"Посланники хаоса-1: Проверка на прочность" - читать интересную книгу автора (Лучено Джеймс)

Глава 2

В Галактике, полной чудес, замысловатое переплетение ветвей и колоннобразных древесных стволов, на котором держался Рвуокррорро, город вуки, заслуживало особого почета При наблюдении с высоты за бездонной глубиной леса невольно начинало казаться, будто город был освобожден из плена суровых нижних уровней Кашиийка и вознесен к небесам как пример природы и технологии, достигших незыблемого баланса.

На окраине города, вдалеке от тех мест, где округлые дома высились прямо над упругой ветвистой поверхностью и выдавались из стволов самих гигантских деревьев, полным ходом шла церемония, ритуал, олицетворяющий вечный природный цикл жизни и смерти.

Участники — две дюжины людей и вуки обоих полов — собрались в широком кругу возле деревянного стола, который также был круглым. Некоторые стояли, другие сидели на корточках или просто на голой земле, но серьезные и мрачные выражения читались на лице каждого, за исключением двух неживых участников церемонии, дроидов Ц-ЗПО и Р2Д2, сохранявших, как и всегда, нейтральное настроение.

Ц-ЗПО стоял, чуть склонив выпуклую голову в сторону и изогнув руки под углом, неестественным для той жизненной формы, под которую его моделировали. Но для дроида подобная твердая осанка казалась вполне натуральной, следствием обстоятельств его сборки и постоянно меняющихся потребностей его сервомоторов, которые руководили его движениями и жестикуляцией. Позади него стоял Р2Д2, бесшумно и неподвижно, будто бы он, как многие здания вуки, тоже произрастал из ветвей дерева врошир.

Ц-ЗПО мимолетно заметил, что вид, открывавшийся с их позиции у опавшей ветви, был действительно потрясающим. Туман был чрезвычайно плотным в древесных кронах, скрывая ближайшее из ясельных колец вуки и рассеивая утренний свет, словно призма. Можно было бы даже сказать, что вид захватывал дыхание, если бы речь не шла о недышащем дроиде.

— Мы собррались здесь сегодня, чтобы почтить память Чубакки: достойного сына, возлюбленного мужа, нежного отца, веррного дрруга и товаррища по орружию, воина-победителя и добррого дядюшки всем нам, если и не по рродству, то по духу.

Говорившим был вуки, Ралррахийн, хотя Ц-ЗПО довольно часто слышал, как к нему обращались просто как к Ралрре. Он был высоким и достаточно пожилым даже по меркам своего вида, но отличительным признаком служила отнюдь не только седина в волосах — в большей степени его выделяли любопытные дефекты речи. В любой другой ситуации от Ц-ЗПО потребовалось бы выступить в качестве переводчика, но никто из присутствовавших на церемонии в это утро не нуждался в подобных услугах.

— Огонь неповиновения всегда горрел яррко в грруди Чубакки, — продолжал Ралрра, его длинные лапы свисали по бокам, а черный нос подергивался. — На Ка — шиийке или вдали от родного дома ему никогда не изменяли мужество и отвага, он был смел и неподкупен — вуки, чье серрдце было достойно десятеррых, а могучая сила стоила пятидесяти.

Чубакка погиб шесть стандартных месяцев назад во время злополучной спасательной операции на планете Сернпидаль, которую юужань-вонги избрали своей мишенью. Тот факт, что извлечь его мертвое тело было невозможно, безусловно опечалил всех, потому как в случае, если бы тело Чубакки вернулось на Кашиийк, состоялись бы похороны, хоть и присутствовать на них было бы позволено лишь его семье чести. Что вуки делали со своими мертвыми, хранилось в строжайшем секрете. Некоторые эксперты полагали, что мертвых кремировали, другие считали, что их хоронили в переплетениях деревьев или спускали на лианах кшии в мрачные лесные глубины, откуда и произошел вид вуки. Кое-кто, правда, утверждал, что мертвых вуки обычно разрезали на куски священными клинками риийк и рассредоточивали по избранным ветвям врошир, чтобы хищные звери катарны или птицы кройи смогли унести останки себе на обед.

Ц-ЗПО отлично понимал, что, если бы состоялись настоящие похороны, его бы в любом случае на них не допустили. Любой, кто был допущен к ритуалу, был членом расширенной семьи Чубакки, и маловероятно, что такое определение было применимо к нему — ив еще меньшей степени к его коллеге Р2Д2. При всем своем благоволении машинам, разумным и иным, существа из плоти и крови обычно бывали несколько прихотливы в вопросах родства и семьи.

Вблизи от Ралрры сидел на корточках отец Чубакки Аттичитчук вместе с Каллабоу, каштановошкурой сестрой Чубакки. Неподалеку от них сидела вдова Чубакки Маллатобак и их сын Лумпаваррумп, который был наречен именем Лумпавару — или Вару для краткости — после успешного прохождения ритуала инициации. Там и тут толпились другие вуки — всевозможные друзья и родственники, кузены, племянницы и племянники, — и среди них Лобакка, рыцарь — джедай.

Людей было только шестеро: господин Люк, госпожа Лея, господин Хэн и три наследника рода Соло — Анакин, Джесин и Джайна. Достаточно подозрительным выглядело отсутствие Ландо Калриссиана, который сообщил, что внезапные — но пока не ясные — события помешают ему принять участие в церемонии, чем вызвал беспокойство господина Хэна. Жена господина Люка Мара также могла бы присутствовать, если бы не неожиданный рецидив ее таинственной болезни, который вынудил ее остаться на Корусканте.

Тонко сработанный резной стол в центре круга недвижимо покоился на ковре из листьев дерева врошир, его основание было увито темно-зелеными лианами кшии, а столешница обильно усыпана цветами колвишш, ягодами васака, корешками Орги и глянцево-желтыми лепестками цветов сирены. Прохладный воздух был пропитан ароматом фимиама от тлеющей древесной смолы.

— Здесь, на Кашиийке, горрячий темперрамент Чубакки дал о себе знать еще в его рранние годы, — продолжал тем временем Ралрра. — Вместе со своим покойным другом Салпорином, — он сделал паузу, чтобы бросить взгляд на Горрлин, вдову Салпорина, — Чубакка оставил ясли, чтобы спуститься вниз по тропе Риатт к Колодцу Мертвых, в сердце Страны Теней. Ворруженный лишь клинком риийк, он храбро дал отпор всем напастям, встретившимся ему на пути, — притворрному ширру, лишайнику жадиик, жукам-иглам, капкано — прядилыцику и хрранителю теней, — чтобы добыть прядь прямо из серрдцевины прожорливой сирены и заслужить тем самым прраво носить патрронташ, личное орружие и имя — то, которрое он сам пожелает. Также Чубакка путешествовал к великому провалу Анаррад — но не рраз, и не два, а целых пять рраз, с трех из этих пяти охот он возвращался со свежим трупом опасного когтистого зверя катаррна и однажды — с глубокой рраной, полученной в схватке с этим зверем.

Ралрра ткнул пальцем в точку на своем косматом туловище.

— Здесь, на левой сторроне груди. В преддверии своей свадебной церемонии, которая состоялась также здесь, в этих ветвях, Чубакка спустился на пятый урровень леса, где голыми руками захватил квилларата и презентовал его Малле, выразив тем самым свою любовь. А когда пришло врремя инициации Вару, Чубакка был тверрд в своей поддержке и всяческом способствовании исканиям своего сына.

Хотя Ц-ЗПО был знаком с некоторыми достижениями Чубакки в его родном мире, в его памяти отсутствовали какие-либо подтверждающие данные, так; что он обратился к воспоминаниям о своем собственном опыте отношений с вуки. Каскады образов, явлений и событий, некоторым из которых уже стукнуло двадцать пять лет, захлестнули его электронный мозг.

Его первая встреча с этой гигантской башней с бурой шерстью по имени Чубакка у посадочного дока номер девяносто четыре в космопорте Мос Айсли на Татуине… Чубакка, болезненно переживающий свою неудачу в голографической игре дежарик… Чубакка в Облачном городе на Беспине, неправильно подсоединяющий голову Ц-ЗПО к его туловищу, после того как эту голову использовали угнауты в игре «а ну-ка отними» со злобным вуки посередине… Замечание господина Хэна, что Чубакка думает только животом… Множество, большое количество раз, когда Чубакка удостаивался обращения «потертый комок шерсти», «швабра-переросток», «ходячий половичок» или «глупое животное», иногда даже от самого Ц-ЗПО, который, конечно же, таким образом хотел только подражать людям — своим хозяевам — и вообще, обращаясь к Чубакке, вкладывал в слова всю свою любовь и уважение к его большим размерам и добросердечному нраву.

Неожиданное волнение охватило Ц-ЗПО, и он обнаружил, что не может больше вызвать в памяти какие-либо еще воспоминания. Неестественный, сводящий с ума жар всколыхнул его цепи, вынудив его срочно запустить диагностическую программу, которая в конце концов так и не выявила источник помех.

Ралрра взрыкивал, ревел и лаял.

— Природное любопытство побудило Чубакку в свои рранние годы покинуть Кашиийк, но, как и все мы, он все равно не избежал порабощения Имперрией. К счастью, Чубакка вернул утраченную свободу при помощи человека, чьи понятия о силе и чести были сравнимы с его собственными, — нашего досточтимого бррата Хэна Соло. И вместе с Хэном Соло, жизнь которого он поклялся беречь до скончания дней своих, Чубакка сыграл ключевую рроль в оррганизации Восстания и событиях, которые в конечном счете привели к низверржению имперратора Палпатина.

Ц-ЗПО сфокусировал взгляд своих фоторецепторов на господине Хэне, чьи глаза были красными от проступающих слез и чью правую руку госпожа Джайна сжимала меж своих ладоней. Темно-синие брюки военного образца, которые были надеты на господине Хэне, походили на ту потрепанную пару, которую он надеялся сохранить для следующих поколений, но которая лишь вчерашним днем доказала свою несостоятельность в том, что оказалась не впору слегка увеличившейся за последнее время талии господина Хэна и была безнадежно порвана. Присутствовавший при этом прискорбном инциденте, ставшем причиной достаточно серьезного раздражения господина Хэна, Ц-3 ПО принял непосредственное участие в пришивании кореллианских «кровавых полос» — знаков отличия, принятых на Кореллии, — к внешним швам той пары брюк, которая предполагалась на замену безвозвратно утерянной.

Напротив отца и дочери стояли господин Джесин и госпожа Лея, голова последней покоилась на плече старшего сына, а щеки блестели от слез. Неподалеку от них сидел на корточках господин Анакин, задумчивый и отрешенный, вместе с господином Люком, определенно знакомым с тем чувством, которое возникает при потере близких людей: его горький опыт уже включал в себя утрату родителей, как настоящих, так и приемных, а также двух своих джедаев — наставников, Йоды и Оби-Вана Кеноби.

— Чубакка преврратился в солдата Новой Рреспублики, — громыхал и ревел Ралрра, — Он содействовал освобождению Кашиийка сразу после битвы при Эндорре. Но он оставался главным образом прредан Хэну Соло, будучи его дрругом и обязанным защищать его от любых угроз, и стал также стрражем и хрранителем семьи Хэна Соло: его супруги и трроих детей.

Ралрра повернулся к Хэну.

— Чубакка считал своим долгом приходить на вырручку своему другу в любых ситуациях, даже во время недавнего йеветского крризиса, когда он освободил Хэна Соло из заключения на борту боевого коррабля йеветов.

В который раз Ц-ЗПО навел резкость своих фоторецепторов, сфокусировавшись на господине Хэне, который понурил голову в безутешной печали, в то время как Джайна аккуратно поглаживала его по плечу. Между господином Хэном и Чубаккой существовала связь, как между Ц-ЗПО и Р2Д2, хотя иногда казалось, что у последних она длилась дольше, чем у человека с вуки.

Р2Д2, должно быть, тоже разглядывал господина Хэна, поскольку маленький астромеханик неожиданно резко развернул монокулярный рецептор в сторону Ц-ЗПО и издал робкую трель, будто бы и он тоже подхватил этот загадочный дрожащий недуг. Ц-ЗПО склонил голову в противоположную сторону.

Последние несколько месяцев в избытке предоставили дроиду возможностей изучить поведение людей, находящихся в глубокой печали, но все его наблюдения не приблизили его к пониманию этого явления ни на йоту. Все живые существа в конце концов умирали, если не от старости, то в результате несчастных случаев или болезней, слишком многочисленных, чтобы составить их полный реестр. Смерть в какой-то мере была аналогом деактивации или стирания памяти, но на самом деле чем-то совершенно другим: полным прекращением существования, концом всех приключений. Перед лицом таких откровений Ц-ЗПО был вынужден усомниться, а был ли он прав, определяя свой жизненный жребий. Ведь если, как он часто заявлял, дроиды были созданы для страданий, то что тогда можно сказать о существах из плоти и крови?

Вероятно, ему было бы лучше об этом не знать.

Так уж был устроен дроид, что он был неспособен проливать слезы или переживать горе, но все же его программа позволяла ему испытывать своего рода печаль, хотя и не столь глубокую, на которую были способны люди и другие живые существа. И вдруг для него стало ясно, что эта печаль — и есть источник той дрожи, которая по-прежнему продолжала сводить его с ума, Сколько бы он ни пытался, он не мог издать ни звука, и с каждым взглядом, брошенным на господина Хэна, его смятение нарастало.

Как один из самых близких друзей Чубакки и как один из тех, кому больше других присуще понятие «человечный», господин Хэн, как представлялось, страдал гораздо больше других: в его душе непрерывной чередой сменяли друг друга тоска и гнев, отчаяние и тревога. Человек, которого Ц-ЗПО когда-то находил чрезвычайно невыносимым, ныне был убит горем; отгородившись от других, он стал таким недостижимым, как будто его поместили в карбонит, и Ц-ЗПО не видел в себе никакой возможности исправить ситуацию. Умение бегло общаться на миллионах форм коммуникаций еще не гарантировало способность понимать человеческое поведение, не говоря уже о человеческих эмоциях. Помимо всего прочего, Ц-ЗПО был всего лишь дроидом, и далеко не таким сведущим в подобного рода вещах, как ему хотелось бы.

В далеком прошлом случился такой эпизод, когда господин Хэн, изыскивая возможность добиться руки и сердца принцессы Леи, обратился к Ц-ЗПО, положив ему руку на плечо: «Ты хороший дроид, Ц-ЗПО. Немного есть в Галактике дроидов, которые нравились бы мне так же, как ты». И он начал выспрашивать у Ц-ЗПО совета в сердечных делах, и Ц-ЗПО с радостью представил господину Хэну на рассмотрение поэму, которую он предложил использовать как орудие борьбы за принцессу с принцем Исолдером.

Но проклятье на мое металлическое тело! сказал себе Ц-ЗПО. Почему же создатель не оснастил его необходимыми программами, что прийти на помощь господину Хэну сейчас? Вместо этого все, что он мог предложить, — это бессмысленные философствования!

— Прриключения — это такая же прритягательная и потенциально крайне опасная вещь, как и серрдцевина цветка сирены, — горестно прорычал Ралрра. — Но даже последний в жизни поступок Чубакки стал срродни жерртве, он отдал свою жизнь рради спасения жизни другого, того, кто был ему чррезвычайно дорог.

Престарелый вуки посмотрел на молодого Анакина, затем перевел взгляд на господина Хэна и госпожу Лею.

— И как и пррежде, он дерржал в бою свои когти втянутыми. И теперрь, точно так же как ветви врошир ищут и поддерживают друг друга, бессмерртный дух Чубакки вольется в нас и даст нам поддержку, наделит нас силой для того, чтобы мы смогли с горрдо поднятой головой встретить испытания, которрые еще предстоят нам в нашей жизни.

Войны уже настолько давно стали обыденностью для Ц-ЗПО, что новое вторжение не могло стать чем-то из ряда вон выходящим. Но было в этих юужаньвонгах и тех страданиях, которые они принесли с собой в Галактику, что-то особенное. И эта особенность заключалась не только в том, что они не делили своих противников на республиканцев, имперцев или нейтральных, — все враги для них были одинаковы. И дело было даже не в биотических кораблях и живом оружии, которые обладали чудовищной разрушительной силой. Что беспокоило Ц-ЗПО больше всего, так это то, что недавно научавшаяся война не щадила никого, и даже дроидов.: А это означало, что нравится это ему или нет, но ему со временем придется прийти к истинному пониманию того, что значат горечь и смерть.

Круглый стол был накрыт всевозможными яствами — чашами с отваром ксачибик, блюдами с пожаренными ребрышками траккрррн, лепешками с лесным медом, салатами из зернышек риллррннн и флягами с вином, соком и ликером. Разбившись по группкам, люди и вуки делились друг с другом историями о подвигах Чубакки, вызывая друг у друга робкие улыбки, слезы умиления или заставляя глубоко задуматься. Накатывал легкий бриз, вороша листья и слегка оживляя природу леса.

Хэн понуро сидел на низеньком деревянном стуле, уперев локти в колени.

— Знаешь, никогда бы не подумал, что смогу произнести такое, но сейчас мне кажется, что я действительно завидую Ц-ЗПО.

Джайна проследила за взглядом отца в сторону того места, где вместе со своим низеньким другом стоял золотистый дроид, а затем одарила Хэна недоуменным взглядом.

— Хочешь сказать, лучше не иметь сердца?

— В такие времена, как сейчас, — да. — Хэн устало выдохнул и провел по лицу правой ладонью.

Джайна сделала шаг к столу.

— Хочешь, я принесу тебе что-нибудь поесть? Ты, должно быть, умираешь от голода.

Он выдавил улыбку.

— Спасибо, моя дорогая, но я не голоден.

— Ты все равно должен поесть, — произнесла она с материнской заботой.

Хэн чуть просветлел и потянулся, чтобы коснуться ее руки.

— Ешь, милая. Я в порядке.

Она нахмурила брови.

— Ты уверен?

— Точно, — он мотнул подбородком. — Давай. Поешь за нас обоих.

С неохотой Джайна направилась к столу. Хэн долго не сводил с нее глаз, наблюдая за тем, как она присоединяется к дяде Люку, Лобакке и своим братьям. Посматривая на них, он задумался, а как бы он себя повел, будь у него возможность использовать Силу, как прочие джедаи. Остался бы он на ее светлой стороне или позволил бы зловещей мощи темной стороны поглотить себя, чтобы преподать юужань-вонгам пару уроков отмщения? Интенсивный поток жутких образов пронесся в его мозгу подобно взрывной волне, но он быстро положил конец этому кошмару. Уже многие месяцы его преследовали такие образы, но они не могли привести ни к чему хорошему. Никакие мстительные помыслы не смогли бы вернуть Чубакку к жизни.

Он перевел взгляд на свои руки и обнаружил, что они сжались в кулаки. В то время как он проводил последние шесть месяцев в изоляции и безделии, по большей части обретаясь в низкопробных пивных на Корусканте, джедаи по крайней мере сражались с врагом, давая ему отпор по мере своих сил, а ведь это было именно то, чем должен был заниматься он.

Мысленно отругав себя, он сделал глубокий вдох и медленно выпустил из легких воздух сквозь сжатые губы. Расслабив ладони, он хлопнул ими по своим бедрам, показывая тем самым, что все, конец раздумьям, и поднялся на ноги. Он уже направлялся к столу, когда Маллатобак и еще несколько родственников Чубакки осторожно приблизились к нему. В руках у Маллы был деревянный футляр метровой длины.

— Хэн Соло, — произнесла она улыбаясь, — мы хотим, чтобы ты взял это.

Хэн поморщился. Он положил врученный ему футляр на стул и расстегнул его вычурную металлическую застежку. Внутри, зарытый в складках амортизирующего материала, лежал великолепный резной самострел, его потускневший ствол был аккуратно начищен до темно-бурого блеска. Это оружие, умело замаскированный ускоритель магнитного потока, было способно выстреливать разрывными стрелами на предельно высокой скорости. Оно было оборудовано визиром для прицеливания и взводным механизмом, с которым немногие из людей смогли бы управиться.

— Я узнаю его, — кивнул Хэн. Он окал губы, чтобы стон не вырвался из его груди наружу. — Это один из тех первых самострелов, которые он при мне смастерил.

Малла рыкнула.

— Чубакка смастерил его вскоре после того, как мы поженились, — когда ты еще был здесь. Позже он конструировал и гораздо лучшие версии, но этот попрежнему хранит всю его силу и теплоту.

Хэн приподнял оружие, прикидывая его вес.

— Я чувствую их, — он обернулся и заключил Маллу в объятия, хотя его макушка едва доставала до подбородка женщины — вуки. — Я буду бережно хранить его.

Вару протянул Хэну патронную сумку, сделанную из кожи.

— Это также принадлежало моему отцу. Уверен, он был бы рад, если бы теперь все это было бы передано тебе.

Хэн перекинул патронташ себе через плечо, прекрасно осознавая, что края этой гигантской сумки будут свешиваться ему ниже колен. Малла, Вару, Лобакка и остальные оглушительным гиканьем выразили восторг этим зрелищем. Неся в руках поднос с едой, подошла и Джайна и тоже присоединилась к всеобщему веселью.

— Если бы только Чуи мог сейчас тебя видеть, — сказала она, впервые за этот день расплывшись в улыбке.

Хэн стер запястьем слезу с левой щеки и тоже улыбнулся, обняв дочку за талию.

— Половичок надорвал бы живот от смеха.

Джоудррл, каштановошкурая кузина Чубакки, рыкнула что-то в адрес Маллы, но смысла слов Хэн уловить не сумел. Заметив написанное на его лице любопытство, Малла пояснила:

— Джоудррл интересуется, когда ты и твоя семья планируете вернуться на Корускант.

Хэн и Джайна пожали плечами.

— Я еще не задумывался над этим, — изрек Хэн. — Завтра, возможно.

Джоудррл задумчиво зарычала.

— Я спрашиваю только потому, что нам с Драйантой необходимо немного времени, чтобы подготовиться.

На лице Хэна отразилось замешательство.

— Подготовиться к чему? Вы собираетесь с нами на Корускант?

Отец Чубакки, Аттичитчук, издал многозначительный вой.

— Джоудррл и Драйанта готовят большой пир в честь расставания с Вару и Лобаккой.

— Вару и Лобакка, — нервно повторил Хэн.

— Они берут долг жизни Чубакки на себя.

Хэн был выбит из колеи. В нарастающем смятении он оглядел одного вуки за другим.

— Но… вы не можете. Чуи мертв. Его долги умерли вместе с ним.

Аттичитчук огласил окрестности длительным басовым рыком.

— Смерть лишь погасила дерзкий огонь в сердце моего сына, но наш долг к тебе будет жив до тех пор, пока не погаснет твой.

Сжав нижнюю губу между зубами, Джайна успокаивающе положила ладонь на руку отца, но тот только отмахнулся. Хэн растерянно покачивал головой из стороны в сторону.

— Нет, нет, я не могу принять этого. Чуи уже с десяток раз спасал мою жизнь. Он погиб, спасая жизнь Анакина, — с каждым словом его возбуждение нарастало. — Помимо всего прочего, это именно я — тот человек, который задолжал вам всем, — он нашел взглядом темно-коричневого вуки, сына Дюланнымапии. — Твоя мама была добрее ко мне, чем только можно себе представить.

Он нашел в толпе Горрлин.

— Твой муж, Салпорин, отдал свою жизнь, защищая Лею от убийц ногри, — он воззвал к Джоудррл и Драйанте. — Ваш кузен Шоран погиб на борту «Гордости Йеветы», спасая меня!

— Как и ты отдал бы жизнь за них, — громыхнул Аттичитчук, чуть не оскалив клыки. — Таков долг жизни.

Малла также сердито разглядывала Хэна.

— Ты ведь не опорочишь память Чубакки, не позволив в дальнейшем чтить его долг?

Джайна громко сглотнула.

— Папа и не подразумевал никакого бесчестья, — она взглянула на отца. — Ведь так, пап?

Хэн пристально рассматривал ее, по-прежнему держа рот слегка приоткрытым Гулкий рев Маллы напомнил ему о тех днях, которые последовали за свадьбой вуки, когда Хэн пытался убедить Чубакку остаться со своей новоиспеченной женой, вместо того чтобы отправляться с Хэном обратно на Нар Шаддаа — Он вспомнил также о Грознике, вуки, который привязался к пилоту Разбойного эскадрона Эльскол Лоро, жене человека по имени Тром, к которому у Грозника как раз и имелся долг жизни.

— Все так, правильно, — наконец вымолвил он, переводя взгляд с Джайны на Маллу. — Я отрублю себе руку, прежде чем я каким-либо образом опорочу память о Чубакке. И вы все это знаете. Просто…

Все ждали.

— Просто я еще не готов, — он мотнул головой, будто бы надеясь очистить ее от всякого хлама, затем посмотрел на Аттичитчука и остальных. — Чуи попрежнему жив в моем сердце. Я просто не могу согласиться на то, чтобы его… заменили. Вы должны понять это. Он был для меня больше, чем хранитель и защитник. Он был моим близким другом.

Вуки обменялись сочувствующими взглядами и неразборчивым рычанием.

— Он цепляется за любые воспоминания о моем муже, — печально заметила Малла.

— Ему нужно время, — рыкнул Аттичитчук, каким-то образом убрав угрозу из своего голоса.

— Именно так, — уцепился Хэн за спасительную соломинку. — Мне просто нужно время.

После паузы, которая показалась Хэну вечностью, отец Чубакки кивнул тяжелой головой.

— Тогда мы дадим тебе время. Долг жизни — это не просто предоставление охраны и убежища. Он подразумевает собой и укрепление духа охраняемого тоже.

Хэн почувствовал истину в его словах.

— Я хочу, чтобы так все и было.

Малла водрузила свои гигантские лапы ему на плечи:

— Значит, так все и будет.