких исчезновениях. Неужели все эти люди стали жертвой массового помешательства?

– Когда я отправился в храм на поиски сына, служители вышвырнули меня вон, – продолжал самурай. – Я и в полиции был. Мне сказали, что дело ведется, а оно так и осталось лежать. Я пришел сюда, надеясь на вашу помощь.

Хирате стало жаль самурая, чей сын, судя по заключению доктора Ито, был одного возраста с погибшим мальчиком. Он записал имя отца и прочие сведения, а потом повернулся к Утиде.

– Похоже, я здесь застрял навечно. Вы мне не поможете?

– Помогу, разумеется.

Тогда Хирата объявил:

– Все, у кого пропали дети и кто обвиняет в этом Черный Лотос, встаньте в новую очередь.

Толпа разделилась на две почти равные части. Хирата припомнил историю, которую Сано рассказал ему утром, – историю о монахе, обвинившем Черный Лотос в захвате и заточении людей. Он решил, что Сано будет интересно узнать, какое развитие она получила.

Следующие несколько часов Хирата и Утида опрашивали пришедших. Многие заявляли об исчезнувших родственниках, не имеющих вообще ничего общего с жертвами, – просто затем, чтобы подать жалобу на секту Черного Лотоса.

– Почему же в таком случае полиция не занялась этим раньше? – спросил Хирата Утиду.

– Может, они не знали о сложившемся положении, – ответил секретарь. – Я и то слышу об этом впервые, а ведь думал, что в городе от меня ничего не скроется.

Расспрашивая горожан, Хирата выяснил, что большая их часть докладывала об исчезновениях патрульным досинам, не приходя в полицейское управление. Возможно, высшие чины еще не читали отчетов и не смогли оценить масштаба проблемы или увидеть связь между происшествиями. Сам же Хирата, зная о процветании мздоимства в полицейской среде, заподозрил простую утайку сведений.

К обеду Утида составил список из сорока пропавших мальчиков. Что касалось молодых женщин, заявлений было не счесть. Однако никто так и не опознал найденный на теле жертвы нефритовый амулет. Очереди, казалось, не будет конца – едва люди выходили наружу, как со двора подтягивались новые. Тяжело вздохнув, Хирата поприветствовал следующего горожанина. Это был плотник лет тридцати с небольшим. Ящик с инструментом он принес с собой. Глаза и углы рта мужчины были опущены, придавая лицу скорбное выражение, в стриженых волосах кое-где застряли стружки. Едва взглянув на амулет, он заплакал.

– Его носила моя жена. Он достался ей от деда – резчика по нефриту. – Плотник вытер глаза заскорузлой ладонью. – Тиэ обычно держала его на шнурке, повязанном вокруг талии, говорила – на удачу...

Хирата обрадовался бы, если бы не сострадание к мужу женщины.

– Примите мои соболезнования, – сказал он, сходя с помоста. – Прошу вас, пройдемте со мной.

Оставляя недовольную толпу, он провел плотника в маленький незанятый кабинет об одном зарешеченном окошке с видом на конюшню. Там Хирата предложил плотнику сесть, подал чаю и мягко попросил:

– Расскажите о своей жене.

Плотник сжал чашку в ладонях и осушил ее залпом, словно черпая силы из горячей жидкости. Затем он заговорил с тоской, весь во власти воспоминаний:

– Мы с Тиэ были женаты двенадцать лет. У нас росли два сына. Мое ремесло приносило хороший доход. От матери Тиэ переняла искусство врачевания и зарабатывала, ухаживая за больными соседями. Мы были очень счастливы вместе. Перемена произошла четыре года назад. – Его лицо исказил гнев. Хирата подлил еще чаю, и плотник, выпив, продолжил: – К нам на улицу пришли монахини из Черного Лотоса. Они сказали, что их первосвященник может указать нам путь к просветлению, и пригласили нас к себе в храм. Я в тот день был очень занят, а Тиэ пошла. Когда вернулась, ее будто подменили. Потом она и вовсе зачастила туда. Дома же только и делала, что часами твердила сутры. Тиэ запустила хозяйство, забыла о детях, не давала к себе притронуться. Я умолял ее объяснить, почему она так себя ведет, но не услышал ни слова. В конце концов я обругал ее, повелел исполнять долг жены и матери, запретил выходить из дому. Но однажды ночью она сбежала, забрав все наши деньги. Я знал, что она отправилась в храм Черного Лотоса. – Плотник печально объяснил: – В других семьях такое уже случалось, видите ли. Наложит их первосвященник какое-то заклятие, и люди забывают обо всем ради него. Так он похищает их души и собственность.

– И вы так просто позволили ей уйти? Неужели не предприняли ничего за эти четыре года? – поразился Хирата.

– Я делал все, что мог, чтобы вернуть ее! – Плотник, явно испытывая потребность оправдаться, принялся взахлеб объяснять: – Ходил к старосте, обращался в полицию, но там сказали, что ничем помочь не могут. Потом пошел в храм, умолял Тиэ вернуться – она отказалась. Священники велели мне держаться от нее подальше, но на другой день я опять пришел, уже с детьми. Тиэ на них даже не взглянула, и бонзы вытолкали нас за ворота. Я поклялся, что никогда не сдамся, но потом...

Воодушевление плотника иссякло, сменившись унынием.

– Потом стало твориться недоброе. Мой брат упал с крыши, которую мы ремонтировали, и сломал ногу. Через некоторое время меня сильно избили какие-то громилы, а вскоре в одежной лавке, где я занимался починкой, случился пожар. Весь товар сгорел, и я был вынужден возместить убытки, из-за чего оказался в долгах. Потом ко мне в дом пришел бонза из Черного Лотоса. Он сказал, что мое невезение вызвано заклятием, которое первосвященник налагает на врагов секты. Если я не перестану досаждать им, меня постигнут еще худшие беды, говорил он. Я уже слышал, что случается с теми, кто пытался вызволить оттуда своих родственников. Я не решился поставить под угрозу жизнь и безопасность родных. Вот так, – он прерывисто вздохнул, – я отказался от своей Тиэ. Я надеялся, что ее рассудок прояснится и секта потеряет над ней власть. Но теперь все мои надежды рухнули. Я лишился ее навсегда.

Хирата размышлял над услышанным. Если считать рассказ плотника правдой, то как увязать его с тройным убийством? Какой-то частью души Хирата верил в заклятия, но его сыщицкий ум подсказывал, что неприятности плотника – дело человеческих рук. Черный Лотос мог через своих подопечных запугивать тех, кто вставал у него на пути. Оружием их были огонь и насилие. Возможно, они задушили Тиэ и попытались сжечь ее тело. Но если так, то с какой целью?

Плотник ответил на этот вопрос так:

– Я не знаю. Моя Тиэ была доброй, хорошей женщиной; любила помогать людям и ни разу никого не обидела. Хотя эти четыре года в храме могли ее изменить. Наверное, у нее появились враги.

"Не было ли среди них, случаем, сироты по имени Хару?" – спросил себя Хирата. Вспомнив о двух других жертвах, он поинтересовался:

– Знала ли ваша жена начальника полиции Ояму, чье тело обнаружили на месте пожара?

– На моей памяти – нет, потому что я впервые о нем слышу. Возможно, они познакомились в храме.

– Нет ли у вас каких-нибудь догадок насчет погибшего ребенка? Вы говорили, у вас было два сына...

– Их обоих Тиэ оставила дома. Так что этот ребенок не наш. Чей он – даже не знаю. – Плотник склонил голову над пустой чашкой. – Простите, что от меня так мало толку.

– Напротив, вы нам очень помогли, – заверил его Хирата.

Плотник назвал им имя неизвестной и вдобавок подтвердил ее принадлежность к секте Черного Лотоса. Следовательно, священники и монахини знали ее, хотя говорили обратное, солгав также о том, что из храма никто не пропадал. Их изворотливость и дурная репутация ясно указывали на причастность сектантов к этим убийствам.

Хирата записал имя и адрес мужа Тиэ.

– Я сделаю все от меня зависящее, чтобы убийца вашей жены не остался безнаказанным, – пообещал он и проводил плотника через приемную.

Толпа ничуть не поредела. Взбираясь на возвышение, Хирата крепился, зная, сколько еще историй о чужом горе ему предстоит выслушать. Его охватило недоброе предчувствие, что пожар и убийства были только ничтожной частью большого зла. Теперь сомневаться не приходилось: Хару играла в этом деле далеко не главную роль.