Лоринг ЭмилиМечты сбываются

Эмили ЛОРИНГ

МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ...

Анонс

Известный художник, переживший автомобильную катастрофу, встречает почти одновременно двух женщин. Одна - нежная, юная, увиденная в сумерках за мгновение до аварии, навсегда пленила его душу. И другая - сдержанная, строгая медсестра, сердце которой он покорил, едва она увидела его, и которая волей случая оказалась невольной виновницей всех его страданий. Казалось бы, традиционный любовный треугольник. Но на самом деле все совершенно иначе...

Глава 1

Он погрузил последнее полотно в фургон, потом еще раз проверил, тщательно ли уложены холсты и не пострадают ли они во время перевозки. Ему ни к чему были случайности, поэтому он хотел сам отвезти картины вместо того, чтобы воспользоваться курьерской службой, как предлагал Лео.

- Так гораздо безопаснее и удобнее, Зак, - убеждал его Лео по телефону. Они все упакуют как надо.

- Предпочитаю это сделать сам.

- Ты просто сумасшедший! Там работают специалисты. Они...

- У меня уже однажды пострадала картина, когда тот, кто ее нес, уронил холст, упал на него сам и прорвал его, задев ногой. Больше я никогда никому не доверю свои работы и сам привезу их в Лондон.

- Упрямый зануда! - заявил Лео, но не переубедил Закари, который долго и трудно приходил к какому-либо решению, но, приняв его, уже не менял, что бы ему ни говорили. Он считал, что может полагаться только на собственные силы, и жизнь не раз подтверждала правильность его убеждения.

Закари Уэст был довольно мрачным, независимым человеком высокого роста, с жесткими черными волосами, резкими чертами лица и твердой линией подбородка.

Все вместе это придавало ему почти угрожающий вид, хотя он не подозревал о производимом впечатлении, даже когда ловил на себе косые взгляды прохожих на улице. Закари вообще редко замечал других людей. У него не было времени ни на что, кроме своей работы.

Он редко ездил в Лондон, и почти год в его жизни не было женщин - с тех пор как обнаружилось, что его последняя подружка встречается еще с кем-то помимо него. После резкого объяснения они расстались. И Закари вспоминал о ней лишь, когда случайно находил в доме ее платок, все еще пахнущий духами, расческу или тюбик губной помады.

Нахмурившись, он выбрасывал вещи, но в течение какого-то времени яркие, блестящие глаза Дейны, ее соблазнительные губы словно витали в воздухе, как улыбка Чеширского Кота. Бесконечная упорная работа помогала ему освобождаться от воспоминаний.

Если Закари не писал, то занимался садом или огородом, возился с курами, так что у него всегда были свежие яйца. Когда куры переставали нестись, он резал их, и куриное мясо дополняло его меню. Он жил очень скромно, сам себе стирал и убирал дом.

Коттедж был построен в царствование королевы Анны для отставного морского капитана, которому не хотелось расставаться с морем. Фасад смотрел на побережье Суффолка, открытое всем ветрам. Во время урагана старые бревна стонали и скрипели, словно корабельные доски при шторме на море. В окружающем ландшафте ничего не изменилось за последние триста лет: местность оставалась дикой и пустынной - неприветливое море с одной стороны, поля с извилистыми дорогами между ними - с другой.

В миле от коттеджа Уэста находилась деревня Тэйретон, а ближайший городок Уинбери - еще в двадцати минутах езды от деревни. Изолированность этого места и привлекла Закари - здесь никто не мешал ему работать, ничто не отвлекало от любимого дела. Когда нужно было купить что-то, чего не было в деревенской лавке, например краски или холсты, он всегда мог доехать до Уинбери и здесь свернуть на дорогу, ведущую к Лондону, что он и собирался сделать сегодня вечером.

Начинало темнеть, когда Закари вышел из дому, запер за собой дверь и посмотрел на потемневшее небо. Для сумерек еще было рано. Не принесут ли дождь эти тучи? - подумал он. Его не прельщали длительные поездки во время дождя, особенно ночью. Нахмурившись, Закари взглянул на часы. Ему следовало быть в Лондоне около семи. Если повезет, дождь до тех пор не начнется.

Ведя машину, он с неудовольствием думал о будущей выставке и обо всей той суматохе, которой она будет сопровождаться. Лео, напротив, обожал суетливых журналистов, многолюдные приемы, даже искусствоведов с их порой нелестными отзывами и богатых умных друзей. Закари же все это ненавидел!

Его пугала предстоящая шумиха, ему казалось, что не следовало соглашаться на предложение Лео. Хотя это была третья персональная выставка Закари, но в течение вот уже длительного времени он нигде не экспонировал свои работы.

Не будучи портретистом, он не нуждался в богатых заказчиках. Пейзажи, натюрморты - его вещи ценились специалистами и хорошо продавались, они были понятны людям и не требовали дополнительных объяснений...

Вдруг краем глаза Закари заметил мелькание чего-то белого над живой изгородью вдоль дороги и инстинктивно повернул голову. Светлое пятно бросалось в глаза даже в наступающих сумерках.

- Черт возьми!

Он прищурился, но не смог определить, что же это такое. Листок бумаги, колеблемый ветром? Птица? Например, сова? Теперь их не часто можно увидеть. Они нравились Закари, и ему было жаль, что их осталось так мало.

Фургон замедлил ход. Закари начал всматриваться и в какой-то момент почувствовал испуг: белое пятно поплыло с другой стороны изгороди параллельно движению его машины. Нет, это была не птица.

Закари не верил в привидения и не терпел того, что не мог объяснить. Как художник с тренированным глазом он хорошо знал, что могут возникать иллюзии, обман зрения при определенном освещении или обстоятельствах. Объяснение обязательно должно быть, но какое?

Его фургон почти остановился у ворот, через которые он увидел сад, обсаженную деревьями дорожку и светлый, размытый силуэт большого дома. Белое существо тоже приблизилось к воротам и повернуло к дому.

Тут Закари неожиданно понял, что это было, и сердито рассмеялся, почувствовав себя одураченным. Еще немного, и он поверил бы, что видел призрак!

Но это оказалась девушка - невысокая, стройная, с длинными прямыми темными волосами. Она шла, повернув голову в сторону дома, и художник не видел ее лица. Поэтому-то, когда она была за изгородью, он и не понял, что следит за человеческим существом. В сумерках было видно только ее белое платье с длинными широкими рукавами. Вот девушка повернула назад, подошла к калитке в изгороди и посмотрела на дорогу. Ее стало хорошо видно. Она равнодушно взглянула на Закари и его фургон, затем устремила взор темно-синих глаз на дорогу в Уинбери.

Поморщившись, Закари поехал дальше. Если бы он не торопился, то остановился бы и спросил девушку, действительно ли она человек или маленькая колдунья, зачаровывающая людей при наступлении сумерек? Но он тотчас же посмеялся над собой: "Успокойся! Прекрати придумывать всякую чепуху! В такое время суток воображение может рождать самые невероятные фантазии, особенно когда ты возбужден!"

Она, конечно, не была ни привидением, ни колдуньей, но обладала странной, неземной привлекательностью. Закари не мог выбросить ее из головы, ему хотелось побольше узнать о ней. Что она делала одна в сумерках в саду? Кого ждала? Возлюбленного? Вряд ли. В ее поведении чувствовалось нетерпение, ее глаза смотрели на дорогу с напряжением. Но интуиция художника подсказывала Закари, что в ее ожидании не было ни чувственности, ни, страсти. На лице отражалось что-то совсем другое.

Что? - подумал он, пытаясь проанализировать свои впечатления. Она похожа на мадонну: чистый овал лица, широко расставленные синие глаза, нежные розовые губы. Как будто она явилась из другого времени, из мира горнего!

Закари с гримасой неудовольствия вспомнил Дейну. Между двумя девушками пролегала пропасть! Дейна...

В этом месте дорога резко сворачивала, и, когда Закари начал вписываться в крутой поворот, темно-красная машина вылетела прямо на него со встречной полосы. Он выругался и, побледнев, нажал на тормоз, резко вывернув руль, но у него не было ни единого шанса избежать столкновения. Удар был такой силы, что фургон развернуло на дороге.

Закари швырнуло вперед, и он грудью налетел на руль. К счастью, ремень безопасности выдержал, и его с силой откинуло назад. Весь мир наполнился для него звуками аварии: хрустом бьющегося стекла, скрежетом разрываемого металла, криками. Он ударился головой о дверцу и отключился. Правда, это продолжалось недолго.

- О Боже... - простонал Закари, когда, придя в себя, почувствовал резкий запах бензина.

Пытаясь взять себя в руки, он стал отстегивать ремень безопасности, чтобы выбраться из фургона. Но когда пряжка ремня поддалась, послышался сильный свистящий звук, и стена огня возникла перед ним. Пламя ворвалось через разбитое ветровое стекло, и Закари закричал, тщетно стремясь защитить руками лицо от грозного жара огня.

Телефон зазвонил, когда Луиз собиралась начать обход, который все время откладывался из-за непредвиденных обстоятельств. Она вздохнула, поднимая трубку. Что еще могло случиться? Но голос ее звучал спокойно и мягко, не выдавая истинных чувств:

- Ожоговое отделение.

- Сестра Гилби? - Голос показался ей знакомым, и улыбка пробежала по ее лицу, совершенно преобразив его.

- Да, мистер Хеллоуз, - сдержанно ответила она, потому что на работе всегда старалась поддерживать официальный тон при общении.

Дэвид говорил устало. Ничего удивительного он пробыл в операционной уже целую вечность.

- Он находится в палате интенсивной терапии. Через полчаса его переведут к вам. Я сейчас пришлю документы. Если учитывать характер ожогов, он прекрасно перенес Операцию. Здоровый, стойкий мужчина. Он должен выздороветь. Сейчас ему может угрожать только шок. Если он выдюжит в течение первых суток и его состояние не ухудшится, прогноз для него благоприятный.

Луиз внимательно слушала, ее синие глаза потемнели от сочувствия. Она уже несколько лет работала в этом отделении и привыкла видеть мужчин, женщин и самое ужасное - детей с лицами и с телами, обезображенными жуткими ранами и ожогами. Но привычка не сделала ее равнодушной к их страданиям.

- Хорошо, что сейчас у нас не так много больных. Я могу выделить сестру, которая будет наблюдать за ним в течение ночи. Мы сделаем для бедняги все, что в наших силах.

- Я в этом не сомневаюсь. У вас подобралась отличная команда, - заметил Дэвид, затем помедлил, прежде чем добавить более мягким и менее официальным тоном; - Поскольку у вас сейчас не слишком много больных, я надеюсь, мы сможем пойти на танцы в субботу, правда?

Он пригласил Луиз еще две недели назад, но она предупредила его, что ей, возможно, придется работать в этот вечер, поскольку ее начальница будет в отпуске, а другая медсестра лежит со сломанной ногой. Нужно переделывать график дежурств, а Луиз не была уверена, что кто-то захочет заменить ее в субботнюю ночь.

- Сможем. Мне пришлось пойти на компромисс, Дэвид, - ответила она. - Я договорилась с главной медсестрой Дженкинс из хирургии, что мы поделим смену. Она раньше работала в нашем отделении, поэтому справится. Дженкинс подежурит с восьми до двух, а потом я приду и закончу смену.

- Значит, договорились? - В голосе Дэвида звучало удовлетворение.

Луиз представила улыбку на его спокойном, приятном лице. Хеллоуз был не красивым, но достаточно привлекательным мужчиной. Мягкие карие глаза смотрят прямо и дружелюбно. Широкие округлые скулы, твердый рот, с постоянно доброй улыбкой, и гладкие темные волосы. Он был одним из самых популярных людей больницы в Уинбери.

- Договорились. Спасибо за приглашение, Дэвид!

В последнее время они довольно часто обедали вместе, но оба понимали, что этот вечер таит в себе нечто особенное. На танцах, где соберется почти весь персонал больницы, они как бы публично объявят себя парочкой и их отношения окажутся отныне у всех на виду. В подобных небольших замкнутых коллективах сплетни играют далеко не последнюю роль.

- Жаль, что ты будешь свободна не всю ночь! Мы могли бы потом куда-нибудь поехать. Например, к Макам.

Луиз засмеялась.

- Обычно так и бывает! И все заканчивается яичницей с беконом на рассвете вместо завтрака! Бедная миссис Мак - такая сострадательная душа! - Она расцветает от этого, - сухо заметил Дэвид. - Жена ведущего консультанта прекрасно пользуется своим положением.

- А мне она нравится. Она может быть очень доброй.

- Ну-ну. Мне кажется, что она слишком часто пытается командовать и считает себя королевой Уинбери. Не переношу женщин-командиров!

Луиз рассмеялась: это признание не было для нее новостью. Она давно обратила внимание, как раздражается Дэвид, когда миссис Макдоналд появляется в больнице.

Ее величественные манеры и высокомерие не трогали Луиз. Она училась в таком месте, где постоянно командовали старшие сестры, которые мнили себя незаменимыми и держались, как настоящие тираны, но она понимала и Дэвида, которого все эти штучки выводили из себя. Он зевнул.

- Я отправляюсь спать. Но если что-нибудь понадобится, можешь звонить в любое время.

- Бедный Дэвид, ты, наверное, падаешь от усталости. Я надеюсь, что мне не придется тревожить тебя. Желаю хорошо выспаться!

Они попрощались. Луиз положила трубку и покинула свою комнату. Палата была в полутьме, возле некоторых кроватей были задернуты занавески. Одна из сестер постоянно дежурила у больного, который все еще был в нестабильном состоянии. Некоторые из коек пустовали, на них не было постельного белья, только пластиковые покрытия, от которых сильно пахло дезраствором. На других лежали, боясь пошевелиться, больные, похожие на египетские мумии, - любое прикосновение вызывало у них боль, только блеск глаз показывал, что они живы и не спят.

Луиз переходила от одной кровати к другой почти бесшумно. Тихо шептала тем, кто не спал, слова сочувствия, уговаривала потерпеть, обещая принести болеутоляющие лекарства, останавливалась у спящих и внимательно смотрела на них, прежде чем продолжить обход.

Ей нравились ночные дежурства. В полутемной палате с озерцами желтого света все было по-другому, когда весь мир замирал и только она бодрствовала.

В эти часы она чувствовала себя ближе к больным. Днем им лучше удавалось скрывать истинные чувства, страхи, они легче контролировали свое поведение. Ночью им приходилось гораздо хуже, они особенно нуждались в поддержке и в сочувствии, в уверенности, что они не одни со своей болью. Луиз стала медсестрой, потому что хотела иметь специальность, которая позволяла бы не просто зарабатывать деньги, но и чувствовать свою нужность страждущим людям.

Вернувшись в свою комнату, она занялась записями. Ее голова в белой шапочке склонилась над столом, и между тонкими темными бровями появилась морщинка.

- Я только что из столовой, - раздался за ее спиной звонкий голос сестры Картер. - Опять рыбная запеканка. Мне хотелось бы, чтобы они, хоть иногда, для разнообразия клали в нее немного рыбы, а не только картошку и соус из петрушки!

Луиз представила это блюдо и поморщилась.

- Ну, не надо. Меня начинает тошнить!

- Сказать остальным, что они могут идти?

- Да, и сделайте укол мистеру Грэхему, пожалуйста.

Через минуту она услышала, как мимо ее двери в столовую тихо прошли две медсестры. Луиз приготовила себе чашку жасминового чая. Эта душистая светло-золотистая жидкость, которую она пила без молока, освежила ее. Луиз никогда не ела в столовой, потому что считала эту пищу неподходящей для себя или очень жирная, или же совершенно безвкусная.

Было бесполезно что-то говорить больничной диетсестре. Столовая получала очень мало средств, и повара были вынуждены готовить только самые дешевые блюда, которыми, однако, можно было наесться до отвала. Луиз предпочитала во время ночных дежурств фрукты, йогурт, орехи и плотно обедала дома перед работой.

В тишине резко зазвонил телефон. Медсестра вздрогнула, и ручка прочертила зигзаг на бумаге, зачеркнув последние слова записи. Сегодня ее нервы были на пределе. Необходимо собраться, подумала она и подняла трубку.

- Ожоговое отделение.

- С вами говорят из отделения интенсивной терапии. Мы переводим мистера Уэста к вам.

- Хорошо, мы готовы.

Отвечая на звонок, Луиз привела записи в порядок, сложила их в ящик стола и закрыла его. Потом встала, ее белый накрахмаленный фартук похрустывал. Из своей двери она видела тщательно заправленную кровать, которая ждала нового больного. Услышав шум в комнате позади кабинета, она открыла дверь.

Антея Картер Стерилизовала судна. Она раскраснелась, одежда ее была в некотором беспорядке. Ее круглое полное лицо покраснело еще больше, когда она встретила взгляд синих глаз Луиз.

- Я вам нужна, сестра?

- Сейчас привезут еще одного больного, сестра Картер. Оставьте это, я попрошу закончить вашу работу сестру Бретт, когда она вернется из столовой. А вы понаблюдайте за новым пациентом до конца смены. Это очень тяжелый больной. Если вас что-нибудь насторожит, сразу же нажимайте кнопку срочного вызова.

Антея Картер одернула фартук, поправила шапочку, лихо сидящую на кудрявых волосах. - Хорошо, сестра.

Несмотря на некоторую неряшливость и отсутствие методичности, она была хорошим работником и привлекала к себе людей своей доброжелательностью. Луиз улыбнулась ей.

И тут обе медсестры услышали шум раскрывающихся дверей лифта.

- Прибыли, - сказала Луиз, проходя вперед.

Антея Картер распахнула двери, чтобы можно было ввезти больного в палату. Луиз взяла историю болезни и назначения из рук сестры, сопровождающей нового пациента. В то же время она быстро посмотрела на человека, которого провозили мимо нее. Он все еще был без сознания.

Луиз нахмурилась, разглядев его лицо. Как специалист, она понимала, что со временем нужно будет сделать не одну операцию, чтобы исчезли следы сильных ожогов.

- Закари Уэст, - прочитала она. - Тридцать четыре года. Доктор Хеллоуз сказал, что он сильный и должен выздороветь. Интересно, каким он будет больным?

- Думаю, нелегким, - заметила сестра, привезшая его из операционной. - Я была в приемном покое, когда его туда доставили... Он был в сознании некоторое время, и воздух просто почернел от его ругательств!

- Ничего удивительного, - рассеянно ответила Луиз, продолжая разглядывать лицо Уэста.

- Да, но он показался мне вообще злым человеком. Если он когда-нибудь доберется до виновника аварии, то прикончит его!

Луиз вздохнула и закрыла историю болезни.

- Спасибо, сестра, вы можете возвращаться к себе.

Она проследила, как больного перекладывают с каталки на кровать. В его положении это следовало делать очень аккуратно. Хотя Уэст был без сознания и не чувствовал боли, но любое неосторожное движение могло усугубить его состояние.

После того как его уложили, она вернулась к себе в комнату, чтобы закончить записи. Иногда Луиз жалела, что ее повысили в должности, предпочитая заниматься больными, а не бумагомаранием...

Перед рассветом Луиз снова обошла палату. Сестра Картер сидела подле Закари Уэста и подшивала край форменного фартука. Луиз посмотрела новые записи в истории болезни больного:

Антея мерила ему температуру и считала пульс каждый час. Похоже, что здесь не должно было быть никаких неожиданностей.

- Он не приходил в сознание?

- Несколько раз мне показалось... Антея прервала фразу, потому что заметила слабое движение на кровати. Видимо, их голоса потревожили больного. Его обожженные веки поднялись, открытые глаза блеснули каким-то мертвенным блеском, но не увидели женщин. Потом раздался приглушенный стон.

Сердце Луиз болезненно сжалось, когда она услышала его. Она наклонилась к мужчине и начала успокаивать тихим мягким голосом, не дотрагиваясь до него, потому что знала, сколь мучительным может быть самое легкое прикосновение. Безумные глаза уставились на нее. - Что вы сделали со мной?

- Не волнуйтесь, мистер Уэст, мы заботимся о вас.

- Убирайтесь! - прорычал он.

Луиз вздрогнула, как будто он ударил ее.

- Сестра, сделайте ему укол прямо сейчас, - сказала она Антее.

Через мгновение больной снова уснул, его тело опять расслабилось. Луиз тяжело вздохнула. Вернувшись к себе, она дрожащими пальцами набрала номер другой палаты.

- Здравствуйте, Бет. Это Луиз. Как он себя чувствует?

- Нормально. Не беспокойтесь, он был просто в шоке. У него несколько ушибов и синяков, ничего серьезного. Думаю, что он вернется домой сегодня. Вы придете посмотреть на него?

- Да, я проведаю его перед уходом. Она повесила трубку, и слезинка блеснула на ее щеке, но Луиз сердито вытерла ее.

Закари Уэст метался внутри огненного кольца. Языки пламени рвались вверх, лопалось стекло, сверкающие осколки, как острые кинжалы, были направлены в его сторону. Жар опалял лицо.

- Я ослеп! Я ослеп! Я ослеп! - кричал он, но никто его не слышал.

Тогда появлялась она - легкая, как перышко, как голубка. Ее молчаливое присутствие успокаивало и помогало ему.

Он звал ее из огненной западни, и она медленно поворачивалась и смотрела на него. Длинные, развевающиеся черные волосы, милое нежное лицо, темно-синие глаза, в которых светились понимание и доброта. Боль уходила прочь, и Закари со вздохом облегчения протягивал к ней руки.

Но она куда-то исчезала, и тогда он снова погружался в кошмар.

Однажды Закари удалось напрячь все силы и открыть глаза, но он не видел ее. Другие, незнакомые лица смотрели на него из какого-то желтого света, и ему опять стало плохо.

Он был сердит на них. Кто они такие? Что случилось с девушкой в белом? Он пытался спросить их, но у него ничего не получалось.

Одна из них наклонилась к нему. У нее было холодное, бледное лицо, гладко зачесанные назад волосы, глазки, как пуговки, и крепко сжатый рот. Замороженная и пересушенная девственница! Закари сразу же невзлюбил ее.

"Где я? Что случилось?" - хотел он спросить, но вместо слов получилось какое-то мычание. Он сделал еще одну попытку.

- Что вы сделали со мной?

Она ответила что-то, но он не услышал ни слова. Он хотел, чтобы она ушла, и сказал ей об этом. Тогда она что-то проговорила другой девушке, но слишком тихо, и он опять ничего не понял, но почувствовал боль от укола и зло посмотрел на них: "Что здесь, черт возьми, происходит? Что?!" Но девушки пропали, а он снова оказался в центре огненного кольца.

Закари Уэст хотел закричать, но не смог боль опять поймала его в ловушку. Он попытался рассмотреть сквозь пламя, что же было снаружи. А вдруг она там, девушка в белом, которая так нежно улыбалась ему? Неожиданно все страхи Закари ушли прочь. Ангел, подумал он.

Вот кто она такая! Почему я раньше не понял этого? Я - мертв, а она ангел.

В травматологическом отделении больные уже позавтракали и лениво просматривали утренние газеты или просто сидели в креслах и разговаривали друг с другом в ожидании дневных процедур. Луиз прошла в комнату медсестер, чтобы пожелать доброго утра дежурной сестре, прежде чем направиться в палату номер двенадцать.

Ночная сестра Бет Даулиш, с которой она вместе училась, давно ушла. И сейчас дежурила женщина, которую Луиз плохо знала.

- Да, Бет предупредила меня, что вы зайдете, - сказала сестра, и ее карие глаза не выразили никакого любопытства. - Вы можете оставаться здесь сколько угодно. Но мне кажется, что его отпустят домой еще сегодня, если судить по записям, который оставила сестра Даулиш. Могло быть гораздо хуже! А как дела у того, другого, который в вашей палате? Я слышала, что он серьезно пострадал. Машина загорелась, да? Не представляю, как можно работать в вашем отделении! Однажды я дежурила там, когда проходила практику, и навсегда возненавидела эту работу. У вас, наверное, стальные нервы?

Луиз слабо улыбнулась.

- Я привыкла. Наш больной пережил ночь. У него относительно стабильное состояние.

Медсестра как-то странно на нее посмотрела.

- Именно так. Даже если и выживет, он не из дерева и не железа, не так ли? Ему еще предстоит пройти долгую-долгую дорогу страданий!

- Да, - ответила Луиз, вздрагивая. - Ну хорошо, я больше не буду отрывать вас от работы...

Она быстро прошла к последней койке в палате. Мужчина сидел, опершись на подушки, уставившись в пустоту. Лицо его было бледным, с тенями под глазами. Он повернул голову, когда медсестра села на стул подле его кровати.

- Луиз... - Мужчина так крепко схватил ее за руку, что ей стало больно. Он.., он...

- Жив, - ответила она тихо. - Не смотри так. Он выживет, папочка!

Глава 2

Луиз проспала около шести часов, но сон был отрывочный, как и всегда днем. Встав, она съела яблоко, немного корнфлекса с изюмом и орехами и выпила чашку чаю. Потом решила, что ей станет лучше, если она немного прогуляется. У нее была маленькая двухкомнатная квартира недалеко от больницы и от торговых улиц Уинбери. В центре было только пешеходное движение, кафе, цветники.

Светило солнце, и на улице было многолюдно. Сделав покупки в супермаркете, Луиз возвращалась домой, когда столкнулась с блондинкой почти одного с ней возраста.

- О, это ты! - воскликнула блондинка раздраженно, и ее зеленые глаза заискрились злостью.

- Здравствуй, "Ноэль, - холодно произнесла Луиз, которая тоже не терпела эту особу. - Папа уже дома?

- Да! И мне пришлось самой забирать его! Они не захотели отвезти его на санитарной машине!

- Наши машины всегда очень заняты... - начало было Луиз, но Ноэль резко прервала ее:

- Они доставили его в больницу на машине, почему же не отправить домой тем же способом? У меня серьезная работа, и я не могу уходить, когда мне вздумается. Очень неприятно, что пришлось отменить деловую встречу. Надеюсь, мы не потеряем контракт из-за этого. Женщина, позвонившая из больницы, разговаривала весьма нагло. Она настаивала, чтобы кто-то приехал за Гарри. Не понимаю, почему нельзя было вызвать такси? Или почему ты сама не привезла его домой? Ты все-таки там работаешь и это не составило бы тебе труда! Мне сказали, что ты уже дома. Но когда я позвонила, то услышала автоответчик.

- После ночного дежурства мне необходимо выспаться днем, - ответила Луиз, пытаясь сдержаться, хотя это ей давалось с трудом.

- А я должна работать, потому что твой папаша не желает заниматься фирмой? - ответила Ноэль. - Если бы не я, мы бы обанкротились в течение этого года! Он практически устранился от дел...

- Меня не интересует фирма. Как отец? резко перебила ее Луиз. - Ты что, оставила его одного? Это невозможно! Он слишком расстроен!

Ноэль даже топнула ногой от негодования.

- Не смей мне указывать, что я должна делать! Я уже не секретарша твоего отца, я его жена! И не потерплю, чтобы ты свысока разговаривала со мной!

- Я не делаю ничего подобного. Но мне кажется, ты не понимаешь, какими опасными могут быть последствия перенесенного им потрясения... Я хотела бы объяснить тебе клинические...

- Не надо! Я не одна из твоих сестер, которые бегают, как дрессированные мыши, стоит тебе щелкнуть пальцами.

Не очень-то приятно, когда на тебя смотрят с такой злостью... Луиз даже стало нехорошо под взглядом этих колючих зеленых глаз. Ноэль была великолепна, и никто с этим не спорил. Но Луиз понимала, что это всего лишь оболочка. С первой их встречи, когда Ноэль стала работать у отца в качестве секретарши, Луиз почувствовала ее неприязнь. Но тогда ей даже не приходило в голову, что холеная блондинка заинтересуется ее отцом, который был на двадцать лет старшее ее! Когда отец признался, что встречается со своей секретаршей, Луиз долго не могла прийти в себя после столь шокирующей новости и не скрыла своей отрицательной реакции.

Теперь она жалела об этом. Ей хотелось подружиться с Ноэль, понравиться той, хотя бы ради отца. Она очень старалась обрести в ней подругу, когда поняла, что отношения Ноэль с отцом стали настолько серьезными, что у нее скоро появится мачеха. Но все было бесполезно:

Ноэль возненавидела Луиз.

Вот и сейчас она с раздражением уставилась на падчерицу.

- Между прочим, он не один дома! Миссис Норт делает уборку, и я попросила ее присмотреть за ним. Он лежит на диване и смотрит телевизор. По-моему, с ним все в порядке. А если он расстроен, то так ему и надо! Не будет носиться как сумасшедший. Он мог убить этого человека!

Луиз побледнела, понимая, что Ноэль права.

- Но он остался жив, слава Богу!

- А если бы умер, это была бы твоя вина! - Мачеха прямо-таки выплюнула эти слова, истинность которых Луиз не могла отрицать.

Ноэль с триумфом наблюдала за ней, спеша закрепить победу.

- Если бы ты не позвонила Гарри и не устроила весь этот шум, он бы не помчался домой, как демон из преисподней!

У Луиз вытянулось лицо. Как бы ни желала она, чтобы время повернулось вспять, уже ничего невозможно было исправить. Если бы можно было изменить ход событий! Но, увы, людям сие не дано. Поступки нанизаны, как бусины на нитку, и один неизбежно приводит к другому. Она позвонила отцу в минуту сильной обиды, и он ринулся домой, чтобы успокоить ее. Если бы не это, не было бы автокатастрофы, Закари Уэст не лежал бы на больничной койке, почти на пороге смерти, а ее отца не ждало бы судебное разбирательство за превышение скорости и опасную езду... Или даже что-нибудь похуже, если только Уэст не выздоровеет! По ее спине пробежали мурашки. Что будет, если он не поправится?.. Об этом Луиз даже не могла думать.

- Ты всегда была эгоистичной и избалованной! - продолжала Ноэль, и Луиз непонимающе уставилась на нее.

Так ли это в действительности? Может быть, ей не следовало сердиться на забывчивость отца. Он всегда был рассеянным, и ей постоянно приходилось напоминать ему о своем дне рождения. Но в последнее время они так редко виделись, что сделать это было нелегко.

Она позвонила ему неделю назад, чтобы спросить, не могут ли они вместе пообедать. Отца не было на месте, и она просила передать просьбу Ноэль. Та, естественно, этого не сделала, а, наоборот, уговорила Гарри пойти на один из бесконечных деловых ланчей, которые сама обожала. Ноэль твердо решила вытеснить дочь из жизни своего мужа. А тот словно не замечал борьбы, которая шла между двумя женщинами.

Как ни странно, Луиз вполне могла понять Ноэль: не так уж приятно иметь падчерицей свою ровесницу. Это лишний раз подчеркивало разницу в возрасте между супругами. Ноэль также ревновала их друг к другу. Гарри Гилби очень любил дочь, что напоминало новой жене о рано умершей матери Луиз.

Дочь была очень похожа на мать, фотографии которой наполняли дом, когда Ноэль впервые появилась в нем. Анна Гилби была гибкой, очаровательной женщиной, умершей от сердечного приступа в сорок лет. Но остался ребенок, живое напоминание о женщине, на которой Гарри женился, когда ему было всего двадцать!

Последовавшие затем годы были годами одиночества для отца Луиз. Она могла понять его желание жениться, даже если выбор отца удивил и расстроил ее. Она также могла понять и некоторые чувства Ноэль. Но понять - не значит простить. И ей от этого было не легче сносить выходки мачехи. Луиз всегда была близка с отцом, особенно после смерти матери, и поэтому тяжело переживала внезапное отлучение от родителя.

Тем не менее она пыталась смириться с новым положением вещей хотя бы ради отца. Для него, наверное, сложно было быть буфером между двумя воюющими женщинами. Луиз хотела видеть его счастливым, даже если ей и была неприятна эта женитьба на молодой девушке.

Если бы только она так не расстроилась, когда поняла, что отец забыл о ее дне рождения и не приедет поздравить ее! Раньше отец всегда превращал дни рождения Луиз в сказочный праздник. Они шли в какой-нибудь ресторан, веселились. Каждый такой вечер запоминался надолго. Этот злосчастный день рождения был первым после его новой женитьбы. Когда Луиз поняла, что былые отношения с отцом уже в прошлом, она испытала сильную душевную боль и повела себя, как ребенок.

Конечно, не стоило звонить отцу, чтобы вызвать у него чувство вины. Но разве можно было представить последствия ее выходки?!

- У него отняли права, ты это знаешь? мрачно продолжала Ноэль. - По крайней мере на два года. И это еще не самое страшное, что может случиться с ним. Я не смогу его все время возить, придется нанять шофера. Он вполне может себе это позволить, хотя постоянно ноет, что у него сложно с деньгами. Гарри не был таким жадным, когда я выходила за него замуж. Если бы машину вел шофер, то не произошел бы и несчастный случай. В его возрасте уже трудно объективно оценивать обстановку на дороге.

Луиз окаменела.

- Что ты имеешь в виду, говоря "в его возрасте"? Папе только что исполнилось пятьдесят, ты что, забыла?

Он наверняка не казался Ноэль старым, когда она стремилась выйти за него замуж! Тогда она не уставала повторять, как он молодо выглядит, полон энергии и жизненных сил. И Гарри Гилби старался соответствовать этому представлению. Так было целый год: он много работал и занимался спортом, чтобы не отставать от молодой жены. Посещал званые обеды, вечера, коктейли, деловые ланчи, играл в гольф с клиентами или людьми, на которых, по мнению Ноэль, должен был произвести благоприятное впечатление.

- Его реакция уже не та, что раньше, - пожала плечами Ноэль.

- Может, это от слишком частого посещения приемов? На это уходит много сил! - обвиняюще заметила Луиз.

Зеленые глаза ее мачехи зло сверкнули.

- Ага, хочешь, чтобы во всем была виновата я? Вот и нет! Гарри ведет такую же активную жизнь, как и прежде, до того, как встретил меня.

Луиз не могла этого отрицать. Ее отец всегда любил шумные компании, был весьма деятельным и общительным, особенно в присутствии молодых людей. Поэтому-то и не устоял перед великолепной блондинкой, ставшей его секретаршей. Ноэль не отказывалась от его ухаживаний, и Гарри Гилби не смог упустить шанс снова почувствовать себя молодым.

Луиз вздохнула.

- Да я все это знаю! Бедный папочка! - Она прикусила губу, затем посмотрела на мачеху умоляющим взглядом темно-синих глаз. - Ноэль, почему мы всегда ссоримся? Особенно сейчас, когда отец попал в беду... Мы обе нужны ему. Почему мы не можем быть друзьями?

Красивое лицо Ноэль не смягчилось. Ее кошачьи глаза метали молнии.

- Ты уже и так нанесла нам огромный вред. Оставь нас в покое! За Гарри теперь отвечаю я, а не ты!

Она повернулась было, чтобы уйти, но остановилась и вынула из черного кожаного портфеля, который держала в руке, смятую газету.

- Ты уже это видела?

Ноэль не стала ждать ответа и удалилась. Луиз непонимающе смотрела на газету, сложенную таким образом, чтобы привлечь внимание к фотографии Закари Уэста над колонкой текста, озаглавленного "Дорожное происшествие развеяло в прах мечты известного художника о выставке!".

Луиз это привело в такое отчаяние, что она почувствовала необходимость сесть. Неподалеку находилось кафе, до которого она доплелась на дрожащих ногах и села в кресло недалеко от входа.

- Что желаете? - спросила официантка, подходя к ней.

- Чашку кофе, пожалуйста.

- Что будете есть?

У Луиз кружилась голова, должно быть от усталости и переживаний.

- Может быть, сандвич? - пробормотала она, глядя на меню в центре стола, покрытого скатертью в красно-белую клетку. - Да, сандвич с сыром и салатом, пожалуйста.

Официантка пошла выполнять заказ, и Луиз положила перед собой газету. К тому времени, когда она внимательно просмотрела заметку, ей принесли кофе и сандвич. Луиз без удовольствия ела его, будто жевала опилки, посыпанные пеплом. Она не могла думать ни о чем, кроме напечатанного в газете.

Последствия аварии оказались трагичнее, чем она себе представляла. Закари Уэст был художником, и, как выяснилось, довольно известным. В заметке упоминались большие деньги, которые он получал за свои работы.

Когда произошла автокатастрофа, он вез в Лондон полотна на престижную выставку в галерее знатока и агента по продаже произведений искусства Лео Кертни. Выставка, как заявил Лео, должна была стать событием в мире искусства. Ее ждали с нетерпением, так как Уэст был весьма популярен, но не выставлялся уже несколько лет. Знатоки и ценители живописи хотели поскорее увидеть, насколько он усовершенствовал свою технику, изменился ли художественный стиль его произведений. Теперь никто этого никогда не узнает. Картины, на которые Уэст потратил последние четыре года жизни, безвозвратно погибли в пламени, от которого к тому же сильно пострадал и сам художник.

Луиз пришла в ужас от прочитанного. Заплатив по счету, она вернулась домой, машинально разложила покупки и позвонила отцу.

- Как ты себя чувствуешь, папа? - нежно спросила она.

- Ты уже видела газеты? - последовал ответ. Голос отца дрожал, и он разговаривал весьма сухо.

Луиз на мгновение прикусила губу, чтобы справиться с волнением.

- Папа! Ты не должен...

- Что я не должен? - горько поинтересовался Гарри Гилби. - Нет, я должен отвечать за то, что случилось по моей вине! Боже, когда подумаю...

- Не надо об этом, папа, по крайней мере, сейчас! Ты все еще испытываешь последствия шока, - торопливо заговорила Луиз, в глазах которой застыл страх.

- Как я могу перестать думать об этом? Такой человек! Его талант столь много мог дать миру, а я погубил его!

- Мы еще ничего не знаем, папа! Он выздоровеет и будет снова работать. Он еще молод...

Но Луиз понимала, что ее уверения звучат фальшиво, потому что испытывала те же чувства, что и отец. Если не сильнее.

- Кроме того, это моя, а не твоя вина, - грустно добавила она.

- Твоя? Как это может быть? Я вел машину, а не ты!

- Если бы я не позвонила тебе и не устроила истерику, ты бы не ехал так быстро.

- Луиз, все равно машину вел я, да еще и выпил на приеме.., правда, не слишком много. Я же не дурак и не пьяница! Мне даже не предъявили обвинения в управлении машиной в нетрезвом состоянии. Но я-то знаю, что реагировал недостаточно быстро из-за пары бокалов вина. И, если признаться, безобразно вел машину: не снизил скорость на крутом повороте и вылетел на встречную полосу... Все это не имеет никакого отношения к тебе. И еще я был зол, так как поругался с Ноэль, и... Словом, Луиз, это только моя вина. Ты здесь ни при чем!

Но она не переставала думать о случившемся. И ее нервы были напряжены до предела, когда вечером Луиз вошла в палату. Ей пришлось сделать усилие, чтобы улыбнуться коллеге, Мэри Бейкер, которая работала в дневную смену.

- Что случилось? Ты неважно выглядишь, - озабоченно заметила Мэри.

Замужняя женщина, с двумя взрослыми детьми, она проработала в больнице уже пятнадцать лет. Веселая по натуре, с легким характером, она очень помогла Луиз во время стажировки, когда той поначалу было трудно справляться с рутинными заданиями, поскольку у нее не было необходимых навыков, которые вырабатываются только со временем.

- Все в порядке, - ответила Луиз и постаралась сделать вид, что так оно и есть.

Хотя Мэри была очень милой, Луиз все еще чувствовала себя новенькой, только окончившей курс обучения, и всегда смущалась во время разговоров с более опытной сестрой. Она ничем не могла поделиться с Мэри.

- У меня просто немного болит голова...

- Ты нормально спишь? - сразу же поинтересовалась Мэри. - Надеюсь, мне не нужно напоминать тебе, как важно хорошо отдыхать днем, когда работаешь в ночную смену?

- Конечно... Я нормально сплю, не беспокойтесь. Как прошел день? Есть ли новенькие? Кого выписали?

Мэри внимательно посмотрела на Луиз, но начала рассказывать об обстановке в палате, подробно характеризуя состояние каждого больного. Наконец она дошла до Закари Уэста.

- Его скоро выпишут, - заметила Мэри. Луиз удивленно раскрыла глаза.

- Выпишут? Что вы имеете в виду?

- Переведут в Лондон, чтобы там его выхаживали лучшие специалисты. Оказывается, у нас в палате лежит знаменитость!

Мэри усмехнулась, ее забавляло подобное обстоятельство.

- Целый день я отвечала на звонки с Флит-стрит, их интересовало, как он себя чувствует. Как тебе это нравится! Некоторые газетчики хотели приехать, чтобы сфотографировать его. Но я заявила, что пока он без сознания и ему вряд ли будет приятно потом узнать, что его снимали без разрешения, да еще в таком виде! Кстати, двое или трое все-таки прибыли, и мне пришлось вызывать Джорджа из охраны, чтобы он выгнал их отсюда. Безобразие, когда в таком отделении, как наше, происходят подобные вещи!

- Но.., почему его увозят отсюда? - попробовала выяснить Луиз, которую совсем не интересовали наглые репортеры с Флит-стрит.

Мэри невольно хмыкнула.

- Ну, наверняка его агент, или менеджер, или кто-то там еще считает, что наша больница недостаточно хороша для такого известного человека, и хочет перевести его в Лондон, где есть специалисты в области пересадки кожи и пластической хирургии. Его хотели забрать уже сегодня, но доктор Хеллоуз воспротивился и объяснил, что мистер Уэст пока еще не в состоянии вынести подобного путешествия. Завтра после обхода решится, когда можно будет перевезти его в другую больницу.

Луиз расстроилась.

- Мне кажется, ему будет слишком трудно выдержать дорогу в Лондон. Страшно представить, какую боль ему придется вытерпеть!

Уэсту постоянно делали внутривенные вливания для поддержания сил и кололи болеутоляющее. В первые дни это было особенно важно.

Луиз стояла возле кровати и смотрела на страшную маску, в которую превратилось лицо Закари Уэста на многие-многие месяцы, пока он будет в состоянии перенести пластическую операцию. Судя по фотографии в газете, он был весьма интересным мужчиной. Было ужасно видеть, во что он превратился!

Но, как сказал Дэвид, слава Богу, что он оказался физически сильным человеком. Иначе не пережил бы столкновения, и, более того, у него не были бы заметны первые признаки наступающего выздоровления.

Даже сейчас было видно, как силен и хорошо сложен этот худощавый мужчина с узкими бедрами и с длинными ногами. У него были мышцы человека, привыкшего заниматься физической работой или спортом. Пламя пощадило нижнюю часть тела, ноги почти не пострадали, кожа на них была загорелой и покрыта темными волосками...

Вдруг веки Уэста дрогнули, и она увидела его глаза - светлые, серые, как полированное серебро. Зрачки были сильно расширены, а взгляд несфокусированный - явные признаки того, что пациент напичкан болеутоляющими средствами.

Луиз вспомнила о профессиональном долге, быстро наклонилась к нему и улыбнулась.

- Здравствуйте, как вы себя чувствуете?

Он даже не попытался ответить. Медсестра кого-то ему напоминала. Его обгоревшие брови поднялись, причинив боль, - Закари узнал бледную, холодную женщину, которую уже видел у своей постели. Но он, правда, не помнил, когда это было.

Время превратилось для него в лабиринт, в котором он тщетно искал выход. Закари не знал, сколько времени находился в подобном состоянии, только помнил, что просыпался и снова засыпал. Моменты между сном и бодрствованием были мимолетны и очень болезненны.

Каждый раз он не мог понять, где находится, что с ним случилось, и каждый раз боль сидела в засаде, готовая броситься на него и причинить новые мучения. Он постоянно терял сознание с чувством облегчения, потому что иначе у него болело все! Хотя он не знал почему. Закари помнил только одно: его жизнь внезапно остановилась, когда он ехал по дороге. И с тех пор он постоянно испытывал только боль и страдания.

- Я сестра Гилби, - сказала женщина. - Я ухаживаю за вами, мистер Уэст. Как вы себя чувствуете?

Она говорила низким тихим голосом, который должен был успокаивать, но, наоборот, раздражал Закари. Она думает, что он ребенок?

Закари проглотил слюну и внезапно почувствовал страшную жажду.

- Пить... - попытался выговорить он сухими губами.

Она, видимо, поняла его, потому что осторожно вставила соломинку между зубами Закари. Холодная вода потекла ему в рот. Утолив жажду, он от слабости закрыл глаза.

- Вам очень больно?

Это был на редкость глупый вопрос.

Закари открыл глаза, чтобы взглядом выразить ей свое презрение. "Интересно, а ты как думаешь?" - казалось, спрашивал он.

Он опять закрыл глаза и вскоре снова оказался в своем сне. Девушка кого-то ждала, ветер отбрасывал назад ее черные волосы, овальное личико сияло, а от улыбки кровь веселее бежала по жилам. Закари устремился к ней, улыбаясь в ответ, и его сердце забилось сильнее...

На следующее утро его навестил хирург. Закари в первый раз по-настоящему пришел в сознание, и Дэвид Хеллоуз смог поговорить с ним.

- Ваш агент, мистер Лео Кертни, хочет перевести вас в Лондон, в клинику, где занимаются пересадкой кожи. Но я боюсь... Хотя вам уже гораздо лучше и я надеюсь, что ваше выздоровление будет и впредь идти такими же быстрыми темпами, мне кажется, не стоит разрешать вам столь долгое путешествие.

Закари равнодушно посмотрел на врача.

- Я понимаю.

Казалось, что пациента не очень расстроили эти новости, и Дэвид дружелюбно и одобряюще улыбнулся ему.

- Мы будем хорошо ухаживать за вами, мистер Уэст, и постараемся, чтобы вам было удобно у нас.

- Мне вкололи столько наркотиков, что я все равно ничего не воспринимаю, внезапно сказал Закари; голос его звучал гораздо тверже.

Доктор Хеллоуз засмеялся.

- Знаете, это было необходимо, особенно в первые дни, чтобы вы не двигались и чтобы перекрыть действие шока. Теперь мы будем снижать дозу, чтобы вы не привыкали к наркотикам, хорошо?

Он снова засмеялся. Но Закари не поддержал его и мрачно заметил:

- Этого не случится. Не выношу, когда не могу четко оценить ситуацию!

- Вполне согласен с вами, - кивнул Дэвид. -Должен признаться, что мне приятно ваше быстрое выздоровление. Я снова осмотрю вас завтра пораньше, так как это суббота. Придется держать пальцы скрещенными, чтобы у меня хоть раз выдались спокойные выходные.

Он снова засмеялся, и на этот раз в глазах Закари мелькнула ответная искорка смеха.

- Мне будет трудно помочь вам в этом. Дэвид растерялся, не сразу поняв, что он имеет в виду, а потом улыбнулся. Руки Закари были сильно обожжены.

- Боюсь, вы правы.

Разговаривая с Луиз вечером, Дэвид заметил:

- Я уважаю этого человека, он очень мужественный, у него сильный характер. Мне встречались пациенты, которые и вполовину не пострадали так сильно, как он, но в десять раз больше скандалили. А этот Уэст уже начинает шутить. Не думаю, что вел бы себя так, окажись на его месте.

Он поморщился.

- Уверен как раз в обратном. Я просто в ужасе от того, как он пострадал... Мой отец тоже сильно обгорел во время взрыва на химическом заводе, когда мне было лет десять. Никогда не забуду, как спустя неделю или чуть больше впервые увидел его. Я потом годами страдал от кошмаров - мне снилось, что это я, весь забинтованный. Наверное, поэтому начал специализироваться в хирургии по пересадке кожи.

Луиз пристально смотрела на доктора Хеллоуза. Ее глаза были как бархатные анютины глазки в рассеянном свете кабинета.

- Бедный Дэвид! Каким это стало для тебя потрясением, учитывая возраст!

Он никогда раньше не говорил ей об этом, и услышанное многое объясняло в его поведении.

Дэвид слегка покраснел, засмеялся и встал, пожав плечами.

- Да ну... Я должен идти. Мне пока некого оперировать, поэтому пойду и высплюсь. Увидимся завтра. Ты ждешь этого вечера?

Луиз обрадованно улыбнулась.

- Да. Я не была на танцах целую вечность, а я так люблю танцевать! Завтра же куплю себе новое платье!

- Чтобы пойти со мной? Ну, я польщен! Он снова улыбнулся Луиз. Дэвид был гораздо выше ее, на целую голову, его привлекательное лицо лучилось теплотой, но уже были видны ранние морщинки от постоянной усталости и напряжения.

Луиз отправилась за покупками лишь во второй половине дня в субботу. В Уинбери был только один хороший магазин готовой одежды. Ей повезло: там оказалось великолепное темно-синее шелковое платье с низким вырезом спереди и высоким стоячим воротником из кружева. У платья была длинная юбка, поддерживаемая бледно-розовой кружевной нижней. На талии крепилась шелковая роза. Луиз нравилось, как шуршат и трутся о ноги при движении оборки нижней юбки - фру-фру!

- Оно как из викторианской эпохи, правда? - заметила продавщица, предложившая ей платье. - Ваша прическа очень подходит к нему. Мне нравится, что у вас пучок сделан так низко! Конечно, во времена королевы Виктории женщины носили локоны. Но мне кажется, это больше подходит молоденьким девушкам, а не даме вашего возраста.

Луиз засмеялась, но замечание продавщицы пришлось ей не по вкусу. Девушке, наверное, не исполнилось еще и двадцати. И двадцать семь лет Луиз казались ей почти что глубокой старостью. Двадцать семь - не так уж это много! Почему это она не может носить локоны, если ей захочется? Викторианская эпоха, подумаешь!..

Вернувшись домой, Луиз приняла ванну и провела довольно много времени, завивая волосы с помощью электрических щипцов, когда-то ей подаренных, но засунутых в глубь ящика комода за ненадобностью. Кто бы мог знать, что придет их время?

Уже совсем готовая, Луиз встала перед зеркалом и поразилась тому, насколько сильно локоны изменили ее внешность. Что она с собой сделала? Ей вдруг стало неловко, и она изменила бы прическу на старую, если бы в это время не появился Дэвид.

Он пристально посмотрел на нее.

- Луиз! Боже! Я едва мог узнать тебя. Твои волосы...

Она покраснела.

- Я выгляжу ужасно, правда? Сама не понимаю, зачем я...

- Но мне очень нравится!

- Нравится?

- Прическа очень идет к твоему платью! - Дэвид протянул ей руку. - И должен заметить, что и платье тебе идет. Ты в нем выглядишь весьма соблазнительно.

Луиз засмеялась, и щеки ее покрылись нежным румянцем. Дэвид улыбнулся, ласково сжимая тонкие пальцы своей спутницы.

- Твой румянец тоже весьма привлекателен.

- Не смейтесь надо мной, Дэвид Хеллоуз! - запротестовала Луиз, еще больше краснея.

- Совсем нет. Я не смеюсь, я только хочу сказать, что когда ты краснеешь, то становишься еще женственней. Мне начинает казаться, что тебя нужно защищать.

- В наше время и в моем-то возрасте? - с интересом спросила она. Дэвид пожал плечами.

- О, я понимаю, что сейчас это не модно - пропускать женщину вперед, вставать, когда она входит в комнату... Да, над этим могут и посмеяться. Но что делать, если я старомодный человек. Мне нравится разница между мужчиной и женщиной, и я не считаю, что должен этого стыдиться.

- Совершенно с тобой согласна! - подтвердила Луиз.

Они достаточно долго работали вместе, и она прекрасно знала, что он не пускает ей пыль в глаза. Дэвид не относился к женщинам, как к бездушным куклам. Отнюдь! Он всегда вел себя с ними с уважением и с церемонной учтивостью.

Дэвид опять улыбнулся.

- Именно это и привлекло меня в тебе. - Луиз была поражена, когда он добавил:

- Твоя женственность.

Луиз прежде не слышала от него подобных признаний. Она часто задумывалась над тем, почему Дэвид, достигнув тридцатипятилетнего возраста, не женат. При его привлекательности он нравился многим женщинам, у него появлялись подружки, но все связи скоро кончались.

Может быть, загруженность работой, необыкновенная преданность своему делу вставали между ним и девушками, с которыми у него начинались романы?

Он вовсе не был похож на известный тип сурового, властного хирурга. Элегантность, мягкость, теплая улыбка и приятные манеры делали его самым популярным врачом в Уинбери. Но сегодня вечерний костюм, белоснежная рубашка и шелковый черный галстук придавали ему особый шарм.

Губы Дэвида забавно скривились.

- Ты так меня рассматриваешь, Луиз... Может, я насторожил тебя признанием, что мне нравятся женственные девушки?

Она рассмеялась и покачала головой. Тогда он крепче сжал ей руку, привлек к себе и наклонил голову. Луиз инстинктивно подняла лицо, чтобы он мог ее поцеловать. Но в тот миг, когда их губы встретились, зазвонил телефон, и они отстранились, пристально посмотрев друг на друга.

- Не подходи, - сказал Дэвид, и она засмеялась:

- Не могу. Может быть, это отец. Это был не отец - звонили из больницы. Дэвид застонал, когда Луиз вздохнула и протянула ему трубку.

- Извини, - сказала она, когда он неохотно взял ее и резко произнес:

- Хеллоуз слушает... Как долго все это продолжается? - нахмурился Дэвид.

Луиз стояла и смотрела на него, руки ее как бы помимо воли поглаживали короткий бархатный жакет. Если Дэвида вызовут в больницу, она, конечно, никуда не пойдет.

Он положил трубку и с кислым лицом повернулся к ней.

- Я предупреждал, что не следует подходить к телефону.

- Вот не думала, что они могут до нас добраться!

- Мне не должны были звонить, но один из наших больных ждет операции уже в течение трех дней, хотя его состояние не позволяет ее делать. Теперь оно, похоже, стабилизировалось, но Колин Доукинс не хочет рисковать и просит меня заскочить в больницу посмотреть больного и решить вопрос об операции.

- На самом деле он предпочел бы, чтобы эту операцию сделал ты, - сухо заметила Луиз. Дэвид засмеялся.

- Думаю, ты права. Этот парень приходит в ужас, когда приходится брать ответственность на себя.

- Значит, мы не пойдем на танцы?

- Ничего подобного! Конечно, пойдем! Но мне, наверное, стоит по дороге завернуть к Колину и решить, стоит ли ему оперировать или нет.

- В любом случае логичнее подождать до завтра.

Дэвид кивнул.

- Угу, Колин, конечно, хитрец. Но я не уверен, что больной должен ждать. Поедем, я все решу на месте.

Когда они подъехали к больнице, Дэвид спросил:

- Подождешь меня в машине? Но Луиз покачала головой.

- А вдруг ты застрянешь там на несколько часов. Лучше я загляну в свое отделение и выпью кофе с сестрой Дженкинс.

- Ты просто хочешь похвалиться новым платьем, - поддразнил ее Дэвид, и Луиз улыбнулась.

- Почему бы и нет?

Они расстались в вестибюле, и Луиз "прошуршала" по коридорам. Ей было смешно ловить на себе удивленные взгляды пробегающих мимо медсестер.

Эллен Дженкинс была в палате и наблюдала, как молоденькая дежурная сестра разносит вечерние лекарства. Луиз пошла им навстречу. Эллен повернулась и уставилась на нее. У нее даже рот открылся от удивления.

- Ты что, не можешь жить без больницы? Луиз, смеясь, все ей объяснила:

- Дэвиду пришлось приехать, чтобы проконсультировать больного. Надеюсь, ты напоишь меня кофе, пока я буду его ждать.

- Поставь кофейник, я через секунду вернусь, - с удовольствием согласилась Эллен.

- Какое великолепное платье! - ахнула дежурная сестра.

- Спасибо. Оно совсем новое.

- И очень вам идет, - сказала девушка, затем подняла взгляд на локоны Луиз. - Прическа тоже.

- Первый раз вижу, чтобы ты так причесывалась, - заметила Эллен.

- Это я сегодня экспериментировала. Никогда прежде не носила локоны, и, мне кажется, никогда впредь не стану этого делать, - вздохнула Луиз.

- Ну и напрасно! - воскликнула дежурная сестра, а Эллен одобрительно кивнула:

- Мне тоже очень нравится! Ты совершенно по-другому выглядишь.

Луиз покраснела и сказала:

- Спасибо!

Она направилась в свой кабинет, когда ее остановил слабый голос. Луиз посмотрела через всю палату на кровать Закари Уэста и увидела, что он слегка пошевелился, а его глаза открыты.

- Вы звали, мистер Уэст? - спросила она, подходя.

Он молча смотрел на нее.

- Мне показалось, что вы меня звали? - повторила Луиз вопрос.

Он закрыл глаза и опять ничего не ответил.

- Мне уже мерещится, - пробормотал Закари еле слышно.

Луиз наклонилась ниже, чтобы разобрать его слова.

- Сумасшедший, - продолжал он тихо, еле шевеля распухшими губами. - Я схожу с ума. Боже, помоги мне!

Он внезапно открыл глаза и вздрогнул, увидев ее так близко. Луиз постаралась успокоить его улыбкой.

- Могу ли я что-нибудь сделать для вас, мистер Уэст?

Ответом был сердитый взгляд и слова:

- Ради Бога, убирайтесь! Я больше не выдержу!

Она так растерялась, что, не проронив ни звука, повиновалась. Ее юбки шуршали, когда она почти бежала в свой кабинет, а глаза были полны слез. Что со мной творится, подумала она и взяла бумажную салфетку, чтобы вытереть слезы. Он грубит не нарочно - ему очень плохо. Это не первый больной, которому я не нравлюсь. Отчего же я плачу?

Луиз приготовила кофе. Но ей не удалось его выпить, потому что, как только вошла Эллен, зазвонил телефон.

- Ты готова? - спросил Дэвид.

- Да, конечно, - ответила Луиз, злясь на себя за то, что ее голос продолжает дрожать. - Как твой больной?

- Его еще рано оперировать. Через две минуты жду тебя в машине.

Она положила трубку и сказала:

- Извини, Эллен, Дэвид освободился быстрее, чем я думала. Попьем кофе в другой раз.

- Конечно. Хорошо повеселись, но не опаздывай на смену, - ответила Эллен, улыбаясь ей.

Выходя из палаты, Луиз остановилась на секунду, чтобы посмотреть на Уэста. Казалось, он опять заснул. Она вздохнула и поспешила к Дэвиду.

Как они и предполагали, их совместное появление на танцах в лучшем отеле Уинбери произвело маленькую сенсацию. Это было расценено как декларация о намерениях. Их теперь почти официально признали парой, которая проводит свободное время вместе.

- Когда будешь выбирать подружку на свадьбу, не забудь обо мне! - сказала одна из приятельниц, с которой Луиз встретилась позже в дамской комнате.

Луиз скорчила гримасу.

- Джейн, не надо торопиться. Мы начали встречаться всего несколько месяцев назад. И даже еще не думали о женитьбе.

- Могу поклясться, что кое-кто уже подумал! - хихикая заявила Джейн Дорсет. - Я вижу, как Дэвид на тебя смотрит.

Луиз зарделась, и ее приятельница громко рассмеялась. Ох, хотела бы Луиз не краснеть так легко! Возможно, Дэвиду это кажется прелестным и очень женственным, но она вполне могла бы обойтись без этого...

Когда закончились танцы, Дэвид отвез ее в больницу.

- Ты довольна? - спросил он, заглушив на стоянке мотор.

Она утвердительно кивнула, ее глаза горели.

- Я прекрасно провела время. Спасибо, все было просто чудесно! Мне так не хочется возвращаться на работу!

Конечно, после вкусной, хорошо зажаренной утки с яблоками, шоколадного и апельсинового желе, шампанского, смеха и шуток с друзьями, танцев с Дэвидом под музыку очень неплохого оркестра совсем не хотелось переодеваться в униформу и приступать к шестичасовому дежурству.

- Мне тоже не хочется тебя отпускать. Если бы не твоя работа, мы могли бы стать гораздо ближе друг другу, - мягко сказал Дэвид.

Черт возьми, она опять краснела, и Дэвид улыбнулся.

- Ты просто прелесть, - прошептал он, нежно поглаживая ее щеку, потом его пальцы мягко наклонили ее голову назад.

Их губы встретились, и Луиз закрыла глаза. Странно, но она не могла полностью отдаться этому поцелую. Дэвид был так страстен и нежен, но что-то в ней самой мешало полностью разделить его чувства. Ее тело словно само старалось отстраниться от него.

Спустя секунду Дэвид поднял голову и внимательно посмотрел ей в глаза.

- Я выбрал не самый подходящий момент?

- Извини, Дэвид. У меня уже изменилось настроение... Наверное, потому что нужно идти на работу, - виновато произнесла она.

Он спокойно улыбнулся ей.

- Не волнуйся, у нас все еще впереди. Тебе следует поторопиться. Спокойного дежурства, Луиз.

Как только она переоделась и Эллен Дженкинс ушла, Луиз сразу же направилась туда, где лежал Закари Уэст.

Он спал. Она смотрела на него, пытаясь понять, почему ей все время хочется его видеть. Все это было очень непонятно. Она ощущала это желание весь вечер, когда разговаривала с другими людьми, смеялась, ела вкусные вещи, танцевала с Дэвидом, но часть ее души словно осталась здесь, с этим странным, агрессивным, озлобленным человеком.

Через несколько минут Луиз начала обход палаты, потом прошла в кабинет, чтобы заняться рутинной бумажной работой. Но она часто отвлекалась, и взгляд ее устремлялся в ту сторону, где лежал Уэст. Она не понимала, что с нею творится...

Закари Уэст оставался в ее палате всю следующую неделю. Он постепенно поправлялся и ждал, когда доктор Хеллоуз посчитает его способным перенести переезд в специализированную лондонскую клинику. Луиз хотелось, чтобы этот момент наступил как можно скорее. Ей станет легче, если она не будет видеть этого человека.

Полностью ли она была в этом уверена? Да! Но у нее испортилось настроение, когда Дэвид пришел к заключению, что Закари Уэст может отправляться в Лондон. До этого каждый вечер, заступая на дежурство и видя Закари Уэста в палате, она испытывала странное чувство, весьма похожее на облегчение...

Через двенадцать дней после аварии она пришла на дежурство и увидела, что на кровати Закари лежит другой больной. Луиз замерла в дверях, оглядывая палату, и ощутила, как по спине пробежал холодок, потом взяла себя в руки. Слава Богу, теперь она сможет вернуться к собственной жизни и забыть о Закари Уэсте.

Глава 3

Прошли месяцы, прежде чем Луиз вновь услышала о Закари Уэсте. Правда, она вспоминала о нем время от времени. Почти всегда в такие моменты, когда меньше всего этого ожидала. Похоже, мысль о нем затаилась в каком-то уголке ее сознания и неожиданно возникала тогда, когда она думала совсем о другом.

Каждый раз воспоминания заставляли ее сердце бешено биться, а лицо покрывалось краской.

Это было бы понятно, если бы она влюбилась в Уэста, но он ей даже не нравился. Он не был приятным больным. Луиз инстинктивно понимала, что, даже находясь в полном здравии, он так же резок, смотрит на всех свысока и равнодушно. Фотография в газете помогла ей понять, что он не из тех людей, с которыми легко сходятся. Это же подтверждали и статьи о нем. Тем более Луиз не понимала, почему не может забыть его, и это ее раздражало.

Отец также никогда не упоминал ни об Уэсте, ни об аварии. Слушание дела в суде еще не началось. Наверное, там лежали кучи исков, связанные с дорожно-транспортными происшествиями. И пока Гарри Гилби не получил уведомления, что должен явиться в суд, он предпочитал не вспоминать о неприятном происшествии. Луиз прекрасно его понимала. Ей следовало поступать так же.

Она продолжала встречаться с Дэвидом, когда у них выдавалось свободное время. Это бывало не слишком часто. Луиз наконец-то поняла, почему доктор Хеллоуз до сих пор не женат. У него просто не хватало для этого времени. Он был весь поглощен работой; когда не занимался ею, то говорил о ней. И тогда его лицо выражало такую увлеченность профессией, что он ни на что иное не обращал внимания.

Луиз это не обижало, ей нравились их ровные отношения. И если они устраивали Дэвида, то ее - тем более. Луиз не прельщала страстная, жгучая любовная связь. Избранник привлекал ее нежностью и здравым смыслом.

Тем более странно, что она не могла выбросить из головы Закари Уэста. Он совершенно отличался от того типа мужчин, которые ей нравились, уравновешенные и трезвомыслящие.

А в нем чувствовалось какое-то родство с дикой природой - с порывами ветра, завывающего над просторами равнин, или с раскатом грома после яркого всполоха молнии. С тем, что невозможно предсказать, а тем более контролировать! Луиз всегда боялась грозы и ненавидела сильный ветер. И Закари Уэст волновал и пугал ее, как эти явления необузданной природы.

Незадолго до Рождества отец позвонил ей домой днем, когда она только что проснулась.

- Я не разбудил тебя? Ты сегодня работаешь или мы сможем встретиться и вместе пообедать? Я давно не видел тебя, мы должны обсудить планы относительно Рождества. У тебя уже намечено что-нибудь?

- Я работаю на Рождество. Но после у меня будут свободны дня два.

Луиз подозревала, что Ноэль не пожелает видеть ее во время праздников, и отцу придется выворачиваться, объясняя свое отсутствие в один из рождественских дней.

- Хорошо, - медленно произнес он. - И так, когда мы встретимся?

- Я могла бы сегодня.

- Давай тогда пообедаем в "Черри три"?

- Прекрасно! И совсем недалеко от меня. Это был новый ресторан в Уинбери. Несколько недель назад она ужинала там с Дэвидом, и ей очень понравилась тамошняя изысканная кухня.

- Хорошо, мы пообедаем вдвоем, - как бы невзначай заметил отец.

Таким образом он давал ей понять, что Ноэль с ними не будет. Неудивительно. Она прекрасно понимала, что мачеха старается видеться с ней как можно реже, да и сама Луиз не жаждала встреч. Она испытала облегчение, узнав, что ей не придется выдерживать враждебные взгляды Ноэль, но ничем не выдала своих чувств.

- Когда мы встретимся, папа?

- В половине восьмого.

Она надела платье, которое нравилось отцу, - синее, из мягкой шерсти, с длинными рукавами и с круглым воротом. Оно мягко облегало ее стройную фигуру и очень шло ей...

Когда Луиз пришла в ресторан, отец был уже там. Почти одного роста с нею, узкобедрый и подтянутый, он все еще играл в теннис и в сквош и каждый день плавал. Но она вдруг заметила, как побелели его виски.

Костюм был ему явно не по возрасту так же, как и рубашка, галстук, туфли. При мимолетном взгляде его легко было принять за молодого человека, и пришлось бы более внимательно всмотреться, чтобы под этой новомодной одеждой разглядеть пятидесятилетнего мужчину.

Луиз внезапно стало грустно. Почему для него так важно производить впечатление молодого человека? Гарри Гилби был ее отцом, она его любила, поэтому ей было так больно наблюдать за тем, с каким огромным напряжением сил он ведет безнадежную войну с возрастом.

Отец встал и поцеловал Луиз.

- Ты прекрасно выглядишь, дорогая!

- Спасибо. И ты - просто великолепно, папочка!

Ее слова несколько не соответствовали истине: на лице отца появились морщинки от усталости и переживаний. После аварии он больше не выглядел моложе своих лет.

- Спасибо, Луиз. - Его улыбка вышла натянутой. - Мы сразу сядем за столик или пойдем в бар?

- Давай сначала выпьем, - ответила дочь, надеясь, что выпивка поможет отцу слегка расслабиться.

Интересно, он всегда таким напряжен в последнее время или что-то случилось?

Он взял виски, Луиз - белое вино. Официант принес меню, и они принялись изучать его.

После того как был сделан заказ, отец со вздохом начал:

- Луиз, я хотел поговорить с тобой.., о Рождестве... Ну, дело в том... Он запнулся, покраснел и отвел взгляд в сторону.

Луиз поняла, что отец собирается сказать.

- Ноэль не хочет меня видеть?

Ей стало так горько, что перехватило горло.

- Не в этом дело, милая, - поморщился отец.

- Папа, давай скажем друг другу правду. Ноэль хотела бы, чтобы я куда-нибудь исчезла. Может, я так и сделаю. Тебе бы стало легче жить, если бы я на это решилась?

- Я был бы просто в отчаянии, - искренне ответил он. - Не надо так, Луиз! Она сжала его руку.

- Извини. Мне не следовало этого говорить. Обо мне не беспокойся. Ты же знаешь, как бывает на Рождество. Наверное, придется работать.

Не имело смысла еще больше усугублять его положение. Отец влюбился в девушку, которая годилась ему в дочери, и женился на ней. Теперь ему приходится расплачиваться за это. Ноэль была собственницей. Она не собиралась делить его с дочерью и желала, чтобы Луиз исчезла из их жизни.

Она все поставила на карту и была полна решимости добиться успеха. Гарри Гилби не мог противостоять ей. С одной стороны, он был слишком порядочным мужчиной, с другой жаждал спокойной жизни, а не постоянной вражды. Когда Ноэль начинала сражение, он сдавался без боя. С этим ничего нельзя было поделать. Чем больше он ей уступал, тем более напористой становилась жена. Ноэль прекрасно пользовалась его слабостями.

- Мы всегда так хорошо проводили вместе Рождество, - вздохнул отец.

- Это правда, - поддержала его Луиз. Они немного посидели молча, потом Гарри Гилби сказал:

- Видишь ли в чем дело... Ноэль хочет поехать на Рождество за границу.., в Швейцарию. Ее друзья посоветовали ей один хороший отель. Они тоже там будут. Мы можем провести Рождество в горах.

- Звучит заманчиво. - Луиз сказала это совершенно искренне. Они с отцом часто проводили свободное время, катаясь на лыжах в Австрии или в Швейцарии.

- Если бы только... Мне бы хотелось, чтобы ты тоже поехала, но...

- В другой раз, папочка, - поспешила ответить Луиз, стараясь, чтобы голос звучал нормально.

Подошел официант.

- Ваш столик готов, сэр.

Пока они шли к столику, Луиз переменила тему и начала рассказывать о новой больной в ее палате. Это была старая леди-аристократка, которая постаралась сделать жизнь сестер невыносимой.

- Она заявила сестре Картер: "Вас не касается, как работает мой желудок, молодая леди, и я не собираюсь больше отвечать ни на один ваш неприличный вопрос". На что Антея ответила: "Тогда мы не будем вас оперировать, пока вы не сообщите нам все, что нужно". Надо было видеть лицо этой миссис Эббот!

Отец рассмеялся, и взгляд его посветлел.

- Ей предстоит тяжелая операция?

- Нет, не очень, с ней все будет в порядке. Она старуха, крепкая, как старые ботинки, а Дэвид - прекрасный хирург.

Гарри Гилби быстро посмотрел на дочь и спросил:

- У вас это серьезно? У тебя и Дэвида? Луиз смутилась, ее гладкая тонкая кожа порозовела.

- Так да или нет? - рассмеялся отец.

- Он мне нравится, но мы не обсуждали вопрос о женитьбе, если тебя интересует это. Пока, по крайней мере.

- Кто из вас не уверен в своих чувствах? - спросил отец, наблюдая за дочерью и пытаясь разгадать выражение ее лица.

Ему казалось, что Луиз влюблена, - что-то в ней изменилось, но что именно, он пока не мог сказать. Ее глаза потемнели, а выражение лица стало более мечтательным и загадочным.

Гарри Гилби внезапно ощутил чувство неприязни к Дэвиду Хеллоузу. Если он причинит боль моей девочке, я убью его, подумал он.

Но Луиз засмеялась.

- Мы все время слишком заняты, чтобы думать о свадьбе. Пока для нас обоих очень важна карьера. Может, когда-нибудь позднее... Но не сейчас.

Отец нахмурился.

- Я знаю, как ты серьезно относишься к своей профессии, но можно выйти замуж и продолжать работать. Разве тебе не хочется иметь детей, Луиз? Ты так хорошо ладишь с ними.

- Мне нравятся дети, - согласилась Луиз. - Но... Не знаю... Мне не хочется сейчас выходить замуж и рожать детей, если ты меня понимаешь.

- Может, Дэвид не тот, кто тебе нужен? - подумал вслух Гарри. - Когда ты встретишь единственного в твоей жизни мужчину и влюбишься в него, то захочешь как можно скорее выйти за него замуж и воспитывать его детей!

Луиз взглянула на отца и усмехнулась.

- Папа! Ты высказал весьма старомодное суждение. Сейчас женщины больше думают о карьере, они сами могут себя содержать. Им не нужно выходить замуж, чтобы иметь человека, который будет о них заботиться.

- Но им все равно нужна любовь, - вздохнул отец, и его лицо потемнело.

Луиз поняла, что он думает о Ноэль. Ей стало жаль отца. Подошел официант, убрал пустые тарелки и наполнил их бокалы вином.

- Что ты хочешь получить в подарок на Рождество, Луиз? - спросил отец, меняя тему разговора.

Она расслабилась, решив, что теперь можно забыть обо всех проблемах.

Так и было до тех пор, пока они не покинули ресторан. И тут отец выпалил слова, которые, как она потом поняла, отравляли ему весь вечер.

- Между прочим, назначен день суда! Луиз резко повернулась к нему, и лицо ее показалось очень бледным в желтом свете уличных фонарей.

- Когда?

- В конце января.

- Как долго они тянут!..

Отец поморщился, пытаясь скрыть тревогу.

- Просто трудно себе представить, да?

- Мне кажется, очень жестоко заставлять людей ждать так долго решения своей участи.

- Помнишь, все случилось прошлой весной. Год был очень плохим. Слава Богу, что мне не предъявят обвинение в вождении машины в нетрезвом состоянии. Если бы я был пьян, все было бы гораздо серьезнее, - сказал он со вздохом.

Луиз с тревогой посмотрела на отца.

- Что говорит твой адвокат? Что тебе грозит? Он пожал плечами.

- У меня могут отобрать права навсегда или на два-три года. Я заплачу большой штраф. Но все предусмотреть трудно. Многое будет зависеть от того, как пройдет суд.

Отец замолчал и посмотрел на часы.

- Я провожу тебя домой, а потом вызову такси, если ты не против.

- Конечно нет.

Они пошли дальше, и Луиз спросила:

- Ты теперь всегда ездишь на такси? Он кивнул.

- Я не садился за руль после того случая и не думаю, что смогу когда-нибудь снова вести автомобиль. На моей совести грех: я не только физически изуродовал человека, я сломал ему жизнь.

- Ты же ничего не знаешь, папа. Может, ему сделали пластическую операцию и он выглядит как прежде, до несчастного случая? Я видела более страшные ожоги. А у него пострадало только двадцать процентов...

- Боже мой, разве этого недостаточно?

- Конечно, но ты же сделал это не нарочно! Повторяю, это был просто несчастный случай.

Он не слышал ее. У него был взгляд смертельно измученного, загнанного зверя.

- Я виновен в том, что погибли его картины. Он известный художник, и это, возможно, были его лучшие работы, над которыми он трудился годы. А все превратилось в пепел... Как он должен меня ненавидеть!

- Уверена, что это не так. Он должен понять, что произошла трагическая случайность. Прекрати себя терзать!

- Ты не понимаешь, Луиз... Я должен поговорить с тобой, я должен хоть с кем-нибудь поделиться... Ноэль я не могу сказать ни слова. Она придет в ярость. Страшно подумать, что будет, когда она все узнает. А она все узнает, как только начнется процесс.

Отец выглядел совершенно убитым. Луиз нежно взяла его руку.

- Может, все не так плохо, как тебе кажется. Давай зайдем ко мне, выпьем кофе, обо всем потолкуем.

Он тут же согласился. По его лицу Луиз поняла, что отец нуждается именно в этом - ему нужно было выговориться...

Они вошли в квартиру, и Луиз прежде всего включила обогреватель - хотя в доме было центральное отопление, но этого было недостаточно, особенно в холодную ночь. В отгороженном стойкой уголке гостиной, служившей ей кухней, Луиз стала готовить кофе, пока отец немигающим взглядом смотрел на красные огоньки электрокамина.

- Располагайся поудобнее, папа, - сказала она и поставила поднос на низкий столик перед камином.

Он повиновался ей, как ребенок, сел в кресло и взял чашку обеими руками, как будто сильно замерз.

- Теперь расскажи мне, в чем проблема, - попросила она отца, ласково улыбаясь.

Луиз думала, что он начнет снова объяснять, как виноват в случившемся. Но отец сказал совершенно другое:

- Я забыл оплатить страховку.

- Что? - не поняла Луиз.

- Страховка кончилась. Я собирался послать чек, чтобы продлить ее, но все время забывал это сделать, - объяснил он ей.

- Боже мой! - Луиз похолодела, начиная понимать, что это все значит.

- Если суд посчитает меня виновным в случившемся, я должен буду сам выплатить всю сумму, - дрожащим голосом сказал Гарри Гилби.

Она не могла произнести ни слова, только смотрела на отца. Он мрачно кивнул ей.

- Закари Уэст выудит у меня все до последнего пенни, Луиз!

- Боже, папочка! - выдохнула она в ужасе.

- И когда Ноэль узнает правду, она бросит меня, - пробормотал Гарри.

- Вот увидишь, она этого не сделает! - запротестовала Луиз, хотя в душе была уверена, что его жена поступит именно так.

Она не сомневалась, что Ноэль вышла замуж за отца только из-за денег. Если он потеряет их... Луиз нахмурилась и спросила:

- Но суд, наверное, даст тебе какое-то время, чтобы собрать требуемую сумму? Они не могут заставить тебя выплатить все сразу!

- Может, и так. Но ты знаешь, что я уже заложил дом? Мне нужны были деньги на наш медовый месяц... Ноэль пожелала совершить кругосветное путешествие. Все было прекрасно, но стоило очень дорого. Потом она захотела машину для себя. Ей это было нужно, не правда ли?

- Только "порше", и никак не меньше, - сухо заметила Луиз.

Он посмотрел в глаза дочери и покраснел.

- Ну, она до сих пор переживает, что была моей секретаршей. Ей кажется, что надо показать людям, что теперь все по-другому. Она не может ездить на старой, ржавой развалюхе, да и одежда ей нужна самая модная.

Луиз вспомнила, что после замужества Ноэль стала носить только дизайнерские вещи. Она испытывала наслаждение, тратя огромные суммы на роскошные наряды, потому что у нее самой никогда прежде не было таких денег. Если бы отец был по-настоящему богатым человеком, все выглядело бы не так страшно. Ему нравилось давать молодой красивой жене все, что она пожелает. Но если приходится влезать в долги, чтобы оплачивать безумные расходы, - это совсем иное дело! Знает ли Ноэль о трудностях мужа?

- Мне пришлось также много вложить в компанию, - внезапно продолжил свои откровения Гарри Гилби, - сделать пристройку к фабрике, когда получили испанский контракт. Это было необходимо, Луиз! Ноэль права: или мы расширяемся, или постепенно приходим в упадок. Поэтому я занял деньги под фабрику, чтобы заплатить за пристройку и другие работы.

- Сколько? - с ужасом спросила Луиз. Он сделал паузу, сглотнул, потом выпалил:

- Четверть миллиона!

- О, папа!

- Я знаю, что был идиотом, - простонал он.

Луиз посмотрела на него и усмехнулась.

- Нет, папа, ты просто влюблен. И Ноэль очень красива.

Он благодарно посмотрел на дочь.

- Да, она красивая и очень умная. И прекрасно разбирается в бизнесе. Ноэль считает, что мы находимся в периоде спада и должны модернизировать производство или прогореть. Мне кажется, я плохо вел дела фирмы с тех пор, как умерла твоя мать. Фабрика в жалком состоянии. С появлением Ноэль все изменилось.

- Но если тебе придется выплачивать огромную сумму Закари Уэсту, ты залезешь в чудовищные долги на долгие годы, - вслух подумала Луиз.

- Я просто не смогу их выплатить, - тихо сказал отец. - Когда я заложил дом, все было не так плохо, но с двумя закладными... Я с трудом оплачиваю их теперь. В моем возрасте я могу получить только краткосрочный заем на десять лет и под очень высокие проценты.

Луиз вздрогнула: она понимала, какие это проценты.

- Сколько тебе еще надо выплачивать?

- Большую часть, - коротко ответил Гарри Гилби. - Если я не смогу рассчитаться с Уэстом, у нас отнимут дом. Возможно, придется распрощаться и с бизнесом. Все зависит от того, в какую сумму суд оценит нанесенный ущерб и сколько времени мне дадут на то, чтобы собрать деньги.

- Неужели все так плохо? Но наша фирма известна давно... Банк предоставит тебе кредиты, и ты сможешь все покрыть!

- Нет, потому что у меня уже есть закладные. Боже, если бы не эта авария.., у нас уже оживился бизнес. Ноэль смогла заставить фабрику давать больше прибыли. - Он умоляюще посмотрел на Луиз. - Она была права, ты понимаешь? Если бы нам только повезло! Но это столкновение разрушило все!

Когда отец ушел, Луиз долго сидела и смотрела на электрические угольки в камине. Авария нанесла всем непоправимый ущерб, и все по ее вине.

Конечно, отец не разрешал ей считать себя виновной. Но она твердо знала, что если бы не повела себя, как капризный ребенок, то все сейчас было совсем иначе.

Что она могла сделать, чтобы помочь отцу? У нее не было денег, кроме тех, которые она скопила на отпуск. Но эта сумма была так мала, что о ней не стоило и говорить.

А Закари Уэст не был похож на человека, способного прощать. Она вспомнила колючие глаза и жесткое лицо, которые видела на фотографии в газете. Но вдруг он поймет, что способен разрушить жизнь другого человека? Может, удастся как-нибудь его уговорить?..

Луиз легла в постель в подавленном состоянии, но, как ни странно, спала хорошо. Наверное, из-за вина, которое выпила за обедом. На следующее утро она встала рано, взяла телефонный справочник и стала искать в нем Закари Уэста.

Там был только один Закари Уэст - Коттедж Капитана, Тэйретон-роуд, Тэйретон. Она знала эту деревню - от города та находилась всего в получасе езды. Пододвинув к себе аппарат, Луиз сразу начала набирать номер, боясь, что струсит и передумает.

Телефон звонил и звонил, и Луиз уже собралась было положить трубку, когда на другом конце провода резкий голос произнес:

- Да?

Она задрожала, вспомнив злое выражение его глаз, и положила трубку. Но теперь Луиз знала, что он дома.

Надев короткий жакет из шерсти вишневого цвета поверх белого свитера и черные брюки, она пошла к машине. Это была красного цвета "мини", которая уже пробегала два года. Луиз сама купила ее, не поехав в отпуск за границу.

Быстро выбравшись из города, она катила по узкой дороге вдоль моря, которое оставалось у нее слева. Справа лежали вспаханные поля, окутанные туманом, на которых было полно чаек, укрывающихся здесь от штормов на море. Деревья стояли еще голые.

Осталась позади деревня, почти пустынная в это время года. Летом здесь было полно туристов, но только не в декабре.

Она нашла коттедж Уэста - дом из красного кирпича и бревен, расположенный примерно в миле от деревни. Он был построен на вершине небольшой скалы, возвышающейся над заливом. Его окружал обнесенный стеной сад.

Луиз легко представила, как воет ветер, беснуясь вокруг дома в штормовую ночь. Вблизи не было видно никаких других строений. Вокруг простирались ровные поля, на которых кое-где паслись овцы, поедая резаные корнеплоды, разбросанные для них фермерами. Было трудно вообразить более пустынное и унылое место. Большинству людей оно показалось бы непригодным для жизни, но, как решила Луиз, прекрасно подходило натуре Закари Уэста.

Вороны, сидевшие в саду на рябине, когда она вышла из машины, разлетелись в разные стороны, как порванные черные платки. Похоже, шум их крыльев кого-то насторожил, и она услышала шаги по старой каменной дорожке, уходящей за дом. Потом появился сам Закари Уэст.

Луиз открыла калитку и замерла, глядя на него.

- Кто вы? - грубо спросил он. - Что вам здесь нужно?

Ветер сдувал с висков его черные волосы. Они уже отросли - густые и длинные - и придавали ему диковатый вид.

Она увидела, что ему уже сделали пластическую операцию, но еще были видны следы ожогов: мертвенная бледность кожи и багровые отметины. Видимо, ему еще не раз придется обращаться к врачам. Луиз прекрасно знала, что даже самый хороший хирург не может сразу ликвидировать все последствия сильных ожогов. Всегда следовало подождать некоторое время, чтобы организм смог сам помочь себе после операции.

Луиз оценивала его состояние с профессиональной точки зрения, ей часто приходилось сталкиваться с пациентами, подобными ему. Но она понимала, что обыкновенному человеку лицо Уэста могло долго сниться в кошмарных снах.

Ее молчание, вероятно, показалось Закари Уэсту свидетельством того, насколько она потрясена увиденным.

Его губы раздвинулись, придав ему сходство с оскалившимся волком.

- Убирайтесь! - закричал он и отвернулся. И время как бы повернуло вспять. Ей вспомнилась та ночь, когда она подошла к его кровати в новом вечернем платье.

"Убирайтесь!" - заявил он ей и тогда. Его грубость стала причиной ее слез. На этот раз реакция Закари тоже была инстинктивной, но совершенно иной: он понимал, как выглядит, и не желал, чтобы другие видели его. Луиз почувствовала его боль, как свою собственную, и ее охватило глубокое сочувствие.

- Вы меня не помните, мистер Уэст? - спросила она.

Он повернулся и посмотрел на нее сузившимися глазами.

- А я должен вас помнить? - Сама форма вопроса была оскорбительной.

И он нарочито медленно оглядел ее с головы до пят. На этот раз Луиз не покраснела и не поморщилась.

- Я сестра Гилби из больницы в Уинбери.

Ухаживала за вами после аварии.

Он посмотрел на нее внимательнее, потом пожал плечами.

- Вот как? Я плохо помню, что со мной было все то время.

- Это потому что вам действительно было очень плохо, - серьезно сказала Луиз.

- А вот это я помню, - усмехнулся он. С этим человеком было очень сложно разговаривать. Что она себе вообразила, когда ехала к нему? Почему решила, что сможет убедить его проявить великодушие по отношению к ее отцу?

Потом она всмотрелась в его глаза. Гордость и боль, застывшие в них, заставили ее забыть на секунду собственные проблемы.

- Вы сейчас выглядите гораздо лучше, - мягко заметила Луиз.

Закари Уэст засмеялся. Его серые глаза стали почти черными от горькой обиды и злости.

- Вот как?

Он подошел к ней двумя быстрыми шагами. И она впервые поняла, насколько он высок, какие у него широкие плечи, словно состоящие из одних мышц тело и длинные ноги.

Луиз была невысокой и очень хрупкой, ее голова доходила ему только до плеча. Она сжалась перед угрозой его силы и инстинктивно отпрянула.

- Д-да, вы сейчас выглядите г-гораздо л-луч-ше, - заикаясь промямлила она.

Он опять оскалил свои белоснежные зубы.

- Я потрясающе красив, не так ли? Когда вы сейчас увидели мое лицо, я понял, что у вас перехватило дыхание, - так на вас подействовала моя внешность. Вы даже слова не могли вымолвить.

Он схватил ее за руки, безжалостно впиваясь пальцами в кожу. И Луиз похолодела от страха.

- Мистер Уэст, пожалуйста... Он притянул ее к себе, его хватка была железной.

- Не надо меня просить, я сам дам то, чего вам так хочется!

Она с ужасом смотрела снизу вверх в его глаза. Закари зло рассмеялся.

- Я понимаю, что вы уже не в силах ждать!..

О чем он толкует? Луиз попыталась освободиться, но его пальцы стали еще жестче. Он резко привлек ее к себе, их тела соприкоснулись. Луиз задрожала. И тут Закари Уэст начал грубо ее целовать. Некоторое время она не ощущала ничего, кроме этого бесконечного поцелуя.

Она не закрыла глаз, в них так и застыл испуг. Но все ее существо послушно отзывалось на прикосновение его губ. Она никогда еще так ясно не осознавала физиологическую сущность своего естества. Впервые Луиз открыла для себя свое тело. Ее сердце судорожно билось в груди, она чувствовала толчки пульса в горле, на запястьях, в висках. Кровь, как бешеная, пульсировала в венах. Легким Не хватало воздуха, и ноздри старательно втягивали его, как будто Луиз начала тонуть...

Такого с ней прежде никогда не случалось. Она не могла поверить, что это происходит с нею.

Глава 4

Для Закари Уэста это был плохой день. Накануне он не мог заснуть, и это происходило почти каждую ночь: он просто боялся повторения ночных кошмаров. После аварии он заново переживал ее сотни раз: потрясение, когда увидел летящую на него машину; резкий поворот, когда вывернул руль до отказа; столкновение; пламя, окружившее его со всех сторон...

Чтобы отвлечься от этих ужасов, он заставлял себя думать о другом. Лежа в кровати, он вспоминал девушку, которую видел за мгновение до того, как машины столкнулись. Девушку в белом, которая в сумерках словно порхала по саду, как прекрасное видение. Он не мог ее забыть. Во время долгих месяцев страданий воспоминание о ней давало отдых его измученному мозгу в самые страшные часы. Ему хотелось отыскать ее, но теперь он боялся водить машину, и, если нужно было ехать куда-нибудь, вызывал такси.

В глубине души Закари Уэст знал, что когда-нибудь обязательно найдет ее. В нем жила непостижимая умом уверенность, что она существует и ждет его. Но прежде он окончательно поправится.

В это утро он встал еще затемно, приготовил кофе и съел кусок тоста, стоя у окна. Красное солнце вставало из моря, грустно плакали чайки. Позже Закари пошел в студию, где стоял жуткий холод, потому что он забыл включить центральное отопление. - Он посмотрел на чистый холст, закрепленный на подрамнике в тот день, когда вернулся из больницы.

На холсте не было ни одного мазка. Закари не мог больше писать. Но он хотел обмануть самого себя, сделав вид, что наконец-то начнет рисовать, что все нормально и жизнь понемногу входит в свою колею.

Отвернувшись от мольберта, он начал смешивать краски на палитре. Его движения были медленными и целеустремленными. Затем взял альбомы для эскизов, пролистал их, как бы ища набросок пейзажа, который хотел бы перенести на холст. Среди старых рисунков одни были совсем законченными и очень детально выписанными: шторм на море, чайки на вспаханном поле, обнаженные деревья, солнце, поднимающееся за ними.

Другие состояли из нескольких линий. Он по-быстрому сделал их в какой-то момент, а потом забросил. Ему ничего не хотелось рисовать. Ему уже давно ничего не хотелось.

Расстроенный и злой, Закари схватил кисть, набрал на нее побольше красной краски и с остервенением набросился на холст, пока на нем не осталось ни одного белого пятна. Потом резко отшвырнул кисть.

Он дышал глубоко, и воздух выходил из легких резкими толчками со всхлипами. Шатаясь, Закари подошел к окну и открыл его. В холодном декабрьском воздухе пар от его дыхания клубился в воздухе, как белые облачка.

Малиновка села на куст, наблюдая за ним. Раньше он схватил бы блокнот и начал рисовать. Сейчас просто скользнул по ней взглядом и отвернулся. Не обращая внимания на бесформенную мазню на холсте, пошел в кухню и приготовил себе еще кофе. Потом зазвонил телефон.

Он неохотно взял трубку, явно предпочитая не отвечать совсем.

- Да?

- Закари, ты приедешь на следующей неделе или нет?

Он сразу же узнал властный голос своей сестры Флоры, которая жила в Провансе вместе с мужем-французом по имени Ив. Закари считал его человеком необыкновенной выдержки и с хорошим чувством юмора. Иначе тот просто не прожил бы с Флорой десяти лет.

- Я уже говорил тебе... - начал было Закари, но Флора не дала ему закончить фразу.

Она не могла так долго ждать. Те пять лет, на которые она была старше его, делали ее в собственных глазах гораздо умнее и значительнее брата. Поэтому она всегда перебивала его, смотрела на него свысока и читала ему наставления. Она делала это всегда, когда хотела, и таким тоном, какой считала уместным в данный момент.

- Ты не должен оставаться один на Рождество! Ты просто замерзнешь в твоем доме. Мне кажется, что у тебя недостаточно еды, а на праздники лавки будут закрыты. К тому же провести Рождество со своей семьей - твой долг! Да и какие праздники без детей?

- Тихие и спокойные, - проворчал Закари. Флора не оценила шутку.

- Я закажу тебе билет до Марселя, ты его получишь в Хитроу, когда туда прибудешь. Лучше прилететь двадцать третьего, поскольку ты обязательно захочешь быть у нас в канун Рождества.

- Я не прилечу, - упрямо сказал Закари. - Я уже говорил тебе это, Флора. Не трать деньги на билет, которым я все равно не воспользуюсь.

- Но послушай меня, Зак...

- Нет, Флора, - отрезал он, и его голос задрожал от злости. - Я не прилечу!

На секунду тон его голоса заставил сестру замолчать, и Закари уже более спокойно добавил:

- Послушай, я ценю твою заботу, но я плохая компания. У меня не то настроение, чтобы изображать веселого дядюшку для Сэмми и Клода. Я вам испорчу все праздники, а я этого не хочу. Веселитесь без меня. Передай привет Иву, его родственникам и детям...

- Дейна будет гостить у своих родителей, - быстро вставила Флора, поняв, что брат сейчас повесит трубку. - Я сказала ей, что ты прилетишь. Она очень хочет видеть тебя, хотя ты так безобразно вел себя, когда бедняжка попыталась навестить тебя в больнице. Но у Дейны хороший характер: она говорит, что понимает тебя и не сердится. Если ты не прилетишь, то поставишь меня в дурацкое положение.

- Отстань от меня! - зарычал он. - Флора, прекрати вмешиваться в мою жизнь. Оставь меня в покое наконец!

Закари швырнул трубку, взял чашку с кофе и вернулся в студию, чтобы там продолжать хандрить и морщиться, глядя на заляпанный красным холст. Эта мазня отражала его настроение.

Флора пыталась заставить Закари опять встречаться с Дейной. Она так долго вмешивалась в его жизнь, что не могла уже остановиться и задуматься, что же ему на самом деле нужно. Флора искренне считала, что лучше знает, что требуется брату. В данный момент это касалось Дейны.

Роскошная блондинка и хорошая певица -Уэст не мог этого отрицать - Дейна много зарабатывала. И Флора, со своим практицизмом, очень одобряла их связь...

"Почему вы расстались?" - постоянно спрашивала она, но Закари принципиально ничего не рассказывал сестре. Так он экономил время, а у Флоры появилось занятие - она проводила собственное небольшое расследование.

После ссоры с Дейной Закари сказал, что больше не желает ее видеть, и собирался сдержать слово.

Но Флора опять решила вмешаться в его жизнь после того, как он перенес первую пластическую операцию и стал немного похож на человека. Она позвонила Дейне, которая пела в одном ночном клубе в Лондоне, и та приехала навестить его.

Она хотела скрыть потрясение и ужас, которые испытала, впервые увидев его после операции. Но Закари все понял, когда она попыталась улыбнуться ему.

- Как ты, мой родной, - проворковала Дейна. - Я уже была здесь однажды, но ты был еще слишком слаб, чтобы принимать посетителей. Но как только Флора сказала, что к тебе можно приехать, я сразу же примчалась.

Он смотрел на нее, а она все болтала и болтала, стараясь замаскировать истинные чувства, и только делала их более очевидными.

- Какая уютная комнатка, совсем не скажешь, что это больничная палата! Ты прекрасно выглядишь, дорогой, серьезно! Просто чудесно! Когда тебя выпишут, как думаешь?

- Понятия не имею, - грубо ответил Закари. - Тебе лучше уйти, Дейна. Флоре не следовало просить тебя приезжать. Мне не нужны визитеры.

Осеннее солнце высвечивало ореол вокруг ее золотистой головки, золотило кожу, заставляло зеленые глаза сверкать, как изумруды. На Дейне было простенькое платье из пестрого шелка, собранное у ворота, и с короткой юбкой, открывающей длинные загорелые ноги. По собственному опыту Закари знал, что подобные платья стоят целое состояние.

Ее красота уже не волновала его. Он понял, что скрывается под этой прелестной внешностью.

Словно не замечая его грубости, Дейна села к нему на кровать и кокетливо улыбнулась.

- Ты что, совсем не рад меня видеть, дорогой? Разве ты меня не поцелуешь?

Дейна нагнулась с закрытыми глазами, и ее тело напряглось, как будто только так она могла перенести его прикосновение.

Закари побелел от ярости.

- Ты что, оглохла? - завопил он. - Убирайся отсюда! Убирайся, пропади ты пропадом!

Открылась дверь, и встревоженная медсестра влетела в палату.

- Мистер Уэст, вас слышно во всей больнице! Пожалуйста, перестаньте кричать!

- Пусть она уберется отсюда, - прохрипел он, и Дейна, соскользнув с кровати, выбежала из палаты, сделав вид, что жестокий возлюбленный снова разбил ей сердце.

Как только за ней захлопнулась дверь, Закари дико захохотал. Решив, что у пациента нервный срыв, сестра позвала врача.

- Не беспокойтесь, доктор, - сказал Закари, когда врач пришел к нему в палату. - Со мной все в порядке. У меня только что была дама, которая никак не могла заставить себя поцеловать лягушку: а вдруг та не станет принцем!

Он пытался шутить, но отвращение Дейны глубоко ранило его душу. Бывшая возлюбленная помогла ему понять, как он выглядит на самом деле. После аварии кроме Флоры и нескольких родственников его видели только медсестры. А они привыкли к различным уродствам. Дейна наглядно продемонстрировала ему, как большинство женщин будет реагировать на его теперешнюю внешность. В этом и крылась причина, по которой он пока не стал искать девушку в белом.

Звонок сестры разбередил неприятные воспоминания. И чтобы отвлечься, Уэст надел свитер, старую куртку и вышел на улицу наколоть дров.

Через несколько минут он услышал звук подъезжающей машины. Его редко кто навещал. И он испытал недовольство оттого, что его потревожили, но обошел вокруг дома, чтобы подойти к калитке.

Закари увидел девушку. На секунду ему показалось, что он ее уже где-то встречал, но не мог вспомнить, так ли это на самом деле. Это была бледная, довольно стройная незнакомка, с тонкими чертами лица, с гладко зачесанными и собранными в пучок волосами.

Последний визитер оказался журналистом, попытавшимся взять у Закари интервью. Но он выгнал его, пригрозив свернуть шею, если тот посмеет вернуться.

- Я могу привести ваши слова в печати, мистер Уэст! - прокричал журналист, сидя в безопасности в своей машине.

Еще один остроумный нашелся, зло усмехнулся Закари, который никогда не был в хороших отношениях с прессой.

Может, это тоже журналистка, подумал он, угрюмо глядя на девушку, стоящую у калитки.

- Кто вы? - грубо спросил Закари. - Что вам здесь нужно?

Он не пытался скрыть своего неудовольствия. Когда незнакомка представилась, он внезапно понял, что помнит ее, хотя прошло столько времени с тех пор, как он лежал в больнице в Уинбери.

Она ему не нравилась - холодная, накрахмаленная особа женского пола. Она издавала хруст, когда проходила по палате в безукоризненной униформе с белым фартуком и в шапочке. Он мог поклясться, что она крахмалит даже свое нижнее белье. Словом, тот тип женщин, которых он больше всего не терпел: любят командовать, как его сестрица, всегда что-то организовывают, чем-то заняты. И что хуже всего, она постоянно разговаривала с ним тихим мягким голосом, который должен был его успокаивать, словно капризного ребенка, а взгляд при этом выражал сострадание.

Закари не мог перенести подобного отношения к себе. Он не хотел, чтобы его жалели, и предпочитал оскорблять людей, чтобы они только перестали ему сочувствовать. Поэтому-то и разыграл эту сцену у калитки. Но это было горькое веселье: Луиз Гилби отнюдь не находила его привлекательным. Он понял это по тому, как она на него смотрела. Ее глаза были широко раскрыты и темны от испуга. Несомненно, она полагала, что после нескольких очень дорогих операций его лицо стало почти нормальным, но Закари знал, что это не так.

Специалист по пластической хирургии предупредил его, что ему придется перенести еще несколько сложных и болезненных операций, прежде чем лицо станет хоть как-то напоминать прежнее.

Поэтому он и решил поиздеваться над медсестрой - схватил ее и поцеловал. Но она вдруг начала оседать в его руках, наверное теряя сознание от ужаса и отвращения.

Закари удержал ее, иначе она упала бы на дорожку. Отнес в дом и положил на диван в гостиной, а сам пошел за бренди.

Когда он вернулся, она уже сидела, вся пылая от смущения.

- Извините. Что вы обо мне можете подумать? Я не знаю, что со мной случилось...

- Мне не следовало так поступать с вами, - сухо заметил Закари, сунув ей в руку стакан.

- О нет, благодарю вас, - сказала Луиз так, будто он предлагал ей яд.

Он взял ее руку и заставил поднести стакан ко рту, - Выпейте и не будьте такой занудой. Она неловко отпила глоток, вздрогнула, и Закари отпустил ее. Потом пододвинул стул к дивану, сел на него и спросил:

- Ну, а теперь, чего вы хотите, сестра...

- Гилби, - сказала она, рассеянно вертя стакан. - Мой отец - Гарри Гилби, понимаете?

И она посмотрела на него, как бы ожидая, что он должен знать это имя.

Закари недоуменно пожал плечами.

- Я с ним встречался? Простите, но...

- Он был в той машине, - прошептала Луиз. В течение нескольких секунд Закари не мог понять, что она имеет в виду.

- В той машине?

Девушка не сводила с него глаз. И тогда он догадался, в чем тут дело. Внезапно охрипнув, он произнес:

- Он... Это был тот.., другой водитель?

Она кивнула, лицо ее побледнело. Закари зло выругался сквозь зубы.

- Обычно папа осторожно водит машину, мистер Уэст. Он не был пьян. Но.., в последнее время он много пережил, и... Я не пытаюсь найти для него оправдание.

- Кстати, ваши слова похожи именно на оправдание. Если вы не пытаетесь оправдать его, то чем же занимаетесь? - раздраженно спросил Закари.

Он увидел, что она прикусила нижнюю губу, обратил внимание, что эта губа была полной и хорошей формы. У этой медсестры оказался довольно крупный, чувственный рот, который контрастировал со строгой прической и сдержанными манерами.

- Я только хотела объяснить, - прошептала она. - Чтобы вы поняли, как все случилось. Он насмешливо поднял брови.

- Вы что, были с ним в машине?

Она покачала головой.

- Я бы хотела, чтобы это было так, тогда бы ничего не случилось!

- Он ехал по моей полосе мне навстречу, вылетев из-за крутого поворота на бешеной скорости. У меня, черт возьми, не было ни одного шанса увернуться! Он сказал вам об этом?

- Папа все рассказал мне. Он знает, что во всем виноват, и горько сожалеет о том, что случилось, поверьте мне!

Закари засмеялся.

- Очень любезно с его стороны. Он как-нибудь пострадал?

- Немного...

- А подробнее?

- Ушибы и шок, - снова прошептала Луиз, глядя, как зло скривились его губы.

- Сколько он пробыл в больнице? С явным нежеланием она призналась:

- Одну ночь.

Закари горько усмехнулся.

- А я все еще должен время от времени ложиться в больницу на операции.

- Знаю, - ответила Луиз, ее синие глаза смотрели на него с мольбой. - Мне очень жаль, что вы так пострадали, мистер Уэст. Те же чувства испытывает и мой отец. Пожалуйста, поверьте мне, он прекрасно понимает свою вину и очень переживает.

- Он не может испытывать то, что испытываю я. Что вы вообще здесь делаете? Чего хотите? Луиз встала и поставила стакан на столик.

- Я пришла умолять вас... Я знаю, как сильно виноват мой отец... Но, мистер Уэст, постепенно вы поправитесь. Поверьте, мне приходилось сталкиваться с такими больными, как вы. Хотя это длительный процесс, но со временем все войдет в норму.

- Мое лицо никогда не станет тем, что вы называете нормой.

Закари настолько разозлился, что с трудом держал себя в руках, чтобы не ударить ее.

Луиз нахмурилась и сказала серьезным тихим голосом:

- Вы не совсем правы. Я могу понять, почему вы так считаете, мистер Уэст. Конечно, полное выздоровление может занять год или даже два, но пластическая хирургия творит чудеса, особенно если вами занимаются лучшие специалисты в данной области. А я знаю, что в вашем случае все именно так. Ваш доктор лучший хирург в стране.

- И даже он не считает, что мое лицо станет таким же, как прежде! - Закари внезапно засмеялся, вспомнив Дейну. - Вы бы видели мою прежнюю подругу, когда она взглянула на меня после того, как меня прооперировали в последний раз! Я думал, она хлопнется в обморок. Луиз побледнела еще сильнее, но не отвела взгляда.

- Не сомневаюсь, что она просто очень переживала за вас и была сильно расстроена. Не отрицаю, что это долгий процесс, но я вас уверяю, что со временем врачи...

- Не смейте мне врать! - резко прервал ее Закари. - Я уродлив, как исчадие ада и, наверное, навсегда останусь таким. Если женщина и упадет в обморок при виде меня, то только от ужаса, как это произошло с вами.

Она покраснела и отвернулась.

- Я не...

- Вы потеряли сознание, как только я поцеловал вас. Мне пришлось тащить вас сюда.

- Совсем не поэтому... - начала было Луиз, вся покрываясь краской, и Закари зло рассмеялся.

- Не стоит притворяться. Я знаю, почему вам стало плохо.

Она опустила ресницы и перестала протестовать, но ее лицо отражало борьбу самых разных эмоций. Он наблюдал за ней с горечью и с разочарованием. Затем со вздохом произнес:

- Я не виню вас. Я вижу себя в зеркале каждый день и могу понять, как вам стало противно, когда я прикоснулся к вам.

- Нет! - воскликнула Луиз и подняла на него глаза, полные боли.

Закари понял, что она не притворяется и говорит совершенно искренне.

- Пожалуйста, поверьте мне, я испытывала в этот момент совершенно другие чувства. Это правда.

Но Закари уже надоел этот разговор. Ему хотелось забыть об аварии, он всеми силами стремился вернуться к нормальной жизни.

- Хорошо! Не будем об этом! - нетерпеливо прервал он. - Давайте вернемся к причине, по которой вы оказались здесь. Чего вы хотите от меня, сестра Гилби?

- Я не уверена, что... - начала она, потом вздохнула. - Ваши адвокаты уже сказали вам, да?.. Вызнаете?..

- Черт возьми, да говорите же наконец! - взорвался Закари.

- Мой отец забыл возобновить страховку. Уэст так долго находился в больнице, что доверил ведение дел своим адвокатам и отказывался обсуждать с ними детали. Он только рассказал им, как произошло столкновение, поэтому, конечно, не знал, что у Гарри Гилби не было страховки.

- Вы шутите? - недоверчиво воскликнул он. Луиз покачала головой, но не произнесла ни слова, как будто у нее больше ни на что не осталось сил.

Закари посмотрел ей в глаза. Они были необычайного темно-синего цвета. Цвета горечавки на альпийском снегу - вот что они ему напомнили. Их оттенок подчеркивал бледность лица. Темно-синее на белом... Ему всегда нравились контрасты.

Потом он стал думать о более прозаических вещах - неудивительно, что она так бледна и озабочена. Нет ничего странного в том, что она начала его умолять. Что за человек ее отец? Почему прислал ее вместо того, чтобы приехать самому или хотя бы прислать своего адвоката?

- Черт возьми, как он может быть столь неаккуратным и безответственным? проговорил Закари вслух, больше рассуждая сам с собой, нежели обращаясь к Луиз. Она сглотнула.

- Папа находился тогда в жутком состоянии, поэтому и забыл о страховке. Он собирался продлить ее, когда она закончилась, но... Я понимаю, что это звучит глупо...

- "Глупо" - это не то слово!

- Я не прошу вас отказаться от ваших пре...

- Прекрасно, - грубо прервал ее Закари. -Потому что я и не намерен этого делать! Почему, черт побери, я должен отказываться от моих претензий?

Луиз понурилась, потом снова подняла на него свои удивительные синие глаза. В них блестели готовые пролиться слезы.

- Его жизнь будет разрушена, если придется выплатить сразу всю сумму... Он уже заложил дом и фабрику... Банк кредита не даст. Папа будет вынужден продать дом, а может быть, и расстаться с фирмой, чтобы собрать такие огромные деньги.

- Это его проблема, не моя! - резко ответил Закари. - Авария произошла только по его вине, значит, и вытекающие из нее последствия также ложатся только на него. - Он пристально посмотрел на девушку, и его губы скривила злая ухмылка. - Вы, должно быть, или очень наивны, или слишком подвержены оптимизму, если пожаловали сюда в надежде, что я откажусь от моего права на компенсацию только потому, что вы расскажете мне слезливую историю о том, как будет разрушена жизнь вашего дорогого папочки!

- Я просто подумала, что... - начала было Луиз, но он опять резко оборвал ее:

- Единственная жизнь, которая интересует меня, - это моя собственная. И ваш отец сломал ее прошлой весной!

В отчаянии она закричала:

- Я знаю, как вам тяжело пришлось! Но через год или два, когда все будет позади...

- Несколько лет будут вычеркнуты из моей жизни! Погибли работы, на которые я потратил четыре долгих года и много душевных сил. Я страдаю до сих пор, и мне придется страдать еще в течение длительного времени. Я не смогу больше работать. Каждый день я словно бьюсь головой о каменную стену, пытаюсь начать рисовать, но во мне как будто что-то умерло после аварии. Каждый раз, когда я беру в руки кисть, мой мозг остается индифферентным, и я ничего не могу создать... Вы можете представить, что это значит? Быть не в состоянии писать это все равно что стать парализованным. Нет, мне лучше было бы умереть!

Негодование и гнев, кипевшие в душе Закари после аварии, вылились наружу. И он испытал странное облегчение, выплеснув свою ярость на эту девушку.

Она не была виновата в том, что случилось с ним. Но, видимо, считала, что ее отец тоже пострадал во время аварии. Это донельзя разозлило Закари.

- Не просите, чтобы я жалел вашего отца! - крикнул он. - Если бы я был святым, то, возможно, и посочувствовал бы ему, но я не святой! Когда дело будет слушаться в суде, все выплаты будут определены на основании свидетельских показаний и законов. Вашему папаше придется выполнить предписание суда!

- Но если бы вы только... - начала Луиз, и Закари снова взорвался:

- Вы что, действительно верите, что сможете уговорить меня отказаться от моих требований? - поинтересовался он, потом глаза его сузились и в них зажегся циничный огонек. - Может быть, я чего-то недопонимаю? И вы пришли сюда, чтобы предложить мне что-то вместо денег?

Она как-то странно посмотрела на него, и в ее синих глазах застыл вопрос.

Закари, похохатывая, начал демонстративно обшаривать оценивающим взглядом ее тело - сначала маленькие крепкие груди, четко выделяющиеся под белым свитером, затем упругие бедра и стройные ноги в плотно облегающих их черных брюках. Его глаза стали цепкими, похотливыми.

Наконец Луиз все поняла и покраснела. Он услышал, как она шумно вдохнула, и мерзко улыбнулся.

- Извините, - пророкотал Закари. - Но вы не мой тип. Я предпочитаю пышных блондинок, а вы слишком тощая. Мне также кажется, что вам не хватает опыта. Вы не сможете быть достаточно изобретательной в постели.

Она стала багровой. Если бы взгляды убивали, Закари Уэст уже лежал бы мертвым у ног Луиз. Сначала эта игра его забавляла, потом он вдруг понял всю ее жестокость и бессмысленность. Это не ее вина, что с ним случилась такая трагедия. Закари стало противно. Черт возьми, до чего я только могу дойти! Совершенно необязательно оскорблять эту девушку, ведь это ее отец принес мне страдания, а не она, - подумал он, внезапно успокаиваясь. Не стоило так вести себя.

Но пока Закари нагло разглядывал ее, в нем начал пробуждаться сексуальный интерес к этой девушке. Если быть до конца честным, его привлекал не какой-то определенный тип. Ему просто нравились женщины, и все!

А эта синеглазая вполне могла стать его подружкой. Но она, конечно, предпочтет умереть, чем лечь с ним в постель. Ведь упала же она в обморок от одного его поцелуя. Если бы сестра Гилби поняла, о чем он думает в эту минуту, то бросилась бы бежать и остановилась бы только тогда, когда была бы очень далеко отсюда.

- Я не имела в виду ничего подобного, когда пришла к вам, - прошептала Луиз, и он горько усмехнулся:

- Нет?

Как будто ей нужно было объяснять ему это!

- Я только хотела, чтобы мы пришли к какому-нибудь соглашению...

- Соглашению между нами? - проворчал Закари. - Что же вы можете мне предложить? Или мне придется напрячь воображение? - Он снова оценивающе посмотрел на нее.

Синие глаза начали метать молнии. О, ей не нравились эти грязные намеки! Воспитанная и строгая маленькая дама. Наверное, из-за этого она и стала медсестрой. Может, униформа, похожая на одежду монахини, означает для нее нечто большее, чем знак принадлежности к профессии?

- Нет! - резко ответила Луиз, покраснев еще больше. - Я имела в виду между вами и моим отцом. Я подумала, что, если бы он постепенно выплачивал вам долг в течение нескольких лет, тогда ему не пришлось бы расставаться с домом или лишаться фирмы.

Ее напряжение и беспокойство были настолько явными, что Закари даже начал испытывать к ней сочувствие, поэтому сказал почти спокойно:

- Не волнуйтесь. Я уверен, что суд постарается что-нибудь предусмотреть, чтобы не разорить его совсем.

- Вы думаете, они это сделают? - В ее глазах все еще оставалось сомнение. Он кивнул.

- Понимаете, они всегда стараются учесть положение людей, когда назначают выплаты. И наверное, не будут настаивать на продаже дома. В голосе Луиз опять прозвучало отчаяние:

- Может, и нет, но вы не понимаете!.. У него уже сейчас огромные долги, для него будет сложно выплатить вам сразу большую сумму, и... - Она осеклась, потом быстро продолжила:

- Папа боится, что если жена узнает, как много он должен, то бросит его.

Закари опять разозлился.

- Но я же не виноват, что ваш отец по уши в долгах!

- Нет. Но если бы вы согласились подождать выплаты компенсации за причиненный ущерб год или два, тогда она бы ничего не узнала. Папа уверен, что доходы от бизнеса удвоятся в течение ближайших лет, и тогда он сможет постепенно выплатить ту сумму, которую установит суд.

Закари с иронией поинтересовался:

- А я должен все это время ждать, так, по-вашему?

Она кинула на него смущенный взгляд.

- Для вас это будет очень трудно? У вас тоже нет денег?

- Я еще пока не побираюсь, - усмехнулся Закари. - Скажите, жена вашего отца - не ваша мать, да?

Луиз кивнула.

- Моя мать умерла несколько лет назад.

- И ваш отец снова женился?

- Спустя два года.

В его глазах загорелся огонек удовлетворения. Он решил подразнить ее.

- Вам не нравится ваша мачеха?

- Мы с ней не ладим, - холодно ответила Луиз.

Он снова с любопытством посмотрел на нее. Однажды ночью в той больнице он увидел этот холодный, чистый овал, отстраненный взгляд синих глаз. Ее волосы, гладко зачесанные назад, и темно-голубая с белым униформа придавали ей вид монахини. Тогда она сразу не понравилась ему, но сегодня Луиз Гилби выглядела совсем по-другому в ярком вишневом жакете и в белом свитере, облегающем тело. Этот наряд делал ее очень женственной и соблазнительной.

Сейчас она снова стала холодной и сдержанной, и Закари почувствовал, что опять начинает злиться.

- Почему она вам не нравится?

- Я ей тоже не нравлюсь! - Голос Луиз стал резким.

Она словно защищается, невольно отметил Закари.

- Но кто кому раньше не понравился - вы ей или она вам?

Он мог представить, что ей пришлась не по душе новая жена Гарри Гилби. После смерти матери, вне всякого сомнения, дочь и отец очень сблизились, их связало общее горе. Луиз, наверное, была потрясена, когда отец нашел себе другую женщину. Как он мог это сделать! - вопрошала она и, видимо, была вне себя от ярости. Ее отец! Она считала, что он должен вечно скорбеть о своей жене, ее матери.

- Я бы постаралась поладить с ней, если бы Ноэль с самого начала не продемонстрировала, что не желает меня видеть, что я ей не нужна, - призналась Луиз. - Она не хотела, чтобы люди видели нас вместе: вдруг подумают, что мы сестры? Она всего года на два старше меня.

Закари удивленно поднял черные брови.

- Вот как? Сколько же лет вашему отцу?

- Пятьдесят. Он и моя мама поженились совсем молодыми.

- А вашей мачехе?

- В следующем году будет тридцать. Он кивнул, задумчиво глядя на нее.

- Значит, вам.., двадцать восемь?

- Двадцать семь.

- Вы выглядите моложе. - Это удивило его. Закари казалось, что ей только-только минуло двадцать. - Наверное, это из-за того, что вы невинны, сухо добавил он.

Она снова покраснела. А Закари насмешливо улыбнулся.

- Девственница - еще не оскорбление. Вы сами это знаете.

- Вы так произносите это слово, что оно звучит как ругательство.

Закари засмеялся, его глаза опять начали путешествовать по ее телу.

- Вы слишком болезненно реагируете на мои высказывания, - протянул он, затем внезапно спросил:

- А вы и в самом деле девственница?

Луиз подпрыгнула, будто ее ужалила оса.

- Что?!

- Вы и в самом деле девственница? - серьезно повторил он свой вопрос, хотя знал, что она поняла его с самого начала.

Она начала заикаться и покрылась багровым румянцем.

- Я.., я.., не собираюсь отвечать на подобные вопросы!

- У меня такое ощущение, что я прав, - продолжал Закари, весьма довольный произведенным впечатлением и тем, как она зарделась. - Хотя в вашем возрасте это кажется весьма странным. Я пытаюсь вспомнить, встречалась ли мне хоть одна за последние годы. Если только какая-нибудь девочка-подросток. Девственность вышла из моды уже в пятидесятых годах. Интересно, она опять становится популярной? Или вы принадлежите к какому-нибудь новому направлению? Или вам присущи какие-то извращения?

- Если вы собираетесь продолжать в том же духе, я лучше уйду! - пригрозила Луиз и вскочила, собираясь бежать к машине.

- Может, это из-за боязни венерических заболеваний? - не унимался Закари. - Расскажите поподробнее о вашей матери.

Она быстро пошла к двери.

- Я еще не ответил на ваш вопрос! - крикнул он ей вслед.

Она повернулась и холодно посмотрела на него.

- Вы достаточно повеселились, мистер Уэст. Я ухожу, не желаю оставаться мишенью для ваших глупых и бестактных шуток!

- Авария несколько заострила мое чувство юмора, - пожал плечами Закари, как бы давая понять, что не намерен извиняться за свое поведение.

- Я это уже заметила, - сказала Луиз, и ее бледный рот сжался в узкую линию.

- Но я готов обсудить условия, при которых ваш отец не потеряет свой дом, фирму.., и жену, - сказал он, внимательно глядя ей в лицо.

Луиз сделала шаг в его сторону, губы ее приоткрылись, и на лице отразилось радостное волнение.

- Правда? Вы не издеваетесь надо мной?

- Я говорю совершенно серьезно, - заверил ее Закари. - Мы придем к соглашению на определенных условиях.

Она снова напряглась.

- На каких условиях?

- Вы переедете ко мне и будете здесь жить так долго, как я того пожелаю.

Глава 5

У Луиз возникло ощущение, будто ей дали пощечину. И она мгновенно вспыхнула от негодования.

- Мне следовало догадаться об этом заранее! - гневно бросила она. Оттого, что вы меня оскорбляете, вам становится легче, да, мистер Уэст? Мне жаль вас. Я и на секунду не хотела бы оказаться на вашем месте, не потому что вы столько перенесли. Страшно то, как это изувечило вашу душу.

Луиз не стала дожидаться ответа, круто повернулась на каблуках и выскочила из дома. Утренний туман рассеялся, и было видно на много миль вокруг - поля на одной стороне, суровое море - на другой.

Когда она открыла дверцу машины, Закари Уэст появился в дверях дома. Густые темные волосы хлестали его по изуродованному лицу. Он отвел их рукой и обратился к Луиз:

- Мое предложение вполне серьезно. Если пожелаете им воспользоваться, дайте мне знать, пока дело не передадут в суд. Потом будет поздно.

Луиз проигнорировала его слова, села за руль и уехала. Но встреча с Закари Уэстом так разволновала ее, что она вела машину из рук вон плохо и на первом же перекрестке чуть не врезалась в другой автомобиль. Тогда она затормозила на стоянке в Тэйретоне и попыталась успокоиться.

У нее не выходило из головы все, что он ей наговорил, и на душе было скверно. Значит, он решил, что она девственница, и, что самое неприятное, был абсолютно прав. Как он догадался? Или у нее это на лбу написано? Луиз резко опустила солнцезащитный щиток и посмотрела в зеркало на обратной его стороне.

Так что же ее выдало? Может быть, жизненный опыт должен оставлять следы, которых нет на ее лице?

В то же время Луиз не могла вразумительно ответить, почему так ни с кем и не переспала. Ведь она была не против заняться любовью со своими поклонниками, однако до этого не дошло. Вероятно, потому, что она жила при больнице во время испытательного срока. Переспать с кем-то со стороны было практически невозможно. К тому же она в основном встречалась с тамошними молодыми врачами. Нельзя сказать, чтобы они не предлагали поразвлечься - в машинах, на квартирах знакомых, после вечеринок, - но Луиз не удавалось достаточно для этого расслабиться.

Свидания выходили какими-то скомканными, тайными, а ей хотелось, чтобы в первый раз все это произошло романтично и красиво.

Получив специальность, Луиз вернулась домой, чтобы ухаживать за отцом, и тут возникло новое препятствие. Она не могла никого привести в дом, когда отца не было, из страха, что тот неожиданно вернется...

Луиз раздраженно прикусила губу. К чему обманывать себя? Все гораздо проще: ее просто никто не очаровал настолько, чтобы ей захотелось отправиться с ним в постель. Ей нравился то один, то другой молодой человек, с которыми было приятно провести время, но ни к кому она не испытывала глубокого чувства, непреодолимого влечения, которое требовало удовлетворения.

Еще полчаса назад она не знала, что такое сгорать от страсти, пока Закари Уэст не поцеловал ее. Луиз закрыла глаза. Ей все еще было не по себе. Невозможно поверить, что такое могло произойти.

Теперь Луиз поняла, что он ей понравился с первого взгляда, который она бросила на него в больнице, когда Закари выглядел гораздо хуже, чем теперь. Но ее влекло к нему не только физически. Казалось, все, что он делает, каждое движение, взгляд, вздох очень многое значили для нее.

Ну, хватит! - раздраженно приказала себе Луиз и завела мотор. Она не скажет отцу, что виделась с Закари Уэстом. Он придет в ужас, если узнает об этом. Она была уверена, что и Уэст никому не поведает об их встрече.

Рождество в больнице всегда проходило весело. В палатах царило оживление, и лишь некоторые больные позволяли себе всплакнуть, скучая по дому. И только детское отделение представляло собой печальное зрелище, однако, как ни странно, взрослые переживали больше, чем сами дети. Малышей заваливали подарками и родители, и медперсонал, так что им ничего не оставалось, как радоваться жизни.

В ожоговом отделении лежали несколько тяжелобольных, которые даже не знали, что наступил праздник. Но несмотря ни на что, Луиз со своими помощницами украсила палату и поставила небольшую елочку, увитую красными бархатными ленточками и сверкающую серебряными колокольчиками.

Отец вручил дочери рождественский сувенир - нежно-голубой вельветовый халат. Это случилось за день до его отъезда в Швейцарию вместе с Ноэль. Они с Луиз только и успели, что выпить и обменяться подарками: отец торопился домой собирать вещи. Луиз преподнесла ему последний триллер его любимого писателя и лыжный свитер. Они всегда недвусмысленно давали понять друг другу, какие подарки хотели бы получить, так, что оба обычно оставались довольными.

На следующее после рождественского утро Луиз вызвалась подежурить в отделении несчастных случаев, обычно переполненное на праздники. Его маленький штат в такие дни не справлялся с работой. Сюда попал мужчина, которому в ладонь вонзился рыболовный крючок; женщина, разрезавшая себе палец до кости, когда возилась с холодной индейкой; мальчик, упавший с подаренного ему велосипеда и сломавший запястье; еще один мужчина, растянувший связки во время праздничного забега; и еще один, сломавший ребро, играя в регби.

- Спасибо за помощь, - сказала молодая женщина-врач, когда они устроили короткий перерыв, чтобы наконец выпить кофе.

- Мне понравилось, - ответила Луиз, не лукавя. - Перемена занятий тот же отдых.

- А я все же предпочла бы отметить праздник, недовольно проворчала одна из медсестер.

- Ну, если в нашем узком кругу, то я - "за", - засмеялась Луиз. Индианка, доктор Кюмар, тоже засмеялась, но в ее глазах мелькнула тревога, когда она добавила:

- В любом случае, у меня дома никого нет: мои на Рождество уехали в Швейцарию.

- И мои, - сказала со вздохом Индира Кюмар. - Хотя мы-то, конечно, не отмечаем Рождество.

- Тоже в Швейцарию?

- Нет, в Дели, - ответила Индира, и они принялись хихикать и болтать, пока им не сообщили о прибытии очередного пострадавшего.

Индира поставила чашку.

- Пора за работу.

Луиз выглянула в приемный покой и оторопела: какого черта здесь делает Закари Уэст? И тут же устремилась ему наперерез, гневно сверкая глазами.

Закари безо всякого смущения встретил ее взгляд.

- Я не искал вас, можете успокоиться, - произнес он с усмешкой и показал руку.

Только сейчас она заметила глубокий порез у него на кисти чуть выше большого пальца. Рана уже не кровоточила, но выглядела довольно скверно.

- Как это вы так? - спросила она, взяв его руку и внимательно осматривая поврежденное место.

У раны были чистые, ровные края, и создавалось впечатление, что ее нанесли ножом. Луиз не удивилась, услышав ответ:

- Рубил дрова. Топор соскользнул.

- Нужно быть осторожнее, - проворчала она.

- Слушаюсь, сестра.

При этих насмешливых словах Луиз подняла голову, и ее лицо стало серьезным.

- Еще одна травма - и последствия будут ужасны. Вам делали противостолбнячную прививку?

- Понятия не имею. Наверное, много лет назад.

- Ладно, пусть вас посмотрит доктор Кюмар. Потом я сделаю вам прививку и промою рану перед тем, как ее зашьют.

- Слушаюсь, сестра, - повторил он тем же издевательским тоном, и она, недовольно поджав губы, проводила его в кабинет Индиры.

Уэст явно намеревался сделать из нее посмешище, но ему не вывести ее из себя. Луиз твердо решила сохранять самообладание.

Она постучала в дверь кабинета Индиры.

- Войдите, - послышался ответ. Луиз ввела Закари в маленькую комнату. Как она и предполагала, ей было поручено сделать прививку, обработать рану и привести пострадавшего назад. Если бы все были заняты, Луиз сама бы зашила порез, но в тот момент Индира работала с документацией и с готовностью отложила ее в сторону. Бумажная волокита прямо-таки проклятие современной медицины, подумала Луиз, выходя с Закари из кабинета.

Он поежился, когда она приготовилась сделать прививку.

- Терпеть не могу уколы.

- Все не могут, - сказала она без малейшего сочувствия в голосе.

- Их не кололи столько, сколько меня, - пожаловался Закари.

А он храбрец, отметила она про себя, наблюдая за ним сквозь опущенные ресницы, когда сначала вводила ему сыворотку, а затем сделала анестезирующий укол прямо в рану. Закари крепко зажмурился. Луиз видела, как он сжал челюсти, и услышала прерывистое дыхание. Но больше он не издал ни звука, только перевел дыхание, когда она закончила.

Выпрямившись, Луиз вдруг захотела успокоить его, погладить по черным волосам, обнять, как ребенка, но, конечно, не рискнула. Она живо представила, каким будет выражение его лица и что он ей при этом скажет.

Твердым тоном он спросил:

- Вы перешли в это отделение?

- Нет, я здесь только на сегодня. В рождественские дни расписание дежурств сбивается. У сестры, которая здесь работает, есть дети. Она очень хотела провести с ними праздник, но в отделении не хватает людей. Как и везде. И я решила заменить ее.

- Значит, ваши рождественские праздники пропали?

Луиз покачала головой.

- Пойдемте, нам пора. Он шел рядом с ней.

- Вы дежурили вчера и добровольно вышли на работу сегодня? А ваша семья? Что она думает по этому поводу?

- Отец и мачеха сейчас в Швейцарии, катаются на лыжах.

- Значит, вам все равно не с кем было встречать Рождество?

Луиз чувствовала, что он смотрит на нее, и изо всех сил старалась, чтобы ее лицо и голос оставались спокойными.

- Да, это так.

Она постучала в кабинет Индиры и отступила в сторону, пропуская Закари. На душе полегчало оттого, что у него не было больше возможности и дальше мучить ее вопросами.

Он стоически наблюдал, как Индира привычными движениями ловко и аккуратно накладывает швы на рану.

- Вы, должно быть, хорошо вышиваете, - сказал Закари.

Индира подняла голову и усмехнулась.

- Верно. Мама начала учить меня шить, как только я смогла держать в руках иголку. Она хотела, чтобы из меня вышла портниха.

- И что мама сказала, когда вы решили стать врачом?

Врач пожала плечами.

- Моя мама старомодна. Она считает, что женщине вообще не нужно образование.

- Она хотела, чтобы вы вышли замуж?

Индира кивнула.

- Мама отдаст последнее, чтобы обеспечить будущее сыновьям, но платить за обучение девочек, по ее мнению, пустая трата денег. К тому же она боялась, что я заражусь западными идеями о равенстве и, упаси Господь, выйду замуж за того, кто придется не по вкусу моей семье.

- Как же вам все-таки удалось добиться своего?

- К счастью, отец хотел быть врачом. Он сказал, что я могу поступить в медицинскую школу, если хорошо подготовлюсь. И я работала, как мул, стремясь доказать, что у меня есть способности.

- И мать согласилась на это?

Индира улыбнулась своей загадочной улыбкой.

- Она всегда соглашалась с решениями отца. Это не значит, что поначалу не пыталась разубедить его, но, если он заявлял: "Так и будет!" - она переставала спорить. По ее мнению, в этом секрет счастливого брака. Во всяком случае, для моего отца.

- А вы разделяете эту точку зрения?

- Я считаю, что решения нужно принимать вместе и приходить к компромиссу, который устраивает обоих, - сказала Индира. - Но я рада, что мой отец счастлив. Он замечательный человек, и я многим ему обязана.

- Наверное, он очень гордится вами, - произнес Закари, улыбаясь, когда она закончила накладывать швы. - Вы первоклассно сделали свою работу. Говорю это вполне ответственно, поверьте. Меня оперировали лучшие хирурги Лондона.

Индира рассмеялась.

- Спасибо, я оценила ваш комплимент! Да, мой отец ужасно доволен, что я дипломированный врач и работаю в больнице. Наверное, я - его воплощенная мечта. - Ее черные глаза сверкнули. - Когда я начала работать здесь, он без конца забегал сюда, чтобы посмотреть на меня и сообщить окружающим, что я его дочь!

- Это замечательно, - сказал Закари. - Мне теперь тоже захочется приходить к вам и говорить всем, что вы зашили мне рану.

Индира покраснела и снова прыснула со смеху.

- Вам не следует со мной заигрывать, мистер Уэст. Я помолвлена с одним очень ревнивым хирургом из этой больницы. Ему вряд ли понравятся ваши слова.

- Он и вашему отцу симпатичен?

- Очень. Его семья из Дели, как и наша. Поймав взгляд Закари, она покачала головой.

- Нет, не думайте, что помолвку устроили родители, но обе семьи довольны. Кстати, сейчас мои родители отправились, к его родителям, чтобы обсудить приготовление к свадьбе.

Луиз слушала их с удивлением и с некоторой досадой. Она знала Индиру уже несколько месяцев, поскольку в отделение несчастных случаев поступали больные и некоторых из них переводили потом в ожоговое отделение, но ей ни разу не приходилось замечать, чтобы индианка так запросто рассказывала о себе, своей семье, своем происхождении. Как могло случиться, что обычно бесцеремонный Закари Уэст нашел общий язык с застенчивой Индирой?

Конечно, Луиз знала о помолвке, как так ее жених Гириш несколько лет работал в отделении хирургии. Это был привлекательный мужчина, со светлыми глазами, с гладкой оливковой кожей и с обаятельной улыбкой; его очень любили в больнице.

Закари встал. И Индира строго предупредила его:

- Поберегите руку несколько дней. Не хотелось бы, чтобы у вас разошлись швы.

- Я буду осторожен, доктор, - пообещал он.

Луиз вышла вслед за ним. , - Мне нужно назначить день, когда вы придете, чтобы снять швы, мистер Уэст.

Посмотрев книгу записей, она назвала дату и время, и он кивнул в знак согласия. Она дала ему талончик. Закари положил его в карман и удивленно посмотрел на Луиз.

- Значит, вы будете работать все праздники?

И вы не против?

Она отрицательно покачала головой и увидела в приемном покое женщину с маленьким ребенком. Луиз уже собралась подойти к ней, но женщина направилась по коридору в рентгеновский кабинет. Тогда она повернулась, чтобы ответить Закари Уэсту.

- Я привыкла. Тем из наших работников, у которых есть семьи, в такие дни идут навстречу. Да и в любом случае, встречать Рождество в больнице довольно интересно. Многие хотят работать в эти дни потому, что им это нравится, особенно если они одиноки.

- Как вы, - сухо уточнил Закари. Луиз решила не отвечать.

- И как я, - добавил он, и она метнула на него быстрый взгляд.

- У вас нет семьи, в которой вы могли бы провести Рождество?

- У меня есть сестра, но нужно набраться мужества, чтобы в течение нескольких дней терпеть ее детей. Это настоящие домашние тираны. Ломают все, к чему прикоснутся, и постоянно требуют внимания к себе. Они не любят играть во дворе или гулять, их даже на пляж не затащишь. Если они не вперились в телевизор, то будут слушать рок-музыку. Жизнь дома становится невыносимой, если они не в школе.

- Где они живут?

- В Провансе.

Луиз удивилась, думая, что он назовет Лондон или какой-нибудь его пригород.

- Во Франции?

- Когда я в последний раз смотрел на карту, это было там, - сыронизировал он.

- Везет же им, - мечтательно вздохнула Луиз, и ее темные глаза затуманились, когда она представила эту страну. - Пусть у вашей сестры шумные дети, я бы в ту же секунду полетела туда. Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь взял меня в Прованс.

- Я согласен, если пожелаете, - заявил Закари, и у нее перехватило дыхание.

Взглянув на него изумленно и недоверчиво, Луиз решила обратить все в шутку и рассмеялась.

- Очень забавно!

- Я не шучу.

Тогда, смутившись, она отвернулась.

- Извините, мистер Уэст, у меня нет времени играть в ваши игры. Меня ждут больные.

В отделении снова прибавилось дел. Регистратор и младшая медсестра приняли нескольких больных и попросили подождать, пока их осмотрит доктор Кюмар или Луиз.

Уинбери - городок, расположенный в сельской местности. В отделении несчастных случаев местной больницы было несравнимо меньше работы, чем в таком же отделении столичной клиники. С больным здесь управлялись за полчаса, самое большее - за час. Луиз знала, что в Лондоне вряд ли смогли бы разобраться с пациентом за столь короткое время, и была счастлива, что попала в эту тихую заводь. Однако она все равно намеревалась когда-нибудь найти себе работу в Лондоне на год или два, просто чтобы набраться опыта.

Направляясь к регистратуре, она услышала гулкие шаги Закари Уэста, который шел к выходу по кафельному полу. До нее донеслось, что он просит дежурного вызвать ему такси.

Конечно, он не может вести машину с больной рукой, подумала она и тут же излишне оживленно спросила подошедшую младшую медсестру:

- Ну что у вас?

Та протянула ей пачку аккуратно заполненных карточек. Луиз просматривала их и краем глаза наблюдала, как Закари Уэст топчется у выхода. Сосредоточься! - сердито приказала она себе. Забудь о нем! Думай о работе! Но хотя Луиз больше ни разу не взглянула в его сторону, она знала, когда прибыло такси и он уехал. Тогда Луиз расслабилась, почувствовав одновременно облегчение и досаду оттого, что его нет рядом...

Она смертельно устала к концу рабочего дня.

И когда Индира Кюмар спросила, как ей поработалось в отделении несчастных случаев, в ответ тяжело вздохнула:

- Я просто забыла, что это так трудно; Я провела на ногах весь день и совершенно разбита.

Индира усмехнулась.

- В ожоговом отделении ты, по-видимому, только и делаешь, что отдыхаешь.

- Во всяком случае, там я больше сижу.

- У нас нет времени рассиживаться. Такова уж наша работа. Но ты прекрасно справилась со всем, Луиз. С тобой я могла бы трудиться круглые сутки. - Индира дружески улыбнулась. - Если захочешь в наше отделение, приму с распростертыми объятиями. И ты снова включишься в этот ритм. Кстати, подумай о том, сколько лишних фунтов ты тут сбросишь.

Луиз рассмеялась, но отрицательно покачала головой.

- Извини. Но я хочу остаться на старом месте. Работа тяжелая, но она того стоит. Мне кажется, что там я делаю что-то действительно важное.

Индира понимающе кивнула.

- Да, конечно. Жаль... Ну что же, отдыхай как следует. Ты увидишься с Дэвидом?

- Нет, он уехал в Уэльс, чтобы встретить Рождество с родителями.

- И не позвал тебя с собой? - Индира перехватила ее взгляд. - Извини, это был бестактный вопрос. Я просто подумала... Вы с Дэвидом уже несколько месяцев вместе, и я решила, что это.., ну, в общем, серьезно. Во всяком случае, достаточно серьезно, чтобы провести вместе Рождество.

- Не настолько, - ответила Луиз и слегка покраснела.

На самом деле Дэвид предложил ей поехать на праздники с ним, но она рассчитывала провести их со своими близкими. Когда же отец заявил, что едет с Ноэль в Швейцарию, Луиз ничего не сказала Дэвиду, чтобы он не повторил предложения. Ей не хотелось знакомиться с его семьей и вообще углублять их отношения.

Они по-прежнему часто виделись, но не стали ближе за последнее время. У обоих было много работы, которая занимала большую часть их жизни. Но Луиз знала, что терпение Дэвида не безгранично и он не прочь перейти к более интимной части их романа. Дэвид не раз намекал ей об этом. Она понимала, что ее отказ огорчает его, но переспать с ним просто для того, чтобы ему стало легче на душе, не собиралась. Она не приз, который дается мужчине в награду за его переживания.

Вечером, готовя себе на ужин жареную индейку с овощами, Луиз вспоминала все события дня и то, как у нее защемило сердце, когда она увидела Закари Уэста.

Это был первый мужчина, который так взволновал ее. Только теперь она поняла, каково было Дэвиду, когда он ее обнимал. А может быть, страсть всегда безответна? Наверное, Дэвиду не показалось бы смешным ее откровенное признание, что от одного только взгляда Закари она вся загорается, тогда как все усилия Дэвида расшевелить ее не приводят ни к чему.

Луиз прикусила губу и стала выкладывать еду на тарелку. А Уэста забавляет общение с ней. Она это понимала даже в тот момент, когда чуть не потеряла голову от его поцелуя. Надо прекратить о нем думать!

Следующее утро выдалось ясным, хотя и холодным. И Луиз от нечего делать в середине дня решила прокатиться на машине. Она выбрала дорогу, которая вела от Уинбери к морю, рассчитывая наткнуться на какое-нибудь милое местечко на побережье, где можно перекусить.

В Тэйретоне царила гробовая тишина. Дороги тоже были пустынны. Большинство людей еще не пришли в себя после праздников, а если кто и сидел за рулем, то путь их лежал в ближайший городок на зимнюю распродажу, которая начиналась сразу после Рождества.

В тот момент, когда показался коттедж Закари Уэста, Луиз призналась себе, что в глубине души знала, что все равно окажется тут.

Она даже придумала причину, чтобы объяснить свое появление. Но когда хозяин дома отворил дверь и предстал перед ней, слова замерли у нее на языке.

Закари иронически поднял брови, сохраняя невозмутимость.

- Ну, привет. Вы изменили ваше решение относительно поездки в Прованс?

Глава 6

Луиз разозлилась, почувствовав, что краснеет. Почему при встрече с ним она каждый раз теряется? Неудивительно, что он все время смеется над ней!

- На самом деле я просто хотела посмотреть, помогает ли вам кто-нибудь по дому, пока у вас повреждена рука.

- А вы, оказывается, не только медсестра, но и социальный работник.

- Конечно нет. Просто я ехала мимо... - И тут ее голос оборвался на полуслове.

Заглянув через плечо Уэста, она заметила, что в доме все перевернуто вверх дном: на полу разбросаны книги, из буфета выдвинуты ящики, везде что-нибудь валяется.

- Боже мой, - пробормотала она, оторопев. - Что это вы затеяли? Не переезжаете ли случайно?

В прошлый раз, когда Луиз навещала его перед Рождеством, в коттедже царил полный порядок. Правда, Уэст - творческая личность. Может быть, ему нравится жить посреди такого бедлама?

- Нет, - мрачно ответил Закари. - Вчера, вернувшись из больницы, я обнаружил, что меня ограбили.

- Ограбили?! - переспросила она, глядя на него широко раскрытыми синими глазами. - Не может быть! Какой кошмар! Унесли что-нибудь ценное?

- Телевизор, всякие стереоустановки... Словом, все, что можно легко продать.

- Полицию вызвали?

- Явились всего полчаса назад и надолго не задержались. Сказали, что у них некому работать, потому что сейчас праздники и не одного меня ограбили. Пожаловались, что сбились с ног, разъезжая по вызовам. Не стали даже искать отпечатки пальцев или какие-нибудь улики. Мне показалось, что они не собираются кого-нибудь ловить, просто им нужно поскорее сбагрить это дело.

Луиз обвела гостиную взглядом.

- Вы уже нашли, кто поможет вам привести все в порядок?

- У меня есть домработница, но я отпустил ее на неделю на праздники. В данный момент она нежится в отеле в Хэррогейте. Я уже было сам начал уборку, но тут появились вы.

- Можете рассчитывать на меня, - сказала Луиз, поддавшись порыву, и была несколько разочарована, когда он не стал протестовать или спорить.

- Я надеялся, что вы предложите помощь, - невозмутимо ответил Закари, пропуская девушку в дом. - Если мы закончим вовремя, я успею заказать для вас ланч в "Черном лебеде" в Тэйретоне. Там лучшая кухня в округе. Но вам самой придется вести машину, сейчас я не в состоянии сидеть за рулем, сами знаете.

В гостиной Луиз сняла жакет.

- Если в доме есть продукты, я могла бы приготовить что-нибудь. Это единственная комната, которую разгромили?

- Да. Очевидно, злоумышленники поднимались наверх, но то, что их интересовало, находилось внизу, и, возможно, они торопились убраться отсюда до моего прихода. Скорее всего, предпочли не терять время зря. Полицейские сказали, что я легко отделался. Они видели кое-что и похуже.

- Но вам от этого не легче, - подытожила Луиз, и он поморщился.

- Нет.

Предстояла нелегкая работа, а Луиз устала после нескольких дней напряженных дежурств, но она привыкла к тяжелому труду и любое дело с непоколебимым упорством доводила до конца. Так что она вряд ли успокоится, пока не приведет гостиную в первоначальное состояние. Она утомилась, но не настолько, чтобы не заметить, что Закари побледнел, и предложила ему отдохнуть.

- Я в порядке, - коротко ответил он.

- Нет, не в порядке. Сядьте, не упрямьтесь. Что хорошего в том, если вам снова станет плохо?

Рот Закари скривился, и он заявил:

- Не люблю женщин-командиров!

- А я и не прошу меня любить, - возразила она, но его слова больно задели ее. - Я просто хочу, чтобы вы послушались здравого смысла и сели прежде, чем упадете.

- Хорошо.

Закари пожал плечами и медленно побрел к стулу. Успокоившись, Луиз вернулась к работе, а он некоторое время наблюдал за ней. Потом вышел в кухню. К ее удивлению, вернулся он с кофейником и с тарелкой толсто нарезанных бутербродов.

- Кафе уже закрылось, так что нам не удастся там перекусить. У меня небогатый выбор бутербродов - с сыром или с салатом. Какой хотите?

- Да любой, - ответила Луиз, не отрываясь от дел.

Закари невозмутимо посмотрел на нее.

- Хватит возиться с этой царапиной. Идите умойтесь, и мы поедим.

Луиз с досадой показала на глубокую борозду, оставленную грабителями на столе.

- Что заставляет людей вытворять такие мерзкие штуки? Этот стол совершенно испорчен и выглядит, как старая рухлядь.

- Он относится к позднему георгианскому периоду, - сообщил Закари, нахмурившись, и его покрытое шрамами лицо стало похоже на страшную маску, при виде которой люди бегут прочь. Но голос его звучал сдержанно и спокойно:

- Стол не очень ценный, но у нас он с тысяча восемьсот двадцатого года, и мне бы не хотелось расстаться с ним. Наверное, его можно восстановить. Я знаю мастера, который реставрирует старинную мебель, и на днях позвоню ему.

- Вот и славно, - ответила Луиз и, оглядев гостиную, добавила:

- Похоже, я все сделала.

- Конечно, так что идите мыться. Ванная на втором этаже, дверь налево.

Она побежала наверх и сразу же нашла ванную. Это была чудесная комната, выдержанная в светло-желтых тонах. Луиз пощупала одно из пушистых полотенец и подумала, сам ли Закари подбирал ванные принадлежности в тон стенам? На сосновой полочке она нашла нераспечатанный кусок мыла с приятным запахом лимона.

Когда Луиз вернулась в гостиную, Закари уже поставил на столик около высокого створчатого окна кофейные чашки и тарелки.

Как только она вошла, он начал разливать кофе, и Луиз вдруг почувствовала, что ужасно проголодалась. Ее ноздри с трепетом уловили восхитительный запах, и она сглотнула слюну.

- Садитесь и ешьте, - сказал Закари, пододвигая к ней тарелку, на которой лежал бутерброд с сыром.

Она с умилением посмотрела на толстый кусок хлеба.

- Вы часто едите на ланч бутерброды?

- Когда работаю - да. Я не могу тратить время на готовку или на поиски кафе. Я хожу туда, только если бываю свободен.

- Вы работаете каждый день? - спросила Луиз перед тем, как взять свой бутерброд, внутри которого разглядела огромный кусок чеддера, политый томатным соусом. На вкус это был соус домашнего приготовления.

Наступила пауза. Луиз озадаченно подняла голову и заметила, что лицо Закари побагровело, а губы плотно сжались. Что взволновало его? Уж очень он раним, подумала она, хотя, конечно, в последнее время ему здорово не везло. Несчастный случай, и как следствие его шрамы на лице и боль в душе, а теперь еще это ограбление. Любой на его месте станет вспыльчивым.

- Как правило, да, - наконец выдавил Закари.

Луиз остро почувствовала горечь в его словах, и ее сердце отозвалось на страдания художника.

- Вам пока не удается работать так, как раньше?

Он раздраженно посмотрел на нее.

- Я уже говорил вам, когда вы были здесь в прошлый раз, что после несчастного случая я не могу писать вообще. Нет, физически я здоров. Но у меня пропало желание. Я не знаю, что писать. Часами стою, уставившись на холст, и ничего не приходит в голову...

Закари нахмурившись замолчал, и она посмотрела на него с сочувствием.

- Я понимаю, вы расстроены...

- О Боже! - взревел он, бешено вращая глазами.

Луиз вздрогнула, уронив недоеденный бутерброд на тарелку.

- Вы расстроены... - передразнил он ее. - Ваша болтовня сводит меня с ума! Я художник. Я должен писать - и не могу, и не понимаю почему. Пытаюсь работать, но чем больше мучаюсь, тем хуже у меня получается.

Она облизнула пересохшие губы и с опаской пробормотала:

- Может, вам нужно сделать перерыв на недельку-другую?

- Думаете, я не делал? Я перепробовал все, что можно, но безрезультатно, сказал Закари и зло посмотрел на нее. - Доешьте наконец свой бутерброд! И выпейте кофе, пока он не остыл!

Луиз покорно повиновалась в надежде, что это успокоит его. Ей не нравилось, что он так разбушевался.

- Кончили? - спросил Закари через десять минут, когда она допила вторую чашку кофе.

- Да, спасибо, бутерброд был замечательный.

Закари поднялся.

- Пойдемте со мной!

Она удивилась и тоже встала.

- Куда?

- Ко мне в мастерскую.

Она бросилась за ним, заинтригованная предложением. Ей ни разу не приходилось бывать в мастерской художника и не терпелось увидеть, что же это такое.

Его студия оказалась пристройкой к задней стене коттеджа, с огромными раздвижными окнами от пола до потолка. Благодаря им даже в пасмурный зимний день в комнате было светло. В центре на мольберте стоял подрамник с натянутым на него холстом. Закари порывисто указал на холст рукой.

- Вот все, что я сделал за последние девять месяцев!

Луиз озадаченно рассматривала размашистые красные мазки.

- Боюсь, я ничего не понимаю в современном искусстве, - вежливо сказала она, и Закари свирепо взглянул на нее.

- Это не искусство, глупая вы женщина! Недавно я пришел в такое отчаяние, что в ярости заляпал краской весь холст.

Луиз расстроенно прошептала:

- Понимаю... Я вам так со...

- Только не говорите опять, что сочувствуете мне, а то я вас чем-нибудь ударю! - прорычал он.

Она испуганно отступила к стеклянной стене.

- А что еще я могу сказать?

Неожиданно выглянуло солнце и осветило ее хрупкую фигурку в голубом платье. Закари прищурился, глядя на нее.

- Не двигайтесь, - сказал он вдруг.

- Почему? - спросила Луиз с робким удивлением в голосе, и в ее темно-синих глазах промелькнуло недоумение.

Закари взял в руки альбом для эскизов и уголь. Она смотрела, как быстро двигаются длинные пальцы его здоровой руки, и черные штрихи появляются на белой бумаге.

- Вы что, рисуете меня? - изумленно произнесла она.

- А чем еще, по-вашему, я занимаюсь? Луиз была слишком польщена, чтобы обижаться на его ворчание. Значит, у него появилось настроение работать, и вдохновила его она! Луиз пребывала на вершине блаженства.

Через некоторое время Закари отбросил уголь и посмотрел на эскиз, поджав губы.

- Можно взглянуть? - спросила Луиз, и он молча протянул ей альбом.

Она не могла отвести глаз от черных бархатистых линий, которые в точности запечатлели ее лицо.

- Здорово! Вы очень талантливы, мистер Уэст. Я завидую вам. У меня нет вообще никаких творческих способностей.

- Но быть такой хорошей медсестрой, как вы, тоже дар, - буркнул он. Луиз зарделась.

- Спасибо, но это не одно и то же, не правда ли? Существуют тысячи хороших медсестер, а талантливых художников - единицы. А когда вы перенесете эскиз на холст?

- Что? - Закари взглянул на нее с саркастической усмешкой. - Боюсь, это разные вещи. Наброски мне всегда давались легко. Делать зарисовки с того, что видишь перед собой, не более чем условный рефлекс. Это занимает несколько минут. Писать картину - совсем другое дело. Тут нужны часы напряженного труда. Можно работать неделями, месяцами... Но главное - вдохновение. Я должен знать точно, чего хочу, а именно этого мне не хватает последнее время - энергии творчества.

Луиз задумчиво кивнула.

- Понимаю.

Она почувствовала себя дурой, которую поставили на место. Закари Уэст, наверное, посчитал ее тщеславной и, без сомнения, презирает за то, что она возомнила себя источником его вдохновения.

Он бросил альбом на пол и встал рядом с ней возле окна.

- Что вы скажете о моем садике? Между прочим, я тут все сам делал. Конечно, сейчас вы не можете увидеть его в полном блеске: декабрь - мертвый сезон. Но я посадил много вечнозеленых кустарников, они защищают дом от морских ветров. И кстати, уже начали пробиваться подснежники, нарциссы и крокусы. Луиз удивленно посмотрела на него.

- Вы увлекаетесь садоводством?

- Мне кажется, такое времяпрепровождение успокаивает нервы, - ответил Закари. - А вон моя любимица. Скоро она покроется маленькими белыми звездочками.

Она почувствовала прикосновение его плеча, теплый запах мужского тела, и сердце ее бешено забилось.

Посмотрев в ту сторону, куда он указывал, Луиз увидела маленькое деревце без листьев, но все в бледных пушистых почках. Правда, глаза ее будто застилала пелена: настолько сильно волновала ее близость этого человека, что она ни на чем не могла сосредоточиться.

Луиз испугалась собственных чувств и, как только Закари пошевелился, поспешно повернулась, чтобы отойти. Они столкнулись. Инстинктивно девушка выставила вперед руки, чтобы не упасть, и ее пальцы уперлись в его шерстяной свитер.

- Извините, - пробормотала она, бросив на Закари смущенный взгляд. Луиз надеялась, что он не догадается об охватившем ее волнении.

Он саркастически посмотрел на нее, а в серых глазах мелькнула холодная усмешка.

- Нужно быть осторожнее, - протянул Закари. - И нечего так дрожать. Ведь я могу принять ваше смятение за заигрывание. Вам не понравилось, когда я поцеловал вас в прошлый раз. Вы упали в обморок от омерзения. Не хотите же вы, чтобы это повторилось, правда?

Ей стало не по себе от того, что он сказал. Неужели Закари действительно считает себя настолько уродливым?

- Вы мне не показались... - начала было она, но замолчала, не зная, как бы так возразить, чтобы он не принял это за кокетство. - То есть.., все получилось не потому... Нет, я не считаю... - Луиз подняла на него глаза, полные печали и сострадания. - Не думайте, что перестали быть привлекательным...

- Нет? - язвительно подхватил Закари и грубо расхохотался. - В таком случае...

Он приблизился на шаг и обнял ее. У нее замерло сердце, когда Луиз ощутила нежные движения его рук. Одной он крепко держал ее за талию, а другая скользнула по спине вверх, и уверенные холодные пальцы стали поглаживать ей затылок.

Луиз затрепетала, не в силах справиться с собой. У нее возникло ощущение, будто она безмятежно стояла на берегу. Но нахлынула огромная волна, потащила ее в открытое море, и она начала тонуть в бешеных водах, с которыми невозможно было бороться.

Она закрыла глаза, чтобы не видеть ничего вокруг - ни тихой комнаты, ни сада за окном, ни невозмутимых вещей, которые могли бы предупредить ее об опасности следовать зову сердца, которые выхватили бы ее из водоворота чувств, куда увлекал ее этот человек. Ее здравый смысл мог бы воспротивиться, но Луиз все равно не пожелала бы его слушать. Она хотела испытать наслаждение, о котором прежде только мечтала, и, когда волевой рот Закари прикоснулся к ее теплым и покорным губам, радостно вздохнула, обняла его за шею и отдалась поцелую.

Он еще сильнее прижал ее к себе. Луиз ощутила, как поцелуй становится все более горячим и страстным, а по телу Закари пробежала чувственная дрожь. Сердце бешено застучало, и огонь заструился по ее венам. Он хотел ее. Именно тебя или любую другую женщину, ведь он так долго был один? - нашептывал ей тихий внутренний голос.

Луиз возмутилась: какая разница!

Главное заключалось в том, что и она хотела его - с того момента, когда впервые увидела, хотя и не могла сразу разобраться в себе. И неудивительно: такого с ней раньше не бывало.

Луиз думала, что ею движет сострадание, и сердце ноет оттого, что ей тяжело видеть, как его скручивает боль каждый раз, когда он просыпается. Она убеждала себя, что ее отношение к Закари Уэсту было обычным отношением медсестры к своему подопечному, к которому еще примешивалось и чувство вины.

Она лгала себе, и постепенно Луиз вынуждена была признать это. Дело было не в жалости.

Луиз часто задумывалась, способна ли она на любовь, о которой пишут стихи и слагают песни. Закари Уэст доказал ей, что да.

Он неожиданно оторвался от ее рта, но не поднял головы. Его губы прикоснулись к ее щеке, заскользили по гладкой шее, а рука принялась расстегивать круглые пуговицы на голубом платье.

Луиз погрузила руки в черную копну его волос. И казалось, будто их пряди сами накручиваются на ее пальцы.

Закари продолжал целовать ее шею, потом скользнул губами ниже, и Луиз застонала от удовольствия. Его разгоряченное лицо коснулось впадинки между ее нежными крепкими грудями. Он повернул голову, и она вдруг испытала небывалое наслаждение, когда его ресницы защекотали ее соски.

У Луиз перехватило дыхание. И тут Закари пробежал языком по ее груди - она не могла удержаться и вскрикнула от восторга.

Похоже, этот крик разрушил чары, которые сковали их обоих, потому что Закари вдруг замер. Тяжело дыша, он поднял голову. Его покрытое шрамами лицо было багровым.

Ей не хотелось возвращаться на землю из того рая, в который он завлек ее, но не могла же она вечно оставаться с закрытыми глазами. Нехотя Луиз подняла веки. И ее буквально ослепил зимний холод, когда она, все еще потрясенная и трепещущая, отважилась взглянуть Закари в лицо.

Теперь оно стало напряженным и бледным. Закари явно нервничал. Он отошел от нее подальше и встал, опустив руки и задыхаясь, будто участвовал в гонках, в которых должен был либо победить, либо умереть.

- Простите, - пробормотал он хрипло. - Ради Бога, не смотрите на меня так! Вы дрожите, как кролик в ловушке.

Закари поднял руку, словно хотел дотронуться до нее, но тут же опустил ее.

- Все в порядке. Я пришел в себя. Этого больше не случится. Хочу только сказать, что все началось как шутка. Я и пальцем больше не дотронусь до вас.

Насупившись, Закари замолчал и быстро отвел глаза, будто боялся взглянуть на нее.

- Поверьте, меньше всего я думал о сексе. У Луиз горело лицо. Боль и стыд душили ее. Невидящим взором она уставилась в сад. Шутка, думала она, чувствуя себя униженной. Значит, все это было для него шуткой?

- Я потерял контроль над собой, - сказал Закари глухим голосом. - Вы, наверное, изучали психологию и сможете понять, что происходит со мной. В первый момент я разозлился и поцеловал вас, потому что меня выводила из себя ваша жалость ко мне. Но когда уже хотел отпустить вас, я вдруг подумал о другом.., о другой...

Луиз окаменела. Целуя ее, он думал о другой? Это так потрясло ее, что слезы сами собой выступили у нее на глазах.

- Поэтому я потерял голову, - продолжал Закари. - Идиотизм, правда? Глупо все время думать о том.., о той...

Луиз сдерживала как могла слезы, но в то же время ее заинтриговали его слова. О той? О другой? О ком он говорил?

- Трудно даже сказать, существует ли она, - смущенно добавил Закари. - Я ее совсем не знаю. Ни имени, ни где она живет, ничего вообще. Увидел ее однажды издалека, и... - Он порывисто вздохнул. - Но ее образ преследует меня. Можете вы это понять?

- Да, - прошептала она, поглощенная собственной болью. - Да, могу.

Луиз понимала его лучше, чем он думал. Образ Закари тоже преследовал ее с тех пор, как она впервые увидела его, и с каждым днем все сильнее и сильнее.

- Можете? - Он посмотрел на нее с сомнением. - Если бы мне раньше сказали, что я буду мечтать о девушке, с которой даже незнаком, я бы рассмеялся. Это что-то вроде болезни, но я не могу вылечиться. Возможно, она живет только в моем воображении подобно миражу. Я тысячу раз твердил себе это. Нельзя влюбиться в девушку, с которой ты даже не разговаривал, это бред. В конце концов, что я знаю о ней?

Он резко повернулся, прошелся по студии, опять повернулся, опять прошелся, засунув руки в карманы своих голубых джинсов.

Луиз наблюдала за ним, что есть силы прикусив нижнюю губу, чтобы не расплакаться. Она не особенно скрывала свои чувства.

Закари надрывно рассмеялся.

- Воспоминание о ней изводит меня, как ничто на свете! А она может быть тупой, как дерево, ветреной кокеткой или просто занудой. Или быть замужем и иметь двоих детей. Я находил самые веские причины, по которым ее следовало забыть, но не смог. Она снится мне каждую ночь, я просыпаюсь с мыслью о ней.

Луиз не представляла, что можно так переживать. Его эмоциональность, страстная напряженность в лице, порывистые движения вызывали в ней такую ревность, что впору было закричать.

- Я видел ее лишь раз, - медленно произнес Закари. - Как странно...

Он остановился, посмотрел на Луиз затуманенным взором своих серых, полуприкрытых веками глаз, будто его ослеплял свет, проникающий в студию сквозь большие окна.

- Как странно... - повторил он. - Это случилось в тот вечер. Как думаете: это совпадение или именно поэтому я не могу ее забыть?

Каким-то образом Луиз нашла в себе силы спросить низким прерывающимся голосом:

- В какой вечер?

Их глаза встретились, и между ними словно установилась внутренняя связь. Луиз уже знала ответ и, прежде чем он успел произнести хоть слово, прошептала:

- В тот вечер, когда случилась авария?

Закари кивнул.

Она тихо вздохнула, чувствуя смятение в мыслях, и попыталась найти какой-то смысл в том, что он говорил.

- Я находился где-то между Тэйретоном и Уинбери, - начал Закари. - Ехал довольно осторожно, потому что в багажнике были холсты и я не хотел, чтобы с ними что-то случилось. Думал о выставке. Волновался - ведь это должна была быть моя самая значительная выставка. Наступили сумерки, и я включил фары, потому что видимость стала скверной. Я уже выехал за город, а фонарей вдоль дороги не было. И вдруг впереди справа от меня промелькнуло что-то светлое.., что-то белое на фоне забора или стены. Не помню... Я вздрогнул. Разобрать, что это такое, было невозможно. Я нажал на тормоз, и машина поползла черепашьим шагом.

Боже, о чем он говорит? - спрашивала себя Луиз, изумленно глядя на него своими темными глазами. Поймав ее взгляд, Уэст поморщился.

- Я знаю, что это смахивает на бред... Но я подумал.., буквально на секунду.., что это привидение.

- Привидение? - Она саркастически посмотрела на него. - Я полагала, что вы не из тех, кто верит в подобные вещи.

- Да, не из тех. Это, конечно, было не привидение, - твердо сказал Закари. - Но вы же знаете, какие шутки может сыграть с вами воображение особенно в сумерках, когда все вокруг сереет и как будто растворяется в ночной мгле. Довольно коварное время суток. Я еще раз посмотрел в ту сторону, посмеиваясь над собой: не думал, что обладаю такой живой фантазией. И увидел девушку. Она медленно шла вдоль изгороди... Да, это была изгородь, теперь я точно вспомнил. Изгородь вокруг большого сада, в глубине которого, наверное, стоял дом. Но я не видел ничего, кроме нее. Казалось, она вечно бродит в этих сумерках в этом саду. На ней было что-то белое, свободное, развевающееся, как ночная рубашка викторианских времен.

Глаза Луиз недоверчиво расширились.

- Ночная рубашка? Девушка гуляла по саду в ночной рубашке?

Закари разозлился, словно она задала идиотский вопрос.

- Не думаю, что это была именно рубашка - просто похожа на нее. В том-то и дело: все было так странно, как будто я грезил наяву.

Он встретил взгляд Луиз и раздраженно нахмурился.

- Но так оно и было. Я не придумал... - настойчиво повторил он, хотя она не произносила ни слова.

Закари рассказывал о случившемся так, что Луиз сомневалась, видел ли он что-нибудь на самом деле. Но она не рискнула прервать его, пусть продолжает.

- Единственное, в чем я уверен, так это в том, что она была очень молоденькой, почти девочкой...

На лице Закари появилось мечтательное выражение, и он устремил взгляд куда-то далеко, будто эта девочка снова предстала перед ним на фоне серого декабрьского неба в его по-зимнему унылом саду.

Луиз с болью наблюдала за ним. Почему он не становился таким, думая о ней? Почему поглощен той, которую видел всего лишь раз или просто придумал?

Закари даже не смотрел на нее, не замечал ее чувств. Он был погружен в собственные переживания.

- Она была хрупкой, - продолжал Закари, - маленькой и тонкой, с поразительно длинными распущенными волосами, настоящей гривой, которые колыхались, когда она двигалась. Я мельком увидел ее лицо. Оно напоминало камею: с точеными чертами, тонкое, довольно бледное. Я замедлил ход, потом остановился и стал разглядывать ее. А она, хотя и смотрела в мою сторону, вряд ли заметила меня. Я чувствовал, что она была поглощена своими мыслями.

Луиз поразила горькая ирония ситуации - девушка даже не взглянула на него, вся во власти своих дум.

Смешно, не правда ли? Любовь как разноцветная карусель с громкой музыкой и яркими огнями - самое веселое развлечение на ярмарке жизни. Влюбленные непрерывно гоняются друг за другом по кругу, но им никогда не дотянуться до своих избранниц или избранников. А за ними мчится кто-нибудь, влюбленный в них, но им даже не приходит в голову оглянуться! Нахмурившись, Закари произнес:

- Мне показалось, что она несчастлива... Он оборвал фразу и с кривой усмешкой посмотрел на Луиз.

- Простите, что болтаю без остановки, просто все эти месяцы у меня не было возможности поговорить о ней. Я даже не смог вернуться и найти ее, потому что через несколько минут ваш отец выскочил из-за поворота и врезался в мою машину. С тех пор...

Его лицо застыло, шрамы мертвенно побледнели, и в глазах промелькнуло отчаяние.

- Я не сажусь за руль. Конечно, когда-нибудь это пройдет, но сейчас я либо ловлю такси, либо прошу друзей подвезти меня. Я не решаюсь обратиться к кому-нибудь, чтобы меня провезли по сельским дорогам и помогли найти девушку, чье имя мне неизвестно. Даже не знаю точно, где это было. Судя по всему, где-то между Тэйретоном и Уинбери. И потом, даже если я и отыщу ее... Посмотрите на меня! Разве захочет такая прелестная девушка взглянуть на человека, похожего на меня?

- Но вы не так уж скверно выглядите, как думаете, - сказала Луиз глухим голосом, и он опять разозлился.

- Не начинайте опять! Ладно, вы, медик, уже поставили диагноз. Сумасшедший? Страдаю манией? Или что еще?

Луиз чуть заметно улыбнулась.

- Я уверена, что вы действительно видели девушку в саду, и, без сомнения, она была очаровательна... Но вы "зациклились" на ней потому, что сразу после этого попали в аварию. Вы были очень больны и имели возможность лишь лежать в постели и размышлять. Как только окончательно поправитесь и начнете работать, вы забудете ее.

Она нарочно посмотрела на часы и сделала вид, что удивлена.

- Смотрите, сколько времени! Мне пора уходить, мистер Уэст! Надеюсь, полиция отыщет грабителей и вернет вам ваше добро.

Он проводил ее до двери.

- Спасибо, что помогли убрать комнату. Я бы до сих пор еще копался, если бы не вы.

- Все нормально, - сказала она. - Прощайте.

У этого слова был какой-то горький привкус. Луиз бросила его как бы невзначай, но оно многое для нее значило, и тяжело было его произнести. Прощай, моя любовь, подумала она, направляясь к машине.

- Увидимся! - крикнул ей вслед Закари, и Луиз вздрогнула.

Вряд ли, если он первым не сделает шаг навстречу.

Глава 7

Новогодние праздники, как обычно, сопровождались наплывом пациентов, которые попадали в больницу по самым разным причинам.

Но главным образом из-за того, что в праздничный вечер было слишком много выпито. Большинство поступали в хирургическое или общее отделение, но были пострадавшие от ожогов - как правило, дети.

Луиз была рада, что все ее время занято и нет возможности думать о Закари. Но напряжение, которое она испытывала, стараясь не вспоминать о нем, прибавляло ей резкости в поведении, и персонал отделения с опаской посматривал в ее сторону, когда она приближалась.

Однажды вечером Луиз заметила, каким испуганным взглядом следила за ней Антея Картер, когда она подходила к девушке. Я превращаюсь в Горгону! - решила Луиз, вспомнив первые годы в больнице и свой страх перед старшими сестрами. Нужно следить за собой.

- Вы уже сделали уколы, сестра Картер? - спросила она как можно мягче.

Антея выглядела запыхавшейся. Но это было ее обычное состояние - она весь день суетилась и ничего не успевала.

- Только что собиралась. Я была так загружена, что...

- Хорошо, займитесь этим сейчас. И постарайтесь с Нового года по возможности придерживаться расписания, хотя бы в наиболее серьезных случаях, с которыми имеете дело.

- Да, сестра Гилби, - кротко ответила Антея. - А вы сами приняли какое-нибудь новогоднее решение?

Луиз сухо улыбнулась.

- Да, но я никогда не говорю об этом, чтобы не сглазить. Займитесь уколами. У вас нет времени на болтовню, не так ли?

Она заметила, как другая медсестра покраснела и кинулась прочь, словно испуганная мышка, спасающаяся от кошки. Бедняжка Антея, беспокойная у нее жизнь, подумала Луиз. Жаль придираться к ней, но иного выхода нет. Работа должна быть сделана, и нужно понимать это.

С унылым видом Луиз принялась разбирать горы бумаг. Она приняла только одно новогоднее решение: забыть Закари Уэста. Но не говорить же об этом подчиненной.

Невидящим взором она уставилась на форму, которую заполняла. Дэвид... Что делать с ним? Он был приятным человеком, и ее привлекало его общество, но она знала, что никогда не полюбит его настолько, чтобы лечь с ним в постель. Луиз слишком долго ждала настоящей любви, чтобы теперь согласиться на меньшее, хотя Дэвид ей и нравился.

С другой стороны, ей казалось, что любви, которую воспевают поэты, не существует вообще. Есть сексуальное влечение, есть душевная привязанность, но для нее эти чувства существовали раздельно. Ей было интересно, может ли она желать мужчину так сильно, чтобы отдаться ему, не раздумывая. Некоторые поклонники подозревали ее во фригидности, и Луиз уже сама почти поверила в это.

Встреча с Закари показала ей, что она способна на сильную страсть. Именно поэтому она решила перестать встречаться с Дэвидом, который никогда не вызывал в ней подобных чувств...

Зазвонил телефон. От неожиданности Луиз вздрогнула. Неужели еще больной? В палате осталась лишь одна свободная койка, а она всегда нервничала, когда все места в отделении были заняты.

Луиз сняла телефонную трубку, скрестив пальцы на другой руке.

- Ожоговое отделение, говорит сестра Гилби. Но это был ее отец, и она с облегчением вздохнула, узнав знакомый голос.

- Привет, папа. Ну как дела?

- Не спрашивай, - мрачно ответил он. Рождество в Швейцарии ничего не изменило к лучшему. Он вернулся еще более издерганным, чем был, когда уезжал.

- А как ты? Все в порядке?

- Очень занята, - уклончиво ответила дочь. - Обычный результат Рождества и Нового года: полно новых пациентов. У меня сегодня свободна лишь одна койка, и если поступят еще больные, то не знаю, как быть... Просто я не могу долго разговаривать, папа, нужно готовить отделение к ночи.

- Да, конечно. Тогда я быстро. Уже целую вечность тебя не видел. Как насчет совместного ланча? - спросил он. - Когда у тебя выходной?

- С завтрашнего дня и целых два, - медленно ответила она. Луиз собиралась использовать один из них, чтобы хорошенько выспаться.

- Пятница тебя устроит? - спросил отец. -Я хотел бы обсудить с тобой одно предложение.

- Предложение?

Понижая голос, он объяснил:

- Кто-то хочет купить фабрику. Для меня это выход, но предлагают очень низкую цену. Подозреваю, что некто узнал о моих финансовых трудностях, поэтому и торопится заключить сделку. Я хочу поговорить с тобой об этом.

- Но я ничего не понимаю в делах! А Ноэль? Что думает она?

- Я еще ничего ей не говорил, - признался Гарри Гилби.

Как много секретов у отца от Ноэль! Что же это за брак, когда столь многое приходится скрывать? Жена должна быть другом, к которому можно обратиться за поддержкой и помощью в трудную минуту, а не человеком, которого боятся. Луиз нахмурилась, машинально делая пометки на полях журнала, который лежал открытым на ее письменном столе. Ее отец был несчастлив, и это огорчало ее.

- Я знаю, что она не захочет, чтобы я продавал, - продолжал отец. - Но ее мнение не может быть беспристрастным. Ты, по крайней мере, не преследуешь корыстных целей. Ты выслушаешь и честно скажешь, что думаешь, и... Луиз, мне нужно с кем-нибудь посоветоваться, а кому еще я могу доверять?

- Хорошо, папа, - мягко сказала она. - Тогда в пятницу. Где?

- В "Черри три". Теперь, когда Рождество уже прошло, там будет проще заказать столик.

- Великолепно! В двенадцать тридцать?

- Хорошо, я буду ждать тебя там в это время, - обрадовался отец и повесил трубку.

Луиз услышала голос Дэвида за дверью и удивилась, что тот еще в отделении. Он уже должен был закончить операции и уйти домой.

Дэвид разговаривал с Антеей Картер, которая исчезла, как только Луиз появилась в дверном проеме.

Он слегка улыбнулся ей.

- У тебя есть время выпить со мной чашечку какао? У меня сегодня выдался трудный день.

- Тебе нужно пойти домой и выспаться, сказала она, но приготовила какао и подала печенье.

- Я слишком устал, чтобы уснуть, - ответил Дэвид, лицо которого действительно было серым. - Начиная с пятницы, у меня несколько выходных. Да и ты в пятницу тоже не работаешь. Может быть, пообедаем вместе? В "Черри три"?

Заметив ее колебания, он нахмурился.

- Или ты занята?

Ей не хотелось договариваться о новом свидании, но не могла же она разорвать их отношения столь внезапно.

- Нет, просто в пятницу я уже обедаю в "Черри три"...

- С кем это? - едко поинтересовался Дэвид.

- С отцом, - объяснила она, встревоженная ноткой ревности в его голосе.

Они оба никогда не проявляли особых страстей во взаимоотношениях. И теперь, когда Луиз хотела их прекратить, не время было Дэвиду становиться собственником.

Он пристально смотрел на нее, откинувшись в кресле.

- Я уж подумал, что у меня есть соперник. Ты ведь скажешь мне, если станешь встречаться с кем-нибудь другим? Ненавижу, когда слухи доходят со стороны.

- Я не поступлю так, - спокойно сказала Луиз. - Если у меня кто-то появится, ты узнаешь об этом первый.

- Неудивительно, что у меня возникают подозрения всякий раз, когда ты отказываешься со мной спать! - упрекнул Дэвид, и краска бросилась ей в лицо.

- Дэвид, сестра Картер в соседней комнате!

- К черту Картер, - пробормотал он, но понизив голос. - Нам следует поговорить откровенно, Луиз. Я не рассчитывал, что ты прыгнешь ко мне в постель при первом же свидании. Мы оба знаем, куда приводит неразборчивость... Но мы уже встречаемся почти год. Ты же понимаешь, что так дальше не может продолжаться. Меня не устраивают братские отношения.

Луиз закусила губу. Он вынуждал ее к выяснению отношений вопреки ее желанию обойтись без сцен.

- Дэвид, пожалуйста... Может быть, поговорим об этом в пятницу вечером?

- Уклоняешься от ответа! - раздраженно заметил Дэвид, сжав кулаки. - Я начинаю думать, что просто теряю с тобой время. Мы никуда не продвигаемся, верно?

Она застыла, побледнев.

- Мне очень жаль, Дэвид, - прошептала Луиз. - Я не хотела причинить тебе боль. Но нам лучше перестать встречаться.

Он недоверчиво посмотрел на нее, его лицо напряглось.

- Хочешь сказать, что нам нужно расстаться? Луиз не могла выдавить из себя ни слова, лишь кивнула, судорожно сцепив пальцы на коленях.

Дэвид уставился на нее, его рот превратился в тонкую линию. Затем он поднялся и быстрыми шагами вышел из комнаты, с силой хлопнув дверью.

Весь следующий день Луиз проспала, как после снотворного, хотя выпила лишь чашку горячего молока, когда вернулась из больницы. Она слишком устала даже для того, чтобы поесть. Разделась, автоматически отложив одежду для стирки, надела ночную рубашку, упала на кровать и через минуту уснула.

Ей снился странный сон. Она гуляла по саду в тумане, когда внезапно увидела Закари, бегущего ей навстречу. Ее сердце радостно забилось. Но, приблизившись к ней, он остановился как вкопанный, пристально посмотрел на нее, нахмурился и сказал:

- Ты не она! Я не хочу тебя!

Затем со злостью повернулся и исчез, а Луиз осталась одна со слезами на глазах...

Она проснулась, когда уже стемнело, и не сразу пришла в себя. Включила лампу около кровати, взглянула на будильник и обнаружила, что уже около семи вечера. Она проспала больше девяти часов - это был рекорд! Обычно ей хватало пяти.

Луиз спустила ноги на пол, надела тапочки и халат, приготовила себе кофе и выпила его, читая газету. Потом приняла душ и оделась.

Было уже слишком поздно, чтобы идти в ресторан или в кино, что она иногда делала после ночной смены, поэтому Луиз решила приготовить ризотто. Это было одно из ее любимых блюд - очень простое и в его состав входило все, что находилось в ее крошечном холодильнике. Иногда это были кусочки цыпленка или рыбы, но сегодня лишь немного кукурузы, красного и зеленого перца, консервированной фасоли и помидоров.

Когда все это превращалось в деликатесное блюдо, зазвонил телефон. Луиз уменьшила огонь и взяла трубку.

- Ты дома? - спросил Дэвид отрывисто. - Я могу приехать? Нам нужно поговорить, Луиз. Нельзя, чтобы все так кончилось.

Она пришла в замешательство.

- Дэвид... Я... Может быть, мы встретимся завтра?

- Нет, сейчас, - коротко сказал он и бросил трубку.

Луиз закусила губу, обеспокоенная тоном отвергнутого поклонника. Он явно был в ярости, но она ничего не могла поделать со своими чувствами. Дэвид ей нравился, но этого недостаточно для совместной жизни. Она никогда ничего ему не обещала. Их роман начался довольно обычно и был приспособлен к деловой жизни; ни с чьей стороны не было проявлено особо сильных чувств. Да, Дэвид настаивал на интимных отношениях, но никогда не говорил, что любит ее, и никогда не спрашивал, любит ли его она.

Но все равно Луиз нервничала оттого, что он направлялся к ней в таком настроении. Его поспешность беспокоила.

Она медленно вернулась в кухню, чтобы проверить, как там ризотто, и тут телефон зазвонил опять. Может быть, Дэвид переменил решение? Она торопливо сняла трубку.

- Это Закари Уэст, - раздался знакомый глубокий голос.

Ее сердце подпрыгнуло от волнения.

- Привет... - сказала она, внезапно осипнув.

- Знаете, я никак не могу дозвониться до своего врача: он где-то на вызове, а мне нужен совет... У меня весь день болит голова, а те таблетки, которые я принимаю обычно, совершенно не помогают. Я хотел бы знать.., может быть, вы порекомендуете более сильное средство? Или мне принять двойную дозу снотворного и постараться уснуть?

- Нет, этого делать нельзя, - сказала она, задумываясь.

Сильная головная боль? Весь день? И привычные препараты не помогают. Звучало настораживающе.

- Наверное, мне лучше осмотреть вас. Может быть, ничего страшного и нет, а может быть, следует вызвать врача, - сказала ему Луиз. - Лучше быть уверенным. Я приеду через полчаса.

- Именно на это я и надеялся, иначе бы не позвонил, - пробормотал Закари. - Прошу прощения, что побеспокоил, но, как бы то ни было, очень благодарен.

- Все в порядке, - ответила Луиз, чувствуя, как ее душу наполняет тепло.

Ризотто вышло просто великолепным. Она быстро переложила его в пластмассовую банку с крышкой и решила взять с собой. Можно будет разогреть его у Закари, если придется дожидаться приезда врача.

Луиз слегка подкрасилась, привычно уложила волосы в пучок, накинула вишневый жакет и вышла. Когда она отъезжала, то увидела машину Дэвида. Постаравшись не встретиться с ним взглядом и надеясь, что он не узнает ее "мини", она свернула за угол. Но Дэвид развернулся и поехал следом за ней.

О нет! Только не это! - подумала Луиз.

Движение не было интенсивным, и она попробовала улизнуть. Ей следовало бы пропустить неуклюжий грузовик, но Луиз рискнула проехать перед ним. Водитель зло выругался, но она прибавила скорость, чтобы успеть скрыться, пока Дэвид не достиг поворота.

Оглянувшись через несколько мгновений, Луиз не увидела сзади машины Дэвида. Вздохнув с облегчением, она стала думать о Закари.

Что могла означать эта внезапная боль? У него была повреждена голова в результате несчастного случая, но не серьезно. Она помнила все, что касалось Закари.

Наверное, это не физические последствия травмы, а результат его психического состояния. Очевидно, он слишком расстроен тем, что не может работать.

Через полчаса Луиз подъехала к коттеджу Уэста. У нее с собой была сумка с медикаментами, которые она тщательно подбирала долгое время: термометр, прибор для измерения давления, лекарства... Когда она доставала ее, раздался визг тормозов. На долю секунды ей показалось, что машина собьет ее, но та остановилась буквально в нескольких дюймах от нее.

Дэвид вышел, резко хлопнув дверцей, и приблизился к Луиз, его лицо потемнело от гнева.

- Почему ты уехала, когда знала, что я должен прийти? Что происходит? Побледнев, Луиз пробормотала:

- Прошу прощения, Дэвид. Это срочный вызов.

- Что? - Он оглянулся на коттедж. - Здесь? О чем ты говоришь?

И тут открылась дверь. Дэвид буквально окаменел, когда увидел Закари Уэста.

- Так... Я знаю его. Он был моим пациентом... Художник... Как его зовут?..

- Закари Уэст, - хрипло проговорила Луиз. Дэвид уставился на Закари, приближающегося к ним по дорожке, затем медленно повернулся и посмотрел на нее.

- Что происходит? Он попросил тебя приехать? - Голос Дэвида стал еще более злым. - Почему тебя, а не своего врача? И откуда у него номер твоего телефона? Ты видела его после того, как он выписался из нашей больницы?

Луиз то краснела, то бледнела, заикалась и выглядела более виноватой, чем была на самом деле.

- Ну, это... Но...

Закари подошел к ним. И она умолкла, с мольбой взглянув на него.

- Я просто хотела объяснить...

- Что? - спросил Закари, и его брови высокомерно поползли вверх.

Дэвид посмотрел на него с явной неприязнью.

- Она пытается объяснить, мистер Уэст, почему вы позвонили ей, а не своему лечащему врачу, - его губы насмешливо кривились, - но не очень убедительно.

Закари рассматривал его с такой же нескрываемой враждебностью.

- Я звонил, но он на срочном вызове.

- Почему же вы не подождали, пока он вернется? - Дэвид оглядел его с головы до ног, затем поинтересовался:

- Это было так срочно? Вы не выглядите как больной, которому нужна неотложная помощь.

- У меня сильная головная боль, - мягко сказал Закари.

- Головная боль? - Голос Дэвида стал тонким от ярости.

Казалось, он с трудом может говорить связно. Его лицо покраснело, а тело сотрясалось от одолевающих его чувств.

- У вас головная боль. Вы позвонили ей, и она бросается сюда, забыв обо всем на свете.

Дэвид медленно повернулся к Луиз, которая была в таком ужасе от этой сцены, что не могла и слова промолвить о том, как ее встревожило состояние здоровья Закари. Но в любом случае, она понимала, что это вряд ли прозвучит правдоподобно, поскольку Дэвид увидел Уэста перед собой, а тот отнюдь не выглядел так, будто находится на пороге смерти.

После долгого молчания Дэвид холодно произнес:

- Итак, все более или менее ясно, не правда ли, Луиз? Жаль, что я не знал этого раньше и потерял массу времени, не понимая, что происходит между нами. Вы, должно быть, смеялись надо мной...

- Нет, Дэвид, - с огорчением воскликнула она, видя выражение его глаз. Ты не прав, поверь мне!

- Не думаю, - возразил он с кривой усмешкой.

- Дэвид, я не хотела сделать тебе больно! - запротестовала Луиз.

Он встретил тревожный взгляд ее темно-синих глаз и минуту молча смотрел в них.

- Я верю тебе. Хотя многие мужчины на моем месте поступили бы иначе. Но я знаю, что у тебя доброе сердце, Луиз. И хотел бы, чтобы ты раньше сказала мне всю правду.

Потом Дэвид повернулся, зашагал прочь, сел в машину и уехал, а она наблюдала за ним, ненавидя себя.

Он был прав. Ей надо было объяснить ему, что она влюблена в другого. Не нужно было допускать, чтобы их отношения продолжались месяцами, тогда как она знала, что у них нет будущего.

- Наверное, это ваш приятель, - нарушил молчание Закари.

Луиз посмотрела на него с безмерным негодованием.

- Может быть, объясните мне, мистер Уэст, как вам удалось избавиться от ужасной головной боли? - в ярости выкрикнула она.

Он слегка улыбнулся.

- Она, кажется, прошла сама собой.

- Прошла? - пронзительно взвизгнула Луиз, сильно покраснев.

- Удивительно, не правда ли? В какое-то мгновение я просто ослеп от боли. Потом услышал, как подъехала ваша машина, открыл дверь и обнаружил, что вы и этот парень ссоритесь. В первый момент мне показалось, что он врезался в вашу машину или вы подрезали его.., ну, что-нибудь в этом роде. И решил подойти, чтобы оказать вам поддержку. И тут понял, что вы знаете друг друга и эта ссора носит более личный характер, чем я подозревал. Ваш приятель глядел на меня так, будто я слизняк, которого он обнаружил в своем салате, а вы заикались, как школьница, извиняясь за то, что приехали сюда...

Луиз с раздражением перебила его:

- Вы могли помочь мне, не правда ли? По крайней мере, хоть бы сказали ему, что убедили меня в том, что действительно почувствовали себя плохо.

- Я хотел, но он не стал слушать меня и начал кричать на вас... - Закари ухмыльнулся. - Тут моя головная боль стала затихать, и я понял, что он все равно не поверит ни одному моему слову.

Луиз не могла отрицать, что он прав. Дэвид наверняка подумал бы, что он лжет, потому что Закари совсем не выглядел тяжелобольным.

- Я и сама нахожу это странным, - сказала она язвительно. - Трудно поверить в ваше чудесное исцеление, мистер Уэст.

Усмешка исчезла с его лица. Он пристально посмотрел на нее.

- Тем не менее это правда. Я на знаю, почему так произошло. Может быть, у меня подскочило количество адреналина в крови оттого, что я оказался виновником ссоры, и именно это мне помогло.

- О! - Луиз задохнулась от возмущения, и ей захотелось его ударить. Тогда как насчет еще одной ссоры? Теперь уже с вами!

Закари посмотрел на нее дразнящим взглядом.

- Звучит многообещающе! У Луиз перехватило дыхание. Она не могла выдержать его взгляд и отвела глаза в сторону.

- Вы просто отнимаете у меня время, - сказала она, опуская ресницы.

- Очень жаль, - бодро сказал Закари, но в его голосе не было ни капли сожаления. - Много дней подряд я ничего не делал, только хандрил. Может быть, поэтому у меня и разболелась голова. До несчастного случая я всегда был занят с раннего утра до поздней ночи - работал все время, пока было светло. После того как вышел из больницы, я бесцельно провожу дни, иногда что-то делаю по дому, но при этом я не использую мой мозг. Возможно, он взбунтовался?

- А возможно, вы преувеличивали, описывая мне симптомы заболевания!

- Совсем нет! Боль была настолько сильной, что я готов был биться головой о стену!

Закари говорил настолько убедительно, что она готова была поверить, но все еще продолжала злиться на него.

- Я только не понимаю, почему вы не сказали Дэвиду правду - неважно, как бы он к этому отнесся, - вместо того чтобы позволить ему уехать в таком состоянии. Не кажется ли вам, что следовало поступить именно так? В конце концов во всем виноваты только вы!

- Я, возможно, так и поступил бы, если бы у меня не создалось впечатление, что расставание не разобьет вашего сердца, - медленно произнес Закари, и ее как будто обдало горячей волной...

- Вы не можете ничего знать об этом!

- У меня есть глаза и уши. И если бы вы хотели переубедить его, то сделали бы это.

Закари Уэст был слишком проницателен, и это обеспокоило ее. Луиз опасалась, что он догадается о ее истинном отношении к нему. Подобного унижения ей не вынести!

- Как бы там ни было, вы, судя по всему, не нуждаетесь в моей помощи, поэтому я поеду, - сказала она, поворачиваясь к машине.

Он поймал ее руку.

- Не уезжайте.

Луиз настороженно посмотрела на него. Улыбка Закари стала почти мальчишеской - наполовину задорной, наполовину умоляющей.

- Я давно ни с кем не разговаривал. Вы уже ели? У меня в доме мало что найдется, но я могу приготовить яичницу с беконом или омлет. Не оставляйте меня одного, Луиз!

Он впервые назвал ее по имени, и она была этим потрясена, но ответила тихо:

- Я должна вернуться.

Ей очень хотелось остаться. Но он влюблен в другую. Ему просто одиноко, и она лучше, чем ничего.

- Только на часок. Ладно? - попросил Закари, беря из ее рук сумку. - Что здесь? Инструменты для пыток?

- Медицинские инструменты. Я думала, мне придется сделать некоторые анализы.

Она постаралась отобрать сумку, но он не позволил.

- Хорошо, вы можете их сделать, чтобы убедиться, что головная боль не вернется. А потом я накормлю вас ужином.

- Я привезла еду с собой, - смущенно ответила Луиз. - Ризотто, которое только что приготовила. Я думала, оно пригодится, если придется остаться надолго - ждать "скорой помощи", например...

Закари пристально посмотрел на нее, его глаза сузились.

- Вы думали, что мне до такой степени плохо?

- Разумнее приготовиться к худшему. Можно было подумать, что вы чуть ли не умираете.

- Именно так я себя и чувствовал, - подтвердил Закари. - А ризотто тоже здесь? - спросил он, все еще удерживая сумку.

- Да.

Луиз сдалась. Ну хорошо, пусть он приглашает ее остаться, потому что ему скучно. Закари, вероятно, предпочел бы, чтобы рядом с ним была другая женщина, - это обижало, но все равно она, Луиз, нужна ему. Ее трогало его одиночество, и, кроме того, она по-прежнему чувствовала себя виноватой в истории с аварией. Если бы не позвонила отцу и не вынудила его так спешить, то не произошло бы столкновения и Закари не потерял способность работать.

Но все эти объяснения не имели ничего общего с действительностью. Ей хотелось быть рядом с ним, смотреть на него, слушать его голос. Почему бы не почувствовать себя хоть немножко счастливой? Даже если все это иллюзия, глупые мечты? Ему незачем знать об этом, она ничего не станет ему объяснять, ей удастся всего лишь на один вечер скрыть свои чувства.

- Ризотто хватит на двоих, если вы, конечно, не очень голодны, - сказала она сдержанно, и Закари улыбнулся ей.

Ее сердце перевернулось от этой улыбки, которая так меняла это мрачное, покрытое шрамами лицо. Неужели он действительно думает, что уродлив, что неинтересен женщинам? Если бы он знал, какое впечатление производит на нее, то понял бы, насколько абсурдны подобные мысли.

- А на десерт будут фрукты, - сообщил Закари и прошел в дом.

Луиз последовала за ним.

- Кухня вот здесь... У меня есть яблоки, апельсины и бананы. Мне доставляют продукты из деревни дважды в неделю. Приходится платить, но оно того стоит: я не вижу людей в этом случае. Владелец магазина уже привык к моему лицу и перестал разглядывать меня, а затем отводить глаза в сторону. Этого я не переношу - когда люди делают вид, будто меня не видят.

Луиз вздрогнула и покачала головой.

- Вам все это только кажется. Шрамы не такие уж страшные.

Внезапно он взял ее за руку. Луиз застыла, ее пальцы задрожали в его руке. Пристально наблюдая за ней, Закари поднес ее руку к своему лицу.

- Чувствуете?.. И после этого вы говорите, что они не такие уж страшные.

Во рту у нее пересохло. Она провела кончиками пальцев по его щеке, чувствуя неровность кожи, колючесть его подбородка.

Луиз не смотрела ему в глаза, иначе Закари понял бы, что с ней происходит, когда он до нее дотрагивается. Она видела его щеки, подбородок, рот, и от желания у нее ослабели ноги и всю обдало жаром.

Наконец она пробормотала:

- У вас с этими шрамами пиратский вид, как у человека, с которым опасно встречаться.

Луиз засмеялась, осмелилась быстро взглянуть ему в глаза и тут же пожалела об этом.

Он по-прежнему пристально смотрел на нее. Может быть, подозревал о тех чувствах, которые она пыталась скрыть? Кровь бросилась ей в лицо, когда Закари мягко сказал:

- Но я хочу выглядеть по-мужски привлекательным, а отнюдь не пиратом.

А это так и есть, думала она, страстно желая скользнуть пальцами по его губам.

- Я чувствую, вы не намерены заверить меня, что я так и выгляжу, усмехнулся он. - Ваши пальцы прохладные и успокаивающие.

Она отдернула руку, и Закари рассмеялся. Внезапно раздражаясь, Луиз сказала:

- Я очень голодна. Надо разогреть еду. Она оглядела кухню и воскликнула:

- О, у вас новая электрическая печь! Или полиция схватила грабителей и вернула прежнюю?

Закари покачал головой, понимая, что она нарочно сменила тему, стараясь разрядить атмосферу.

- Новая. Такие печи экономят время и силы, так что я позвонил в магазин в Уинбери, где покупал первую, и попросил прислать такую же. Я очень долго осваивал старую и не хотел начинать все сначала с другой.

- В ней я могу разогреть ризотто в течение нескольких минут.

Кухня была современной, ярко освещена, красиво отделана сосной. Стол и стулья тоже были сосновыми.

- Мы поедим здесь? - спросил Закари. Луиз кивнула.

- Но сначала я измерю ваше кровяное давление и пульс, и, если все окажется в порядке, будем ужинать, - сказала она, открывая сумку.

Закари сел на стул около стола. Пульс был чуть более частым, но не угрожающим, давление тоже повышено, но не настолько, чтобы беспокоиться, а температура - абсолютно нормальной.

- Все в порядке, - сказала она, вставая. Закари виновато произнес:

- Прошу прощения, что вытащил вас в это дикое место. Честное слово.

Она мыла руки, повернувшись к нему спиной.

- Забудьте об этом. Наверное, вы правы: ваша головная боль вызвана скукой и бездеятельностью. Вам нужно начать работать, мистер Уэст.

- Закари, - поправил он. - Вы не можете по-прежнему называть меня мистером Уэстом, Луиз.

Она смотрела на электрическую печь, радуясь, что по-прежнему стоит к нему спиной. Затем открыла дверцу и поставила ризотто в печь, но еще не включила ее.

- Накройте, пожалуйста, на стол. У меня все будет готово через несколько минут. Есть у вас какой-нибудь салат?

Они действовали слаженно, почти не разговаривая, и через несколько минут уже сидели за ужином...

- Превосходно, - сказал Закари, убирая тарелки в посудомоечную машину, которую грабители оставили, возможно, потому, что ее пришлось бы отсоединять от стенки, да и выносить было слишком тяжело.

- Никогда раньше я не ел ризотто из овощей. Ваш собственный рецепт?

- Я просто смешиваю все, что у меня есть.

- Вы хороший кулинар. Да это и понятно с вашей подготовкой. Она подняла глаза.

- Что общего имеет медицина с приготовлением пищи? Нас не учат готовить.

- Но медсестер учат быть спокойными и терпеливыми, то же самое необходимо и повару.

- Я бы этого не сказала. Однажды моим пациентом оказался шеф-повар из Лондона - на редкость темпераментный человек. Он попал в больницу, потому что поссорился в кухне со своим китайским коллегой. Кончили они тем, что стали бросать друг в друга все, что попадалось под руку. Мой подопечный стоял рядом со столом, на котором разделывают мясо, и швырнул в китайца огромный нож.., но промахнулся.

Закари рассмеялся.

- Вы мне рассказываете сказки!

- Нет, - сказала она, наблюдая, как он ловкими длинными пальцами чистит апельсин.

По ее телу пробежала дрожь. У него были самые выразительные руки, какие ей когда-либо доводилось видеть.

- Не хотите фруктов? - спросил он, поднимая глаза, и Луиз тут же отвела взгляд и взяла яблоко.

- Да, конечно.

Чтобы переменить тему разговора, она спросила:

- Вы не думали о гипнозе? Хороший специалист способен помочь освободиться от всего, что мешает вам работать.

- Вы так полагаете? - пожал плечами Закари. - Мне не нравится эта идея. В ней есть нечто бросающее в дрожь: кто-то другой копается в твоей голове.

- Даже под гипнозом вы не сделаете и не скажете того, чего не хотите, уверила его Луиз. - У меня есть знакомая, которую мучила астма. И чтобы помочь ей традиционными методами, приходилось все время увеличивать дозы лекарств. Ей посоветовали обратиться к специалисту, который лечит гипнозом. Месяца через два моя знакомая вообще отказалась от медицинской помощи. Когда она переутомляется, у нее бывают приступы, но гипноз всегда срабатывает. И кроме того, там нет побочного эффекта, который возможен при традиционном лечении.

- Вот уж не думал, что получу такой совет от медсестры, работающей в больнице!

- Но сейчас все признают, что нетрадиционная медицина может быть очень эффективной.

- Ну хорошо, мне нужно серьезно об этом подумать, - согласился Закари. Сейчас я приготовлю кофе, а вы идите в гостиную и отдохните.

В гостиной было довольно темно, поскольку горела лишь одна лампа рядом с диваном, стоящим у камина, в котором потрескивали дрова. От них исходил чудесный запах смолы. На диване лежала книга. Луиз с интересом перелистала ее. Это оказалась книга о путешествиях викторианского времени.

- Надеюсь, вы не потеряли то место, где я читаю, - внезапно прозвучал рядом с ней голос.

- Нет, вы остановились на семьдесят третьей странице, - сказала она, откладывая книгу в сторону. - Вам нравится?

- Очень. Путешественники в то время должны были быть на редкость выносливыми. Они преодолевали громадные расстояния пешком или верхом. Пересекали континенты, почти не имея лекарств и постоянно рискуя заболеть какой-нибудь ужасной болезнью.

- Выносливость им была нужна даже для того, чтобы выжить в собственном доме. Ведь в те времена были распространены тиф и холера, - сказала Луиз. Даже муж королевы умер от тифа и врачи не смогли спасти его.

Закари усмехнулся.

- Я должен был догадаться, что вам все известно об истории медицины. Да, вы правы. Дальние путешествия были по сути не более опасны, чем жизнь дома.

- Вы опять преувеличиваете! - рассмеялась Луиз.

- Вы называете меня лжецом? - с напускной свирепостью спросил он, протягивая ей чашку кофе.

Огонь отбрасывал его тень на потолок и на стены - огромную, черную. У Луиз перехватило дыхание. Тень заполнила всю комнату так же, как он уже заполнил всю ее жизнь. Ничего не имело значения для нее, кроме него.

Глава 8

Было полнолуние. Закари Уэст не потрудился задернуть занавески перед тем, как лечь в постель, и лунный свет падал ему на лицо, вызывая странные сновидения...

Он едет в своей машине по тенистой дороге, не зная, куда направляется, и неясные предчувствия одолевают его. Внезапно он видит ее, девушку в белом, видение, которое преследует его по ночам последние месяцы. Она всегда далеко, до нее нельзя дотронуться, она "проплывает" через сад, молчаливая, как падающий осенний лист, легкая, как дыхание.

Затем Закари видит себя самого уже без машины. Он - в саду, хочет позвать ее, но, не зная имени, не может этого сделать, а она и не подозревает, что кто-то ищет ее.

Это представляется жизненно важным - ее имя! Ему кажется, что когда-то он знал его, но забыл, и в этот момент оно словно вертится на кончике его языка. Он копается в своей памяти, но имя ускользает.

Но девушки уже нет в саду. Закари останавливается, оглядывается, зовет... Ему откликается эхо, но девушка в белом исчезла. Он не падает духом, продолжает искать, звать, но тщетно. Раз или два ему чудится, что черные волосы мелькнули среди деревьев и раздался шорох ее длинного платья.

За деревьями - дом, сияющий в свете луны, как мираж. Закари останавливается на краю зеленой лужайки, глядя на ряды темных окон.

Луна превратила их в зеркала, в которых отражается сад и он сам. Закари хочет уйти, как вдруг в окне первого этажа появляется тень. Между длинными занавесями возникает милое девичье лицо с мечтательными голубыми глазами, которые наблюдают за ним. Его сердце екает. Это она!

Он может ясно разглядеть ее - ниспадающие темные волосы, лицо как с камеи, тонкая фигура в белом платье. Она протягивает к нему руки в волнах длинных рукавов. Он спешит к дому. Наконец-то они встретятся лицом к лицу!

Но прежде чем он успевает добежать, раздается звук, похожий на выстрел. От неожиданности Закари останавливается. Ставни на окнах закрылись. Дом словно ослеп, наглухо запечатанный.

Отыскав парадную дверь, он принимается стучать...

Закари все еще стучал и стучал, когда начал просыпаться. Его тело содрогалось, как будто он поднимался из глубины моря. Какое-то мгновение он был охвачен паникой, не в силах сообразить, где находится и что произошло. Потом услышал знакомые звуки - шум волн, крики чаек, свист зимнего ветра.

Было семь часов утра. Ночь кончилась. Закари чувствовал себя так, будто не спал вовсе. Он лежал, сосредоточившись, вспоминая свой сон и стараясь разгадать его. Почему ставни захлопнулись, оставив его одного в саду?

Потому что она не для тебя, сказал ему внутренний голос. Как ты этого не понимаешь? Забудь о ней. Можешь искать, сколько вздумается, но тебе никогда не найти ее, не подойти ближе. В этом смысл твоего сна.

Закари со злостью вскочил с кровати. Сны! Да что все они значат в конце концов?! Он все равно будет искать ее и однажды найдет! Она ждет его!

Обнаженный, он пересек комнату и поймал свое отражение в зеркале. Если исключить лицо, он выглядел совершенно нормально. Гладкие мускулистые плечи, не изуродованные огнем, на груди росли темные волосы, живот был плоским, несмотря на то что Закари много месяцев провел в кровати. Выписавшись из больницы, он постарался вернуть прежнюю форму.

Прошлой осенью он был в Провансе у Флоры. Гулял, плавал, играл в теннис, загар до сих пор сохранился. Даже лицо стало как будто лучше: новая кожа приживалась, шрамы бледнели. Похоже, хирург сказал правду: следующая операция может оказаться последней. Последствия аварии будут почти незаметны.

Но как он может мечтать о девушке, намного моложе себя, с лицом, которое дышит невинностью и свежестью?

Нет! Это невозможно. Подавленный и бледный, Закари отвернулся от зеркала. Он надел джинсы, толстый голубой свитер, старые ботинки и позавтракал. Чашка крепкого кофе, апельсин, и он пошел в студию, где его ждал чистый холст.

Теперь Закари знал, что хочет работать. Может быть, если он ее напишет, она перестанет ему сниться? Или он найдет ее?

Луиз спала плохо - лунный свет мешал ей, пробиваясь сквозь шторы. Ей снился Закари. Никогда она не видела таких необычных снов - эротических, волнующих, заставляющих вздрагивать и ворочаться в теплой постели. Тем не менее ей не хотелось просыпаться, а когда это случалось в самый неподходящий момент, ей всякий раз хотелось закричать от отчаяния.

Ей снилось, что она на берегу, Закари спит рядом на сверкающем белом песке. Лежа на боку и опираясь на руку, она разглядывает его, не в силах отвести взор. На нем полурасстегнутая черная рубашка и джинсы, он выглядит необыкновенно сексуально привлекательным. Потом он, зевая, открывает глаза, улыбается, и счастье волной захлестывает ее. Она знает, что сейчас он скажет что-то важное, чудесное...

И тут Луиз проснулась. Три часа утра. Она долго лежала, думая о нем, затем незаметно уснула снова.

И ей опять привиделся Закари на берегу, но на этот раз на нем нет ничего, кроме черных плавок и зеркальных очков. Солнце золотит его тело. У нее пересыхает во рту от желания.

- Дотронься до меня, Луиз, - шепчет он.

Она открыла глаза, вся дрожа, полная разочарования от того, что не успела выполнить его просьбу. Ну почему она проснулась именно сейчас?

Потом ей снилось, что она бежит по берегу теплого моря, над ней синее небо, в котором кричат чайки.

До нее доходит, что она обнажена, только тогда, когда, услышав плеск воды за собой, она со смехом оглядывается через плечо и видит Закари, который догоняет ее. На нем тоже нет ничего из одежды.

Он настигает ее, и Луиз чувствует его влажное, упругое тело, когда он обвивает ее руками. Его пальцы, прохладные и нежные, касаются ее обнаженной груди. Застонав от удовольствия, она оступается и падает в воду, увлекая за собой Закари. Песок царапает ей спину, а волосы струятся по волнам, как диковинные водоросли. Голова Закари склоняется все ниже и ниже, загораживая солнце и небо.

Луиз никогда не испытывала таких ощущений, какие испытала, когда почувствовала его губы на своей груди, его ноги, переплетенные с ее, его тело, скользящее по ней. Шум моря смешивался с их учащенным дыханием...

Через секунду она проснулась, дрожа от страсти, готовая зарыдать оттого, что этот сон кончился.

Был уже полдень. Она встала, умылась и уселась в кухне с чашкой кофе. Чем скорее я выйду на работу, тем лучше, мрачно думала Луиз. По крайней мере, когда я занята, нет времени мечтать о Закари Уэсте.

Было очень холодно, и она вся продрогла, пока шла от машины к ресторану, где ее ждал отец. Несколько снежинок опустилось ей на волосы и пальто. Она обрадовалась, когда вошла внутрь и волна теплого воздуха окатила ее.

В баре было полно народу. Отец подал ей знак рукой. Сняв пальто, она протянула его официанту, который оказался поблизости. У отца было утомленное, морщинистое лицо. После несчастного случая он сильно сдал.

Поэтому Луиз изобразила бодрую улыбку, подходя к нему.

- Привет, папа. Прошу прощения, что опоздала - очень напряженное движение. Что пьешь?.. Нет, я не хочу этого, мне, пожалуйста, белого вина.

Официант не спеша отнес ее пальто в крошечную раздевалку, прежде чем подать бокал. Луиз откинулась в кожаном кресле, изучая меню.

- Погода ужасная, правда? Пальцы посинели от холода, - заметила она, просматривая перечень блюд. - День, подходящий для супа. Потом я закажу лососину. А что будешь есть ты, папа?

- О, мне все равно! То же, что и ты, - сказал он безо всякого интереса.

Луиз внимательно посмотрела на него.

- Как ты, папа?

- Чудесно, - неуверенно произнес он. Она вздохнула.

- А Ноэль? Как она?

- Вся в делах. - Морщины на его лице углубились. - Она умеет заниматься бизнесом, Луиз. Находит в этом удовольствие. Когда-то и я был полон такого же энтузиазма, но сейчас это прошло.

Гарри Гилби вздохнул.

Вернулся официант, чтобы принять заказ, предложил карту вин. Отец просмотрел ее и заказал одно из своих любимых - французское.

Наконец он заговорил о продаже фабрики.

- Это предложение поступило от одной фирмы. Возможно, ничего лучшего не будет. Во всяком случае, при существующем положении в экономике. А это наличные деньги, которыми я смог бы расплатиться с Уэстом.

- Может быть, разумнее подождать, пока все прояснится? Возможно, ты найдешь лучшего покупателя.

- Не похоже.

- Папа, ты просто пораженец. Я действительно думаю, что тебе следует посоветоваться с Ноэль и с бухгалтерами, прежде чем принимать какое-либо решение. Есть еще и другой момент. Если ты назначишь за фабрику более высокую цену и не будешь продавать ее сейчас, потом, когда дело дойдет до суда, о ее стоимости сложится более благоприятное впечатление.

Гарри Гилби пристально посмотрел на дочь, потом засмеялся. Его лицо слегка прояснилось.

- Ты очень практична. Жаль, что ты стала медицинской сестрой, а не занялась бизнесом. Она неуверенно покачала головой.

- Ты никогда не говорил мне, что хочешь этого. Когда я собралась посвятить себя медицине, ты одобрил мое решение.

- Это чудесная профессия, дорогая. Не беспокойся. Я действительно не рассчитывал на то, что ты будешь работать вместе со мной.

Слабая улыбка тронула его губы.

- Я придерживаюсь, наверное, старомодного мнения, что женщинам не следует идти в бизнес. Но надеялся, что ты выйдешь замуж за кого-нибудь, кто будет работать в моей фирме. Я много узнал, особенно после того, как женился на Ноэль. Как секретарь она была выше всяких похвал, но, став моей женой, совершенно переменилась. Я был слеп, Луиз. Она очень честолюбива и меркантильна.

- Да, - согласилась дочь.

Ей было очень жаль, что отец так ошибся в Ноэль. Она предпочла бы видеть его счастливым в браке, хотя никогда не любила мачеху.

Гарри Гилби добавил:

- Честно говоря, я просто цепенею при мысли, что следует рассказать ей о предложении по поводу продажи фабрики. Она превратит мою жизнь в ад, когда узнает, какие у нас финансовые трудности.

Луиз задумалась.

- Если Ноэль так хорошо разбирается в бизнесе, как ты говоришь, то она должна иметь представление о том, как обстоят дела в действительности. Раскрой карты, папа. Думаю, ты обязан это сделать. В конце концов, она твоя жена и имеет право знать правду о том, что происходит.

Весь обед они спорили по этому поводу, но наконец ей удалось убедить отца признаться во всем Ноэль.

- И будет лучше, если ты не сообщишь ей, что обсуждал это со мной, посоветовала Луиз. Отец ответил ей слабой улыбкой.

- Без сомнения, ты права. Я даже не буду упоминать о тебе. Жаль, что вы с ней не ладите. - Он тяжело вздохнул. - Брак - сложная вещь. Нужно хорошенько подумать, дорогая, прежде чем решиться на этот шаг.

- Непременно подумаю, не беспокойся.

- Ты все еще встречается с этим врачом? Как его зовут? Дэвид?

Луиз покачала головой.

- Прости, - извинился отец, ласково глядя на нее. - Мне он понравился. Кажется, он хороший человек.

- Да, хороший. Но мне не... Это не имеет...

- Не обращай внимания, - быстро сказал Гарри Гилби, видя, что дочь расстроилась. -Однажды появится и твой принц, дорогая.

Позже, когда она уже вернулась в свою квартиру, в ее ушах все еще звучал голос отца: "Однажды появится и твой принц..."

Увы, Закари Уэст был не принцем, и уж точно не ее. Луиз очень хотелось поговорить с отцом... Хоть с кем-нибудь о том, что она чувствует, но у нее не было такой возможности. Она слушала, как отец с горечью рассказывает о Ноэль, сетует, что все еще сильно любит ее, что не уверен в ее ответных чувствах, но не вымолвила ни слова о собственных переживаниях. Луиз жалела отца, и при сложившихся обстоятельствах он был последним, с кем она могла бы поделиться своими мыслями о Закари.

Отец позвонил на следующий день, и его голос звучал на редкость жизнерадостно.

- Вчера вечером я все рассказал Ноэль. Ты была абсолютно права, дорогая. Она не удивилась.

- Я так и думала, что твоя жена имеет полное представление о том, что происходит, - сухо сказала Луиз.

- Я виню себя, что не сделал этого раньше, - продолжал Гарри Гилби. Ноэль сказала, что подозревала о наших трудностях, поэтому-то и работала так много, чтобы вернуть фирме прежнее положение. Она думает, что мы сможем получить за фабрику больше, если нам все-таки придется ее продать.

- Я убеждена, что она права, - медленно ответила Луиз, понимая, что ей следует пересмотреть свое мнение о Ноэль.

- А это предложение она не хочет принимать. Один ее знакомый из Бирмингема владеет сетью магазинов на севере Англии. Мы поставляем ему некоторые наши изделия. И Ноэль думает, что он согласится вложить часть средств в наше предприятие, стать партнером. Он хочет расширить торговлю и заинтересован в том, чтобы стать совладельцем какого-нибудь предприятия, что сократит его расходы.

- Тебе нравится эта идея? - нахмурившись поинтересовалась Луиз.

- Знаешь, я не прочь отойти от дел. Я работал всю свою жизнь и очень устал. Настало время отдохнуть, поиграть в гольф...

- А тебе не будет скучно, папа? - с сомнением спросила его дочь.

- Мне скучно заниматься бизнесом. Если мне надоест отдыхать, я всегда смогу вернуться к делам. Но сейчас у меня впереди есть несколько чудесных лет: я еще полон сил и буду развлекаться, а не сидеть шесть дней в неделю в конторе.

- Итак, ты это делаешь не для того, чтобы расплатиться с Закари Уэстом? спросила Луиз, почувствовав облегчение.

- Ноэль права, ты же знаешь. У меня пропал интерес к бизнесу еще до того, как мы с ней встретились. Я буду счастлив уступить свое место жене и этому человеку из Бирмингема. Собственно, всеми делами будет заниматься Ноэль, тогда как наш новый партнер будет лишь время от времени проверять, как расходуются его деньги.

- Думаю, у Ноэль все получится, - сказала Луиз.

- Я в этом уверен, - весело ответил отец.

Теперь ей стало трудно работать с Дэвидом. Хотя он был исключительно вежлив, не собирался злобствовать или грубить, но в его манерах по отношению к ней появлялась подчеркнутая холодность, что Луиз восприняла болезненно особенно потому, что окружающие видели это.

Она ловила понимающие взгляды, видела, как приподнимаются брови, и догадывалась, что об их разрыве известно всей больнице.

Ей удавалось держать себя в руках, улыбаться, выглядеть спокойной, но было неприятно, что люди судачат о ней. Луиз переживала и из-за того, что кому-то причинила боль.

Но что ей было делать? Не объяснять же Дэвиду, что она тоже жертва. Любовь к другому человеку была подобна вспышке молнии и перевернула всю ее жизнь. Реакция Дэвида на случившееся была типична для хирурга: он удалил ее из своей жизни раз и навсегда. И Луиз уважала его решение.

Вскоре она узнала, что Дэвид встречается с какой-то девушкой. Никто прямо не говорил ей об этом, но Луиз догадалась по отдельным замечаниям, которые раздавались, особенно когда она была поблизости. А одна из медсестер хирургического отделения - хорошенькая блондинка с превосходной кожей и с большими серыми глазами - стала краснеть при встрече с ней.

Это ее не ранило, потому что Луиз никогда не была по-настоящему влюблена в Дэвида, но она испытала легкий укол ревности, когда увидела их вместе. Она и Дэвид тоже так же всегда держались за руки, когда гуляли за городом, и так же улыбались друг другу. Это было до того, как она встретила Закари и почувствовала разницу между теплой привязанностью, которую испытывала к доктору Хеллоузу, и жгучим влечением, что вызывал у нее Уэст.

Она отругала себя за подобные мысли. Не стоит быть собакой на сене в отношении Дэвида.

Он хороший человек и заслуживает счастья. Просто дело было в том, что она завидовала ему и его новой подруге. Они жили в мире, куда можно войти только вдвоем.

За день до начала суда ей позвонил отец.

- Тебе не нужно будет давать показания. Хотя если ты не против...

Она предложила свою помощь. Но адвокат сказал, что это не нужно, поскольку причины несчастного случая не вызывают сомнения. Гарри Гилби обвинялся в том, что пересек осевую линию на повороте, превысив при этом скорость. Его адвокат надеялся, что он со своей стороны сможет обвинить Закари Уэста в том, что тот был невнимателен за рулем, иначе вовремя увидел бы встречную машину.

Луиз никому ни слова не сказала о том, что ей поведал Закари, - о девушке, гулявшей по саду. Она спрашивала себя, стоит ли об этом упоминать. Может быть, его мысли витали далеко, когда машины столкнулись? И оправдывает ли это отца?

Нет! Закари ехал по своей стороне дороги, причем медленно, как он сам сказал. Думал ли он о девушке, которую видел в саду, или нет, ответственность за несчастный случай целиком и полностью лежала на отце.

И на мне, подумала Луиз, сознавая свою вину. Если бы я не позвонила отцу... Если бы я не была так ребячлива и не жалела себя...

- Хорошие новости, - жизнерадостно сказал отец, - дело с партнером из Бирмингема продвигается. Правда, пока еще ничего окончательно не решено, потому что его бухгалтеры хотят посмотреть документы, но он кажется приятным человеком. Жестким, но честным. Мне он понравился. Думаю, что он предан своему делу. Итак, что бы ни произошло в суде, я чувствую уверенность в будущем, дорогая.

- Я рад, папа, - ответила она, но на душе у нее не стало легче.

Она все равно считала себя причастной к событиям, приведшим к катастрофе.

Луиз посмотрела на часы. Три часа. В отделении она должна быть в семь сорок пять. Она поспешно умылась, слегка накрасилась и через десять минут уже ехала по направлению к морю. Всю ночь шел дождь, дул легкий юго-западный ветер, снег остался лишь под деревьями в садах. Весна была не за горами.

Когда она выходила из машины у дома Закари, он выглянул из студии.

Она шла к дому, теплый ветер трепал ее волосы, серый плащ развевался, и ей приходилось придерживать его полы.

Закари распахнул широкое французское окно и саркастически улыбнулся.

- Догадываюсь, почему вы здесь!

- Не думаю, что вы на это способны, - возразила она.

- Хотите пари?

- Не люблю азартные игры, - холодно ответила Луиз. - Я приехала, чтобы предложить вам отвезти вас в суд. Ведь вы сейчас не водите машину, а так не придется вызывать такси.

- Как предусмотрительно! Вы что же, надеетесь, что в благодарность я позволю вашему отцу уйти от наказания?

- Я не так оптимистична.

- К сожалению, я не могу иначе, - коротко сказал Закари и добавил:

- Если бы я мог, то сделал бы это, Луиз. Но ваш отец ехал по моей стороне дороги и на большой скорости. Это правда, и я вынужден буду об этом сказать.

- Никто и не просит вас лгать, - заявила она.

Он отступил, пропуская ее в студию.

- Вы сообщите суду, что не все ваше внимание было занято дорогой?

- Что?

Луиз отвернулась, у нее пересохло во рту. На стене были приколоты наброски: деревья и птицы, выполненные карандашом и углем. Они были великолепны, но она не могла оценить их, пока чувствовала его за своей спиной.

- Вы были взволнованы, когда вели машину, не так ли? - сухо сказала Луиз, ощущая его дыхание на своей шее.

- Какого дьявола вы говорите об этом? - сердито проворчал Закари.

Ее начала бить нервная дрожь. Однако она не позволила запугать себя, полная решимости сказать все, что собиралась.

- Вы были слишком заняты мыслями о девушке и не могли сосредоточить все свое внимание на дороге.

Наступило молчание, затем Закари упрямо повторил:

- Я ехал медленно по своей стороне дороги. В происшествии виноват только ваш отец.

- Не только, - сказала она убежденно. - Может быть, в большей степени виноват он, я не отрицаю этого. Но если бы вы лучше смотрели на дорогу, а не мечтали о девушке в белом, то смогли бы увернуться...

- Я сошел с ума, когда рассказал вам об этом! - с яростью в голосе перебил он, схватив ее за локти и развернув лицом к себе.

Луиз опустила ресницы, чтобы он не видел ее глаз. И не потому что боялась его, хотя он мог напугать любого своим поведением. Его серые глаза зло уставились на нее, а рот сжался в прямую линию. Нет, она не смотрела ему в глаза, потому что Закари мог догадаться о чувствах, переполнивших ее, когда он подошел так близко, дотронулся до нее. У нее было несколько причин для визита - предложить подвезти его и уличить в том, что он был невнимателен на дороге. Но была еще и третья - увидеть его. Ей казалось, что со времени их последней встречи прошли годы.

- Но вы рассказали мне, - прошептала Луиз. - И я думаю, что поступили правильно. Не кажется ли вам, что вы и суду должны сообщить то же самое, вместо того чтобы свалить всю вину на моего отца.

Закари зло встряхнул ее, почти прижав к себе.

- Так вот зачем вы приезжали сюда? Для того чтобы выведать у меня что-нибудь, что можно будет использовать против меня. А говорили так, будто на устах мед. И выглядели как превосходная медсестра - выдержанная и мягкая, словно мадонна на средневековых картинах, с гладкой кожей и с широко открытыми синими глазами...

Она была настолько ошеломлена, что не выдержала и подняла на него взгляд. Закари придвинулся еще ближе, его напряженное лицо было совсем рядом.

- Я должен был догадаться! - прорычал он. -Должен был помнить, что вы женщина, а женщины - хитрые, двуличные, способные на предательство...

- Нет, - перебила она. - Я не такая! Не говорите мне этого, Закари! Вы сами не верите в это, вы не можете...

Его яростный взор утонул в ее темно-синих глазах, которые она не могла отвести. Как загипнотизированная, Луиз смотрела на него, а в голове вертелось одно: Закари, Закари...

Он медленно перевел взгляд на ее дрожащий полуоткрытый рот. Луиз не понимала, о чем он думает, да ей было все равно. Она лишь страстно хотела, чтобы он поцеловал ее, это желание вызывало почти физическую боль где-то внутри, так что слезы навернулись у нее на глазах.

Закари заметил это и нахмурился.

- Не надо, - попросил он. - Почему женщины всегда плачут, когда кончаются аргументы? Это одна из хитростей, при помощи которых они хотят чего-нибудь добиться?

Он кончиками пальцев провел по ее ресницам и посмотрел на мокрый след на своей руке.

- Настоящие, - сказал он удивленно.

- Я ненавижу вас, - всхлипнула Луиз. Она и вправду ненавидела его в эту минуту почти так же сильно, как любила.

- Перестаньте плакать, вы победили, - обреченно произнес Закари. - Я признаю в суде, что был невнимателен, когда ваш отец поворачивал. Все, что угодно, только не плачьте! Я не могу вынести этого, вы выглядите такой беспомощной.

Она улыбнулась светло, как солнышко, хотя слезы продолжали струиться по лицу.

- Правда? Спасибо...

- Я заслуживаю награды за это? - мягко спросил Закари и медленно наклонил голову.

Она неподвижно стояла рядом с ним, ослабев от желания. При первом же прикосновении его губ глаза Луиз закрылись, и она испытала необыкновенное наслаждение. Она умирала от желания поцеловать его с той самой минуты, как вошла в студию, но думала, что это безнадежно.

Закари снял с нее плащ и уронил его на пол. И опять ее руки обхватили его голову, а пальцы запутались в густых черных волосах.

Целуя, Закари не переставал ласкать ее. Его руки исследовали ее тело, как будто он был слепой, который кончиками пальцев пытается познать то, что не может увидеть. Она не противилась.

Внезапно он прервал поцелуй и спрятал лицо на ее шее. Луиз чувствовала его горячее дыхание на своей коже.

- Вы сбили меня с толку, - пробормотал он. - Внешне такая холодная.., и такая страсть внутри... Вы, как айсберг, не правда ли? Лишь часть видна над поверхностью, и я думаю, что вы так же способны уничтожить любого, кто неосторожно с вами столкнется.

Эти слова так задели ее, что она выкрикнула:

- Как вы можете быть столь несправедливым? Вы меня совсем не знаете!

Закари посмотрел на нее беспокойно и недоверчиво.

- Думаете, я не понимаю этого? Я не знаю, - что творится в вашей голове. А когда я рядом с вами, то не понимаю, что происходит со мной. - Он цинично усмехнулся. - Например, как так получилось, что я поцеловал вас? Луиз густо покраснела.

- Хотите сказать, что я вешаюсь вам на шею? Неужели он догадывается о ее чувствах? Она готова была провалиться сквозь землю от стыда. Закари покачал головой, усмехнувшись.

- Нет, конечно нет. Если бы вы были девушкой, которая сама вешается на шею, я постарался бы уклониться от встреч с вами, поверьте мне. От таких я бегу быстрее ветра. Нет, первый шаг всегда делаю я.

- Зачем же тогда спрашивать, как произошло то, что вы поцеловали меня. Если вы всегда делаете первый шаг, то и можете ответить на свой же вопрос.

Луиз и самой хотелось бы услышать ответ. Закари отошел от нее, засунув руки в карманы, и наклонил голову.

- Я не собираюсь отвечать и не жду ответа от вас. Просто размышляю вслух. Я сильно озадачен тем воздействием, которое вы оказываете на меня. Может быть, в моем мозгу произошли какие-то изменения в результате аварии.

Луиз успокоила его.

- С вашей головой все в порядке. Я видела снимки. Мозг не поврежден.

- Все время забываю, что вы медицинская сестра, - усмехнулся он. - Но не в этом дело. Может быть, я слишком много времени нахожусь в одиночестве. Знаете, в последнее время я часто ловлю себя на том, что думаю о вас...

Она почувствовала, что ее сердце забилось чаще. Но как тогда быть с девушкой, которую он видел за мгновение до несчастного случая?

- А девушка в белом? - еле слышно спросила Луиз. - Вы вспоминаете о ней?

- Все время, - ответил Закари с недоумением на лице. - Она мне все еще снится, но иногда...

Он замолчал, нахмурившись.

- Иногда - что?

Закари не ответил. Он застыл перед мольбертом в центре студии, уставившись на полотно, его руки были все еще в карманах голубых джинсов, которые плотно облегали стройные ноги. Луиз разглядывала его, думая о том, как он потрясающе сексуален. Помимо джинсов на нем был только тонкий белый свитер, одетый на голое тело, который обтягивал его, как вторая кожа.

Она вздохнула и подошла к нему.

- Вы уже начали писать? - спросила Луиз, кивая на холст.

- Я не хочу, чтобы кто-нибудь видел это, поспешно произнес Закари.

Но было уже поздно: она увидела.

Картина была не закончена. Но живая изгородь, хрупкая девичья фигурка в развевающемся белом платье, стоящая вполоборота к зрителю, с черными волосами, рассыпавшимися по плечам; луна, спрятавшаяся за серебристыми листьями деревьев; окна дома, смутно светящиеся на расстоянии, были выписаны достаточно тщательно.

Луиз сразу же поняла, кто изображен на холсте. Ревность сделала ее сверхчувствительной. Ей было достаточно одного взгляда, чтобы понять, это девушка, которую Закари видел тем вечером. Картина обладала магическим воздействием - озадачивала и интриговала, вселяя в зрителя уверенность, что скрывает какую-то тайну.

Затем глаза Луиз остановились на лице девушки и расширились от изумления.

Это было ее лицо.

Глава 9

Луиз была так ошеломлена увиденным, что даже не потребовала у Закари каких-либо объяснений, а только с недоумением смотрела на него.

Он побагровел и проворчал:

- Я даже не могу представить ее лица. Я помню только, что оно произвело на меня сильное впечатление, и мысленно я вижу его очень отчетливо. Но когда пытаюсь воспроизвести, оно исчезает из моей памяти. Я даже думал, что, может быть, стоит вообще вместо лица оставить пустое место. Это было бы даже интересно и, возможно, стало бы предметом искусствоведческого обсуждения. Некоторые художники подобным образом стараются заинтересовать толпу. Но я к ним не отношусь - не собираюсь завоевывать популярность трюкачеством. И пока я решал, что же мне делать, рука как бы сама набросала глаза, нос, рот. Когда же я, отступив на несколько шагов назад, посмотрел на то, что получилось, то оказалось, что это вы. - Закари пожал плечами. - И поэтому, когда от набросков перешел непосредственно к живописи, я вставил ваше лицо в картину.

Он смотрел на холст, стиснув зубы. Луиз наблюдала за ним, желая понять, о чем Закари думает.

Взглянув в ее сторону и опустив глаза, он спросил:

- Вы не возражаете?

Она молча покачала головой.

Возражает ли она? Ее сердце билось так сильно, что Луиз даже затошнило. Что все это значит?

Его голос стал грубее.

- Может быть, вы теперь понимаете, почему я был несколько озадачен... Не только вы волнуете меня. Меня беспокою я сам. Почему, когда я пытаюсь нарисовать ее лицо, получается ваше. Такое впечатление, что два образа слились в моем сознании воедино. Но я не понимаю, каким образом. Что, черт побери, творится в моей голове?

Луиз не нашла ответа на его вопрос...

Думая об этом во время ночного дежурства, она решила было поговорить с одним из психиатров больницы. Но он бы все равно ничего ей не объяснил, так как счел бы непрофессиональным делать какие-либо выводы с чужих слов.

Любой специалист захочет увидеть Закари лично, исследовать довольно долгий период его жизни, но она посчитала, что он откажется. За последний год у него и так сменилось множество врачей. А к психиатрии он относился с большим недоверием. На этот счет у Закари была своя точка зрения, как, впрочем, и на все остальное;

На следующий день она заехала за Закари, чтобы отвезти его в суд.

- Что так рано? - сухо спросил он, открывая дверь.

В темном костюме, в рубашке в красную и белую полоску и в шелковом галстуке коричневого цвета он мало походил на себя. Луиз он больше нравился в старых голубых джинсах и в свитере.

- На стоянке возле суда вряд ли удастся поставить машину, - сказала она. И я сначала высажу вас, а потом уже найду место для парковки.

Он посмотрел на нее тяжелым взглядом.

- Понятно. И конечно, у вас вряд ли хватит смелости на то, чтобы нас увидели вместе.

Луиз покраснела и постаралась сменить тему разговора.

- Не забудьте про ремень. Не обращая внимания на ее слова, он посмотрел в зеркало.

- Представляю, как все будут на меня пялиться, когда я войду в зал. Может быть, мне надеть что-нибудь на голову. - Его голос звучал жестко.

- Не говорите так. У вас осталось всего несколько шрамов.

- Несколько?

Закари еще раз с горечью взглянул на свое отражение.

- Возможно, кто-то на вас и посмотрит, - сказала она мягко. - Но только в самом начале, а потом быстро привыкнут к вашему виду.

Он медленно повернул к ней голову.

- Вы говорите так, потому что сами привыкли иметь дело с людьми, пострадавшими от ожогов.

- Нет, - уверенно сказала Луиз. - В течение многих лет я наблюдала, как пациенты и их семьи справляются с подобными недугами. Человеческий разум странная штука. Люди свыкаются с любыми видами уродства. Шрамы вскоре станут менее заметными, и окружающие перестанут обращать на них хоть какое-нибудь внимание, потому что без них нас никто уже не сможет себе представить. Мы узнаем друг друга по лицу, и любая отметина становится его частью. И только совершенно незнакомые люди будут как-то реагировать на это.

- Сегодня мне предстоит войти в помещение, где будет полно незнакомых людей! - выпалил Закари, и Луиз увидела его судорожно сжатые кулаки.

Она взяла их в свои ладони и стала разжимать, палец за пальцем.

- Не будьте таким напряженным. Если вы их не знаете, какое вам дело, что они о вас думают? Войдите в зал суда с высоко поднятой головой, и, если люди будут на вас смотреть, пусть.

Она отпустила его руки и откинулась на спинку стула. Ее щеки порозовели, и Луиз опустила глаза.

- Вам давно следовало бы привыкнуть к тому, что на вас смотрят. Вы очень привлекательный мужчина...

Вдруг Закари засмеялся и подумал: а ведь правда, какое мне дело, что думает, например, Дейна?

Он схватил Луиз за подбородок и запрокинул ее голову. Теперь он ясно видел выражение ее глаз.

- Хорошо. Если вас не шокирует мой вид, почему вы не хотите, чтобы нас видели вместе?

Она заколебалась, ее темно-синие глаза встретились с его беспокойным взглядом.

- Ревнивый любовник? - спросил Закари грубо.

- Конечно нет, - удивилась она, поняв, что он спрашивает про Дэвида, о котором она теперь вспоминала очень редко.

- Он там будет? - снова спросил Закари, и она отрицательно покачала головой.

- Зачем ему там быть? Он не имеет никакого отношения к этому инциденту. Это никак к нему не относится.

- Вы все еще с ним встречаетесь?

- Мы работаем вместе, поэтому понятно, что я с ним вижусь.

- Вы с ним встречаетесь?

- Нет, я не бегаю к нему на свидания, пробормотала Луиз, опустив глаза, и щеки ее опять покрылись румянцем. - Почему вы задаете мне вопросы о Дэвиде?

- Я любознательный, - холодно сказал Закари. - Он все еще вами интересуется?

- Нет. Но если вы интересуетесь им, то могу сказать, что он встречается с медсестрой из другого отделения.

Луиз в упор посмотрела на него, как бы подтверждая истинность своих слов.

- И вам это безразлично? - настаивал он, пристально глядя ей в глаза. Ее стало это раздражать.

- Вы как смерть или как сборщик налогов. От вас не отвяжешься, не так ли?

- Да, но только тогда, когда мне нужен ответ, - сказал Закари насмешливо. - Итак, скажите, хотели бы знать, с кем еще он встречается?

- Нет, - ответила она терпеливо. - Доктор Хеллоуз для меня ничего не значит, я не та женщина, которая ему нужна. Мы нравились друг другу, но не более того. Может, хватит говорить о моей личной жизни?

- Пока нет. Почему же он устроил сцену ревности у моего дома, если вы ему безразличны?

- Дэвид вбил себе в голову, что я для него что-то значу. Но скоро нашел себе другую, когда понял, что это не так.

- Кто закончил этот роман, он или вы?

- Я. Сказала ему об этом еще до того, как отправилась к вам в тот день. Поэтому он и был так возбужден...

Луиз замолчала, поняв, что у него может сложиться впечатление, будто разрыв с Дэвидом имеет прямое отношение к нему, и быстро добавила:

- Этот разрыв никак не связан с вами. Просто совпадение, что в тот день он поехал за мной.

- Хмм... - произнес Закари, - звучит неубедительно. Вам когда-нибудь казалось, что вы любите его?

Она молча покачала головой. Закари пристально наблюдал за ней.

- Вы когда-нибудь кого-нибудь любили?

- Конечно! А вы как думаете? Когда я была подростком, то каждый месяц влюблялась.

- А с тех пор?

На это она ничего не ответила.

- За вас говорят ваши глаза, - пробормотал он и криво усмехнулся.

Луиз не собиралась спрашивать, что значат его последние слова, и сидела молча. Закари продолжал:

- Тогда почему вы боитесь, что нас увидят вместе? Могут заподозрить, что мы находимся в сговоре по поводу дачи свидетельских показаний?

- Нет, конечно нет! Но.., мой отец... Я никогда не говорила ему, что знаю вас.

Он с огромным удивлением посмотрел на нее.

- Ничего не говорили... Значит, это не его идея...

Закари замолчал. А она, нахмурившись, соображала, как же он собирался закончить предложение.

- Его идея по поводу чего? Вдруг ее осенило, что он имеет в виду, и она со злостью воскликнула:

- Нет! Нет! Это не его идея! Отец не знает, что мы встречаемся. Я никогда не говорила ни ему, ни кому бы то ни было другому о том, что вы рассказали мне о девушке в саду!

Повисла пауза, после которой Закари поглядел на нее с улыбкой и произнес:

- Ну что же, пора идти. Мы уже потратили час на разные споры и опоздаем, если сейчас же не выйдем из дома.

Итак, он поверил ей! Почувствовав огромное облегчение, Луиз глубоко вздохнула.

- Дорога до Уинбери займет у нас более получаса. Мы не должны опаздывать. И к счастью, время еще есть.

- Вы очень предусмотрительны. - В голосе Закари прозвучали нотки одобрения.

Луиз знала, что он подтрунивает над ней, но промолчала. Ее очень волновало, как обернется дело и что станет с отцом...

В машине Закари откинулся на сиденье.

- В моем саду еще лежит снег, - сказал он. - Но скоро придет весна. Все это тоже случилось весной. Прошлой весной. Ни один год не тянулся для меня так долго, как этот!

Она уставилась перед собой, чувствуя, как холодок пробежал по ее спине. Закари все еще не оправился после аварии, но она не могла винить его за это. После несчастного случая вся его жизнь перевернулась.

- Наконец-то я опять рисую, - сказал он, и в его голосе послышалось воодушевление. - Вы не представляете, какое это счастье - вернуться опять к работе, с нетерпением ждать утра, когда можно снова войти в студию и видеть, что ты написал накануне, и знать, что твои работы ждут!

- Я никогда не рисовала, но догадываюсь, как это ужасно не иметь возможности заниматься тем, чему тебя так долго учили и от чего ты получаешь больше всего радости, - сказала Луиз.

Он метнул взгляд в ее сторону.

- А вы бы стали скучать по вашей работе, если бы ее пришлось бросить?

- Да, очень. В своем деле я разбираюсь неплохо и получаю особое удовольствие, когда уверена, что все выполняю хорошо.

- Да, вы хорошая медсестра, - пробормотал Закари. - Я это сразу понял, хотя и провел в вашем отделении совсем немного времени. Очень хорошо помню, как вы наклонились над моей койкой, похожая на холодного ангела в накрахмаленной белой шапочке и с невозмутимым лицом. Мне было так больно, и я думал, что скоро умру, а вы были абсолютно спокойны и уверены в себе. Мне хотелось накричать на вас.

- Вы так и сделали. Закари тяжело вздохнул.

- Что? Правда? Извините меня за это. Теперь я совершенно уверен, что вы сделали для меня все, что могли. И было глупо так себя вести.

- Ерунда. Мы привыкли к этому. Когда люди испытывают боль, нечего ждать от них, что они будут вести себя, как святые.

- Вы очень терпеливы. Да у вас вообще целая куча достоинств. Вы добры, сострадательны, жизнерадостны, многое прощаете... Стоп!

Луиз вздрогнула: его внезапный крик сбил ее с толку.

- Остановитесь! - заорал Закари. Она посмотрела в зеркало. Ни одной машины сзади и ни одной спереди. Отъехав к обочине, Луиз затормозила.

- В чем дело? - спросила она, но Закари не отвечал, как будто забыв о ее существовании.

Он пулей выскочил из машины и помчался назад по дороге... Может быть, он что-нибудь заметил? Луиз была совершенно уверена, что никого не переехала. Случалось, что в зимнее время какой-нибудь глупый фазан или заяц неожиданно появлялся на дороге прямо перед машиной, и приходилось резко выруливать, чтобы его не сбить. А если навстречу шли другие - машины, то не всегда удавалось удачно свернуть или притормозить, и это порой приводило к серьезным авариям. Для Луиз было немыслимо убить какое-либо живое существо. Еще хуже, если она сбивала зверя, а тот успевал скрыться, и она не смогла его отыскать, чтобы отвезти к ветеринару. Когда такое происходило, она долго мучилась воспоминаниями о несчастном животном...

Нехотя Луиз вылезла из машины и пошла к Закари, который стоял, словно каменное изваяние.

Она оглядела проезжую часть, но ничего не заметила.

- Что такое? Что случилось? - спросила она, обратив внимание на бледность его лица и растерянность в глазах.

- Это было здесь!

- Что? Птица?

- Птица? Нет! - закричал он. - Той ночью... Это было здесь!..

Теперь Луиз поняла, в чем дело.

- Хотите сказать, что несчастный случай произошел именно здесь? Нет, Закари, вы ошибаетесь, это было гораздо дальше.

Она точно знала то место. За последние месяцы ей приходилось несколько раз проезжать мимо, и каждый раз ее кожа покрывалась мурашками, а во рту пересыхало. Ведь Закари мог погибнуть так же, как и ее отец.

- Да нет, не несчастный случай. Как вы не понимаете! Здесь я увидел ее... Луиз похолодела.

- Здесь? Вы видели девушку здесь? Его взгляд был устремлен на противоположную сторону дороги, где маячила унылая изгородь из голого боярышника. А прошлой весной тут все благоухало - цвели нарциссы и фиалки, и несколько ранних колокольчиков пробивалось из-под земли.

- Изгородь... Я видел ее гуляющей за этой изгородью в этом саду. Дом... Вы видите белый дом, выглядывающий из-за деревьев... Это, должно быть, ее дом...

Его голос прерывался, слова были трудно различимы. Луиз слышала, как тяжело он дышит.

- Возможно, она и сейчас там. Она может выйти в любую минуту.

Луиз побледнела. Сквозь неприветливый зимний сад она смотрела так же завороженно, как и Закари, на далекий дом.

- Вы уверены, что это то самое место? - прошептала она, напряженно ожидая его ответа.

- Конечно! Я никогда не смогу забыть его. Вы же видели мою картину, разве вы его не узнали?

- Нет, - сказала Луиз медленно. - Сады так похожи друг на друга, а дом был не очень ясно выписан.

- Вы знаете этот дом? Девушку? Кто она? Как ее зовут?

Луиз не отвечала. Ее темно-синие глаза сияли, на них выступили слезы радости. Он посмотрел на нее, потрясенный.

- Это был день моего рождения, - сказала Луиз спокойно. - Я всегда проводила его с отцом. И хотя он обещал, что мы будем вместе, но забыл и уехал с моей мачехой. Я приехала сюда, в мой старый дом, который вы видите сквозь деревья. Здесь прошла большая часть моей жизни, пока отец не женился. Я думала, что папа будет ждать меня, купила себе новое платье - белое, с длинными рукавами, с кружевами вокруг шеи, несколько старомодное и романтичное.

Она ждала, что он скажет, но Закари не проронил ни слова. Тогда Луиз продолжила:

- Когда я сюда приехала и увидела, что отца нет, то очень огорчилась. Настроение у меня испортилось. Я набрала номер квартиры, где была вечеринка, и спросила отца, как он мог забыть про мой день рождения. Это было глупо, по-детски, мне надо было быть более благоразумной. Поужинать в одиночестве или позвонить моему другу - короче, вести себя иначе, а не как маленький ребенок.

Закари усмехнулся.

- Вы не вели себя, как маленький ребенок. Она с улыбкой взглянула на него.

- Вы меня не знаете.

- Я начинаю вас узнавать, - сказал Закари. У нее перехватило дыхание.

- Отец расстроился, - продолжала она еле слышно. - Сказал, что сейчас же приедет, и просил подождать его. Я вышла в сад - была прекрасная весенняя ночь - встретить отца.

- У вас были распущены волосы, - прошептал Закари. - Как у девочки. Они развевались на ветру, когда вы шли в своем белом платье, похожая на средневековую деву, ожидающую единорога в сумеречном саду. Вы были спокойны и загадочны, как лунный свет.

Луиз рассмеялась.

- Вы очень романтичны, хотя по вашему внешнему виду этого не скажешь.

- Как же я выгляжу? - Его голос опять стал жестким. - Ладно, не надо отвечать. Сам знаю, что похож на пугало, которым стращают детей на празднике Хэллоуин.

- Да что вы! Несмотря ни на что, вы весьма привлекательный мужчина. Простите меня, Закари. Это по моей вине отец ехал так быстро, это я виновница ваших страданий!

Он внимательно разглядывал ее лицо - огромные темно-синие глаза, прекрасная кожа, трепетный рот. Его взгляд стал мягче, и Закари улыбнулся ей.

- Может быть, именно эту цену я должен был заплатить, чтобы найти тебя. Ничего просто так не дается.

У нее екнуло сердце.

- Я многое понял в себе за те месяцы, когда стало ясно, что я остался жив. Может быть, теперь я буду рисовать лучше, по-новому. Раньше я писал только пейзажи и сейчас понял почему: изображение природы меня ни к чему не обязывало. И когда в конце концов под моей рукой на холсте возникла женщина, то это была та, о которой я мечтал столько ночей. Она... Ты... Это была ты, Луиз. Ты заставила меня бороться за жизнь!

Она была так растрогана, что у нее перехватило дыхание. Перед глазами стояла та первая ночь, которую он провел в ее палате, находясь между жизнью и смертью. Несколько раз подходила она к его постели, смотрела на него, лежащего в забытьи... Как могла она знать, что в это время он грезит о ней.

Закари обнял ее и повел через дорогу, в тень огромного дерева, ветки которого свешивались через ограду. Он обхватил лицо Луиз руками, его взгляд медленно скользил по ее глазам, носу, губам, волосам.

- Обещай мне, что всегда будешь ходить дома с распущенными волосами, попросил Закари и стал вынимать шпильки из ее прически. - Разве ты не понимаешь, что так выглядишь моложе?

Она засмеялась.

- А ты разве не догадался, почему я ношу пучок? Когда я стала работать в больнице, пациенты посмеивались надо мной, а врачи мне нисколечко не доверяли, потому что я выглядела как девочка. Вот я и стала причесываться так, чтобы выглядеть старше.

- Больше не делай этого, - сказал Закари, гладя ее по волосам. - Они как черный шелк. Я не могу дождаться той минуты, когда увижу тебя обнаженной с распущенными волосами. - Он подмигнул ей. - Ты видишь, какой я терпеливый, любовь моя. Мы знаем друг друга почти год. В наши дни это очень долгий срок.

Она молчала, ее щеки покрылись краской смущения.

- Ты опять краснеешь, - улыбнулся Закари. -Я должен был уже давно кое-что понять, видя твой румянец. Это не имеет ничего общего с образом сестры Гилби айсберга в строгой униформе. В моем сознании возник облик девочки, в которую я влюбился с первой же минуты, как увидел ее, идущую в сумеречном свете по саду. Но я должен был знать, что можно обмануться, особенно в это время суток. Сдержанная медсестра, которая склонялась надо мной, как ангел в ночи, и была той самой девочкой, о которой я мечтал.

У Луиз опять перехватило дыхание.

- Так как же ты разберешься в своих чувствах?

- Нет, Луиз, - сказал он мягко. - Проблема не в моих чувствах, а в рассудке. По твоему поведению мне казалось, что ты ко мне достаточно равнодушна. Но это ведь не так? Правда? Я злился на тебя потому, что ты ассоциировалась у меня с болью, хотя на самом деле ты делала все, чтобы облегчить ее. Но в то же самое время я был покорен тобой, и меня смущало, что ночью я мечтаю об одной, а когда просыпаюсь, хочу поцеловать другую. И поскольку два женских образа как бы сливались в один, я думал, что с моей головой не все в порядке. Нельзя любить двух женщин одновременно, поэтому-то я даже собрался обратиться за помощью к психиатрам. В тот день, когда ты увидела на моих рисунках твое лицо и тело вроде бы другой женщины, я наблюдал за тобой и должен был понять, что такое не могло произойти случайно. Уже одно это должно было навести меня на размышления.

- Надеюсь, это значит, что ты стал больше обращать внимания на меня, а ту, другую, стал забывать? - лукаво спросила Луиз, и Закари резко выдохнул.

- Дорогая! Я люблю тебя! А ты?

- Разве ты не знаешь? Я схожу по тебе с ума. Влюбилась в тот же день, как тебя положили в мою палату, такого беспомощного и страдающего.

Он печально посмотрел на нее.

- Но будешь ли ты продолжать любить меня теперь, раз я уже больше не нуждаюсь ни в чьей помощи?

Он обнял ее, и их губы слились в долгом поцелуе. Затем Закари, тяжело дыша, поднял голову.

- У меня все плывет перед глазами. Неужели это наяву, дорогая? И ты реальна и действительно рядом со мной?

Он слегка ущипнул ее за щеку, и Луиз ответила ему улыбкой. Вдруг, увидев часы у него на запястье, она воскликнула:

- Посмотри, сколько времени! Мы опаздываем в суд!

Луиз бросилась к машине, Закари следом за ней.

- У нас еще достаточно времени, чтобы не опоздать, целых сорок пять минут, - успокоил ее он, когда она завела мотор.

Прежде чем выйти из машины у здания суда, Закари наклонился, пытаясь ее поцеловать.

- Иди, иди, тебе нельзя опаздывать! - предупредила Луиз, пытаясь отстранить его рукой, но губы их встретились.

Потом Луиз понадобилось много усилий, чтобы найти место для стоянки.

Когда она вошла в зал, заседание уже началось. Она села на скамью для публики. Ее тревожный взгляд метался от отца к Закари, а потом переходил на судей и адвокатов.

Зимнее солнце освещало зал. В его лучах отец выглядел старше. Холодный резкий свет не щадил и Закари, его изуродованное лицо выглядело жестким. Луиз вздрагивала, ловя устремленные на него взгляды. Он, стиснув зубы, уставился в пол.

У нее болело сердце за этих двоих людей, которых она любила. Злой рок свел их вместе таким образом, что они оказались противниками. Луиз очень боялась исхода суда. Если дело решат в пользу Закари, то жизнь отца будет разбита. И как ей потом объяснить ему, что она любит человека, виновного в этом?

Процесс тянулся медленно. Что-то говорили адвокаты, задавали вопросы судьи. Давали показания отец, потом Закари, полицейский, врач "скорой помощи", который первым прибыл на место происшествия.

Гарри Гилби был ошеломлен, когда Закари Уэст признался, что был рассеян той ночью, думал о самых разных вещах и, возможно, при других обстоятельствах вовремя увидел бы машину, идущую навстречу, и сумел свернуть в сторону, чтобы избежать столкновения.

Отец посмотрел на него скептически, но с благодарностью.

Время шло. И Луиз становилось все трудней и трудней сидеть в зале суда, несмотря на беспокойство и желание узнать, чем все закончится. Ночью она дежурила и ни одной минуты не спала. Слава Богу, ей не надо было сегодня вечером работать. Но в душном зале она стала клевать носом, выслушивая скучные показания.

Решение суда, когда оно наконец было вынесено, не явилось ни для кого неожиданностью. Большая часть вины за случившееся была возложена на Гарри Гилби. А это означало, что ему придется выплатить Закари Уэсту определенную сумму в возмещение причиненного ущерба. Размер суммы должен был быть назначен в другой день.

Все начали вставать с мест. Луиз, спотыкаясь, вышла из зала суда. Глаза у нее слипались, мысли путались.

Отец был вместе с Ноэль и со своим поверенным, когда дочь подошла к нему, чтобы поцеловать.

- Как ты себя чувствуешь, папа?

- Рад, что все уже позади, - сказал он.

- Но они же не назначали размер компенсации.

- Очевидно, этот вопрос будет рассматриваться отдельно. Уэсту надо будет представить медицинское заключение, подтверждающее степень потери трудоспособности.

- Он может потребовать вдвое больше, чем вначале! - воскликнула взбешенная Ноэль.

В этот момент к ним подошел Закари. Гарри Гилби робко протянул ему руку.

- Мистер Уэст, я очень виноват перед вами. Спасибо за все, что вы сказали на суде. Вы были честны и великодушны.

Закари пожал его руку и улыбнулся.

- Все, что я сказал, правда. Но есть и еще одна причина, по которой я поступил так, а не иначе.

Гарри Гилби взглянул на него настороженно.

- Что такое?

Закари обнял Луиз за талию.

- Я хочу жениться на вашей дочери, - сказал он, и у отца буквально отвисла челюсть.

Но еще больше была потрясена Луиз, чуть не потерявшая сознание от неожиданности.

- Я опять слишком нетерпелив, дорогая? спросил Закари.

- Луиз? - растерянно спросил отец. - Ты же ничего мне не рассказывала. Я понятия не имел, что вы знакомы.

Ноэль была настолько ошеломлена, что не могла произнести ни звука. Она переводила недоверчивый взгляд с Луиз на Закари и обратно.

- Нет, на этот раз нет, - сказала Луиз, беззаботно рассмеявшись и отбросив всякие нормы этикета. - Я могу выйти за тебя замуж хоть завтра. Но не стоит ли нам сначала обсудить детали?

- Предусмотрительна и практична, как всегда, - сказал Закари с очевидным удовлетворением. - Да, ты права. Я просто думал, что стоит ввести твоего отца в курс дела и дать понять, что мои намерения абсолютно серьезны.

- Луиз, - умоляюще произнес отец, - я не понимаю... Ты же не обмолвилась ни словом... Вы что, встречались? Почему я ничего об этом не знаю?

- Мы... Видишь ли... Это было трудно... - Она запнулась.

И тут уверенно и твердо заговорил Закари:

- Мне кажется, что всем нам стоит сейчас поехать к вам, Гарри... Можно мне звать вас Гарри? Хорошо? И мы с Луиз вам все расскажем. И, кстати, забудьте о компенсации - я не собираюсь начинать супружескую жизнь с вымогательства каких-либо денег у моего тестя.

Отец поперхнулся.

- Ммм... Но.., вы.., это говорите серьезно?

- Конечно, серьезно, - быстро произнесла Ноэль, хмуро посмотрев на мужа. Потом она обратилась к Закари со сладкой улыбкой:

- Это очень благородно с вашей стороны, Закари, и очень мудро теперь, когда вы становитесь членом нашей семьи.

- Спасибо, Ноэль, - сказал он в некотором замешательстве.

Но Луиз перехватила усмешку в его глазах. Хотя Ноэль и очень красива, ей не удастся обвести Уэста вокруг пальца, как она сумела это сделать с отцом.

Закари еще крепче обнял Луиз за талию. И глаза девушки, устремленные на него, сказали ему о многом.

- Ну что? - подмигнул он. - Нам нужно столько объяснить твоему отцу и твоей мачехе!

Луиз согласно кивнула, но подумала, что им никогда не рассказать всего, что случилось. Возможно, когда-нибудь то, что с ними произошло, найдет отражение в творчестве Закари Уэста, и тогда весь мир узнает об их любви.