"За Щупленького" - читать интересную книгу автора (Станюкович Константин Михайлович)IIIА чары сна незаметно подкрадывались к обоим. Чтобы самому не поддаваться им и не дать дреме овладеть и Щупленьким, Егоркин стал рассказывать сказку. Молодой матрос слушал сказку внимательно, не спуская глаз с горизонта, но скоро глаза его начали словно бы застилаться туманом, и веки невольно закрывались. В его ушах раздавался сиплый голос Егоркина, но слова пропадали… Убаюканный сказкой, матросик задремал. Вполне уверенный, что Щупленький слушает сказку, Егоркин продолжал описывать большущего крылатого змия, который загородил Бове-королевичу дорогу ко дворцу королевны Роксаны, как вдруг увидал влево от себя зеленый огонек встречного судна. Огонек быстро приближался. – Кричим! – тихо сказал он товарищу, толкая его в бок. И с этими словами крикнул, повернув голову по направлению к мостику: – Зеленый огонь влево! Крикнул и снова толкнул товарища. Молодой матрос повторил этот окрик несколькими секундами позже. И голос его дрогнул. И сам он, очнувшийся от дремы, глядел в ужасе на зеленый огонек. – Задремал! – упавшим голосом сказал он. Егоркин сердито молчал… Боцман уже подбежал к часовым. Он ударил раза два по шее молодого матроса и проговорил, обращаясь к Егоркину: – И ты хорош! Дал ему дрыхнуть. Теперь будет разделка! Черти! Одни только неприятности из-за вас. – Злющий, может, и не заметил! – сказал Егоркин, видимо желая успокоить молодого матроса, бледное лицо которого, полное отчаяния, словно бы говорило ему, что он отчасти виноват. Что бы ему догадаться, что Щупленький заснул… – Не заметил? – усмехнулся боцман… – А вот он и сам бежит сюда! – понизив голос, проговорил боцман… Действительно, высокий и худощавый лейтенант с рыжими бачками и усами торопливо несся на бак. Боцман отошел от часовых. Те повернули головы к океану. Егоркин снова взглянул на Щупленького. Тот сидел ни жив ни мертв. И только губы его вздрагивали. Великая жалость охватила сердце Егоркина при виде этого тщедушного, мертвенно-бледного молодого матросика, который и прост, и добер, и так хватает за душу, когда играет на гармонике. И он чуть слышно сказал ему резким повелительным тоном: – Злющий запросит – ты молчи!.. А не то искровяню. Понял? – угрожающе прибавил он. Ничего не понявший и изумленный этим угрожающим тоном матросик испуганно ответил: – Понял… В эту минуту сзади над головами часовых раздались ругательства, и вслед за тем лейтенант спросил своим слегка гнусавым высоким голосом: – Кто из вас двух, подлецов, позже крикнул? – Я, ваше благородие! – отвечал, поворачивая голову, Егоркин. Щупленький только ахнул. – Ты, пьяница? Ты, старая каналья, спал на часах? – Точно так. Задремал, ваше благородие. – Эй, боцман! Дать ему завтра пятьдесят линьков, чтобы он вперед не дремал!.. И лейтенант торопливо ушел с бака и поднялся на мостик. – Левонтий!.. Это как же… За что? – дрогнувшим голосом начал было Щупленький. Взволнованный и умиленный, он продолжать не мог, чувствуя, что слезы подступают к горлу… – Сказано: молчи да гляди вперед! – ласково ответил Егоркин. И после паузы прибавил: – Мне пятьдесят линьков наплевать. Я и по двести принимал. А ты?.. Ты ведь у нас Щупленький… Тебя пожалеть надо!.. А должно, пароход идет!.. – круто оборвал он речь. Действительно, скоро в полусвете лунной ночи вырисовался силуэт большого океанского парохода с тремя мачтами. Через четверть часа он уже попыхивал дымком из своей горластой трубы, приближаясь навстречу, окруженный серебристым поясом сверкнувшей воды. Оба часовые глядели на проходивший пароход молчаливые. Щупленький утирал слезы. Лицо Егоркина, обыкновенно суровое, светилось какою-то проникновенной задумчивостью. А месяц и звезды, казалось, еще ласковее смотрели с высоты бархатистого темного купола. И старик океан, казалось, еще нежнее рокотал в эту чудную тропическую ночь, бывшую свидетельницей великой любви матросского сердца. |
|
|