"Такие люди опасны" - читать интересную книгу автора (Блок Лоуренс)

Глава 6

– Представь себе груз оружия. Товар, принадлежащий правительству Соединенных Штатов, наилучшего качества. Правительство хочет послать оружие друзьям. Вместо этого оружие попадает к плохишам.

– И что?

– Надо бы забрать его у них.

Я воззрился на него.

– И это все?

– Нет, разумеется, нет, Пол. Я просто...

– Чушь собачья! Такое случается постоянно. Если бы мне платили по десятицентовику за каждого американца, подстреленного из оружия, сделанного в Америке... всего по десятицентовику... черт, да из песчинки за каждого американца можно соорудить приличных размеров пляж! И это – обычное дело. Мы посылаем оружие партизанам, а его перехватывают власти. Мы вооружаем правительственные войска, а оружие крадут партизаны. И все потому, что какой-нибудь чиновник хочет побыстрее наварить кругленькую сумму. Оружие захватывают и в ходе боевых операций.

– И мы никогда не пытались вернуть его?

– Если и пытались, то я об этом не слышал.

– Иной раз бывает и такое, Пол. Оружие мы стараемся выкупить. Ты можешь удивляться, но этот метод зачастую срабатывает. По большому счету ты, конечно, прав. Оружие попадает не по назначению, это риск, и на него приходится идти, но у нас достаточно заводов, которые могут изготовить любое количество оружия, так что проще послать новую партию, чем гоняться за старой. И потом, к тому времени, когда оружие попадает к противнику, оно обычно устаревает.

– Вот и хорошо.

– Тут другой случай.

Он взял сигарету, не спеша закурил. Ждал, чтобы я спросил, какой-такой другой случай. Тогда он бы сказал, что это хороший вопрос, а я...

Но он услышал от меня совсем не то, что ожидал.

– Давай говорить только о деле. Драматические эффекты ни к чему. Слушаю тебя.

– Сразу в дамки. Знаешь, прямая не всегда кратчайшее расстояние между двумя точками. Иногда дуга...

– Не здесь. Не на моем острове.

Улыбка. Кивок.

– Ладно. Обойдемся без драматизации. Это не обычное оружие. Мы говорим о партии стоимостью два миллиона долларов, размещенной на четырех грузовиках. Мы говорим о самом современном оружии, которое когда-либо могло быть использовано в партизанской войне. Что такое партизанская война, рассказывать нет нужды. Ты участвовал в ней десять лет. Могу сказать лишь одно: по сравнению с этим оружием то, чем вы пользовались в Юго-Восточной Азии, – водяные пистолетики. Такого оружия вам не давали. Его производили, но не использовали в боевых действиях. Не из-за низкой эффективности. Ты бы ахнул, прочитав отчеты об испытаниях. Просто никто не мог решиться на новый уровень противостояния. Возьмем, к примеру, атомные гранаты. Бросаешь одну, и на трех акрах ни единой живой души. Или атомные минометы. Газовые гранаты. Ты же понимаешь, насколько возросли бы ваши возможности, получи вы оружие с убойной силой атомного взрыва и маневренностью обыкновенного миномета? Тебе не надо объяснять, сколь успешно использовалось бы оно против партизан. Да и партизаны нашли бы ему применение.

– Действительно смертоносное оружие.

– Правильно.

– До нас доходили слухи, что такие работы ведутся. То ли у нас, то ли у противника. – Я вспомнил, в какую передрягу мы попали в Лаосе во время глубокого рейда на территорию, контролируемую Патет Лао, и попытался представить себе, как бы мы выкручивались, имея в своем распоряжении такое оружие. И что случилось бы с нами, если б оно было у другой стороны.

– Я мог бы продолжать, Пол, но ты требуешь от меня краткости. Будем считать, что я все тебе сказал. Это действительно смертоносное оружие. Решение передать его нашим друзьям принималось на самом высоком уровне. В газетах об этом не напишут. Если же кто-то задаст этот вопрос, мы будем все отрицать. Это не наши игрушки, их сделали в Бирме из старых покрышек, мы знать ничего не знаем. Черт, если нашего президента прижмут этим к стенке, на следующих выборах он не наберет и сотни голосов!

– Ближе к делу.

– Я только сейчас заметил, какие здесь звезды. Красотища, не правда ли?

– Да.

– Тишина, покой. Почему не проводить тут ночь за ночью, под звездами, у костра...

– Не отвлекайся, Даттнер.

– Джордж.

– Не отвлекайся. Продолжай.

Он сбросил пепел с сигареты.

– Об остальном ты и так догадался, не правда ли? Груз передавался не по обычным каналам. Ты, наверное, понял, кому он предназначался.

– Как бы не так! Я уже несколько месяцев не читал газет и не слушал радио. Может, оружие отправили канадским индейцам.

– Я забыл, что ты оторвался от цивилизации.

– Не оторвался. Просто не захотел дальше участвовать в ваших играх. Так кому предназначалось оружие?

– Партизанам, в этом полушарии. Об остальном догадаешься сам, Пол, потому что с прошлого года ничего не изменилось. Ты меня понял? – Я кивнул. – Но вместо того, чтобы попасть в нужные руки, оружие оказалось у плохишей. Поначалу мы думали, что они передадут оружие плохому правительству, которое хотели свергнуть хорошие партизаны, а правительство против них его же и использует. Неприятный для нас вариант, но на деле все вышло иначе. И сейчас оружие в руках плохих партизан, которые хотят свергнуть хорошее правительство. Того, что имеется в четырех грузовиках, для этого как раз хватит, но, откровенно говоря, не так уж и важно, кто победит, потому что США при любом раскладе оказывается в проигрыше. Если победят они, свободный мир лишится опоры в Латинской Америке. Если они потерпят неудачу, многие потребуют разъяснений, как такое могло произойти. Мы, конечно, будем отрицать причастность к этому оружию, но пользы от этого не будет, даже если найдутся дураки, которые нам поверят. Потому что люди спросят, как мы могли позволить противнику протащить динамит в Западное полушарие. – Он хмыкнул. – Я сказал, «динамит»? Пора менять лексикон. Динамит – это детские штучки, какими отмечают Четвертое июля. Так на чем я остановился?

– Если мы проигрываем, то проигрываем, если побеждаем, все равно проигрываем.

– Именно так! И есть только один способ выйти сухими из воды. Перехватить оружие до того, как оно будет доставлено получателю.

– Или предотвратить получение оружия?

– Разве это не одно и то же?

– Не совсем. Если ставится задача предотвратить получение, достаточно уничтожить оружие. Если оно на грузовиках, на них сбрасываются бомбы. Если на корабле, он топится. Если на самолете, его сбивают. И заниматься этим должны ВВС и ВМФ, не так ли?

Даттнер усмехнулся:

– Оружие-то атомное, помнишь? Разбомби его – и получишь значительные зоны радиоактивного загрязнения.

– И что? Извинимся, скажем, что больше это не повторится.

– Даже если это дружественная страна?

– Даже если оружие в Лондоне.

– А если оно на территории Соединенных Штатов? Что тогда?

Я вытаращился на него.

– Потому что оно здесь, Пол. На данный момент оно на Среднем Западе, можно сказать, в сердце Америки. Мы знаем, где оно, знаем, кто играет за команду противника. Нам известно, как они собираются вывезти оружие. Мы достаточно ясно представляем себе, когда это произойдет. Вывезут его по воздуху не раньше, чем через неделю, но не позже, чем через три.

– Если вы знаете, что оружие в Штатах, и можете указать его местонахождение...

– Дай мне закончить, Пол. – Даттнер закурил новую сигарету, на этот раз без театральных жестов. – Мы, разумеется, можем разбомбить склад.

– Я хотел предложить другое.

– Знаю, но мы рассматривали и такой вариант. Наши компьютеры показали, что в трех административных округах мы потеряем две трети населения, а жертвы радиоактивного заражения появятся в четырех штатах. Естественно, такого допускать нельзя.

– Логично.

– Вот-вот!.. Рассматривали мы и другие схемы. Дать им погрузить оружие на самолет и сбить его. Самолет у них с реактивными двигателями. Мы это знаем, потому что он уже в Штатах. О самолете мы имеем полную информацию, так как они украли его у нас. Не перебивай меня. Нам известно все, за исключением места, где они его прячут. Но мы наверняка засечем его при взлете и посадим на хвост перехватчиков. Однако в той команде тоже не идиоты, Пол. Они не собираются лететь над морем. Они будут держаться суши, и нам придется кончать с ними над малонаселенными регионами Южной Америки. Мы запросили компьютер, какова вероятность удачного перехвата и будут ли жертвы. В общем, наши шансы не так уж и плохи. Мы обязательно попытаемся перехватить их, но это наш последний оборонительный рубеж.

– Продолжай. – Впервые за последние месяцы у меня разболелась голова. Отвык я от долгих разговоров. – Продолжай. Объясни теперь, почему вы не можете послать туда батальон морских пехотинцев или десантников.

– Мы можем.

– Естественно, можете.

– Только они достанут наши игрушки и используют их против наших же парней.

– У них слишком мало людей, чтобы устоять.

– Правильно. Мы победим. Но они будут сопротивляться до последнего, так что цена победы окажется слишком высокой. Скорее мы используем части специального назначения, когда противник будет загружать самолет. В этом случае вероятность успеха велика, если, конечно, где-то не будет прокола. А стопроцентной гарантии, что прокола не будет, никто не даст.

– Если они уже украли оружие и приличных размеров самолет, нельзя ожидать, что операция пройдет гладко.

– Ты не первый, кто пришел к такому выводу. – Даттнер хохотнул. – Пол, давай сэкономим время. Тебе не придумать ход, который уже не предложили бы человек или компьютер. Некоторые предложения отвергли, другие передали в оперативную разработку. Идеальных нет. Идеальный исход – вернуть оружие без жертв с нашей стороны и не вызвав интереса прессы. Если это не получится, будем отступать на заранее подготовленные позиции. А ты нам нужен для первого шага, идеального варианта.

– В смысле?

– Они украли оружие у нас, теперь мы украдем его у них.

– Кто это мы?

– Два человека. Ты и я. – Он не сводил с меня глаз. – Непонятно?

– Нет.

– Ты будешь действовать изнутри, потому что о тебе они ничего не знают. Мы понимаем, что у них есть люди в нашем лагере, но никто даже не подозревает о твоем существовании. Ты будешь в лагере противника, я – за его пределами, в непосредственной близости. В детали вдаваться не буду, но, поверь мне на слово, план этот вполне реален.

– Верю.

– Очевидных сомнений нет? Тебя ничего не удивляет?

– Нет. – Я встал. – Этого я и ожидал.

На его лице отразилась тревога.

– Я ошибся, – произнес я. – Следовало сразу утопить тебя. Оставить под водой. Я смог бы использовать тебя как наживку, лодка пошла бы на дрова. И искать бы тебя никто не стал. Не пытайся подняться. Лежи смирно, я все равно сшибу тебя с ног. Агентство не знает, что ты здесь. Я перестал интересовать Агентство, как только выехал из «Долтона». Ты приехал сюда по собственной инициативе.

– Пол...

– Заткнись! Ты хочешь, чтобы я работал не на Агентство, а на тебя. При нашей последней встрече, единственной нашей встрече, ты правильно указал, что со мной не так. Я научился думать. Не забывай об этом. Я не проглочу черную пилюлю. Не проглочу ее, даже если она покрыта слоем сахара. Если тебе что-то от меня нужно, так и говори. Ответ получишь сразу, да или нет.

Он начал подниматься.

Поначалу я ему не мешал, но в последний момент сбил с ног.

– У тебя два варианта. Можешь держаться за старую ложь или придумать что-нибудь новенькое, Но учти, если я пойму, что ты лжешь и на этот раз, я тебя утоплю. Так что лучше сразу сказать правду. Выбор за тобой.

– Боюсь, ты меня утопишь.

– Ты меня слышал.

– Мы разделили трапезу, поговорили, а теперь ты грозишься меня утопить.

– Хватит болтать!

– Ты уникум. Не следовало Агентству отпускать тебя. Я понял это, когда говорил с тобой, увидел то, чего не заметили компьютеры. Я знал, что ты сломаешься, знал, что восстановишься, и...

– Обо мне достаточно! Давай о деле.

– Хорошо. Возможно, тебе что-то и не понравится, но на этот раз ты услышишь правду. Думаю, на такую приманку ты клюнешь.

Действительно, слушал я с интересом. По его словам выходило, что правительство США выключили из игры. Военная и гражданская разведки уверены, что вся партия уже прибыла в Южную Америку, и Агентство отправляет туда своих людей, чтобы свести урон к минимуму.

– Но это не так, Пол. Оружие по-прежнему в Штатах. Я это знаю, а кроме меня, пожалуй, никто. Мне этого не говорили. Но через меня постоянно проходят разные сведения, вроде бы не связанные между собой. Можно ввести все это в компьютер, но даже он не сможет соединить все воедино.

А вот он смог. И вывод получился достаточно любопытный. Поэтому он не счел за труд съездить на Средний Запад. Навел справки и понял, что его умозаключения не расходятся с действительностью. Меня он нашел еще раньше. Частный детектив проследил мой путь до Ки-Уэста, а уж дальнейшие поиски Даттнер взял на себя.

– Помнишь наш последний разговор? Я говорил все это не только тебе, но и себе тоже. Я могу вы валить всю эту информацию кому следует и получу большую блестящую медаль. Но медали, знаешь ли, мне уже ни к чему. Я бы предпочел наличные.

Даттнер прикинул, что половина суммы, которую можно заработать на таком товаре, равняется миллиону долларов. Эта половина вполне его устраивала. С такими деньгами он мог больше не горбатиться на службе. Один миллион – его жалованье за восемьдесят семь лет и семь месяцев. Хотелось получить его быстрее и сразу. Даттнер знал эмигрантскую организацию, пустившую глубокие корни в Тампе, которая могла выложить два миллиона долларов за партию тактического атомного оружия.

– Они на той же стороне, что и хорошие парни, которым это оружие в первую очередь и предназначалось. В этом вся прелесть, Пол. Они на той же стороне. Товар попадет по назначению, престиж Соединенных Штатов не пострадает, наших друзей не отправят в мир иной, а мы с тобой поделим поровну два миллиона долларов.

Даттнер углубился в детали. Я не мешал ему выговориться. Потом он спросил, каково мое мнение, и я ответил, что тут надо подумать. Даттнер заявил, что на другой ответ и не рассчитывал, докурил последнюю сигарету, и я проводил его к лодке за новой пачкой. Он снял целлофановую упаковку и бросил на песок. Я промолчал. Даттнер закурил и спросил, не холодно ли мне. Я ответил, что не холодно, что я перестал замечать изменения температуры воздуха. Он пожалел о том, что его одежда не высохла. Докурив сигарету, Даттнер бросил окурок в воду. Просто удивительно, насколько быстро он забывал о хороших манерах!

– Красиво здесь. – Он глубоко вдохнул. – Очень красиво!..

– Это точно.

А потом я развернул его к себе лицом и загнал три пальца ему в живот, на два дюйма ниже пупка. Разумеется, не со всей силы, чтобы не повредить внутренние органы. Он согнулся от боли, не в силах произнести ни слова. В этом одно из достоинств такого удара.

А в следующее мгновение он уже был под водой, на глубине двух футов, лицом вверх, как раз на середине между дном и поверхностью.

Я продержал его там десять секунд. Глаз он не закрывал, но при таком слабом освещении поймать их выражение я не мог.

Я вытащил его из воды, дал вдохнуть, но ничего ему не сказал. Он говорить еще не мог. Потом я вновь засунул его под воду.

Десять секунд спустя вытащил опять. Никогда я еще не видел такого ужаса, написанного на человеческом лице. Я ему ничего не сделал, он даже не нахлебался воды, но уже перепугался до смерти.

– Сейчас я отправлю тебя под воду в третий раз, – вкрадчиво произнес я. – Третий – и последний. Ты должен подумать, захочу ли я слушать то, что ты будешь мне говорить. А я хочу услышать правду. Не старайся убедить меня. Сосредоточься на том, что главное для тебя – остаться в живых.

Он не произнес ни слова. Его губы даже не шевельнулись.

– У тебя десять секунд, Джордж. – Если он хотел, чтобы я звал его Джордж, зачем лишать его этого маленького удовольствия. – Так что больше трех предложений тебе не произнести. Когда твое время истечет, ты окажешься под водой. Постарайся все сказать до того, как мне надоест слушать.

Слова полились из него потоком. И он уложился в два предложения.

– Оружие по-прежнему на государственном складе. Его никуда не отправляют, но мы можем похитить его и поделить два миллиона наличными.